Текст книги "Анатомия семейного конфликта. Победить или понять друг друга"

К сожалению, иногда нападающее поведение одного из супругов вызвано не только его искаженным восприятием, но и тем, что он и в самом деле не был выбран своей женой или своим мужем. В предыдущей главке я привел пример проявления зависимости, а сейчас опишем несколько граней «контрзависимой» стратегии поведения.

Бывает, что та часть сердца человека, что должна быть предназначена супругу или супруге, оказывается посвященной кому-то или чему-то еще. А случается, что этот «не-выбор» супруга происходит не в пользу кого-то другого, а является просто не-выбором, не-допуском мужа или жены в сердце. Такие супруги сохраняют его никем не занятым. Ситуация «не-выбора», к сожалению, встречается даже у супругов, проживших вместе долгое время.

Кто может оказаться «основным героем» вместо законного супруга? Иногда это бывший супруг (бывшая супруга), особенно если разрыв был болезненным. Представим ситуацию, когда предыдущий мужчина оставил женщину неожиданно и некрасиво, закрутив роман с ее подругой или сестрой. Потихоньку обманутая супруга пришла в себя, оправилась от трагедии и со временем влюбилась в другого мужчину, за которого и вышла замуж.

Но позже может оказаться, что та, прошлая рана так и не зажила, и часть сердца все еще проживает обиду, оно все еще посвящено тому мужчине, даже если они не были в браке: осталось что-то не высказанное, не осознанное, не названное.

Схожая ситуация – женщина выходит замуж за вдовца, который не вполне пережил утрату предыдущей супруги. Это вовсе не значит, что на такую неполноценность обречены все браки с вдовами, вдовцами или людьми, пережившими бурные романы в прошлом. Но в некоторых из таких случаев подлинного расставания не произошло. Если это так, то свою неполную выбранность в качестве партнера нынешний супруг или супруга может инстинктивно чувствовать, и это станет причиной напряжения в паре.

«Истинным героем», которому муж или жена посвятили себя вместо супруга, иногда оказывается кто-то из родителей. Несмотря на всем известное библейское предостережение – Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей (Быт. 2: 24), – некоторые детско-родительские союзы претендуют на абсолютный приоритет. И, например, есть люди, которые принимают внутреннее стратегическое решение: «Я сделаю свою маму (папу) счастливой, я организую ей (ему) бытовой или эмоциональный комфорт, раз этого не сделал никто другой».

Наши родители иногда и правда проживают трудную жизнь – в некоторых ее проявлениях. Но искренне любя их и желая им добра, мы временами втягиваемся в изнурительную, бесперспективную и вредную для наших семей игру. Поскольку статусно мы младше наших родителей, мы можем быть для них только детьми. Наша духовная, психологическая мускулатура совсем не рассчитана на то, чтобы мы стали для наших родителей их символическим мужем, женой или мамой. Если кто-то из супругов включается в этот безнадежный квест, его драгоценная энергия воруется, изымается из пространства их пары и жизни этого конкретного человека.

Кроме родителей, мужу и жене могу «помогать» не выбирать друг друга их собственные дети. Постиндустриальная культура, в которой мы сейчас живем, чрезвычайно детоцентрична. Если раньше, в аграрном обществе, основным препятствием для настоящей глубокой встречи супругов была угроза голода и, соответственно, необходимость круглые сутки работать, то теперь культура предлагает нам уход в воспитание детей как легитимный, благородный способ избегать друг друга. Супруги участвуют в общем деле – воспитании ребенка и постепенно перестают видеть себя в других ролях.

Встречается и «не-выбор» сам по себе. Иногда таким образом человек проживает обиду: «Ты мне причинил много боли, поэтому я буду считать тебя временным вариантом. Я вроде бы формально с тобой, но в глубине души я просто терплю тебя в моей жизни». Или: «Я стал твоим супругом/супругой, но на самом деле я отношусь к нашему браку как к испытательному сроку. Я живу с тобой, но я не принадлежу тебе, я продолжаю присматриваться, прицениваться („та“ ты или не „та“)». Эту позицию, этот настрой можно также передать словами: «Ты недостаточно хороший муж для меня» / «Ты недостаточно хорошая жена для меня».

