Текст книги "На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь"

8

Лакеям нечасто выпадает случай потрясти своих хозяев, словно террорист с бомбой. Это не входит в их обязанности. Должно быть, из всех младших слуг Англии только Чарльзу удалось в тот день привести баронета на грань инсульта, его жену – на грань инфаркта и сделать так, чтобы младший сын графа уронил монокль. Как ни странно, добрый слуга этого не заметил. Английские аристократы мгновенно обуздали себя.

– Вот как? – сказала леди Лидия, не выдавая своего отчаяния. – Вы уверены?

– Да, миледи.

Младший сын поднял монокль с невозмутимостью Чок-Маршаллов.

– Ей получше? – осведомился он. – Бедная женщина…

– Она думала, ей конец, мастер Фредерик.

Сэр Герберт чуть не вскрикнул, сдержался, но все-таки издал что-то вроде писка горюющей мыши, а верный лакей подивился его доброте к бывшей няньке. Тем самым он умилился и поспешил его утешить:

– Все обошлось, сэр Герберт. Я ее знаю. Через полчаса будет петь и плясать.

– Она-то будет, – сказал Фредди.

– Чарльз, – сказал Тони, – позовите сюда, пожалуйста, Прайса.

– Сию минуту, милорд. – И он удалился.

– Что он там засел? – рассердился сэр Герберт, еще трясущийся от шока. – Мы посылаем за ним буквально всех, а он не идет. Не идет, чтоб его черти драли!

– Должно быть, увлечен беседой, – предположил Фредди. – Не может оторваться от матери.

– Это ужасно! – вскричала леди Лидия. – Она ему все сказала.

Фредди плавно помахал рукой.

– Ну и что? Все по-прежнему. Юмор, небрежность, легкость. Зачем нас столько учили, если мы не обдурим какого-то парикмахера?

– Лично я скажу… – начал сэр Герберт.

– Как ни в чем не бывало, – вставил Фредди.

– Да-да. Так вот, я скажу…

– С юмором.

– Да! Я скажу…

– Легко и небрежно.

– Да, да, да! Небрежно. Легко. «До меня доходят странные слухи…»

– Правильно, – одобрил Фредди. – Хороший слог. Надо его подавить.

– Попробую, – обещал сэр Герберт.

– Тут подошли бы длинные слова, – посоветовал Фредди. – Скажем, «необоснованные слухи, исходящие, по всей вероятности…»

Послышались быстрые шаги, семейный совет застыл снова. Ручка повернулась, вбежал Уоддингтон. За ним шла Вайолет.

– Лорд Дройтвич! – вскричал банкир.

– Отец взволнован, – пояснила дочь. – Последние новости…

– Новости? – затрепетал сэр Герберт.

– Она сказала вам? – спросил Тони.

– Конечно, – отвечал Уоддингтон.

– Зачем?! – возмутился Фредди. – При чем тут вы?

– Э?

Леди Лидия заметила непорядок.

– Постой, Фредди.

– Да, – настаивал Тони, – при чем тут мистер Уоддингтон?

– Хорошенькое дело! – вскричал банкир. – Ну, знаете ли!

– Простите, – сказал Тони, – я невежливо выразился. Однако поневоле удивишься. Когда человек может потерять титул и все деньги…

– О чем вы говорите? – не понял будущий тесть.

– Разве она вам не сказала?

– Она?

– Мистер Уоддингтон имеет в виду помолвку, – объяснила леди Лидия. – Твою, между прочим.

– Мою? О, Господи! Забыл.

– Как смешно! – сказал Фредди и верности ради засмеялся. – Что называется, недоразумение. Один имеет в виду одно, другой – другое.

– Что вы сказали про титул?

– Да так, ничего, – сказал сэр Герберт. – Шутка.

– Чистой воды юмор, – поддержал его Фредди.

Мистер Уоддингтон не нажил бы столько денег, если бы не имел прозорливости. Он гордился тем, что видит насквозь кирпичную стену. Что-то тут не сходилось, и он решил разобраться.

