Текст книги "Искусство продуктивного холивара. Как склонять оппонента на свою сторону даже в самом безнадежном споре"

Как Дональд Трамп, магнат в сфере недвижимости и звезда реалити-шоу без опыта работы в политике, был избран на пост президента США в ноябре 2016 года? Кажется, что все «знают», как именно, и кто за этим стоит. Сразу же после выборов многие люди стали обвинять в случившемся всех подряд, независимо от того, по какую сторону политического разлома находились «виновные». Обвиняли Хиллари Клинтон и ее предвыборную кампанию, а также демократов, директора ФБР Джеймса Коми, русских, Владимира Путина, Берни Сандерса, республиканцев, прогрессивных «левых», «правых», следящих за Фоксом, главные медиастраны, поставщиков фальшивых новостей, WikiLeaks и его основателя Джулиана Ассанжа. Список можно продолжать до бесконечности.

Как отреагировали те, кого обвиняли? Ответили ли они без толики сарказма «Да, я виновен»? Нет. Они отрицали свою вину, часто перекладывая ее на кого-то другого, спрашивая: «А что вы думаете на счет [X] или [Y]?!». Многие начинали только сильнее придерживаться поведения, в котором их обвиняли[95]95
  Сталкиваясь с информацией, которую трудно совместить с уже существующими убеждениями, особенно моральными убеждениями, люди часто чувствуют себя неуютно. Этот дискомфорт – психическое напряжение, вызванное одновременным удержанием в мыслях противоречивых убеждений. Он называется когнитивным диссонансом. Наш мозг идет на очень многие уловки, чтобы разрешить его. Исследование социального психолога Леона Фестингера, например, показывает, что мы часто стремимся уменьшить наш когнитивный диссонанс, пытаясь рационализировать уже существующие убеждения, и в социальных сетях мы делаем это на глазах у всех (Festinger, 1957).
  Попытка убедить себя, что мы уже правы, и привлечение единомышленников, которые согласны с нами, помогают нам справиться с когнитивным диссонансом. Говоря то, во что мы уже верим, и, читая ответы союзников, мы тем самым укрепляем свои убеждения. В то же время аргументация против того, что вызывает когнитивный диссонанс, заставляет нас чувствовать себя лучше, утверждая причины, по которым мы считаем происходящее неправильным (Festinger, 1957). Например, креационисты потратили много времени и изобретательности на выявление предполагаемых лазеек, недостатков или неудач в теории эволюции.
  Привлечение единомышленников, которые согласны с нами, еще больше укрепляет наши убеждения. Мы так поступаем, чтобы чувствовать поддержку. Иногда такое поведение принимает форму «сигнала добродетели», который публично демонстрирует наши моральные ценности и обязательства перед группой. Он может быть использован для привлечения людей, которые уже пришли к согласию, и заручиться их поддержкой, чтобы повысить наш статус в сообществе, сформированном вокруг этой веры (Campbell & Manning, 2018, pp. 48–58; Peters, 2015).
  Смысл рационализации (как средства ослабления когнитивного диссонанса) состоит в том, чтобы избежать изменения своего мнения (Jarcho, Berkman, & Lieberman, 2010, p. 1). Кроме того, публичная рационализация может втянуть других людей в аналогичное состояние когнитивного диссонанса и привести к тому, что они также решат излить свою душу где-нибудь на публичном пространстве. Это определяет два наиболее токсичных паттерна общения в социальных сетях: вирусное возмущение и циклы рационализации (Kolbert, 2017).
  Цикл рационализации начинается, когда вы видите что-то политически возмутительное и рационализируете это в социальных сетях. Он развивается, когда кто-то, кто не согласен с вашей позицией, просматривает ваш пост и чувствует когнитивный диссонанс по поводу того, что вы написали. Следовательно, он рационализирует свой собственный диссонанс. Цикл рационализации возникает, когда рационализация человека в ответ на ваши рационализации запускает больше ваших рационализаций, и так далее. Циклы рационализации подрывают вежливость и могут перерасти в споры, после которых о былой дружбе останется только мечтать.


