Текст книги "Нежданная любовь"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Они могли бы быть подлинно счастливы. И вскоре Сара удостоверилась в том, что эта мысль оказалась пророческой.

Она думала, что хорошо знает Стюарта, но в эти дни с удивлением обнаружила, какой он незаурядный артист и как легко и убедительно взял на себя роль человека накануне свадьбы с женщиной, в которую очень влюблен. Когда они появлялись вместе на людях, то выглядели как будущая счастливая брачная пара.

Прошел воскресный завтрак с ее семьей, включая сестру с мужем и детьми, а также визит к приходскому священнику, чтобы обговорить день свадебной церемонии. Как оказалось, Стюарт разделял взгляд ее мамы на то, что свадьба должна состояться по всем правилам. За это ее родители еще больше полюбили его. И он совершенно покорил отца, когда тактично предложил устроить прием в замке, поскольку там больше места, а прилегающий сад не настолько ухожен, чтобы ему можно было нанести ощутимый ущерб.

Официальной помолвки не было, так как свадьба должна была состояться очень скоро. Все знакомые теперь заявляли, что всегда чувствовали, какую идеальную пару они составят. При этих словах Стюарт искоса весело поглядывал на Сару.

То, что из него получится замечательный отец, Сара поняла, наблюдая, как он занимается с детьми ее сестры. Он был терпелив, заботлив, в нем было все, что женщина могла ожидать от спутника жизни.

И все-таки Сара боялась. Не того, что ей надо выходить за него замуж, и даже не того, что, как бы он ей ни нравился, он не сможет занять место Иэна. Удивительно, но она боялась разочаровать Стюарта. Боялась, проснувшись однажды утром, обнаружить, что он передумал или, а это еще хуже, найдет ее настолько сексуально непривлекательной, что, как утверждала Анна, ему не захочется даже дотронуться до нее. Сара молча страдала. Она знала, что, имей она достаточный сексуальный опыт, так не волновалась бы. Если бы она могла оглянуться назад и мысленно сказать себе, что помимо Иэна были другие или хоть один мужчина, то ей было бы легче. По натуре ее никогда не тянуло к сексуальным утехам. Теперь же, как бы она ни сожалела об этом, стрелки часов вспять не повернуть.

Ей двадцать девять лет, а она все еще девственница. Сару ужасало, что, когда они со Стюартом начнут жить как муж и жена, он найдет ее настолько нежеланной, что их брак расстроится. Женщина предназначена природой отвечать на сексуальные потребности мужчины, даже если у нее нет к этому большого желания, но мужчина...

Страхи одолевали ее постоянно, и единственным человеком, с кем она могла открыто и честно это обсудить, была Маргарет.

Однажды днем Сара ей позвонила.

– Сара! Как ты? Прошло всего три недели. Между прочим, представляешь, я беременна. Ты удивлена?

Маргарет беременна... Острая зависть, пронзившая Сару, утвердила ее в мысли, что она теперь обречена на брак со Стюартом. Они уже обсуждали вопрос о детях. Стюарт хотел подождать шесть месяцев, прежде чем они решатся на это. Она вдруг почувствовала настоятельную необходимость уже быть беременной. Оттого, что безумно хотела ребенка, или оттого, что это привязало бы к ней Стюарта более прочно? Сара не знала ответа.

– Сара, ты меня слышишь? – кричала в трубку Маргарет.

– Да-да. Слышу. Я просто разволновалась от твоей новости, а еще – мне жутко завидно.

Маргарет рассмеялась:

– Скоро настанет твой черед.

– Надеюсь... Маргарет, мне надо кое-что с тобой обсудить.

Тревога и напряжение, прозвучавшие в голосе Сары, заставили ее подругу перестать смеяться.

– Что случилось? Ты не передумала? Мы с Беном считаем, что Стюарт идеально тебе подходит. А если ты все еще думаешь об Иэне...

– Нет-нет, не то. Я хочу выйти замуж за Стюарта. Просто... – Сара замолкла, а потом быстро проговорила: – Вот вы с Беном... Ты ведь говорила, что не была влюблена в него. Но в сексуальном плане... – Сара замолчала, не в состоянии продолжать.

– Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, – мягко сказала Маргарет. – До Бена у меня были другие мужчины, и, конечно, мы оба не решились бы на брак, если бы не были уверены, что сексуально подходим. Но если ты боишься, что Стюарт сексуально тебя не привлечет...

– Нет. Дело не в этом, – прервала ее Сара и выпалила, пока хватило смелости: – Я знаю, в наше время это нелепо, но у меня никого не было, и я боюсь, что... я боюсь, что разочарую Стюарта. Что я не смогу, что он не...

Наступило молчание. Затем Маргарет медленно произнесла:

– Ты ему об этом говорила? Обсудила с ним, чего ты боишься?

– Нет. Я не...

– Значит, ты должна, – твердо заключила Маргарет. Ответа от Сары не последовало, и Маргарет мягко добавила: – Ты ведь собираешься замуж, Сара. Если ты не можешь решиться сказать ему о своих опасениях, то как, скажи на милость, ты собираешься жить с ним? И, кроме того, подумай о его чувствах. Ты девственница, и он должен это знать. Если не можешь сказать, то напиши ему записку, объясни...

– А когда я ее отдам ему? – мрачно спросила Сара. – Во время свадебной церемонии? Сказать ему... а что сказать? «О, я забыла предупредить, но я девственница»? Он подумает, я ненормальная.

– Не говори глупостей, – упрекнула е Маргарет. – Он ничего подобного не подумает. В общем, если хочешь знать мое мнение... – она вдруг замолчала. – О, черт, мне надо идти. Алан прибежал и говорит, что Поль свалился с качелей и расшиб голову. Сара, послушай меня! Скажи ему. Теперь! Сегодня же! Мне кажется, ты придаешь этому больше значения, чем он. Он ведь не Иэн, поняла? – добавила Маргарет и повесила трубку.

Сказать ему... Сказать Стюарту, что она приходит к нему с опаской и не имеет сексуального опыта. Но, как ни странно, пока она сидела, уставившись в пространство, ее вдруг осенило, что если бы ей предстоял выбор между двумя мужчинами, то она интуитивно не выбрала бы своим первым любовником Иэна.

Иэн. Странно, с каким трудом она вспоминала его лицо, а ведь совсем недавно он составлял для нее весь мир. Внутри все еще ныло от подробностей разговора с Анной, и ей казалось, что эта боль не пройдет никогда. Такие раны не заживают. Не из-за них ли она так боялась сейчас?

Маргарет убеждала ее сказать ему. Но как? На людях он превосходно играл роль любящего жениха, а наедине... Наедине он ни разу не коснулся ее, никак не дал понять, что она ему желанна, что он хочет обладать ею. А почему, собственно, он должен этого хотеть?

Но вот они поженятся и соберутся заводить детей... Сару охватила паника от одной этой мысли, она вся напряглась, ощутила боль во всем теле.

Стюарт отсутствовал целый день, доставляя заказ. Он сказал, что вернется поздно вечером.

Он был добр с ней эти три недели – время их помолвки, но держался на расстоянии, не приближаясь и тем более не наклоняясь к ней, когда она работала, как это бывало прежде, до их решения пожениться. Сару угнетало желание физической близости с ним. Она была отвратительна сама себе. Почему она стала такой? За десять лет общения с Иэном она не страдала от подобного чувства. Да, она любила Иэна, страстно хотела, чтобы он поцеловал ее, стал ее любовником, но задним числом она признавала, что это желание было основано на ложном представлении, что физическая близость между ними будет означать, что она ему не безразлична. Тогда как со Стюартом... Что касается Стюарта, то ей откровенно недоставало его прикосновений, и приходилось следить за собой, чтобы не плюхнуться ему в объятия. Она уже заметила, что когда они где-то бывали вместе, то она бессознательно льнула к нему, а когда осознавала это, то заставляла взять себя в руки. Она не была настолько наивной, чтобы не знать о возможности испытывать желание без любви, но раньше она считала, что это относится только к мужчинам, и, уж конечно, не подозревала, что когда-нибудь почувствует сама такую же острую и болезненную необходимость. Она хотела Стюарта как любовника, и от признания этого факта ее бросало в дрожь. Это сулит удачу их браку, хотя... что, если накал ее желания отвратит его, оттолкнет их друг от друга? Она попыталась представить себе обратную картину: он хочет ее, а она снисходит до него лишь из-за желания иметь детей. В этом случае не почувствовала бы она себя потрясенной, рассерженной и, в конце концов, испытывающей неприязнь от силы его страсти?

