Текст книги "Долина смерти. Якутия"

– Все мужики, можно и отдохнуть, – сказал он.

Я разлил чай по кружкам, и мы уселись вокруг костра.

А вот и она, – «Долина смерти» и Васька обвел рукой долину, которая лежала перед нами. Таких долин здесь много и все они тянутся вдоль правого притока реки цепочкой, но эта долина самая большая и самая последняя на притоке реки, а тянется она вдоль реки на 200 километров. Я осмотрелся. Стоянка находилась на небольшой возвышенности, поэтому долина даже ночью под Луной хорошо просматривалась во все стороны. Она действительно выглядела мрачноватой, как будто когда-то по ней пронеслась ядерная война, а вдоль реки болота сменял высохший на корню лес.

– А почему её так называют? – спросил я.

– Да кто его знает, моему отцу рассказывал его отец, что когда-то давным-давно, когда еще наши предки ходили в шкурах, в эту долину с неба упал огромный диск, похожий на бубен. Я так думаю, что он тогда совершил аварийную посадку, потому что улететь отсюда он уже не смог. И постепенно диск стал погружаться в землю, в оттаявшую за лето мерзлоту. А охотники, которые охотились в этих болотах, находили в них металлические коридоры, глубоко уходившие в землю, в которых было тепло как летом даже в самые лютые морозы. Но тот, кто в них спускался, впоследствии умирал от какой-то странной и неизлечимой болезни, у них абсолютно ничего не болело, но они медленно умирали.

А периодически через сто лет, из того места куда погрузился диск, из дыры, которая, находилась рядом с этим местом, вылетал оранжевый шар и по наклонной траектории улетал за горизонт и там на большой высоте взрывался несколько раз подряд. Но взрывался он в разных местах высоко над тайгой, как будто этих шаров было несколько штук. А грохот этих взрывов разносился на тысячу километров, так говорили старики, а они врать не будут. Но иногда оранжевый шар взрывался прямо над самой долиной, вот поэтому долина выглядит так, как будто по ней прошлась ядерная война. А охотники, побывавшие в этом районе долины, заболевали какой-то неизвестной болезнью и тихо умирали. Но от этой болезни умирали не только сами охотники, но и их дети, потому что эта болезнь передавалась даже по наследству.

– А ты-то, откуда знаешь? – спросил Колька.

– А мне об этом рассказывал отец, а ему рассказывал его отец, а дальше я уже не знаю, кто кому рассказывал.

– Видимо поэтому её и называют Долиной смерти, – сказал Васька.

– Сказки всё это, – сказал Колька, – старикам делать нечего было по вечерам, вот они и придумывали небылицы, детей пугать.

«Да нет Коля, это не похоже на сказки, – это больше похоже на радиацию», – подумал я, – но якутам я не стал говорить, что бы, не дай Бог не напугать их, а то сорвётся наша экспедиция. Но я тогда ещё не знал о том, что про радиацию этой долины Васька давно уже знает.

Колька развел недалеко от палатки еще один костер. И вбив в землю несколько кольев, развесил сушиться на них свою мокрую одежду. Идя по болоту, мы порядком вымокли, а Колька ещё и искупался, провалившись в трясину, хорошо, что ещё перед самой стоянкой, а то бы точно простыл.

– Далеко до поляны? – спросил я.

– Да нет, с километр будет и до котлов от поляны километра три не меньше.

Взошла Луна, долина хорошо просматривалась.

– Посмотри-ка вон туда, Иванович, вон туда, – показал Васька рукой на Север.– Видишь вон то серебристое облако, раньше я его почему-то не замечал.

Я присмотрелся. Да, действительно, километра три-четыре от нас, над подсадом, стелилось серебристое облако.

– Метров триста в диаметре, «аднака», будет, – сказал Васька.

– Как будто кто-то с земли подсвечивал прожектором облако тумана, но тумана нигде не было видно, даже по низинам.

«Странно», – подумал я. Но это точно не туман, а больше похоже на какое-то радиоактивное излучение, исходящее из земли.

Васька забил еще несколько кольев у костра и прикрепил к ним поперечные палки.

