Текст книги "Тени Трона"

Часть II. Танцы в тенях

Глава XVII

Всю следующую неделю Гленард провел в поисках Обуха и Пиявки. Вместе с лейтенантом Михалом и его людьми они прочесывали улицы Бурого города и трущобы Черного города, портовые кабаки и рыбацкие деревни. Они разговаривали с сотнями людей, забирались в самые грязные притоны, следили за всеми кораблями. Но всё было безрезультатно.

Гленард начал подозревать, что причиной их неудач было то, что кто-то из людей Михала был как-то связан с таинственной четверкой (или пятеркой, считая Роллена?) убийц. В результате, они с Михалом отстранили от поисков почти всех, и продолжали искать сами, взяв в помощь только двух самых надежных подручных Михала. На результатах это, правда, не сказалось.

К концу недели с юга налетел шторм. Два дня он яростно носил по улицам Рогтайха потоки ливня, жестоко разбивая их о стены домов. Каналы пенились и почти вышли из берегов. Затем шторм отступил в море, и на смену ливням пришла долгая, унылая и изнуряющая мелкая холодная морось. Уже через десять минут на улице, и плащ Гленарда, и вся его одежда промокали насквозь. Сапоги тонули в размокшей и скользкой грязи, смешанной с глиной, дерьмом и навозом.

Гленард брел по раскисшей улочке Черного города, мимо покосившихся маленьких домишек, сбитых из разномастных щербатых старых досок. С утра он обошел уже пять кабаков и дешевых пивных, поговорил с двумя десятками людей, один раз чуть не получил по лицу кулаком, и выбил нападавшему три зуба, изрядно охладив его боевой пыл. День, при этом, только начинался.

Гленарду уже хотелось всё это бросить. Демоны с ними, с этими бандитами, пусть их Михал ищет. А Гленарду мечталось отправиться домой, выпить подогретого вина вместе со Славием и Донреном, а после забраться в теплую постель к нежной Лотлайрэ. Однако характер и настойчивость Гленарда не позволяли ему воплотить эти сладкие мечты в жизнь, и он, тихо, но очень грубо, ругаясь себе под нос, продолжал тащиться под дождем к очередному кабаку, кутаясь в дешевый промокший шерстяной плащ.

Только приобретенные на войне рефлексы заставили Гленарда, едва уловившего краем глаза движение слева и еще не осознавшего, что же он видит, резко отскочить в сторону и развернуться на месте, одновременно рывком выдергивая из ножен меч. Это и спасло ему жизнь.

Удар сабли сверху вниз, который должен был раскроить Гленарду шею, ключицу и, возможно, позвоночник, пришелся на воздух. Нападавший, тонкий, быстрый, невысокий, в серой шерстяной куртке с капюшоном и в маске, закрывающей лицо, не растерялся. Мгновенно изменив траекторию удара, он стремительно напал на Гленарда.

Он был быстрым, очень быстрым, однако Гленард был быстрее и, похоже, опытнее. Гленард парировал удар справа. Слева. Удар сверху парировать не стал, лишь отскочив назад. Еще удар справа. Звон металла о металл. Удар слева. Скрежет металла о меч Гленарда. Удар справа. Гленард чуть разворачивается и приближается, пытаясь перехватить клинок новомодной южной сабли своим мечом у гарды и вырвать саблю из руки бандита. Тот отступает назад, разгадав, видимо, намерения Гленарда.

Удар слева. Гленард парирует и отходит назад. Удар справа. Гленард делает вид, что он дезориентирован, отступает назад и слегка приоткрывает грудь. Бандит радостно наносит удар справа, резко наклонившись вперед, и его ноги скользят по скользкой жидкой грязи. Гленард, развернувшись, ударом меча по клинку сабли сверху придает дополнительный импульс падению противника. Бандит падает лицом и всем телом в грязь.

Поднять саблю напавший не успевает. Гленард наступает не лезвие сабли сапогом, а другой ногой бьет бандита в голову. Тот выпускает саблю из рук и катится по земле. Гленард подскакивает к противнику, чтобы его скрутить, но противник уже вскочил на ноги и, поняв, что без сабли он Гленарду не соперник, разворачивается и бросается бежать по улице.

