Текст книги "Дурное поведение"

– Истон, – выдохнула я, мысленно приказывая сердцу биться не так часто. – Истон Брэдбери.

Он подождал и наконец заговорил в трубку:

– Добрый день. Здесь Истон Брэдбери пришла к мистеру Мареку.

– Мне не назначали встречу, – шепотом подсказала ему я.

Мужчина успокаивающе улыбнулся и подождал ответа собеседника. Затем кивнул и ответил:

– Благодарю.

Повесив трубку, он быстро ввел что-то в компьютер и, прежде чем я успела опомниться, вручил мне бейдж со штрихкодом и указал на лифты.

– Он примет вас, – кивнул мужчина. – Поднимайтесь на шестидесятый этаж.

– А в какой кабинет идти? – уточнила я.

Но мужчина лишь рассмеялся и продолжил перебирать бумаги, потеряв ко мне интерес. Я вздохнула и прошла через пост охраны, где меня пропустили после того, как просканировали мою карточку. Лифт поднимался, сделав по пути несколько остановок, чтобы другие люди могли выйти. Мы остановились на трех нечетных и трех четных этажах, и я поджала губы, напоминая себе, что это еще ничего не значит, но все равно испытывая внутренний дискомфорт. Если бы мы остановились на двух нечетных этажах, их цифры сложились бы в четное число, все было бы в порядке.

Я закатила глаза и покачала головой. Господи, я точно больная!

Наконец все, кроме меня, вышли из лифта, и на синем табло высветилась цифра шестьдесят. Двери открылись, и я расправила плечи, собираясь с духом.

И тут же поняла, почему клерк смеялся надо мной, когда я уточнила, в какой кабинет идти. Судя по всему, весь шестидесятый этаж и служил кабинетом Мареку.

Мой взгляд упал на две высокие деревянные двери и два стола по обе стороны от них, за которыми сидели ассистенты руководителя, мужчина и женщина. Женщина оторвала взгляд от компьютера и кивнула в сторону двери.

– Входите, мисс Брэдбери.

Я поправила одежду, потуже затянула конский хвост, но все равно уже и не надеялась спасти свою гордость. Ну почему я не уговорила Джека хотя бы отвезти меня домой переодеться? Ухватившись за вертикальную перекладину, служившую дверной ручкой, я распахнула одну из больших дверей и вошла внутрь, сразу же заметив Марека, стоящего у стола.

– Мисс Брэдбери. – Он поднял взгляд, держа одну руку в кармане, а другой – печатая что-то на клавиатуре компьютера. – Входите.

Марек оглядел меня с головы до ног, видимо, оценивая мой внешний вид. Несмотря на то, что в кабинете работал кондиционер и было прохладно, внизу моего живота разлилось тепло. Я расправила плечи и направилась к столу Марека, стараясь не обращать внимания на внезапное чувство бессилия и по привычке считая в уме шаги. Один, два, три, четы…

Заметив что-то краем глаза, я остановилась как вкопанная, посмотрела направо и в изумлении вскинула брови, обнаружив по другую сторону стеклянной перегородки овальный стол для совещаний, за которым сидели люди. Много людей.

Вот дерьмо.

– Я подожду. – Я сглотнула и развернулась обратно. Ни за что не стану разговаривать с ним в присутствии посторонних.

– Вы же сами хотели меня видеть, – огрызнулся он. – Говорите.

Я обернулась.

– Но вы же заняты.

– Я всегда занят, – возразил Марек. – Ближе к делу.

Я мысленно застонала, догадавшись, почему он так легко согласился встретиться со мной, и подошла к его столу, изо всех сил скрывая, что мне не по себе.

– Вам ведь нравится втаптывать меня в грязь, не так ли? – вполголоса спросила я и наигранно улыбнулась плотно сжатыми губами.

Криво ухмыльнувшись, Марек снова посмотрел мне в глаза.

– Полагаю, вы это вполне заслужили, не так ли?

Я отвела взгляд и провела языком по губам. Меня бесил его злорадный вид, но Марек не так уж ошибался. Я заслужила эту порцию унижения. Каким бы гнусным ни было его письмо, мне не следовало опускаться до его уровня. Наша взаимная неприязнь только навредит Кристиану.

