Текст книги "Седьмой авианосец"

5. 5 декабря 1983 года

– Это еще что такое? – осведомился Эдмундсон. Он сидел на койке и показывал на металлический поднос с какими-то длинными ломтиками.

– Сырая рыба. Японцы обожают ее. Называется сасими. – Порох Росс ткнул пальцем в серую, вязкую массу-А это моржатина или тюленина, называется адзараси. А вот это, – он приподнял пучок чего-то косматого и коричневого, – жареные морские водоросли, нори-но-темпура. – Увидев это, Эдмундсон с отвращением поморщился, он сказал: – Съешь, Тодд. Это полезно для организма. Придает силы. Зажми нос и угощайся.

– Я не умею есть палочками, капитан.

– Тогда действуй руками. Эмили Пост[20]20
  Американская писательница (1872—1960), автор книг и статей по вопросам этикета и умению правильно вести себя в обществе.


[Закрыть] за нами не следит, – добавил Росс с улыбкой, надеясь немножко ободрить своего юного спутника.

Эдмундсон слабо улыбнулся, закрыл глаза и начал жевать. Он жевал, пока не съел все, что было на его подносе.

– Молодчина, Тодд, – сказал Росс, видя, что Эдмундсон и впрямь несколько повеселел. Подкрепившись, он поставил оба подноса на маленький столик, наглухо принайтованный к палубе.

Внезапно корабль стал поворачивать.

– Капитан, мы меняем курс, – сказал Эдмундсон, выпрямляясь.

– Я это заметил. Взяли право на борт, против ветра. Тут ведь в основном западные ветры.

– Да? А я-то думал, норд-осты…

– Это не обязательно, особенно если мы южнее Алеутских островов. Норд-осты начинаются на сорок восьмом градусе северной широты.

– Ничего не могу понять, капитан. Ведь, если они решили двигаться к Перл-Харбору, им следует взять курс на юго-восток, верно?

– Вовсе необязательно, – задумчиво отозвался Росс. – К тому же, если они решили поднять в воздух самолеты, корабль должен идти против ветра. – Словно подтверждая правоту Росса, вдруг заработал один самолетный двигатель, потом к нему присоединился второй, и наконец загремел хор из десятка авиамоторов.

Тодд повернул голову, стал прислушиваться.

– Может, мы ошиблись насчет Перл-Харбора, капитан? Может, их все-таки интересует Датч-Харбор?

– Все может быть. Мы вполне могли ошибиться. Но они поднимают в воздух машины по самым разным причинам – разведка, тренировочные полеты…

– Но если их интересует Перл-Харбор, тогда они идут в неверном направлении, шкипер.

– Да, Тодд. Пока да! Но когда самолеты взлетят, авианосец снова изменит курс и пойдет на восток. Чтобы самолеты могли сесть, им надо идти по ветру. – Росс соорудил из пальцев пирамиду и стал задумчиво ее изучать. – Мне кажется, мы сейчас находимся на ста семидесяти пяти градусах восточной долготы. Перл-Харбор – расположен на ста пятидесяти восьми градусах западной долготы. Они вполне могут сделать крюк и выйти на долготу Перла.

Молодой матрос стиснул ладони, переплетя пальцы так, что побелели костяшки.

– Нами никто не интересуется, капитан, – сказал он с мрачными нотками в голосе. – Нас обязан был засечь чей-то радар. Такая махина просто не может разгуливать по всему Тихому океану незамеченной.

– Мы уже говорили об этом, Тодд, – отозвался Росс. – Система АВАКС, подводные лодки, торговые корабли, даже рыболовецкие баркасы вполне могли нас заприметить.

– Но прошло уже целых три дня…

– Знаю. Но нельзя взять под контроль все корабли на нашей планете.

– Господи! Они сделают то, что задумали.

– Я так не думаю, – сказал Росс, постаравшись, чтобы реплика прозвучала с той самой уверенностью, которой он сам, признаться, не испытывал. – Рано или поздно на них выйдут. И учти: даже если они доберутся до Перла, им еще надо будет прорваться через оборонительные рубежи…

Глаза молодого матроса превратились в две голубые льдинки.

– Если они доберутся до цели, нам придется своими силами помешать им.

