Текст книги "Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней"

В 1910 году в ВО сообщалось еще об одном разговоре с К. Малеванным. Секта в то время была распространена прежде всего в Киевской и Минской губерниях и там имела около 20 000 приверженцев; из них 95 % жили «безубойно» ²⁷.

Кроме хлыстов, скопцов, малеванцев и различных более мелких группировок, как—то: молокан и субботников, ²⁸ в начале XX века в России существовали и другие возникшие в народе движения, которые требовали воздержания от мясных блюд и практиковали его, как, например, «серафимовцы» ²⁹. Городским вариантом этих движений было движение «народных трезвенников» «братца» Иоанна Чурикова в Петербурге и «братца» Ивана Колоскова в Москве. 17 апреля 1913 года И. М. Трегубов (1858–1931), один из самых деятельных корреспондентов Толстого (тот написал ему 98 писем) и знаток русского сектантства, выступил в Москве на первом Всероссийском съезде вегетарианцев с докладом о вегетарианстве среди приверженцев различных сект. При этом изучал он прежде всего упомянутых «народных трезвенников». Они начинали с призыва к воздержанию от алкоголя, а потом постепенно приводили своих приверженцев к вегетарианству. По словам Трегубова, среди рабочего населения Петербурга и Москвы было около 50 000 вегетарианцев—трезвенников. Попутно Трегубов охарактеризовал отношение к трезвенникам духовенства: оно пыталось объявлять их сумасшедшими, как в свое время и Кондрата Малеванного ³⁰.

Еще тремя годами ранее Трегубов сообщал в ВО о выступлении И. Чурикова в Петербурге 3 января 1910 года. Своей проповедью «братец» Чуриков добился того, что огромная толпа, большею частью из рабочего класса, «под влиянием сильного религиозного вдохновения отказалась от употребления мяса». Чуриков прочел собравшимся вслух отрывок из Евангелия от Марка, где говорится о проповедях Иоанна Крестителя:

Иоанн Креститель, который призывал к покаянию и крещению, питался диким медом и акридами. Из этого можно сделать вывод, что он не пил вина и не ел мяса, и тем самым и других призывал к воздержанию от вина и мяса.

И Христос был воздержен и не ел мяса, почему, совершая пасху с учениками, он преломлял и им давал есть не ягненка, а хлеб во исцеление души и тела и в защиту животных, и тем самым призывал их и всех людей к воздержанию от мяса.

Его ученики не ели мяса и других призывали к воздержанию от него, как это видно из следующих слов ап. Павла: «лучше не есть мяса и не пить вина вовек, дабы не соблазнить брата моего» ³¹ (Рим. 14.21; 1 Кор. 8.13) и «немощный есть овощи» ³² (Рим. 14.2).

И я призываю вас к тому же. Раньше я вас призывал отказаться от вина, а теперь призываю вас отказаться и от мяса, призываю добровольно (…).

Согласны ли вы на этот призыв?»

В ответ на это все громко и единодушно воскликнули: «Согласны, дорогой братец, отрекаемся от мяса, во век не будем пить вина и есть мяса!» (…)

«Святые отцы не ели мяса и потому были мудры и кротки. Отказываясь от мяса, мы и с животными заключаем мир (…).

Поэтому и медицина начинает уже считать мясо вредным для здоровья и посылает богатых людей в такие места, где они могут питаться фруктами и виноградом. (…)

Мне говорят: «Мясники все здоровы». А я скажу: хоть бы тысячу мясников поставить против одного Серафимушки, то и они не смогут справиться с ним. Ему и медведи покорялись.

«Все мы мясники пред тобою постником, – сказали слушатели, – падаем в недостатках и смиряемся. Помолись за нас». (…)

«Придет время, – продолжает проповедник, – вы сами должны будете отказаться от мяса, потому что цена его дойдет до 5 руб. за фунт. (…) Но отказываться от мяса надо не ради корысти. Некоторые из вас отстали от вина ради своей выгоды, а не ради слова Божия, не ради слова истины. А от мяса надо отказываться ради примирения с животными, ради своего здоровья и на пользу человечества».