Сара встала и в беспокойстве заходила по комнате, обхватив себя руками. За последнее время она похудела – мама заметила это, когда они ездили в Ладлоу покупать ей свадебное платье. В магазине им ничего не приглянулось. Вдруг продавщица вынула платье из плотного кремового атласа, по фасону отдаленно напоминавшее эпоху Тюдоров. Ткань украшала вышивка такого же кремового цвета. Сара потрогала платье и представила, как она плавно спускается в нем по главной лестнице замка. Она тут же решила, что это платье ей подходит. К сожалению, оно нуждалось в переделке, но продавщица пообещала, что все сделают к сроку. Сара должна была приехать на примерку за неделю до свадьбы. Мама решительно взялась за усиленное питание дочери, так как нельзя было допустить, чтобы она еще больше похудела – в таком случае платье будет плохо на ней сидеть.

Напряжение сказывалось на них обоих. Иногда Сара замечала, что Стюарт задумчиво наблюдает за ней. Ей хотелось спросить, мучают ли его сомнения, но она боялась. А вдруг он скажет – да? Она говорила себе, что будет лучше, если он заранее попросит освободить его от их соглашения – ведь он имел полное право передумать, но подобная мысль причиняла Саре боль. Неужели насмешки Анны настолько ее травмировали, что теперь она ожидала и боялась любого отказа и превратилась в запуганную и неуверенную в себе женщину?

В висках стучало, ее подташнивало. Сара уставилась на дисплей, но не могла сосредоточиться. Она плохо спала по ночам. Было много работы не только с документами, но и в замке, в связи с предстоящей свадьбой, так как Стюарт считал, что если дом вполне подходил для холостяка, то ей, как женщине, требовался уют и комфорт.

Она пыталась было противиться этому, сказав, что не стоит так основательно все переделывать, но он настаивал на своем, и в течение последних трех недель в доме не стихал стук: рабочие штукатурили гостиную и заново отделывали ее; то же происходило в большей, обшитой деревянными панелями комнате – хозяйской спальне, а также в примыкающей ванной. Первоначально эти две соседние комнаты были «его» и «ее» спальнями. Саре хотелось спросить Стюарта, не намерен ли он при сложившихся обстоятельствах использовать их так же, как и прежде. Сегодня рабочие ушли раньше, так как штукатурка должна была высохнуть перед покраской.

Она провела несколько вечеров, углубившись в различные книги и каталоги, ища иллюстрации интерьеров времен постройки замка, чтобы сориентироваться, какой мебелью обставить заново отремонтированные комнаты.

Она уже с сожалением сообщила Стюарту, что спальня с прекрасными деревянными панелями и огромным камином требует большой деревянной кровати с пологом на столбиках, но стоимость таких кроватей в каталогах доходит до тысяч, а не сотен фунтов стерлингов, и это не считая массивных занавесок из дамаста и старинных вышитых шерстью покрывал, дорогих турецких ковров и соответствующей мебели.

Как бы она ни любила замок и ни стремилась жить в нем, Саре пришлось признать, что все было бы значительно проще, если бы нужно было обставлять современный, удобных размеров дом.

Стюарт предупредил ее не подниматься в верхние комнаты, пока там орудуют рабочие, так как может обвалиться поврежденная штукатурка, и Сара последовала его совету.

В висках стучало все сильнее. У нее еще оставалась недоделанная работа, но от полуденного солнца, бившего в окно, она чувствовала головокружение и тошноту. Наверное, ей следовало поехать домой, принять лекарство, и тогда головная боль, возможно, прошла бы и она смогла бы вернуться вечером, когда солнце светило не так ярко.