– Да, мы попробуем…

– Капитан, вы сами говорили, что авианосец – это пороховая бочка, и надо только поднести спичку…

– Говорил.

– И самое уязвимое место – ангарная палуба.

– Верно. Там бомбы, торпеды, горючее.

– Вот мы и нанесем удар в самое уязвимое место…

– Но при этом и сами погибнем.

– Мне все равно, капитан. Даже если они не убьют нас, это сделают наши же ребята…

Росс еще раз убедился, до чего разумно мыслит его молодой спутник. Оказывается, они оба рассуждали примерно одинаково. Но не успел он ответить, как дверь распахнулась и в каюту вошел Хирата.

– Пошли со мной, – скомандовал он Россу. – А эта свинья останется здесь, – добавил он, злобно глядя на Эдмундсона. Тот бросил на него взгляд, полный ненависти, но не сказал ни слова.

– Спокойно, Тодд, – сказал Росс, вставая. – Они в нас нуждаются. Я скоро вернусь.

– Быстрее! – рявкнул Хирата. – Адмирал Фудзита ждет.

– Да, да, капитан не заставит ждать его превосходительство, – саркастически заметил Эдмундсон.

– Молчать, круглоглазая собака! – взвизгнул Хирата. – А то я велю охране заткнуть тебе глотку.

– Тодд, этим мы ничего не добьемся, – обеспокоенно сказал Росс. – Так что, пожалуйста, сохраняй выдержку и спокойствие.

– Есть, капитан, – сказал Эдмундсон и, стиснув зубы, сел ссутулившись.

Когда Порох Росс выходил из каюты, он услышал за своей спиной нечто очень напоминавшее рычание.

Вскоре Росс вошел в каюту, где обнаружил адмирала Фудзиту в кресле, а также капитана второго ранга Кавамото и секретаря, сидевших на стульях. По одну сторону от адмирала между двух других летчиков стоял подполковник Аосима. Все трое были в полной боевой летной форме: коричневые комбинезоны, подбитые мехом шлемы с наушниками и очками-консервами, поднятыми на лоб. На левом плече у каждого была эмблема восходящего солнца, на правом – знаки различия. На лбах виднелись белые повязки, к ремням были пристегнуты длинные кривые мечи. Росс остался стоять. Хирата не отходил от него.

Возле портрета императора стоял еще один высокий офицер, также в комбинезоне. У него было длинное узкое лицо удивительно невосточного типа, орлиный нос и близко поставленные, злобно смотревшие на Росса глаза. Появление американца явно не вызвало у него восторга.

Адмирал жестом указал на летчиков, стоявших рядом с Аосимой, и сказал:

– Это лейтенант Тадаси Киносита и младший лейтенант Рийки Майеда. Сегодня они будут ведомыми у подполковника Аосимы. – Затем он обернулся к высокому офицеру возле портрета императора и добавил: – А это подполковник Масао Симицу. Сегодня он командир отряда.

Порох Росс крайне неохотно поклонился сперва адмиралу, затем всем остальным. Он с удивлением смотрел на Киноситу, Майеду и Симицу. У всех троих лица были гладкие, без морщин, из-под шлемов выбивались завитки черных, без седины волос. Они выглядели весьма моложаво. Им можно было дать лет по сорок, хотя Росс понимал, что им никак не меньше шестидесяти. И еще одно обстоятельство весьма удивило его: почему он, недостойный пленник, оказался приглашен на этот инструктаж?

Надтреснутый голос адмирала перебил раздумья Росса и дал ответ на его невысказанный вопрос:

– Сегодня у нас второй вылет, капитан. Первый проходил при необычайно благоприятных погодных условиях и был связан с появлением вашей «Спарты». Сейчас вы можете оказать помощь – и нам, и, в первую очередь, вашим соотечественникам. – Стены каюты затряслись от безумного хохота японцев.

Пороху удалось перекричать этот гвалт, задав простой вопрос:

– Каким образом, адмирал?

Фудзита поднял руки. Смех оборвался.

– Вы знаете район Алеутских островов с точки зрения и мореходства, и воздушного сообщения…

– Вы что, повернули назад?

– Капитан, прошу не забывать, что курс «Йонаги» – это моя личная забота.

