Текст книги "Нейтронный Алхимик: Конфликт"

Воздух прорезал первый вопль. Один из бойцов под градом невидимых страшных ударов сминался, проваливаясь внутрь себя. Тело его померкло, словно окруженное густым дымом. Потом череп его лопнул, и вместо мучительных криков по камере расплескалась кровь.

Второй содрогнулся, будто пытаясь прижаться щекой к ягодицам. Он успел только изумленно хрюкнуть, прежде чем треснул его позвоночник.

Третья жертва окуталась мглой, и одежда на бойце задымилась, а оба титановых протеза рук заалели от жара. Он успел открыть рот, чтобы закричать, но испустил только облачко розового пара.

К этому моменту Двенадцать-Т уже сообразил, что к чему. Вокруг гибнущих бойцов всегда появлялось туманное облако, серая тень, мерцавшая едва заметно. Барахлящая рука гангстера все же сорвала автомат с липучки, и Двенадцать-Т обернулся на очередной вопль. Бойцы его запаниковали, бросившись разом к люку и отталкивая друг друга в попытках спастись.

Осветительные панели потемнели, налившись неровным оранжевым свечением, их закрыли черные чугунные решетки. Откуда-то пошел маслянистый черный дым. Звонкое жужжание вентиляторов стихло. В воздухе колыхались беспокойными медузами капли крови. Двенадцать-Т понял, что его надрали. Это был не Квинн Декстер, крысятник из арколога. Это был самый страшный кошмар.

Он никогда не любил Нюван. Но какого хера – это все-таки родина. А теперь одержимые ее оттрахают, захватят каждого человека на ней – и это он, жопа такая, их впустил!

Мерцающая мгла рубила на части еще одного бойца. Движимый яростью, Двенадцать-Т заставил глючащее тело подчиниться в последний раз. Направив на исходящего кровью бойца автомат, он нажал на курок. Очередь вышла короткая. Со страшным грохотом ствол плюнул синим пламенем. Но лишившись подсказок программы ведения огня, гангстер не ожидал настолько сильной отдачи. Его оторвало от липучки и понесло, закрутив, через камеру.

Мир застыл.

– Лопни! – рявкнул чей-то бешеный голос.

Автомат подчинился. Силиколитий разлетелся, как осколочная граната. Острые, как иглы, обломки, пробили кожу Двенадцать-Т или пробарабанили по металлическим протезам. Он беспомощно кружился в воздухе, роняя капли крови из располосованной руки.

– Держите его! – скомандовал кто-то резко. Квинн затормозился, выходя из ускоренного бытия.

Энергистическая сила его утихала. Остальной мир постепенно ускорялся. Это было прекрасно – плыть по камере, уставленной статуями, застывшими на полустуке сердца. Их сердец, не его. Брат Божий сделал его неуязвимым для неодержанных. Какой еще знак избранности ему нужен?

– Благодарю тебя, Господи! – смиренно прошептал он. Теперь планеты склонятся перед ним. Как и предсказывал Лоуренс.

Большая часть крови расплескалась по стенам клейкими каплями и лужами на полу. Изувеченные трупы мирно колыхались от теплого ветерка. Остатки банды представляли собою жалкое зрелище. Пока в камере находилось четверо одержимых, исходящих своей страшной силою, протезы или не работали вовсе, или выходили из-под контроля хозяев. А все бойцы были ветеранами и практически полностью зависели, как космоники, от своих имплантов. Лоуренс и Грейпер вынимали оружие из бессильных рук, когтей и разъемов.

Квинн оттолкнулся от стены, направляясь к Двенадцать-Т. За время полета сутана его обрела обычный вид.

Гангстер обильно потел. Один из бойцов, чьи руки остались почти целиком органическими, перевязывал размочаленную кисть Двенадцать-Т обрывками собственной майки.

– Восхищен твоей силой, – промолвил Квинн. – Ее можно поставить на службу Брату Божьему.

– Бога нет, так что у не…

Он вскрикнул от боли в левой руке. Кожа на ней с шипением вздувалась волдырями.

– Ты хотел меня оскорбить, – мягко проговорил Квинн.