Гленард бросился в погоню. На бегу с трудом заталкивая меч в ножны, он бежал по узкой улочке, стремясь не потерять противника из вида. Его сапоги разбрызгивали по сторонам липкую желтоватую грязь и мутную воду из луж. Убегавший петлял по крохотным проулкам трущоб. Сапоги Гленарда скользили по земле на поворотах, и он отчаянно пытался удержаться на ногах. Гленард понимал, что если он хоть раз упадет, то точно потеряет преследуемого.

Гленард бегал быстро, однако бандит, который был всё-таки явно слабее Гленарда в бою, бегал еще быстрее. Постепенно он увеличивал расстояние между собой и Гленардом. А тот понимал, что еще чуть-чуть, и он уже не сможет найти своего противника в лабиринте трущобных домиков и проходов между ними.

Тут Гленард осознал, что места, по которым они бежали, ему знакомы. Вон там кабак, где два дня назад у него состоялся жесткий разговор с одним карманником. И если бандит свернет налево…

Гленарду повезло. На углу бандит действительно повернул налево. Гленард не стал бежать за ним. Вместо этого он нырнул в щель между досками забора, проскочил вдоль стены кабака, перепрыгнул через колоду, на которой в сухую погоду кололи дрова. Под бешенный лай прикованного цепью пса Гленард стремительно пересек грязный дворик, в углу которого гнили остатки телеги, по поленнице вскочил на крышу дровяного навеса, с нее перескочил на крышу низкого сарайчика. Пробежав в три шага по ней, Гленард, не снижая скорости, прыгнул вперед, на улицу. И прямо на плечи убегавшего бандита.

Гленард подмял ошеломленного противника под себя, вдавливая его в липкую и скользкую буро-желтую грязь. Бандит задергался под ним, пытаясь сбросить Гленарда. Гленард вывернул руки беглеца за спину, связал их ремешком, который держал за поясом именно на такой случай. Несколько раз ударил бандита по голове, но не сильно, только чтобы дать понять серьезность своих намерений. Противник перестал вырываться и заскулил.

Гленард, не спеша, встал, продолжая прижимать шею бандита к земле. Потом, убедившись, что тот не пытается убежать, перевернул беглеца на спину и сдернул с него капюшон и маску.

– Ох, жопа демона! – в изумлении заорал Гленард. – Да что ж мне так везет-то?!

На Гленарда смотрели полные слез глубокие серые глаза альвийки. На мгновение Гленарду вспомнилась Миэльори, однако лежавшая перед ним альвийка была ему не знакома.

Она была молодой. Даже юной по меркам живущих долгой жизнью альвов. Тонкое вытянутое лицо, небольшой нос, широкие, но тонкие губы, светлые волосы. Черты лица истинной альвийки, без примеси человеческой крови. Даже грязь, кровь из разбитого носа и слезы, смешивающиеся на лице, не портили ее красоты. Она смотрела на Гленарда без ненависти. Спокойно и гордо, как будто уже приготовилась к неминуемой смерти.

– Ты кто? – резко спросил Гленард. – Как тебя зовут?

– Ниара, – ответила Альвийка тихо. Слезы продолжали течь из ее глаз, но не было и тени ни рыданий, ни паники.

– Кто тебя послал?

– Никто. Я сама.

– Я знаю, кто ты на самом деле, – пожал плечами Гленард, – и ты врешь. Ты не одна. Ты с Обухом, Пиявкой, Ролленом и еще одним из них. Они тоже здесь?

– Я здесь одна.

– Вот в это верю. Если бы они были где-то здесь, уже прибежали бы тебя отбивать. Слушай, Ниара, несмотря ни на что, у тебя есть реальный шанс выбраться отсюда живой. Но это только один шанс, и больше у тебя его не будет. Мне нужны правдивые ответы на два очень простых вопроса, и ты свободна. Тебя послал Роллен?

– Да.

– Зачем?

– Ты стал слишком сильно мешать. Тебя стало слишком много.

– Молодец, я это подозревал, но ты подтвердила. Спасибо. Дополнительный вопрос. Если не хочешь, не отвечай. Почему ты одна? Почему меня не пришли убивать все сразу.

– Много чести для одного мелкого прислужника сатрапов и богачей, – усмехнулась она. – Мы решили, что ты легкий противник. Тебя чуть не убили и Обух, и Роллен. Решила и я попробовать.

– И как, попробовала?

