Текст книги "Пропавшие девушки Парижа"

– И что ты теперь намерена делать? – осведомился Марк.

– Не знаю, – удрученно произнесла Грейс. – Разве что дать объявление в «Таймс». – Как будто у нее на это есть деньги. Фрэнки как-то раз помещал объявление в газете, когда одна из его клиенток искала мужа, с которым ее разлучили во время войны. – А сейчас мне нужно бежать на работу. Я и так уже сильно опоздала. Да и у тебя, наверно, свои дела есть.

– Сегодня днем я должен быть в Вашингтоне, – подтвердил Марк. Оставив на барной стойке несколько монет, он последовал за Грейс из кафе. – Разбирательство по моему делу окончено.

– О, – выдохнула она, внезапно охваченная разочарованием.

Выйдя на улицу, они остановились и несколько секунд стояли в молчании: обоим явно не хотелось расставаться.

– Ты говоришь, по словам консула, эти архивы в Военном министерстве, – неожиданно произнес Марк. – У меня там, пожалуй, есть кое-какие связи. Я мог бы навести справки, если хочешь.

– Нет, – резко ответила Грейс. – То есть спасибо, конечно. Ты очень любезен. Но это моя проблема. Я и так отняла у тебя много времени.

– Или, – продолжал Марк с улыбкой, – ты могла бы приехать и сама этим заняться.

– Я? – Грейс ошеломленно уставилась на него. Для нее пребывание в Нью-Йорке после потери мужа уже было целым приключением. Но чтобы еще и в Вашингтон поехать… Нет, это была бы вообще непростительная блажь. – Нет, я не могу…

– Почему? – в лоб спросил Марк, словно бросая ей вызов. – В консульстве ты ничего не добилась. Здесь тебе больше ничего не удастся выяснить. В противном случае фотографии так и будут лежать у тебя угнетающим грузом. Почему ты не хочешь рискнуть? А вдруг нам удастся что-то узнать.

Нам. Грейс поморщилась.

– Зачем тебе это? – спросила она.

– Может, мне тоже любопытно. Или, возможно, я просто не хочу расставаться с тобой, – выпалил он. Грейс была удивлена. Прежде она несколько раз общалась с Марком, и он ей нравился, главным образом потому, что он нравился Тому, а для нее этого было вполне достаточно. Равно как и ночи, проведенной в его объятиях, в которые ее толкнули одиночество и солидная порция спиртного. Но теперь Марк намекал, что их мимолетная связь значит для него нечто больше, чем она могла представить.

Грейс отдернула руку.

– Та меня совсем не знаешь.

– И я хотел бы это исправить, – сказал Марк. – Приезжай как-нибудь в Вашингтон. Тебе же интересно узнать про Элеонору и девушек?

– Да, конечно. – Грейс не планировала мчаться в Вашингтон первым же поездом ради каких-то безумных поисков. Перед ней стояла другая задача: понять, должна она остаться в Нью-Йорке или вернуться домой и там решить, как ей жить дальше.

– Ну что, едешь? – Он пронизывал ее уговаривающим взглядом.

Грейс хотелось сбежать от него, от девушек, от всей этой абсурдной ситуации. Но еще больше ей хотелось получить ответы.

– Когда?

– Сегодня.

– Мне надо на работу.

– Тогда завтра. Возьми выходной или отгул, если есть, или скажи, что заболела. Всего на один день. Зато выяснишь все, что тебя интересует. – Не дожидаясь от нее ответа, Марк продолжал: – Давай сделаем так: ты улаживаешь здесь свои дела, ставишь в известность босса. Я сегодня возвращаюсь на двухчасовом поезде. Но завтра утром тоже есть поезд – в семь. Садись на него. Я буду ждать на платформе Юнион-Стейшн. Надеюсь, приедешь. – Он приподнял шляпу. – До встречи. – Марк говорил так, будто она уже ответила согласием и их завтрашняя встреча – дело решенное.

Грейс смотрела, как он удаляется широким шагом, и ее начинали терзать сомнения. Расставание с ним не должно ее расстраивать. Напротив, она должна радоваться, ведь с его уходом она может забыть про совершенную глупость и снова попытаться наладить свою жизнь здесь. Новая встреча с Марком была бы ошибкой, а встреча в Вашингтоне – ошибкой вдвойне.

