Текст книги "«Воробьев и Леонтий»"

292

Об охране торговых путей киевские князья не забывали, не побеспокоишься – печенег оберет.

В заморские страны караваны шли не без воинов.

Матипа и его братия, надежнейший от татей заслон…

Федор Матипа. Оружие – меч, при необходимости топор. Сотрудничество с Матипой, названным в летописи «проклятым Федором», пишут, закончилось.

Караван с дружками обчистил и с награбленным добром благополучно свалил?

Не иначе.

ПАДАЙ, золото, в монетах.

Глыба золота убьет.

Прискакавший из Мурома

Достислав

пошел прямиком к Леонтию.

«Знаменитый колдун!

Гремит твое имя!

Мое дело ты выслушаешь?».

Леонтий послушал, поколдовал, взял деньги,

весь Муром вскоре тут будет?

А за ним весь мир?

Служанку я к людям

тогда отправлю.

Исчез, она скажет, Леонтий.

В дым при мне превратился

и через печную трубу куда-то утек.

293

К руководству я с вещами не вызван, обнявший меня Кувалов таким образом юмор свой проявил…

Попрощаемся, Воробьев!

Не помешает. На бокс ты ходить не перестал, а удары по голове приводят к гематомам, к кровоизлияниям в мозг…

Злющий ты, Воробьев!

Вспомни – идея прощания выдвинута не мной, у тебя на поводу иду я, по-моему…

Кувалов, изобразив сплевывание на пол, ушел. Парень отходчивый, обида в нем недолго живет, завтра с откровенным рассказом об интимной стороне своего существования ко мне явится.

Я, Воробьев, ее захотел…

И она, не будь дурой, тебя захотела.

НЕ ВСТАВАЙТЕ, девки, в ряд.

Расходитесь, я женат.

От полетевших в Леонтия

яблок

страху он, разумеется, натерпелся.

Точно кидают,

со всех сторон

точно в голову!

Руками он закрывается,

но полностью не закроешься,

бреши страдают,

другие колдуны

метателей наняли.

Не Глина?

Если бы Глина,

здоровые камни они бы в меня

швыряли.

294

Искусство просто жить мною пока не освоено. Качество соединения с социумом довлеет, увы, довлеет, что бы я об этом ни думал.

Я взобрался на голую стену, на вершине ментальной независимости я над миром курю… компактный тренажер для ног все парни купили, а Воробьев на распродажу зашел и наружу он без покупки…

Для шагов.

Поставьте и шагайте, условия на работе найдете?

У меня в кабинете сколько влезет могу я шагать, не накинуться на меня с порицаниями. Мускулатура пойдет. Ноги станут колоннами. Шорты и дутая куртка у меня на одном гвозде не висят, щепетильность в быту неподдельная… шагая на тренажере, с мыслями я буду шагать.

Тренажерные мысли.

До зимы я на свободе не доживу, а до следующего лета и мечтать не пристало… в магазине на тренажере я походил. Попробовал.

Мысли на нем не ахти… в уныние меня загоняющие.

НАРИСУЮ пальцем руну,

голоса животных всуну!

Во дворе кудахтали куры.

Леонтий им подражал,

старательно повторял,

для будущих магических действий

это ему пригодится.

К освоенному медвежьему рыку

добавит,

пределы расширит,

заклинание при случае

расцветит.

295

Из степи на Русь неслись половцы. Их отгонишь, догонишь, и они говорят: здравствуйте, мирные кочевники мы по факту. У вас города, лучшая доля вам выпала, а мы скромно кочуем, отстаньте вы мигом от нас.

На большое судилище их не везли, разбирались непосредственно в поле… кончали не всех, кого-то отпускали. Молчаливых или говорливых, кого из них чаще?

Молчаливый не нарывается. Говорливый способен взбесить, однако удачной фразой он зацепит в тебе струну, настроит на жалостливую симпатию… к спасению, скорее, путь через слово.

НЕ ПЕЧАЛЮСЬ я, да ну.

Всех я в чем-то превзойду.

Чародея и блудодея Бурунария

Леонтий знал понаслышке.

