Текст книги "Нейтронный Алхимик: Конфликт"

И вот теперь этот кризис. Сам по себе он еще не означал разорения, но социальное напряжение копилось с угрожающей быстротой. Дорадосы привыкли к постоянному росту и обогащению. Ни на одном из семи заселенных астероидов не было существенной безработицы. И люди, оказавшиеся в одночасье без работы и постоянного дохода, едва ли с доверием отнесутся к совету, который в такой ситуации умоет руки.

Вчера Икела обсуждал с коллегами идею обязать компании выплачивать незанятым работникам пенсию, чтобы поддержать их во время кризиса. Решение казалось легким, покуда старший магистрат не начал толковать, насколько трудно будет законодательно его обеспечить. Совет, как всегда, заколебался. И ничего не было решено.

Сегодня Икеле предстояло самому решить что-то. Он понимал, что ему следовало бы показать пример другим, выплачивать своим работникам какую-то сниженную плату. Но он к таким решениям не привык.

В собственную приемную на директорском этаже он вошел без особого энтузиазма. Ломи, его секретарша, стояла у стола, и на лице ее отражалось необычайное беспокойство. Икела с некоторым удивлением заметил на ее лодыжке красный платочек. А он-то думал, что такая здравомыслящая девочка, как Ломи, не станет обращать внимания на эту полуночную чушь, заворожившую молодое поколение Дорадосов.

– Я не могла ее задержать! – датавизировала Ломи. – Простите, сэр, но она была так упорна, она сказала, что вы старые знакомые…

Икела глянул в противоположный угол приемной. Поставив чашку с кофе на столик, ему навстречу поднялась с дивана невысокая женщина, не выпускавшая из рук лямок болтавшегося на плече рюкзачка. Немногие жители Дорадосов могли похвастаться настолько темными лицами. Судя по множеству морщинок, ей уже за шестьдесят, решил Икела. Что-то в ее чертах показалось ему знакомым, что-то будоражило подсознание. Он запустил программу поиска в базе личных данных своей нейросети.

– Добрый день, капитан, – проговорила она. – Давненько не виделись.

Распознала ее программа или давно забытый титул вырвал из памяти ее имя, Икела не понял.

– Мзу! – выдавил он. – Доктор Мзу. О, Мать Мария, что вы здесь делаете?

– Вы прекрасно знаете, что я здесь делаю, капитан.

– Капитан? – переспросила Ломи, переводя взгляд с гостьи на своего начальника и обратно. – Я не знала…

Икела отмахнулся от нее, не сводя глаз со Мзу, словно ожидая, что та вцепится ему в горло.

– Меня ни для кого нет, – приказал он. – Никаких встреч, файлов, звонков. Нас никто не должен беспокоить. – Он датавизировал код двери своего кабинета. – Пройдемте, доктор, прошу.

Окно в кабинете было всего одно – длинная стеклянная лента, выходившая в биосферную каверну Айякучо. Алкад Мзу одобрительно оглядела фермы и парки.

– Неплохо, учитывая, что у вас было всего тридцать лет, чтобы построить все это. Гариссанцы неплохо устроились здесь. Я рада это видеть.

– На самом деле этой пещере всего пятнадцать лет. Айякучо был вторым из заселенных астероидов после Мапире. Но вы правы, вид прекрасный.

Алкад кивнула, озирая просторный кабинет. И размеры его, и обстановка призваны были скорее подчеркивать положение владельца, чем вызывать эстетическое удовольствие.

– Да и вы, капитан, процветаете, как я погляжу. Впрочем, таково и было ваше задание, не так ли?

Икела рухнул в кресло за огромным столом из земного дуба. Сейчас он вовсе не походил на деловитого магната, сделавшего свою компанию «Т'Опингту» лидером межзвездного рынка по производству редкометаллических сплавов. Скорее на разоблаченного мошенника.

– Я располагаю некоторыми ресурсами из тех, о которых шла речь первоначально, – проговорил он. – Само собой, они в полном вашем распоряжении.

Алкад Мзу присела у стола напротив него.

– Это уже отсебятина, капитан. Мне не нужны ваши «ресурсы». Мне нужен способный вести боевые действия звездолет, который вы мне обещали. Который должен был быть готов к отлету в тот день, когда с Омуты сняли санкции. Забыли?