– Нет, – возразил он, – это не шутка. Вы посмотрите на себя! Какие вы нервные, какие серьезные! Тут что-то не так. Раз моя дочь вручила вам, Дройтвич, свое счастье, я имею полное право…

– Да-а, – томно протянула Вайолет. – Я редко соглашаюсь с папой, но сейчас…

Тони повернулся к ним. Его терпение иссякло. Примерно так чувствовал себя Самсон перед тем, как обрушить храм.

– Хорошо, – сказал он, – надо так надо. По-видимому, Уоддингтон, я – не граф.

– То есть как?

– Вот так. Подменили в раннем детстве.

Вайолет приподняла изящные брови. Косметичка что могла, то выщипала, но оставалось достаточно, чтобы их приподнять.

– Подменили? Что вы имеете в виду?

– Ну, это как в «Детских балладах» [3]3
  «Детские баллады» – произведение английского драматурга Уильяма С. Гилберта (1836–1917).


[Закрыть], – пояснил Тони, и Уоддингтон побелел. – Не читали? Были два мальчика, свой и чужой. Я – чужой.

– Чужой?

– Да. Что тут непонятного? Сейчас мы побеседуем с настоящим графом. Надеюсь, все обойдется.

– Мы попытаемся, – сказала тетя Лидия, – его убедить, чтобы он отказался от своих прав.

– У него они есть? – спросил банкир.

– О да! – ответил Тони.

– Папа хочет сказать, – объяснила Вайолет, – что бывают разные случаи. Возьмем дело Тичберна. На перекрестном допросе он сдался. Этот ваш субъект – не мошенник?

– О нет!

Уоддингтон сунул пальцы в прорези жилета.

– Вот как? – воинственно спросил он. – А что, если он не откажется? Э? Что тогда? Мне интересно узнать, что с вами будет.

– Я стану парикмахером, – ответил Тони.

– Если это шутка…

– Да-да! – вмешался сэр Герберт. – Я же вам говорил.

Уоддингтон фыркнул.

– Нет. Я шутки сразу вижу.

– Замечательный дар! – сказал Тони.

– Это – не шутка. Это – правда. А, черт! Послушайте, если он выиграет, у вас не будет ничего?

– Ну что вы! У меня будет парикмахерская в Найтбридже.

– Ни титула… ни замка… ни денег!..

– Тут вы правы.

– А у меня сейчас будет удар.

– На людях? – удивилась Вайолет. – Что ты, пойдем в библиотеку.

Уоддингтон глубоко вдохнул воздух и сообщил:

– Лучше я помолюсь.

– Хорошо, – согласилась дочь. – Леди Лидия, можно молиться у вас в библиотеке?

– Пожалуйста, – ответила хозяйка. – Молитесь где угодно!

– Где вам только захочется, – уточнил сэр Герберт.

– Спасибо, – сказала Вайолет, подгоняя к дверям дрожащего отца.

Когда они вышли, Тони засмеялся.

– Возьму-ка я листочек, – сказал он, – и запишу всех жителей Англии, которые не знают нашей тайны.

– Молодец, старикан, – сказал Фредди. – Приятно слышать смех.

– Истерический, – уточнил Тони.

В дверь опять постучались, и наконец появился мистер Прайс.

9

Когда он вошел, Фредди Чок-Маршалл, образец изысканной сдержанности, с укоризной оглядел родных. Они держались плохо, что там – мерзко. Где легкость? Где небрежный юмор? Дядя Герберт дергался, словно его внезапно поразил паралич. Тетя Лидия была похожа на леди Макбет. Что же до брата (он предпочитал называть его именно так), даже подслеповатый ребенок мигом определил бы полное отчаяние.

Словом, семья никуда не годилась, и достопочтенный Фредди, печально вздохнув, посмотрел на Сида.

Тот, слава богу, был в порядке. Красотой он не отличался ни раньше, ни теперь. Он вообще не изменился, что обрадовало Фредди. Казалось бы, узнав, что ты лорд, можно обрадоваться – но нет. Сид был таким, как обычно. Вероятно, мамаша Прайс говорила с ним о погоде или о будущих выборах. Словом, Сид был в порядке, хотя уродства не утратил.