– Как видишь. Я связанная в грязи, ты живой. Я проиграла. Я готова, можешь меня убить.

– Ну, ты ответила на мои вопросы, поэтому убивать я тебя не буду. Более того, я тебя отпущу. Взамен попрошу выполнить одну простую мою просьбу. Передай Роллену, что я хочу с ним поговорить. У нас с ним два пути: или кто-то из нас умрет, и совсем не обязательно, что это буду я, или мы договоримся. Я предпочитаю второй путь. Я не знаю, удастся ли нам договориться, но я чувствую, что в прошлый раз мы не всё друг другу сказали. Я хочу с ним поговорить. Передай ему. Пожалуйста.

Гленард снова перевернул Ниару на живот, на этот раз осторожнее. Достав из-за голенища сапога кинжал, он разрезал им ремешок, стягивающий руки Ниары. Потом поднялся и протянул Ниаре руку. Она, поколебавшись мгновение, взяла ее, и Гленард помог ей встать.

– Спасибо, – коротко и тихо сказала она и, развернувшись, убежала.

Глава XVIII

– Мы едем в Императорский дворец, – сообщила Мари, когда карета выехала из ворот поместья Верверриг.

– Зачем? – спросила Лотлайрэ.

– Мы встречаемся с графиней Солли ан Веннедун ан Андертайх, дочерью Императора Ангрена.

– Она всё ещё живет во дворце?

– Она попросила у Совета Империи разрешения там остаться до коронации нового Императора. Ей разрешили и назначили ее на почетную должность Смотрителя Дворцовых Садов. Надо сказать, что со своими обязанностями она справляется прекрасно. Ты сама увидишь, мы как раз в садах с ней встречаемся.

– Ей, наверное, тяжело после Багряной весны…

– Бедная девочка потеряла одного за другим всех братьев и мать. Потом умер ее муж, любимый муж, это была действительно большая любовь. На следующий день умирает ее отец. А еще на следующий день – ее сын.

– И у нее вообще никого не осталось?

– Осталась дочь. Дочка тоже болела, но выжила. Вообще, среди женщин выживших было больше, чем среди мужчин. Многих такая череда ударов лишила бы разума, но Солли держится. Хотя, конечно, ей тяжело.

– Это просто визит вежливости, Мари, или у нас есть еще какая-то цель?

– В первую очередь, я хотела тебя с ней познакомить. Во-первых, вы с ней примерно одного возраста, она чуть моложе тебя. Возможно, вам будет интересно вместе. Во-вторых, это знакомство полезное. Солли, конечно, теперь не дочь Императора и не мать Императора, однако с ее мнением считаются, и она многое может. К тому же, графство Веннедун, правительницей которого она теперь стала, весьма интересное, большое и богатое. Ты теперь в столице, и тебе нужно обзаводиться полезными знакомыми, а это знакомство очень полезное. И, наконец, у нас есть конкретная цель. Нужно убедить Солли поддержать Славия.

– Зачем?

– Нужно убедить герцогов Мерфрайна и Танферрана отдать свои голоса Славию. Мерфрайн, конечно, зануда, а Танферран грубиян, однако, к их мнению прислушиваются. Без их поддержки шансы убедить остальных поддержать Славия весьма малы. Тебя они не послушают, да и меня тоже. А вот Солли они уважают, почти так же, как уважали Императора Ангрена. Если убедим ее помочь нам, она сможет убедить Мерфрайна и Танферрана.

– Понимаю, спасибо. А что будет с Солли после коронации нового Императора?

– Уверена, что ничего плохого. Вероятнее всего, она удалится в графство Веннедун. Возможно, снова выйдет замуж. Желающих будет достаточно. Впрочем, возможно, она решит остаться в Рогтайхе. Думаю, ни у кого из претендентов на трон нет причин не доверить ей уход за дворцовыми садами.

Солли ан Веннедун ан Андертайх встретила их в мраморной беседке в глубине садов Императорского дворца. Осень постепенно вступала в свои права, и на ветках деревьев в саду уже стали появляться желтые листья. Однако большинство листьев были еще зелеными, хотя яркости у этой зелени заметно поубавилось. В действительно роскошных и поддерживаемых в аккуратнейшем состоянии садах было много и цветов, даже сейчас, когда осень с каждым днем всё более напоминала о себе.