– Давай, Иванович, переоденемся в сухую одежду, а мокрую повесим сушиться у костра. Нужно ложиться спать, завтра придется много ходить. Ты ведь хотел посмотреть на котлы?!

– Да, если они действительно существуют, то обязательно, а иначе, зачем бы я тогда шёл сюда, в такую даль, да ещё по такой дороге, – сказал я.

– Ну вот, завтра и увидишь эти мифические котлы, – сказал Васька, залезая в спальник. Может вы с Колькой, одни из последних «могикан» кто увидит эти котлы ещё вживую.

– Это почему одни из-последних, а что с ними случится? – спросил я. А вот завтра сам и увидишь, потому что с каждым летом они всё глубже погружаются в оттаявшую за лето мерзлоту.

– Ладно, Иванович, давай спать, завтра сам всё увидишь, – сказал Васька.

Медведь ночью не приходил, и мы относительно хорошо выспались. А относительно, потому что спать пришлось на земле в спальнике на пихтовой лапке. Утром, немного перекусив, мы отправились искать Васькину поляну. Тропа начиналась сразу от костра но, не доходя до поляны метров сто, она расходилась в разные стороны, огибая поляну по окружности с обеих сторон. Зверь через поляну не ходит, он обходит её стороной.

– Видишь, как сильно набиты тропы, огибая поляну с обеих сторон, – сказал Васька.

Мы вышли на край поляны. Да, поляна была та же, схожая с Васькиным описанием, и в диаметре она была небольшая, метров тридцать, не больше и совершенно голая. Но самое главное она была идеально чёрная, на ней не росло ни одной травинки, и не валялось ни одного сучка, хотя вокруг поляны росла густая по пояс трава. Мы с Колькой обошли ее по окружности, поляна показалась нам идеально круглой. Прочесав весь лес вокруг поляны и не найдя ничего интересного мы вернулись в свой лагерь. Ночь прошла относительно спокойно. Васька даже стал подшучивать над Колькой

– Что-то стало даже скучновато без твоего медведя, «аднака» он бережет твои патроны.

– Не переживай, он еще придёт, эта сволочь еще попортит нам крови.

И он, как в воду глядел. Утром мы решили пойти, посмотреть котёл. Подойдя к поляне, мы с Колькой решили от греха подальше обойти ее стороной по левой тропе, а Васька пошел прямо, через поляну. И пройдя от края чёрной поляны километра три на Север, мы зашли в густой сосновый подсад. Котёл мы увидели ещё издалека, он уже до половины ушёл в землю, но и в таком виде он казался огромным.

– Да, чай в таком котле не вскипятишь, не под чай же его сюда сбросили, – сказал Васька.

– А кто сбросил-то? – спросил Колька и посмотрел вопросительно на Ваську.

– Да кто его знает, пожал плечами Васька и посмотрел при этом в небо, откуда-то же он сюда прилетел, – сказал он.

– Отец рассказывал, что в сорок девятом году он видел, как подлетая к Земле, котёл разделился на две половины, и из него вылетел круглый шар, который упал в тайгу, в районе речки Алгый Тимирнить. Отец потом, после возвращения, ходил туда, но кроме кучи, похожей на кучу, которую оставляет крот, ничего не нашёл.

– А когда я сам охотился в этих местах, то мне тоже попадались две таких же кучи, правда одна из них была сильно заросшая травой и кустарником, а вот другая была, свежее первой, – сказал Васька.

Я взял у Васьки топор и с большим усилием провёл лезвием топора по металлу, лезвие прошло по нему как по стеклу, на нем не осталось даже царапины. Металл был двухслойным, верхний слой в несколько миллиметров толщиной, был матового цвета, а внутренний цвет котла был под цвет меди.

«Да, металл не наш», – подумал я. У нас нет таких технологий, да и котлов таких я никогда не видел. А главное как они могли сюда попасть, у нас ещё нет таких ракет, которые могли доставить их сюда, да и зачем они нужны такие огромные в безлюдной тайге.

