Текст книги "Страшная граница 2000. Вторая часть"

Вот ежли б виноград месить таким же древним способом. Именно так делал Андриано Челлентано в комедии «Укрощение строптивой». Красивая музыка, красивая работа!

А тут чего? Тьфу!

Отец, чтобы приободрить меня, напомнил о следующем этапе нашего трудового дня – купании в тихой речке. И тихонько, задушевно начал песню, сочинённую им:

– Ой ты речка-речка реченька Медведица

Синеокая красавица моя!

Мне сияние твоё повсюду светится

И зовёт-зовёет в родимые края!

Окончив пение, отец показал на кучу длинных ивовых хлыстов:

– Петро! Плетень подмогни зробыть! Хоча б одну звёнку! Допоможы трохи, тын зовсим падае!

– Ягшы! – согласился я шутливо, по-туркменски.

Часа два мы трудились в поте лица, обмазывая хату вонючей глиной. Спешили, потому как бабуля-соседка обещалась вечером, по холодку, побелить.

Завершив труды, я ринулся к речке, дабы смыть вонючую, присохшую к ногам глину.

Тополя-осокори, прикрывшие подход к речке, источали невероятно приятный горьковатый смолистый аромат.

На песчаном пологом бережке расположились отдыхающие, приехавшие сюда из городов и городишек. Туда их, бывших станичников, забросила судьба.

Но отпуск они проводили всегда в родной станице. И дети их приезжали к родственникам только сюда.

Родина всё же, милая тихая Родина!

Но меня эта милая Родина сильно удивила.

Медведица – речка небольшая, но довольно-таки быстрая. Кое-где прямо посреди реки поднимаются со дна обширные песчаные мели. Но есть и коварные глубокие чёрные омуты, в которые очень опасно провалиться после отмели.

Но самое опасное – это огромные коряги, спрятанные под водой посреди реки.

Треснешься так, что мало не покажется!

В общем, коварная речка. Может ухватить когтястой межвежьей лапой за ногу, да утянуть в омут!

Как обычно, я решил плыть против течения.

Нагрузка очень серьёзная. Поэтому на берегу я всегда разминаюсь, делаю сальто-мортале, хожу колесом и стою на руках.

Стоя на руках, я услышал громкий пьяный мат, доносящийся от середины реки:

– Эт чё за придурок?! Ху..ло какоя-то!

Повернув голову, я увидел «трёх богатырей», торчащих по пояс в воде.

Они смотрели на меня и пьяно щерились:

– Ты, придурок! Чё, сука, смотришь!

Дураки явно нарывались на драку! Орали громко, чтобы отдыхающие оценили их молодецкую пьяную удаль.

Удивительное поведение! Понимают ведь, что земляка видят! Но оскорбляют, предвкушая, как втроём будут избивать одного!

Как это? На земляка так гавкать?! Это как?

Где-нибудь в Чечне такое и представить невозможно. Там земляка не будут оскорблять. Могут оскорбить только чужака, и то в глубинной России. Но земляка – никогда!

А здесь чего? И как мне реагировать?

Правила поведения обязуют принимать вызов. И бить дураков до посинения.

Но! Это ж земляки – станичники! Пусть хамы и дебилы, но земляки! Наверное, такие же земляки, как у Владимира Высоцкого:

«А народишко – каждый третий враг.

Своротят скулу, гость непрошеный!

И затеялся смутный, чудной разговор,

И припадочный малый, придурок и вор

Мне тайком из-под скатерти нож показал».

Высоцкий вывел точную формулу!

Ведь сводки милиции однозначны: основные убийства в России – от пьяной домашней поножовщины. Выпьют лишку, и – за ножи!

Придурки! Нет у такой нации будущего, нет!

Но мне-то как реагировать? Бить и топить в реке?

Крутнув сальто, я зашёл в реку. Подошёл к троице:

– Какие проблемы, ребята?

Самый здоровенный из них вытянул ко мне огромную волосатую ручищу:

– Ща у тебя проблемы будут!