– Вы меня звали, сэр Эрберт? – спросил он.

И голос ничего, не наглый. От облегчения Фредди закурил.

Тем временем сэр Герберт, сидевший у камина, вел себя очень глупо. Вместо того чтобы сухо ответить: «Да», он подергался, словно ему под пиджак залетело насекомое, и пролепетал:

– Звал… Да-да, звал. Хотел, знаете ли, видеть. Собственно, мы все…

Заметив взгляд племянника, он прервал фразу, и Фредди взял власть в свои руки.

– Присаживайтесь, – сказал он.

Сид посмотрел на него с холодной неприязнью и отвечал:

– Ничего, я постою.

Фредди это не понравилось. Нет-нет, так нельзя. И смотрит странно…

В беседу вступила леди Лидия. Она попыталась улыбнуться, и зря, ничего не вышло.

– Как ваша матушка? – спросила она. Сид не растрогался.

– А чего ей сделается? Она вечно помирает.

– Может быть, солнечный удар? – бодро предположил сэр Герберт. – Мне сегодня так напекло голову…

– Надралась она, – пояснил Сид. – А то, удар!

– Ах ты, господи! – опечалился баронет. – То-то я заметил, она какая-то странная. Видимо, ей мерещится… хм… что она больна. Прайс!

– Да, сэр Эрберт?

– А часом… э-э…

– Что, сэр Эрберт?

– Нет, ничего.

На Фредди он не смотрел осторожности ради, и тот решил, что пора взять дело в свои руки.

– Тони, старик, – с предельной небрежностью сказал он, – ты о чем-то хотел спросить Прайса.

– Я? – несмело удивился Тони.

– А кто? – Фредди смотрел на него как укротитель. – О переезде на Бонд-стрит.

– Да-да! – припомнил Тони.

Сид с еще большей неприязнью посмотрел на Фредди.

– Я туда не переезжаю, – сказал он.

– Ах, почему же! – вскричала леди Лидия, снова кидаясь в пучину. – Это самое лучшее место.

– Переезд денежек стоит.

Сэр Герберт прокашлялся.

– Об этом мы и хотели потолковать. Лорд Дройтвич мог бы дать вам денег…

Сид посмотрел на Тони.

– А с какой стати?

– Понимаете… – начала леди Лидия.

– Вот именно, – поддержал ее муж.

– Лорд Дройтвич – очень странный человек. Он относится к вам как к брату…

– Такой романтичный, знаете ли…

– Ну как, Сид? – вмешался Тони. – Согласен?

– Эт на что? Вы мне ничего не предложили.

– Да? Забыл, наверное. Так вот…

– Это нелегко выразить, – объяснила леди Лидия. Сид холодно посмотрел на нее.

– Что ж, выражу я, – предложил он. – Вы мне даете деньги, а я подпишу бумагу, что не претендую на титул.

И он сурово оглядел окаменевший совет.

– Думаете, я молчу, – продолжал он, – так мать мне не сказала? Сказала как миленькая! Только я не очень поверил, пока сюда не пришел. Смотрю, вы трясетесь…

– Мы не трясемся! – воскликнул сэр Герберт.

– Да? Это вы зря. Нет, подумать, двенадцать лет меня за нос водили!

Теперь, узнав самое худшее, леди Лидия обрела мужество.

– Докажите, – сказала она.

– А чего? Вон, к примеру, картина. Один к одному.

– Для суда это не свидетельство.

– Тетя хочет сказать… – начал Тони.

– Она вам не тетя.

– Леди Лидия, – кротко согласился Тони, – хочет сказать, что вам будет трудно доказать свои права.

– Знаю-знаю. Как говорится, суд равных [4]4
  Суд равных – обычно это выражение приписывают Р. Киплингу. На самом деле оно восходит к Magna Carta (Великой хартии вольностей, 1215).


[Закрыть]. Ничего, мы и сами лорды.

Сэр Герберт решил взять величавостью.

