Текст книги "Не для него венчальный звон!"

III

Дело кончилось тем, что Акридж собрал все свои вещи, неохотно расплатился с квартирной хозяйкой и переехал ко мне, – к величайшему восторгу Баулса, который встретил его, как родного сына. Акридж заявил, что у меня ему живется отлично, и высказал намерение никогда не съезжать с моей квартиры.

Нельзя сказать, чтобы его вторжение доставило мне такую же радость, как Баулсу. Впрочем, правду говоря, он был не слишком обременительным гостем. Он никогда не вставал раньше двенадцати, и по утрам я мог спокойно работать. А если я работал и вечером, он уходил к Баулсу, курил с ним и болтал без умолку. У него был только один недостаток: он способен был разбудить меня в любой час ночи и сообщить какой-нибудь новый план, имеющий целью уничтожить его обязательства по отношению к мисс Мэбэл Прайс. Один раз я выругал его, и он две ночи дал мне спокойно поспать. Но на третью ночь он разбудил меня ровно в три часа.

– Мне кажется, старина, – услышал я его радостный голос, – мне кажется, старина, что я нашел настоящий выход. Сними шляпу перед Баулсом. Это его идея. Он рассказал мне сюжет одного очень интересного аристократического романа. Слушай, старина, – продолжал Акридж, садясь на мою кровать и придавив мне ногу. – Я нашел верный путь. За несколько дней до того, как лорд Клод Тремэн должен был жениться на Анджеле Брэзбридж, самой красивой девушке в Лондоне…

– Что ты болтаешь? Ты не знаешь, который час.

– Не все ли равно, который час, старина! Завтра воскресенье, и ты выспишься. Я рассказываю тебе сюжет того великосветского романа, который читает Баулс.

– Как ты смеешь будить меня в три часа ночи, чтобы рассказывать сюжеты каких-то дурацких романов!

– Ты меня не понял, – сказал Акридж с упреком. – Благодаря этому роману я создал гениальный план. Я расскажу тебе роман как можно короче. Видишь ли, этот лорд Клод за несколько дней до свадьбы почувствовал резкую боль в левой стороне груди. Он пошел к доктору. Доктор сказал, что ему осталось жить всего шесть месяцев. В конце концов оказалось, конечно, что доктор был безмозглый идиот, и лорд спокойно дожил до глубокой старости. Но это не интересует меня. Мне важно лишь то, что свадьба лорда расстроилась из-за болезни. Все ему сочувствовали и говорили, что он не должен жениться. Тут в моей голове зародился великий план. Завтра вечером я ужинаю у Прайсов и хочу, чтобы ты…

– Можешь не продолжать, – сказал я. – Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы я приклеил себе фальшивую бороду, достал стетоскоп, притворился специалистом по внутренним болезням и заявил, что у тебя порок сердца.

– Ничего подобного, старина, ничего подобного! Я вовсе не об этом хотел просить тебя.

– Тебе просто не пришло это в голову. А то ты непременно попросил бы меня переодеться врачом.

– Если говорить правду, твой план совсем уж не так плох, – задумчиво сказал Акридж. – Но если ты отказываешься…

– Да, я отказываюсь.

– Я хочу, чтобы завтра, ровно в девять часов, ты приехал бы к Прайсам. К тому времени мы уже закончим наш ужин. Мне вовсе не хочется, чтобы этот ужин пропал. Приходи к Прайсам в девять часов, вызови меня и скажи, что моя тетка опасно больна.

– Зачем?

– Я никогда не знал, что ты так глуп, старина. Неужели ты не понимаешь? Известие о болезни тетки произведет на меня ужасное впечатление. Я схвачусь за сердце…

– Они в одну минуту поймут, что ты их обманываешь.

– Я потребую воды…

– Неужели ты думаешь, что они тебе поверят!

– Немного погодя мы с тобой уедем. Ты понимаешь, что случится? Через день я сообщу им, что у меня начался порок сердца и что, к несчастью, свадьбу придется отложить…

– Дурацкий план.

– Для человека в моем положении, – сказал Акридж мрачно, – даже самый дурацкий план хорош, если он ведет к цели. Свадьба будет расстроена.

– Ты прав, пожалуй, – согласился я.

– Могу я на тебя положиться?

– А как я узнаю, что твоя тетка заболела? Они мне не поверят.

– Очень просто. Тебе позвонили от тетки, потому что ты единственный человек, который знает, где я провожу вечера.

– Можешь ты мне поклясться, что ты больше от меня ничего не потребуешь?

– Клянусь.

– Если ты втянешь меня в какую-нибудь гнусную историю, я тебе не прощу этого до конца своей жизни!

– Что ты, что ты, старина!

– Ладно, – сказал я. – Я чувствую, что ничего не выйдет, но я согласен.