Необъяснимое тот творит,

девок попутно развращать

умудряется,

ни в чем ему Леонтий не ровня.

А хлебную горбушку

с отскоком от потолка ртом

Бурунарий поймает?

Леонтий способен.

По-настоящему в этом хорош.

296

На скамейке вроде бы снег, но снег у нас зимой не лежит, выпадет – растает.

Пенопласт?

У домовитого мужичка бы кольнуло – хватай, в хозяйстве сгодится… кроме хихикающего без повода недоумка, никто бы пенопласт не унес? А для художественного вырезания диковинных, произведенных фантазией автора форм нездешней жизни?

А все ли я знаю… судя по вопросу, к недоумкам прибиться меня потянуло? Я не об общих знаниях, о собственной дороге соображение изнутри принесло. Сейчас в самореализации руки я не задействую, а позже коллажи, спонтанное склеивание матерчатых и кожаных полос… жажду, не жажду, но почувствовать охоту было бы освежающе.

ОКРУЖИЛ работу тайной.

Путь куда-то проложил.

Воздевший руки к небу

Леонтий

громыхающему грому

умолкнуть не говорил.

Что делает,

прохожим не объяснял.

Громыхание прекратится —

Леонтий его унял, они посчитают.

А не закончится – Леонтий, подумают,

на продолжении настоял.

Прекрасный колдун.

Сильнейший!

297

У меня спросили, не отложил ли я в подушку приличное количество евро и долларов.

Если отложил, скуплю я у тебя, Воробьев!

Впустую мой коллега мозги не гонял, динамику валютного курса осмыслил.

Период не продавать, а скупать. В данном периоде мы, Воробьев, штаны надеваем и шнурки зашнуровываем.

Ты скупаешь…

Спешно!

А мне продавать… ты же не блаженным меня считаешь, не скрытным мудрецом в китайских трусах здесь, как на скале, медитирующим?

С долей изумления он меня посмотрел. Легенду о себе, вот же досада, я, наверно, разрушил.

НЕЗАДАЧЛИВЫЙ прыгун

повторить готов с разбега.

В разговор о правителях

Леонтия не втянули.

Султан!

Всей полнотой властью он облечен.

А наш князь отнюдь.

И нам хуже?

Нисколько. Ты, Леонтий,

всю власть ему бы отдал?

Леонтий почесал ухо,

пошел по дорожке домой,

через блеснувшую лужу

по-детски перескочить Леонтию вздумалось.

У-ууух. Мокрый и грязный!

Я. Колдун, в своем цеху чуть ли не султаном

являющийся!

298

До фильтра мне три затяжки, теперь две… от орошающего курильщика системы мой кабинет, слава богу, избавлен, вода из-за дыма на меня не закапает.

Я затягиваюсь, о «Находке» без нервических отклонений сужу… в постели она бодра. Не чересчур, не с переступанием через свое нутро она меня будоражит? Тогда получается… я ей нужен. Впереди брезжит ответственность, скучноватый совместный досуг… у телевизора в давно нестиранных халатах усядемся? Не самое страшное, я понимаю. На какую программу она захочет включить – политическую? Безумно патриотическую? О политике мы с «Находкой» еще не беседовали. Окажись она влюбленной в президента дурой… никакая постельная эквилибристика ей не поможет, неудержимым потоком я прочь из ее жизни пойду.

ИЗ ХОТЕНЬЯ моей смерти

похоть дать росток могла.

Евлалия заявила Леонтию,

что он бы благородно погиб,

если бы при защите ее, Евлалии,

ножом бы его пронзили.

Приставучих парней

мы, Леонтий, с тобой не поищем? —

спросила она у него.

Чтобы меня на самом деле прирезали?

Евлалия помалкивает,

глядит плотоядно,

долгожданный чувственный

взгляд!

299

Владимир Мономах много скакал на коне. В седло запрыгнет, день просидит, во мраке спрыгнет, поспит… и снова в седле, свое княжество объезжает.

Но в седле ли он… в исторических документах его зовут ездоком, но ездок, он, в и в повозке ездок – в удобстве, ковбойский имидж ломающем.