– Что за пустые толки? – сказал он. – Если лорд Дройтвич…

– Он не лорд Дройтвич.

– Ладно, пусть будет Икс, – предложил Фредди.

– Если семейство, – продолжал сэр Герберт, – предложит вам тысячу фунтов в год…

Сид неприятно засмеялся.

– Тысячу фунтов!

– Не будем торговаться, – сказал Тони. – Больше поместье не выдержит.

Сид засмеялся опять.

– Ладно. А вот я вам предложу, чтобы вы убирались тихо-мирно. И на судейских сэкономите.

Гордый дух Фредди не выдержал.

– Нет, такого нахальства…

Сид сурово на него посмотрел.

– Ну, хватит, – сказал он. – Надоело. Я – граф Дройтвич, ясно? А ты – мой младший брат. Полезешь еще, не буду давать денег.

Фредди посмотрел в потолок, словно моля Всевышнего послать хорошую молнию; но не вымолил.

– Пока не решит суд пэров, – сказала леди Лидия, – вы не лорд Дройтвич и не граф.

– Ничего, они-то решат. Не беспокойтесь, тетенька!

Леди Лидия пошатнулась. Сэр Герберт рыцарственно кинулся на помощь.

– Слушайте, Прайс!

– Какой я вам Прайс? Прайс, видите ли! Вот подадим в суд за оскорбление личности, будет во всех газетах: «Баронет по дороге в камеру». Как вам, а?

– Сид, – спокойно сказал Тони.

– Да? – откликнулся герой дня. – Ну-ну, чего там?

– Вас никогда не били?

Сид несколько оторопел.

– Да вы что? Да я…

– Так не хамите.

– Ладно-ладно. Такой уж я, еронический. Люблю эти, сарьказмы. Нет, сами посудите. Вы человек честный. Как я, по-вашему, лорд?

– Да.

– Благодарствуйте.

– Не за что.

– Чего еще надо? – спросил довольный Сид. – Пойду покурю, а вы тут потолкуйте. – Он подошел к столу, взял пригоршню сигарет и вышел на лужайку, прибавив: – Даю десять минут по моим золотым.

– Вот так, – сказал Тони.

Двери распахнулись, вбежал Уоддингтон, за ним с присущей ей томностью вплыла Вайолет.

10

– Ну? – кричал Уоддингтон. – Ну как? Все в порядке?

– О нет! – отвечал Тони.

– То есть…

– Он все знает и будет бороться.

– Какие у него шансы? – осведомилась Вайолет.

– Прекрасные.

– Если эта мегера даст показания, – вскипел сэр Герберт, – мы бессильны!

– О господи! – сказал Уоддингтон.

– Надежда одна, – сказала леди Лидия. – На эту девушку.

– Какую? – спросила Вайолет. – Которую он привез?

– Да. Она его может уговорить. Приведи ее, Фредди.

– Сейчас.

Вайолет подняла брови.

– Почему именно она?

– Потому что она его понимает.

– Они что, жених и невеста?

– Нет, – сказал Тони.

– Скорее, да, – возразила Вайолет. – Тогда убеждать его ей невыгодно. Если он будет граф, то она – графиня.

– Он ей не жених, – не сдался Тони. – А графиней она быть не хочет.

– Какая странная девица! Ее что, в детстве уронили?

– Нет, послушай… – начал Уоддингтон.

– Ах, папа, отстань!

Делец пылко засопел.

– В мое время, – сказал он, – с отцами говорили вежливо.

– Наверное, отцы были другие, – заметила Вайолет.

Тут вернулся Фредди с Полли. Семейный совет ей очень обрадовался.

– Мы вас так ждем, дорогая! – вскричала леди Лидия. – Дайте нам совет. Мой племянник ввел вас в курс дела?

– Более или менее, – сказал Фредди.

– Насколько я поняла, – сказала Полли, – мистер Прайс все знает.

– Да, – сказала леди Лидия. – Вот мы и хотим, чтобы вы ему все объяснили.

Полли покачала головой.

– Ничего не выйдет.

– Почему?

– Теперь уже поздно.

Тони кивнул.