Я хорошо разбирался в металлах, поэтому я сразу решил, что такие технологии внеземные. Я заглянул вовнутрь котла, внутри котла находилось четыре кронштейна в форме полумесяца, к которым, видимо, и крепилась сфера. Мы прокружили по лесу весь день, и нашли ещё три котла, но они так же, как и первый котёл погружались в землю, а в одном из них даже рос кустарник. Как я жалел, стоя у котла, что не взял с собой фотоаппарат, ведь котлы скоро утонут в оттаявшую за лето мерзлоту и кто нам поверит, что мы одни из последних как выразился Васька, «могикан», кто видел эти котлы вживую. А всё, потому что армейский друг Лёша написал мне, что у него этого добра хватает, есть и ФЭД и Зоркий и даже Смена вот поэтому я и не взял свой фотоаппарат.

– Да, котлы заметно уходят в оттаявшую за лето мерзлоту, – сказал Васька.

– А мерзлота стала сильно оттаивать, даже за такое короткое Северное лето. И даже, подо мхом, а это значит, что наступает потепление климата даже на Якутию.

– Когда я был здесь последний раз, они гораздо больше возвышались над землёй, – сказал Васька. Третий котёл состоял из двух половин, но вторая половина лежала рядом, на боку, как будто это был шар, но затем он ещё в воздухе, на подлёте к земле, разделился пополам.

«А что же находилось внутри котла», – подумал я.

Васька это тоже заметил.

– Может они в них к нам что-нибудь перебрасывали.

– Кто это они-то? – спросил Колька.

– А, чёрт его знает.

Васька отошел от котла, почесав при этом свою руку.

– Вы бы осторожней там ходили у котла, а то зачешитесь, как я в прошлый раз, удовольствие не из-приятных, всю ночь тогда чесался, до сих пор помню, хотя прошло уже двадцать лет.

Мы быстро отошли от котла, и пошли от греха подальше прочёсывать лес дальше. К обеду, в километре от нас залаяли собаки, по голосу собак было слышно, что лают они на зверя.

– Медведь, «аднака», – сказал Васька, – прислушиваясь.

– Да, похоже, что он, – сказал Колька.

– Что будем делать? – спросил Колька.

– А что больше делать, пойдём, посмотрим, на кого это они так зло лают, они теперь его не бросят, – сказал Васька.

И мы, не сговариваясь, направились на лай собак. Собаки держали медведя, а рядом лежал задавленный медведем лось. Борьба между медведем и лосем, а это был бык с огромными рогами, шла жестокая, они вырвали весь подсад вместе с корнями на поляне около двадцати метров в диаметре. Медведь был огромный, но худой. Дружок норовил поймать его сзади за штаны, а Динга крутилась перед медвежьей мордой. Я присмотрелся к медведю, странный какой-то он, мне и раньше приходилось видеть медведей на воле, но такого медведя, да ещё с такой странной головой, я встретил здесь впервые. Голова у него была чуть меньше обычной, но главное она была похожа на человечью голову, а лапы были больше похожи на руки гориллы, чем на медвежьи лапы.

«Мутант какой-то», – подумал я.

– Дай я его добью, – сказал Колька, – а то собак покалечит.

– Зачем, пусть живёт, – сказал Васька.

– Но он же худой, он не ляжет в берлогу.

– Тем более, зачем он тебе такой нужен.

– Но он же житья нам не даст уже с раздражением, – сказал Колька.

– Это другой, не тебе объяснять, ты же видишь, какой у него размер ноги, а там, у палатки, размер ноги гораздо больше этой, да и след какой-то странный, мне такого следа ещё не приходилось видеть.

– Да и границу он не перейдёт, она где-то тут рядом проходит, – сказал Васька. – Не-бойся, твою водку он не тронет, её другой оприходует.

Колька обиделся.

– Как будто, я её только для себя сюда тащил. – Ты-то улетишь, а нам ещё назад возвращаться.

– Не бойся, он за вами не пойдёт, он местный, там своих медведей хватает.

Васька поднял карабин стволом вверх и выстрелил два раза в воздух.

– Убегай скорей, пока Колька тебя не пристрелил, – сказал Васька и рассмеялся вдогонку медведю.