Иногда причиной такого «не-выбора» со стороны женщины может быть опыт насилия со стороны бывшего мужа. Где-то в глубине души остался страх боли, который оживает при сокращении дистанции. He-допуск мужчины в сердце может быть способом защитить себя от возможных переживаний.

Кроме того, сердца некоторых мужчин и женщин несут в себе такую тяжесть, что энергетически не могут «потянуть» еще и отношения, которые тоже требуют усилий, внимания. У некоторых людей на это просто нет свободных ресурсов. Они могут решиться на брак и на рациональном уровне искренне хотят быть вместе с супругом, но не имеют достаточных душевных сил на то, чтобы впустить мужа или жену в свое сердце.

В наше время такой «не-выбор» стал встречаться чаще из-за того, что мир как таковой теперь может предложить людям то, что раньше возможно было получить только от супруга или супруги. Муж давал женщине защиту и снабжал впечатлениями. Он защищал ее от врагов и хулиганов, вывозил в свет и в путешествия. Женщине было что взять у мужчины, было за что чувствовать благодарность и выбирать его сердцем. Теперь мир может снабдить ее всеми этими ресурсами напрямую. Безопасность обеспечит полиция и спецслужбы, учебные заведения дадут образование, работа – возможность заработать себе на красивое платье, поездку на море. В нынешней европейской культуре получение всех этих благ не составляет для женщины большого труда. Она задается вопросом: «Если мир дает мне больше, чем ты, зачем мне выбирать именно тебя?»

В аграрном и индустриальном обществе женщина давала мужчине эмоциональный комфорт, заботу, ласку и возможность передать плоды своих сражений и труда потомству. Сейчас мир предоставляет мужчине обширную индустрию услуг (от прачечных до общепита), а культурные установки больше не обязывают его вручать результаты своих достижений кровным наследникам. Можно передать их ученикам, обществу в целом. Мужчина задается вопросом: «Если мир принимает меня полнее, чем ты, то зачем мне выбирать именно тебя?»

Еще одна причина «не-выбора» – свойственная некоторым людям исключительная незаинтересованность, неразвитый навык любопытства по отношению к тому, что существует или происходит вокруг. Море, горы – неинтересны, литература, человек, который находится рядом, – тоже. Такие люди живут бок о бок со своим спутником жизни, но каким-то таинственным образом им совсем не важно, о чем тот мечтает, как он устроен, что любит, что у него болит, какими воспоминаниями он дорожит. Человек смотрит на супруга (супругу), согласен на его присутствие, и этим его отношение, к сожалению, исчерпывается.

Иван рассказывает на консультации о том, как решил сделать предложение Соне: «Она хороша собой, неконфликтная. Родителям Соня понравилась. Скоро она родила дочь, я получил повышение по службе. Работа у меня интересная, сложная». (Здесь Иван начинает подробно рассказывать о недавнем конфликте с клиентом и возвращается к описанию ситуации в семье только после предложения психолога вернуться к изначальной теме.)

«Так, ладно, про отношения с супругой… Я ежемесячно выделяю жене определенную сумму денег, и мне кажется, я – вполне хороший муж. Занимаюсь спортом, слежу за своим здоровьем. На работе меня уважают. Не понимаю, что ей не нравится… Няня ей помогает».

У жены увлажняются глаза, она тянется за салфеткой. На вопрос психолога, что с ним происходит, когда его жена расстроена, Иван теряется: смысл вопроса ему неясен. Во-первых, он не успел обратить внимание, что жена вытирает слезы. Во-вторых, он не видит причин расстраиваться, и поэтому с ним сейчас «не происходит ничего».

