Электронная библиотека » Пелам Вудхаус » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Парни в гетрах"


  • Текст добавлен: 1 января 2014, 00:50


Автор книги: Пелам Вудхаус


Жанр: Литература 20 века, Классика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Удачливый Стиффем

Клуб «Трутни» был битком набит. Прошел слух, что Мартышка ставит выпивку, а такой человек всегда может рассчитывать на одобрение собравшихся. Трутни буквально толкались, и воздух дрожал от криков, которые издают сильные мужчины, видя, что их коктейль вот-вот прольется.

Выпив третью порцию, два Трутня отделились от толпы и направились в пустую курилку. Оба были в визитках и в гетрах, с гарденией в петлице, ибо, как почти все, пришли со свадьбы Адольфуса Стиффема и Джеральдины Спеттисбери.

Какое-то время наши Трутни сидели и молчали, поскольку, еще до коктейлей, угощались шампанским, которым новобрачные были обязаны лорду Уивелскому, отцу невесты. Наконец первый Трутень заговорил:

– Пуффи Проссер надулся как флюс.

– Кто?

– Пуффи Проссер.

– Как плюс?

– Флюс. Дело в том, что Мартышка поил нас за его счет. Они поспорили на 100 против 8, что Адольфус не женится на Джеральдине. Как только священник спросил: «Согласен ли ты, А.?» – Мартышка начал собирать деньги.

– И Пуффи надулся?

– Естественно. Он играл наверняка. Тогда казалось, что у Стиффи нет никаких шансов. Посуди сам: кроме сотни-другой, не больше, он получал жалованье от старого Уивелскома, а потом и того лишился. Как-то утром старикан, гуляя по тисовой аллее, застал своего секретаря в те самые мгновения, когда тот целовал его дочь, и дал ему ногой под зад. Рекорд для средних графов, 11 футов 2 дюйма. Потом он оттащил дочь домой, запер в спальне, вручил Стиффи чек вместо предупреждения и сообщил, что если он, то есть Стиффи, будет через десять минут ближе от замка, чем 1 миля, он, то есть Уивелском, спустит на него собак. Ничего странного, что Пуффи был уверен в выигрыше.

– Что же случилось?

– Никто не знает.

– О нет! – произнес молодой, свежий голос.

Покинув человека, уподобившегося фонтану, в курилку вошел еще один Трутень.

– Я знаю, – продолжал он. – Мне рассказывал сам Стиффи. Вот уж, поистине, главное – удача! Если бы не она, С. никогда бы не разбогател в Нью-Йорке.

– Он и не разбогател, – возразил первый Трутень.

– Ты ошибаешься.

– Почему? В Нью-Йорке Стиффи не был. Когда-то он посетил Лё Тукэ и поклялся, что в жизни не ступит на корабль. Насколько мне известно, в Нью-Йорк по суше не попадешь. Следовательно, твоя гипотеза неверна.

– Ничего подобного, – мягко заметил Трутень. – Меньше чем через неделю после прискорбного случая Стиффи отбыл именно в Нью-Йорк. Ради любви и не то сделаешь. Джеральдина позвонила ему в клуб и велела ехать в Америку, чтобы разбогатеть. Он и поехал.

Там недели через две он познакомился с очень приятным субъектом. Правда, глаза у того были слишком близко друг к другу, и слова он цедил углом рта, но все же был настолько приличен, что С. пошел с ним туда, где примерно такие же субъекты играли в кости.

* * *

Что именно делали они с костями, Стиффи так и не понял. И все же, когда один субъект собрался сделать ход, а другие бились об заклад, что ничего не выпадет, в С. взыграла кровь. Десять долларов, думал он, не такая большая сумма, а вечер провести надо. Словом, он присоединился к пари и тут же обнаружил, что субъект имеет в виду 10 000.

Адольфус честно сказал мне, что момент был нелегкий. Отступать было поздно, и он ждал, ясно понимая, что спасти его может только удача Стиффемов.

Естественно, она не подкачала. Через полминуты субъект уже расплачивался. Получив 10 000, Стиффи решил снова попытать счастья. Словом, спустя примерно час, он оказался на открытом пространстве с тридцатью тысячами в кармане.

Он был рад, и я его не виню. Теперь он мог явиться к старому Уивелскому на верблюде, груженном золотом и драгоценными камнями. Как тут не обрадоваться!

Наутро он отнес деньги в банк и решил отпраздновать свою удачу.