Недовольная собственной слабостью, вздохнув, Сара встала и собрала свои вещи.

К счастью, родителей дома не оказалось, и она, приняв пару таблеток, поднялась прямо к себе и легла в постель. Как бы она их ни любила, но именно сейчас ей совершенно не хотелось никого видеть и тем более обсуждать свадьбу.

Проснувшись, Сара по прохладе в комнате поняла, что проспала несколько часов. Осторожно качнув головой, она с облегчением почувствовала, что головная боль прошла. Она встала, быстро приняла душ, переоделась в свежее белье, старые джинсы и плотный хлопчатобумажный свитер с пастельным рисунком на белом фоне, который сестра подарила ей прошлым летом на день рождения, и спустилась вниз. Родители смотрели телевизор, мама хотела встать, но Сара остановила ее, извинившись:

– Прости, что я опоздала к ужину. У меня ужасно разболелась голова, поэтому я приехала домой пораньше и сразу легла в постель. Но я должна вернуться – у меня еще осталась незаконченная работа.

– Сначала я приготовлю тебе что-нибудь поесть. – Мама сделала движение, чтобы встать, но Сара отрицательно покачала головой.

– Нет-нет, не вставай. Я сама приготовлю чай и что-нибудь быстренько перекусить. Уже девятый час, а мне надо поработать по крайней мере еще пару часов.

– Ты дождешься возвращения Стюарта? – спросила мама.

– Наверное, хотя он сказал, что задержится допоздна.

В глубине души Сара знала, что Маргарет была права, побуждая ее поговорить со Стюартом о своих опасениях. Разговор с подругой выдвинул на первый план то, о чем она раньше не подумала: если Стюарт почувствует, что она недостаточно откровенна с ним, то это может повредить их браку.

Когда она подъехала к замку, было темно. Охранное освещение включилось, как только она остановила машину. Сара вышла, отперла входную дверь ключами, которые дал ей Стюарт, и прошла в кабинет.

Только она уселась там и включила компьютер, как ей послышался шум, доносящийся сверху. Сара замерла, выключила компьютер и стала прислушиваться, но было тихо. Решив, что ей померещилось, она хотела снова включить компьютер и начать работать, но потом решила, что лучше подняться наверх и проверить. К тому же теперь, когда рабочие закончили свои дела, вполне безопасно заглянуть в комнаты, где они работали.

Сознавая, что послышавшийся ей шум – это всего лишь отговорка, чтобы удовлетворить свое любопытство, она направилась к лестнице. Поднимаясь наверх, Сара решила, что это обычное потрескивание, которое бывает в домах по ночам. Теперь она ничего не слышала.

Она вспомнила кислое замечание Стюарта о том, что покрыть все коврами будет стоить целое состояние. Сара поднялась по лестнице, быстро прошла по просторной галерее, двери из которой вели в основные спальни. Галерея выходила в сад, обрамлявший замок со всех сторон. Маленькие окошки галереи со свинцовыми переплетами и толстым стеклом кое-где покосились от ветхости. Под окнами находились выступы, где дамы, устав от прогулок по галерее, могли посидеть и полюбоваться на сад внизу. Пол был сделан из настоящего дуба; пыльный от хождений взад и вперед рабочих, когда-то он был натерт. Сара улыбнулась – она уже видит себя хозяйкой замка и прекрасно понимает, каких затрат и сколько времени потребует такой дом. Она представила, с какой тревогой будет смотреть на урон, наносимый паркетному полу трехколесным велосипедом, на котором здесь будет раскатывать в дождливый день их ребенок. С улыбкой она открыла дверь в главную спальню.

– Сара...

Она замерла на пороге, услышав свое имя. Стюарт в изумлении смотрел на нее, стоя на коленях перед дубовой кроватью с балдахином и прекрасной резьбой. Он тщательно натирал резьбу воском.

– О, Стюарт! Я не знала... Я думала, ты еще не пришел. Я работала внизу и услышала шум.