Именно поэтому она примет его предложение.

Глава 11
Мари

Франция, 1944 г.

Предрассветную тишь нарушило шуршание за стенами сарая. Изнуренная Мари мгновенно встрепенулась, резко села и выпрямила спину. Душа от страха ушла в пятки. Кости ныли оттого, что всю ночь она просидела в холоде на жестком сыром земляном полу, привалившись к грубой деревянной стене. Сзади на платье расплывалось мокрое пятно от влаги, сочившейся из земли.

Шум повторился. Звуки были похожи на те, что производил олень, наведывавшийся к ним в сад близ Конкарно, где они с матерью отдыхали каждое лето. Но это был не олень. Поступь более тяжелая, под ногами трещат сучья. Мари вскочила с пола, думая, что за дверью притаился немец. Она пыталась вспомнить, как их учили действовать в таких случаях. Тело покрылось гусиной кожей.

Но ключ в замке повернулся, и дверь отворилась. В проеме появился тот самый рослый злой тип, который привел ее в сарай накануне вечером. Мари разгладила на себе юбку. Ей было ужасно стыдно, что из угла, где она попыталась аккуратно справить нужду, теперь несется вонь испражнений. Конечно, она предпочла бы сходить в туалет в другом месте, но выбирать не приходилось, поскольку дверь была заперта, а уборной сарай оборудован не был.

Ее провожатый не произнес ни слова – просто жестом велел ей следовать за ним. Мари повиновалась, на ходу собирая в низкий узел свои белокурые волосы. Во рту стоял кислый привкус, в животе урчало от голода. Небо на востоке розовело, воздух был сырой и влажный. Поскольку в сарай ее привели посреди ночи, значит, просидела она там всего несколько часов, рассудила Мари. Но из-за того, что она томилась ожиданием и переживала, вернется ли он за ней, когда вернется, как ей быть, если он не появится, ей показалось, что времени прошло гораздо больше.

Теперь она увидела, что сарай утопал в лощине за тополями. Они стали взбираться на холм.

– Ну как – пережили ночь? – спросил мужчина по-английски, так тихо, что она едва его расслышала.

– Да. Но не благодаря вам, – громко добавила Мари, выплескивая свое раздражение: уж очень она зла была на него за хамское обхождение.

Он резко повернулся, больно схватил ее за запястье и тихо скомандовал сиплым голосом:

– Не ори!

– Не трогайте меня! – Мари попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко, будто клещами.

Взгляд его вспыхнул.

– Я не позволю, чтобы меня схватили только потому, что вы не способны держать язык за зубами. – Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

Затем мужчина снова зашагал, ведя ее через лес совсем не в том направлении, как ей казалось, откуда они пришли минувшей ночью. Мари краем глаза разглядывала своего спутника: короткая стрижка, квадратная челюсть. Штаны и рубаха, как у французского крестьянина, однако, судя по его молодцеватой выправке и походке, он был военным или бывшим военным.

Деревья расступились, открывая ее взору просеку и на дальнем краю – здание безымянной железнодорожной станции, маленькое, не больше, чем сарай, в котором она ночевала. Провожатый Мари кинул прощупывающий взгляд в обе стороны, подобно человеку, который постоянно должен беспокоиться о том, чтобы его не обнаружили и не выследили. Потом снова взял ее за руку. Мари вырвалась от него.

– Не смейте больше хватать меня.

Нежелательное прикосновение чужих рук неизменно навевало воспоминания о детстве: если отец больно сжимал ее руку, затем обычно следовали пощечина или удар.

Мари думала, что сейчас услышит очередную отповедь, но ее спутник кивнул в знак согласия.

– Тогда не отставайте.

Он пошел через просеку и завернул за здание станции, где одиноко стоял велосипед.

– Садитесь. – Мужчина показал на раму.