Должно быть, вам известно, что если Стиффи празднует, он празднует. Где именно он побывал, сказать не могу, он и сам не помнит. По-видимому, он с кем-то связался, поскольку смутно ощущает, что его окружали друзья. Они ходили по разным местам. Четко он помнит только то, что проснулся в задней комнатушке какого-то кабачка, а были при нем марка за пять центов, два шарика, три пробки и погремушка.

Свидетельства хорошо проведенного вечера его позабавили. Он надул шарики, погремел погремушкой, после чего решил, что лучше взять денег на расходы и отправился в банк.

Представьте себе его чувства, когда он увидел, что банк закрыт. Вот – он, вот – дверь, закрытая, как устрица. Наконец он припомнил, что в Нью-Йорке банки то и дело прогорают.

Постояв немного в полном отчаянии, он потрусил в отель, а там, еще в вестибюле, сел в кресло, чтобы все обдумать.

Сомнений не было. Жениться на дочери Уивелскома он не сможет. Замысел, можно считать, рухнул. Какое-то время Стиффем это оплакивал.

Внезапно его осенила мысль, от которой стало полегче: если нельзя жениться на дочери, он напишет все как есть отцу.

Понимаете, Стиффи долго мечтал выложить графу правду, иначе говоря, сообщить, что он (С.) о нем (У.) думает. Пока оставался хоть какой-то шанс, это было невозможно. Теперь ему терять нечего. Он сунул руку в карман, проверяя, там ли марка. Да, она не исчезла. Тогда он сел к столу и взял перо.

Не знаю, доводилось ли вам читать инвективы, созданные нашим героем. Мне пришлось. Я был с ним, когда он писал четырехстраничный ответ Пуффи, который отказался одолжить ему десятку. Поверьте, истинный шедевр, ни одной скучной строки. Я горд, что могу назвать автора своим другом.

По его словам, на сей раз он превзошел себя. Листок за листком покрывался палящими мыслями. Стиффи не забыл ни манер злосчастного графа, ни лица, ни галстуков, ни брюк, ни нравственных правил, ни манеры есть суп, обсасывая усы, – словом, ничего. Прыщу на кончике носа он посвятил целых шесть строк. Потом, надписав адрес, он наклеил марку (5 центов) и сам опустил письмо в почтовый ящик, стоявший около закутка, где сидит портье или управляющий.

Воспользовавшись случаем, С. решил, что пришло время поделиться своей бедой.

– Э-хм, – сказал он.

– Да, сэр? – откликнулся управляющий.

– Вот что, мой друг, – продолжал Стиффи, – знаете этот номер, ну, с ванной? Я там живу.

– Конечно, знаю, сэр.

– Сколько за него берете?

– Шесть долларов в день.

– Что ж, ничего не выйдет. У меня нет ни гроша.

Управляющий не обрадовался.

– Ни гроша, – повторил С. – Банк прогорел.

– Какой именно банк?

– Такой-то.

Управляющий удивился:

– Не слышал. Мы сами им пользуемся.

– Вы с женой и детками?

– Нет, наш отель.

– Мне очень жаль, – печально сказал Стиффи, ибо полюбил их от всей души. – Но факт – это факт. Я только что оттуда. Он заперт.

– Вы думали, что он открыт по воскресеньям? – осведомился управляющий.

– По чему?

– По воскресеньям.

– А сегодня воскресенье?

– Да.

– Куда же делась суббота?

– Была и прошла. Неплохой был денек.

Так Стиффи понял, что за тем, за сем проспал целые сутки. Кроме того, он понял, заметно при этом побледнев, что написал и отослал правдивое письмо графу.

Да, ничего не поделаешь. Он (Стиффи) написал ему (графу) такое письмо, после которого надеяться не на что, даже если у тебя куча денег и ты их отдашь потенциальному тестю. Сами видите, как все плохо.

Надо было думать побыстрее, к чему он и приступил. Сначала ничего не получалось, потом в мозгу что-то щелкнуло.

– Дорогой друг, – обратился он к управляющему.

– Да, сэр?

– Если послать письмо в Англию, когда оно дойдет?

– Смотря, когда вы его послали.

– Только что бросил в ящик.

Управляющий посмотрел расписание пароходов:

– Его возьмет «Сенатор Дж. Фрейлингазен Боттс». Отплывает во вторник.

– Как и я, – заметил Стиффи.