Езда верхом. Езда на коне. Пишут, ездок он, ездок, но ездок ли он на коне, ездок ли в тарантасе…

САТАНЕ не подпою.

Душегуба не пошлю.

На избавление себя от наветов

сидящего в заточении

тестя

Леонтий бы не поскупился.

Да о чем я думаю!

Лишить человека жизни грешным делом

ко мне закралось?

Все в порядке.

Мысль появляется,

но душа словно рыбу веслом

ее глушит.

300

В суздальских землях к Киеву охладели. Вскоре битва на реке Липице, запланированный раздел… при бритье сегодня я не порезался. На Липице кровь пролилась, победители в глазах народа поднялись.

Ты, народ, гляди, оценивай… не вмешивайся. В ополчение нам понадобишься – приходи. За неявку тебя мы не выпорем, каждого третьего на осиновый кол для острастки.

Русь строилась, временные трудности преодолевались ею неизменно удачно… Русь у меня на работе, в метро, кричащие у подъезда алкоголики говорят лишь по-русски, и кто они, как не она… среди них выделяется определенно страдающий печенью доходяга, который, что удивительно, кроет не США.

Австралию почему-то он ненавидит.

В Мельбурне, он визжит, лютейшая мерзость, нам, пацанам, Мельбурн бы не зашел!

Меня они словно не замечают, наезд на меня не идет… я местный. Я русский. Да, я такой, я отсюда.

МИРНЫЙ, боже, я колдун.

Война видится кошмаром.

Леонтий в ратном деле

никто.

Мечом в чистом поле

он не размахивал,

копье в приближающегося всадника,

зажмурившись, не совал,

единственный шрам из детства —

с косой неумело он обращался

и ногу себе повредил.

Проходящий мимо Леонтия

княжеский витязь в сражениях, вероятно,

бывал.

По виду не рад, что выжил.

301

Из выносимого мешка с мусором торчит продравшее его горло пивной бутылки.

Я загулял, с пивной отрыжкой ворочался… почти залпом я перед сном. План даже не уснуть – в приподнятости полежать, подышать, дыхание отличает нас от покойников. Мне несладко, но я жив, я дышу, взаимосвязь с ярчайшими событиями и явлениями тебе бы, подлец, ощутить…

Создание Аббасидского халифата.

Что пришло, чьим непререкаемым велением из запасников выудилось…

А повисшая на меня одноклассница? Школьные танцы, вермут у подоконника впопыхах.

Не комильфо, но ничего… согревает.

ВАС, Бахшах и Двинский Гусь,

обскакать я не возьмусь.

Перед соблазном будь тверд.

Не пойми для чего

Леонтий себе внушает —

женщин он сторониться,

ради богатства против совести не пойдет,

упование превратиться в самого могучего

мага

с пути собьет его истинного?

Леонтий все-таки не дурак.

Понимает – мышиной силой

в колдовстве обладает.

302

В столичную усадьбу Деда Мороза заведующим мне не устроиться. Должность пониже, сказали, есть, настроишься, Воробьев – заступай. Но работа сезонная.

Как раз зимой мне и понадобится зарплату где-нибудь получать. Бумажная деятельность, я надеюсь, мне уготована, в Деда Мороза или Снегурочку я переодеваться не буду?

Заранее мне не скажут. Возможности четко сказать у них нет, ведь обязанности, по их утверждению, у них «плавающие». Утром ведешь архив, а днем заплативших за билеты посетителей шоколадными конфетами угощаешь?

Примерно. Детишкам по конфетке для тебе, Воробьев, не проблема?

Приходят дети, дети со взрослыми, просто взрослые, наверное, тоже приходят. Сальный мужичок с грешными глазками пасть распахнет… в ротик, Дедушка Мороз, ты конфетку мне положи!

Человеку с великим христианским духом отвратительно бы не было, а я обычный, что-либо класть ему в рот рука у меня не поднимется…

Я УБАВИЛ бы легко.

С прибавлением сложнее.

Ни для кого

Леонтий

исключений не делает,

лысеющим мужикам роскошные

длинные волосы,

вне зависимости от достатка,

колдовскими заклинаниями не дарит.