В голове у Пороха замелькали догадки: может, все-таки их интересует Датч-Харбор, может, они готовят внезапное нападение? Но Датч-Харбор не имеет никакой стратегической ценности. Правда, эти места японцы бомбили в годы второй мировой войны, но исключительно для отвлечения внимания американцев перед наступлением в районе Мидуэя. Кроме того, японцы сейчас явно не собирались наносить массированный удар. Росс слышал, как прогреваются двигатели лишь нескольких машин. Нет, этих психов трудно было раскусить.

– Адмирал, – быстро сказал он. – В этих местах вы вряд ли встретите кого-то или что-то, способное причинить вам ущерб.

– Что вы имеете в виду?

– Судно, с которого был запущен уничтоженный вами вертолет, скорее всего находится где-то далеко на северо-западе, возле Атту, ищет пропавшую машину.

– Мы тоже так считаем.

– Вы можете встретить рыбаков, парочку грузовых судов, может быть, танкер. Разумеется, нельзя забывать и вертолеты нефтяных компаний, но они в основном действуют возле Алеутских островов. Все они – и суда, и самолеты с вертолетами – не имеют никакого отношения к вооруженным силам. Вам они не опасны. – Снова раздался взрыв жуткого истерического хохота. Росс стоял, то сжимая, то разжимая кулаки. Он почувствовал, что покрывается испариной. – Ну а Датч-Харбор вообще ни для кого не представляет интереса. Там даже не бывает кораблей Береговой охраны.

– С вашего разрешения, капитан, вопросы тактики будем решать мы сами, – саркастически заметил адмирал. – Но я готов успокоить вас насчет Датч-Харбора. Планируется учебно-тренировочный и разведывательный вылет. – Затем он повернулся к летчикам и сказал: – По машинам.

Все четверо отвесили поклоны и удалились.

Когда дверь за ними закрылась, адмирал посмотрел на Росса, и в его водянистых близоруких глазах загорелся новый интерес. Он заговорил уже без привычной властности. В его голосе появилось нечто похожее на уважение.

– Капитан, – сказал он. – Вы хоть и американец, но в вас чувствуется благородство, порода. – Кто-то хмыкнул за спиной Росса. – Вы храбрый человек, а храбрость – замечательное свойство в любой нации. В самое ближайшее время вам выпадет большая честь: вы будете присутствовать при особой церемонии.

Все, кто сидел, вскочили на ноги и проревели:

– Банзай!

Пороху показалось, что он находится в палате для буйных психиатрической лечебницы.

– Особая церемония, – пробормотал он себе под нос. – Большая радость! – Он подумал о корабле, полном психов, которые за четыре с лишним десятилетия изоляции от мира лишились остатков рассудка. – Что вы имеете в виду, адмирал? – громко спросил он, пытаясь пробиться сквозь этот неистовый ор.

– Всему свое время, – кратко ответствовал адмирал, давая понять, что эта тема исчерпана. – Пока же вы отправитесь со мной на мостик управления полетами. – И он кивком головы показал на дверь.

Порох стоял у леера, смотрел по сторонам и никак не мог поверить что эта прекрасная погода ему не примерещилась. Несмотря на типичные для Алеутских островов туманы и мглу, море было спокойным, ветер – слабым, и солнце проглядывало сквозь дымку именно там, где Росс и ожидал его увидеть – слева по борту. Сориентировавшись по солнцу, он еще раз убедился в верности своих расчетов: безумный авианосец шел на запад. Сейчас они были примерно в двухстах милях юго-западней Алеутских островов. Вчерашний лед на палубах растаял. На полетной палубе – от центра к корме, в зоне технического обслуживания – находилось десять самолетов. В первых рядах он увидел «Зеро». Всего он насчитал четыре «Зеро», три «Вэла» и три «Кейта».

Он вспомнил военные годы. Да, японцы всегда летали тройками. Три тройки и командир отряда. Адмирал сказал правду. Десять самолетов – это лишь патруль. Возможно, тренировка для ведущих. Для нанесения воздушного удара они бы запустили, как это всегда делали японцы, девять троек, или двадцать семь боевых машин.