Шел легкий дождь, однако теплые шерстяные плащи и балдахины, которые несли над женщинами проворные слуги, не дали Мари и Лотлайрэ промокнуть по пути в беседку. Сама же беседка была частично занавешена плотной шерстяной тканью, что, в сочетании с согревающей беседку жаровней, делало место встречи весьма уютным.

Графиня Солли ан Веннедун была молода, двадцати трех лет, однако пережитые потрясения и боль утрат заставляли ее выглядеть значительно старше. Ее темные волосы тронула легкая седина, а в уголках глаз и на лбу были заметны морщинки. Впрочем, ее карие глаза были ясны и любопытны, а на губах была, пусть и грустная, но всё же улыбка.

– Спасибо, Мари, что навестила меня, – Солли сама разлила мед по бокалам, жестом остановив слуг. – Приятно познакомиться с тобой, Лотлайрэ.

– Как твои дела, Солли? Как поживаешь? – спросила Мари.

– Всё нормально, Мари, спасибо. Гуляю в садах, даю указания садовникам, играю с Блаской. Бласка – это моя дочь, – пояснила Солли для Лотлайрэ.

– Солли, я так сожалею о твоих утратах, – сказала Лотлайрэ. – Поверь мне, я знаю, каково это – терять родных людей.

– Правда? Что тебе помогло забыть об этом?

– Я никогда об этом не забываю. Но мне помогла смириться с этим вера в Двух Богов. Точнее, не сама вера, а понимание того знания и той мудрости, которая стоит за ней.

– Спасибо, Лотлайрэ. Правда, спасибо. Твое участие очень важно для меня. Расскажешь потом, как тебе удается смириться с этим? Я пытаюсь, но пока не могу. Хочется выть, плакать и рыдать. И ночами я вою, плачу и рыдаю. Должна быть какая-то цель, ради которой Боги заставили меня проходить через всё это. Но я этой цели пока понять не могу. Ты поможешь мне, Лотлайрэ?

– Я попробую, Солли. Я не священница, но, может быть, просто долгий дружеский разговор чем-то поможет?

– Спасибо. Но это чуть позже. Я понимаю, что вы приехали по какому-то делу. Чем же я могу вам помочь? Я больше не дочь правителя Империи…

– Тем не менее, Солли, – Мари улыбнулась, – твое мнение значимо в Империи. Очень значимо. И мы пришли тебя просить помочь нам убедить некоторых общих знакомых поучаствовать в одном важном деле. Важном и для Империи, и для нас.

– Каком же?

– Как ты знаешь, герцоги Империи вступили в борьбу за трон Императора…

– Да. За трон моего отца и за трон моего сына. Он мог бы быть и моим троном, однако Андер Великий почему-то решил, что женщины недостойны править его Империей.

– Когда-нибудь это, возможно, изменится, – предположила Лотлайрэ. – Да и в прошлые времена, я думаю, было немало случаев, когда Империей правили, на самом деле, женщины. А мужчины были просто инструментами, высказывающими и претворяющими в жизнь волю своих женщин.

– Это вполне вероятное предположение, – согласилась Солли.

– Мы все заинтересованы, Солли, – продолжила Мари, – чтобы на трон Империи взошел достойный и умный человек, который способен сохранить то лучшее, что создал твой отец, и привнести что-то свое, новое и благое, дабы усилить процветание Империи.

– Я так понимаю, что такой достойный человек у вас есть, и вы хотите, чтобы я его поддержала? Кто же он? Неужто Тадеш ан Зведжин?

– Солли, при всём уважении к Тадешу, я не готова считать его человеком, достойным трона Империи, – Мари поморщилась.

– Хорошо. А то я уже испугалась. Тогда кто? Мерфрайн? Фьотдайх? Глареан? Я слушала их всех на Совете Земель неделю назад. Кто из них достоин, по-вашему?

– Из них никто, – улыбнулась Мари.

– Тогда кто, Мари?

– Славий ан Квитин.

– Квитин? – удивилась Солли. – Неожиданно. Я знала прошлого герцога Квитина, Вальмира. Он был достойным человеком. Я слышала, что Славий потерял всех братьев и отца во время Багряной весны. Так же, как и я. Но я ничего не знаю о Славии. Он молод. Сможет ли он управлять Империей?