– Конечно, – сказал он. – Остается одно, – борьба.

– На жизнь или на смерть! – согласился Фредди.

– А можно и не бороться, – сказала Полли. – Будет лучше.

– Что вы говорите? – возмутилась Вайолет. – Какая ерунда!

– Нет-нет, – возразил Фредди. – Среди нас – особа женского пола, которая не говорит ерунды. У нее есть какая-то мысль, я это вижу.

– Да, есть, – согласилась Полли, – и хорошая. Вы хотите, чтобы мистер Прайс не требовал своего?

– Хотим, – мрачно отвечал сэр Герберт.

– Тогда пусть побудет графом и увидит, как это трудно.

– Что вы хотите сказать?

– Пусть станет лордом сейчас. Отдайте ему титул.

– Моя дорогая!.. – начал сэр Герберт, ожидавший чего-то получше. – Как можно? Только Палата лордов…

– Да, а пока пускай он будет здесь. Готовьте его, учите, чтобы он не посрамил рода.

Леди Лидия восторженно вскрикнула:

– Какая блестящая мысль!

– Да, мысль ничего… – согласился сэр Герберт.

– Я вам говорил, это Соломон, а не девушка, – напомнил Фредди.

Делец не разделил их восторгов.

– Не понимаю, – сказал он.

– Ну, папа! – как все современные девушки, Вайолет не выносила родительской тупости. – Пошевели мозгами, если они есть. Мистер Прайс так измучается, что сам все бросит.

– Почему?

– Да по разным причинам, – отвечал сэр Герберт. – Скажем, из-за лошадей.

– Я его буду возить на концерты, – предложила леди Лидия.

– А я его буду учить одеваться, – пообещал Фредди.

– Слингсби будет глядеть сквозь него, – припомнила Вайолет.

Тут Фредди не согласился.

– Это ему все равно. Слингсби – его дядя.

– Тогда наймите другого дворецкого.

– А, ясно! – понял наконец Уоддингтон. – Прекрасная мысль.

– Но не очень честная, – сказал Тони.

– Честная? – возмутилась леди Лидия. – Ну, что ты говоришь!

– По-моему, – не сдался Тони, – это некрасиво.

– Нам не до тонкостей! – сказал сэр Герберт. – В сущности, мы ему только поможем. Откроем глаза, как говорится.

– А, ясно! – сказал Тони. – Чистый альтруизм.

– Ты тут ни при чем, – заверила леди Лидия. – Поживи пока в Лондоне.

– Хорошо.

– Если мистер Прайс останется здесь, – сказала Полли, – как я попаду в город?

– Я вас подвезу, – сказал Тони, немного менее мрачно. – Вы готовы?

– Только попрощаюсь с миссис Прайс.

– Жду через десять минут у входа.

– Спасибо, лорд Дройтвич.

– Зовите меня Сид.

Леди Лидия обернулась к Полли.

– Не могу выразить, мисс Браун, как мы вам благодарны.

– Молодец, каких мало, – согласился Фредди.

– Спасибо, леди Лидия, – сказала Полли. Семейство почтительно смотрело ей вслед.

– Какая умница! – вздохнул сэр Герберт.

– Гений, – объяснил Фредди. – Редкостный дар.

– В жизни не встречал такой девушки, – сказал Тони.

Вайолет странно на него посмотрела.

– Это заметно, – сказала она.

Нависло неприятное молчание, но тут явился Сид.

– Что такое? – с подозрением спросил он. – Вроде вас было поменьше.

– Моя невеста, мисс Уоддингтон, – представил Тони. – Мой будущий тесть, мистер Уоддингтон. Лорд Дройтвич.

Сид удивился.

– Эй! – крикнул он. – Вы что, сдались?

– Вот именно, – сказал Тони. – Уезжаю, оставляю все вам. – Он вынул связку ключей. – Этот, золотой, от вашей гардеробной, этот – от винного погреба, этот – от почтового ящика. Про остальные объяснит Слингсби. Да, вот ключ от лондонского дома на Арлингтон-стрит, а вот – от замка. – Он бросил связку на стол. – Давайте мне ключи от парикмахерской, и мы в расчете.