Рука его остановилась в двадцати сантиметрах от моей груди. Оставалось ухватить этот волосатый рычаг и перебросить хама через себя.

– Эй, придурки! Руки убрали! Быстро! – неожиданно раздался с берега знакомый голос.

Оглянувшись, я увидел Ивана Дорофеева, соседа моего отца и мастера рукопашного боя.

Он только что подошёл и не успел раздеться.

Мои «богатыри», похоже, хорошо знали боевые навыки Ивана. Они стушевались:

– Нет! Мы ничаво. Просто говорим тута.

Выйдя из воды, я поблагодарил Ивана. И не смог удержаться:

– Как так? Своим же угрожают! В Чечне такого нет! Чеченец никогда не будет нападать на земляка. А здесь что?

– К сожалению, у нас придурков хватает! – усмехнулся Иван. – Для этого и нужен рукопашный бой! Вечером придёшь на тренировку? А то забыл, наверное, наш «Казачий спас»?

Вовремя Иван напомнил о казачьем стиле рукопашного боя! Действительно, сутолока военной службы не давала возможности тренироваться. Иван тренировал меня только в период моего курсантского бытия, в отпусках. Ну а сам я тренировал в военном училище друга, Колю Пшеничного.

Вечером я зашёл к Дорофееву.

Нашёл его около сарая, стена которого была сплошь истыкана и раскромсана.

Иван использовал эту стену как мишень для метания ножей.

Потренировались мы основательно! Вспомнил я все основные приёмы «Казачьего спаса».

И ножи успел метнуть.

Прощаясь, Иван сказал:

– Скоро приеду к вам в Старгополь. К тёщеньке надо. На блины. Просила погостить. Так что встретимся!

На следующий день, завершив работу над изготовлением плетня, я решил прогуляться в лесу по-над Медведицей.

Может, удастся найти следы исчезнувшего Юрия. Или хотя бы «Жигуль» его отыщется.

Когда сумерки накрыли полутёмную сумрачную дубраву, я решил возвращаться. И наткнулся на недвижимое массивное тело!

Тело огромного полуголого мужчины лежало в кузове грузового мотороллера. Вокруг никого, даже собаки, не было.

Стало быть, ночью этого живого, но в дупель пьяного человека загрызут злые голодные волки.

Земляка надо было спасать!

Мотороллер мне был известен ещё с Ашхабада.

Но там я разъезжал на обычном двухколёсном. Грузовой для меня был загадкой.

Завести-то я завёл этот агрегат. Но!

Мотороллер ехал только задним ходом!

Где у него переключалка, я не знал. И в сумерках найти рычаг переключения не смог.

«Доеду и задним ходом!» – решил я, выезжая на просёлочную дорогу.

Так, задним ходом, как Иванушка-дурачок, и добрался до ридной станицы.

У первого же встречного узнал адрес моего занемогшего былинного богатыря, и остановил телегу прямо возле железных ворот.

– Хозяйка! Принимай товар! Мужа Вашего привёз! – шутливо окликнул я дородную женщину лет сорока от роду.

Женщина подошла к плетнёвым воротам и презрительно скривила толстые губы:

– Не нужон он мени! Вези, откеля узял!

«Ну и семейка! Странные у них отношения!» – подумал я, выключая двигатель.

Женщина, не обращая никакого внимания на телегу с дорогим её супругом, ушла в хату.

Ну и я, ошарашенный, покинул гостеприимное место.

Ночью мне не спалось.

Думалось о мужчине, оставленном мною в железном кузове.

Забрали ли его добрая жёнушка, или оставила прохлаждаться и кормить кровожадных страшных злых комаров?

Поворочавшись, я тихонько, чтобы не будить отца, вышел во двор.

Какая красота! Чернильное небо подсвечено мириадами крупных ярких звёзд, сотканных в замысловатые узоры древних созвездий.

«А где Большая Медведица? Ага, вот она!» – думал я, вдыхая свежий бодрящий воздух.