Тени «настоящего мужчины» и «правильной жены»

Я касался этой темы в предыдущей главе, описывая сложности пары по окончании периода влюбленности.

В начале отношений общение обычно складывается само собой и не требует от супругов никаких специальных усилий. Но позже возникают столкновения и разочарования, которые провоцируют растерянность. В этот момент у пары есть выбор между двумя принципиально разными путями развития отношений.

Первый – это попытка воспроизвести внешние схемы, традиции. Сложность нашего времени заключается в том, что мы живем в мире пестрого сосуществования разных культур и подходов. Телевидение, книги и прочие источники информации о жизни и обычаях соседей ясно показали нам, что люди в разных культурах считают «само собой разумеющимися» совершенно разные вещи. Так что даже воспроизведение традиционных схем уже не может на юо% избавить нас от тревоги выбора – какую именно традицию выбрать.

Для примера приведу несколько современных предписаний о том, как должны себя вести «правильные» мужья и жены.

• Мужчине нужно обеспечивать семью и иметь доход, достаточный для того, чтобы жена не работала.

• Если позиции мужа и жены по каким-то вопросам не совпадают, женщина должна уступить, потому что мужчина в семье – главный.

• Хороший муж должен много времени проводить с детьми и любить это занятие.

• Хорошая жена должна уметь хорошо готовить, и вечером должен быть накрыт стол.

• Женщина должна следить за чистотой в доме и заниматься детьми.

• Супруги не должны ссориться.

• Женщина должна вдохновлять и хвалить мужа.

• Мужчина должен делиться с супругой своими чувствами.

• Мужчина должен быть чутким и спокойным, должен уметь успокоить жену, когда та нервничает.

• Муж и жена должны иметь одинаковые политические взгляды.

В каком-то смысле, сверяясь с культурными нормами, растерянные супруги могут почувствовать себя увереннее. В самом деле, эти нормы можно рассматривать как сборник житейского опыта: многие пробовали вот так, и им понравилось. Однако у такой попытки опереться на внешние ориентиры есть и свои риски.

Во-первых, может получиться, что мы окажемся в отношениях не с живым человеком, а с каким-то шаблоном. Если в нашей голове надежно поселился идеальный муж (правильная жена), наш супруг или супруга становится вечно проигрывающим идеальному сопернику участником соревнований. Пространство для обид и злости надежно обеспечено.

Во-вторых, представления о норме, которые мы переняли от своих родителей и друзей, могут совсем не совпадать со взглядами супруга. Эта потенциально творческая задача, предполагающая обсуждение и выработку общих ценностей, заменяется на сражение, в котором мы метафорически приглашаем более сильного союзника нас поддержать. Что я имею в виду? Во время дворового конфликта один из его участников может прийти на очередную разборку уже не один, а в компании старшего брата-боксера. Тогда его точка зрения, конечно, окажется весомее мнения его сверстников.

Внешние шаблоны из серии «вот в книжке написано, как должен вести себя нормальный православный муж» или «все психологи говорят, что женщина не должна…» – это схожая ситуация, когда мы привлекаем к участию в дискуссии могущественного «старшего брата» в лице духовных или профессиональных экспертов. Ваш супруг уже вынужден иметь дело не просто с вами, то есть с вашими чаяниями, болью и просьбами, а с «серьезным товарищем», стоящим за вашим плечом.

В-третьих, даже если представления о норме и долженствованиях у мужа и жены сходятся, мы никогда не знаем, сколько усилий прилагает наш супруг, чтобы воплотить эти представления в жизнь. Идея о том, что мой муж/жена делает что-то, что, по моему представлению, он/она и так должен/должна делать, лишает нас возможности испытать к нему/ ней признательность, благодарность.

В-четвертых, важно иметь в виду, что внешние идеи создавались обществом или группами людей далеко не всегда в интересах пары. Общества часто транслируют как само собой разумеющиеся те цели и ценности, которые нужны для его выживания, даже если для отдельной конкретной семьи они не выгодны. Вот пример из политики и бизнеса.