Сид тупо глядел на него. События разворачивались слишком быстро.

– До свиданья, тетя Лидия, – сказал Тони. – Привет, дядя Герберт. Пип-пип, Фредди.

– Пип-пип, стариканчик.

– До свиданья, Вайолет.

– До свиданья, Тони.

– Au revoir, лорд Дройтвич. Встретимся при Филиппах [5]5
  Встретимся при Филиппах – это выражение означает, «придет час расплаты». Имеется в виду битва при Филиппах в Македонии (42 г. до н. э.), когда войска Марка Антония разбили Брута и Кассия, убивших Юлия Цезаря.


[Закрыть].

Он вышел. Сид растерянно огляделся.

– Эй! – сказал он. – Чего это? – Ему никто не ответил.

– Пора одеваться к обеду, – сказала мужу хозяйка.

– И верно!

– Как, папа, идем?

– Э? А! Да-да.

Фредди мрачно посмотрел на Сида.

– Что вылупился? – спросил тот. – Надумал чего, а?

– Да вот, – отвечал Фредди, – представляю вас в Палате лордов. Люблю посмеяться.

– Тьфу! – сказал Сид.

Но его никто не услышал. Фредди ушел. Он постоял, подумал, подошел к портрету над камином, несмело принял прежнюю позу – подбородок кверху, сжатый кулак. Потом отошел, и ему явилась новая мысль.

Заложив одну руку в проем жилета и помахивая другой, он неуверенно начал:

– Лорды! Можно сказать, я тут в первый раз… – И смущенно умолк. В комнате был Слингсби.

– М-дэ… – сказал дворецкий.

– Эй, дядя Тед…

Дворецкий стал еще мрачней, чем обычно.

– Да, ваша милость?

Как и семейный совет, Сид решил говорить небрежно.

– Сказали, а? – осведомился он.

– Угм, – отвечал мажордом. – Одеваться пора, к обеду.

– Во что?

– Там приготовлено.

– Да мне б помыться…

– Это верно. Помыться бы не мешало.

– Дядя, налей мне ванну, – попросил Сид.

– Сам наливай, – отвечал Слингсби. И величаво удалился.

11

Недели через две после сенсации в высшем обществе, которую мы только что описали, друг Фредди Чок-Маршалла, Кубик Бриднорт, решил, что самое время подровнять волосы. Прихватив шляпу и трость, он отправился в салон Прайса. Время – без малого час, день недели – суббота.

Салон, как мы, возможно, упоминали в нашей хронике, расположен рядом с Гайд-парком, на Бромтон-роуд, в тупичке, именуемом Мотт-стрит. Именно здесь поколения Прайсов вели нескончаемую войну с упорными волосами лондонских жителей. Здесь прадед срезал прыщик на подбородке самого Веллингтона [6]6
  Артур Уэсли, герцог Веллингтон (1769–1852) – английский военный и государственный деятель.


[Закрыть] и получил нагоняй, ибо герцог не скрывал своих чувств. Почти вся знать, обитающая к югу от парка, стриглась здесь дважды в месяц. Лорд Бриднорт, чья семья жила на Кадоган-сквер, тоже так делал.

Как постоянный клиент, он был уязвлен, что его не обслужит хозяин. Когда он вошел, Сида не было. В салоне находился только усатый человечек в очках, которого звали Джордж Кристофер Мич, хотя посетитель этого не знал и знать не хотел.

Мич окутал клиента простыней и приступил к делу. Дойдя до той фазы, когда к затылку приставляют зеркало, он его приставил, а Кубик посмотрел и остался доволен, хотя был весьма придирчивым.

– Неплохо, – сказал он.

Джордж Кристофер Мич убрал зеркало.

– Побрить, сэр?

– Нет, спасибо.

– Помыть, сэр?

– Нет, спасибо.

– Смазать? Опрыскать?

– Нет-нет.

– Хорошо, сэр.