Медведь взревел, упал на передние лапы, чуть не придавив Дингу, и кинулся бежать. Собаки понеслись следом за ним.

– Пусть немного побегают, а то засиделись за эти дни, – сказал Васька. – Хватит нам и лося.

Якуты остались свежевать лося, а я оказался лишним, поэтому решил немного побродить рядом с поляной.

– Осторожней там, Иванович! – крикнул мне вдогонку Колька.

– Кто его знает, куда он побежал, ещё нападёт со спины, «зараза», и выстрелить не успеешь. Он сейчас шибко злой на нас за то, что мы у него лося отобрали.

– Я ушёл от якутов метров на пятьсот и, пройдя немного по сосновому бору, вышел на большую и идеально круглую, метров восемьсот в диаметре поляну, заросшую густым сосновым подсадом. Поляна выглядела так, как будто на ней когда-то был пожар, но я не увидел на ней ни то, что горельника, но даже валёжника. Только густой сосновый подсад, максимальная высота которого не превышала десяти метров. И пройдя по подсаду метров триста, я вдруг увидел выступающую из подсада металлическую арку похожую на дверь. «Странно», – подумал я, – «откуда здесь металл в такой глуши, на упавший самолет не похоже, металл серебристо белый, но не дюраль».

И я подошел поближе к арке. А за аркой, под небольшим уклоном вниз уходил железный коридор. Я немного спустился по нему. По левую и правую стороны коридора находилось по две восьмиугольных двери. И каждая из дверей состояла из двух половин уходивших с обеих сторон в стены. Я остановился и, придержав дыхание, постоял несколько минут в коридоре, прислушиваясь к звукам, доносившимся из конца коридора. Но корридор уходил под наклоном вниз, и в нем стояла жуткая тишина. Пол коридора был присыпан сухими листьями и хвоей, поэтому звуков шагов через неё неслышно было. Но спускаться по коридору дальше вниз я побоялся, не дай Бог, там внизу медведь спит. А в таком узком коридоре мы с ним мирно не разойдёмся, придётся стрелять в него, и ещё неизвестно чем всё закончится. И если он даже немного меня поранит то якуты меня здесь уже не найдут, так как они не знают куда я пошёл.

«Да, и не было с собой фонаря, а без фонаря вообще не стоит рисковать», – подумал я.

Обойдя поляну по кругу, я вернулся к якутам, они уже закончили разделывать лося и складывали мясо на расстеленную армейскую плащ-накидку. Присев рядом с Васькой на валёжину, я закурил.

– Ну как Иванович прогулялся, нашел что-нибудь? – спросил Колька.

– Да, тут недалеко, – я показал рукой на Север, – есть поляна, заросшая сосновым подсадом.

– Ну и что, да здесь таких сосновых полян много, – сказал Васька.

– Да нет, эта поляна какая-то особенная, как будто на ней когда-то был пожар, но горельника на ней не видно, и ни одной валёжины я на ней тоже не увидел, хотя обошёл почти всю поляну по кругу. Но главное, меня очень заинтересовало другое, метров в двухстах от края поляны я увидел металлическую арку, а за ней наклонно вниз уходит металлический коридор.

– А вот это уже интересней, – сказал Васька, – и подвинулся ко мне поближе.

– Может это упавший большой самолет? Через Якутию в войну из Америки через Аляску и Чукотку самолёты к нам перегоняли, может какой-то из них заблудился в тумане и упал здесь.

– Да нет, это точно не самолёт, да и металл не похож на дюраль, я в металлах хорошо разбираюсь, и коридор глубоко уходит в землю. А самое главное, в коридоре я увидел четыре двери восьмиугольной формы, у нас я нигде таких восьмиугольных дверей не видел.

Васька задумался.

– А может это тот коридор, о котором рассказывал мне отец.

Васька загорелся идти к арке прямо сейчас, но Колька сказал, что сегодня уже поздно, да и фонари остались в палатке. И мы решили отложить поход до завтра. Разложив мясо по рюкзакам, мы отправились в свой лагерь. Вечером, мы приготовили обильный мясной ужин. Собаки тоже хорошо поели и улеглись спать. Колька даже забеспокоился, как бы они не проспали медведя, ведь он мог прийти по запаху мяса. Но все обошлось, видимо, медведя в это время не было рядом.