Теперь все было ясно. Он достаточно долго служил у лорда У., чтобы знать, как приходят письма в его замок. Почтальон бросает их в ящик у входа, а Гаскойн, дворецкий, вынимает и кладет в утренней столовой рядом с приборами, чтобы каждый, явившись к завтраку, прочитал свое.

Ничего не может быть проще, чем нырнуть в кусты под окном и, когда Гаскойн удалится, войти через стеклянную дверь, а там – забрать роковое послание. Для этого нужно приплыть в Англию на том же самом пароходе, что и письмо.

Вот почему те, кто провожал «Сенатора», могли увидеть молодого человека с решительным взглядом, всходившего по трапу. Кое-кто, наверное, и увидел.


Не думаю, что вы хотите слушать отчет о плавании. Суть в том, что С. добрался до места. Он высадился в Ливерпуле, а к вечеру прибыл в Лондон, мало того, успел на последний поезд, направляющийся в Аптон Снодсбери. Именно оттуда удобно ехать в Уивелском-корт, но С. решил переночевать в Вустере и попросил разбудить его ровно в шесть часов утра.

Сами знаете, что бывает в таких случаях. Ваш сон беспокоен. Вы просыпаетесь с зарей. Чуть позже шести Стиффи вышел в путь и не позже семи стоял на знакомом газоне. Почтальоны не приходят до четверти девятого, так что он решил прогуляться.

Я никогда не вставал даже в семь, но если верить Стиффи, гулять в это время приятно. Вы застанете природу во всей ее свежести. Роса – на траве, солнце сияет, в кустах щебечут птички. Для тех, кто это любит, – просто рай. Стиффи это любил. По его словам, такие вещи его умиляли. Учтите великое чувство и т. д. и т. п. Словом, он говорит, что умилялся; а почему же ему не верить?

Роса сверкала, солнце сияло, птицы пели, и С. пришло в голову, что нормальный влюбленный человек может сделать одно – встать под окном возлюбленной и бросать в него камешки. Она выглянет, он пошлет ей воздушный поцелуй, она тоже пошлет, уже ему, и он сообщит взглядом, что она по-прежнему царит в его сердце. Одобрив этот план, С. набрал пригоршню гравия и приступил к делу.

Метать гравий в окна нелегко. Если вы не в форме, вы промахнетесь, что и случилось со Стиффи. Камушки угодили не в окно Прекрасной Дамы, а немного левее, то есть туда, где обитал Фердинанд Джеймс, шестой граф Уивелскомский.

Вы скажете «спал», но ошибетесь – его томила бессонница, ибо вечером он председательствовал на ежегодном обеде Верных Сынов Вустершира, где, презрев наставления врача, хорошо поел и выпил. Как всегда в таких случаях, он проснулся среди ночи, испытывая странное, неприятное чувство. Простая муха, ударившаяся о ковер, могла внушить ему, что он статист в фильме по роману «На Западном фронте без перемен».

Когда же о стекло ударилось полфунта камешков, он выскочил из постели, словно через матрас проник штопор. Двумя прыжками достигнув окна, он успел увидеть своего бывшего помощника, нырявшего в кусты.

Теперь следите за моими словами, иначе вам не понять, почему старый Уивелском принял такую точку зрения. Он знал человеческую природу и понимал, что, пролетев 11 футов 2 дюйма, никто не вернется в места своей беды. Мало того, он твердо знал, что Стиффи отплыл в Америку. Наконец, он был не в лучшей форме после вчерашнего банкета. Вот почему через несколько секунд он появился в соседней комнате, выражая всем своим видом полную растерянность.

– Что случилось, папа? – спросила Джеральдина. – Ты как будто призрака увидел!

– Я и увидел.

– Белую Даму Уивелскома?

– Нет, Розового Секретаря. Буквально две минуты назад я услышал странные звуки, выглянул и увидел призрак твоего кретина.

– Кретина? – удивилась дочь с женственным пылом, который ей очень шел. – Почему кретина? Я его люблю.

– Ну, так не люби, – тоже не без пыла сказал отец. – Он на том свете.

– Ты уверен, что это призрак?

– А кто же еще? Что я, призрака не узнаю? Я очень чувствителен. У нас в семье все мистики. Твоя бабушка постоянно видела своих друзей в саванах. За это ее и не любили у нас в графстве. Кроме того, по твоим словам, он – в Америке. Дело ясно. На ее диких просторах бедный дурачок сыграл в ящик.