Росс облегченно вздохнул. Уже хорошо, что Датч-Харбор вне опасности. Но тут его словно окатили холодным душем: он вспомнил, что скорее всего мерзавцев интересует Перл-Харбор. И они пока просто отрабатывают маневры. Тут он обратил внимание на необычный вид самолета. Ни у одного из них не было знаков принадлежности к авианосцу – кругов на фюзеляжах за кабинами, ближе к хвосту, да и на хвостах не было номеров эскадрилий.

Внезапно адмирал Фудзита поднял вверх скрюченный тоненький палец и начал что-то говорить телефонисту, пытаясь перекрыть рев двигателей. Матрос кивнул головой и послушно забубнил в телефонную трубку. Первый «Зеро», вокруг которого суетились шестеро матросов, вдруг запустил двигатель на полную мощь. Летчик в кабине обернулся к мостику. Росс поймал себя на том, что не может оторвать глаз от подполковника Масао Симицу, который своими очками-консервами и впалыми щеками напоминал богомола, готового убивать.

Симицу повернулся и посмотрел на регулировщика взлета, стоявшего чуть правее и впереди «Зеро». Тот оказался в фокусе всеобщего внимания. Он жестом показал на нос, где труба клапана вентиляции посылала тонкую полоску пара точно по осевой линии полетной палубы. Мгновение спустя были убраны колодки и отвязаны тросы. Когда самолет оказался освобожден от пут, четверо матросов отбежали в сторону и укрылись за орудиями. Остались лишь двое матросов, они держали самолет за оконечности крыльев, проверяя замки.

Затем регулировщик несколько раз выбросил руку вперед. Самолет двинулся вперед, освободившись от двух последних матросов, которые поспешили присоединиться к своим товарищам. Тед увидел, как Симицу дал полный газ.

Изящная белая машина рванулась вперед и футов за двадцать до носа взмыла ввысь. Сердито урча, самолет резко набрал высоту – дитя небес, он возвращался в свою обитель.

Несколько минут спустя четыре «Зеро» уже поднялись в воздух. Они кружили над авианосцем, словно собираясь уберечь его от возможных посягательств со стороны противника. Они кружили очень низко, примерно на высоте сто метров над морем. Тем временем по палубе покатились зеленые пятнистые «Кейты». Двигатели их ревели, под фюзеляжем у каждой машины было прикреплено по торпеде. За ними тронулись груженные бомбами «Вэлы», крашенные в такой же тускло-зеленый защитный цвет. Порох увидел эти бомбардировщики, потом вдруг выпрямился и стал внимательно их разглядывать. Что-то было не так. Наконец он понял, в чем дело: под фюзеляжами у них торчали не обычные авиабомбы, но артиллерийские снаряды большого калибра, снабженные стабилизаторами.

Вскоре под одобрительные возгласы сотен моряков все самолеты оказались в воздухе. Некоторое время они барражировали над кораблем против часовой стрелки. Потом истребители образовали три клина из трех машин каждый и устремились на север, только что не касаясь брюхом пенистых гребней волн. С удалением самолетов стало стихать и ликование. Симицу летел чуть сзади и выше.

Скрепя сердце Росс отметил, что японские летчики действовали очень даже неплохо, во всяком случае они мало чем уступали американским пилотам с авианосца «Энтерпрайз». Росс покосился на собравшихся на мостике. Фудзита, Хирата, Кавамото и двое впередсмотрящих по-прежнему внимательно следили в бинокли за быстро удалявшимися самолетами.

Росс посмотрел на полетную палубу и тихо присвистнул. Чтобы измерить ее площадь, квадратные футы не годились. Тут уместнее были акры – четыре или пять акров. Затем взгляд Росса упал на зенитные установки, окаймлявшие полетную палубу. Японцы явно не хотели, чтобы противник застал их врасплох: наводчики сидели на местах у снарядных ящиков, рядом стояли заряжающие, офицеры стояли со стеками, вглядывались в небо.

Фудзита что-то прокричал телефонисту, и вскоре «Йонага» изменил курс, двинувшись на юго-восток, по ветру. Росс услышал, как адмирал пробурчал: «Все орудия готовы к бою, нас не застать врасплох проклятым янки». Быстро повернувшись, Росс заглянул в темные глубины старческих глаз. Адмирал показал на дверь своей каюты и сказал:

– Прошу, капитан. Нам есть о чем поговорить.