Тишину яркой звёздной ночи нарушало лишь ленивое перебрёхивание собак. Гавкали они где-то далеко, на другом краю станицы.

И вдруг через дорогу от меня, за плетнём дорофеевского дома, я увидел смутную тень. Тень бесшумно скользнула через плетень и затихла в бурьяне.

Вторая тень оставалась снаружи, чётко выделяясь на белом меловом полотне пыльной дороги.

Присмотревшись, я увидел в руках незнакомца оружие. Несомненно, это был автомат. Или карабин «Сайга».

Первая тень скользнула ближе к дому Ивана, а вторая подошла к плетню и по-воровски пригнулась-спряталась.

«На Ивана охота!» – сообразил я.

Бесшумно соскользнув с крыльца, я перемахнул свой плетень. И ночным филином упал на притаившегося незнакомца.

Ударом в основание черепа я отключил его и беззвучно перехватил его автомат. Это действительно был боевой автомат Калашникова!

И тут же я услышал звон разбитого стекла. Почти сразу – мощный взрыв внутри хаты. Через секунду громыхнула длинная очередь из автомата!

У окна, просунув ствол автомата внутрь, стоял незнакомец. Стрелял он короткими очередями.

Стрелял, однако, недолго.

Полоснув очередью звёздное небо, нападающий выронил автомат и грохнулся оземь.

Оружие тут же подхватила тёмная фигура, беззвучно скользнувшая из высокой травы.

– Иван, ты? – окликнул я негромко. – Это я, Петро! Тут ещё один лежит!

Пригибаясь, Иван быстро пересёк баз, кувырком перелетел через плетень. Залёг рядом и прислушался:

– Других не было?

Ощупав лежащего, он выхватил из его кобуры пистолет:

– ТэТэ! Может, ещё что есть! Вяжи ему руки!

– А второй что? Может, тоже очухается!

– Не очухается! Ножом его снял. Метательным. Не зря с тобой тренировались! Иди проверь! Давай! Этого я сам свяжу!

Когда я вернулся, перемахнув через плетень, Иван с неподдельной грустью в голосе шепнул:

– Вязать не надо. Помер он!

– Как помер? – шёпотом удивился я. – Не может быть! Я только отключил его!

Иван усмехнулся:

– Слабак оказался! Давай перетащим его подальше от база. И второго – туда же! Сейчас участковый прибежит, геморрой начнётся!

Не успели мы перетащить убитых в ближнюю балку, начинающуюся невдалеке от ивановского двора, как прибежал участковый.

Размахивая пистолетом, он подбежал к нам:

– Иван! Ты стрелял? Соседи твои звонили. Сказали, пулемётный огонь слышали!

– Да нет, не стрелял я! Меня тоже выстрелы разбудили. Вышел посмотреть. А никого и нет! Темно, однако! – честным скучным голосом признался мой друг.

– Темно! – согласился участковый. – Ладно, пойду домой. Завтра разберёмся, кто хулиганил!

А завтра началась кутерьма!

Из Волгограда прилетел вертолёт, окрашенный в жёлтый милицейский цвет. Понаехали следователи из Даниловской милиции.

После недолгих поисков нашли и трупы.

У одного – ножевое ранение и перелом шейных позвонков. У второго всего лишь сломана шея.

О находке нам сообщил Николай Пшеничный, прибывший на своей машине. И добавил:

– Это члены опасной ОПэГэ из Ростова. Что у нас в районе делают, непонятно! Может, свои разборки?

– Это точно, разборки! – согласился я, поглядывая на Ивана. – Наверное, друг друга передушили!

Жёлтый «Ми-8», нарезавший круги над балкой, пошёл на снижение. Выбрав площадку недалеко от нас, он сел, не выключая двигателя.

Из открывшейся дверцы нам призывно замахали.

– Пойдём! – повернулся ко мне Николай. – Наверное, местные им нужны, район показать.