Чувствуя себя виноватой и от неожиданности она говорила бессвязно.

– Мне удалось вернуться раньше, чем я рассчитывал.

– Но я не увидела «лендровера».

– Там неполадки с бензонасосом, поэтому я оставил его в гараже, а меня подвезли. Ты вернулась, чтобы поработать? – Он нахмурился.

– Да. Я сегодня ушла рано из-за головной боли, но мне надо кое-что закончить.

– Значит, нас двое таких, – заметил он, вставая и потягиваясь.

Она беспомощно смотрела на него, видела, как поигрывают его мускулы и как плотно мягкая ткань поношенной джинсовой рубашки обтягивает его фигуру. У нее заныло под ложечкой, тело пронзила дрожь, а от нахлынувшего желания закружилась голова.

– Такая красивая кровать, – хриплым голосом сказала Сара, – но они очень дорого стоят...

– Эта – нет, – мягко ответил он. – По крайней мере что касается денег. Хотя за последние три недели были моменты, когда я спрашивал себя, не слишком ли я замахнулся. Обычно это происходило где-то около часа ночи.

Он произнес эти слова так безразлично, что она не сразу поняла, что он имеет в виду.

– Ты... сам ее сделал? – с трепетом воскликнула Сара. – Но как?

– Помнишь древесину, которая лежала во дворе?

Она кивнула.

– Но резьба... она такая замысловатая...

Сара подошла поближе и, не удержавшись, погладила одну из филенок. У основания и на передней спинке кровати Стюарт вырезал узор из деревьев и цветов, а на верхушке балдахина – традиционный рельеф.

– Стюарт, это так красиво! – восхищенно произнесла она.

– Ты не должна была пока это видеть, – сухо сказал он. – Это – мой свадебный подарок тебе.

– Ты сделал все это для меня?

Она смотрела на него, боясь, что вот-вот заплачет от избытка чувств. Слезы уже застилали ей взор, она хотела отвернуться, но не успела.

Стюарт подошел к ней и отрывисто воскликнул:

– Сара, что такое? Что произошло? Ты ведь не передумала?

Она покачала головой.

– Нет, я не из-за этого...

– Но что-то ведь случилось, – настаивал он.

– Ничего. – Она отрицательно качала головой. – Просто...

Она протянула руку к кровати – она была высокой, и на ней лежало два толстых матраца. Сара подумала, что на них будешь чувствовать себя изолированной, как на острове.

– Так что же? – продолжал настаивать Стюарт.

Он стоял совсем рядом, так близко, что когда она повернула голову, то почувствовала тепло его дыхания у себя на лице.

– Так что тебя беспокоит, Сара? – вновь спросил он, и его рука легла на матрац рядом с ее.

Взгляд Сары упал на их руки, такие разные... Его крепкая, загорелая, с коротко и аккуратно подрезанными ногтями, и ее – ногти без лака, рука тоньше, бледнее, но такая женственная и хрупкая, чего она раньше и не замечала. Конечно, ее руки совсем не походили на руки Анны, с длинными, изысканной формы ногтями, так же как руки Стюарта отличались от рук Иэна, всегда с безукоризненным маникюром. Иэн любил показуху... иногда бывал даже женоподобен.

– Ты боишься, что, когда ты станешь спать на этой кровати со мной, это окажется слабой заменой тому, как было с ним? Потому что...

– Нет-нет. Совсем не то, – отчаянно затрясла головой Сара и вдруг выпалила: – Между мной и Иэном ничего такого не было. И вообще... – она замолкла, а потом, словно боясь, что передумает, досказала, и это прозвучало одновременно мучительно и вызывающе, – вообще, ничего подобного у меня не было... ни с кем.

Она не осмеливалась взглянуть на него. Глаза наполнились слезами, она попыталась сморгнуть их и уставилась на кровать. Поглядев на себя словно бы со стороны, Сара увидела жалкое, дрожащее существо.

Она почувствовала, как рука Стюарта гладит ее по голове. Его прикосновение успокаивало, утешало, снимало напряжение, но горло все еще сжималось от подавляемых рыданий. Его рука соскользнула к щеке, он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Но она не могла заставить себя взглянуть на него.