Джеральдина смотрела на него горящими глазами:

– А кто его туда загнал? Ты!

– Э? Что ты имеешь в виду? Я его не посылал.

– Ты был с ним жесток, он и уехал. Наверное, его застрелили гангстеры. Там это просто. Была у него рана на лбу?

– Не знаю, он сразу исчез. Улыбнулся жуткой улыбкой и буквально растворился в воздухе, то есть в кустах. Хватит! Я хочу кофе! Крепкого горячего кофе. Надень халат, пошли вниз.

– Ничего подобного, – холодно возразила дочь. – Кофе! Нет, это подумать! Да мне завтрак в горло не полезет. Останусь здесь, попробую вызвать призрак Адольфуса.


Стиффи вынул прутики из волос, смахнул с лица насекомых, тихо вылез из кустов и осторожно подполз к стеклянной двери. Взглянув на часы, он определил, что почтальон вот-вот появится. И верно, минуты через две в малую столовую вошел дворецкий, чтобы положить пачку писем у хозяйского прибора. Когда он ушел, Стиффи сменил роль змеи на роль леопарда. В комнате он был через одну и три пятых секунды. Еще через секунду опознал письмо. Забрал бы он его за секунду с четвертью, но тут послышались шаги.

Для отступления времени не было. Дверь приоткрылась. С завидным присутствием духа Стиффи изменил планы и юркнул под стол.

Судя по ногам, возникшим перед его взором, вернулся дворецкий, видимо – с кофе и едой. Стиффи видел нижнюю часть полосатых брюк, а их носят дворецкие.

Ту т дверь открылась пошире, впустив пижамные штаны и домашние туфли. Разум подсказывал, что это хозяин. Штаны исчезли, потом появились почти у его носа. Видимо, их обладатель сел в кресло, а Стиффи понял, что разум не ошибся. Позже он признался, что находиться рядом с ногой, лягнувшей тебя в зад, очень неприятно.

В верхних слоях раздались голоса. Начал дворецкий:

– Доброе утро, милорд. Не хотите ли бекона с яйцами?

Престарелый пэр задрожал так, что стол дернулся.

– Не шутите, Гаскойн! Есть время говорить о яйцах и время не говорить о яйцах. Сейчас я хотел бы забыть, что они бывают. Принесите мне, и поскорей, очень крепкого кофе с бренди и очень сухим тостом.

Дворецкий неприятно, укоризненно кашлянул.

– Должен ли я понять, что вы, ваша милость, перешли меру?

– Не должен.

– Быть может, вы, ваша милость, пили шампанское?

– Так, капельку.

– Бутылку?

– Возможно, бутылку.

– Или две?

– Да. Возможно, две.

Дворецкий снова кашлянул.

– Я свяжусь с доктором Спелвином.

– Не мучайте меня, Гаскойн!

– Он настоятельно запретил вашей милости шампанское.

– Ха!

– Стоит ли напоминать, что от него ваша милость идет пятнами?

Уивелском сердито залаял.

– Сколько можно! – воскликнул он. – Я слышать не хочу о шампанском.

– Прекрасно, милорд. Вот ваш кофе, милорд. Сухой тост у локтя вашей милости.

Они помолчали. Судя по звукам, граф пил кофе. Гипотезу подкрепило то, что заговорил он более твердым голосом:

– Что вы на меня вылупились? Ну, перепил немного. Только трус бежит удовольствий.

– В вашем возрасте, милорд, перепивать опасно.

– Что значит «в вашем возрасте»? Человеку столько лет, сколько он чувствует.

– Прекрасно, милорд.

– Знаете, в чем вы не правы? Вам кажется, что у меня похмелье. Ничего подобного. Я свеж как огурчик. Посмотрите на мою руку. Каково? Скала!

На пол мягко упала салфетка.

– Вы ослабели, милорд.

– Кто, я?! Я уронил ее нарочно, чтобы показать, как легко я ее подниму. Вот, глядите.

Однако он ее не поднял. Да, он наклонился, тронул ее пальцем и увидел глаза Стиффи. Нависло тягостное молчание. Потом его лицо исчезло, и послышался крик:

– Гаскойн!

– Да, милорд?

– Под столом призрак.

– Прекрасно, милорд.

– То есть как, «прекрасно»? Прекрасно! Ха-ха! Сделайте что-нибудь!