– Мистер Марек. – Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. – Я не имела права говорить те слова. И глубоко заблуждалась. Я ничего не знаю ни о вас, ни о вашем сыне, а взяла и сорвалась.

– Как невоспитанный ребенок, – добавил он, снисходительно глядя на меня.

Да, как невоспитанный ребенок.

Я опустила взгляд, вспомнив, что никогда не злилась в детстве. Но когда начала превращаться в женщину, то впадала в бешенство, швыряя ракетку, если пропустила мяч, или кричала от досады. В то время я находилась в состоянии стресса, ощущала себя загнанной в угол и ненавидела собственную беспомощность. Теперь я взяла свою жизнь под контроль и ревностно это чувство оберегала. Марек постоянно вмешивался в мои дела – устроил встречу в кабинете директора, а теперь прислал письмо, – но я знала свои обязанности.

Я знаю, что делаю. Почему он этого не понимает?

Я подняла взгляд и снова посмотрела на него.

– Приношу свои искренние извинения.

– Вы действительно сожалеете? – Марек схватил серую папку с документами и ручку и обогнул стол. – Или говорите так из страха потерять работу?

– Вы намекаете, что я просто вас испугалась? – прищурилась я.

Марек склонил голову набок, и в его игривом взгляде читалось, что именно так он и думает.

– Мистер Марек, – проговорила я твердым голосом, выпрямляясь во весь рост. – Я никогда не делаю того, чего не хочу делать. Мне не нужно ни о чем просить, ни перед кем кланяться. Если я извиняюсь, значит, действительно чувствую свою вину, – заявила я. – Вы не заслужили этих жестоких слов.

На его лице мелькнуло подобие улыбки, но он почти сразу же подавил ее. Его взгляд смягчился, Марек вздохнул и повернулся, направляясь к своему месту во главе стола для совещаний.

– Мисс Брэдбери преподает историю в школе Кристиана, – пояснил он всем сидящим за столом, оглядываясь на меня и с ухмылкой бросая папку на стол. – Она не слишком высокого мнения обо мне.

Я фыркнула, но мне показалось, что никто этого не слышал. Человек, сидевший слева от Марека, рассмеялся.

– Не вы одна, милочка.

Он едва заметно кивнул в мою сторону. Марек схватил листок бумаги, скомкал его и швырнул в мужчину, заставив того лишь сильнее рассмеяться. Эти двое казались очень близкими друзьями, и меня поразило такое фривольное поведение Марека.

– Я – Джей, его брат. – Мужчина поднялся со стула и протянул мне руку.

Поколебавшись, я пересекла помещение и поднялась на возвышение, где находился стол. Огромное пространство было разделено чем-то вроде десятифутовой стеклянной перегородки, отгораживающей – но не отделяющей полностью – кабинет Марека от персонального зала для совещаний. По всей видимости, для его удобства. Действительно, зачем спускаться на другой этаж для встречи с сотрудниками, если можно заставить их всех подняться к себе?

Я пожала Джею руку, сразу же попав под обаяние его улыбки и чувства юмора, не удержалась и оглянулась на Марека, который наблюдал за мной. Его темно-синий костюм хорошо смотрелся на фоне стен стального цвета, и прядь черных волос упала на висок, придавая привлекательности. Все сидевшие за столом – мужчины и женщины – были одеты в деловые костюмы и выглядели так, словно провели здесь уже много времени. Бумаги, ноутбуки и телефоны валялись по всему столу, и я с трудом подавила в себе порыв навести порядок в этой помойке.

Тут и там стояли тарелки с круассанами и рогаликами, а на стенках полупустых стаканов с водой выступил конденсат, так как кубики льда в них давно растаяли. Интересно, сколько часов уже эти люди здесь сидят? Да еще и в субботу.

– Вам не о чем беспокоиться, Истон. Мы поняли друг друга, – услышала я голос Марека и снова посмотрела на него. – Извинения приняты, но это не отменяет условий, изложенных в моем письме.

Я пошевелила пальцами, пытаясь вспомнить, о чем шла речь в том послании.