Утром, захватив с собой все необходимое, мы с нетерпением отправились к арке. Поплутав немного по лесу, мы вышли на поляну. Арку я увидел ещё издалека, благо вокруг неё рос только невысокий и редкий подсад. Колька отстал немного от нас, внимательно разглядывая что-то на земле.

– Мужики, идите-ка сюда, – крикнул он.

Мы, с трудом пробрались через сосновый подсад, и подошли к нему. Колька присел на корточки и сорвал мох.

– Вы где-нибудь видели такой мох.

– Я такого не видел, – сказал он.

Мох был фиолетового цвета и весь переливался. Васька покрутил его в руках.

– Я такой цветной мох тоже никогда не видел, – сказал он.

– Ну, а я тем более, – сказал я, покрутив в руках кусок мха.

– А лопухи-то, ты посмотри, они же еще зеленые и такие огромные я таких широколистных лопухов нигде раньше не встречал, а кругом уже лежит снег, – сказал Колька.

Снегу, правда лежало немного, сантиметра три, но все равно снег, да и было холодно.

– Что-то здесь не то, – сказал Колька.

– Да, ты «аднака» прав, – это уже похоже на радиацию, только в радиоактивной зоне растут такие большие растения, особенно лопухи, – сказал я.

– Вот только радиации нам ещё не хватает, – сказал Васька.

Не найдя больше ничего интересного, мы направились к арке. Сейчас я ее хорошо разглядел, арка больше походила на дверь. Я такие двери видел на больших самолетах, но эта дверь открывалась, как в большом лифте и состояла из двух половин, которые раздвигались в разные стороны, уходя в стену металлического корпуса. Я принялся рассматривать коридор, а Васька с Колькой отошли от меня метров на сорок, о чем-то споря. Внимательно изучив вход в коридор, я понял, что коридор находится в огромном металлическом теле, которое от удара ушло под углом в землю, то есть погрузилось в мерзлоту и погружаться оно начало, видимо, уже давно. А падало это огромное тело видимо с большой высоты и по наклонной траектории, потому что в землю оно вошло уже под углом.

– Иванович, подойди к нам, – крикнул Васька.

Я направился к ним, с трудом пробираясь через густой подсад.

– Иванович, обрати внимание на то, что здесь растет только сосновый подсад, который не больше девяти метров в высоту. А самое главное на поляне нет ни одной валёжины и ни одного пня, а дальше метров через триста по кругу стоит стена леса, но круг то идеально круглый.

– И что бы это значило? – спросил он.

– Не знаю Вася, – честно признался я, – надо бы разобраться с этим делом, чтобы не попасть в неприятности, я имею в виду радиацию.

– По-моему, эта круглая поляна больше похожа на радиоактивную зону.

– Но какую-то странную, не нашу зону, с какой-то особенной радиацией, но это только моё предположение, – сказал я.

Мы прошли по подсаду еще метров пятьдесят. Вдруг, Колька увидел в стороне круг растаявшего снега. Мы подошли ближе к кругу. В кругу лежал пепел от сгоревшего дерева. Создалось такое впечатление, что дерево загорелось с вершины дерева и горело до самых корней.

– Странно, даже корней не осталось, – сказал Васька, поковыряв в земле палкой.

– И температура была большая, даже углей нет, остался только один пепел.

– Удивительно, – сказал Васька, – а подсад то сырой, – это какую нужно иметь температуру, что бы сырое дерево сгорело до пепла вместе с корнями.

– Или, скорее всего какую-то особенную радиацию, – сказал я.

– Вот это больше похоже на правду, – сказал Васька.

Васька повернулся лицом в ту сторону, откуда мы только что пришли, что-то прикидывая.

– А тебе не кажется Иванович, что вчерашнее серебристое облако светилось именно здесь?

– Может быть, – я прикинул расстояние, – да, похоже, что здесь.