[Закрыть]. Например, значительная часть прогрессивных «левых» все еще придерживается убеждения, что именно повсеместный сексизм и расизм оказались решающими на выборах. Некоторые обвиняли в поражении Клинтона целые расовые группы и представителей определенного пола (мужчин в целом и белых женщин в частности)[96]96
  Для примера посмотрите работу Андерсона 2016 Was the Year White Liberals Realized How Unjust, Racist, and Sexist America Is (Anderson, 2016). Конечно, в этом вопросе имеются нюансы, и прогрессивные «левые» в каком-то роде правы. С помощью сбора информации среди элиты исследовательский центр Пью сообщил, что многие демографические разрывы на выборах 2016 года были самыми драматичными с 1980 года. Однако предположение о том, что в этих паттернах виноваты целые группы идентичности или что мотивы явно основаны на проблемах идентичности, является ложным. Вместо того чтобы следовать беспристрастному взгляду на факты, он отражает процесс присвоения вины. Это также иллюстрирует более широкую проблему мышления в терминах демографических групп идентичности (а не мышления в терминах индивидов). См. Tyson & Maniam, 2016.


[Закрыть]. Вместо того чтобы поразмыслить, каким образом их политическая идентичность могла поспособствовать успеху Трампа[97]97
  Tavernise, 2017.


[Закрыть], люди лишь увереннее утверждали, что наше общество является чрезвычайно сексистским и расистским, и обвиняли привилегированные группы в соучастии[98]98
  Кэти Роджерс, пишущая для журнала New York Times, сумела обобщить эту проблему на следующий день после выборов (Rogers, 2016). Она процитировала эссе Л. В. Андерсона, заместителя редактора «левого» интернет-журнала Slate, опубликованное в тот же день и озаглавленное «Белые женщины продали сестринство и мир, проголосовав за Трампа» (Anderson, 2016b). Андерсон и Slate, по-видимому, поддерживали эту линию обвинения вплоть до момента написания этой статьи.
  Два источника, на которые мы ссылаемся здесь, представляют собой крошечный образец ошеломляющего объема литературы, опубликованной после выборов 2016 года и обсуждающей одни и те же темы. Читатели, желающие увидеть, насколько распространено это отношение, могут поискать в Google статьи по следующим ключевым словам: «Белые женщины выбирают Трампа».


[Закрыть]. Журнал Time, например, опубликовал статью с мнениями сразу после выборов, в которой утверждалось, что результаты были «местью белого человека»[99]99
  Filipovic, 2016.


[Закрыть]. Необходимо прямо заявить: чрезмерное следование политике идентичности[100]100
  Политика идентичности – термин, обозначающий практику утверждения ущемленными в социальном статусе меньшинствами и группами, объединяющимися как носители особой идентичности (расовой, этнической и гендерной, а также конфессиональной и др.), права на общественное признание и легитимность. – Прим. ред.


[Закрыть], вероятно, способствовало избранию Трампа. Что еще более важно, все эти обвинения не позволили продуктивно и цивилизованно обсудить сложившуюся в Америке ситуацию.

Обвинение сводит на нет доброжелательность, сразу же заставляет обвиняемых обороняться, мешает решению проблем и разрушает взаимопонимание[101]101
  Stone, Patton, & Heen, 2010, pp. 60, 65.


[Закрыть]. Люди не хотят, чтобы их обвиняли, когда случаются плохие вещи, особенно если это не только их вина. Вместо того чтобы открыто обсуждать проблему, обвиняемые обычно пытаются перенаправить разговор, часто отрицая обвинение, умаляя его важность или обвиняя других в ответ. Например, нам кажется, что новостные и политические передачи на кабельном телевидении сегодня изобилуют ироничными высказываниями, описывающими логические ошибки оппонента с целью пропаганды своего мнения. То есть ученые мужи и телеведущие отклоняют обвинения в свою сторону, настойчиво выворачивая диалог наизнанку. В дискуссиях о радикальном исламе, например, часто встречаются высказывания вроде: «А как же крестовые походы?!»

Ученые из Гарварда, исследующие переговоры, отметили, что существует эффективная альтернатива обвинению оппонента в разговоре. Вместо того чтобы обвинять, предложите людям совместно искать возможности исправить ситуацию[102]102
  Stone, Patton, & Heen, 2010, pp. 58–82.