Он назвал меня Истон.

– Я против того, чтобы четырнадцатилетний подросток проводил время в социальных сетях, и вряд ли все остальные родители в классе не разделяют моего мнения. – Марек говорил твердым тоном, но все же не так сурово, как по телефону. – Придется внести коррективы.

Ох, опять он за свое.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица и собиралась уже снова предложить ему сесть и все обсудить, потому что своего мнения не изменила, но кто-то меня опередил.

– Социальные сети? – переспросил человек, сидевший справа от меня. – Господи, да «Фейсбук» поработил моих детей. Они только там и сидят. – Мужчина обвел взглядом коллег. – Представляете, мой шестнадцатилетний сын уже хочет установить в душе крепление с водонепроницаемым корпусом для телефона. Странно, что он до сих пор не приклеил его к своей руке.

Я опустила взгляд на стол, уставилась в одну точку и слушала, как все вокруг смеются, поддерживая Марека.

– Это заразно, – согласилась одна из женщин. – И очень опасно. Знаете ли вы, сколько сексуальных маньяков находят своих жертв в интернете?

Знаете ли вы, сколько сексуальных маньяков пьют воду? Запретите воду!

Послышалось одобрительное ворчание, и я почувствовала, что больше не испытываю облегчения от того, что Марек принял мои извинения. Мои кулаки сжались, и я поняла, что надо уходить. Немедленно.

– Вот именно, – поддакнул кто-то еще. – Чем больше мы пропадаем в интернете, тем больше отдаляемся от реальной жизни. Мне надоело видеть людей, уткнувшихся в телефоны.

– Интернет пожирает наше время. – Джей покачал головой и заговорил громче: – И мешает детям концентрироваться.

Джей мне больше не нравился.

Я взглянула на Марека, который наблюдал за мной с легкой ухмылкой на лице, но мой взгляд все больше заволакивало пеленой.

– А сколько было случаев, когда детей там запугивали, – пробубнил другой мужчина, – или подвергали опасности. Я хочу сказать, неужели возможность выложить в «Инстаграм» снимки своего обеда действительно сделала нашу жизнь лучше?

Все начали смеяться, и каждый мускул в моем теле задеревенел.

– Детям не нужны социальные сети, – настаивал кто-то. – По крайней мере пока они не станут достаточно взрослыми…

Бла-бла-бла… я перестала слушать. Все продолжали делиться своим «ценным» мнением, а я просто стояла и смотрела на Марека. Не спуская с меня глаз, он чуть приоткрыл рот, поднес стакан к губам и сделал небольшой глоток воды. Затем откинулся на спинку стула, расслабленный и уверенный в себе, потому что знал, что добился своего.

Он по-прежнему не видел во мне профессионала. По-прежнему не уважал меня.

А когда его взгляд начал скользить по моему телу, ощупывать талию и спускаться вниз к не прикрытым юбкой бедрам, я поняла, что Марек хочет добиться кое-чего еще.

Того единственного, на что он считал меня годной.

Я резко втянула носом воздух и подняла руки, обрывая всех на середине разглагольствований.

– Вы абсолютно правы, – твердо проговорила я. – Вы все абсолютно правы.

Я натянуто улыбнулась и оглядела сидящих за столом – все притихли.

– Социальные сети – это обоюдоострый меч. Есть как преимущества, так и… – я посмотрела на Марека, – определенные опасения. Я согласна с вами, – успокоила я собравшихся.

Марек склонил голову набок, глядя на меня с интересом, в то время как все остальные ловили каждое мое слово.

– Однако интернет существует, – невозмутимо продолжила я. И добавила: – Нравится вам это или нет.

Я вздернула подбородок и повернулась, скользнув взглядом по сидящим за столом людям.

– Мы живем в мире, которым правят современные технологии, и это не изменится.

Я медленно обошла вокруг стола, обращаясь ко всем собравшимся и чувствуя на себе взгляд Марека.

– Позвольте кое-что вам объяснить, – неторопливо проговорила я и скрестила руки на груди. – Каждый раз, когда нам поступает сообщение, твит или уведомление в «Фейсбук», мы получаем порцию адреналина. Постоянный приток информации вызывает зависимость – как наркотик, – и когда наши телефоны оживают, мы испытываем легкий кайф.