«Во век не будем есть мяса!» – опять дружно все сказали и запели: «Слава в вышних Богу и на земле мир. Многая лета! Многая лета! Многая лета!»

«Некоторые, может быть, скажут: „Это сектантство“, некоторые уже и говорят: „братцевых надо отлучить от церкви“, а я вам скажу: я отлучил вас от всего дурного: от пьянства, разврата, курения табаку, балалаек и всех развратных увеселений, но от церкви я вас не отлучал, а наоборот призываю вас к церкви» ³³.

Заметно, как здесь пересекаются линии «религиозного» и «светского» вегетарианства. И. Чуриков указывает на оздоровительные преимущества вегетарианского образа жизни, ему известно, что ими начинают интересоваться правящие классы. В следующее воскресенье, 10 января 1910 года он проповедовал:

(…) В газетах пишут, что и в Америке 300 000 рабочих отказались от мяса, потому что оно стало дорого. Дорогая цена мяса насильно отнимает его у людей; но я бы хотел, чтобы вы отказались от него не насильно, а добровольно, по рассуждению. Поэтому я очень рад, что сразу столько откликнулось на мой призыв. Если откликнулось полторы тысячи, то две с половиною животных останутся живыми. (…) Когда не было мяса – не было и болезней. Поэтому постники здоровы и долговечны.

Некоторые говорили мне: «а как же львы едят мясо – и какие они сильные и долговечные!» А я спросил их: сколько их? «Мало», – ответили они.

Так и вас, кровожадных, будет мало. Тарас Бульба съедал трехмесячного агненка и четверть вина выпивал и вышел на поединок против своих детей и одного из них убил.

Не есть мясо полезно еще и потому, что если ты кого обидишь, то тебе скажут: «мяса не ешь, а людей обижаешь», и стыдно тебе станет, и этот укор будет тебе во спасение» ³⁴.

Три года спустя за трезвенников заступится Н. М. Жданов ³⁵ в своей речи 14 мая 1913 года в Александровском зале петербургской Думы. По его словам, в этом движении, которое охватило широкие круги городского населения, можно видеть «тот тип деятельного православного человека, который с древних времен никогда не переводился на Руси. (…) На Руси всегда были люди, которые, хотя и не принадлежали к монашеству или духовенству, но брали на себя задачу в своей жизненной деятельности осуществлять заветы христианской нравственности. Всегда, с самых древних времен, были на Руси и странники, и богомолы, и чернички, и прозорливцы, и блаженные, которые и в городах, и в селах, и в деревнях, и на погостах брали на себя задачу послужить ближнему, посоветовать ему (…)» Вверяться духовному водительству другого человека – «это психологическое свойство русского человека». В монастыре Оптина пустынь у старцев побывали не только убогие и хилые, униженные и оскорбленные: «Там были и Гоголь (…), и братья Киреевские (…), и Толстой, и Достоевский».

Таким образом, и низы городского населения обрели духовных наставников в лице «братца» Чурикова в Петербурге и «братца» Колоскова в Москве: это движение представляет собой «проявление старчества ХХ века, образовавшегося и развившегося на почве жизни низов городского населения». Ивана Колоскова еще задолго до начала его проповеднической деятельности на родине, в Тульской губернии, «называли монахом за то, что он выделялся своим неуклонным благочестием, не пил, не курил, строго соблюдал посты». После того, как судьба привела его в Петербург на беседы братца Ивана Чурикова, он переселился в Москву и там на своих собраниях успел сподвигнуть тысячи людей к перемене их образа жизни. Колосков «звал их не к борьбе социальной, а к той душевной реформе, которая заповедана христианской нравственностью». А «в литературе, направленной против трезвенников, это движение нередко называется антигосударственным, сеющим вражду» ³⁶.