Представим себе общество, государство как существо, у которого есть свои интересы, в том числе выживания. Предположим, что рядом живет довольно воинственный народ. Допустим, человечество еще не изобрело дроны и беспилотники, поэтому в случае угрозы войны с соседями обществу выгодно, чтобы в его распоряжении имелась многочисленная армия. В этом случае семья станет местом, где рождаются будущие воины и труженики тыла, и государству будет выгодно стимулировать деторождение. Не потому, что это общество – нечестное, манипулирующее, а просто потому, что у него тоже есть свои интересы. При этом возникает сложность – каким образом организовать это активное деторождение в семьях. Во-первых, воспитание большого количества детей – это большой труд. Во-вторых, люди в семьях привязаны друг к другу. Вряд ли они будут в большом количестве рожать детей, если им так и сказать напрямую: «Нам необходимо множество молодых мужчин, которые будут в большинстве своем умирать в боях». Общество, столкнувшись с этим ребусом, поступает как искусный маркетолог, который готовит рынок к выходу нового продукта. Мудрым выходом станет одновременный запуск в культурное пространство общества двух ценностей, двух норм. Первая: «Многодетность почетна. Тот, кто регулирует рождаемость, поступает нехорошо».

Вторая: «Умереть молодым за Родину важнее, выше, почетнее, чем поддержать супругу в воспитании детей, или заниматься сельским хозяйством, бизнесом, наукой, искусством».

Такие же интересы есть не только у государства, но и у бизнеса. Производителю йогурта важно, чтобы мужья и жены были убеждены, что кисломолочные продукты чрезвычайно полезны, и активно покупали их. Владельцу парка аттракционов важно, чтобы как можно больше семей считали нормой совместный семейный досуг.

Это вовсе не означает, что интересы государства и бизнеса по умолчанию опасны для семей. В некоторых случаях они противоположны, но иногда вполне могут совпадать с супружескими. В этом смысле с ними вовсе не обязательно бороться. И все же, когда мы слышим об очередном культурном предписании относительно того, каким должен быть «правильный муж» и как должна поступать «правильная жена», имеет смысл задуматься, для чего возникло это предписание, в какой мере полезно его соблюдать конкретно нашей паре в нашей конкретной ситуации, соответствует ли оно тем задачам, которые мы поставили перед собой на ближайшее время.

У Романа и Оли родился долгожданный сын. Как это бывает, ее телесное влечение к мужу стало уменьшаться. Рома время от времени сетовал, что ему не хватает телесной близости с женой, но оказывать давление, сближаться вопреки желанию супруги тоже не хотел. Ребятам попалось несколько психологических статей, в которых специалисты настаивали на том, что супругам очень важно проводить время без детей. Они честно пытались выполнить рекомендации авторитетных психологов: ходили вдвоем в кафе и в кино. Иногда такие вылазки были удачными, но чаще оба супруга чувствовали себя немного неловко: в воздухе висело ожидание, что теперь уж точно у жены должно возникнуть естественное стремление к мужу. Постепенно Оля стала замечать, что она чувствует телесную нежность к Роману совсем не во время выходов в свет, а в те моменты, когда она наблюдает за игрой Ромы с сыном.

Ей очень нравится включенность мужа, его чуткость к сыну, его озорной взгляд, когда они с ребенком вместе дурачатся. Оля поделилась своими открытиями с мужем. Супруги решили, что советы психологов их паре сейчас не подходят. По выходным ребята стали проводить больше времени втроем с сыном. Через некоторое время их взаимная телесная нежность восстановилась.

Зависимость от бурных эмоций

И философы, и психологи обращают внимание на противоречивость человека. В какие-то моменты самое важное для нас – обрести покой. Что-то оживает в душе, когда мы оказываемся высоко в горах, на берегу лесного озера, в храме между богослужениями. Там, где нет других людей, отступают дела и никто не торопит, можно спокойно вдохнуть, выдохнуть и сделать паузу. Вроде бы получается, что человек стремится к покою, не-деланию.