Росс поморщился, вспоминая услышанное ранее.

– Особая церемония? – спросил он.

– Пока что нет, – загадочно улыбаясь, отозвался адмирал, потом резко добавил: – Прошу!

– Еще раз хочу напомнить, что вы дали мне честное слово офицера, – сказал Фудзита, сев за свой стол и откидываясь на спинку кресла.

– Да, адмирал.

Адмирал показал на стул перед своим столом. Росс опустился на него, и Кавамото с Хиратой пододвинули еще два стула и сели по обе стороны от Росса. Секретарь по-прежнему сидел на своем месте с блокнотом и карандашом наготове. Двое охранников стояли, как две статуи Будды, у карты, а двое матросов дежурили у телефонов.

Росс внимательно разглядывал старого адмирала за столом. Казалось, это просто скелет, обтянутый кожей, в синем форменном саване. Росс решил взять инициативу в свои руки.

– Ваша попытка атаковать Перл-Харбор неуместна, вас быстро обнаружат и уничтожат.

Скелет вдруг ожил, глаза засверкали. Он обрушил поток японских фраз на Хирату и Кавамото, что вызвало у Росса улыбку. Адмирал говорил быстро, словно строчил из пулемета, но Россу удалось уловить достаточно из этого монолога, чтобы понять: старик на чем свет костерит своих подчиненных за то, что те якобы не сохранили в секрете от американца боевое задание корабля.

Хирата ежился, морщился, моргал, к большому удовольствию Росса. Усмехнувшись, он поднял вверх руки и сказал:

– Прошу прощения, адмирал, но эти офицеры ничего мне не говорили. Да в этом не было никакой необходимости. Я и сам обо всем догадался.

– Пожалуйста, объяснитесь…

– Сам ваш корабль, зенитки, самолеты – все это образца начала сороковых годов или даже конца тридцатых. Да и ваша форма: длинные синие кителя, нашивки на воротниках, отсутствие погон, головные уборы с императорской хризантемой – такие же, кстати, должны быть на бортах корабля – все это относится к самому началу войны. Я никогда не видел на головных уборах моряков хризантемы. Так или иначе потом их заменили на якоря, а на воротниках появилась кружевная отделка…

– Хризантема с шестнадцатью лепестками означает солнце, символ его императорского величества, – пояснил адмирал. При этих словах все японцы поклонились. Получив тычок от Хираты, наклонил голову и Росс. – Только офицеры «Йонаги» удостоились чести носить эту эмблему на своих фуражках. Потому-то вы никогда не видели хризантем у других моряков. – Адмирал сделал паузу, явно наслаждаясь собственными словами. Затем с каким-то благоговением в голосе осведомился. – Откуда вы столько знаете о Японии?

– Я был военнопленным, – усмехнулся Росс. – Меня допрашивали офицеры его императорского величества в неподражаемо японской манере. – В его голосе послышалась ничем не прикрытая горечь.

– А, значит, вы уже второй раз проиграли нам! – обрадованно воскликнул Хирата.

– Да, первый раз это был беззащитный транспортный самолет, теперь вот безоружная «Спарта». – Росс бросил на Хирату взгляд, полный ненависти и отвращения. – Зато ваш военно-морской флот успел доставить мне удовлетворение.

– Это в каком смысле? – подозрительно осведомился Хирата.

Пороха захлестнули ярость и негодование. Он вспомнил свой уничтоженный экипаж, сбитый вертолет Береговой охраны. Глядя в змеиные черные глазки Хираты, он цедил слова сквозь зубы, еле сдерживая себя:

– Я лично сбил один из ваших драгоценных «Зеро». – Японцы окаменели, а он продолжал: – Я был зенитчиком на «Энтерпрайзе» в сорок втором году. Тогда мы находились на востоке от Соломоновых островов. «Зеро» атаковал нас на бреющем полете со скоростью триста узлов. Я улучшил карму пилота, всадив в машину сотню крупнокалиберных зарядов. – Росс по очереди разглядывал японцев, пытаясь обнаружить признаки ярости, но те сохраняли невозмутимость. Тогда он заговорил дальше. – Это было нетрудно. Болван шел прямо на меня. Идеальная мишень. Тут уж я никак не мог промазать. Я отлично видел, как кувыркался летчик, когда летел вниз. Он был весь в огне. Я видел его головную повязку – хатимаки, кажется, да? И наверное, на нем был еще пояс из тысячи стежков для защиты от врагов. Черта с два он его защитил! – Росс расхохотался. – Ничего, теперь-то он уж точно в храме Ясукуни. Там, где обитают души героев. Можете сказать мне спасибо за то, что я отворил ему дверь в рай. – Росс окинул взглядом свою аудиторию с нарочито безразличным видом, потом снова сосредоточился на Хирате. – Всегда готов оказать вам подобную услугу. Буду просто счастлив быть полезным доблестным самураям.

Хирата и Кавамото вскочили на ноги, схватившись за рукоятки мечей. Встал и Росс со словами:

– Ну, кто первый?

Адмирал Фудзита махнул рукой. Охранники сделали шаг вперед.

– Всем сесть! – приказал адмирал. Все трое неохотно опустились на стулья, а Фудзита продолжал, обращаясь к Кавамото и Хирате. – Вы оба забыли одну из основных заповедей бусидо – держать себя под контролем, не выказывать никаких эмоций. Вы же позволили этому американцу выставить вас на посмешище.

Оба офицера отвесили глубокие поклоны, бормоча извинения.

– Хватит, – оборвал их адмирал и обернулся к Россу. – Вы умны и отважны, капитан, и я готов выслушать вашу историю, но прошу вас не провоцировать больше этих ронинов[21]21
  Самурай без сюзерена, бродячий самурай.


[Закрыть].

Хирата и Кавамото дернулись, словно получили по пощечине, так задело их это страшное слово.

– Хорошо, адмирал, – сказал Росс. Охватившая его ярость постепенно остывала, уступая место слабой надежде, что, быть может, ему удастся убедить адмирала в том, что Япония давным-давно капитулировала, или, по крайней мере, заронить в него семена сомнения. Твердо вознамерившись более не давать воли чувствам, он заговорил опять: – Я многое понял по бомбам, которыми оснащены ваши B5N2. – Японцы насторожились. – Это ведь четырнадцатидюймовые бронебойные снаряды, снабженные стабилизаторами. Изобретение подполковника Минору Генды для бомбежек с горизонтального полета стоящих на якоре линкоров. Да и ваши торпеды тоже кое-что разболтали! Готов побиться об заклад, что если бы я мог внимательно осмотреть их, то обнаружил бы деревянные стабилизаторы для бомбежек в гаванях, где мелко, не больше сорока двух футов. Это тоже изобретение Генды. Кроме того, вы упоминали радиомолчание. Готов предположить, что для наиболее надежного его обеспечения, вы извлекли ваши кварцевые пластины и заперли их в какой-нибудь сейф.

Фудзита поочередно впился глазами в каждого из своих подчиненных, затем спросил Росса:

– Откуда вы обо всем этом знаете?

– У раций всех кораблей, принимавших участие в нападении на Перл-Харбор, были удалены такие пластины.

Воцарилась мертвая тишина. Затем японцы разом загомонили, перебивая друг друга. Росс поднял вверх руки, и то же самое сделал адмирал. В установившейся тишине все взоры устремились на американца. Он же сказал:

– Ну, теперь-то вы наконец верите, что война окончилась? Иначе откуда я мог бы все это знать? Откуда мне знать о Генде, об оружии, об удаленных кварцевых пластинах, о вашем секретном приказе идти на Перл-Харбор? Я все это знаю, потому что это уже достояние истории и, следовательно, доступно каждому. Война окончена. Раз и навсегда.

– Ваша разведка могла снабдить вас сведениями о подполковнике Генде, – подал голос Кавамото.

– Разведка! Вот умора! Я лично встречался с ним в сорок шестом году. Я хорошо знал его. В пятьдесят шестом он стал генералом, а в пятьдесят девятом главнокомандующим силами воздушной самообороны.

– Капитан, – медленно произнес Фудзита. – Вы, кажется, были военнопленным?