– Это что же получается, подсад вырастает до десяти метров в высоту и сгорает от какой-то неизвестной нам энергии, связанной с этим облаком и поэтому здесь не растут большие деревья.

– Видимо, так, – сказал я. – И чем же это пахнет? А пахнет это Вася радиацией и, причём какой-то особенной, не знакомой нам.

Мы обошли небольшой круг по подсаду.

– Ты посмотри, ни одного следа, даже мышь не бегает, такое впечатление, как будто здесь мёртвая зона, – сказал Колька.

– А где собаки-то? – спросил Васька, покрутив головой в разные стороны.

Колька посмотрел в сторону леса.

– «Аднака» там остались, на краю леса, они что-то чуют, поэтому и не идут сюда.

– Ладно, мужики, идем к арке, – сказал я, – собаки никуда не денутся, сюда они уже не сунутся и будут ждать нас на краю леса.

Васька заглянул в коридор.

– Что-то у меня пропало желание спускаться туда.

– Ну, ты даёшь, а для чего же мы тогда сюда пришли, – сказал Колька.

– Вчера ты был храбрый, даже в ночь собирался идти сюда, а сегодня у тебя вдруг с чего-то пропало желание спускаться туда.

– А, вдруг, это тот коридор, о котором рассказывал мне отец, мы можем оттуда и не вернуться.

– Ну и что, чему быть того не миновать, – сказал Колька.

– А может, всё-таки рискнём, столько пройти и не посмотреть, что там внизу, потом жалеть будем, – сказал я.

Я был даже рад, что тащился сюда не напрасно, ведь кроме котлов и поляны мы нашли ещё и металлический коридор, глубоко уходивший в землю, а это уже что-то интересное.

– О, другом бы не пожалеть, – проворчал Васька, – кто его знает что там нас внизу ожидает.

– Ну что ж, придётся рискнуть, – после долгого молчания сказал Васька, и жестом руки пропустил меня вперёд.

И я, долго не раздумывая о возможных неожиданных последствиях, первым шагнул в коридор. Колька шел следом за мной, а последним шел Васька. Из вещей мы взяли только фонари, остальное в рюкзаках оставили на входе. Правда, Васька повесил на плечо карабин. «Возьму на всякий случай, мало ли что, а может быть и кто может там находится».

– А вдруг там медведь живёт, – сказал он. Идя сзади меня, Васька светил фонарём во все стороны, но больше всего на стены, изредка останавливаясь и что-то разглядывая на них.

– Странно, – вдруг произнес он.

Я остановился.

– Что ты там увидел? – спросил я.

– Иди-ка сюда, Иванович, посмотри сюда.

И он посветил на правую стену. На стене виднелись какие-то знаки, и что удивительно, среди них были знаки, похожие на наши цифры. Единица, тройка, пятерка.

– А может, это их знаки так похожи на наши цифры, – сказал я.

– Да нет, вот смотри внизу точно такие же знаки!

И он посветил фонарём вниз. Внизу на стене были написаны знаки похожие на нашу семерку и девятку.

– Это точно их цифры, но только они почему-то сильно похожи на наши цифры, – сказал он.

– Странно, наверное, цифры везде одинаковые, – сказал Колька, разглядывая противоположную стену коридора, на которой тоже были написаны какие-то знаки.

– Ладно, мужики, идем дальше, потом на обратном пути разберемся, – сказал я.

Мы прошли по коридору уже метров пятнадцать, и вдруг с правой стороны коридора показалась полуоткрытая восьмиугольная дверь, состоявшая из двух половин, которые раздвигаясь в разные стороны, уходили в стену. Я посветил фонарем за дверь. За дверью находилась большая комната, она была пуста, только в дальнем конце комнаты что-то лежало, поблескивая в свете наших фонарей. Мы протиснулись в полуоткрытую дверь, которая видимо от удара корабля о землю, заклинила. На полу комнаты сидел, опираясь спиной о стену, человек. Да-да, человек, вернее то, что от него осталось. На нем был надет костюм, который как металлический блестел в лучах фонарей, а рядом с ним лежал прозрачный скафандр. Из костюма выглядывала голова, она походила на голову мумии, от времени она высохла и почернела. Но судя по глазницам и форме носа, это был человек, похожий на нас. Колька приподнял ногу мумии

– Ты посмотри? – удивился он, – похоже на металл, но очень уж лёгкий.