С другой стороны, он – существо творческое и ищущее впечатлений. Мы сплавляемся по реке на байдарках, ходим смотреть фильмы с яркими сценами битвы или любви, затеваем увлекательные трудные проекты на работе. Получается, что и к движению, напряжению, возбуждению мы тоже стремимся.

Удобнее всего живется людям, которые гибко дрейфуют между разными эмоциональными режимами: могут переживать иногда эмоции высокой интенсивности, иногда – средней, а когда-то – низкой. Однако многие из нас склонны «залипать» в какой-то из крайностей. Одним людям сложно увлечься жизнью, у них мало сил на то, чтобы что-то полюбить. Интенсивные эмоции для них труднопереносимы. Хотя это будет грубоватое обобщение, назовем их людьми депрессивного склада. Другие, наоборот, застревают в переживаниях высокой интенсивности и чувствуют себя очень неуютно, оказавшись в тишине. Интересно, что психика таких людей с одинаковой признательностью реагирует и на приятные эмоции (бурная радость, переполняющая сердце нежность), и на неприятные (ярость, ужас). Получается, что окрас этой взбудораженности для человека по большому счету не имеет значения, важно лишь быть взвинченным.

Чем опасно это залипание, которое можно назвать зависимостью от бурных эмоций? Основной риск заключается в так называемом росте толерантности к стимулу. Мы все знаем, что химическая зависимость (алкоголизм, наркомания) проявляется, в частности, в том, что человек привыкает к веществу и определенной дозировке. Если алкоголик сначала принимает решение пить только по выходным, то, скорее всего, через какое-то время он уже не сможет дождаться пятницы и позволит себе выпить в среду. Люди, пристрастившиеся к наркотикам, склонны не только повышать дозировку, когда прежняя перестает «цеплять», но и пробовать другие вещества, стремясь к кайфу первоначального уровня. Так устроен наш мозг, что к одному и тому же стимулу он постепенно привыкает. Это означает, что о каких бы бурных эмоциях ни шла речь, наш мозг постепенно привыкнет к ним и будет требовать либо смены эмоциональной «темы», либо повышения градуса.

Человек, «выжимающий эмоцию» из байдарочных спусков, постепенно начнет выбирать все более и более опасные маршруты, что может привести к трагедии. Супруг, высекающий искры из семейных скандалов, тоже постепенно будет подключать все новые и новые темы или ссориться все более и более бурно. Например, он может начать с регулярного ворчания, но через какое-то время ввести в доме традицию ссор с криками, а затем и перестает гнушаться драками. Механизм привыкания приводит эмоционально зависимого байдарочника к гибели, а брак – к разводу и/или судебному разбирательству. Даже если дело не дойдет до обращения соседей в полицию, второй супруг может со временем решить, что находиться в атмосфере страха и ярости он больше не может, и задумается о разводе.

Сами по себе лодки или алкоголь не являются злом. Опасным становится то, как человек использует эти внешние явления, как он к ним относится и как с ними обращается. Есть люди, которые хорошо разбираются в винах, но не становятся алкоголиками. Есть люди, в жизни которых важное место занимают горные лыжи, байдарки, походы, но при этом они сохраняют рассудок и следят за своей безопасностью.

Для «разгона» эмоций супруги тоже используют изначально нейтральные темы и события. Просто их мозг начинает воспринимать эти сюжеты определенным искаженным образом: так, чтобы из них можно было бы высечь страх, гнев, жалость к себе. Почему именно эти эмоции? Потому что для того, чтобы испытать бурную радость, нужно хорошенько потрудиться: защитить диссертацию, завершить постройку дачного дома, забраться на красивую гору. Получить эмоции из страданий значительно проще, и для этого не требуется преодолевать препятствия и брать на себя ответственность. Они всегда «под рукой», ведь при желании можно найти поводы на кого-то позлиться, чего-то побояться и пожалеть самого себя.