[Закрыть]. То есть работайте над проблемой вместе с людьми, чтобы получить более полную картину того, что произошло, чтобы дальше вы могли двигаться вперед к решениям, которые затрагивают все аспекты инцидента. Вклад в общее решение делают все, проблема решается более чем одним человеком. В то же время перекладывание вины с одного участника разговора на другого отделяет обвиняемого от других людей[103]103
  Обсуждение чужого вклада в дело – это не то же самое, что обвинение жертвы (Stone, Patton, & Heen, 2010, pp. 69–70). С помощью системы вкладов вы можете призвать вовлеченные стороны действовать определенным образом в сложившихся обстоятельствах. В то же время, возлагая на кого-то вину, вы осуждаете этого человека. Иногда случается так, что человек не сделал ничего, за его можно было бы обвинить, но при этом он все равно поспособствовал рождению проблемы (Stone, Patton, & Heen, 2010, pp. 50–53, 120–121).
  Например, признание того, что существуют проблемы насилия, характерные только для негритянских общин в центре города, не означает, что эти общины виновны в обстоятельствах, которые систематически приводят к насилию. Многие проблемы являются результатом существования порочного круга (проблема А порождает проблему В, а проблема В усиливает проблему А, увеличивая и укрепляя ее). Признание того, что тот или иной человек или определенные обстоятельства повлияли на возникновение проблемы, то есть признание чужого вклада в ее существование, позволяет избежать подобных ловушек. Многие проблемы имеют множество причин, которые могут усиливать друг друга (факторы A, B и C вместе вызывают проблему D, но если не все A, B и C присутствуют, D не возникнет; например, пожар требует и топлива, и кислорода, и тепла).
  Неправильно использование метода определения вклада в существующую проблему, в том числе обвинение кого-либо, затрудняет поиск выхода из сложившихся обстоятельств. Стремитесь к успешным результатам, отказавшись от обвинений отдельных людей или сообществ и вместо этого сосредоточившись на совокупности факторов.


[Закрыть].

Вина – это нечто, возложенное на кого-то. Например, мы заставляем других чувствовать вину, говоря фразы вроде: «Ты сделал это!» Такие слова обычно произносятся в прошедшем времени и содержат в себе осуждение. Совместный же поиск выхода из сложившейся ситуации позволяет увидеть картину целиком, при этом никого не обвиняя. Такое поведение дальновидно. Когда мы понимаем совокупность факторов, которые позволили произошедшему случиться, то можем найти идеальный подход для решения схожих проблем в будущем[104]104
  Stone, Patton, & Heen, 2010, pp. 60–64, 67.


[Закрыть].

Теперь давайте вернемся к выборам президента Трампа и посмотрим на ситуацию с точки зрения нового подхода к решению проблемы. Мы можем задаться вопросом: «Какие аспекты поведения прогрессивных «левых» могли способствовать успеху Трампа у некоторых избирателей?» Люди с «правыми» политическими взглядами дадут вам точку зрения постороннего. Люди из прогрессивных «левых» могут подойти к этому вопросу, как к саморефлексии (и тем самым ослабить политическую напряженность). Обратите внимание, что такая формулировка вопроса не обвиняет прогрессивных «левых» в избрании Трампа, но в то же время и не снимает с них ответственности. Люди склонны вкладываться в решение общей проблемы в системах, где у участников четко определены роли. Переход от обвинения собеседника к поискам общего решения позволяет избежать споров о том, кто «виноват». Задавая параллельные вопросы о других способствующих факторах, можно увидеть более полную картину, никого при этом не обвиняя.

Например, вы можете схематично представить, какой вклад внесли те или иные люди или компании в победу Трампа. И этот шаг сразу приведет к возникновению интересных и плодотворных обсуждений, в которых могут принять участие люди различных политических взглядов. Какую роль сыграли «правые» СМИ, такие как Fox News и talk radio? Какую роль, если она вообще была, сыграли русские на выборах? Что республиканцы и демократы сделали правильно, а что – неправильно? Какую роль играли либертарианцы и зеленые и в чем она заключалась? А как насчет Берни Сандерса? Эти открытые вопросы дают возможность составить карту инвестиций в победу Трампа, которая породила нашу политическую реальность. Они приглашают к разговору, в то время как обвинение побуждает к обороне, грубости и неучтивости. Помните о силе моделирования: отображение собственного вклада в проблему может естественным образом привести других к тому же. Этот метод пряника гораздо лучше, чем метод кнута, который мы обычно применяем в форме жарких споров и перекладывания вины.