А Васька приподнял с пола полуобгоревший берестяной факел.

– А это то, откуда здесь взялось?

– Наверное, охотники бросили, у них в то время ещё не было фонарей, – сказал Колька.

– Точно, а я и не подумал, – сказал Васька, бросив факел на пол.

И Васька в этот момент поежился как от озноба, передёрнув при этом плечами. А в двух метрах от него находилась кабина, похожая на лифт, двери в нее были открыты. А вокруг шахты лифта вниз уходила винтовая лестница. Васька посмотрел вниз и даже бросил туда полный коробок спичек, но звука падения коробка мы почему-то не услышали, хотя и прислушивались к нему.

– Глубоко, «аднака», да и темно внизу, – сказал он.

– Там что, еще один этаж, давай-ка, Иванович, посмотрим, что там внизу, – сказал он.

И мы начали осторожно спускаться по винтовой лестнице вниз в темноту, я шёл первым, держась рукой за стену и осторожно наступая на ступени лестницы, чтобы не поскользнутся и не загреметь вниз. Тремя фонарями мы высвечивали себе дорогу. И я в этот момент прислушался к нашим шагам и обратил внимание на то, что сапоги по ступеням лестницы не стучали, хотя ступени были металлическими, создавалось такое впечатление, что мы идём по мягкому ковру. Но пройдя ступеней сорок вниз, мы оказались на лестничной площадке, от которой в обе стороны уходил коридор. Коридор был настолько длинным в обе стороны, что луча света не хватало, чтобы упереться в конец коридора.

– Вот это коридор восхищённо, – сказал Колька.

– Представляю, какая длина самого корабля, – сказал Васька.

– Да, ты прав метров триста будет не меньше, если не больше, – сказал Колька, – если такой длины коридор.

А недалеко от площадки лестницы, прямо в коридоре лежало несколько человек, но на их головах были надеты скафандры. А вот лиц через стекло скафандров не было видно, потому что стёкла скафандра были зеркальными. Винтовая лестница, которая находилась в прозрачной трубе, уходила дальше вниз в темноту. Мы в нерешительности потоптались на площадке не решаясь спускаться вниз.

– Интересно ведь посмотреть, что там внизу, – нарушил молчание Васька.

– А если вот так же, как они останемся лежать здесь, тогда что, – сказал Колька.

– А тогда нам будет уже всё равно, – сказал Васька и рассмеялся.

– Ты же сам сказал, чему быть того не миновать.

Колька хотел что-то возразить, но махнул рукой и отвернулся от Васьки.

А я в этот момент посмотрел вниз в темноту.

– Ладно, мужики, не будем спорить, – сказал я, – давайте еще немного спустимся вниз, а там видно будет.

– Где-то же эта лестница заканчивается, – сказал я.

Мне самому очень хотелось посмотреть, что же там внизу в конце этой лестницы. У меня вдруг появилось предчувствие, что больше такой возможности у нас никогда не будет и нужно посмотреть всё сейчас, хотя если честно, то было немного страшновато спускаться туда в темноту, в неизвестность. Мы спустились ниже площадки ещё ступеней на двадцать, но дальше спускаться почему-то побоялись. Какое-то гнетущее состояние и жуткая тишина насторожила нас, внизу под нами было темно и тихо, но снизу почему-то поднимался теплый воздух. Нам даже жарко стало, так как на нас были надеты тёплые меховые куртки. Тремя фонарями мы посветили вниз. И вдруг, внизу все помещение осветилось голубым светом. Под нами находился большой круглый зал. В корпусе корабля, а то, что это был инопланетный корабль, мы уже ни сколько не сомневались, виднелась круглая дыра, метров тридцать в диаметре.