– И ты боишься, – нежно произнес Стюарт, кивнув в сторону кровати, – боишься всего того, что это олицетворяет, потому что это незнакомо тебе, непривычно.

Его голос звучал так спокойно и с таким пониманием, что Сара кивнула головой и перевела дух:

– Да.

Господи, она ведет себя как полная идиотка. А он еще хочет жениться на ней.

Стюарт так долго молчал, что ее снова начал бить озноб. Он все еще держал в ладони ее подбородок и почти рассеянно поглаживал щеку большим пальцем.

Потом мягко сказал:

– В этом нет ничего страшного. Обещаю тебе, все будет хорошо.

Она хотела объяснить, что она не его боится и даже не близости с ним. Она боится разочаровать его, боится быть отвергнутой как неподходящая женщина, не способная удовлетворить его в браке. Но, прежде чем она набралась смелости объяснить это, он, опередив ее, медленно произнес:

– Я сейчас тебе это покажу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Покажет ей.

Вскинув голову, Сара взглянула на Стюарта широко раскрытыми от смущения и неожиданности глазами. От этого резкого движения его палец плотно прижался к уголку ее рта. То ли от прикосновения, то ли от общего потрясения, но она приоткрыла рот и нервно облизала губы кончиком языка.

Он наклонил голову, и она почувствовала, что он сейчас ее поцелует. Его твердый взгляд дурманил ее, и она перевела глаза на его рот, но это оказалось еще хуже, так как сердце начало колотиться в бешеном ритме. Она пробормотала что-то в знак протеста, но не сделала ни малейшей попытки отстраниться, когда он обнял ее.

Он целовал ее раньше, и она могла догадаться, чего можно ожидать. Но почему-то на этот раз поцелуй подействовал на нее сильнее, был более чувственный. Она беспомощно приоткрыла рот и сама потянулась к его влажным и теплым губам.

Он что-то произнес, а она лишь вся затрепетала, ничего не соображая в порыве чувств, охвативших ее.

Руки Стюарта гладили Сару по спине, обнимали за талию, притянули к себе так крепко, что она грудью прижалась к нему. Волна его тепла захтестнула ее, и Сара почувствовала, что у нее дрожат колени. Она слегка застонала, и тут же поцелуй сделался мягче, словно ее зов к нему нашел отклик.

Его руки шаловливо играли с ее волосами, гладили их, и она замерла от непередаваемо приятных ощущений. Стюарт, не отрывая губ, произнес ее имя, и это прозвучало как требование. Сара вздрогнула.

Теперь он слегка покусывал ее губы и нежными круговыми движениями водил пальцами по голове, расслабляя и успокаивая ее.

Он стал осторожно отстраняться, а ей хотелось сказать ему, что ей необходимо тепло и мощь его тела. Выговорить эти слова было выше ее сил, поэтому она молча прильнула к нему, вцепившись пальцами в твердые мускулы его плеч и глядя на него широко открытыми, изумленными глазами. Губы ощущали приятную боль от его поцелуя.

Стюарт убрал руку с ее головы и, изогнувшись, слегка отстранился. Она отпрянула при этом назад, а он, увидев боль в ее глазах, тоже с болью в голосе произнес:

– Сара... не надо...

У нее задрожали губы. Стюарт издал звук, похожий на стон, и дотронулся рукой до ее лица, осторожно поглаживая большим пальцем набухшую нижнюю губу. Сару бросило в такой жар, что в потрясении она громко вскрикнула. Губы ее разомкнулись, и палец Стюарта соскользнул в теплую, влажную полость ее рта. Инстинктивно она дотронулась до него кончиком языка. Кожа у него на пальце была шершавая и немного соленая. Она снова лизнула его, удивляясь, до чего это приятно. С закрытыми глазами и постанывая от удовольствия, она стала сосать его палец и не могла оторваться, пока Стюарт, передернувшись, не убрал его. При звуке своего имени Сара наконец сообразила, что делает, и беспомощно уставилась на Стюарта, покраснев от стыда. Он держал в ладонях ее лицо, и его большой палец оставил влажный след у нее на коже.