– Он молод, – согласилась Лотлайрэ, – и при этом, он уже очень опытен. Он прошел войну, руководил множеством успешных военных операций. Он очень умен. Я знаю его несколько лет. Он командовал гарнизоном в моем замке, когда Славий еще и не думал, что станет герцогом. Он надежен. Он силен и телом, и духом. И он мудр. Значительно более мудр, чем ожидаешь от человека его лет.

– Сможет ли он объединить все герцогства и всех герцогов? – усомнилась Солли. – Хотя, я слышала его на Совете Земель. Сможет. Он красноречив и действительно разумен. Похоже, именно он останавливал герцогов от того, чтобы вцепиться друг другу в глотку. И у него это получалось. Вы верите в него, подруги?

– Да, – ответила Мари.

– Тогда и я в него поверю. Я знаю, Мари, что ты не предложила бы мне ничего плохого. Я поддержу герцога Квитина на Большом Совете.

– Мы хотели бы, Солли, чтобы ты поддержала его немного раньше, – сказала Мари.

– Когда же?

– Нам необходимо убедить герцогов Мерфрайна и Танферрана поддержать Славия. Нас они не будут слушать, а тебя они послушают. Они очень уважают тебя, так же, как уважали и твоего отца, и твоих братьев, и твоего мужа. Помоги нам, пожалуйста.

– Хорошо, хотя это будет и непросто. Мне кажется, Мари, что ты переоцениваешь мое влияние на почтенных герцогов. Уважать-то они меня уважают, но когда я предложу им отказаться от их великой мечты, послушают ли они меня?

– Мы не узнаем, пока не попробуем, – ответила вместо Мари Лотлайрэ.

– Хорошо, так и сделаем, – кивнула Солли. – Мари, ты позволишь нам с Лотлайрэ остаться еще на какое-то время здесь? Мне кажется, что нам есть, о чем с ней поговорить. Я дам ей свою карету, чтобы она могла вернуться домой.

– Конечно, Солли. Спасибо тебе! Приятного вечера и тебе, и Лотлайрэ.

Глава XIX

Дожди, наконец, прекратились, и солнце понемногу подсушивало грязь на улицах Черного города. Как и рассказывал Донрен, после дождя Рогтайх выглядел значительно лучше. Старые потрескавшиеся кирпичи домов Бурого города выглядели обновленными. Хибары Черного города отмылись от пыли и копоти. В порту звучали веселые моряцкие песни, с которыми матросы вытягивали швартовочные канаты и ставили паруса, стремясь наверстать упущенное за время шторма время.

Гленард продолжал бродить по городу. Не то, чтобы он хотел найти-таки Обуха и Пиявку. Он подозревал, что на это у него мало шансов. Товарищи Ниары спрятались куда-то особенно глубоко. Скорее, Гленард хотел, чтобы было легко найти его самого. Он подозревал и даже надеялся, что кто-то из бандитов снова решит на него напасть, и тогда он мог бы, разобравшись с нападающим, так или иначе, выйти на след всей банды. «Ловля на живца», как называл этот метод один из товарищей Гленарда на войне по кличке Сокол.

Поговорив с несколькими кабатчиками и торговцами в Черном городе, Гленард решил заглянуть на обед в небольшой трактирчик на Черном тракте, центральной улице всего Черного города, соединяющей Южный тракт у порта и Маршальский тракт у стен Белого города. Трактирчик был бедный, но аккуратный. Трактирщица, пожилая бьергмеска, даже украсила стойку тыквами и листьями, в честь приближающегося Самхайна.

Гленард, сидя в углу небольшого помещения, вкушал вторую порцию неожиданно вкусной картофельной похлебки, закусывая ее сыром и свежевыпеченным хлебом и запивая всё это на удивление несильно разбавленным пивом, когда к нему за стол подсел еще один посетитель. Среднего роста, худой, с плавными движениями. Черные шерстяные штаны, крестьянская куртка и капюшон, закрывающий лицо. Гленард удовлетворенно кивнул.

– Есть разговор, – Ниара хмуро глядела на Гленарда из-под капюшона.

– Хорошо, – ответил Гленард.

– Ты хотел встретиться с Ролленом. Он ждет тебя.

– Когда?

– Сейчас, – пожала плечами Ниара.

– Хорошо, – Гленард кивнул. – Но сначала я доем. Хочешь чего-нибудь?