Моральная пропасть между собеседниками расширяется и партийной системой, особенно если человек воспринимает свою принадлежность к одной из сторон слишком серьезно, даже если он не является вашим противником[105]105
  Идея о том, что партийная принадлежность оказывает ядовитое воздействие на наше политическое тело, была сформулирована Джоном Стюартом Миллем в книге «О свободе». Милль (1859) писал (в единственном абзаце, содержащем слово «партизан» в книге): «Не жестокий конфликт между частями истины, а тихое подавление половины ее есть грозное зло: всегда есть надежда, когда люди вынуждены слушать обе стороны; когда они обращают внимание только на одну, ошибки застывают в предрассудках, и сама истина перестает иметь эффект истины, будучи преувеличенной в ложь» (p. 97).


[Закрыть]. Когда консерваторы обвиняют либералов в проблемах, или наоборот, каждый из них становится козлом отпущения для другой группы, тем самым еще больше оправдывая свои собственные ценности (и свое недоверие к оппонентам) друг перед другом[106]106
  Социальные психологи, такие как Анри Тайфель и Джон Тернер, описали этот феномен внутригруппового возвышения посредством внегруппового очернения в так называемой теории социальной идентичности (Tajfel, 2010). Общая идея теории социальной идентичности состоит в том, что моральное положение человека связано с моральным положением групп, с которыми он идентифицирует себя. Например, если консерватор идентифицирует себя как консерватор, каждая причина, по которой он должен рассматривать консерваторов как хороших людей, дает ему основание полагать, что он тоже должен быть хорошим, ассоциируясь с «хорошей» группой. Такое поведение широко наблюдается в политике и религии, и даже среди фанатов, болеющих за разных спортсменов и команды. В худшем случае это приводит к эффекту, известному как местнический альтруизм, при котором внутренняя группа получает больше милосердия, доброты и особого отношения, чем она заслуживает, в то время как внешним группам не доверяют или даже относятся к ним с незаслуженной враждебностью.


[Закрыть]. Это усиливает приверженность к той или иной партии и, таким образом, наносит ущерб цивилизованности диалога. Избегайте этого, переключая разговор на обсуждение вкладов каждого. В любой ситуации анализ чужих действий, которые привели к сложившейся ситуации, скорее всего, окажется необычайно сложным.

Как переключить разговор с поисков виноватого на обсуждение вклада каждого в существующую проблему

1. Используйте в своей речи слово «вклад».

Скажите: «Какие факторы внесли вклад в проблему [Х]?» и «Каково вообще мнение по поводу того, что могло бы поспособствовать [Х]?» (обратите внимание, что это калиброванные вопросы).

2. Избегайте фраз типа «Х привело к У», например, «СМИ правого крыла привели к тому, что республиканцы голосовали за Трампа».

Выражения, подобные «Х привело к У», во-первых, трудно доказать, а во-вторых, они тонко указывают на виноватого. В таких сложных системах, как политика или социальное развитие, очень многие факторы могли поспособствовать и подтолкнуть к результату, но не стать его прямой причиной.

3. Не говорите «обе стороны делают это», когда кто-то указывает на плохое поведение кого-то с вашей стороны.

Выражение «обе стороны делают это» лишь возвращает разговор с анализа ситуации к перекладыванию вины. Оно является оборонительным. Если вы являетесь консерватором, а либерал говорит: «Консерваторы зачастую игнорируют факты, чтобы протолкнуть свою повестку дня», не отвечайте: «Ну, да, вообще-то обе стороны делают это». Вместо этого, подтвердите слова собеседника, но не отрицайте их. Скажите: «Да, вполне возможно, это правда. Консерваторы иногда грешат этим». На этом моменте закончите данную тему.

4. Если вы дойдете до того, что просто не сможете избежать обвинений в разговоре, будь то обвинение человека, с которым вы говорите, или политической группы, с которой он идентифицирует себя, спросите своего партнера: «Поскольку я чувствую сильное искушение обвинить демократов в этой проблеме, не могли бы вы помочь объяснить логику, которую демократическая сторона использует для оправдания своих действий?»[107]107
  Stone, Patton, & Heen, 2010, pp. 200, 245.


[Закрыть].