Двенадцать-Т беспомощно глянул на него. Он не привык к такой боли. Никто не привык. Их всегда защищала нейросеть. А значит, будет херово, понял гангстер, совсем херово. Если только…

– И покончить с собой я тебе не позволю, – заметил Квинн. – Я знаю, о чем ты думаешь. Все думают об этом, когда понимают, что с ними случится.

Импровизированные бинты на руках Двенадцать-Т разом затвердели, преобразуясь в прочный нейлон. Концы их зашевелились, точно слепые змеи, и сами собой завязались в узел.

– Ты так похож на меня, Двенадцать-Т, – искренне промолвил Квинн. – Твой змий почти свободен. Ты никогда не стал бы тем, кто ты есть, не осознавая истинной своей природы. Не сдерживайся. Прими Брата Божьего. Живи в нами в Ночи.

– Ты еще сделаешь ошибку, жопа. И я буду ее ждать.

– Я не ошибаюсь. Я – избранный.

– Херня святошеская.

– Иди за мной, Двенадцать-Т. Подчинись себе и познай бессмертие слова Его. Предай своих людей ради прибыли. И ты никогда более не узнаешь поражения. Мои апостолы имеют кого и как хотят, и враги их горят в муке вечной. Награда будет большей, чем ты осмеливался мечтать. Помоги мне, Двенадцать-Т. Расскажи, где местные полицейские. Переведи деньги банды на мой диск. Покажи, где космопланы, на которых мы с моими учениками спустимся на планету. Сделай это, Двенадцать-Т.

– Вам не спуститься, – прохрипел Двенадцать-Т. – Все слишком боятся высадки одержимых. Там всех проверяют как-то хитро. Моих ребят вы побили – тоже мне дело, но мою планету вам, уродам, в курорт для чертей не превратить.

– Ты ничего не понял, – сказал Квинн. – Мне насрать на все души в бездне. Я никого не собираюсь спасать, а их и подавно. Брат Божий избрал меня, чтобы низвести на мир Ночь.

– Ой, тля-а… – простонал Двенадцать-Т.

Квинн был психом. Натуральным в жопу долбаным психом.

– От этой планеты мне нужно всего две вещи, – продолжал Квинн. – Звездолет, чтобы отвезти меня домой, на Землю, потому что оттуда я более всего могу навредить Конфедерации. Это должен быть грузовик, такой, чтобы оборона Терцентрала его пропустила, сочтя безопасным. Таких ведь здесь немало у причалов стоит, не так ли?

Двенадцать-Т дернул щекой.

– Хорошо, – вымолвил Квинн. Гангстера выдали мысли – горечь поражения, смешанная с гневом и отчаянием. – Ты хочешь знать, что второе? Очень просто. Я желаю, чтобы Нюван была первой планетой, призванной Братом Света в его царство. Я низведу на эту планету Ночь, Двенадцать-Т. Бесконечную Ночь. Ночь без надежды. Покуда Он не явится с другого края бездны, чтобы даровать вам спасение.

– Пойди уе…ись, – произнес Двенадцать-Т как можно более отчетливо и приготовился к возмездию. Квинн хохотнул негромко.

– Не так быстро, придурок. Я тебе сказал – мне нужна твоя помощь. Мне нужен хитрожопый помощник из местных, чтобы выбить мне корабль и пропихнуть моих одержимых учеников на планету в обход полиции. Кто-то, кто знает все коды доступа. И это ты, Двенадцать-Т. Как Он избрал меня, так я избрал тебя. – Он оглядел оставшихся бойцов. – Эту бесполезную мразь мы сейчас откроем для одержания, а потом обратим весь Джесуп. После этого никто там, внизу, не сможет нам противостоять.

– Господи Иисусе, помоги! – взмолился Двенадцать-Т. – Прошу тебя…

– «Бога нет», – зло передразнил его Квинн. – Так что и сына у него быть не может, так?

Он с хохотом подтолкнул Двенадцать-Т к палубе. Колени гангстера подогнулись, так что липучка приклеилась в штанам. Квинн опустился перед ним на палубу и поманил к себе Лоуренса.

– Я знаю, что ты крепкий орешек, Двенадцать-Т. Если тебя одержать, ты только станешь водить за нос нового хозяина и вредить мне как сумеешь. Ты и твоя тупая гордыня. Мне такая хрень ни к чему. Так что мне самому придется выжать из тебя все, что ты знаешь, дабы быть уверенным, что ты не наврал.

Стоя на коленях перед чудовищем и склонив голову, Двенадцать-Т все же выдавил из себя:

– Я никогда не стану тебе помогать.

– Станешь. У меня много способов привязать к себе ученика. Для большинства это страх или любовь. Для тебя я избираю зависимость.

Он возложил руки на голову Двенадцать-Т. Это напоминало коронацию наоборот – Квинн почти с нежной осторожностью снял серебряную покрышку с черепа гангстера. Та отошла с тихим чмоканьем. Кость под ней была покрыта кровавой слизью. По лицу Двенадцать-Т стекала плазма, мешаясь со слезами.

Лоуренс, как шут при короле, принял покрышку из рук Квинна. С губ мальчишки сорвалось безумное хихиканье. Он поднес сверкающую поверхность к лицу бандита, разом превращенного в бессильного вассала, чтобы тот мог полюбоваться на собственное отражение.

Руки Квинна опустились снова. В этот раз звук был громче – трескалась и хрустела кость. Он с улыбкой поднял окровавленную черепную крышку. Перед ним поблескивал паутинными оболочками обнаженный мозг Двенадцать-Т, исходя крохотными каплями ликвора.

– Вот теперь, – проговорил Квинн, – я сразу буду видеть, что у тебя на уме.

5

– Так значит, организационной структуры как таковой у вашей группы нет? – уточнила Алкад.

– Организация у нас есть, – настаивал Лоди Шалаша. – Только неформальная. Мы просто… единомышленники, не теряющие друг друга из виду и помогающие друг другу.

Алкад засунула ноги в штанины костюма-хамелеона. С прошлой ночи на ткани еще осталась пленка холодного пота. Физик сморщилась от отвращения, но продолжала натягивать костюм.

– Ты сказал, что у вас есть младшая группа – ребята, которые вычищают пауков. По-моему, это обычная иерархия подполья.

– Не совсем. Многие из нас работают в детских клубах. Помогаем поддерживать в детях память о Геноциде. Никто не имеет права забыть, как с нами поступили.

– Согласна.

– Да? – Лоди немного удивился.

– Да. Первое поколение беженцев забыло. Из-за них я и оказалась в таком… положении.

– Не волнуйтесь, доктор. Вои вывезет вас с Айякучо.

– Возможно.

У Алкад Мзу был повод гордиться собою. Снотворная программа оказала свое целебное воздействие, и, проснувшись утром, девушка была хоть и подавлена, но вполне в себе. Скорбь по отцу не прошла, конечно, но уже не обессиливала.

За завтраком Алкад объяснила, что ей нужно в первую очередь – по возможности скорее убраться с Дорадосов, раз уж спецслужбы пошли по ее следу. А для этого ей нужен корабль, способный вести боевые действия (упомянуть об Алхимике она себя заставить еще не могла). Требовать, чтобы команда состояла целиком из гариссанских патриотов, значило питать несбыточные надежды; сойдут и наемники. Все трое обсудили возможные варианты, после чего Вои и Лоди затеяли спор о том, с кем лучше будет по такому поводу связаться.

Добывать звездолет Вои отправилась одна. Попадаться на глаза людям вместе с ней для Алкад сейчас значило искушать судьбу без нужды. Рядом они выглядели слишком приметно, как ни ловко скрывали костюмы-хамелеоны отличительные черты.

– Эй, вы уже в новости попали. – Лоди весело помахал комм-блоком, куда у него была загружена программа-монитор новостных каналов. – Гляньте-ка, что передает кабраловская студия «Ньюс Галактик».

Алкад с трудом расправила костюм на плечах и датавизировала сетевому процессору студии команду выделить ей канал.

По «Ньюс Галактик» показывали голоморфную наклейку с юной танцовщицей, кричавшей «Беги, Алкад, беги!».

– Мать Мария! – пробормотала Алкад. – Ваших людей работа?

– Нет, клянусь. В первый раз вижу. И ваше имя знаем только мы с Вои. Другие даже не подозревают о вашем существовании.

Алкад вернулась к репортажу. Журналист проходил по главным общественным коридорам Айякучо. Наклейки были везде. Механоид-уборщик пытался смыть одну со стены, но растворитель ее брал с трудом – по металлической панели сползали черные ошметки полурастаявшего пластика.

– На Айякучо словно обрушилась чума, – радостно вещал журналист. – Первые наклейки появились шесть часов назад, и если бы я не знал, то сказал бы, что они размножаются делением, как бактерии. Полиция утверждает, что кто-то раздает наклейки детям, и сейчас ведется поиск и корреляция по данным камер слежения, чтобы определить главных поставщиков. Источники в общественной прокуратуре, впрочем, уточняют, что не вполне понятно, какие обвинения будут предъявлены. Сейчас всех больше волнует другой вопрос: кто такая Алкад и от чего она бежит?

Показали ведущего в студии.

– Проведенное нашим каналом расследование выявило один из возможных ответов, – проронил он мужественным басом. – Во время геноцида доктор Алкад Мзу была одним из ведущих ученых-исследователей гариссанского космофлота. По некоторым данным, она пережила геноцид и последние тридцать лет под вымышленным именем преподавала физику в университете Дорадосов. Но теперь разведки инопланетных держав, подстрекаемые омутанской пропагандой, развернули охоту на Алкад Мзу под предлогом якобы имевшего место нарушения конвенций о запрещенных оружейных технологиях. Пожелавший остаться неназванным старший представитель правящего совета Дорадосов заявил сегодня: «Подобные действия инопланетных агентов представляют собой грубейшее нарушение нашего суверенитета. На мой взгляд, просто омерзительно, что омутанцы могут предъявлять такие необоснованные обвинения нашей гражданке, посвятившей жизнь образованию нового поколения. Если такова их политика после тридцати лет санкций, то мы должны спросить: почему они вообще были сняты? Агрессивной природы омутанского правительства они, во всяком случае, не изменили, и их новый кабинет – всего лишь новый ошейник на старом псе…»

Далее советник заявил, что, если бы Алкад Мзу появилась у него дома, он, без сомнения, предложил бы ей убежище, как и любой настоящий гражданин Дорадо, и что он не успокоится, покуда все подозреваемые в шпионаже иномиряне не покинут астероиды.

– Святая Мать Мария! – простонала Алкад, отсоединяясь от канала и присаживаясь на кровать. Капюшон костюма-хамелеона вяло болтался у нее на плече. – Просто не верится. Мать Мария, они из меня сетезвезду делают!

– Это подарок от дяди, – признался Лоди. – Заметили, с каким положительным упором идет репортаж? Мария, да если бы нам тут позволяли голосовать, вас завтра же избрали бы президентом.

– От вашего дяди?

– Ага. – Его передернуло. – Кабрал мой дядя. Он здорово нажился, стеная о том, какие мы обиженные гариссанцы. Да вы посмотрите, какой сейчас народ пошел – хавают и не морщатся.

– Он псих! Чего он добивается, выставляя меня напоказ?

– Он склоняет на вашу сторону общественное мнение. С такой пропагандой всяким спецслужбам будет вдесятеро сложнее вас поймать. Если сегодня кто-нибудь попытается увезти вас с Айякучо против вашей воли, его просто линчуют.

Алкад воззрилась на него. Какое страстное лицо. Как может оно пылать таким душевным гневом, не теряя при этом природной невинности? Дитя революционеров-неудачников.

– Наверное, ты прав. Но я этого не ожидала.

– Извините, доктор. – Лоди сдернул со шкафа потертый рюкзак. – Не хотите примерить сейчас?

Он предлагал ей длинные спортивные шорты и майку младшей сборной Айякучо по кривоболу. Перепрограммировав костюм-хамелеон и натянув на Алкад короткий парик, они собирались вывести ее из комнаты, замаскировав под среднего школьника-спортсмена. Мужского пола.

– Почему бы и нет?

– Скоро позвонит Вои. Мы должны быть готовы.

– Ты правда думаешь, что она сможет вытащить нас с астероида?

– Да.

– Лоди, ты представляешь, насколько это сложно устроить, особенно теперь? Подпольным организациям приходится поддерживать контакты в местной администрации, и это должны быть верные, преданные борцы, готовые всем рискнуть ради дела. А вы? Вы богатые детишки, нашедшие себе новый способ бунтовать против родителей.

– Именно, и мы можем помочь вам этими деньгами, если только вы позволите. Вои нас научила. Если нам что-то нужно, мы это купим. И нет никакой сети, которую могут раскрыть и перевербовать спецслужбы. Нас никто не раскроет. Поэтому за всю ночь, что вы провели здесь, никто не пытался вышибить дверь штурм-механоидом.

– Что-то в этом есть. Должна признать, старое поколение партизан справилось не слишком хорошо.

Она неодобрительно покосилась на капюшон костюма-хамелеона и принялась приглаживать волосы.

Прищурившись, Джошуа поднес чашку Петри к осветительной панели. Чашка выглядела совершенно пустой – усиленные сетчатки капитана не могли найти в ней и пылинки. Но в оптически чистой стекляшке находились тринадцать нанотехнических «жучков», извлеченных мед-пакетами из членов команды «Леди Мак» и приставов. «Жучки» внедрялись под кожу при якобы случайном прикосновении агентов с ничего не подозревающей жертвой.

– Ну почему на мне целых три? – пожаловался Эшли.

– Явный диссидент, – подколола его Сара. – И негодяй.

– Спасибо.

– Все чисты, – сообщила она. – Медицинский анализатор никаких необычных бактерий или вирусов не нашел. Похоже, они играли по правилам.

– В этот раз, – буркнул Джошуа.

Как только сканеры в корабельном лазарете засекли первого наножучка, он приказал Саре сделать полные биохимические анализы всем на корабле. Человека куда легче заразить микробами или вирусами, чем нанотехникой.

К счастью, дилетанты с «Леди Мак» возбуждали у спецслужб скорее любопытство, нежели враждебность. Но само их внимание было лучшим способом напомнить, как высоки ставки в этой игре. Пока что им везло. Но это ненадолго, подумал Джошуа, зная, что понимает это не он один. В помещении царила атмосфера, какая бывает после матча в раздевалке, когда игру с огромным трудом удается свести к ничьей.

– Начнем сначала, – проговорил он. – Сара, сейчас мы чисты?

– Да. Эти «жучки» не могут вести передачу через броню «Леди Мак». Они имеют смысл только за бортом.

– Но как мы их подхватили, ты не знаешь?

– Этого уже не выяснишь, извини.

– Твоя подружка миссис Натеги? – предположил Мелвин. – Очень уж это странно выглядело.

– Наверное, ты прав, – неохотно согласился Джошуа. – Ладно, предположим, что все, что мы делали до сих пор, им известно. Первое – есть ли смысл продолжать? Не то чтоб мы не знали, где она. Гадские новостные каналы только об Алкад Мзу и долдонят. Проблема в том, как выйти на нее, не посадив себе кого-нибудь на хвост. Нас определенно попытаются захомутать снова. Сара, сработают наши блоки противоэлектронной борьбы против этих «жучков»?

– Думаю, сигнал они подавят, – перед отлетом с Транквиллити мы загрузились лучшими системами.

– Отлично. С этого момента никто не выходит наружу без такого блока. И каждый пусть берет с собой пристава. Иона, а ты бери с собой эти пулевые стрелялки, что мы привезли с собой.

– Как скажешь, Джошуа, – отозвался один из четверых приставов.

Тот ли это, который сопровождал его в недавней прогулке, Джошуа сказать не мог.

– Какими данными мы располагаем пока? Мелвин?

– Мы с Эшли обошли пятерых крупных подрядчиков, капитан. Сейчас единственные заказы, которые к ним поступают, – правительственные, на апгрейд платформ СО, а их очень немного. Когда мы начали спрашивать, во что нам обойдется переоснащение «Леди Мак», нам предлагали такие скидки! Работы им не хватает отчаянно. Мзу не заказывала никакого оборудования ни у одного из них. И никто не ремонтирует сейчас корабли.

– Ладно. Болью?

– Пусто, капитан. Дафна Кигано растворилась в воздухе через четверть часа после стыковки. Адреса у нее нет, кредитный диск не засвечивался, в отелях не проживала, на гражданство не подавала, нигде ее не было.

– Ладно. Остается один Икела.

– Он мертв, Джошуа, – напомнил Дахиби. – Не лучший связной.

– Паулина Уэбб очень не хотела, чтобы мы связывались с руководством «Т'Опингту». Значит, этим и надо заняться. Я пересмотрел все данные, что сумел нарыть по Икеле и его компании. Он появился на Дорадо с уймой денег, чтобы начать свое дело. А откуда они у него появились – молчок. Если верить его биографии, на Гариссе он работал младшим менеджером в строительной фирме. Не складывается. А если бы вы были Алкад Мзу в бегах и вам требовался бы корабль, чтобы разместить Алхимика, к кому вы обратились бы на Айякучо? Да к тому же Икеле! Он идеальный кандидат – владелец компании по производству астроинженерного оборудования на заказ! Вспомните, она дурачила все спецслужбы чохом на протяжении тридцати лет. Какой бы план она ни составила со своими товарищами сразу после геноцида, он был хорошо продуман.

– Но не идеален, – заметил Эшли. – Иначе солнце Омуты уже превратилось бы в сверхновую.

– Им помешали одержимые, вот и все, – поправила его Сара. – Кто мог предугадать введение карантина?

– Не в том дело, – отмахнулся Джошуа. – Суть в том, что «Т'Опингту» была основана, скорее всего, с одной целью – снабдить Мзу средством для доставки Алхимика. А Икела должен был удостовериться, что эта цель достигнута, даже если он по каким-то причинам умрет раньше.

– Так и вышло, хотя едва-едва, – буркнул Эшли. – Должно быть, те же спецслужбы его и грохнули.

– Но не Мзу, – вступил Мелвин. – Эта… рекламная кампания началась слишком быстро после смерти Икелы. Кто-то знает, что она здесь. Кто-то очень влиятельный, но напрямую с ней не связанный. Теперь, когда население так взбудоражено, нам едва ли удастся похитить ее незаметно, капитан.

– В этом и смысл! – воскликнул Дахиби. – Хотя это скорей защита от спецслужб, чем от нас.

– Будет проблема – будем решать, – заявил Джошуа. – Сейчас нам найти бы Мзу.

– Как?

– У Икелы была дочь. Если верить общедоступному досье, она единственная его родственница.

– Наследница, – отрезала Болью.

– Именно. Ее зовут Вои, ей двадцать один год. Она – наш путь к той организации, что построил ее отец в ожидании Мзу.

– Да ну, Джошуа, – запротестовал Эшли. – Ее отца только что убили, она не станет связываться с какими-то незнакомцами, не говоря уж о том, чтобы рассказывать про гариссанское подполье, даже если что-то о нем и знает. В чем я сомневаюсь. Я бы свою дочь в такие дела впутывать не стал. И спецслужбы тоже захотят ее допросить.

Джошуа не стал спорить. Он понял, что Вои – это ключ, как только прочитал досье на Икелу. Иона называла это интуицией, и, возможно, не зря.

– Если мы сможем подобраться к ней, – с пламенной убежденностью заявил он, – у нас появится шанс. Мзу не может позволить себе оставаться на Айякучо. Она должна сделать попытку, и как можно скорее. Так или иначе, но Вои будет в это замешана. Это наш лучший шанс.

– Не то чтобы я спорил, – заметил Дахиби, – идеи лучше у меня нет. Но как ты, черт побери, к ней подберешься?

– Ты не оглох? – полюбопытствовал один из приставов. – Вои – молодая женщина двадцати одного года…

Джошуа гнусно ухмыльнулся.

– Да ты шутишь, – в некотором оцепенении выдавил узловик.

– Я буду лежать молча и думать о Конфедерации.

– Джошуа!..

Капитан расхохотался.

– Ну у вас и рожи! Не волнуйся, Дахиби, я не настолько озабочен. Но у нее найдутся друзья. На Дорадосах достаточно богатых предпринимателей, их детишки будут держаться вместе, в собственном кругу. А я в конце концов капитан – владелец звездолета. Одна из них меня туда проведет. Сейчас главное – найти эту одну. – Он широко ухмыльнулся команде, взиравшей на него с мрачной покорностью. – Пора веселиться!

Принц Ламберт застегнул лямки на запястьях тощей девки и активировал программу сенсреды. Спальня растаяла, уступив место круглой палате на верхнем этаже каменной замковой башни. Кровать стояла на плитняковом полу. Через окованную железом дверь один за другим проходили рабы, все десять, бесстрастно глядя на распростертую на ложе фигуру.

Принц Ламберт вытащил из-под подушки контрольный ошейник и аккуратно надел девчонке на шею.

– Что это за штука? – спросила та с беспокойством. Она была настолько молода, что, наверное, и не слыхала о подобных устройствах.

Принц Ламберт поцеловал ее в губы, не давая говорить, и датавизировал ошейнику код активации. Технология, примененная в ошейнике, была ублюдочным потомком той, что использовалась в медицинских нанопакетах. Тончайшие волоконца устремились к спинному мозгу, чтобы связаться с его нейронами. Теперь хозяин мог управлять телом девчонки, как ему вздумается, исполняя одну за другой все свои фантазии.

– Надеюсь, я не помешаю, – заметил один из рабов резким голосом. Женским.

Принц Ламберт подскочил на кровати. Девчонка заныла, когда ошейник начал прикрепляться к коже.

Он отключил программу сенсреды, возвращая реальность сумрачной спальни, и с изумлением воззрился на худощавую фигуру, заменившую мускулистого раба.

– Ради Марии благой, Вои! Надо будет сменить этот проклятый код доступа. Нельзя было тебе его давать. – Он прищурился. – Вои?

Девушка стянула капюшон костюма-комбинезона, и кудрявые волосы рассыпались по плечам. В руке она сжимала растрепанный парик песочного цвета. Одета она была в стандартный комбинезон биосферного агронома.

– Надо поговорить…

У Принца Ламберта отпала челюсть. Он беспомощно махнул рукой в сторону кровати, на которой девочка отчаянно дергала застежки ошейника.

– Вои!

– Сейчас.

Она вышла в гостиную.

Принц Ламберт выругался, датавизировал ошейнику команду на отключение и принялся расстегивать ремни.

– Сколько ей лет? – поинтересовалась Вои, когда он тоже вышел в гостиную.

– Это имеет значение?

– Для Ши – может быть. Она уже знает про твои маленькие причуды?

– Откуда такой внезапный интерес к моей половой жизни? Скучаешь?

– Как загорающий по птичьему дерьму.

– Тогда ты говорила иначе.

– А кому какое дело?

– Мне. Нам было неплохо вместе, Вои.

– Было.

– Тогда зачем ты вернулась?

– Мне от тебя кое-что нужно.

– Мать Мария, большой ошибкой была эта детоксикация. Прежней ты мне нравилась больше.

– Я польщена неимоверно, ПЛ.

– Какого черта тебе надо?

– Мне надо, чтобы ты подготовил к отлету «Текас» и вывез меня с друзьями за пределы системы.

– Ага, нет проблем. – Он рухнул на кожаную кушетку и окинул свою гостью жалостным взглядом. – Куда-нибудь конкретно? На Новую Калифорнию? На Норфолк? Эй, а может, не будем мелочиться и попробуем пробить систему СО Земли?

– Это важно. Для Гариссы.

– Ох, Мария! Твоя идиотская революция…

– Это не революция. Это называется «честь». Посмотри в подгружаемом словаре.

– Никогда не слышал. И к – твоему сведению – действует полный запрет на гражданские рейсы. Я если и захочу, не смогу улететь.

– Да ну?

– Да! Ладно, один ноль. Если бы я знал о карантине заранее, улетел бы. Дорадосы, конечно, дом родной, но когда тут шляются одержимые, это не лучшее место для жизни. Хорошая идея, Вои, поздно только в голову пришла…

Она показала ему клип.

– Разрешение на полет от правящего совета Дорадосов. Официальный рейс.

– Каким образом…

– Отец был в совете. У меня есть его коды доступа.

Искушение терзало Принца Ламберта.

– Оно действительно?

– Да. Я и еще трое. Договорились?

– Я хотел бы кое-кого пригласить.

– Нет. Ты можешь вести яхту один, поэтому я тебя и выбрала. Это не круиз с девочками, черт, ПЛ! Тебе придется совершать очень сложные маневры.

– «Текас» не боевой корабль. И кто эти другие?

– Тебе знать не обязательно. И не узнаешь. Договорились?

– Займемся сексом в невесомости?

– Если для того, чтобы вести корабль, ты должен меня трахать – трахай.

– Мать Мария, ну ты и сука!

– Да или нет?

– Да. Дай мне день, чтобы с делами разобраться.

– Вылет через три часа.

– Никогда, Вои. Я даже баки залить не успею.

– А ты попробуй. – Вои помахала клипом. – Не успеешь – не будет разрешения.

– Сука.

Девушка была экстравагантно-привлекательна. Ей было чуть больше двадцати; гладкая эбеновая кожа странно сочеталась с каштановыми волосами, ниспадавшими до самых ягодиц, а ее металлически искрящееся сизое платье было короче, чем волосы.

Мелвин подозревал, что она – всего лишь испорченная дочка богатых родителей, но Джошуа был, похоже, не против. Он усиленно целовался с девушкой на танцплощадке бара «КФ-Т».

– Просто дьявол, – проворчал Мелвин, чувствуя себя обязанным как-то объяснить свою мрачность перед сидевшей рядом Болью. – У меня никогда так не получается. В конце концов, я ядерщик. Работа у меня тяжелая. И я космонавт – этого, что ли, мало? Но когда мы стыкуемся, они все бросаются на шею ему. У него, наверное, феромоны вгенинженированы вместе со всем прочим.

Он принялся выглядывать в батарее пивных бутылок на столе хотя бы одну не совсем пустую. Бутылок было много.

– Тебе не кажется, что причина может быть в том, что он на тридцать лет тебя моложе? – поинтересовалась космоник.

– Двадцать пять! – возмущенно поправил Мелвин.

– Двадцать пять.

– Это совершенно ни при чем.

Космоник в очередной раз машинально обвела бар взглядом. Направление, которое приняло расследование Джошуа, явно ввело наблюдавших за ним службистов в недоумение. Мелвин и Болью насчитали пятерых; для них это стало чем-то вроде игры, чтобы убить время, пока они пили пиво и ждали, когда же Джошуа снимет свою телку. Не то чтобы агенты особенно выделялись, они пили, танцевали, болтали. Выдавало их то, что все они старались держаться на определенном расстоянии от членов команды «Леди Мак».

Джошуа послал девушке прощальную лучезарную улыбку и с удовлетворенным вздохом присел за столик Мелвина.

– Ее зовут Коле, и она пригласила меня сегодня на вечер.

– Странно, что она держалась так долго, – пробормотал Мелвин.

– Мы встретимся с ней и ее подружками на благотворительном сейшне, а потом они отправятся к кому-то на квартиру на частный раскрут.

– Благотворительный сейшн? – переспросила Болью.

– Местные МФ-группы играют вместе, чтобы оплатить адвокатов для Алкад Мзу, буде той потребуется отбрехаться от ордеров на выдачу конфедеративным властям.

– Да это уже религия какая-то! – воскликнул Мелвин.

– На то похоже. – Джошуа принялся пересчитывать бутылки. – Пора возвращаться на «Леди Мак».

Он подхватил Мелвина под мышки, жестом приказав Болью помочь. Вдвоем они поставили пьяного ядерщика на ноги. Эшли и Сара подошли к ним. Поднялись с табуретов все четыре пристава.

Никто из агентов даже не шевельнулся. Это было бы слишком очевидно.

В бар «КФ-Т» вошла пара одержимых. Мужчина и женщина, оба в почти современных костюмах.

Блок противоэлектронной борьбы Джошуа датавизировал тревогу.

– Ложись! – гаркнули четыре пристава хором. Программа аварийного реагирования, запущенная тревожным сигналом, заставила Джошуа рухнуть на пол среди стульев и столов и ловко перекатиться, чтобы погасить удар. Полетели в стороны два сбитых табурета. Команда последовала его примеру, хотя Мелвин, чьи рефлексы были несколько замедлены алкоголем, чуть задержался.

Когда приставы выхватили оружие, бар огласился разноголосыми воплями. Агенты тоже зашевелились, так быстро, что глаз не успевал за движениями усиленных мышц.

Оба одержимых замерли, ошеломленные столь бурной реакцией. Несмотря на хаос и панику, охватившую посетителей, на врага нацелилось до жути много стволов.

– Стоять! – последовала команда в четыре голоса.

Нейросети, куда можно было бы загрузить боевую программу, если и были у одержимых, то вышли из строя, но инстинкты служили им немногим хуже. Когда оба стали поднимать руки, на пальцах у них вспыхнул белый пламень.