– Спасибо, я сыта. Доедай и пойдем.

– Куда?

– К Роллену, конечно.

– Я имею в виду, куда именно пойдем?

– А вот там и увидишь.

К удивлению Гленарда, они не пошли ни в порт, ни в рыбацкие деревни, вытянувшиеся вдоль берега моря, ни даже в Бурый город. Поднявшись к Маршальскому тракту, они свернули к Белой площади. Стражники на входе в Белый город не обратили на них внимания. Протиснувшись через бурлящую Рыночную площадь, они свернули направо и пошли по Проспекту Андера по направлению к Южной площади. Не доходя до нее немного, Ниара свернула в узкий проулок между домами, прошла через двор и подошла к небольшой малоприметной, наполовину утопленной в землю, дверце в белой стене дома напротив. Дверца была когда-то выкрашена зеленой краской, но сейчас часть ее облупилась, и наружу проступили серые подгнивающие доски.

– Получается, что я вас искал совсем не там. Я обшарил почти весь Рогтайх, но мне и в голову не приходило, что вы можете быть в Белом городе, – покачал головой Гленард.

– Мы редко бываем здесь, – Ниара подошла к двери, – у нас хватает убежищ и в других частях города. А Белый город неудобен. Слишком много стражников. Но ты и твои ищейки вынудили нас засесть здесь. Так что можешь не рвать на себе волосы, ты был не так уж и неправ.

Ниара постучала в дверь. Два раза, три раза, четыре раза, два раза. Через некоторое время послышался скрип отодвигаемого засова. Дверь открылась внутрь. За ней было темно.

– Береги голову и ноги, там ступеньки вниз, – предупредила Гленарда Ниара и, пригнувшись, скользнула в дверной проем.

Гленард пригнулся, осторожно вошел внутрь, нащупывая обещанные Ниарой ступеньки. Лестница вниз начиналась сразу за дверью. Она была крутой, и в темноте Гленарду приходилось осторожно искать ногой каждую следующую ступеньку, чтобы избежать падения, которое могло стать весьма ущербным и для его репутации, и для его здоровья.

Наконец, лестница кончилась, и Гленард попал в длинный коридор, освещенный единственной тусклой свечой. Пройдя по коридору и свернув в его конце за угол, Гленард попал в большую комнату, ярко освещенную светом множества свечей, колеблющимся от притока воздуха откуда-то сверху.

Комната была устлана яркими коврами с различными геометрическими узорами. На стенах тоже были ковры и гобелены с изображениями гор и лесов. На полу в изобилии были разбросаны подушки. В середине комнаты на подушках сидели варх Роллен и незнакомый Гленарду человек. К ним присоединилась и Ниара. Варх махнул рукой, приглашая Гленарда присесть напротив них. Гленард подошел, и взяв себе свободную подушку, сел на нее, скрестив ноги и аккуратно поправив меч так, чтобы было легко его выхватить в случае необходимости.

Роллен был одет в тот же серый плащ, в котором Гленард его видел, когда они встретились в первый раз. Рядом с Ролленом на ковре лежало его странное оружие. Варх казался расслабленным, но Гленард подозревал, что, если дойдет до драки, эта расслабленность мгновенно превратится в молниеносную стремительность.

Гленард почувствовал движение сзади. В комнату вошел Пиявка и сел в углу, стараясь не смотреть на Гленарда. Видимо, именно он открыл им с Ниарой дверь. Вероятно, рядом с дверью была какая-то ниша, в которую он спрятался, а Гленард не заметил его, спускаясь по лестнице. Опасное упущение. Обуха не было видно, но нельзя исключать, что он тоже прячется где-то поблизости.

– Добро пожаловать, Гленард! – поприветствовал его Роллен. – С Ниарой вы уже познакомились. С Пиявкой тоже виделись. Позволь тебе представить еще одного участника нашей группы. Это Ардэн. Или, если официально, херцог Ардэн ан Рогтайх.

– Герцог? – удивился Гленард.

– Херцог, – поправил его Ардэн, – есть большая разница, дружище.