Мари медлила. Утреннее солнце поднялось над деревьями довольно высоко. Она считала, что глупо средь бела дня колесить на велосипеде по просторам сельской Франции: они обязательно привлекут к себе внимание. С другой стороны, выразив несогласие, она бы еще больше разгневала своего спутника. А кроме него и того жалкого сарая, она здесь больше никого и ничего не знала. Мужчина крепко держал велосипед, помогая ей сесть на раму, затем сам вскочил на сиденье, уверенно взялся за руль. Оказавшись в кольце его длинных мускулистых рук, Мари заерзала, испытывая неловкость от такой тесной близости человека, которого она не знала. Он начал крутить педали, и они покатили по узкой неровной тропинке.

На краю просеки тропинка перешла в проселочную дорогу, с обеих сторон обрамленную низкими стенами из крошащегося камня. Внизу под ними простиралась долина, устланная пышной зеленой растительностью и опрятными возделанными полями. Тут и там краснели крыши деревенских домиков, кое-где стояли особняки. Из долины к ним поднимался влажный дурманящий аромат жимолости. Пологие холмы и маршрут, которым летел «Лисандр» минувшим вечером, навели Мари на мысль, что они находятся в регионе Иль-де-Франс, где-то к северу-западу от Парижа, в самом центре территории, оккупированной нацистами.

Они миновали фермерский дом, во дворе которого молодая женщина развешивала выстиранную одежду. Мари охватил страх. До последнего часа она пряталась под покровом темноты. Теперь же они оказались на всеобщем обозрении. Наверняка она чем-то себя выдаст. Но женщина просто улыбнулась им, – очевидно, приняла их за молодую парочку, совершающую утреннюю прогулку на велосипеде.

Через несколько минут спутник Мари резко съехал с центральной дороги, так что она чуть не свалилась с велосипеда. Мари схватилась за руль. Он затормозил перед каким-то особняком.

– Зачем мы сюда приехали? – отважилась спросить она.

– Это одна из наших конспиративных квартир, – объяснил он. Мари с удивлением смотрела на величавый дом с двухскатной щипцовой крышей и слуховыми окнами: она думала, что местные партизаны обитают в пещерах и лесах, в лучшем случае – в сараях, наподобие того, в котором она провела ночь. – Дом пустует. Немцы заняли бы его, если бы не эта штука. – Он показал на некий предмет, что лежал перед ней, вклинившись между двумя каменными плитами. Взрывное устройство, узнала Мари, вспомнив занятия в учебном центре. Невзорвавшаяся бомба, которую немцы сбросили перед оккупацией. – В саду таких еще с полдюжины.

В комнатах она не заметила беспорядка, тонкое столовое белье и фарфор были в целости и сохранности, мебель не зачехлена. В столовой, что размещалась с левой стороны, стоял сервированный стол, словно с минуты на минуту за ним должны были собраться гости. Очевидно, хозяева покинули дом в спешке, рассудила Мари, вспомнив l’exode – бегство миллионов жителей Северной Франции перед вторжением немецкой армии четыре года назад. Лишь тонкий налет пыли на всех поверхностях свидетельствовал о том, что в доме никто не живет.

Сверху доносились поскребывание и тихий смех. Спутник Мари, не дожидаясь ее, ринулся наверх по широкой лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Она поспешила следом. Он открыл дверь в одну из комнат, которая некогда служила кабинетом. За широким дубовым столом, который временно использовался в качестве обеденного, собралась горстка мужчин, все примерно одного возраста с Мари. Тяжелые портьеры были задвинуты, на столе мерцали несколько свечей. К потолку поднимались заставленные книгами полки.

В кресле у окна сидел Уилл – пилот, который доставил Мари во Францию минувшей ночью. Она удивилась, увидев его. Что помешало Уиллу вернуться в Англию после того, как он высадил ее и улетел? Это было единственное знакомое лицо, и Мари направилась к нему. Но, подойдя ближе, она заметила, что глаза у него закрыты и он дремлет.