Иисуса Христа волосами

превзойти вознамерились?

Безбожники!

С моих глаз попрошу вас долой!

303

Недавно купленную мной зажигалку с гитаристом, оседлавшим длинный гриф, некурящий Кувалов забрал у меня сувениром.

На память о твоем возращении к сигаретам я, Воробьев, ее унесу!

Желания, чтобы я завязал, его жест нисколько не выражает. Безделушка ему приглянулась, он ее взял… следом за ним мне рвануть, руками грозно размахивая?

Она ушла…

Я смирился.

Унес и коробок спичек взамен бы принес, не от чего прикуривать… неспокоен я, колпачком от ручки по столу чиркаю. Искру старательно высекаю? Неосознанное движение, заканчиваю я его совершать.

АЛЧНОСТЬ, ты замри у входа.

Во мне царствует забота!

Веротерпимость у Леонтия

полная.

Христиан и мусульман

он на равных условиях принимает,

специальной наценки для последователей

пророка Магомета у него нет.

А я прав? – он подумал.

Православные от подобного уравнивания

не озвереют?

Дабы избавить их греха,

заключающегося в моем избиение,

цены для мусульман я повышу.

И для католиков.

Любить Русь, так любить!

Зарабатывать, так зарабатывать.

304

Расширение территории московского княжества зачастую происходило за счет покупки.

Белозерск, Углич… деньги добывались увеличенным обложением.

Смерды обирались.

Земли собирались.

Если ты сам не изменишься, у прокуратуры появится шанс тебя, Воробьев, изменить!

Воробьев подвергался давлению. Взгляд на прошлое на смягчал, рискуя свободой, пробивал острейшие публикации… свое сопротивление я несколько приукрашиваю. Но оно мною ведется. Тучи надо мной – не гуашь.

Гуашью Малевичъ я, Воробьев, бархатистость картинам даю! Взаймы пару тысяч ты не подкинешь? Конкретно на гуашь!

Художника Щитохина кредитую… траты, я убежден, безвозвратные, но на будущие шедевры.

ГНЕТ мужских желаний прочь.

Но опять приходит ночь.

Пылающий мщением

Корифандр

потребовал у Леонтия,

чтобы тот лишил жизни

Данилу.

«Мою жену он увел!

Побаловался и вернул мне обратно!».

Ты используй,

Леонтий ему сказал.

Данила тебе вернул, а Игнат не вернет!

Помирись с ней немедленно.

И используй.

Плотской удалью ее удиви!

305

Вдоволь покопавшись в Новгороде второго десятилетия двенадцатого века, на усобицу после смерти Андрея Суздальского я перешел. Младшие дяди, старшие племянники, дружины сходились и жестко махались.

Да, Новгороду с Суздалем регулярно я изменяю. А с «Находкой» связался и на других женщин не смотрю, больше, чем достаточно мне «Находки», в интимных делах абсолютно несдержанной.

Сюда она не приходит, надежное убежище мой кабинет.

Пригласить в кабинет и здесь ее… поведешься и наберешься, от несвойственных тебе мыслей возбуждение тебя в оборот!

КОРЕНЬ, разумею, в ней,

дравшей в кровь моих коней.

В неспокойных раздумьях

Леонтий торчал у могилы,

где лежала Евлалия.

Я о тебе мечтал.

Ты меня посылала.

Потом я женился

и ничего подобного уже не испытывал.

Ты, Евлалия?

Ты неизлечимое повреждение

мне нанесла?

306

Где же крестивший Русь князь Владимир крестился сам, восхищающийся темой крещения академик мне не ответил. От меня отодвинулся, почувствовав подвох, заволновался – на конференции ко мне покровительственно подсел, а Воробьев, собака, смущает, выставить в невыгодном свете наверняка норовит… мывшийся вместе с девками и князем священник в бане Владимира покрестил? И ответ – в бане…

О чем бы академик ни думал, беспокоиться он, уважаемый, зря.

Правильный ответ – в Корсуни.

Только и всего.

СВЕТ, конечно, одолеет.

Мрак слабее, вижу сам.