Если у вас осталось достаточно мужества, чтобы пойти дальше, попросите собеседника поделиться тем, как он видит вклад вашей стороны в данную проблему. Если вы сможете увидеть и принять вклад вашей стороны таким, какой он действительно есть, это поможет избавиться от желания обвинять кого-то другого[108]108
  Stone, Patton, & Heen, 2010, p. 76.
  Поскольку люди часто ошибочно принимают за вину фактор, способствующий возникновению проблемы, будьте осторожны при определении этого самого фактора. Старайтесь не говорить такие вещи: «Как вы думаете, может быть, слишком много выпивки поспособствовало тому, что вас ограбили в этом баре?» Жертва ограбления может подумать, что вы напрямую обвиняете ее в случившемся. Говоря, что X способствует Y, вы не говорите ничего, кроме того, что Х-фактор делает ситуацию Y более вероятной. Употребление «слишком много» алкоголя, возможно, имело отношение к проблеме и поспособствовало тому, что человека ограбили. Однако это не означает, что жертва несет моральную ответственность за то, что ее ограбили. В деликатных ситуациях безопаснее спросить, какие еще факторы могли поспособствовать возникновению неприятной ситуации.


[Закрыть].

Эпистемология, существительное

Дисциплина, изучающая знание как таковое, его строение, структуру, функционирование и развитие. Эпистемология изучает то, чем обоснованные убеждения отличаются от простого мнения.

Следующий разговор состоялся в исправительном учреждении Колумбия-ривер (CRCI) в Портленде, штат Орегон[109]109
  Boghossian, 2006.


[Закрыть]. CRCI – это учреждение, в котором заключенные отбывают последнюю часть своего наказания, прежде чем вернуться в общество.

Питер вел там десятинедельный курс, призванный помочь заключенным развить критическое мышление и навыки, необходимые, чтобы те смогли воздержаться от преступного поведения в будущем. Разговор был основан на вопросе Сократа из диалога «Республика»: «Что такое справедливость?».

– Что такое справедливость? – спросил Питер.

– Отстаивать то, во что ты веришь, – ответил заключенный № 6.

– А что, если вы верите во что-то странное? Например, как один из тех сумасшедших, которые хотят убивать американцев. Или если вы педофил?

Повисает молчание.

– Я считаю, если человек может твердо стоять на ногах и не волноваться о том, что другие думают о нем, а также если он готов сражаться и умирать за свои убеждения, то именно это делает его мужчиной. Не важно, правильно это или нет, – заметил заключенный № 6.

– Другими словами, быть мужчиной – значит быть непреклонным в своей вере, несмотря ни на что? – уточняет Питер. – Что если вы находитесь в армии, где-нибудь в Руанде, и вам приказали убить всех этих людей. А у вас имеется это перекошенное понятие верности. Вы отстаиваете свои взгляды по отношению к стране, племени или еще к чему-то. И вы начинаете убивать гражданских? Хуту или Тутси, или кто там еще. Разве это справедливо? Это делает вас мужчиной?

– Да, хорошее замечание. Похожее произошло в Наме [Вьетнам], – ответил заключенный № 5.

– Что ты пытаешься сказать? Что справедливость – это не отстаивание того, во что веришь? – спросил заключенный № 4.

– Я ничего не говорю. Я только спрашиваю, – ответил Питер. – Что такое справедливость? [Заключенный № 6] сказал, что это отстаивание того, во что веришь. Но действительно ли это так? Не нужно ли вначале начать верить во что-то правильное, и только потом отстаивать это? Нет?

– Да, может быть. Очень может быть, – согласился заключенный № 6.

В этом диалоге, который произошел почти в самом конце исследований Питера, заключенные помогали друг другу поставить под сомнение свои убеждения. То есть они спрашивали друг друга, каким образом они могут быть уверены, что их взгляды недалеки от истины, и каким образом они получают эти знания.

Право на знания

В нашей книге мы употребляем один эзотерический термин – эпистемология. Эпистемология изучает знания. Ее основная цель – попытаться понять, как мы приходим к своим убеждениям. Самая распространенная ошибка в разговорах – это фокусирование на том, что люди, по их утверждениям, знают, а не на том, как именно они приобрели это знание (то есть на их мыслительных процессах).