Я обвела людей взглядом.

– И, как и в случае с любым наркотиком, вскоре нам требуется новая доза. – С этими словами я указала на разбросанные по столу телефоны и продолжила рассуждать: – Именно поэтому вы все принесли свои телефоны на это собрание вместо того, чтобы оставить их на рабочих местах. Вы и сами знаете, что совсем скоро испытаете непреодолимый позыв проверить почту или чаты. Вы зависимы от этой информации, как и ваши дети.

– Но в школе? – не выдержала какая-то женщина. – Зачем детям носить телефоны в школу или получать доступ к развлечениям в социальных сетях для выполнения домашних заданий?

– Потому что вы позволяете им делать это дома, – парировала я, стараясь говорить мягко. – Или вы думаете, что на территории школы их зависимость ослабевает?

Она скривила губы и откинулась на спинку стула.

– Как еще учителю отвлечь учеников от социальных сетей и переключить внимание на себя? – задала я вопрос. – Ведь даже если запретить пользоваться телефонами, дети все равно думают о них. Прячут их. Переписываются под партами. Отпрашиваются в туалет, чтобы… – Я умолкла в надежде, что они уже поняли всю серьезность проблемы. – У меня есть два варианта, – продолжила я. – Либо бороться с этим и относиться к этому как к досадной помехе, либо… – Я сделала паузу и перевела взгляд на Марека. – Использовать как инструмент. Работа с гаджетами не только обеспечивает стопроцентную вовлеченность в обучение на моих уроках, – подчеркнула я, – но и учит детей общаться друг с другом и соблюдать правила безопасности в интернет-пространстве.

Я опустила подбородок, пригвоздив Марека к сиденью тяжелым взглядом.

– Ученики не просто посещают занятия, мистер Марек, – пояснила я, заметив, что он прищурился. – Они взаимодействуют друг с другом на разных форумах, преодолевают социальные барьеры и высказываются в толерантно настроенном сообществе под моим контролем. Дети приобретают новые знания, не сидят без дела и общаются вежливо.

Я подошла к нему с другого бока, впервые со дня открытых дверей ощущая себя уверенной.

– Что ж, я понимаю, что вы умный человек, – сказала я, – и не сумели бы всего этого достичь, если бы не обладали разумом и волей. Но я также считаю, что вы пользуетесь своим положением, чтобы делать и говорить все, что взбредет в голову. У меня для каждого поступка всегда найдется очень веская причина. А у вас? Не указывайте мне, как работать, – посоветовала я, – и тогда я тоже не стану так самонадеянно поучать вас.

И прежде чем кто-либо успел заговорить, я развернулась и ушла.

7

Истон

– Что будете делать с книгами? – поинтересовалась я у библиотекаря, выгружая старые учебники истории, которые хранила в кабинете.

Женщина взяла первую стопку и начала по очереди перекладывать их со стойки в тележку.

– Думаю, отправим их на переработку, – ответила она. – Хотя я слышала, что вы не пользуетесь и новыми учебниками, которые обошлись школе в кругленькую сумму.

Я улыбнулась и наклонилась к своему креслу на колесиках, чтобы взять еще четыре книги и вручить ей.

– Это не значит, что я не оценила их по достоинству, – поддразнила я ее, и она подмигнула мне.

Если кто-то и негодовал по поводу того, что я не учу по учебнику, то уж точно не эта женщина. Она преподавала в округе Орлеан уже более тридцати лет и успела поработать в школах всех типов, от привилегированных заведений до сиротских приютов. Она знала, как обходиться подручными средствами, и в первую же неделю сказала мне, что лучшие учителя – это лишь посредники в обучении. Чем больше дети делают самостоятельно, тем больше запоминают.

– Привет, – прощебетал чей-то голос.

Я повернула голову и увидела, что Кристен Мейер тоже толкает к стойке кресло на колесиках.

– Что делаешь? – Она тяжело дышала, как будто запыхалась.

– Да вот, избавляюсь от старых учебников по истории, – ответила я. – А ты?