В весьма поздний час

Леонтий находился не дома.

Уличную темень он изучал,

надеялся,

что рожденные ею фразы

для устрашающих заклинаний

он позже использует.

Но фразы к Леонтию не шли.

Бесплодная темень! —

про себя он воскликнул. —

Грошовая горящая свеча

тебя, столь бесконечной, ценнее!

307

Лондонские конвенции о Черноморских проливах обсуждению давайте не подвергать. Век поздний, не мой, я что-нибудь скажу и ухудшу, прохождение кораблей зависело от воли султана… выработанные условия примирения стороны собирались принять… с выгодой для позорного Лондона? Не быть в пролете для посредника норма… нужно обругать Лондон – я обругаю, от него не убудет.

Мерзкие британские гады!

Идеологически выдержанно я сказал, вас устраивает?

Ты, Воробьев, для галочки, для отвода глаз… укрепляешь ты наши сомнения.

ВЕСЬ вспотел, пока скакал.

Я шумел, я дожимал!

Леонтия назвали волшебником,

и он скромно потупился.

Не задается колдун,

трудом своего добивается.

Около часа Марфу Гавриловну,

сестру Драборея Гавриловича,

хлопками и размахиваниями

он от головной боли

спасал.

Боль перешиб.

Победу добыл измором.

308

Предлог для встречи – перевод меня в Петербург. Жить среди невских красот я не возражаю, мне бы с колымскими за мои прегрешения не познакомиться.

Девушка из Интернета торгует своими прелестями.

На такую страницу я не хотел, но зашел, с прогноза погоды меня туда вынесло.

О Петербурге поговорят и скажут, что решение насчет меня другое…

Эта девушка жаждет моей любви.

Всякая девушка любви жаждет.

Моей?

Полюбив, я бы стал заботливым, комплиментарными вещами ее бы от души засыпал…

Она бы захотела, чтобы я ее обеспечивал. А в Петербурге, если до Петербурга дойдет, зарплату мне не повысят.

И пропади ты с твоей любовь, девушка мне заявит.

Зачем же я о ней столь плохо, не надо людей чернить…

Уехал? Не будет начальник отдела со мной встречаться, позвонили мне от него.

Девушку закрываю.

Завещанием Ярослава Мудрого, гоня посторонние мысли, займусь.

ВАМ подкину я поленцев.

Покачу на иноземцев.

Кто произвел порчу

немаловажной дороги,

Леонтий не знает, но людям,

пришедшим к нему от самого князя,

нужно что-то сказать.

Татары!

Ливонцы!

Передайте нашему князю,

что я действую,

к правде иду,

головой старательно я работаю.

Подключать русское сердце

нисколько не забываю!

309

Рязанские Ярославичи шли от Ярослава черниговского. Так, мне следует запомнить, в туннеле данного ответвления без фонаря не блуждать. А жара спала. У меня-то нет, в моих трудах она вечная. После сигареты мне бы попить. Дюшес покупал, попробовал и скривился…

Пожилой сотрудник Иващев настаивает, что в Советском Союзе дюшес был шикарен.

Напиток богов!

Я Союз зацепил и, глотнув дюшеса, от восторга обнимать родителей не бросался…

Ни хрена не ценящего ребенка у тебя, Воробьев, отношение к советской стране!

Он бы удавил, не наказывайся это в уголовном порядке. Титан ностальгии, умиленно я про себя говорю.

МЕТЕТ, дует – запахнись.

Делать выводы учись.

Дорбидон Косохряк

говорит,

что увидеть колдуна Леонтия

он уже отчаялся.

«Вознесся ты, Леонтий!

Обыкновенным горожанином

по улицам не гуляешь!

Сегодня гуляешь.

Неудачи у тебя, да?».

Леонтий пошел.

Повода думать так,

а не иначе Дорбидону он не давал!

Случайные встречи, заметил,

его раздражают.

310

Он сын Казимира Четвертого. А меня за курение в кабинете грозятся крупно оштрафовать. Неутомимо, мне внушают, свою карьеру я разрушаю, никакой поцелованный богом сборщик не сможет ее собрать.