Ардэн был очень небольшим, едва ли выше полутора метров. Худое, но жилистое тело. Узкие плечи. Он был молод. Коротко стриженные соломенные волосы, такого же цвета щетина на лице. Глубоко посаженные глаза, бесформенный нос, явно не раз сломанный, и постоянная веселая, но почему-то пугающая, улыбка на тонких губах. Его левую щеку пересекал шрам, который, впрочем, не уродовал его. Гленард пришел к выводу, что в целом, лицо было симпатичное.

– А в чем разница, херцог Ардэн? – спросил Гленард.

– У герцога большой замок, а у меня большой хер, дружище, – расхохотался Ардэн. – И еще вопрос, кому повезло больше.

– Ааа, теперь понимаю, – согласился Гленард, – разница действительно существенная.

– Рад, что вы поладили, – вступил в их беседу Роллен. – Зачем ты хотел встретиться со мной, Гленард?

– Я обдумывал нашу встречу, Роллен, – ответил Гленард, – и мне показалось, что мы сказали друг другу не всё, что могли бы сказать.

– Вот как? Интересно. Я склонен с тобой согласиться. Но что именно хочешь сказать мне ты?

– Ты говорил о благе для всех жителей Империи. О благе для всех рас. Скажи мне, ты говоришь только от себя? Я вижу здесь только альвийку Ниару и варха Роллена. Остальные здесь люди. Прежде чем мы сможем говорить, скажи, кого ты представляешь?

– Ты знаешь, что вархи нечастые гости в столице Империи. Я здесь единственный варх, единственный, в ком течет кровь всех рас Империи, и поэтому мне доверяют говорить от их имени многие общины. Не все, конечно, но многие. Я говорю сейчас от имени альвов, зорг даджидов, бьергмесов и, собственно, вархов. Я наблюдатель и посланник. От чьего имени говоришь ты?

– Я говорю от своего имени, Роллен. Если мы договоримся, я донесу слова до тех, кто сейчас управляет Империей и, возможно, до тех, кто будет управлять ей в будущем.

– Ну, что ж, о чем же ты хочешь договариваться?

– Ты говорил о равенстве всех рас. Ты говорил о том, что альвов, бьергмесов и зоргов в Империи притесняют. И ты прав. Даже те из них, кто беззаветно лоялен Империи, воспринимаются большинством людей как враги. У этого есть много причин. Это и многовековая вражда наших народов, и просто сознательная и подсознательная ненависть людей к другим. К тем, кто не такие, как они. К людям из других герцогств, к людям из соседних баронств, к людям из соседних деревень, даже к своим собственным соседям. Людям свойственно обвинять в своих бедах других. А тут такая удобная цель, которую можно обвинять во всём. Бьергмесы отбирают наши рынки и нашу работу, альвы бездельничают за наши деньги, зорги похищают наших детей и пьют их кровь… Столько всего можно придумать, и на какую благодарную почву это ложится! Кажется, что выгони мы этих нелюдей, и заживем прекрасно. Так думают многие.

– Об этом я и говорю, Гленард.

– Многие, Роллен, но не все. Есть тысячи, сотни тысяч, миллионы жителей Империи, которые хотят жить в мире с другими расами. Которые понимают, что мирное сотрудничество важнее войн и погромов. Они хотят мира. Хотят растить свой хлеб, хотят доить свой скот, хотят строить свои дома. А ты хочешь отобрать у них этот мир и бросить их в страшную войну, сжечь их дома, убить их детей, разрушить их жизнь. Думаешь, после этого эти люди продолжат хорошо относиться к альвам, зоргам, бьергмесам или вархам? Любой конфликт только усилит ненависть, усилит разделенность народов, усилит взаимные претензии. Ты загонишь всю Империю в ситуацию, когда у нелюдей единственным шансом выжить будет убийство всех людей!

– Люди пришли на нашу землю, отобрали наши дома, столетиями убивали наших детей! – воскликнула Ниара. – Вы уничтожили наш мир, вы заставили нас жить в унижении на своей же собственной земле, и теперь ты, Гленард, боишься усилить ненависть?