И точно, оперативной группе внутри борта требовался проводник. Коренной берёзовец Иван как нельзя лучше подходил на эту роль. Ну а я пошёл «прицепом».

Пошёл, как оказалось, не зря!

Когда вертушка делала разворот над Медведицей, я заметил в её светлых водах какой-то странный предмет, не похожий на корягу или затопленное дерево.

Попросив лётчиков вернуться к подозрительной точке и снизиться, мы явственно увидели затопленную в реке автомашину.

С земли, с высокого обрывистого яра, нависшего над рекой, машину заметить было невозможно.

Когда с помощью трактора авто было вытащено на берег, Иван воскликнул:

– «Жигуль» Юры Дронова! Похоже, убили парня, прикопали где-то! А концы – в воду!

Но хозяин утопленной машины оказался на месте. Склонившись набок, он как будто спал, смертельно устав от мирской жизни.

– «Висяк»? – глядя на даниловских коллег, спросил майор из Волгограда. – Он в розыске? Вызывайте райотдел!

Николай Пшеничный, вздохнув, опять пригласил меня проехаться к своим подопечным зэка.

Психологически надавив на психа, убившего когда-то девушку, Коля вытряс из него некоторые сведения.

И вскоре нарисовалась картина убийства.

Убивать Юрия никто не хотел. Просто вызвали на крутой берег реки «поговорить». Говорить предстояло с тремя местными подлыми мерзавцами.

Юрий, как честный наивный парень, не рассчитывал на подлость. Но подлецы её применили.

Подойдя вплотную к парню, один из «братков» резко ударил его в пах. И сразу, когда Юра наклонился от сильной боли – удар коленом в лицо!

Когда парень упал, закрыв лицо руками, его начали избивать ногами.

Прекратили бить лишь тогда, когда поняли, что парень мёртв. Конечно, испугались за свои подлые вонючие шкуры.

И решили утопить погибшего парня в его же машине. Благо, «Жигули» стояли почти на краю крутого обрыва.

Выяснив эти подробности, участковый поехал по адресам проживания убийц. И никого не нашёл. Кто-то предупредил их, и они исчезли.

– Далеко не уйдут! – пообещал Николай. – Я сейчас – в райотдел. Поехали со мной. Подвезу в Островскую!

Лавируя между щелями в старых досках моста через Медведицу, Николай тихонько ругался.

Знал он, что дровяной этот мост ежегодно уносится весенним паводком куда-то далеко, к Дону. И заново возводится, таким же скрепоносно-нищебродским. До следующего паводка.

Наблюдая за манёврами друга, я вздохнул:

Да! Видать, долго я был в пути!

И людей позабыл, и станицы!

А они говорят, что всегда так живут,

Траву кушают, век на щавеле,

Скисли душами, опрыщавели!

Коля, слушая меня, молчал.

И тихо, себе под нос, ругался. Очень уж древняя разбитая асфальтовая дорога, начавшаяся за мерзким мостом, напоминала фронтовую, разбомблённую фашистами.

Так и ругался мой майор все 5 километров до хутора Плотников, где начиналась автодорога областного масштаба.

– Смотри! Бородатого видишь! – воскликнул Николай, показывая на волосатого бородача в камуфляже, стоявшего возле навеса остановки. – Наверное, из ростовской банды! Пойдём, документы проверим! Будь на подстраховке! Оружие у него должно быть!

Оружия у бородача не оказалось. И вообще, проверка аусвайса не потребовалась. Когда он повернулся к нам, закинув за спину огромный туристический рюкзак, я удивился:

– Роман! Мой брат!

Когда мы вволю пообнимались, брат уговорил меня вернуться в Берёзовскую. Мол, помощь моя нужна. Да и отцу вместе подсобим. А маме позвоним, извинимся.

Николай умчался в свой райотдел. А мы пошли, палимые жарким донским солнцем, увёртываясь от огромный «бомбовых» воронок.