Я использую время на мышление. «Находка» моих истинных мыслей не знает, они и для меня в пелене.

Она придет ко мне в девять.

Романтического угощения я «Находке» не обещал, обойдемся по минимуму.

Шпроты!

Лежат они, дожидаются, на хлеб – и сытно. И романтично. Проанализировав, позволительно заключить – самое то.

НЕ ВО ВСЕМ я, друг, силен.

Вверх скакнет, боюсь, урон.

Сидевший у ворот Леонтия

Рогомир

признаков жизни не подавал.

Ты пошевели,

присмотревшись, сказал, Леонтий.

Рукой! Ногой!

Мертвецам, ты учти,

помощь я не оказываю.

Да ты дышишь!

Если желание быть расколдованным

тебя ко мне

притащило,

трудновато нам будет.

Нам обоим.

311

Бог, Неопознанные Летающие Объекты, все о нас забыли, забили на нас.

Художник Щитохин не в настроении. В словах доносимый до меня пессимизм.

Попадись мне Дэм Херст, очень резко я, Воробьев, его бы спросил!

О Херсте я слышал, акулу он в формальдегид опустил.

Сотни миллионов он, Воробьев, на относительном искусстве, на искусстве, которое не искусство, легко зарабатывает!

Трудный заработок у токарей, у историков… а он творец. За него работает его имя. К пьянству я тебя не подталкиваю, но трезвым ты, страдая, уподобляешься отдающейся зависти дурочке. Из Тик-тока.

ОТ МЕНЯ ушел пустым

и от счастья чуть косым.

Горячую просьбу Мохнутия

вернуть ему потерянное кольцо

колдун Леонтий не исполнил.

Но настроение Мохнутию

заметно поднял.

Ангел твое кольцо

подобрал! В благодарность

за неожиданное приобретение

оберегать тебя будет!

В ангелов, Мохнутий, ты веришь?

Отлично, я так и знал.

312

Многие наши беды от нашего обостренного национального чувства. Не врожденного, а вбитого, я бы добавил. А разве откровенно комментировать неопасно? Заговорив со мной под таким углом, меня, я склоняюсь, ловят. Воробьев поведется, наболтает себе на статью… следователь мне закурить не позволит.

Признаки колебания у тебя, Воробьев, не удержишься ты от признания! Ты – публицист.

Заведомо ложная у меня публицистика, переиначивание по указке оттуда… из Сингапура. Им, сингапурским шиваистам, наша православная государственность поперек горла, и они мне, между прочим, не публицисту, процент от парка птиц за подрыв…

Болтающие подле меня коллеги-историки называют друг друга вот как – неудачниками и публицистами.

Я не публицист… не одобряю.

ОН ЗАЛАЕТ, я проснусь.

На Далая разорусь?

Молитвенно закативший глаза

Леонтий

смотреть на икону не мог,

думать о Господе Боге мог,

но не думал,

общение с Небесным Отцом не задалось

у Леонтия,

цепной пес Далай

его мысли увел.

Сосед Митула своего пса продает,

а почему?

Подвел соседа Далай?

Взбесился?

Давно свирепый Далай мне по сердцу,

куплю я, наверно, Далая.

О, Суровый Владыка!

Помню я о Тебе.

313

Мне бы амбиций и я бы проводил презентацию своего пятитомника, элитным блогерам бренди бы подливал… глава о смежных пахотных участках вам, господин Воробьев, по-настоящему удалась!

Ничего странного, в новгородских поземельных описях я, как Карло Аморетти в истории искусств…

Изысканное сравнение.

Насмешка, а не мечта.

И над собой насмехаюсь, над моими исключительными знаниями из книжной трухи.

СОХРАНИЛ я для дружины

угасавшего бойца.

Меткий стрелок Серадул,

натягивая лук,

стал постоянно мазать,

и это не удивительно —

зрение у него

ухудшается.

«Леонтий! Верни мои былые глаза!».

Я вижу, промолвил Леонтий.

Колдовским зрением

не с луком, а с копьем

тебя узреваю.

Только ты его не бросай.

Из рук в пылу боя не выпустишь —

большую воинскую славу обрящешь.