– Простите, милорд, но я не совсем понимаю, что делать.

– Скажите: «Брысь!»

– Помилуйте, милорд!

Граф явно рассердился:

– Сказано, тут кишат призраки!

– Да, милорд?

– Вы что, не видите?

– Нет, милорд.

– Посмотрите сами. Он меня преследует все утро. Поднимите скатерть, он там.

– Хорошо, милорд, подниму. Но крайне сомнительно, что я увижу призрака, о котором говорит ваша милость.

Тем не менее он его увидел. Стиффи, при всей своей глупости, способен действовать быстро, а потому прижал к губам палец. Другой рукой он протянул пять фунтов.

Дворецкий взял их и выпрямился.

– Ну что? – спросил граф.

– Там не очень светло, милорд. Посмотрю еще раз.

Стиффи повторил трюк.

– Нет, милорд. Под столом пусто.

– Ни одного призрака?

– Ни единого, милорд.

Старый Уивелском глухо взвыл и, судя по звукам, отодвинул кресло.

– Пойду прогуляюсь, Гаскойн.

– Прекрасно, милорд.

– Вы точно ничего не видели?

– Точно, милорд.

– Там нет покойного Адольфуса?

– Нету, милорд.

Дверь закрылась, и Стиффи вылез из-под стола.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе утро, сэр.

– Удивил я вас, а?

– Я испытал некоторую растерянность. Мне казалось, сэр, что вы – в Соединенных Штатах.

– Долго рассказывать, но суть в том, что мне надо видеть леди Джеральдину. Она у себя?

– Точно не знаю, сэр, но смею предположить, что миледи еще не спустилась. Сообщить ей о вашем присутствии?

– Нет, спасибо. Сам справлюсь.

Стиффи побежал наверх и вскоре сидел на ее постели, глядя ей в глаза и лаская маленькую ручку. Разговора он мне не пересказывал, но я полагаю, что для начала он быстро объяснил, почему он здесь, а потом они говорили то, что говорят влюбленные после долгой разлуки. Во всяком случае, они не заметили, что дверная ручка повернулась. Стиффи быстро пришел в себя и юркнул в ближайший шкаф. Правда, он встретился взглядом с лордом Уивелскомом и тут же погрузился в летние платья.

Граф несколько задыхался.

– Джеральдина, – сказал он, – меня преследуют духи.

– Вот как?

– Именно так. Когда я вышел к завтраку, под столом сидел призрак этого… замечательного юноши. Он глядел на меня с той идиот… прости, честной улыбкой, которую я хорошо помню.

– Что же ты сделал?

– Попросил Гаскойна взглянуть под стол. Он взглянул, но призрака не увидел.

– Да?

– Да. Вероятно, не увидишь и ты. Но, клянусь тебе именем Вустерширских Уивелскомов, когда я входил, он юркнул в шкаф.

– Какая чепуха!

– Нет, не чепуха.

– В этот шкаф?

– В этот самый.

– Пойду взгляну.

– Осторожней! Он может укусить.

Джеральдина приоткрыла дверцу и заглянула внутрь.

– Там ничего нет, – сказала она.

Граф снова тихо застонал:

– Я знал, что ты его не увидишь. Он мучает меня. Хорошенькое дело, бегать по усадьбе от какого-то призрака! Пропал мой покой!

Джеральдина положила руку на трепещущее плечо:

– Ну, папа, не огорчайся! Я знаю, что случилось. Это – предупреждение.

– Предупреждение?

– Да. Я о таких вещах читала. Иногда призрак… скажем, А. Или Б.?

– Как тебе удобней.

– Призрак А. или Б. появляется не после, а до смерти, чтобы поразить, скажем так, В. Скажем?

– Да, пожалуйста.

– Понимаешь, он посылает издалека свой облик.

Граф поднял голову, которую было охватил руками.

– Ты думаешь, этот кре… прекрасный юноша, в котором я видел сына, еще жив?

– Видимо, да.

– Что же с ним делать?

Джеральдина помолчала.

– По-моему, лучше всего послать ему телеграмму, чтобы он немедленно возвращался, поскольку ты согласен на наш брак.

– Лучше всего?

– Да.

– А если сделать немножко хуже?

– Другого выхода нет.

– Значит, или он ходит за мной всю жизнь, или становится моим зятем?

– Вот именно.

Лорд снова посмотрел на шкаф и произнес с немного излишней сердечностью:

– Очень хорошо! Прекрасно! Дивно! В жизни не был так счастлив.