– Совершенно верно. Причем я дважды военнопленный. Однажды меня сбили, когда я летел в беззащитном транспортном самолете, а второй раз меня захватили после того, как был потоплен мой невооруженный грузовой пароход.

– В качестве военнопленного вы могли ознакомиться с информацией, недоступной американским военным, – невозмутимо продолжал адмирал, и его подчиненные с готовностью закивали головами.

– Доступ к информации относительно того, каким оружием пользовались японцы при Перл-Харборе?

– Почему бы нет, капитан? Мы не оккупировали Гавайи. Авианосцы «Сорю», «Хирю», «Сокаку», «Цуйкаку», «Кага» и «Акаки» выполнили боевое задание и, нанеся удар, отошли назад. Мы потеряли ряд самолетов…

– Двадцать девять, – устало произнес Росс.

– Нетрудно предположить, что остались неразорвавшиеся снаряды, – как ни в чем не бывало продолжал адмирал. – Нет, капитан, ваша информированность насчет наших бомб и торпед легко объяснима. Ничего удивительного тут нет.

Порох Росс почувствовал, как задыхается. Холодная могучая рука стиснула ему легкие. Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он воскликнул с воодушевлением:

– А как насчет капитуляции императора Хирохито? Ведь он выступил с обращением по радио…

– Мы записали эту речь, – сказал Фудзита, а его подчиненные только рассмеялись.

Кавамото вскочил на ноги и нараспев заговорил:

– Враг стал применять новое и страшное оружие. Если мы продолжим сопротивление, это приведет не только к полному уничтожению японской нации, но и может стать причиной конца всей человеческой цивилизации…

Слова капитана второго ранга заглушили раскаты хохота. Сам он, утратив дар речи, упал на стул, сотрясаясь от смеха.

– Погодите! Погодите! – удивленно воскликнул Росс. – Вы что же, не верите своему собственному императору? Вы только верите тому, во что хотите поверить?

– Нет, мы верим в истину, – возразил адмирал.

– В чем же она заключается?

– В том, во что мы верим.

Россу показалось, что он кружится на вышедшей из-под контроля человека карусели.

– По-вашему, выходит, император Хирохито солгал? – язвительно спросил он, обводя присутствующих взглядом.

В молчании пять пар темных глаз впились в Росса.

– Император – это священная особа, – холодно заметил адмирал. – Он потомок Аматэрасу, богини солнца, сто двадцать четвертый представитель династии, правившей столетиями… Вам приходилось слышать о кокутаи? – осведомился Фудзита у Росса.

– Понятие, смысл которого состоит в том, что император – воплощение нации, – немедленно отозвался Росс. Японцы быстро переглянулись.

– Отлично, – без особого энтузиазма признал адмирал. – Вы и впрямь много знаете о Японии, капитан. Но в таком случае скажите сами: возможно ли, чтобы человек, который является не только главой страны, но и воплощением нации и духа самураев, мог капитулировать, оказался способен позволить, чтобы такое обращение передавали по радио? – Адмирал подался вперед и твердо сказал: – Нет, капитан. Это обращение по радио – фальшивка.

Снова воцарилось молчание. Росс, воздев вверх руки, спросил:

– Ну, а атомная бомба?

– Ложь, – внезапно вмешался Хирата. – Ложь, призванная вселить панику в японские войска, заставить их капитулировать. – Японцы одобрительно загудели, а Хирата обратился к Россу. – Кстати, капитан, ведь император Хирохито по-прежнему на своем троне, не так ли?

– Да, но…

– Что за отговорки, капитан? Если бы Япония и впрямь потерпела поражение, то Сын Солнца был, наверное, казнен?

– Мы не дикари-самураи, о доблестный воин, – резко сказал Росс, надеясь, что его слова надолго запомнятся слушателям.

– Сволочь! – взвизгнул Хирата, вскакивая на ноги. – Он ударил Росса рукой и попытался выхватить из ножен меч. Порох тоже вскочил на ноги, но прежде, чем он успел дать сдачи, охранники схватили его за руки. Его грубо пихнули назад на стул и продолжали держать в этом положении.