– Уфф. – Она выгрузила стопку чего-то похожего на обычные библиотечные книги по геологии и пожаловалась: – Когда уже наступят зимние каникулы?

У меня вырвался смешок. Еще даже не наступил октябрь.

– Ладно, мне еще нужно кое-что сделать перед уходом домой. Спасибо, – обратилась я к библиотекарю, посмотрела на Кристен и, откатывая кресло, нараспев произнесла: – Доброго вечера.

– Подожди, – бросила она. – Я пойду с тобой.

Кристен поспешно выложила остальные книги на стойку и последовала за мной. Я прошла через двойные двери, отодвинулась в сторону и придержала за собой одну из створок.

В школе стояла тишина – все ученики и большинство учителей уже ушли домой, – и я сделала глубокий вдох, ощущая запах надвигающегося дождя. Этим утром небо было темным и казалось тяжелым из-за плотных облаков – теперь я ощущала трепет, заметив, что ветер усиливается, предупреждая о ненастье, которое, без сомнения, будет сильным.

В Карибском море бушевал ураган, он направлялся к Мексиканскому заливу, но в данный момент не собирался обрушиваться на Новый Орлеан. Я надеялась, что это окажется всего лишь тропическим штормом, но в любом случае школу закрыли на ближайшие два дня из-за опасности наводнения.

– Знаешь, – протянула Кристен, когда мы катили кресла по дороге в кабинеты. – Я слышала кое-что, что не может быть правдой.

Перестук наших каблуков эхом отдавался в стенах коридора.

– Я слышала, что ты, – неторопливо продолжила она, – появилась в офисе Тайлера Марека в эти выходные и устроила ему разнос.

Я чувствовала на себе ее взгляд, но смотрела только вперед.

– И что на тебе было не что иное, как мини-юбка, – добавила она.

– На мне не было мини-юбки, – проворчала я. – Кто, черт возьми, сказал тебе такое?

Она ахнула и широко раскрыла рот от изумления.

– Так это правда?

Я отвернулась и пошла дальше по коридору, стискивая пальцами спинку кресла. Неужели Марек все-таки нажаловался директору Шоу?

Вот дерьмо.

– Все в порядке, – успокоила меня Кристен и пояснила: – Просто Майрон Кейтс – один из вице-президентов в компании Марека. В прошлом году его сын учился в моем классе, и с той поры мы с женой Кейтса близко дружим. Она сообщила мне, что ее муж в субботу вернулся с работы домой и рассказал про смелую девушку, которая разнесла Тайлера Марека в пух и прах.

Она кивнула и улыбнулась, как будто это было большим достижением. Я со вздохом подняла глаза к потолку. Великолепно. Еще один родитель, на которого я произвела неизгладимое впечатление.

– А ты… – осторожно начала Кристен, – вроде как встречаешься с ним?

Я бросила на нее быстрый взгляд.

– С кем, прости?

– С Мареком? – предположила она. – Он бесспорно красив. И успешный бизнесмен. И… – она задумчиво посмотрела на меня, – и ты встречаешься с ним за пределами школы.

– Закроем эту тему, – помотала я головой.

Я не встречалась с Мареком за пределами школы. Именно так перевираются простейшие факты, и рано или поздно в истории не остается ничего правдивого. В следующий раз жена Майрона Кейтса и Кристен Мейер расскажут, как я танцевала стриптиз для Марека во время парада на Марди Гра.

– Ладно, хорошо, – проворковала Кристен. – Если ты ни с кем не встречаешься, тогда погуляй со мной сегодня вечером.

Был понедельник, но из-за непогоды ученики неожиданно получили двухдневные каникулы, так что до четверга занятий в школе не предвиделось.

– У меня другие планы на вечер, – солгала я.

Я и сама понимала, что мне следовало бы погулять и дать шанс нашей дружбе. Кристен слегка раздражала, но держалась со мной мило. Это просто я не отличалась общительностью и ужасно устала после трудного рабочего дня.

Может быть, в другой раз.

Но в следующее мгновение Кристен плюхнулась в кресло, оттолкнулась ногами и спиной вперед покатилась по коридору, улыбаясь мне.