Они, эти страшные воронки, и являлись причиной отказа водителей автобусов заезжать в станицу. Шофёры понимали, что машины не выдержат такого суперфронтового бездорожья и «крякнут» на втором же заезде.

Помощь братишке требовалась в проведении акции его конторы «Дети войны». Создал он эту контору, и ездил, собирал рисунки детей, опалённых войной.

Нынешняя акция была направлена на детей Чечни. Роман собрал рисунки, письма и подарки детей Волгограда, и решил отвезти в Аргунское ущелье Чечни. Маршрут этот выбрал потому, что там служил я. И мог бы сопроводить его по горным посёлкам и школам.

– Срочно надо! Поехали, а? – уговаривал меня брат.

Красноречие его, вкупе с просьбой отца, подействовало. Ноглавное, пришла соседка тётя Маша, которая имела единственный на улице телефон, и сообщила:

– Из военкомата звонили. Сказали, Петра командир части вызывает из отпуска. Должность сдавать.

Вечером, после работ по изготовлению плетня и обмазке хаты, мы собрались за столом. На огонёк заглянул и Серёга Малов.

После чаепития отец достал с полки журнал «Пограничник» и начал с гордостью зачитывать мою статью о боях в Аргунском ущелье Чечни.

глава 8

Аргунский десант

(журнал «Пограничник» №1, 2000 г.)

Никак не ожидал я, что новый, 2000 год, придётся мне встретить не в уютном милом семейном кругу, а в мрачных смертельно опасных горах Ичкерии.

И занесёт меня нелёгкая на такие отвесные скалы, что, обдирая пальцы в кровь, не раз буду вспоминать молитвы матери. И уповать только на них.

О ночных обстрелах, с громыханием крупнокалиберных пулемётов да разрывах гранат, и говорить не стоит.

Привыкание к этой безделице приходит быстро, и просто лень вылезать из тёплого «спальника». Высунешь нос из высеченного в скале окопа, послушаешь-послушаешь. И, ежли пули рядом не ложатся, дремлешь опять.

А попал я на передовую в первый же день начала специальной пограничной операции «Аргун», когда в Аргунское ущелье Чечни высадились десантно-штурмовые манёвренные группы.

Десантирование было строго засекречено. Никто не догадывался, что рядом, сразу за горным хребтом в Ингушетии федеральные войска готовят стремительный бросок.

Здесь, у селения Таргим, кружили и кружили вертолёты, выбрасывая учебный десант.

Меня в эти ингушские горные места тогда, зимой 1999 года, занесла командировка. Очень я удивлялся учебным десантам.

Но что-то понял, когда меня «вычислили» и потребовали срочно покинуть Ингушетию.

И вот – 20 декабря 1999 года.

Десант пошёл!

«Зелёные фуражки» совместно с десантниками группировки «Юг» перекрыли трассу, соединяющую чеченский райцентр Итум-Кале с грузинским селом Шатили.

Путь этот называли «дорогой жизни», ибо она позволяла боевикам-повстанцам пополняться боеприпасами, оружием, медикаментами.

Федеральная же власть считала эту магистраль кровавой, ибо чеченские боевики пробивали её силами российских пленных.

Пробивали по всему длинному ущелью вдоль реки Аргун.

И хотя до госграницы малость недотянули, бандгруппы на автотранспорте усиленно завозили по ней оружие и патроны.

Здесь же, в районе Мешехи, в отвесном склоне скалы была тщательно упрятана база по подготовке диверсантов. И продолжалась эта учёба аккурат до «чёрного понедельника» 20 декабря.

Говоря словами поэта, «плохая им досталась доля».

Правда, в отличие от героев Бородина, чеченские бойцы совершенно логично и разумно предпочли оставить ущелье без боя.

Смысла погибать не было, так как все господствующие высоты мгновенно, с помощию вертолётов, заняли десантники.

А правило горной войны, железное, тысячи раз проверенное, говорит именно о господствующих высотах. Кто выше, тот и победитель.

Кстати, аксиому эту совсем недавно подтвердили кровопролитные бои в дагестанском Ботлихе, за гору «Ослиное ухо».