На свидетельствах о распространении отказа от употребления «убойной» пищи в церкви и в сектах я остановился по двум причинам. Во—первых, потому, что масштабы этого рода «вегетарианства» представляют собой отдельную проблему духовной и социальной истории России ³⁷. Во—вторых, также и потому, что эта готовность к воздержанию не только в церкви, но и в сектах, связанная с религиозными представлениями, не была лишена влияния на судьбы «новейшего» вегетарианства, возобновленного во второй половине XIX века. Готовность к воздержанию возбуждала подозрение, что за ней скрываются сектантские устремления. Правда, в течение веков в разных частях Европы не раз возникали религиозные движения, проповедующие растительный режим питания. Достаточно указать на богомилов и катаров ³⁸. Но распространение этих движений, как и жестокое преследование их со стороны церкви и государства, имело место сотни лет тому назад. Люди, примкнувшие в Западной Европе или в Северной Америке к новому движению вегетарианцев, начавшему быстро расти приблизительно с 1850–х годов, не находились под подозрением в ереси и не должны были бояться соответствующих санкций (русские духоборцы в Канаде были исключением). И все же им приходилось считаться с тем, что на них смотрят как на чудаков; они и их окружение также были вынуждены мириться с известными неудобствами того рода, какие были описаны почти сто лет назад П. Гоффманном, профессором философии из Гента, – это описание, заметим, актуально и сегодня ³⁹. Однако и в царской империи, и в Советском Союзе было иначе. Тот, кто даже «просто так», по личным мотивам, хотел обойтись без мяса, навлекал на себя подозрение. Ведь значительная часть сект, преследовавшихся властью и считавшихся опасными для существующего порядка, веками проповедовала воздержание от мяса. Проповедовал его и Толстой в рамках своего особого истолкования христианского благовестия.

Приведем только один пример (в последующих главах еще будут приведены дополнительные). В 1913 году в ВО Н. Лапин, молодой крестьянин из Саратовской губернии, сообщал в статье под заголовком «Почему я сделался вегетарианцем» о том ужасе, который у него еще с детства вызывал убой скота. Когда ему исполнилось 18 лет, ему попалась в руки книга И. Горбунова—Посадова «Сострадание к животным и воспитание наших детей», и с тех пор он начал жить вегетарианским образом. В деревне говорили, что он не сможет вынести всех тягот крестьянской работы, а вскоре пошли слухи, что это пришел на землю Антихрист и начинает обольщать людей. Духовенство подозревало его в толстовстве: «что, дескать, кто к нему присоединится, тот сам себя проклянет» ⁴⁰.

Широкое распространение сект, как и обхождение с ними властей, нашли известное отражение в русской литературе, правда, до революции 1905 г. только в скрытой форме: тема эта была табу. Она, как правило, обсуждалась только в публикациях по богословию и психиатрии ⁴¹. У Тургенева в «Записках охотника» загадочный Касьян с Красивой Мечи порицает помещика за то, что тот занимается охотой: «Святое дело кровь! Кровь солнышка не видит, кровь от свету прячется». Правда, эти запреты касаются только диких зверей. Касьян допускает забой домашних животных: «А человеку пища положена другая; пища ему другая и другое питье: хлеб – божья благодать, да воды небесные, да тварь ручная от древних отцов». Н. Л. Бродский в свое время высказал мнение, что тургеневский Касьян принадлежит к секте «бегунов». Н. С. Лесков в некоторых своих повестях затрагивает тему вегетарианства среди приверженцев русских сект, главным образом из круга «штундистов» (об этом см. ниже). Понятно, что царское правительство испытывало опасения: около 1900 года одних штундистов разных группировок насчитывалось, согласно иностранным источникам, два миллиона ⁴². И в начале XXI века сектантство играет в огромной России значительную роль. (см. гл. Х).