Мари в нерешительности встала у стены. Вероятно, группа специально собралась на верхнем этаже пустующей виллы – в целях конспирации. Тем не менее они смеялись и шутили столь непринужденно, словно отдыхали в парижском кафе. В комнате витал восхитительно гостеприимный дух кофе и яичницы. Вспомнив холодный темный сарай, где она провела последние несколько часов, Мари внезапно разозлилась. Она сверкнула сердитым взглядом в сторону своего провожатого, который теперь стоял у окна напротив. Ведь он мог бы сразу привести ее сюда. А он почему-то оставил ее ночевать бог знает где. Может, это было некое испытание?

Один из мужчин наконец обратил на нее внимание.

– Проходите, проходите, – произнес он – с валлийским акцентом, определила Мари. У него были пышные усы – не самый удачный атрибут внешности для того, чтобы выдать себя за француза. – Не ждите приглашения. Отведайте ветчины, пока ее не умяли. – Мари подумала, что она ослышалась. В Англии о ветчине не вспоминали с самого начала войны. А здесь вот вам, пожалуйста: толстые свежие ломтики на почти пустой тарелке взывают к ней. Мужчина протянул ей тарелку: – Угощайтесь. Мы не каждый день так питаемся. Одному из наших ребят удалось купить ветчину на черном рынке близ Шартра, и весь кусок нужно съесть. Хранить ее негде, а таскать с собой рискованно.

Мари подошла ближе к столу. На нем были выставлены продукты, которые при других обстоятельствах сочли бы несочетаемыми: печеные бобы (слишком по-английски, не преминула бы раскритиковать Элеонора), хлеб, сыр, фрукты.

У Мари заурчало в животе, и это напомнило ей, что она не ела со вчерашнего дня. Она взяла ломтик ветчины с тарелки, которую протянул ей усатый мужчина. Поискала глазами вилку и, таковой не найдя, кончиками пальцев сунула ветчину в рот.

Мужчина с пышными усами налил ей кофе.

– Альберт, – представился он, протягивая ей руку. Мари робко пожала ее, памятуя о том, что у нее теперь жирные пальцы.

Но Альберт поднес руку Мари к губам и поцеловал ее. Она покраснела.

– Bonjour, – произнесла Мари в ответ, не зная толком, как реагировать на его учтивость. Неужели он флиртует с ней? – Enchanté[10]10
  Enchanté (фр.) – рада знакомству.


[Закрыть].

Альберт вскинул брови, и она испугалась, что сделала что-то не так.

– У вас безупречное произношение. Вы француженка?

– Наполовину, по маме, – отвечала Мари. – Я выросла в Англии, но в детстве каждое лето проводила в Бретани.

– Ваш навык нам пригодится. У нас почти у всех французский ужасный.

– За всех не говори, – возразил рыжеволосый юноша, сидевший рядом с Альбертом. Сам он не представился.

– Так, значит, вы связная? – осведомился Альберт, не обращая на него внимания.

– Non! – в испуге воскликнула Мари. Ее страшила сама мысль, что она, рискуя быть схваченной, должна дефилировать по французским городам и весям, передавая различные сообщения. – Радистка.

– А-а, пианистка. – Сравнение резануло ей слух. Но она вспомнила, что в учебном центре на одном из занятий кто-то назвал приемопередатчик пианино. – Держать вас в подполье, с вашим-то знанием языка, – это нерациональное использование ресурсов, – посетовал он. – Впрочем, Веспер, наверно, знает, что делает.

– К слову о Веспере, будьте так любезны, хотя бы пальцем покажите в его сторону, – попросила Мари. Альберт приподнял брови. – Мне хотелось бы поговорить с ним по поводу связного, что встретил меня ночью и утром привел сюда. – Она понизила голос, чтобы сам связной ее не слышал.

– По поводу связного? – Альберт запрокинул голову и разразился громким хохотом. Разговор за столом мгновенно стих. – Связного? – Он мотнул головой в сторону ее провожатого, стоявшего у окна. – Дорогая, так это и есть Веспер!

Остальные вместе с Альбертом засмеялись над ее ошибкой. Человек, который запихнул ее в сарай, а потом привел сюда, был не какой-то там рядовой связной, а сам Веспер – легендарный командир диверсионной группы, о котором говорила ей Элеонора. Мари глянула в сторону связного, который оказался Веспером. Она была уверена, что он слышал ее разговор с Альбертом. Мари почувствовала, как от стыда у нее горят щеки. Откуда ей было знать, что этот человек – Веспер, если он не соизволил представиться?