Давайте углубимся в пример прикладной эпистемологии. Фред утверждает, что аборт – это убийство. «Аборт – это убийство» является его заключением. У вас может возникнуть искушение поспорить или согласиться с Фредом относительно его убеждения. Но не стоит. Вместо этого спросите себя, как он пришел к этому выводу. Его дорога к этому заключению специфична и уникальна, она может показать вам, как работает его мышление. Лучший способ выяснить, как он пришел к выводу, что аборт – это убийство, – просто задавать ему калиброванные вопросы, сосредоточившись на том, каким образом он пришел к тем знаниям, которые имеет: «Эй, Фред, откуда ты знаешь, что аборт – это убийство?»[110]110
  Phelps-Roper, 2017.


[Закрыть]. Далее послушайте, что он ответит. Легче и быть не могло.

Фред мог бы предложить любой из множества ответов, но мы можем предположить, что истоки его убеждений уложатся в несколько категорий:

• Он опирается на личный опыт и чувства (он чувствует, что это правда своим сердцем).

• Так считают в его культуре (это правда, потому что «все» в нее верят).

• Существуют постулаты, исходя из которых, он считает, что аборт – это плохо (то есть убеждение, хорошее или плохое, истинно, потому что так определено; например, есть слишком много брокколи плохо по определению, потому что слишком много чего-либо – всегда плохо).

• Об этом говорит религия (убеждение правдиво, потому что оно преподносится в таком виде в месте поклонения или в священной книге).

• К этой позиции можно подобрать аргументы.

• У него есть достаточно доказательств, чтобы оправдать веру в свои убеждения.

Вот как понять, каким образом ваш собеседник приходит к знанию. Во-первых, выясните, к какой категории относятся истоки его убеждений. Во-вторых, углубитесь в изучение специфики этой категории. Для целей данного раздела это все, что вам нужно будет сделать. В следующих главах мы обсудим, как действовать, когда у вас будет четкое понимание того, на что опирается собеседник, когда делает те или иные утверждения.

Например, может быть, Фред считает аборт убийством, потому что думает, что так написано в Евангелии от Матфея 1:23: «Вот, дева забеременеет и родит Сына, и назовут Его Еммануил», что значит: «С нами Бог»[111]111
  Новый русский перевод: Евангелие от Матфея 1:23 – Мф 1:23: https://bible.by/verse/40/1/23/


[Закрыть]. Тогда сразу станет понятно, что корни его убеждений уходят в религию. Или в ответ на ваш вопрос: «Эй, Фред, откуда ты знаешь, что аборт – это убийство?» Фред может ответить: «Моя мать чуть не сделала аборт. Если бы она решилась, меня бы здесь не было». Тогда его рассуждения основаны на личном опыте. Или он мог бы сказать: «Когда вы останавливаете сердцебиение, это называется «убийство». То есть Фред опирается на определенные постулаты.

Однако вполне вероятно, что причина, по которой Фред придерживается этого убеждения, относится сразу к нескольким из вышеперечисленных категорий. Вам нужно будет задавать больше вопросов и копать глубже. Обычно, но не всегда, убеждения поддерживаются в основном одной категорией и подкрепляются, по крайней мере, одной другой. Религиозные причины, например, почти всегда первичны, если они присутствуют. То есть, если кто-то приходит к выводу, основанному на религиозной вере, религия является основной причиной, на которой зиждется это предположение (даже несмотря на то, что более вдумчивые верующие преуменьшают роль, которую религия, или даже доказательства, играет в оправдании верований, и пытаются полагаться на разум).

Значительное преимущество сосредоточения внимания на эпистемологии, в отличие от оценки конечных выводов, состоит в том, что люди зачастую вырабатывают автоматические реакции на случай, если их выводы будут оспариваться. Часто называемые «тезисами для разговора», они представляют собой отрепетированные заявления или сообщения, которые употребляются человеком в ответ на часто слышимые аргументы. Сосредоточение на эпистемологии помогает людям объяснить, как они пришли к своим выводам, помогая обойти стороной возможности использования отрепетированных реплик.

Если вы бросаете вызов чьим-то убеждениям, то можете спровоцировать в человеке защитную реакцию. Когда же вы пытаетесь подвергнуть сомнению чужие рассуждения, которые привели человека к тому или иному выводу, ваши шансы на успех возрастают. Бросая вызов убеждениям, вы рискуете, что ваш собеседник станет обороняться и заляжет на дно[112]112
  Horowitz, 2013.