Экскурс: Г. Р. Державин и пост

Православная «культура поста» в XVIII веке побудила поэта Г. Р. Державина (1743–1816) к размышлениям о человеческих обычаях еды. В «Санкт—Петербургском вестнике» за 1779 г. он опубликовал краткое «Рассуждение о посте», в котором касается пифагорейцев и их взглядов, впрочем, не называя этого философского течения ¹. Державин отдавал себе отчет в том, что в более теплых местах жить вегетарианским режимом легче, чем на крайнем севере (слова «вегетарианский» еще не было). Он даже замечал, что уровень образования того или иного слоя населения может сказываться на обычаях питания и поста.

Привожу его замечания в несколько сокращенном виде.

Жизнь наша есть время искушения, а пост время воздержания. (…)

Многие думают, что пост не в брашне состоит, но в отчуждения от злых дел. Священное писание говорит то же; я, против сего не споря, говорю с философом: «Человек! Правило тебе в жизни сей – терпи и убегай» (…)

Некоторая древняя секта не употребляла мяс; она, не за—колая себе в пищу никакого животного, довольствовалась одними плодами и разными растениями.

Для чего ж? Станется, она или жалела пожирать животных, кои все имеют некоторые сходства с человеком, как то: телесные чувствования и тому подобное, или верила переселению душ человеческих в скотов, или, может быть, из опытов знала, что мяса разгорячают кровь, утучняют тело и способствуют усиливанию стремления страстей наших. Спросите вы меня: верю ли я всему этому? Не знаю. Древний Зинон однако говорит: страсти в нас от скотства происходят; я разумею чрез сие обжорсто, плотоугодие и роскошь, чему, кажется мне, согласно и в священном писании у нас не иное что как Зиноном ² называемое скотство именовано чревобесием ³ и включено в число смертных грехов.

То ли сие у нас слово знаменует, я не намерен входить здесь ни в изъяснение, ни в прение с богословами, но то неоспоримая истина, что наевшийся досыта человек мало способен к движению телом и к действованию умом.

К чему же он способен? К праздности, а праздность есть мать всех пороков.

Из сего следует, что напрасно новые философы проповедуют нам: «что—де Богу нужды, едим ли мы суп с ветчиной, или горох разваренный?»

Богу конечно нужды нет, да нам нужда.

Желая вознестися к Существу нашему духовному, обитающему в горних, должно не только душу свою очищать добрыми делами, но и плоть свою истощать сколько можно, чтоб она не отягощала нас и делала бы дух наш бодрее и свободнее воскрилиться к своему началу. Для сего богомудрые мужи в разные веки, в разных странах, граждане на земли неба, анге—ли неба на земли, поучали всегда имети пост; совет их конечно благ. Христос, глава церкви нашей, постяся сам, утвердил пост. Для чего же нам не последовать им? (…)

Лучший друг сложению человеческому, умеренность, – умеренность в пиршестве, умеренность в посте. Сия полезная нам добродетель, сохраняя здравие души и тела нашего, вспомоществует им в исполнении всех христианских и человеческих должностей; впрочем иной пост, кажется мне, должен быть в благодатных странах, изобилующих лучшими земными и древесными плодами Греции и Малой Азии, иной под шестидесятым градусом северной широты; иной просвещенных людей, иной непросвещенной черни. Главнейшее при сем правило есть – быть во всем послушным совести своей. Не желал бы я иметь другом такого человека, который, не сохраняя правил о посте, узаконенных святыми отцами, говорит: не наблюдать поста тяжкий есть грех; однако Бог милосерд.

Свидетельства более позднего времени говорят о том, что Державин прекрасно умел ценить хороший обед. Я. К. Грот даже сообщает о «неумеренности в еде» как слабости стареющего Державина ⁴. И в стихотворениях Державина есть похвалы мясным и рыбным блюдам. Так, И. Виницкий говорит о богатом и сытном столе, украшенном «багряной ветчиной, янтарной икрой, красными раками и золотой шекснинской стерлядью» ⁵; ср., например, стихотворения Державина «Приглашение к обеду» (1795) и «Похвала сельской жизни» (1798). Но примечательно то, что поэт очень рано, исходя из церковных обычаев поста, стал помышлять о возможном общем отказе от мясного питания и о различных способах его обоснования.