Более мягким голосом он произнес:

– Ты хоть представляешь себе, что со мной делаешь? Как волнуешь, возбуждаешь меня?

Сара молчала.

– Ты не веришь мне? Посмотри.

Он расстегнул пуговицы рубашки и вытащил ее из джинсов. Она увидела загорелый, мускулистый торс, треугольник мягких темных волос на груди исчезал за поясом брюк.

У Сары пересохло в горле, а сердце бешено запрыгало. Но она не почувствовала страха, когда он взял ее руку и положил себе на грудь около сердца. Услышав отчаянный стук, она подняла глаза и увидела странный румянец у него на лице; глаза потемнели и блестели. Ее же собственная реакция была такой, словно он касался ее. Она ощутила, что грудь под свитером налилась и болела. Ей было стыдно, и она отвернулась от него. Он прерывисто дышал, мускулы на шее напряглись, а кожа стала слегка влажной. Ей захотелось лизнуть его кожу, чтобы убедиться, такая ли она соленая, как большой палец. У нее перехватило дыхание. Она не могла оторвать взгляд и не смотреть, как поднимается и опускается у него грудь.

А он так же возбужден от мысли, что до него могут дотронуться и будут ласкать? Жаждет ли он ее рук, губ так же, как она?

– Вот видишь? – услышала она его резкий голос.

Он поднес ее руку ко рту, поглаживая большим пальцем запястье, и, прежде чем она поняла, что он сейчас сделает, он стал медленно посасывать каждый палец ее руки, причиняя ей сладкую муку.

Сердце у нее упало, и ее бросило в жар. Ей казалось, что она вся горит от изощренной муки желания, которое пронизало все поры ее существа. В какое-то мгновение ей показалось, что она сейчас потеряет сознание, и Стюарт это тоже почувствовал, потому что в следующий миг подхватил ее на руки и, крепко прижав к себе, стал слегка покачивать, как бы успокаивая то волнение, которое сам и вызвал.

Сару так трясло, что она боялась упасть, если он отпустит ее. Но он и не собирался этого делать. Она ощутила твердые, приятные прикосновения его рук у себя на теле под свитером.

– Я должен сейчас же остановиться, иначе я за себя не ручаюсь, – пробормотал Стюарт ей в ухо. – Но не знаю, смогу ли я.

Он вздохнул, а она подумала с болью, сознает ли он, что ей совсем не хочется, чтобы он останавливался.

– Ты знаешь, чего мне сейчас хочется? – прошептал Стюарт. – Я хочу раздеть тебя, лечь рядом с тобой, чтобы наши тела прижались, и ласкать тебя. Я хочу целовать тебя, держать тебя в объятиях, гладить тебя и овладеть тобой. Я хочу этого так сильно, как никогда раньше.

Конечно, это не было правдой и не могло быть правдой, подумала Сара. Он любил другую, и она это знала. Но слова подействовали, словно волшебный бальзам, леча раны, нанесенные Анной.

Она ничего не сказала и не сделала в ответ на его слова, но, вероятно, что-то произошло, какой-то неуловимый посыл от ее тела к нему, потому что теперь он целовал ее уже не так нежно, как раньше, и движения его стали более требовательными и чувственными. Руки ласкали ее кожу под свитером. Он на секунду замешкался, дотронувшись до бюстгальтера, потом расстегнул его, и тонкий шелк соскользнул вниз. А когда шершавый свитер стал тереться о ее напрягшиеся соски, то Сара почти закричала от возбуждения и желания нежных прикосновений Стюарта к ее груди и его поцелуев.

От шквала нахлынувших ощущений ее била дрожь, и она вскрикнула. Стюарт перестал ее целовать и еле слышно пробормотал:

– Тихо... все хорошо, все в порядке.

Но у Сары внутри болело и жгло от страстного желания дотронуться до его кожи.

Она и не представляла, что может так сильно хотеть гладить и ласкать его тело.