– Тсс! – внезапно шикнул Веспер, вскидывая руку. Веселье прекратилось. С улицы донесся заунывно-пронзительный вой. Сирены. Агенты переглянулись. Их мгновенно посуровевшие лица омрачила тревога.

Один Альберт, сохраняя невозмутимость, пренебрежительно махнул рукой.

– Когда Криглер со своими мясниками соберется за нами, – спокойно произнес он, – о своем приближении он не станет оповещать сиренами. – Несколько человек невесело хохотнули.

Сирены вопили громче. Прошла секунда, другая. Наконец вой начал удаляться: полицейский автомобиль промчался мимо, преследуя другую добычу.

– Я слышал, в Пикардии кого-то арестовали, – произнес один из мужчин, когда звук сирен растворился вдали. – Двоих агентов, на явочной квартире.

Мари содрогнулась. Пикардия находилась чуть севернее, не так далеко от них. Возможно, тем агентам явочной квартирой служил такой же роскошный особняк, подумала она, и они перед арестом тоже смеялись и веселились в обществе друг друга.

– О таких вещах не болтают, – взмахом руки урезонил его Альберт. Словно невезение было заразительно – и могло коснуться их.

– Наверняка, вели себя неосторожно, – не унимался тот. Остальные согласно закивали, стремясь отмежеваться и дистанцироваться от тех, кого постигло злосчастье.

– Не говори о том, чего не знаешь наверняка, – резко осадил его Веспер. Мари надеялась, что он опровергнет слух об аресте, а он подтвердил. Помрачнел, сдвинув брови. – Они были из наших лучших агентов. – По голосу Веспера Мари определила, что для него это личная потеря и он тяжело ее переживает. – Арестовать могут любого, в любое время. Поэтому не теряйте бдительности. – Веспер отвернулся, и остальные, теперь притихшие и серьезные, расселись вокруг стола. Один из мужчин закурил сигарету, и помещение наполнил зловещий запах тлеющего табака.

Неожиданно с лестницы донесся топот. Альберт вскочил на ноги и ринулся к двери. Рука Веспера инстинктивно опустилась на пояс, словно для того, чтобы выхватить оружие. Мари похолодела, вспомнив, как буквально несколько секунд назад он предупреждал, что арестовать их могут в любое время.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла элегантно одетая женщина со «Стэном» под мышкой, который она несла словно дамскую сумочку. Это была Джози.

При виде подруги Мари почувствовала, как у нее радостно забилось сердце. Она не думала, что когда-нибудь снова увидит Джози, и, уж во всяком случае, не ожидала встретиться с ней так скоро. Мари встала, собираясь окликнуть подругу, но вовремя опомнилась.

– Черт возьми, ну и напугала ты нас! – воскликнул Альберт. – Мы ждали тебя не раньше чем через два дня.

– Нам сообщили, что учебный лагерь маки в лесу раскрыт, – объяснила Джози. – Там стало небезопасно. Нам пришлось рассеяться.

Мари поспешила к Джози. Та начала разбирать свое оружие на маленьком столике у двери. От «Стэна» исходил слабый запах жженого пороха, и у Мари возник вопрос: почему из пистолета стреляли?

– Джози.

– Привет, – тепло улыбнулась та, подняв голову. Она чмокнула Мари в щеку. – Я рада, что ты благополучно добралась. – Джози наморщила носик. – Здесь есть уборная, если хочешь освежиться. – Мари сконфузилась, но потом нашла себе оправдание: естественно, она выглядит не лучшим образом – да и как может быть иначе, если она провела ночь в ужасном сарае? Однако Джози уже несколько недель жила в походных условиях, но волосы у нее были аккуратно уложены, платье отутюжено, туфли с открытой пяткой как новенькие – ни потертостей на них, ни грязи. Даже ногти у нее были безупречные – розовые, идеальной овальной формы.

– Ты должна выглядеть вполне пристойно, когда отправишься на люди, – добавила Джози. Интересно, куда ей предстоит отправиться? – подумала Мари.