Впрочем, и польский поэт и современник Державина Станислав Трембецкий (1739–1812) заинтересовался растительным режимом питания; когда ему было около 50 лет, он даже сам стал вегетарианцем. В поэме «Зофьювка» (Sofjowka, 1806) он хвалит «землю, благосклонную мать», которая «для пищи дает зерна, овощи и ягоды». Его обращение к вегетарианству надо рассматривать в контексте его знакомства с античными поэтами и философами – с Овидием, Вергилием, Лукрецием и Эпикуром, с мифом о Золотом веке и с мировоззрением стоиков ⁶. Трембецкий практиковал и пропагандировал гедо—нистские элитарные представления об отречении; «простая» жизнь, по его словам, обещает долголетие. Размышления же Державина, несмотря на знание им античных преданий, зиж—дются на нравственных требованиях православия.

III. КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

Первые объединения русских вегетарианцев существовали, по—видимому, уже в 1860–е гг. ¹. Тем не менее, временем пробуждения вегетарианской идеи в России следует считать год 1878. В этом году «Вестник Европы» напечатал статью профессора А. Н. Бекетова (1825–1902) «Питание человека в его настоящем и будущем» – веское слово в защиту вегетарианства. Эта статья имела большой успех; в 1879 г. она была опубликована отдельной брошюрой и в 1881 г. – переведена на французский, а в 1882 г. – на немецкий язык (илл. 1; см. с. 53).

Очевидно, призыв Бекетова к отказу от употребления в пищу мяса не сразу имел практические последствия. Однако эта статья сыграла не последнюю роль в «обращении» в «вегетарианство» отдельных лиц, особенно Льва Толстого, который начиная с 1884 г. придерживался данного образа жизни ². Н. С. Лесков, познакомившись с Толстым в 1887 г., опубликовал в 1889 г. заметку «О вегетарианцах, или сердобольни—ках и мясопустах»; в том же году вышел его рассказ «Фигура», герой которого на протяжении всей своей жизни вегетарианствовал. Сам Лесков с этого времени и вплоть до самой смерти в 1893 г. был вегетарианцем. В мае 1890 г. у Толстого впервые возникла идея создания книги «о еде». Летом 1891 г. он пишет очерк «Первая ступень», который появился в печати в 1892 г. и вызвал большой резонанс; с тех пор для многих этот труд стал «библией вегетарианства» ³. Период с момента появления толстовского сочинения до начала Первой мировой войны был временем самого активного распространения вегетарианского образа жизни в России.

В том же 1892 г., вскоре после опубликования «Первой ступени», некий студент К. Н. Смирнов предпринял попытку основать в Петербурге вегетарианский журнал под названием «Первая ступень». Цензура отказала Смирнову в выдаче необходимого разрешения (об этом см. ниже в главе, посвященной Григоровичу: VI. 3.1, с. 154–155). Значительную роль в пропаганде вегетарианства сыграло издательство «Посредник», основанное в конце 1884 г. по инициативе Толстого. В 1893 г. оно выпустило русский перевод книги Говарда Уиль—ямса «Этика пищи» «The Ethics of Diet» со статьей Толстого «Первая ступень» в качестве предисловия; в том же году была перепечатана брошюра А. Н. Бекетова (следующее издание – в 1896 г.). В довоенные десятилетия это издательство опубликовало еще много «вегетарианы» – самых разных книг и брошюр по вопросам вегетарианства – в своей «Вегетарианской библиотеке».