– Об этом я и говорю, – продолжил Гленард. – Ненависть. Неприязнь к чужакам. Она не только в людях. Она в каждой из рас, вовлеченных в эту многовековую распрю. Люди, спасавшиеся от холода и голода, пришли на эту землю с севера, из Шеангая, после Падения Звезды, потеряв девяносто шесть людей из каждой сотни. Альвы не тронули людей в тот момент только потому, что были заняты методичным уничтожением зоргов, пришедших с юга в поисках спасения от жары и засухи. А вот бьергмесы в методах борьбы с людьми не стеснялись. Потом и альвы, расправившись с зоргами, решили избавиться от людей, но нас было уже слишком много. И эти конфликты продолжаются уже больше пятисот лет. Ты говоришь, о ненависти, Ниара. Об обиде. Она есть в каждой из сторон. Мы говорим о разобщении и о недоверии к чужакам. Но разве это только людская черта? Многих ли вы знаете людей, которых приняли к себе альвы? Есть ли люди в бьергмеских подземных городах? Как к людям относятся зорг дажиды? Разве хотите вы жить вместе с нами? Нет, вы хотите прогнать нас, и тогда, непременно, как вы считаете, ваша жизнь наладится. Чем же вы, на самом деле, отличаетесь от нас? Чем?! Единственная раса, которой удается, кажется, жить в относительном мире со всеми остальными, это вархи. Я очень мало знаю о вархах, но я подозреваю, что за этим стоит какая-то очень жесткая философия и, естественно, территориальная обособленность общин вархов.

– Ты недалек от истины, Гленард, – согласился Роллен. – Всё гораздо сложнее, но очень общие причины ты отметил верно. И ты прав, взаимная ненависть мешала и мешает сейчас расам и народам полноценно жить вместе. Но мы не хотим в один момент всё переменить. Мы хотим простой вещи. Мы хотим, чтобы нас уважали в Империи так же, как уважают людей. Посмотри на Ниару. Она альвийка. Ее родители, знатного, между прочим, альвийского рода, сбежали по личным причинам от альвов в Империю. Ее отец много лет честно и славно служил в армии Империи. Потом начал заниматься торговлей и достиг определенных успехов, стал уважаемым человеком, то есть альвом. А потом местный барончик со своими прихвостнями решил, что нечего альву богатеть на его земле. Пришел и убил и его, и его жену, а всё имущество забрал себе. Ниаре, к счастью, удалось сбежать. Она пыталась искать суда, законного суда для того барона, но над ней только смеялись. Вот именно такие ситуации мы и хотим уничтожить. Мы признаем очевидное, вы уже хозяева этих земель. Но дайте и тем, кто живет на той же земле, и кто служит той же Империи, пусть и отличаясь длиной ушей или формой зубов, те же самые права, которые имеют все жители Империи!

– И поэтому, ты хочешь войны, Роллен? – Гленард наклонился вперед, всматриваясь в глаза варха. – Большой кровавой войны? Ты думаешь, по итогам этой войны у вас появится больше прав? Нет, это приведет только к полному уничтожению всех нелюдей, кто сейчас живет в Империи. И еще к уничтожению огромного количества людей. Вот, что несете вы.

– О какой войне ты говоришь, дружище? – удивился Ардэн. – Мы просто почикаем лишних герцогов и дадим народу право выбрать себе правителя. Право, которого у них никогда не было. А теперь будет. Почему Императора избирают только те, кому посчастливилось родиться в замке? Пусть избирает весь народ. И пусть каждый получит возможность претендовать на трон.

– Идея хорошая, Ардэн. Но то, что вы предлагаете и делаете, сейчас приведет лишь к тому, что вы оставите и Империю, и герцогства без правителей. Хочешь поднять восстание? Хочешь, чтобы народ грабил замки и вешал баронов и графов вместе с их семьями на башнях? Так будет. А что потом? А я тебе скажу, что. Власть в каждом баронстве захватят мелкие местные бандиты. Они будут со своими бандами устанавливать свои порядки, жестокие и ужасные. Дать каждому право выбирать, говоришь? Прекрасная идея! Только народ не готов к этой идее сейчас. Лет через пятьсот, может быть. Но не сейчас. Сейчас, если ты пустишь эту кровавую волну, ты через год осознаешь, что Империи не существует, а существует только лоскутное одеяло, разрываемое на части мелкими атаманами мелких баронств. Ты им скажешь про выборы, они тебя же и поднимут на мечи без разговоров за такие слова. И потом начнут друг с другом огнем и мечом выяснять, кто из них круче. Ты не продвинешь нас вперед, искусственно насаждая новые порядки с помощью убийств. Ты отбросишь нас снова на пятьсот лет назад, во времена войн мелких королей.