В туалетной комнате Мари пригладила волосы и умылась, недовольно отметив, что от едкого камфорного мыла щеки ее приобрели пунцовый цвет. Перелет и ночевка в сарае наложили отпечаток на ее внешность: кожа пожелтела, под глазами пролегли темные круги.

Когда Мари вернулась из уборной, Джози уже разобрала пистолет-пулемет и теперь мягкой белой ветошью ловко протирала детали оружия. Мари внимательно рассматривала подругу.

– Как у тебя дела?

– Лучше не бывает. – Вид у Джози был бодрый. На щеках играл здоровый румянец, глаза блестели. – Разъезжаю по сельским районам, вооружаю партизан, учу их обращаться с нашим оружием.

– Значит, с рацией ты не работаешь? – На занятиях по технике радиосвязи в Арисейг-Хаусе Джози показывала отличные результаты; жаль, если эти ее навыки не находят здесь должного применения. Впрочем, Джози была умницей и во всем остальном, настоящий подарок для местного подполья. В сравнении с подругой Мари все больше чувствовала себя профнепригодной.

– Работаю время от времени, – отвечала Джози. – Просто в боевых условиях приходится проявлять гибкость. Мы должны делать все, что от нас потребуется.

Казалось, Джози повзрослела на несколько лет с тех пор, как Мари видела ее в последний раз, стала еще более уверенной в себе. Здесь она была в своей стихии. Мари сомневалась, что она когда-либо будет чувствовать себя так же.

– Твой график – вторник-четверг, – сказала Джози, назвав дни, в которые Мари должна выходить на связь с Лондоном.

Мари представила, как Элеонора ждет ее выходов в эфир. Она надеялась, что ее радиограммы будут четкими и ясными. Какие сведения ей придется передавать?

– Я буду радировать отсюда?

– Оттуда, где будешь жить, – покачала головой Джози. – Веспер тебе скажет. – Мари устремила взгляд через комнату туда, где стоял Веспер, и стала внимательно его разглядывать. Он был на несколько лет старше остальных, предположила она. Высокие скулы, синие глаза. Некоторые его сочли бы красивым мужчиной, и она с ними согласилась бы, если бы он с самого начала не вызвал у нее антипатии.

– Он контролирует всю деятельность по подготовке к операции, что ведется в Париже и северной части Франции, десятки и десятки агентов и, может быть, сотню местных контактов.

Мари была озадачена. В учебном центре им говорили, что во Франции агенты действуют маленькими группами, обычно тройками – командир, радист и связной. Работают они отдельно друг от друга, чтобы в случае провала одной группы остальные могли бы продолжать действовать. А теперь получается, что всеми руководит Веспер. Один человек – и так много знает. Разве это не опасно?

Голоса в другой стороне комнаты зазвучали громче. За столом над картой склонились Веспер, Альберт и Уилл, разбуженный приходом Джози. Они о чем-то спорили на повышенных тонах.

– Двоюродные братья, – сообщила Джози, мотнув головой в сторону Веспера и Уилла. Мари удивилась. Эти двое и внешне и поведением были совершенно не похожи друг на друга. Бесшабашность и приветливость Уилла являли разительный контраст с суровой сдержанностью кузена. – Ну да, знаю, ни за что не скажешь. Ты с ним держи ухо востро, – добавила Джози, кивнув на Уилла. – Симпатяга и отпетый бабник. Говорят, у него всюду есть девушки, даже в одном из публичных домов Парижа.

– Джози! – Изумленная Мари прикрыла рот рукой.

Ее подруга пожала плечами.

– За долгие месяцы одиночества здесь всякое может случиться. Ты, главное, головы не теряй и от дела не отвлекайся.

– Я думала, Уилл вернулся в Англию.

Джози покачала головой.

– Сразу после взлета у него возникли проблемы с механикой. Пришлось сесть на другом нашем аэродроме. Мы оттащили его самолет для ремонта в безопасное место. – Мари содрогнулась. Слава богу, что они приземлились до того, как его самолет сломался.

Мужчины за столом перешли на крик.