– Вот (заключил Трутень) правда о том, как поженились Стиффи и Джеральдина. Потому мы и были у Св. Георгия, на Ганновер-сквер. Теперь вы поймете, почему я считаю, что в этом мире нужны не добродетель, не мудрость, не знатность, а только удача. Иначе и я бы преуспел. Вера в удачу побудила Мартышку биться об заклад с Пуффи. Я уважаю его за это и радуюсь, что он выиграл.


© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Noblesse oblige

Непорочное чело вошедшего в курилку Трутня прорезала морщина. Он задумчиво зашел в угол и обратился к собравшимся там членам клуба.

– Вы, часом, не знаете, – осведомился он, – что такое с Фредди? Может, он свихнулся?

Другой Трутень спросил, почему он так думает.

– Ну, сидит в баре, пьет коктейль «Вздох ящерки».

– Не вижу ничего странного.

– Да-да, но он сам странный. Понимаешь, в нашей старой школе собирают деньги на новый корт. Я ему сказал, а он ответил, что ему плевать на старые школы, жизни от них нет.

– М-да… – согласился второй Трутень. – Что-то не то.

– Потом он мерзко засмеялся и прибавил, что, если кому интересно, он собирается вступить в Иностранный легион, это пристанище проклятых, где можно умереть, а умерев – забыть.

– Кто, Виджен? – удивился Трутень-2. – Ну, знаешь!

Трутень-3 покачал головой:

– Ни в какой легион он не пойдет, там не дают утром чаю. А вообще-то понять его можно. Жизнь его сломала трагедия. Он потерял любимую девушку.

– Мог бы и привыкнуть.

– Это верно. Но он к тому же лишился последней десятки, а его дядя, лорд Блистер, уменьшил вдвое дотацию.

– А!.. – сказал непонятливый Трутень.

– Случилось это в Каннах. Старого Блистера загнали туда врачи, и он предложил Фредди с ним поехать. Неплохо, а? Место – лучше некуда, юг Франции, лето, все оплачивает дядя. Однако я посоветовал воздержаться. Я сказал, что за шесть недель на чужеземном курорте можно наделать глупостей и рассердить старика. Фредди приятно покраснел и объяснил, что все понимает, но поехать должен, ибо там она.

– Кто именно?

– Забыл. Кажется, Друзилла. Мы с ней не знакомы. Судя по описанию, помесь Талулы Банкхед и женщины-полицейского. Другими словами, вид – красивый, но внутри – всякие идеи, скажем, прогресс. Насколько я понял, она происходит от целой вереницы епископов и архидьяконов, а потому не терпит азартных игр, курения и коктейлей. Фредди ей тем и понравился, что он не играет, не курит и не пьет.

– Кто, Фредди?!

– Он ей так сказал. Что ж, неглупо. На ранних стадиях нужно умягчать девицу, иначе пропадешь.

– Это верно, – согласился Трутень.


Так обстояло дело, когда Ф. приехал в Канны. На четвертый или пятый день, гуляя по Croisette, он был беспримерно счастлив. Солнце сияло, море синело, девица обещала выпить с ним чаю в казино, и вдобавок он знал, что выглядит прекрасно. Он вообще франт, но тут превзошел себя. Идеальные брюки, чистейшая рубашка, дивно-сиреневый пиджак являли неповторимую картину. К ней он добавил галстук, украденный вчера у дяди, – золото, сероватая сирень и алая полоска. Для других это слишком, но его превращало в молодого бога.

Если я скажу вам, что минут через десять к нему подошел француз и предложил 500 франков за роль судьи на конкурсе младенцев, вы поймете, как он был хорош. Хитрые галлы не тратятся на нищих.

Должно быть, вы подумали, что Фредди так и кинулся, поскольку старый скупердяй держит его в строгости. Однако, по случайности, он телеграфировал другу в Лондон и ждал искомой десятки с дневной почтой. Тем самым, он не нуждался в золоте, которое сулил француз, но был польщен и пообещал хотя бы украсить конкурс своим присутствием. Расстались они весьма сердечно.

Почти сразу вслед за этим к нему приблизился тип в потрепанном готовом костюме.

Часы сообщали, что почта прибудет с минуты на минуту, и Фредди держался поближе к «Карлтону» (где, заметим, жили и он с дядей, и девица). Прохаживаясь перед входом, он услышал тот радостный голос, которым старый друг приветствует старого друга:

– О! Привет!