– Вот слова истинного друга! – сказал он растроганным голосом.

IV

На следующий день, ровно в девять часов вечера, я звонил у квартиры Прайсов. За дверью гнусавили печальный псалом под верещанье рояля. Я сразу узнал голос Акриджа. Акридж во всю глотку высказывал желание быть маленьким безгрешным ребенком и резвиться с птичками в раю.

Я давно знаком с гениальными планами Акриджа и привык относиться к ним подозрительно. Не было еще ни одного раза, чтобы моя попытка помочь ему не окончилась каким-нибудь бессмысленным гнусным кошмаром. И потому, нажимая кнопку звонка, я трепетал от страха.

Дверь отворилась. Передо мной появилась горничная.

– Здесь мистер Акридж?

– Да, сэр.

– Разрешите мне повидаться с ним и сказать ему несколько слов.

Горничная отвела меня в гостиную.

– Этот джентльмен хочет видеть мистера Акриджа, – громко сказала она.

У меня от страха пересохло горло. Я осмотрел комнату, полную Прайсами, и не мог произнести ни слова. С книжного шкафа на меня насмешливо и злобно глядело чучело чайки.

Но Акридж поспешил мне на помощь. С необыкновенной ловкостью подбежал он ко мне. На нем был изящный пиджак, желтые туфли и модный галстук. Во всех этих вещах я сразу узнал свою собственность. Он всегда пользовался моим гардеробом, когда ему нужно было казаться богатым и почтенным. И это вполне удавалось ему.

– Я тебе нужен, старина?

Он многозначительно взглянул на меня, и я обрел дар слова. Мы несколько раз репетировали эту сцену за завтраком, и я твердо помнил все, что должен был произнести. Я забыл о страшной чайке и вошел в свою роль.

– Я привез тебе неприятные новости, дружище, – сказал я сдавленным голосом.

– Неприятные новости? – переспросил Акридж, стараясь побледнеть.

– Неприятные новости.

Во время репетиции я предупреждал его, что этот разговор слишком похож на дешевый водевиль, но он не обратил на мои слова ни малейшего внимания. И теперь, начав говорить, я густо покраснел.

– Что случилось? – спросил Акридж.

Он с такой силой схватил меня за руки, что я вскрикнул от боли.

– Твоя бедная тетушка…

– Моя тетушка?

– Мне только что позвонили по телефону из ее квартиры, – продолжал я.

– Ей очень плохо. Ты должен немедленно ехать туда. Боюсь, что это будет слишком… слишком поздно…

– Воды! – закричал Акридж, падая в кресло и хватаясь за свой жилет, вернее, за мой жилет. – Воды!

Это было здорово сделано! Несмотря на то, что он при этом порвал мой лучший галстук, я не мог не восхищаться такой искусной актерской игрой. Должно быть, долгая привычка к неожиданным ударам судьбы научила его, как вести себя в таких случаях. Прайсы были глубоко потрясены. Дети целым стадом кинулись в кухню за водой, а взрослые заботливо столпились вокруг Акриджа.

– Тетя, милая тетя! Она больна! – стонал Акридж.

– На вашем месте я не стал бы так огорчаться, – произнес чей-то незнакомый голос.

Это замечание было так нагло и неожиданно, что в первую секунду мне показалось, будто заговорила чайка. Но, обернувшись, я увидел молодого человека в синем костюмчике, который стоял в дверях. Я уже однажды встречался с этим молодым человеком. Это был тот самый миротворец, который спас меня недавно от бородатого старца.

– На вашем месте я не стал бы так огорчаться, – повторил он, злобно глядя на Акриджа.

Его появление взбудоражило всех. Мистер Прайс, заботливо растиравший грудь Акриджа, величественно выпрямился во весь свой колоссальный рост.

– Мистер Финч, – сказал он. – Разрешите спросить вас, что вы делаете в моем доме?

– Ладно, ладно…

– Мне кажется, я говорил вам…

– Ладно, ладно, – повторил Эрни Финч. – Я пришел сюда только для того, чтобы обличить самозванца.

– Самозванца?

– Да, его! – сказал молодой мистер Финч, презрительно тыча пальцем в Акриджа.

Акридж хотел что-то сказать, но передумал и решил воздержаться. Я отошел в сторону и сел на диван, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Мне не хотелось вмешиваться в это семейное дело.

– Эрни Финч, – сказала миссис Прайс. – Объясните, что значат ваши слова!

Молодой человек нисколько не был обескуражен враждебностью всего дома. Он разгладил свои маленькие усики и холодно улыбнулся.