Я уже рассказывал, как яростно могут ссориться супруги, когда они боятся за ребенка. Сознание зависимого от бурных эмоций человека красочно рисует, какой страшный вред наносит малышу супруг. Помимо боязни за физическое здоровье чада, могут возникать и опасения за психическое благополучие: «Ты травмируешь психику ребенка!»

Вторым излюбленным «напитком» эмоционально зависимого является поведение свекрови или тещи. Эти женщины и вправду могут вести себя достаточно бестактно, а их сыновья и дочери действительно могут быть привязаны к своим родителям больше, чем следует, но мы сейчас говорим о том, что эмоционально зависимый хронически находится в мире иллюзий и преувеличений, благодаря которым он с легкостью впадает в интенсивные переживания.

Стоит упомянуть и другие традиционные для эмоциональной раскачки темы: предполагаемый флирт супруга на работе, пропуск памятных дат, перегоревшая в коридоре лампочка, недостаточно уважительное обращение к супругу в присутствии его друзей и т. д.

Нужно сделать важную оговорку. Из этого описания как будто следует, что супруг или супруга такого эмоционально зависимого человека является однозначно пострадавшей стороной. Но наблюдения показывают, что эти люди имеют склонность метчайшим образом «нажимать на кнопки» эмоционально зависимых так, чтобы скандал был гарантирован. Например, мужчина, знающий, как бурно переживает его супруга за их отношения, как бы случайно публикует в своем акаунте в соцсети фотографию с молоденькой коллегой на корпоративе. Или женщина, знающая, как остро реагирует муж на проблемы с весом у их общего ребенка, «в задумчивости» угощает при нем сына шоколадной конфетой. Потом, после бурного скандала, эти супруги описывают мужа или жену как сумасшедших. Но при более детальном рассмотрении часто обнаруживаются парадоксальные, потрясающие по своей ловкости провокации именно с их стороны. Похоже, эмоциональная зависимость, так же, как и алкогольная, задействует всех членов семьи, и каждый постепенно вносит свою лепту в укоренение традиции бурных скандалов.

В начале отношений с Алексеем Наталья и правда натерпелась от свекрови. Мама Леши невзлюбила невестку и могла позволить прямые оскорбления: «Погляди на себя, на кого ты похожа!» У супругов родился ребенок, и свекровь явно сочла себя основным родителем: «Я сама знаю, как воспитывать детей, вы же как-то выросли». Через несколько месяцев после рождения дочери супруги переехали в отдельную квартиру. Свекровь была не в восторге от этого их решения, однако постепенно ее атаки сошли на нет. Тем более что у Лешиной сестры тоже родился ребенок и внимание его мамы постепенно переключилось на них. Несмотря на то, что описанная драматичная ситуация произошла четыре года назад, Наталья регулярно напоминает мужу о том, что он ее не защищал и позволял матери унижать. Каждый раз, когда Алексей звонит маме узнать, как у нее дела, на Наталью «нападают» воспоминания тех лет, она начинает плакать и вслух говорить оскорбительные слова в адрес свекрови. Алексей реагирует на эти выпады тоже бурно: ему трудно переносить оскорбления в адрес матери. Из-за этого супруги сильно ссорятся один-два раза в неделю.

Полгода назад приезжала к ним мать Колькина. Валя приняла ее вежливо, но мать все равно боялась ее, лишний шаг боялась ступить по квартире, боялась внучку на руки взять… Колька исказнился, глядя на мать. Когда они остались одни, он упрекнул ее:

– Мам, ты чё это?

– Чё?

– Да какая-то… внучку на руки даже не взяла.

– Да боюсь я, сынок, чё-нибудь не так сделаю.