Обернувшись, он увидел упомянутого типа. Тот был тощий и длинный.

– Вот это да! – продолжал тип.

Фредди воззрился на него. Если верить памяти, он его в жизни не видел.

– Привет, – отвечал он, чтобы затянуть время.

– Чудеса! – не унялся тип. – Кого я вижу!

– Э, – сказал Фредди.

– Давненько мы не встречались.

– Да уж, – согласился Фредди, чувствуя, что на лбу выступают капельки пота. Очень глупо встретить знакомого и не знать, кто это.

– Наших не видишь? – поинтересовался тип.

– Да так… скорее нет…

– Все куда-то делись.

– Вот именно.

– Недавно я встретил Смита.

– Да?

– То есть Т.Т. Смита.

– О, Т. Т.!

– Да. Не Дж. Б. Я слышал, Дж. Б. – в Малайзии. А Т.Т. – в каком-то агентстве. Процветает.

– Это хорошо.

– Ты и сам не бедствуешь, а?

– О, конечно!

– Не удивляюсь. Я еще в школе знал, что ты далеко пойдешь.

Фредди вцепился в слово «школа», как в спасательный круг. Поле заметно уменьшилось, теперь мозги заработают. Он снова взглянул на типа и снова приуныл. Ну, в жизни не видел! Положение усложнилось, ведь тип вот-вот окажется ближайшим из друзей, которому надо бы упасть на шею, предаваясь воспоминаниям о том, как старина Носач принес в часовню белого кролика.

– Да, – продолжал тип, – еще в те годы было ясно, что ты не пропадешь. Как я тобой восхищался! Ты был моим кумиром.

Фредди очень удивился. Он и не подозревал, что был чьим-то кумиром. Да, конечно, в последнем классе его приняли в крикетную команду, но все равно поклоняться ему было не за что.

– Кумиром, – повторил тип. – Можно сказать, божеством.

– Да? – Фредди покраснел. – Подумать только… Сигарету?

– Спасибо. Вообще-то лучше бы тыщу, а то я совсем пропаду. Не все процветают. Ты вот идешь вверх, а кое-кто – и вниз. Да, без тыщи мне крышка.

Фредди говорил мне, что был буквально сражен. Казалось бы, опытный человек, а не догадался, что у него попросят денег. Сперва он хотел что-нибудь проурчать и поскорее исчезнуть, но благородные чувства взяли верх. Можно ли бросать в беде школьного друга, да еще такого, который тебе поклонялся? Нет, нельзя. Там училось шестьсот сорок семь персон. Отвергнет ли он единственного, который считал его кумиром? Исключено. Да, тысяча франков – это сумма, но раздобыть ее придется. Noblesse oblige.

И тут он вспомнил, что, должно быть, уже пришел перевод. От волнения он о нем забыл.

– Господи! – воскликнул Фредди. – Хорошо, подожди. Давай встретимся в казино часа через два.

– Спасибо, – пролепетал тип. – Спасибо!

– Не за что, – сказал Фредди.


Со смешанными чувствами вошел он в отель. С одной стороны, есть высокая скорбь в мысли о том, что лишишься последней десятки, предназначенной совсем не для этого. С другой стороны, есть тихая радость в том, чтобы не чувствовать себя эгоистом. К тому же в глубине сознания маячил тип, говоривший: «О, если бы мы все были такими, как Фредди!» Духовный восторг, думал он, десятки стоит.

Однако ему хотелось, чтобы тип удовольствовался пятеркой. Именно столько он, Фредди, был несколько месяцев должен лондонскому букмекеру, который, судя по недавнему письму, уже терял терпение. До описанных выше событий Ф. собирался умаслить его хотя бы частью долга. Теперь об этом нет и речи. Всю сумму, как есть, надо отдать другу детства, чье имя он не мог припомнить.

Брент? Джернингем? Фосуэй?

Нет, не то.

Бустер? Гоггз? Бутл? Финсбери?

Нет-нет.

Оставив попытки, он подошел к портье. Конверт был тут, а в нем – чек. Превосходный клерк тут же его обналичил, и Фредди брал деньги, когда кто-то вскрикнул: «А!»