– Я хочу сказать, – произнес он, засовывая руку в карман и вытаскивая оттуда конверт, – что у этого человека нет никакой тетки. А если у него и есть тетка, то во всяком случае это не мисс Юлия Акридж, знаменитая и богатая писательница. Я с самого начала подозревал это и даже когда вы изгнали меня из своего дома, я продолжал следить за этим господином. Я начал с того, что написал письмо его тетке – вернее, той даме, которую он называет своей теткой, – и попросил ее сообщить мне адрес ее племянника. Вот, Читайте, какой я получил ответ: «Мисс Акридж подтверждает получение письма мистера Финча и ставит его в известность, что у нее нет никакого племянника». Никакого племянника! Неужели этого вам недостаточно? Тогда я стал продолжать свои розыски. Я узнал, что автомобиль, который вы видели, вовсе не принадлежит ему. Он принадлежит одному господину по фамилии Филлимор. Я записал номер автомобиля и навел справки. А этого негодяя зовут вовсе не Акридж. Его зовут Смоллвид. Он нищий-самозванец, и если вы позволите вашей Мзбэл выйти за него замуж, вы будете мучиться всю свою жизнь.

Наступила глубокая тишина. Прайсы переглядывались, потрясенные страшным известием.

– Я не верю вам, – сказал, наконец, глава дома, но в голосе его прозвучало сомнение.

– Я привел свидетеля, который подтвердит мои слова, – сказал Эрни Финч. – Войдите, мистер Гриндлэй.

В комнату вошел бородатый кредитор Акриджа.

– Расскажите им, что вы знаете об этом прохвосте, – сказал Эрни Финч.

Кредитор взглянул на Акриджа и громко вздохнул от восторга. Он был счастлив, что наконец-то изловил своего должника.

– Извините, господа, что я ворвался непрошено ввашу квартиру, – сказал он. – Но этот молодой человек сообщил мне, что я могу видеть здесь мистера Смоллвида. Я гоняюсь за ним вот уже более двух лет, потому что он должен мне один фунт два шиллинга и три пенса.

– Он должен вам деньги? – вскрикнул мистер Прайс.

– Он надул меня, как последний мошенник, – сказал кредитор.

– Это правда? – спросил мистер Прайс, оборачиваясь к Акриджу.

Акридж встал, надеясь незаметно ускользнуть. Услыша вопрос мистера Прайса, он остановился, и слабая улыбка заиграла на его губах.

– Да, но… – сказал Акридж.

Глава семьи не желал больше ничего знать. Для него теперь все стало ясно. Глаза его грозно засверкали. Он поднял руку и показал на дверь.

– Вон из моего дома! – прогремел он.

– Слушаюсь, – покорно сказал Акридж.

– И не смейте больше переступать моего порога!

– Слушаюсь, – сказал Акридж.

Мистер Прайс обернулся к дочери.

– Мэбэл, – сказал он, – я запрещаю тебе встречаться с этим негодяем. Ты меня слышишь?

– Хорошо, папа, – сказала мисс Прайс, в первый и в последний раз нарушая молчание. Она была послушная девушка и, как мне показалось, довольно ласково глядела на Эрни Финча.

– Вы еще здесь, милостивый государь? – закричал мистер Прайс. – Вон!

– Слушаюсь, – сказал Акридж. Но тут вмешался кредитор.

– А кто заплатит мне один фунт два шиллинга и три пенса?

На мгновение мне показалось, что Акриджу не справиться с этим препятствием. Но он мигом нашел выход.

– Есть у тебя один фунт два шиллинга и три пенса, старина? – спросил он меня.

К моему великому несчастью, мой кошелек был при мне.

Мы вместе шли домой. Акридж сиял от восторга.

– Это показывает, старина, – сказал он, ликуя, – что никогда не следует отчаиваться. Как бы ни были плохи твои дела, старый друг, никогда, никогда не отчаивайся… Я терпеть не могу лжи и счастлив, что мне удалось выпутаться из всей этой истории.

Он весело засвистел.

– Если бы ты только знал, как я благодарен этому Эрни Финчу. Клянусь дьяволом, старина, если бы я теперь его встретил, я бы расцеловал его в обе щеки. Как мне сегодня повезло, старина! Я столько раз собирался отдать деньги этому негодяю Гриндлэю, но всякий раз какой-то незримый ангел-хранитель удерживал меня. И вот, наконец, я избавился от него, не истратив ни гроша. Это самый счастливый день в моей жизни.

– В моей жизни это был бы тоже самый счастливый день, – сказал я, – если бы я надеялся когда-нибудь снова увидеть мои бедные деньги.

Акридж рассердился.

– Стыдись, старина! Я не ожидал таких слов от старого друга. Не отравляй моего счастья. Не беспокойся, твои деньги вернутся к тебе с колоссальными, огромными процентами…

– Когда?

– На днях! – весело сказал Акридж. – На днях!