Какой осёл с длинными ослиными ушами заставил десантников штурмовать «в лоб» засевших боевиков Хаттаба?! Карабкаясь вверх по склону, прямо на кинжальный пулемётный огонь?!

Придурки-командармы, вашу мать! Сколько хороших пацанов положили зазря!

Здесь, в Аргунском ущелье, такого не повторилось.

Это рассказал мне командующий оперативной Группировкой федеральных в Чечне «Юг» генерал-майор Мухритдин Ашуров:

– Боевики не ожидали от «федералов"такой наглости. А тренировки по высадке десанта там, в Ингушетии, не восприняли никак.

За два дня до спецоперации зздесь, в Аргунском ущелье, был нанесён мощнейший огневой удар – самыми современными убийственными силами.

Ичкерийские полевые командиры опять проморгали это предзнаменование. Наверное, не было хороших аналитиков, рассказавших о железном правиле войны – второй мировой и другой – обязательности свирепой артподготовки перед любым наступлением.

Ичкерийские командиры проморгали и подготовку войск перед броском на Аргун. А ведь совсем рядом, через перевал, российские военные отрабатывали суворовский принцип. Такой же, как 209 лет назад при штурме неприступной турецкой крепости Измаил.

Суворов тоже атаковал в конце декабря!

И вот, повторяя великого полководца, началось и в Чечне!

Ровно в пять утра хмурого декабря 1999 года по выявленным в Аргунском ущелье целям мощный удар нанесла авиация с артиллерией.

Два часа лавинного огневого шквала полностью дезорганизовали всю систему управления войск Ичкерии.

Именно поэтому серьёзного сопротивления высадившимся с вертолётов десантникам боевики оказать не смогли. Хотя оружия у них было предостаточно, а склады ломились от запасов продуктов, медикаментов, амуниции. Здесь же были и конспекты курсантов по боевой подготовке. И книжки исламского толка.

Очень любопытно было слушать офицеров, начитавшихся, за неимением другой литературы, этих книжек. С большим знанием дела они рассуждали о вреде пьянства, о месте женщины в нашем обществе.

Вах! Не зря боевики привезли сюда такую ценную литературу!

Кроме этого, офицеры с огромным интересом изучали многочисленные могильники, сооружённые из камней как раз на самых важных стратегических высотах:

– Почему именно здесь? Это ж не укрепрайон и не сторожевая вышка! Странно! – удивлялся майор.

Немолодой полковник ему отвечал:

– Чеченцы говорили, что таково правило. Каждый горец, одряхлев и чувствуя приближение конца, забирался в склеп через специальное окно. Ложился на каменные нары и ждал страшной тётки с косой. Так, среди, многочисленных костей и черепов, старец умирал. Односельчане узнавали о кончине тогда, когда приносили еду, а её никто не забирал.

– Может, эти склепы – для захоронения погибших от чумы иль других страшных эпидемий? Или холеры! -предположил майор. – Тогда совершенно логично изолировать таких опасных больных.

Мне сразу вспомнились каменные башни Гермаба в Туркмении, возведённые казаками на линии границы. С большим интересом мы изучали эти сторожевые башни, построенные нашими предками.

В Чечне, в Аргунском ущелье, были другие башни. Будучи более мощными, чем туркменские, они выполняли ту же функцию – сторожевую-оборонительную.

Совсем недавно этих башен российские солдаты не видели, потому что ущелье принадлежало воинам Ичкерии.

Декабрь 1999 года изменил ситуацию.

Я вспоминал недавнее совещание начальника Северо-Кавказского пограничного управления генерал-полковника Болховитина.

По-военному лаконично и чётко он говорил:

– Разбивка спецоперации – по этапам.

Первый шаг – высадка без потерь.

Второй – выход пограничных подразделений на линию госграницы, обустройство погранзастав. Ну и – плотное взаимодействие с грузинскими коллегами.