Она попыталась сказать ему, чтобы он остановился, прежде чем она поставит в неловкое положение его и опозорится сама, но кроме слов «Я хочу...» ничего не вышло. А он тем временем снял с нее свитер и джинсы и, прижав к себе, целовал так осторожно и нежно, что она забыла все, кроме своего желания ответить ему тем же.

Он отступил назад, чтобы снять одежду с себя, а она вынуждена была присесть на край кровати, от сильной дрожи почти не сознавая, что происходит. Ведь Стюарт на самом деле занимался с ней любовью... хотел и жаждал ее.

От неловкости и смущения она снова вздрогнула, и Стюарт тотчас опустился перед ней на колени. Его обнаженное, стройное и крепкое тело с узкими бедрами и плотными мышцами ягодиц резко контрастировало с ее нежными формами.

Он коснулся ее колена, желая этим жестом подбодрить и успокоить ее.

– Все хорошо, – тихо сказал Стюарт. – И все будет нормально. Я обещаю, что, если ты захочешь, чтобы я прекратил это, я остановлюсь.

Если она захочет... Что бы он сказал, услышав от нее, что именно этого она и не хочет? Сара нагнула голову, и упавшие пряди волос скрыли от него выражение ее лица.

Голова Стюарта оказалась около ее груди. Набухшие и упругие груди бесстыдно требовали его прикосновений. Он осторожно накрыл ладонями их шелковистую поверхность.

– Как будто трогаешь атлас, – хрипло произнес он. – Самый дорогой и красивый на свете.

Большим пальцем он погладил сосок, и это причинило Саре такую боль желания, что она не удержалась от стона. Он тут же притянул ее к себе и стал ласково касаться нежными поцелуями ее груди. Сара же ощущала, что ее плоть требует не нежности, а чего-то большего... Когда его губы сомкнулись вокруг ее соска и стали его посасывать, она застонала. Выгнув спину и запрокинув голову, Сара вонзилась пальцами ему в плечи и шею, а ее тело пульсировало от удовольствия. Он зубами прикусил ее сосок, и она вздрогнула. Стюарт тут же отпустил ее и извинился. С потемневшим от неизведанных чувств и возбуждения взором она отрывисто сказала:

– Нет... не от этого... это не от боли.

Она запиналась от смущения. Ее бросило сначала в жар, а потом в холод. Но Стюарт не понял испытываемого ею стыда от того, что она ведет себя как ненасытная распутница. Наоборот, он спрятал лицо у нее между грудями и так крепко прижался, что Сара едва не задохнулась. Чужим, резким и хриплым, голосом он произнес:

– Ты знаешь, что ты – совершенство? Совершенство! Я не могу поверить в свое счастье, в то, что обрел тебя, Сара...

Услышав нетерпение в его голосе, она затрепетала. Когда рука Стюарта начала ласкать ее другую грудь, Сара уже не стала бороться с охватившими ее ощущениями. Их сила слишком ошеломила ее, и она не сообразила, что именно ее бессвязные слова побудили его прильнуть к ее мягкой и нежной груди и доставить ей такое захватывающее наслаждение, что она вскрикнула и потянулась к нему.

Ощущение его горячих, влажных губ у нее на коже было настолько возбуждающим, что ее тело начало пульсировать и гореть в тех местах, где он касался ее ртом, и она забыла обо всем.

Вместе с ней он лег на кровать. Она почувствовала, как под их тяжестью опустился матрац. Затем ощутила его ласкающую руку у себя на бедре, мягкое прикосновение его волос к ее животу. Он затаил дыхание, почувствовав, что она дрожит. Сара кожей ощутила его дыхание, и это настолько ее возбудило, что она, полная страстного желания, изогнулась в его руках.

– Ты словно бархатная, – услышала она глухой и невнятный голос Стюарта. – Атласная и бархатная, такая нежная и теплая.

Сара вдруг напряглась – ее охватил ужас, так как она поняла, что та непреодолимая тяга, от которой ее одновременно бросало в болезненную дрожь и расслабляло до опьяняющего восторга, происходила оттого, что он нежно касался языком самых интимных частей ее тела.