– Хватит! – воскликнул адмирал. – Хирата и Кавамото, займитесь исполнением ваших непосредственных обязанностей. – А затем, обернувшись к секретарю, сказал: – И вы, Хиронака, тоже выйдите.

Офицеры отвесили поклоны и удалились. Затем адмирал поглядел на дежурных связистов и сказал:

– И вы уходите, Тойофуку и Сато. Я обойдусь этим, – он похлопал по телефону на своем столе. Матросы тотчас же вскочили со стульев и, отдав честь и поклонившись, присоединились к офицерам. Фудзита обернулся к Россу, которого по-прежнему держали за руки охранники. – Вы заставляете меня постоянно напоминать вам о честном слове, капитан, – с упреком сказал он Россу.

– Он спровоцировал меня, адмирал…

– Я готов снова простить вас, если вы будете все же помнить о слове чести.

– С одной лишь оговоркой, если позволите. – Адмирал кивнул, и Росс на мгновение замешкался, подыскивая формулировку, которая прозвучала бы убедительно для самурая. Затем сказал: – Я не стерплю ничего от капитана второго ранга Хираты, что унижало или оскорбляло бы мое звание.

Пергамент лица адмирала покрылся новыми линиями. Фудзита заулыбался.

– Я не возражаю. Но позвольте напомнить вам, что капитан второго ранга Хирата вооружен и может вернуть потерянное лицо, только убив вас, капитан.

– С вашего позволения, адмирал, это уже моя проблема, – отозвался Росс.

– Договорились, капитан. – Затем Фудзита обернулся к охранникам. – Вы свободны. Можете идти.

Мгновение спустя адмирал и Росс остались в каюте наедине друг с другом.

– Капитан, – начал Фудзита. – Ваши знания японской жизни удивительны, просто невероятны для американца.

Росс усмехнулся этому двусмысленному комплименту. Тут и впрямь трудно было понять, похвала это или оскорбление.

– Мы говорили об истории, адмирал, – напомнил он. – В исторических фактах нет ничего таинственного, открывающегося лишь избранным.

– У вас свое понимание истории, у нас свое, – дипломатично произнес старик. – Но я не сомневаюсь, что вы сумели прийти к определенным выводам насчет того, где находился авианосец «Йонага» последние сорок два года.

Итак, адмиралу не терпелось поговорить на эту животрепещущую тему. Собственно, всем японцам на этом судне хотелось общения. Видя, как поглощенно ловят они каждое его слово, Росс понимал: им смертельно надоело общество друг друга. Теперь же, пользуясь своим старшинством, адмирал предъявил свои права на нового человека, даже если тот был проклятым янки. Росс почувствовал прилив воодушевления. Он ответил так:

– Адмирал, не надо быть ясновидцем или колдуном, чтобы понять: все это время вы находились – уж не знаю, по своей воле или в результате стечения обстоятельств, – где-то в районе Арктики. Это единственное место, где вы могли спрятаться.

– Мы не прятались, капитан, – сказал адмирал, и Росс уловил в его интонациях новые, человеческие нотки.

Росс сам был командиром и потому прекрасно понимал, почему адмирал так изменился. В присутствии подчиненных командиры вынуждены сохранять фасад сдержанной властности и умения действовать, не поддаваясь никаким эмоциям. Он и сам так держался в присутствии Тодда Эдмундсона. Но сейчас адмирал чувствовал себя свободным от этой роли. Ему хотелось выговориться, поделиться мыслями, которые не давали ему покоя и которые адмирал не мог доверить своим приближенным. Это выглядело бы проявлением слабости, не положенной командиру. Росс понимал это лучше чем кто бы то ни был.

Старик между тем продолжал:

– Тут вы как раз изменили своей прежней точности и безошибочности, капитан. – Росс удивленно вскинул брови, а адмирал продолжал: – Знаете Чукотский полуостров? К югу от Северного полярного круга?

– Сорок два года, – повторил Росс, словно, произнося вслух эти слова, он мог придать им больше правдоподобия. Как ни странно, но его злость на человека, который приказал уничтожить его корабль, а затем и вертолет Береговой охраны, стала уступать любопытству. Росс наконец смог отставить все эмоции. Он чувствовал, что адмирал хочет пооткровенничать. Ну что ж, как говорится, в добрый час!