В перспективе – при положительном завершении спецоперации, развернуть пограничный отряд с базой в посёлке Итум-Кале. Отряд этот, в связи с напряжённейшей боевой обстановкой, будет усилен системами залпового огня «Град», миномётными батареями и всем таким необычным для пограничных войск.

Генерал Болховитин, рассказывая это, хмурился:

– Правда, успешность операции – под вопросом. Очень уж важная дорога будет нами перекрыта!

Но генерал хмурился напрасно.

Первый этап прошёл блестяще! Высадившиеся десантно-штурмовые манёвренные группы (ДШМГ) пограничников стремительно оседлали 10-километровый участок дороги в Аргунском ущелье и приступили к оборудованию трёх базовых лагерей.

Десантировались две ДШМГ – воронежская и дальневосточная. Одна состояла из контрактников, другая – солдат срочной службы.

Задача у пограничной десантуры была невероятно трудная – пробивать вековые скалы, оборудуя блиндажи и траншеи.

Один лагерь разместился всего в километре от госграницы.

Второй, главный, перекрыл точку у слияния рек Аргун и Мешехи. И соседствовал с передовым пунктом управления оперативной группировки «Юг».

Здесь вгрызались в скалы солдаты-«срочники».

Всего в 5 километрах от него, в тылу, полуразрушенного точным бомбовым ударом моста через речку Бастыхи, начали обустраиваться десантники дальневосточной ДШМГ.

Надо отметить, что связь с аргунской группировкой – исключительно по воздуху. Вертолётами забрасывается всё необходимое для выживания: палатки, стройматериалы, оружие, боеприпасы, провизия.

Мне посчастливилось лететь Ми-восьмым»», которым лично управлял мой сосед по вонючей пограничной общаге Ставрополя.

Кто он, мой сосед? Командующий авиацией погранокруга генерал-майор Александр Дубасов! Общагой этого честного генерала наградил другой генерал, мстительный тыловик, за требование обеспечить авиацию всем необходимым и положенным.

Пока взлетали из ингушского Таргима, я всматривался в полевые лагеря «армейцев» с грозными батареями «Градов» на господствующих высотах, на старинные башни вайнахских городищ.

Вон она, погранзастава «Таргим», где расположен временный пункт управления всей пограничной группировкой.

Вокруг, по холмам – позиции миномётчиков, зенитных установок, автоматических гранатомётов и крупнокалиберных пулемётов.

Рядом с погранзаставой – палаточный лагерь, от которого на вертолётную площадку тянутся колонны гружёных машин.

Вокруг кипит боевая работа.

«Ми-восьмые» то и дело, сменяя друг друга, заходят на посадку. И, не выключая двигателей, загружаются очередной группой пограничных десантников. Или – ящиками с боеприпасами, мешками и коробками с имуществом, продуктами. И – вперёд, через высоченный горный перевал – на Чечню!

Не проходит минуты, и тяжело нагруженная «вертушка» стремительно взмывает, сверкая на солнце лопастям. И уступает место винтокрылому собрату.

Зрелище напряжённой работы завораживает!

И так, совсем без передыха, в сопровождении пары грозных «Крокодилов» (боевых «Ми-24») грузовики-вертолёты трудятся весь световой день.

Посреди лётного поля стоит начштаба погрануправления генерал-майор Николай Лисинский.

Пока вертолёты грузятся, он успевает ответить на мои вопросы.

Главный вопрос:

– Почему бандгруппы не штурмуют Аргунское ущелье? Почему не отбивают его? Силы закончились? Готовят «ответку»?

– Какие силы?! Просто методы у боевиков самые подлые -нападать только на безоружных людей, да ещё со спины! Все их удары – только исподтишка. Метод один: быстрый набег. И уход. Вот и весь принцип! Но то, что дорогу в Аргунском ущелье банды будут использовать для отступления – это несомненно. Будут и попытки сбросить нас с занятых позиций. Но не получится. У нас сегодня столько сил, что боевики лишены шансов.