– Нам нужно найти еще одну явку близ Мант-ла-Жоли, – доказывал Веспер.

– Это перегиб, – возразил Уилл. – Времени прошло мало. После провала предыдущих явок нельзя так скоро требовать от местных, чтобы они снова совали головы в петли. Мы должны сплотить свои ряды и затихнуть на время.

– Исключено! – взвился Веспер. – У нас приказ взорвать мост в течение месяца. Мы должны быть готовы.

– Тогда хотя бы предупреди местных о том, что грядет. Пусть уведут свои семьи в безопасное место, – настаивал Уилл.

– Чтобы об операции узнали все кому не лень? – спросил Веспер.

– О чем они спорят? – спросила Мари у Джози.

Та передернула плечами:

– Они всегда спорят. Лучше в их разборки не встревать.

Но Мари снедало любопытство. Не удержавшись, она придвинулась к спорящим.

– Из-за чего шум? – смело спросила Мари, поражаясь собственной дерзости.

Веспер бросил в ее сторону раздраженный взгляд.

– Никаких вопросов. Чем меньше знаете, тем лучше для вас – и для всех остальных тоже.

Но Уилл ответил:

– Прямо сейчас мы разрабатываем сеть явочных квартир и тайников на участке отсюда до Мант-ла-Жоли. Планируется опасная операция, и агентам, которые примут в ней участие, после где-то надо будет укрыться. Но местные теперь боятся помогать нам. В одном из городков, Ней-сюр-Сен, немцы провели масштабную карательную операцию за помощь партизанам. По приказу шефа СД Криглера мужчин расстреляли, а женщин и детей заперли в церкви и подожгли. – Мари едва сдержалась, чтобы не охнуть. – Погибли все жители городка.

– Именно поэтому я сам отправлюсь на поиски новых адресов, – объяснил Веспер. – Попробую убедить местных жителей.

– С твоим-то французским? – прицокнул языком Альберт. – Одному тебе нельзя.

– Я могу пойти с вами, – вызвалась Мари, тотчас же пожалев о своих словах.

Веспер был удивлен ее предложением не меньше, чем она сама.

– Исключено! – отрезал он, насупившись. – Вы только что прибыли. Опыт у вас нулевой. Это слишком опасно.

– У нее блестящий французский, а ты двух слов связать не можешь, – укоризненно заметил Альберт. Мари была поражена. Руководитель диверсионной группы, действующей во Франции, и не говорит по-французски. Как такое может быть?

Не отвечая, Веспер задумчиво смотрел на нее. Предпочитает передвигаться в одиночку или его просто не устраивает ее компания? В любом случае ее ждет отказ, рассудила Мари, испытывая одновременно разочарование и облегчение.

– Только до Мант-ла-Жоли, – наконец снизошел он. Мари увидела удивление на лицах всех, кто был в комнате. Они не ожидали, что он согласится. – Пойдемте.

Веспер направился к выходу. Мари через плечо бросила взгляд на Джози. Ненадолго они с ней воссоединились, а теперь кто знает, когда снова встретятся. Ей хотелось подбежать к Джози, попрощаться с ней, услышать напоследок слова напутствия или добрый совет. Но Джози лишь махнула подруге рукой, и Мари поняла, что ей ничего не остается, как поспешить за Веспером.

Она бегом спустилась с лестницы, выскочила на улицу и кинулась за Веспером, замедлив шаг только у невзорвавшейся бомбы в саду. Веспер не стал садиться на велосипед, а пошел пешком через поле, что простиралось напротив особняка. Ни он, ни она не заговаривали. Поступь у Веспера была размашистая. Мари чуть ли не бежала, чтобы не отставать от него. Она чувствовала, что под платьем с нее градом льет пот. Ощущение было не из приятных.

Какое-то время они шли молча. Вдалеке церковные колокола пробили десять раз.

– Плететесь еле-еле, – упрекнул ее Веспер, когда поле кончилось у проселочной дороги.

– А чего вы ждали? – огрызнулась она. Гнев и страх, сопровождавшие ее последние несколько дней, вспыхнули с новой силой. – Вы же бросили меня на ночь в холодном сарае без пищи и воды. Я изнурена.