Статья о вегетарианстве в знаменитом энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (Т. 10. 1892. С. 691–692) – что неудивительно – была составлена А. Н. Бекетовым: «В России хотя и имеются вегетарианцы, но общества еще нет. Учение это, однако же, все более и более распространяется, и число его адептов, не считая народные массы, которые повсюду держатся растительной пищи, должно считать десятками тысяч. В Англии, Германии, Австрии и Швейцарии имеются специально для вегетарианцев приспособленные гостиницы (отели); в одном Лондоне до 30 и ресторанов в Англии до 60». В «Словаре русского языка, составленном Вторым отделением Императорской Академии Наук» заглавные слова «вегетарианец», «вегетарианка», «вегетарианство», а также вышедшее из употребления «вегетарианизм» ⁴ появляются впервые в 1891 г. (термин «вегетарианизм» возник в Англии в 1842 г.). Второе издание энциклопедии Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона в т. 5 (1912?) знакомит с историей вегетарианства с античных времен; кроме того, лактоововегетарианская пища представлена (в частности, со ссылкой на медицинские исследования французского физиолога И. Лефевра) как равноценная смешанному питанию ⁵.

Между тем полицейский произвол в царской России имел последствием то, что выступления в защиту вегетарианского образа жизни оказались небезопасным предприятием. Во многих местах было запрещено проводить собрания и читать лекции о вегетарианстве ⁶. Анна Панкратьевна Попова (1842–1914), мать Евгения Ивановича Попова (1864–1938), одного из приверженцев Толстого, бывшего знакомым с ним с 1887 г., открыла в начале 1891 г. в Москве вегетарианскую столовую, деятельность которой вскоре была приостановлена властями. «Слышал я то, что кухмист(ерскую) запретили», – писал Толстой Черткову 28 февраля 1891 г. ⁷ Уже в самом слове «вегетарианство» чиновники усматривали нечто ужасное, подрывающее государственные устои. В 1894 г. в Москве появилась первая вегетарианская столовая. После того как г. Silleneek, владелец столовой, разместил над своим заведением вывеску с надписью на русском и немецком языках «Вегетарианская столовая / Vegetarisches Speisehaus», по приказу полиции было устранено как немецкое название, так и слово «вегетарианская», – осталось только одно слово «столовая» ⁸.

В 1894 г. в Петербурге было лишь одно заведение, предлагающее домашние вегетарианские обеды. Согласно короткому репортажу С. Раевского (Рига) о положении вегетарианства в России для журнала «Vegetarische Rundschau» ⁹, отношение прессы к этому движению – за исключением газет «Неделя» и «Новое время» – было либо безразличным, либо враждебным. Он сообщает, что активное участие в распространении вегетарианской литературы в последнее время принимает московское издательство «Посредник» и что вегетарианцы есть в различных частях империи: на Кавказе и на Урале, в Туркестане и в Сибири. И в самом деле, к тому времени в царской империи проживало несколько десятков тысяч людей, придерживающихся вегетарианства, – как и предполагал Бекетов. Кроме того, на Кавказе жили духоборцы и представители других сект, отказывающихся от потребления мяса, как, к примеру, секта белоризцев. Духоборцы уже тогда в большинстве своем были убежденными вегетарианцами.

16 февраля 1896 г. в Москве по случаю открытия новой частной вегетарианской столовой состоялось «Собрание у Мо—ода», которое считается первой попыткой основания вегетарианской организации в старой столице.

1 декабря 1901 г. в Петербурге при содействии врачей (А. П. Зеленков) и профессоров (А. И. Воейков) было основано первое русское объединение вегетарианцев – «Санкт—Петербургское вегетарианское общество» (в дальнейшем СПб. ВО—во). Это общество имело ярко выраженное научное направление. Итогом его работы стало издание библиографии вегетарианской литературы, основание вегетарианской библиотеки и выработка проекта устава, который был утвержден 21 октября 1901 г. Министерством внутренних дел и который лег в основу уставов практически всех локальных вегетарианских обществ, основанных позже в период до Октябрьской революции. Вплоть до начала Первой мировой войны Петербургское общество вело очень активную деятельность, несмотря на то что по своей численности оно во многом уступало вегетарианским объединениям в Западной Европе.