– Соглашайся, – настаивала она. – Живем один раз.

Я не могла удержаться от смеха, увидев, как она катится в кресле, словно беззаботный ребенок.

– Молодость быстро проходит, – заявила она. – Если не будешь время от времени останавливаться и оглядываться по сторонам, то рискуешь все пропустить.

Я закатила глаза.

– Хорошо, Феррис, – в шутку ответила я, узнав в словах Кристен цитату из фильма «Выходной день Ферриса Бьюллера». – Уж я умею веселиться.

Она с придыханием хихикнула и поддразнила меня:

– Не уверена, что ты вообще умеешь улыбаться.

Я задохнулась от притворного возмущения. Плюхнувшись в свое кресло, я сбросила туфли на каблуках, развернулась спиной вперед подобно Кристен и, отталкиваясь по очереди то одной ногой, то другой, поспешила за ней вдогонку.

– Я умею веселиться, – похвасталась я, прижимая туфли к груди.

Поддернув подол темно-синего платья до колен, я сильно оттолкнулась ногами и рассмеялась, когда догнала Кристен. Она ускорила движение, и я вскочила, бросила туфли на сиденье кресла, схватилась за его края и побежала вперед.

– Так нельзя! – с возмущением закричала Кристен.

Я пролетела мимо нее, завернув за угол к нашим кабинетам, и бросила через плечо:

– Здесь нет никаких правил!

С этими словами я снова упала в кресло, по инерции подкатилась к финишной черте и вскинула руки вверх, торжествуя.

– И пусть это послужит тебе уроком. – Я улыбнулась в ответ на притворно хмурый взгляд Кристен, но тут ее брови взлетели вверх, а рот приоткрылся.

Я оглянулась через плечо и тут же опустила ноги на пол и затормозила.

– Мистер Марек, – произнесла я, увидев, что он стоит, прислонившись к стене рядом с дверью моего кабинета.

Что он здесь делает?

Моя грудь вздымалась и опадала после лихой поездки на кресле, и Марек приподнял бровь, глядя на меня исподлобья. Я вскочила, расправила платье и посмотрела на свою спутницу. Она ухмыльнулась и исчезла, толкая кресло в свой кабинет. Я снова повернулась к Мареку.

– Извините, – проговорила я, чувствуя, как по щекам разливается жар. – Мы просто…

Я не стала заканчивать фразу. Он и сам видел, чем мы занимались.

В своем черном костюме-тройке в тонкую полоску он выглядел с иголочки. Цвет ткани оттенял светлую кожу, а белая рубашка и темно-серый галстук мерцали в свете потолочной лампы. Я сделала несколько шагов вперед и поинтересовалась:

– Что вы здесь делаете?

Его взгляд упал на мои босые ноги, и я тоже на них посмотрела, спохватившись, что забыла надеть туфли.

– Вечно теряешь обувь, – прокомментировал Марек, ухмыльнувшись.

Я поджала губы, повернулась, схватила туфли с сиденья и обулась. Взявшись за спинку кресла, я потянула его за собой и вошла в кабинет, уверенная, что Марек последует за мной.

– Вы заявились ко мне на работу без предупреждения, – бросил он мне в спину. – Я подумал, что имею право отплатить вам тем же.

Я закатила кресло за стол и подняла глаза, видя, что Марек закрыл за собой дверь.

– И что? – с вызовом спросила я.

– И я пришел извиниться, – признался он, остановившись в нескольких шагах от меня. – Я судил предвзято и очень об этом сожалею. Кристиан получил свой телефон обратно, так что посмотрим, как все сложится дальше.

С бешено колотящимся в груди сердцем я замерла и с трудом подавила улыбку.

Да неужели?!

Я открыла рот, но заговорить получилось не сразу.

– Что ж, это замечательно, – с удивлением проговорила я. – Спасибо.

Видимо, моя речь в зале для собраний проняла его.

Марек сунул одну руку в карман и, прищурившись, посмотрел на меня с легким изумлением.

– Вы кажетесь очень образованным и решительным человеком. – Его голос звучал искренне. – Вы впечатляющая женщина, мисс Брэдбери, и мне следовало уделить время, чтобы разобраться в ваших методах работы.