– Ну, ты уж какая-то…

– Да ничё, чё ты? Посмотрела вот – и слава Богу. Хорошо живешь-то, сынок, хорошо. Куда с добром!.. Слава те, Господи! И живи. Она бабочка-то ничо, с карахтером, правда, но такая-то лучше, чем размазня какая-нибудь. Хозяйка. Живите с Богом.

Так и уехала мать с мыслью, что сын живет хорошо. Когда супруги после ее отъезда поругались из-за чего-то, Валя куснула мужа в больное:

– Что же мамочка-то твоя?.. Приехала и сиди-ит, как… эта… Ни обед ни разу не сготовила, ни с внучкой не погуляла… Барыня кособокая.

Колька впервые тогда шваркнул жену по загривку.

(В. Шукшин. Жена мужа в Париж провожала)

Так в чем же дело? Что происходит с супругами в таких отношениях? Психологи, пишущие про зависимости, часто используют для объяснения этого феномена так называемый «треугольник Кармпана». По этой схеме супруги обмениваются ролями Палача, Жертвы и Спасателя. Как правило, высекать эмоции человек начинает из позиции Жертвы. Он чувствует жалость к себе, в своих размышлениях назначает супруга жестоким Палачом, фокусируется на своей беспомощности и постепенно исполняется праведным гневом.

Жертва в праведном гневе мгновенно принимает роль Палача и начинает наказывать обидчика. Таким образом, роль «Палача» переходит к тому, кто обиделся. Наказание происходит через запугивание, упрек, обвинение или физическое насилие. Дальше возможны варианты развития событий.

В первом случае Палач чувствует жалость к Жертве и попадает в роль Спасателя: просит у нее прощения и дарит подарки в качестве компенсации. Конфликт на время утихает, все мирятся до следующей вспышки.

Во втором случае объект нападения чувствует жалость к себе и праведный гнев. Теперь он – пострадавшая сторона и потому имеет право наказывать обидчика через обвинение или игнор – иными словами, роли Палача и Жертвы могут по нескольку раз за ссору переходить от одного участника к другому. Если никто из них не выскочит в роль Спасателя и супруги продолжат обмениваться наказаниями, конфликт может закончиться только истощением противников.

Вот несколько примеров того, как люди включаются в «треугольник Карпмана».

• Клиент переходит от одного психолога к другому. Предыдущий специалист назначается Палачом, клиент выступает Жертвой, новому терапевту предлагается роль Спасателя.

• Вместо прояснения кризиса, который переживает пара, муж заводит отношения на стороне. В его рассказе супруга является Палачом («вечно пилит, всем недовольна»), он является Жертвой («я с ней только из-за детей»), подруге предлагается роль Спасателя («только ты меня по-настоящему понимаешь»).

• Вместо прояснения проблем в семье жена уходит жаловаться на судьбу к своей маме. В ее рассказе супруг является Палачом («жестокий, не любит, мало зарабатывает»), она является Жертвой («я с ним только из-за детей»), маме предлагается роль Спасателя («только ты меня по-настоящему понимаешь»)[10]10
  Подробнее о зависимости в отношениях с людьми, от разного рода веществ и занятий – в книге: Дмитриевский П. Путь независимости. Интернет, отношения, работа, еда, игры, алкоголь. M.: Иикея, 2017.


[Закрыть].

О том, как менять эту традицию бесконечных скандалов, мы подробнее поговорим в седьмой главе. Сейчас важно понять, что неконтролируемому гневу подвластны люди, у которых плохо развит навык совладания с ограничениями, умение проживать и выдерживать разочарование и печаль. Столкнувшись с инаковостью или «непослушностью» другого, они не вкладывают силы в то, чтобы приспособиться к реальному мужу или жене со всеми его (ее) возможностями и ограничениями, а продолжают неистово сражаться, сохраняя надежду, что настойчивостью, криком, запугиванием можно добиться от супруга желаемых изменений. Выражаясь языком христианских аскетов, у них развилась страсть гнева, а добродетель смирения, наоборот, угасла.