Число вегетарианских столовых постепенно росло; к началу 1903 г. в России их было семь ¹⁰. В начале 1904 г. в одной Москве было зарегистрировано 4 вегетарианских заведения ¹¹.

Новые общества возникли в Варшаве (1903 г.), в Киеве и Кишиневе (1908 г.). В Одессе в 1908 г. должно было открыться пятое по счету вегетарианское общество, но устав не был утвержден, несмотря на то что это был тот же самый устав, что и в Петербурге и других городах царской империи ¹². «Московское вегетарианское общество» (в дальнейшем МВО—во) было основано 28 февраля 1909 г. (дата утверждения устава).

13 октября 1909 г. в Москве была открыта первая «официальная» вегетарианская столовая, которой управляло МВО—во. За оставшиеся месяцы 1909 г. заведение посетили 11 000 человек. В 1912 г. число посетителей достигло 340 000, в 1913 г. – 500 000, а в 1914 г. – 643 000. В той же Москве в 1911 г. была открыта «Первая народная вегетарианская столовая», предлагающая недорогие обеды (от 12 до 15 коп.) из двух блюд.

15 января 1909 г. в Кишиневе вышел первый номер журнала «Вегетарианское обозрение» (в дальнейшем ВО) с подзаголовком «Единственный вегетарианский журнал в России». Издатель журнала И. Перпер в № 7 (1909) дал довольно пессимистическую оценку положения вегетарианства в России. Он выражал сожаление по поводу разрозненности сил и призывал к созданию Всероссийского вегетарианского союза. Уже в первых выпусках журнала И. Перпер представил проект устава «Всероссийского вегетарианского общества», разработанный М. М. Пудавовым (Киев) ¹³. Но и в мае 1912 г. у Перпе—ра еще будет повод озаглавить один из своих очерков «Наша разрозненность» ¹⁴. Не только расстояния были причиной, затрудняющей всяческие усилия по объединению сил: особенно велики были расхождения между различными группировками. Некоторые (нередко из окружения Толстого) придерживались вегетарианской диеты по религиозным соображениям – убедительное изображение представителя этих вегетарианцев—толстовцев мы находим у А. И. Солженицына в романе «Август четырнадцатого» (1971) в образе Исаакия ¹⁵– но были также и вегетарианцы, настроенные более секулярист—ски: для них важны были в первую очередь «гигиенические» и эколого—экономические аспекты; разумеется, существовали также разногласия между теми, кто признавал потребление молочных продуктов, и теми, кто от них отказывался. Впрочем, лишь малая часть тех, кто в той или иной степени жил по—вегетариански, выражала, помимо этого, готовность вступить в какую—либо вегетарианскую организацию. Так было – и есть – и в западноевропейских странах. При всем том, на протяжении всей своей истории вегетарианское движение в России постоянно сталкивалось с нехваткой денежных средств; неоднократными были призывы о пожертвованиях, однако щедрые меценаты, видимо, не находились.

В январе 1910 г. в Москве возникла идея издания очередного вегетарианского журнала под названием «Естественная жизнь». Предполагалось, что журнал будет литературным – в частности, надеялись на содействие Л. Н. Толстого; к тому же предусматривалось участие в журнале десяти врачей ¹⁶. Проект не был осуществлен; тем не менее, в 1913 г. под редакцией П. И. Бирюкова и Н. Н. Гусева вышел «Первый альманах Московского вегетарианского общества», озаглавленный «Естественная жизнь и вегетарианство» ¹⁷. Альманах сначала был конфискован и вновь разрешен только после изъятия 35–страничной статьи, которую пришлось заменить другими материалами ¹⁸.