Я держала плечи расправленными, но взгляд опустила, покраснев от смущения.

– Спасибо, – пробормотала я, повернулась, взяла стирающийся маркер и собралась писать на доске план работы на уроке, чтобы в четверг, когда дети вернутся в школу, эта часть была готова.

– Кристиан только о вас и говорит, – сказал за моей спиной Марек. – Я вижу, что ему интересно заниматься по вашим предметам, даже если он не желает в этом признаться.

Я сняла крышку с маркера и коснулась им доски, но ничего не написала.

– Он действительно меня терпеть не может, да?

Я опустила руку и медленно обернулась, удивленная вопросом.

И снова устыдилась. Мне не следовало этого говорить.

Неважно, насколько мне казалось, что я его знаю, все это были лишь предположения. Кто я такая, чтобы намекать на то, что сын не любит его или наоборот? И кто вообще дал мне право что-то говорить?

Марек глубоко вздохнул и впервые с момента нашего знакомства показался мне неуверенным в себе.

– Мне было двадцать, когда он родился, – поведал он. – Это не оправдание, но больше мне сказать нечего.

Двадцать.

Мне двадцать три, и сейчас я даже представить себя не могу в роли матери. Я посмотрела на Марека в ожидании продолжения, не желая ничего говорить или прерывать его, потому что внезапно осознала, что мне нравится его слушать.

– Я знаю, какого вы обо мне мнения. – Он посмотрел мне прямо в глаза, а потом опустил взгляд и заговорил почти шепотом: – И какого мнения обо мне сын.

А потом он горько рассмеялся и покачал головой.

– Не знаю, почему меня вообще волнует ваше мнение. Вам наплевать на меня, но, полагаю, именно это меня и привлекает. – Он двинулся вперед, его мягкий прежде взгляд стал холодным. – Вы такая сдержанная и отстраненная. Наверное, я бы и не смог представить вас другой, если бы в свое время вы не вели себя совсем иначе.

Я судорожно вздохнула, опустив взгляд на его правую руку. Ту самую, которая лежала на моей талии, пока мы танцевали. Едва отдавая себе отчет, что Марек подходит все ближе, я провела языком по губам.

– Ты была кокетливой и веселой. – Его голос стал хриплым, и я подняла взгляд, увидев, как Марек медленно обходит мой стол. – И продолжаешь выводить меня из себя, но мне это нравится, – прошептал он, играя со мной, притягивая меня к себе.

Этот его взгляд был мне знаком. Может быть, я мало что знала о Мареке, но этот взгляд был мне знаком.

И мы находились в моем кабинете.

В кабинете, где проходят уроки его сына.

Может быть, совесть мучила меня редко, но у Марека ее вообще не было.

– Мистер…

– Почему ты никогда не называешь меня по имени? – перебил он.

Я растерянно покачала головой.

– Почему вас так волнует, что я думаю?

– Не волнует, – отрезал он. – Меня волнует, что ты совсем обо мне не думаешь.

Я прищурилась, глядя на него и стиснув зубы.

– Это не… – Я замолчала, прижимаясь спиной к доске, когда он навис надо мной.

– Это не что? – наседал Марек, и голос его звучал напряженно.

Он стоял так близко, что мне стоило лишь поднять руку, чтобы коснуться его.

– Это неправда, – закончила я свою мысль.

Марек подался вперед.

– Ты смотришь на меня так, будто я ничего не значу. – Он внимательно вглядывался в мои глаза. – И мне это не нравится.

– Я… – Я отвела глаза, избегая его взгляда. – Я…

Неужели я так на него смотрела?

– На маскараде, в кабинете у Шоу, в моем офисе, – продолжал Марек. – Ты полностью приковываешь к себе мое внимание, где бы мы ни находились, – признался он. – А сама общаешься со мной так, будто я не стою потраченного на меня времени. Как тебе это удается?

Жар его тела вызывал во мне дрожь, словно мы с ним снова оказались вместе на том балу. Мои веки затрепетали.

– Я…

Мать твою, почему я не могу говорить?