[Закрыть]. Сосредоточившись на эпистемологии, вы избежите многих из этих проблем, потому что люди меньше опасаются того, что будет исследован способ их мышления, чем того, что их убеждения будут оспорены[113]113
  Boghossian, 2013; Horowitz, 2013; Nyhan, Reifler, & Ubel, 2013.


[Закрыть].

Простые варианты обсудить чужое мышление

Вот несколько советов, которые помогут вам сфокусироваться на пути, который прошел ваш собеседник, чтобы прийти к своим убеждениям:

1. Сделайте краткое, позитивное утверждение, прежде чем исследовать чью-то эпистемологию.

Скажите: «Это очень интересная точка зрения. Что привело вас к такому заключению?» Или: «О’кей, здорово. Думаю, я понимаю вас, но я не очень уверен. Как это работает?» (обратите внимание, что это калиброванные вопросы, приглашающие на обсуждение: «Что привело…» и «Как же…». В отличие от приказов: «Объясните это мне» и некалиброванных вопросов: «Можете мне рассказать…»). Эти очень короткие, начальные позитивные утверждения, которые действуют как тип микро-взаимодействия, могут помочь вашему собеседнику чувствовать себя более комфортно и, таким образом, быть более склонным делиться своими мыслями.

2. Задавайте «вопросы аутсайдера».

«Вопросы аутсайдера», то есть того, кто не является частью группы, помогают людям посмотреть на свои взгляды с точки зрения незнакомого с ними человека[114]114
  Loftus, 2013.


[Закрыть]. Например, мусульмане считают причудливыми пятидесятнические верования об умении верующих говорить на «иных» языках[115]115
  Пятидесятники считают, что Святой Дух дал им дар общения на «иных» языках, которыми могли пользоваться истиные верующие (Деян.19:6). – Прим. ред.


[Закрыть]. Пятидесятники считают причудливыми распространенные мусульманские верования о пророке Мухаммеде, летящем на небеса на крылатом коне (Бураке)[116]116
  Речь идет о ночном переселении пророка из Мекки в Иерусалим на внеземном разумном существе, имя которого – Бурак. В Коране нет прямого упоминания о нем, но первый аят 17-й суры Корана обычно связывают с Бураком. – Прим. ред.


[Закрыть]. Саентологи считают причудливыми оба верования. И пятидесятники, и мусульмане, в свою очередь, думают, что убеждение саентологов в том, что у каждого человека есть воспоминания, уходящие в прошлое на триллионы лет, настолько же диковинное[117]117
  Hubbard, 2007, p. 178.
  Люди склонны обобщать это свойство, особенно в религиозной среде. Каждый находит убеждения оппонента в лучшем случае неподтвержденными и маловероятными, а в худшем – нелепыми. Подробнее см. Loftus, 2013.


[Закрыть]. «Вопросы аутсайдеров» могут помочь людям взглянуть на свои убеждения с точки зрения постороннего[118]118
  Loftus, 2013.


[Закрыть]. Спросите: «Любой ли разумный человек пришел бы к такому же выводу?»[119]119
  Эта фраза заимствована из определения веры философом Вальтером Кауфманом: «интенсивная, обычно твердая вера, которая не основана на доказательствах, достаточных для того, чтобы получить согласие от любого разумного человека» (Kaufmann, 2015, p. 3).


[Закрыть]. Если человек говорит: «Да», продолжайте: «Я искренний, разумный человек, и мне трудно прийти к такому же выводу. Как же мне сделать это?» или «Почему так много разных мнений? Я имею в виду, почему, когда два человека смотрят на одни и те же доказательства, они приходят к разным выводам? Как понять, чья вера истинна, а чья ложна?».

Вот еще несколько примеров вопросов незнакомого с ситуацией человека: «Многие люди, которые живут в [месте], верят [в противоречивые убеждения]. Как бы они отнеслись к этой вере?» (обратите внимание, что не происходит никакой персонализации путем употребления слов «ваша вера». Слова «вы» и «ваш» вызывают защитную реакцию). «Многие католики, живущие в Мехико, верят, что путь к небесам открыт, если оставаться в хороших отношениях с церковью. Как они отнесутся к идее спасения одной только верой?» Точно так же: «Если бы кто-то, кто верил в это, родился в другом регионе мира и вырос там с самого рождения, во что бы он, вероятно, поверил?» Эти вопросы могут помочь людям увидеть свои взгляды под другим углом и задуматься над способом своего мышления.