Вместо остро необходимого сплочения сил в 1912 г. в Московском вегетарианском обществе происходит их разъединение – в связи с созданием общества «Духовное про—буждение» ¹⁹; с тех пор в Москве существовали две вегетарианские организации, не считая таковых в Петербурге, Киеве, Саратове, Полтаве, Одессе, Минске и Вильнюсе. Головной организации по—прежнему не существовало.

Тем не менее, общество «Духовное пробуждение», помимо прочего, ставило целью организовать съезд и выставку вегетарианцев. На период с 27 по 30 декабря 1912 г. оно планировало созыв в Москве Первого Всероссийского съезда вегетарианцев ²⁰. Этот съезд – первое совместное выступление русского вегетарианства – состоялся, правда, несколько позднее: с 16 по 20 апреля 1913 г. ²¹ Несмотря на то что это было поистине примечательное событие, красноречиво свидетельствующее об общем настрое того времени, полном радостных надежд, – об этом съезде ни словом не упоминается в современных исследованиях – например, «Russland im Epochenjahr 1913. Kultur. Gesellschaft. Politik» ²². Между тем 1913 год был вершиной развития и для русского вегетарианства ²³.

Участникам съезда не удалось создать Всероссийский вегетарианский союз. Однако важным шагом в этом направлении было решение об открытии «Справочного вегетарианского бюро» ²⁴. В соответствии с одиннадцатой из принятых съездом резолюций, второй съезд вегетарианцев должен был состояться на праздниках Пасхи 1914 г. ²⁵. Но этому не суждено было осуществиться: Первая мировая война положила конец всем всероссийским устремлениям русских вегетарианцев. К ним можно также причислить идею основания кафедры вегетарианства. Писательница Н. Б. Нордман, жена И. Е. Репина, в мае 1913 г. настоятельно просила профессора В. М. Бехтерева, возглавляющего Психоневрологический институт в Петербурге, содействовать созданию подобной учебной кафедры (ср. VI. 5, с. 225–228), но после смерти Нордман в июне 1914 г. никто уже не преследовал эту цель.

С мая 1914 г. в Киеве выходит еще один вегетарианский журнал – «Вегетарианский вестник» – наряду с «Вегетарианским обозрением», параллельно издававшимся также в Киеве в течение еще одного года… ²⁶

«Вегетарианский вестник» своим названием возобновил традицию первого вегетарианского журнала, выходившего в 1904–1905 гг. В программной статье нового издания говорится о трех периодах развития вегетарианства в России. Согласно автору статьи, об эпохе до 1901 г. можно говорить как о «литературном периоде». Второй период отмечен идейной работой Петербургского вегетарианского общества. Третий период, начиная с 1908 г., – период практический, посвященный организации обществ и учреждению столовых в Киеве, Москве, Одессе. Теперь наступает новый четвертый период – время «пробуждения вегетарианцев от идеологического сна»; начинается период съездов и распространения вегетарианского движения посредством печатного слова ²⁷.

Три месяца спустя, с началом Первой мировой войны, для русских вегетарианцев наступило тяжелое время; их ситуация немногим отличалась от ситуации их единомышленников в западноевропейских странах. Они были предоставлены собственным сомнениям и нападкам со стороны (ср. главу VIII). Как можно было заниматься пропагандой вегетарианства в то время, когда почти каждый день приносил огромные человеческие жертвы? Вегетарианские общества были заняты благотворительной деятельностью. Журналы выходили не регулярно; лекторская деятельность была ограничена, продукты питания подорожали, что осложнило работу вегетарианских столовых.

Февральская революция 1917 г. была встречена с восхищением. Новое правительство временно отменило смертную казнь: это дало пищу надеждам на прекращение всяческого убийства, в частности на «отмену смертной казни также и для животных». Последователи Толстого воспользовались восемью месяцами между Февральской и Октябрьской революциями, для того чтобы опубликовать как можно больше религиозных статей Толстого. Только в 1917 и 1918 гг. в издательстве «Посредник» вышли 63 брошюры Толстого, адресованные широким массам; среди них было много «вегетарианы» ²⁸.