Казалось бы, что в этом звуке страшного? Однако Фредди испугался. Он узнал голос. То был не кто иной, как букмекер, которому он задолжал пятерку. То-то и плохо летом в Каннах, там очень смешанное общество. Можно встретить Ф. Виджена, кумира школьных друзей, а можно – таких субъектов. Словом, кого угодно, от верхов до низов.

Обернувшись и встретив беспощадный взгляд, Фредди утратил надежду. Но сделал, что мог.

– Привет, мистер Макинтош! – сказал он. – А вот и вы! Так-так-так. Ха-ха.

– Да, – ответил букмекер. – Вот и я.

– Никак не думал вас тут встретить.

– Но встретили, – заверил букмекер.

– Отдохнуть решили? Погреться на солнышке, забыть о делах?

– Не совсем, – букмекер вынул черную книжечку. – Посмотрим-посмотрим… Мистер Виджен… А, вот! Пять фунтов. Поставили на Мармелада, он пришел третьим. Мог и выиграть, но… Такова жизнь. Думаю, это будет четыреста пятьдесят франков с небольшим, но округлим, давайте просто четыреста пятьдесят. Мы люди свои, в конце концов!

– Простите, – сказал Фредди. – Может, как-нибудь в другой раз? Сейчас не могу, нет денег.

– Нету?

– То есть они мне нужны для одного бедного человека.

– Мне тоже.

Словом, Фредди сдался. Взывать к лучшим чувствам он не мог, у букмекера их не было; и протянул ему требуемую сумму.

– Хорошо-хорошо! – сказал он. – Вот, пожалуйста. С моим проклятием.

– Прекрасно, – заметил букмекер.

Фредди остался при пятистах пятидесяти франках, а нужна была тысяча.

Я бы его не осудил, если бы он плюнул на школьного друга. Пятьдесят франков – чай с девицей, пятьсот остается на курортные развлечения. Недурно.

Но он преодолел искушение. Старый поклонник… (как же его? Маттлбери? Джакс? Фергюсон? Брейтуэйт?) просит тыщу и тыщу получит.

Где же достать еще пятьсот? Вот в чем вопрос.

Занять у дяди? О нет! И тут его осенило. Именно столько предлагал ему хитрый француз, если он возьмется судить этих младенцев.

К младенцам он относился своеобразно. Общаться с ними, думал он, можно только в тех случаях, когда рядом есть мать или нянька на всякий пожарный случай. Тогда, если ты с младенцем в родстве, неплохо протянуть ему часы, пусть послушает тиканье. Да, неплохо; но любить этих тварей – помилуйте! Как-то с ними муторно. Взгляд холодный, слюну пускают изо рта… Посмотришь и задумаешься: впрямь ли человек – венец природы?

Теперь вы поймете, что и за пятьсот франков ему было трудно оказаться лицом к лицу с целой оравой. К его чести скажем, что после короткой борьбы он стиснул зубы, сжал кулаки и твердо зашагал к пристани, сокрушаясь о том, что судят не прекрасных купальщиц.

Конечно, за это время судью могли найти. Но нет. Француз встретил Фредди как родного и повел его в павильон, где собрались исключительно грозные матери и необычайно гнусные младенцы. Он произнес по-французски небольшую речь, матери похлопали, дети заорали, а потом стал обходить ряды вместе с судьей. Матери сурово смотрели на них, как бы предупреждая, что если приз посмеют дать другому, будет плохо. Фредди говорил, что это очень утомляло, и я его понимаю.

Однако он держался. Судьей он был впервые, но инстинкт подсказал ему метод опытных судей – презрев младенцев, смотреть на матерей. Этой – столько-то очков за свирепость, той – за склонность к ножам и кинжалам и т. д. и т. п. Спросите младших священников, как они действуют на этих конкурсах, и каждый скажет, что следует такому методу.

Приза было три, и с первым все стало ясно сразу. Он сам собой достался матери в тяжелом весе, с густыми бровями, которая выглядела так, словно только что вязала у подножия гильотины. Увидев брови, говорил мне Ф., он просто услышал стук голов, падающих в корзинку. Словом, с первой премией сомнений не было.

О второй и третьей пришлось подумать, но все же он вручил их страшным особам, у которых явно было в чулке что-то подозрительное. Выполнив свой долг, он повернулся к галлу, не обращая внимания на ропот побежденных.

Галл не очень хорошо знал английский и не сразу понял соратника. Когда же понял, Фредди пошатнулся, ибо оказалось, что он должен не получить, а заплатить пятьсот франков.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации