Текст книги "Искушение"

4

Быстрым шагом Джо пересек зал ожидания аэропорта. В клетчатом пиджаке, джинсах, туфлях от фирмы «Тимберленд», с плащом в одной руке и портфелем – в другой, он выглядел очень уверенно. Однако на самом деле этой уверенности он не ощущал.

В последний раз он был здесь одиннадцать лет назад. Все это время он неоднократно собирался приехать в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть, все ли здесь по-прежнему. Однако каждый раз что-то мешало ему. Между тем время шло. И сейчас Джо боялся, что отсутствовал слишком долго.

Унылое плоское небо нависало над серыми бетонными глыбами домов. Дышалось тяжело, в воздухе пахло сыростью. Джо передернуло – он совсем забыл, каким холодным, промозглым бывает в Лос-Анджелесе январь.

К зданию аэропорта почти бесшумно подкатывали такси на широких резиновых протекторах, хлопали дверцы. Вереница машин тянулась бесконечно, подъезжали и автобусы. Джо с беспокойством высматривал среди них автомобиль с надписью «Доллар».

Из-за сильного встречного ветра самолет запаздывал в пункт назначения на целый час. В полете Джо никак не мог сосредоточиться, он просто сидел в узком кресле, бесцельно листая «Сайентифик американ» или бессмысленно следя за бесцельно движущейся на киноэкране картинкой – наушники надевать нельзя.

Он напряженно искал выход из создавшегося положения.

Ведь решение должно быть. Непременно.

Через двадцать минут Джо уже подошел к автостоянке. По имевшемуся у него в документах на аренду автомобиля номеру он обнаружил в дальнем углу стоянки под навесом сияющий темно-бордовый «крайслер».

Джо сел в машину, повернул ключ зажигания и включил кондиционер: в салоне застоялся виниловый запах нового автомобиля. Затем Джо выехал на автостраду и на большой скорости направил машину по хорошо знакомым местам в сторону Сан-Диего. Казалось, он только вчера ехал по этой дороге: время словно двинулось вспять. Сквозь разрывы в облаках тусклое желтое солнце слабо освещало розовые, желтые и белые постройки в испанском стиле, группами разбросанные по скучному ландшафту. По сравнению с его прошлым приездом сюда городские постройки выглядели еще более уныло. Повсюду торчали рекламные щиты. Вдали можно было разглядеть неясные очертания Голливудских холмов. Все было знакомо: и зеленовато-бурый кустарник, и пальмы, и рекламные плакаты…

Джо зафиксировал стрелку спидометра на отметке «60 миль в час» и приглушил радио. Тоскливая песня, лившаяся из динамиков за его спиной, вместе с мелькавшими в окнах картинами упадка усиливала его раздражение и тревогу. Мысли Джо уносились в прошлое. Он вспомнил отца.

Профессор Вилли Мессенджер всю жизнь прожил бунтовщиком. Он относился к той категории независимых людей, которые не боятся никаких пересудов и никогда не втискивают себя в установленные рамки. Мать Джо была актрисой. Она умерла от рака, когда мальчику было всего семь лет. Отец больше не женился и сам растил и воспитывал сына, сначала в Вашингтоне, затем в Бостоне, Лос-Анджелесе, Торонто. Джо боготворил его. Отцу он обязан всем. Он научил сына охотиться, рыбачить, разбирать и собирать двигатель, телевизор, компьютер. Научил понимать окружающий мир и презирать смерть.

Вилли Мессенджер был пионером в криобиологии, и Джо больше всего любил околачиваться в его лаборатории, наблюдая за работой научных сотрудников и ассистентов. Он даже помогал им в экспериментах по замораживанию и размораживанию насекомых, животных, человеческих клеток и тканей и, наконец, целых органов.

Вилли был убежден, что человечество вымрет, если не найдет путь к продлению жизни человека. Жизнь людей слишком коротка, чтобы накопить достаточно мудрости, необходимой для сохранения человека как биологического вида. Когда люди приближаются к пониманию человеческой природы, они уже слишком стары и не могут воспользоваться приобретенными знаниями. А если бы удалось продлить молодость и люди получили возможность полноценно прожить хотя бы еще лет пятьдесят или сто, они стали бы поистине зрелыми и мудрыми. Отец был убежден в том, что смерть ни в коем случае не должна восприниматься как неизбежность. Он не верил ни в Бога, ни в загробную жизнь. Он говорил так: «Уж если ты однажды умрешь, то действительно умрешь. Поэтому лучше подольше оставаться на этом свете». И любил повторять: «Смерть не является неизбежностью».

Сейчас Джо вспоминал отца на больничной койке, усохшего и разрушенного раком человека, с чьим мнением считались величайшие ученые столетия: Роберт Оппенгеймер, Джеральд Эдельман, Ричард Фейнман, Марвин Мински, Аллен Ньюэлл. Вилли почти беззвучно шептал в лицо сыну: «Смерть не является неизбежностью, Джо. Никто больше не должен умирать. Она должна быть побеждена, но теперь сделать это должен ты, мой мальчик. Непременно сделай это! Ты мне обещаешь?»

Джо обещал. Это был их последний разговор.

Помимо трансплантации органов и пересадки тканей Вилли Мессенджер первым начал криозаморозку людей. Однако эти эксперименты подорвали его научный престиж. В последние годы жизни он с горечью признавался Джо, что, если бы не его научный авторитет, лабораторию прикрыли бы. Мессенджер-младший воспринимал все это как внутренние распри и зависть со стороны ученых, желавших первенствовать в работе над этой проблемой.

О себе Вилли не беспокоился. Он так верил в возможности крионики, что и свою смерть от рака воспринимал просто как временную приостановку жизнедеятельности.

Отец написал несколько книг и статей, посвященных этой теме. Однако чем больше аргументов он приводил в пользу крионики, тем ожесточеннее критиковали его труд в медицинских и научных властных структурах. Крионика объявлялась жульничеством, дающим людям фальшивую надежду. Она пожирает деньги, которые могли бы служить подлинной науке или пойти на благотворительные цели. Джо гордился достижениями отца и объяснял нападки клеветников их желанием заполучить выделенные отцу средства на собственные исследования или на «благотворительные пожертвования» самим себе.

Вилли потратил двадцать пять лет, доказывая жизнеспособность крионики. Он подтверждал опытами, что если человек заморожен правильно – процесс начат буквально с последним ударом сердца, а пациент находился при достаточно низкой температуре для сохранения биологической активности его организма, – то однажды его можно будет вернуть к жизни…

Профессор был уверен, что в конце концов появится технология безвредного размораживания. Он верил, что медицина научится лечить заболевания, которые убивают человека. Сможет на клеточном уровне устранять разрушения, причиненные организму болезнью, и произвести общее омоложение. Несчетное количество раз он объяснял Джо, как все это будет происходить. И сын верил ему. Джо был убежден, что не существует ничего неподвластного науке. Нужно только время, будь то десятилетия или века. И он намеревался продемонстрировать миру правоту своего отца.

Однако Джо считал, что существует и другой метод победить смерть. Именно над этим он трудился день и ночь. Это дело вело его по жизни, придавало ей смысл. Он слепо верил, что успеет достичь результатов. Тогда ему не придется беспокоиться, разморозит ли его кто-нибудь лет эдак через двести и вернет ли к жизни.

Потому что тогда он будет еще жив!

Мимо в спортивном «мерседесе» пронеслась красивая девушка в темных очках. Она принадлежала к типу женщин, которым отец предпочитал назначать свидания. Рядом с ним всегда была очаровательная любящая представительница прекрасного пола. Однако отец никогда серьезно не увлекался, он оставался верен лишь своей истинной страсти – науке бессмертия.

Было около четырех, и на дороге царило некоторое затишье. Джо разминулся с древним «шеви», набитым подростками, которые высокомерно поглядывали по сторонам. Он пытался сориентироваться во времени с учетом восьмичасовой разницы с Лондоном. Интересно, чем в данный момент занимаются Карен и Джек? Должно быть, спят. В Англии теперь полночь. Тыльной стороной руки Джо потер лоб и обнаружил на нем слой дорожной пыли. Тело ныло от усталости, но мозг, охваченный тревогой, лихорадочно работал.

Занятый своими мыслями, Джо чуть не проскочил поворот на Санта-Монику. Он резко затормозил и свернул в сторону, чуть не врезавшись в нелепо разрисованный фургон. Его водитель отчаянно засигналил и погрозил Джо из окна. Но тот едва повернул голову. Он напряженно обдумывал свои дальнейшие действия, мысленно возвращаясь к событию двадцатилетней давности. Тогда отец привез его сюда, с гордостью показал здание, заложенное его усилиями и при его финансовой помощи. Джо помнил, как отец говорил о материальных трудностях, с которыми сталкивалась «Крикон корпорейшн». Рассказывал, как успокоился, когда два бизнесмена, Куртис Данфосс и Вальтер Лидермейер, добыли кредит и сумели поставить дело на здоровую финансовую основу. Последующее финансирование компании планировалось осуществлять за счет предоплаты состоятельных пожертвователей.

Ла-Синега. Джо увидел указатель, вовремя перестроился, съехав с главной дороги, и теперь держал путь на север. Местность становилась все более знакомой. Он узнал заправочную станцию, хотя ее и перестроили, ряд офисных зданий и все те же старые унылые магазины.

Около безликого трехэтажного офисного здания происходило какое-то движение, Джо был уверен, что ему нужно именно туда. Около здания он заметил две полицейские машины. Выставленный кордон сдерживал толпу любопытных. Рядом околачивалось несколько личностей, похожих на журналистов и фоторепортеров.

Джо проехал чуть дальше, припарковал машину и вышел. В воздухе стояло отвратительное зловоние. Ком подкатил к горлу. Неожиданный вой сирены заставил его вздрогнуть. Из переулка за зданием появилась еще одна полицейская машина. За ней следовал фургон Следственного департамента Лос-Анджелеса. Полицейская машина с включенными мигалками и фургон проехали мимо.

Приблизившись к зданию, Джо почувствовал дурноту от тяжелого запаха. Несло тухлятиной. Затем запах пропал. Джо удивился: уж не почудилось ли все это ему?

Входную дверь охранял коп, на вид усталый и раздраженный. Сдвинув фуражку, он растерянно почесывал затылок. Пробираясь сквозь толпу, Джо заметил у полицейского торчащий из кобуры пистолет. С непроницаемым выражением лица коп в упор разглядывал Джо сквозь солнцезащитные очки, напоминавшие по форме авиаторские.

– Это компания «Крикон корпорейшн»? – спросил Джо.

Полицейский нехотя кивнул.

Джо понимал, что толпа наблюдает за ним.

– Я только что прибыл из Англии, – пояснил он копу. – Мой отец находится здесь… Мне можно войти?

– Надо идти в морг, – бросил полицейский без интервалов в одно слово.

– Извините? – не понял Джо.

Коп поправил фуражку.

– В морг. Вы должны пройти в морг, – повторил он более внятно и уставился в пространство позади Джо, будто тот перестал для него существовать.

Джо почувствовал раздражение.

– Мой отец там, – сдержанно произнес он. – Он один из… – Слова застряли у него в горле. – Он заморожен. Он в одном из цилиндров. Я хотел бы проверить, все ли с ним в порядке.

– Их всех переносят в морг, – невозмутимо процедил полицейский.

Джо потряс головой:

– Нет, они заморожены… Они в жидком азоте, их нельзя переносить… Они такие же хрупкие, как стекло, вы это понимаете? Один толчок – и они могут быть повреждены, – лепетал Джо под пристальным взглядом из-под черных очков.

– Не думаю, что кто-нибудь из них собирается развалиться, – буркнул коп.

Джо видел направленную на него камеру и слышал стрекотание ее мотора. Его лицо пылало румянцем.

– Послушайте, там находится тело моего отца, и никто без моего разрешения не имеет права его трогать…

– Вы должны пройти в морг, – вновь повторил коп.

– Профессор Мессенджер. Вам говорит о чем-нибудь это имя? – настойчиво твердил Джо. – Профессор Вилли Мессенджер. Он все это создал, основал, я только что прилетел из Лондона и хотел бы войти.

– Все помещения опечатаны по приказу представителей медслужбы.

Полицейский раздражал Джо, однако он старался сохранять спокойствие.

– Надеюсь, вы понимаете, что я имею право войти. Мой отец находится здесь. Я по закону его официальный опекун.

Коп злобно посмотрел на Джо:

– Вот оно что! Знаете, что я думаю? Я думаю, что все эти ваши крионики – дерьмо собачье, – заявил он. – Они хотят одурачить весь мир и ни черта не делать… Кучка проклятых кровопийц. Решили, что если богаты, то могут заморозиться и вернуться через двести лет. Так вот, ничего у вас не вышло!

– Вы имеете право на свое собственное мнение, – произнес Джо, с трудом сдерживая желание заехать копу по носу. – А мой отец – на свое.

– Думаю, ты получишь своего отца в морге, – злорадно бросил полицейский. – Иди поболтай с папочкой, проведай, хорошо ли он себя чувствует.

5

– Имя? Вы знаете его имя? – обратился к Джо из-за длинной деревянной стойки служащий – чернокожий седеющий мужчина с мощными плечами и добрым лицом.

– Мессенджер. Доктор Вилли Мессенджер, – ответил Джо.

Мужчина просмотрел отпечатанный на двух листах список фамилий, нахмурился и заглянул в другой. Затем придвинул к Джо формуляр и постучал по нему пальцем, указывая графу «Впишите его имя и имя сопровождающего лица».

Джо заполнил карточку и вручил ее служащему.

– Хорошо, присядьте, пожалуйста. Вас вызовут.

Джо поблагодарил его и отошел. Его место заняла чернокожая женщина, обхватившая руками плачущую девочку.

– Ютон? У вас здесь есть Карл Ютон? – услышал Джо ее вопрос.

В приемном холле морга царил сущий бедлам: какая-то испанка громко переругивалась с полицейским, юноша успокаивал ее, повсюду маленькими группками стояли и сидели люди, некоторые были охвачены яростью, другие подавлены горем. Воздух пропитался запахом пота и людских испарений.

Джо прохаживался вдоль стены с надписью «Просьба не курить», в волнении потирая ладони одна о другую.

Вокруг чувствовалось дыхание смерти. Некоторые посетители в измятой одежде, с замкнутыми лицами, бессмысленными взглядами сами казались мертвецами, как те несчастные, из-за которых они пришли сюда. Жертвы автомобильных катастроф, грабежей. В одно прекрасное утро, полные планов, они вышли из дому. Кто-то собирался сходить в кино, кто-то – навестить соседей или приготовить что-нибудь особенное, а вместо этого очутились здесь.

Смерть не является неизбежностью, Джо.

Джо по-новому посмотрел вокруг. Слова отца прозвучали так четко, словно он шептал ему прямо на ухо. Джо даже вздрогнул, ощутив вдруг присутствие Вилли. Подобное странное ощущение Джо неоднократно испытывал в течение одиннадцати лет со дня смерти отца, будто ловил на себе его взгляд.

Стряхнув наваждение, Джо опустился на обтянутую дерматином скамейку под стендом со свидетельствами в застекленных рамочках. Рядом пристроились двое длинноволосых парней в узких брюках – должно быть, музыканты из рок-группы. Только сейчас Джо понял, как устал. По английскому времени было уже за полночь.

Дверь открывалась и закрывалась, кто-то выходил, называли новое имя, и входил следующий. С улицы в помещение набилось еще больше народу. У входа стояла полицейская машина. В дверях, приветствуя друг друга рукопожатием, остановились два копа. Кто-то прошел мимо, осторожно неся перед собой розовый стаканчик с горячим кофе. Обратив внимание на дымящуюся чашку, Джо отметил про себя, что так же испаряется и жидкий азот. В каждую вакуумную алюминиевую емкость фирма «Крикон» помещала по четыре тела. Для заполнения объема требовалось ежедневно двенадцать литров жидкого азота. Контейнер содержит также запас в сорок литров: без замены азота тела могут существовать только три дня.

Погруженный в свои мысли, Джо не сразу понял, что назвали его имя. Служащая, выкликавшая его, подняла крышку стойки и пропустила Джо в маленькое помещение с тремя стульями. Они стояли в ряд перед металлической решеткой с надписью: «Выдача личной собственности». Рядом виднелась стопка формуляров – запросов о вскрытии покойников. Сквозь решетку на Джо пристально смотрел через толстые линзы очков загорелый мужчина лет сорока, в спортивной светло-зеленой рубашке. Мужчина был лысоват, лицо украшала коротко подстриженная козлиная бородка. Всем своим видом он выражал важность и высокомерие и, казалось, был совершенно лишен способности улыбаться. Мужчина говорил медленно, слова произносил четко, будто хотел убедиться, что все им сказанное понято правильно.

– Профессор Джозеф Мессенджер? – спросил он.

– Да, – кивнул Джо.

– Рад познакомиться с вами, профессор. Меня зовут Говард Барр. От вашего округа я расследую дело «Крикон корпорейшн». Чем могу служить?

– Я прибыл, чтобы выяснить, что случилось с моим отцом, и все уладить, – пояснил Джо.

Говард Барр заглянул в формуляр.

– Профессор Вильгельм Рудольф Мессенджер? Это ваш отец?

Джо подтвердил.

– Вы знаете, что случилось в «Крикон корпорейшн», профессор? – поинтересовался служащий.

– Не совсем. Мне не удалось получить достаточно информации. Я живу в Англии. Заметку о «Криконе» прочитал сегодня в утренней газете. Прежде чем приехать сюда, пытался дозвониться. Но услышал только непрерывный гудок в трубке. Я прилетел всего два часа назад, – пояснил Джо. – И сразу же поехал в «Крикон». Полицейский направил меня к вам, сказав, что сюда переносят пациентов.

– Пациентов? – В голосе Барра послышались презрительные нотки, что вызвало у Джо вспышку раздражения. Но он умел держать себя в руках.

– Мы считаем людей, находящихся в криосуспензии, пациентами, – с нажимом произнес Джо.

Барр был невозмутим.

– Профессор Мессенджер, – сказал он без всяких интонаций, – все пациенты фирмы «Крикон корпорейшн» перевезены сюда по приказу Государственного департамента здравоохранения. Они должны находиться здесь до получения указаний со стороны родственников относительно дальнейшего их размещения.

– Как давно мой отец находится здесь? – нетерпеливо спросил Джо.

Барр заглянул в записи:

– Он поступил вчера в двенадцать двадцать четыре дня.

– Только что я видел один из ваших фургонов, следовавших из «Крикона» на скорости сорок или пятьдесят миль в час, – резко сказал Джо. – Ваш персонал знает, как обращаться с крионическими дьюарами?

Барр непонимающе уставился на Джо.

– Их нужно перевозить очень осторожно, – пояснил Джо. – Тела людей, находящиеся в состоянии суспензии, то есть временной приостановки жизни, очень хрупкие. И дьюары нужно регулярно доливать, заполнять доверху.

– Доливать? – по-прежнему не понимал Барр.

– Да, жидким азотом.

– Думаю, нам не нужен жидкий азот, профессор Мессенджер, – сказал наконец Барр. – Для наших целей вполне подходит электрическая система охлаждения.

– Но не для содержания крионических пациентов! – У Джо возникло подозрение, что от него что-то утаивают. Он вспомнил тошнотворную вонь вокруг «Крикона», и его поразила невероятная догадка. Джо охватила слабость, ему показалось, что стены комнаты навалились на него. – Здесь есть телефон, которым я могу воспользоваться? – воскликнул профессор. – Мне нужно позвонить, чтобы отца перевезли в другое криоотделение. Есть одно очень хорошее, прямо в Лос-Анджелесе, «Алкор», я… – Его остановило выражение лица Барра.

– Профессор, я не специалист по крионике и не хочу лишать вас иллюзий, но не думаю, что у вашего отца есть выбор.

Стены словно еще больше сдавили Джо: он испугался, что реальность превзошла его самые страшные предположения. Возможно, они уже произвели вскрытие.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

Барр пожал плечами:

– Я не совсем уверен, что Департамент здравоохранения разрешит.

Гнев захлестнул Джо.

– Я считаю, что у Департамента здравоохранения нет никакого права препятствовать мне. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Я решаю! Мой отец подписал официальные бумаги. «Крикон» развалился. Я признаю, что должен буду заплатить другой организации этого же профиля. Но департамент не может диктовать мне, что делать! И я надеюсь, что ваши сотрудники не повредили каким-то образом тело отца. Я хочу увидеть его немедленно. Кто может показать мне, где он находится?

Барр снова покачал головой:

– Сейчас мы никого не допускаем к телам. Посмотреть можно будет в зале похоронного бюро.

– Я официальный опекун его тела и имею право видеть его, – настаивал Джо.

Барр, зажав бородку между указательным и большим пальцем, на мгновение задумался.

– Когда вы видели вашего отца в последний раз, профессор? – поинтересовался он.

– В восемьдесят втором году, сразу после реанимации. Я помогал с перфузией. Перфузия – это подготовительная процедура перед замораживанием, – пояснил Джо. – Из организма выводится вся кровь и заменяется на криопротектанты.

– Ваш отец умер в постели?

– Да, в больнице.

– Думаю, надо радоваться, что вы запомнили его таким, – назидательно сказал Барр.

Джо снова рассвирепел.

– Думаю, вы ничего не поняли, – резко бросил он. – Я хочу помнить отца живым и здоровым. И уверен, что когда-нибудь в будущем он опять будет жив и здоров.

Барр сидел неподвижно.

– Профессор Мессенджер, я не могу обсуждать криогенные технологии…

– Каждый любит покритиковать, пообсуждать их. Каждый, ни черта не смыслящий в этом, – язвительно сказал Джо. – Проводите меня, пожалуйста, к телу моего отца.

Барр немного смягчился и неопределенно помахал рукой.

– Боюсь, что тела в «Криконе» находятся вне суспензии достаточно долго, профессор, – сказал он. – Парни, отвечавшие за это, продали все оборудование перед тем, как исчезнуть.

– Продали? Вы имеете в виду дьюары? – ужаснулся Джо. – Когда?

Барр пожал плечами:

– Нам неизвестно. – И после некоторого колебания добавил: – Вот что я скажу, профессор. Думаю, тело вашего отца сохранялось не так хорошо, как вы, должно быть, ожидали. Следовательно, его уже никак не вывести из состояния суспензии. Даже если такое когда-нибудь станет возможным.

Джо молча смотрел на него. Потом машинально вновь прочитал уведомление: «Выдача личной собственности». Казалось бы, обычные слова. Но какой зловещий смысл они приобрели в связи со смертью! Глядя на полированную деревянную поверхность пониже решетки, Джо почувствовал себя словно в камере смертников, хотя находился в ней его отец, а не он сам.

– Я предвижу, что в будущем, имея в распоряжении хотя бы одну неповрежденную клетку, врачи смогут реконструировать тела по коду ДНК. Мне безразлично, в каком состоянии находится мой отец. Я намерен забрать его немедленно. – Джо закрыл глаза и сцепил пальцы рук. – Я обещал отцу и намерен сдержать обещание. И буду благодарен, если вы позволите мне увидеть его сейчас.

Лицо Барра окаменело.

– Профессор, я подчеркиваю, что это причинит вам страдание…

– Это мое решение, – твердо сказал Джо.

Он помнил отца крупным, сильным мужчиной, который никого и ничего в жизни не боялся. Помнил он его и на больничной койке, когда от этого человека осталась лишь жалкая оболочка. Сейчас предстояла новая встреча.

Говард Барр встал:

– Хорошо, тогда пройдите в дальний конец холла, к лифтам. Там есть дверь, возле нее я вас встречу…

Джо пересек приемную и у маленькой площадки перед лифтами обнаружил дверь. Барр впустил его, провел по коридору мимо множества кабинетов, бесшумно ступая в безупречно чистых белых туфлях.

Наконец они попали в выложенную белым кафелем комнату. В ней было холодно и остро пахло дезинфекцией. Вдоль стен располагались запертые стальные ящики, похожие на отделения в холодильнике.

Здесь Барр остановился, заглянул в лист бумаги, который держал в руках, и пробежал глазами по ящикам. Каждый из них был пронумерован. В третьем ряду на ящике за номером 37С на бирке значилось: «Доктор В. Мессенджер».

Барр сурово глянул на Джо.

– Не раздумали? – спросил он.

Джо проглотил застрявший в горле ком. Одиннадцать лет. Как много воды утекло с тех пор! Что-то стерлось в памяти, притупилась горечь утраты, но образ отца ждет выполнения данного сыном обещания. Джо даже мерещилось, будто старик подмигнул ободряюще: «Вперед! Нечего чикаться с этим жалким куском вонючего дерьма!»

Барр извлек из кармана пару хирургических перчаток в стерильной упаковке, натянул на руки. Затем наклонился и, ухватившись за ручку, легко открыл дверцу ящика…

В темном пространстве Джо различил мятый голубой полиэтиленовый мешок, наружу вырвался поток морозного воздуха. Барр выкатил из ящика длинную узкую тележку на хорошо смазанных колесиках. На ней лежало что-то, напоминающее по форме человеческую фигуру, обернутую в пластиковую оболочку. Затем Барр, чуть помедлив и еще раз взглянув на Джо, одним движением открыл молнию…

К такому Джо не был готов.

Ударившее в нос зловоние потрясло его. Это был запах забытого на месяц в багажнике автомобиля мяса, открытой канализации, жидкого дерьма. Когда сын увидел лицо своего отца, непроизвольный крик вырвался из его горла.

Увиденное заставило его отшатнуться. Ужас охватил Джо. Добравшись до противоположной стены, он уткнулся в холодные стальные дверцы ящиков.

Его тело сотрясалось от рыданий: «Нет! О боже, пожалуйста, нет!» Металл был скользким. Он пытался держаться за стенку, но руки, скользя по поверхности, съезжали вниз. Джо казалось, что он спускается в лифте. Он читал имена на бирках: «Миссис Р. Валевская», «М-р Д. Перельмуттер». Будто этажи, на которых надо выйти, подумал Джо. Он опустился на колени и обхватил голову руками, словно укрываясь от ужаса. Перед глазами стоял жуткий оскал отца – такого выражения не было на лице Вилли в момент его смерти… Плоти на его лице не осталось, обнаженные кости выпирали из-под обрывков съежившейся кожи. Остатки волос на черепе в беспорядке торчали, как внутренности порванного дивана. Глаза были выедены червями недели, а может, месяцы тому назад…

Джо беззвучно плакал. Так же как после гибели маленького Барти, когда в морге полицейский предъявил ему для опознания туфельку и обгоревшие наручные часы…