Она была наполовину закрыта раздвижными пластинами. Сравнить их можно было разве что со шторкой диафрагмы в плёночном фотоаппарате. А в оставшемся, не закрытом до конца круге, диаметром в десять метров, просматривался болотный грунт. А по краю большого круга проходила труба диаметром около одного метра. Она шла по краю круга, образовав кольцо, похожее на бублик, которое находилось на высоте полуметра от днища корабля. А по внутренней части трубы проходила прозрачная полоса, которая была направлена вверх под углом в 45 градусов. А внутри первого кольца находилось второе кольцо, соединенное с первым кольцом мощными распорками, но к самому кольцу они были присоединены шарнирно. Видимо, кольцо в них поворачивалось и опускалось вниз. Но внутри второго кольца находилось еще одно кольцо, диаметром около пяти метров. Но и третье кольцо было соединено со вторым кольцом такими же распорками и тоже поворачивалось вниз и, судя по распоркам, выходило за пределы корпуса корабля. Расстояние между кольцами было разделено на шесть секторов. И в каждом секторе находилось по одной двухметровой вогнуто-выпуклой линзе. А на двух первых от края кольцах, через равное расстояние друг от друга располагались катушки или что-то на них похожее.

Я хорошо разбирался в радиотехнике, поэтому понял, что это были высоковольтные катушки, с помощью которых и создавалось сверхвысокочастотное поле. К тому же было видно, что по полу к каждой катушке подходил высоковольтный кабель. И с верхней площадки лестницы, я обратил внимание на то, что расстояние между катушками было около метра. А соединены они были между собой не только последовательно, но и попарно параллельно, а определил я это по коммутации катушек. И с площадки, на которой мы стояли, катушки были хорошо видны, поэтому я посчитал их количество.

На самом большом кольце я насчитал сорок восемь катушек, а на втором среднем кольце находилось тридцать две катушки. И пересчитав все катушки, я подумал, что в этом есть какая-то закономерность, потому что эти числа были чётными и делились на 16. А одна из пластин, видимо, при ударе корабля о землю, была загнута вверх и своим острым углом проткнула первую от края круга трубу. И из трубы на металлический пол выбежала светящаяся серебристо-белым цветом масса, внешне похожая на ртуть. Я понял, что эта серебристая масса чем-то похожа на ртуть, потому что она разбежалась по днищу корабля отдельными каплями, а если выразится ещё точнее, то она разбежалась большими круглыми шариками такими же, какими разбегается пролитая на пол ртуть.

Но за большой трубой по кругу находился чёрный защитный экран, который был высотой не менее двух метров. А за экраном, на равном расстоянии друг от друга были расположены шесть мощных арок, они были похожи на римский Колизей, только в миниатюре и в один этаж. А на верхней части каждой из арок был закреплен подвижный кронштейн, который вторым концом был прикреплен к тыльной стороне треугольного зеркала, которое было расположено в арке острым углом вверх. Но конец острого угла треугольника был срезан в виде полумесяца. И три из шести зеркал, через одно, были подняты острым углом вверх, а остальные три зеркала были опущены вниз под углом приблизительно в шестьдесят градусов, образуя часть вогнутого зеркала с отверстием в центре зеркала в один метр.

Я прикинул на глаз, и подумал, что если опустить остальные три зеркала под тем же углом в 60 градусов вниз, то получится идеальное вогнутое параболическое зеркало, с отверстием в центре острого угла, в один метр.

И судя по креплению зеркал к кронштейнам, они поворачивались независимо друг от друга под разными углами. Но толщина каждого зеркала была около тридцати сантиметров. А длина их была большая не менее пятнадцати метров. И к тыльной стороне каждого треугольника подходило по четыре гибких трубы. Цвет зеркал был идеально черный, я такого цвета в природе не встречал. Я направил луч фонаря на одно из стоящих зеркал. И вдруг со всей поверхности треугольника вырвался мощный сноп голубого света, он отразился от других зеркал, стоящих напротив него и в зале стало еще светлее. И в этот же момент из-под свода зала ударил луч голубого цвета. Да, да, именно ударил, было такое ощущение, что луч света был твердым. Он прошел через отверстие в нижнем параболическом зеркале, через центр малого кольца и ударил в грунт и в этот момент по залу эхом прокатился звук удара, земля под ним вздрогнула и закипела.