– Я за две недели ни разу как следует не выспался, – отвечал он. – Издержки нашей работы, приходится много бегать. Но у вас будет возможность отдохнуть и поесть, как только вы воссоединитесь со своей рацией. Странно, что вы вызвались помочь обычному связному, – добавил он, меняя тему разговора.

Мари покраснела.

– Откуда мне было знать, что меня встретил сам знаменитый Веспер, – парировала она, пытаясь выдать своей недавний конфуз за некий безобидный пустячок. – Надо же, какая честь!

Веспер удивился, словно с ним никто никогда не шутил.

– Ерничать не обязательно, – чопорно произнес он. – Кстати, у меня есть еще одно имя – Джулиан.

– Как вам удается здесь существовать без знания французского? – сорвалось с языка Мари прежде, чем она успела вспомнить наставление Элеоноры не задавать лишних вопросов.

– Как командир группы, я редко взаимодействую с местным населением. Это было бы слишком опасно, если меня поймают. Поэтому я обычно не высовываюсь, действую через своих парней.

– И женщин, – указала Мари. – Или вы считаете, что мы здесь лишние?

– Я считаю, что участие женщин необходимо для успеха операции, если они хорошо подготовлены – и преданы делу. – Последняя фраза, подчеркнутая интонационно, была адресована непосредственно ей. Вопрос, заложенный в его словах, отражал ее собственные сомнения.

Мари решила не вступать в полемику.

– Вы сказали, что мы идем в Мант-ла-Жоли?

– Вообще-то, в соседний городок – Рони-сюр-Сен. Сейчас в этом районе у нас нет конспиративных квартир, не считая той виллы, но она слишком большая и заметная – весьма ненадежное убежище для скрывающихся агентов. Мы пытаемся найти явку, но нельзя же просто так прийти в город и спросить, не желает ли кто, рискуя жизнью, укрыть наших людей. Приходится начинать с малого. Найдем кого-то из местных, кто готов выступить в качестве почтового ящика для наших сообщений, а уж потом спросим, согласны ли они прятать агентов.

Ответить Мари не успела. Из-за угла донесся рокот, а вскоре показался большой коричневый военный грузовик, который ехал к ним. Внутренне сжавшись, Мари шагнула в сторону деревьев. Джулиан схватил ее за руку, и на этот раз, до смерти напуганная, она не стала сопротивляться.

– Расслабьтесь, – шепнул он. – Мы обычная французская парочка, вышли с утра прогуляться. – Потупив взор, усилием воли она заставила себя идти как ни в чем не бывало. Мгновением позже грузовик исчез за углом, и Джулиан грубо выпустил ее руку.

– Вы в курсе, что, по легенде, вы – француженка?

– Разумеется.

– Вот и ведите себя как местная.

Мари понурила голову.

– Простите. Наверно, вы думаете, что мне лучше вернуться на виллу, а вы возьмете с собой кого-нибудь другого. Может быть, Джози…

– Возвращаться поздно, – сказал Джулиан. Они приближались к городку, представлявшему собой хаотичное скопление домиков из известняка; с одной стороны тянулся извилистый канал. – Мы уже пришли. – Мари удивило, что населенный пункт, в который они направлялись, располагался так близко от виллы – на удалении буквально нескольких миль. Джулиан остановился перед каменным мостом, низко нависавшим над каналом. – Это один из районов, где у нас мало контактов среди местных жителей. В этом городке мы вообще никого не знаем, но нам сказали, что, возможно, здешние горожане симпатизируют Сопротивлению и готовы помочь. Нам нужно найти дом или кафе, где можно оставлять сообщения – и где один из наших агентов сможет пересидеть ночь, если придется.

– Нет, не кафе, – отвергла его вариант Мари, устремляя взгляд в город вдоль петляющей мощеной дороги, которая в самом конце упиралась в небольшую площадь. – Книжный магазин, – медленно добавила она, обдумывая пришедшую в голову идею. Обмен сообщениями можно производить, просматривая книги или даже делая закладку в каком-то конкретном издании. – Если в городе такой есть.