3. Начинайте ваш разговор с удивления и любопытства.

Спросите себя: «Как мой партнер по общению пришел к своим выводам? Каков был его мыслительный процесс? Почему кто-то верит в подобное? Каковы причины у людей, которые верят, что это хорошая идея? Что мог бы подумать сторонний наблюдатель, у которого нет определенного мнения касательно данной ситуации? Основано ли мнение другого человека на логических причинах?» Если вы действительно интересуетесь, как кто-то мог прийти к подобной вере, значит вы, скорее всего, сумеете встать на путь ученика и с меньшей вероятностью почувствуете отчаяние спустя время[120]120
  Стоун, Паттон и Хин (2010) советуют не беспокоиться относительно конкретных сценариев или фраз и воспринимать их просто как уникальные и настоящие: «Люди «считывают» не только ваши слова или позу, но и то, что происходит внутри вас. Если в действительности вы не верите в собственную «позицию», слова не будут иметь никакого значения, даже если вы проявляете искреннее любопытство или заботу о другом человеке. Если ваши намерения ложны, никакие тщательные формулировки или хорошая поза не помогут. Если у вас добрые намерения, то даже неуклюжий язык вам не помешает» (pp. 167–168).


[Закрыть].

4. Если чьи-то рассуждения не имеют смысла, есть большой шанс, что люди рассуждают таким образом, чтобы оправдать (моральное) убеждение, которое иначе не может быть оправдано.

Спросите: «Вы используете этот процесс рассуждения для чего-нибудь еще или только для Х?» или «Не могли бы вы дать какой-нибудь еще пример, где вы используете тот же самый процесс рассуждения?». Например, Джеймс недавно столкнулся со следующим утверждением: «Если вы хотите, чтобы женщины изменили свое поведение для предотвращения изнасилований (скажем, стали бы меньше пить на публике), на самом деле вы говорите: «Убедитесь, что насильник изнасилует другую девушку». В данном примере вежливо спросите, использует ли человек подобные рассуждения в других вопросах. Если да, то попросите привести самый яркий пример (просьба привести наилучший пример экономит время). Возможно, вам придется привести пример того же рассуждения в других контекстах. Скажите: «Вы бы сказали то же самое о других формах благоразумия? Если люди, которые меняют свое поведение, чтобы избежать ограбления, например, перестают носить бумажник в переднем кармане или держать кошелек под мышкой, вы можете утверждать, что эти люди действительно говорят своими действиями: «Хочу убедиться, что грабитель грабит кого-то другого»?»

В качестве альтернативы используйте примеры в форме вопросов и спрашивайте, имеет ли смысл это рассуждение применительно к другим вопросам: «Чем это рассуждение отличается от слов: «Я не собираюсь учить вас, как закреплять ваш парашют, потому что здесь есть некоторые люди, которые не знают, как закрепить парашют»?». Или: «Чем это отличается от утверждения: «Мы никому не скажем пристегнуться, потому что всегда будут люди, которые не пристегиваются, а некоторые все равно умрут»?». Затем спросите: «Если все эти примеры не кажутся вам похожими, то чем они отличаются?» Главное – заставить партнера сосредоточиться на собственных рассуждениях.

5. Попытайтесь вывести другие выводы из чужих рассуждений.

Вот вам пример. Процесс рассуждения Бесс:

Противник ставит противоракетные орудия в жилых районах гражданских.

Взрыв орудий приведет к гибели мирных жителей.

Поэтому мы не должны взрывать пушки.

Заключение Бесс следующее: «Мы не должны взрывать пушки». Вот как еще один вывод может быть получен из тех же предпосылок:

Противник ставит противоракетные орудия в жилых районах гражданских.

Взрыв орудий приведет к гибели мирных жителей.

Поэтому еще более важно, чтобы мы применили оружие, чтобы предотвратить расширение боевых действий, иначе пострадает еще большее количество гражданских лиц, когда проблема станет слишком большой и ее невозможно будет игнорировать.