Мич с достойной покорностью снял простыню, и Кубик явился миру, словно бабочка из кокона. Явившись, он вгляделся в свое румяное отражение.

– Да, – сказал он, – неплохо.

– Спасибо, сэр.

– Конечно, Прайс еще лучше…

Мичу эти слова не понравились. Две недели назад он служил у самих Труффитов, покинул их – по чистому недоразумению, и считал, что такой далекий запад, как Бромтон-роуд – рангом пониже, даже если речь идет об историческом заведении Прайсов. Словом, он не соглашался с тем, что стрижет хуже бывшего хозяина.

– Мне не довелось, – сухо сказал он, – видеть работу мистера Прайса.

– Он всегда меня стриг, – объяснил Кубик. – И отца, пока у него были волосы. А как же так вы его не видели?

– Мистер Прайс тут не был две недели, сэр. Договорился со мной и отбыл.

– А, вы новенький?

– Да, сэр. Я служил у Труффитов, – со значением сказал Мич.

– Значит, Прайса нет две недели?

– Именно так, сэр.

– Что ж это с ним?

– Он за городом, сэр.

– Отдыхает?

Мич таинственно понизил голос, забыв свои обиды.

– Мне представляется, сэр, что он ушел на покой.

– То есть как?

– Так, сэр. Насколько я понимаю, у нас новый хозяин.

– Вот это да! – воскликнул Кубик. Он удивился. Ему всегда казалось, что Прайс вечен, как Британский музей. Сюда водила его няня, чтобы подстричь локоны. Он просто не представлял, что династия может смениться.

– Неужели он продал парикмахерскую?

– Не могу сказать точно, – важно отвечал Мич, – но вот уже две недели, как мистер Прайс тут не был, а один человек то и дело заходит. Я полагаю, присматривается.

– Какой еще человек?

– Очень приятный, сэр, молодой. Прекрасные манеры. Некий Антони.

– Да? – сказал Кубик.

Он был консервативен и не любил перемен. Ну, что это? Салон столько лет переходил от отца к сыну, и вдруг его покупает какой-то незнакомец с манерами!

Что ж, такие времена, печально подумал он. Того и жди закроют «Чеширский сыр» и Симеона [7]7
  «Чеширский сыр» – старинное кафе на Флит-стрит. «Симеон» – ресторан на Стрэнде.


[Закрыть]. Или Итон и Харроу [8]8
  Итон и Харроу – старейшие частные школы в Англии (даты их основания – 1440, 1571).


[Закрыть].

– Надеюсь, он ничего, – сказал Кубик. – А то сюда ходит много народу.

Тут дверь отворилась, и он увидел безупречный силуэт своего друга Фредди, который, по его мнению, находился в Ленгли-энд.

– Привет! – сказал он.

– Привет, Кубик!

– Ты в Лондоне? – спросил лорд Бриднорт, видимо, полагая, что это – мираж или видение.

Фредди заверил, что он в Лондоне.

– А Тони?

– М-мэ, – сказал Фредди. – Д-да, он тоже в Лондоне.

– Значит, все тут?

– Да. Вчера приехали.

Говорил Фредди осторожно, словно взвешивал слова, и смотрел странно. Ему совсем не хотелось, чтобы молодой поставщик сплетен проник в опасную зону. До сих пор никто не узнал, что случилось в роковой летний день, но зарекаться нельзя. Он не знал, что Кубик ходит сюда с детства, и его присутствие показалось ему подозрительным.

Тем самым, он искоса на него смотрел, думая о том, что, при всей его глупости, газеты могут посулить ему хорошие деньги.

– А ты почему здесь? – спросил он.

– Зашел постричься. А ты?

– Побрить, сэр? – услужливо осведомился Мич.

– Мне нужен хозяин, – ответил Фредди.

– Недавно ушел, сэр. Поговорил с нашей маникюршей и ушел.

– Надолго?

– Не думаю, сэр. Вроде бы собрался тут перекусить.

Говоря так, Мич еле слышно фыркнул. У Труффита в салоне не ели. Если мистер Труффит хотел есть, он шел в ресторан.

– Ты видел этого типа? – спросил Кубик.