Я откашлялась и заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Я вовсе не хотела показаться равнодушной, – очень тихо проговорила я. – Вы стоите моего потраченного времени. – А потом добавила: – Как и все родители моих учеников.

Марек опустил взгляд и тоже заговорил тихо:

– Я не часто позволяю людям говорить со мной так, как позволяю тебе, – признался он. – И мне не следовало бы получать от этого такое удовольствие, какое я получаю.

Мое сердце заколотилось в груди, и мне захотелось сказать Мареку, что я и сама испытываю схожие чувства. Он приковывал к себе мое внимание, когда находился рядом, и при этом вел себя так, словно не замечает меня и совсем обо мне не думает. И хотя он злил меня и выводил из себя, мне это даже нравилось. На самом деле, я жаждала этого.

– Что в тебе такого? – размышлял вслух Марек. – Почему я все время думаю о тебе после того бала на Марди Гра?

Он прижался ко мне всем телом, и я медленно покачала головой.

– Мистер Марек, – взмолилась я, но все напрасно. Мой взгляд упал на его губы, а затем я посмотрела на закрытую дверь кабинета, понимая, что даже если ученики разошлись по домам, в школе все еще может оставаться кто-то из персонала. – Пожалуйста.

– В ту ночь нас влекло друг к другу, – продолжал он. – Между нами было что-то, что проникло мне под кожу и до сих пор живет внутри меня.

Его губы почти касались моих, и дыхание участилось. Я понимала, что должна оттолкнуть его, но в то же время меньше всего этого хотела.

– Истон, – прошептал Марек, провел ладонью по моему бедру и приподнял его, чтобы прижаться ко мне еще теснее.

Я застонала, чувствуя, как его напряженный член вдавливается мне между ног.

– Нам нельзя этого делать, – напомнила я ему.

Мне захотелось снять одежду, которая раздражала кожу, будто наждачная бумага. Захотелось расстегнуть рубашку Тайлера и исследовать его тело кончиками пальцев.

– Я знаю, – отозвался он, но продолжил удерживать левой рукой мое бедро, а правой скользнул между моих ног и коснулся клитора через трусики.

Я резко втянула носом воздух и вцепилась в его плечи, теряя рассудок и закрыв глаза.

– Мистер Марек, – взмолилась я.

Но он лишь выдохнул мне в губы и прошептал:

– Я же сказал, что в следующий раз, когда мы встретимся, меня ничто не остановит.

И прежде чем я успела открыть глаза, Марек легонько прикусил мою нижнюю губу, а затем поцеловал меня, лишив остатков рассудка. Я не могла ему противостоять. Он прижал меня к доске и углубил поцелуй, проникая языком в мой рот. Я обвила руками его шею, понимая, что навлекаю на себя чертову кучу неприятностей, но в данный момент мне было все равно. Мое тело нуждалось в нем. Все остальное не имело значения.

Это было лишь физическое влечение – влюбляться я не собиралась и никогда так не делала.

Марек подхватил меня под бедра, развернулся и посадил на стол. Я застонала, чувствуя, как его губы с силой и страстью ласкают мои, у меня перехватило дыхание, и в груди разлилось приятное тепло. Закручиваясь вихрем, оно спускалось в самый низ моего живота.

Я крепче обхватила ногами талию Марека, и его пальцы скользнули под мое платье, прокладывая путь между бедер. Я вцепилась ему в волосы, выгнулась и ответила таким же страстным поцелуем. Его губы имели вкус кофе с ванилью, и кончиками пальцев я почувствовала пробивающуюся щетину на его лице. Опустив руки ниже, начала расстегивать его черный жилет. Ткань была слишком плотной и мешала мне наслаждаться его телом. Я ненадолго разорвала наш поцелуй, а затем сама приникла к губам Марека, и наши языки снова встретились.

– Господи Иисусе, – простонал он, лихорадочно целуя и покусывая мои губы. – Ну почему это именно ты, а?

Повозившись с последней пуговицей, я наконец распахнула жилет и провела ладонями по груди и животу Марека, прикрытым лишь тонкой белой рубашкой. Даже сквозь нее я чувствовала выступающие кубики пресса и грудные мышцы, подтянутую талию и спину.