– Да, – ответил Фредди. – Мы встречались.

– Как это?

– Ну, так. Как люди встречаются.

– Где?

– Не все ли равно?

– Зачем он тебе нужен?

– Ну что ты пристал!

– Просто спрашиваю.

– Почему?

– Интересно, кто он такой.

– А почему?

– Ну, господи! – вскричал Кубик. – Я сюда хожу с детства, ничего не меняется, и вдруг этот субъект…

– Моя фамилия Мич, сэр.

– Вдруг мистер Мич говорит, что салон продали какому-то Антони. Мне интересно, кто он такой, можно ли на него положиться.

Подозрения Фредди не угасли.

– И все?

– А что тебе еще надо?

– Ты не от газеты?

Кубик удивился еще больше.

– О чем ты говоришь?

– Ну нет так нет! Я просто подумал…

– Что?

– Что ты собираешь материал для колонки «Слухи, сплетни».

– Какая колонка! Я там уже не работаю.

– Выгнали? – спросил Фредди, давно удивлявшийся, что приличная газета держит Кубика. – Давно?

– Ничего не выгнали. Они очень мной довольны. Ярко, говорят, умно…

– Так чего ж ты ушел?

– А ты не слышал?

– О чем?

Лорд Бриднорт схватил друга за лацкан.

– Женюсь!

– Женишься?

– Вот именно. На Луэлле, единственной дочери Дж. Тротмортона Бимиша из Нью-Йорка.

– Не может быть!

– Может.

Фредди закурил сигарету.

– Она что, слепая?

– Почему?

– Да так, подумал… Ладно, поздравляю и так далее. Когда ж это ты успел?

– Позавчера. Вчера было в «Морнинг Пост».

– Не читаю, все времени нет.

Тут Фредди остановился. Его осенила идея. Глаза у него засветились, как светятся они у истинных мастеров.

– А этот Бимиш богатый?

– Чуть не лопнет.

– И лысый?

– Конечно. Они все лысые.

– Значит, – сказал Фредди, – ему нужен бальзам Прайса. Помнишь, я тебе дал флакон?

– Дал? А, помню! Я его кокнул.

– Ну и дурак. Очень полезная штука. – Он повернулся к Мичу. – Пошлите дюжину флаконов лорду Бриднорту, в клуб «Трутни», на Довер-стрит.

Мичу это понравилось. Дело есть дело.

– Хорошо, сэр.

– А ты их дай этому типусу.

Лорд Бриднорт заколебался:

– Послушай, ну как я дам? Мы не очень близко знакомы.

– Да ты женишься на его дочери.

– Понимаешь, люди не любят, когда намекают на их лысину. Вот мой папаша…

– При чем тут папаша?

– А Елисей? [9]9
  Елисей – 4-я Книга Царств, гл. 2.


[Закрыть]

– Какой еще Елисей?

– Такой. Из Библии. Тоже был лысый как шар. Намекнули на это дети, и – хапц! – их съел медведь.

Фредди нервно засучил прекрасно обутыми ногами. Довод был веский, но инстинкт продавца – тоже не шутка.

– Вот что, – сказал он, – когда ты его увидишь?

– Сегодня, в «Ритце». Потом пойдем в Тауэр.

– Возьми и меня, я с ним поговорю.

Эта мысль Кубику понравилась.

– Ну, если ты сам… Медведей не боишься? Тогда пошли.

Фредди посмотрел на часы.

– В «Ритц» забежать успею. В 2.30 у меня встреча.

– С кем?

– Да так, с одним…

– А не с одной?

– Если бы! Когда мистер Антони вернется, – обратился он к Мичу, – скажите, что заходил Чок-Маршалл и зайдет опять.

– Хорошо, сэр.

Кубик вернулся к прежней теме:

– Кто этот Антони? В жизни не слышал.

– Да вот, знаешь, Антони… Фамилия такая. Пошли.

На Мотт-стрит они схватили такси и доехали до «Ритца». Фредди был собой доволен. Как ни поразили его недавние события, о своей миссии он не забывал.