– Проклятие, Мзу, прошло тридцать лет! Тридцать! Я не знал, где тебя черти носят, жива ли ты еще! Мать Мария, все же меняется! Прости, я знал, что ты должна была прилететь в это время, но я не ожидал тебя здесь увидеть. Не подумал…

Мысли Алкад захлестнул ледяной гнев, выплеснувшийся из движущего центра ее бытия.

– У тебя есть корабль, на котором можно установить Алхимика?

Он бессильно покачал головой и уткнулся лицом в ладони.

– Нет.

– Они убили девяносто пять миллионов, Икела. Они разрушили нашу планету. По их милости мы дышим радиоактивной пылью, пока не хлынет из легких кровь. Геноцид – это слишком хорошее слово для того, что они с нами сделали. Ты, я, все остальные выжившие – это была ошибка с их стороны, недогляд. Нам нет места в этой Вселенной. У нас осталась одна цель, один долг. Отмщение, воздаяние и правосудие – три путеводные звезды. Мать Мария одарила нас своим благословением, дав нам второй шанс. Мы даже не пытаемся убить омутанцев. Я бы никогда не применила Алхимик ради этого – я не стану такой, как они, потому что этим я отдала бы им победу. Я всего лишь заставлю их страдать, чтобы они изведали хоть каплю, хоть мельчайшую каплю той муки, что мы испытывали каждый божий день тридцать лет.

– Хватит! – взревел Икела. – Я построил свою жизнь здесь. Как и мы все. Эта твоя миссия, твоя вендетта – чего ты добьешься после стольких лет? Ничего! Тогда мы станем прокаженными. Пусть омутанцы несут бремя вины. Каждый человек, с которым они заговорят, каждый мир, который они посетят, будет свидетелем их преступления.

– Как мы вызываем жалость, где бы мы ни были.

– О, Мать Мария! Хватит!

– Ты поможешь мне, Икела. Я не оставлю тебе выбора. Сейчас ты позволил себе все забыть. Довольно. Я заставлю тебя вспомнить. Ты стал стар, ты стал толст и привык к уюту. Я не могла позволить себе такой роскоши. Мне не дали. Что за ирония судьбы! Вечно напоминая мне об этом, они питали мой гневный дух – они, их агенты, их взгляды исподтишка. Они поддерживали жизнь в собственном возмездии.

– О чем ты? – Он недоуменно наморщил лоб. – За тобой следили омутанцы?

– Нет, они все заключены там, где им и место. Кто я и что создала, выяснили разведки других миров. Не спрашивай как. Должно быть, проговорился кто-то. Какой-то слабак, Икела.

– Так они знают, где ты?

– Они не знают точно, где я. Им известно, что я бежала с Транквиллити. Но сейчас меня ищут. И не обманывай себя – рано или поздно они меня найдут. В этом они мастера, большие мастера. Единственный вопрос в том, кто найдет меня первым.

– Мать Мария!

– Именно. Конечно, если бы ты приготовил для меня корабль, как от тебя ожидали, не было бы и проблемы. Безмозглый, себялюбивый, ничтожный ублюдок, ты понимаешь, что натворил? Ты поставил под удар все, ради чего мы боролись!

– Ты не понимаешь.

– Да, не понимаю. Я не снизойду до того, чтобы попытаться понять. Я не собираюсь даже слышать больше твое жалкое нытье. Теперь отвечай – где остальные? Партизаны еще существуют?

– Да. Мы все еще вместе. И все еще помогаем нашему делу… когда можем.

– Первоначальный состав сохранен?

– Да, мы все живы. Но остальных четверых нет на Айякучо.

– Что с прочими партизанами? Есть у вас местное руководство?

– Да.

– Тогда собери их на совещание. Сегодня. Они должны узнать, что происходит. И мне потребуются рекруты-националисты в команду.

– Да, – пробормотал он. – Да, хорошо…

– А сам покуда начинай искать подходящее судно. Хотя бы одно в доках должно найтись. Жаль, что я отпустила «Самаку», оно могло еще пригодиться.

– Но по всей Конфедерации объявлен карантин…

– Там, куда мы направляемся? Нет. А ты – член совета Дорадосов, ты сможешь пробить нам разрешение на отлет.

– Я не могу!

– Икела, слушай меня очень внимательно. Я с тобой не в игрушки играю. Ты поставил под угрозу мою жизнь и задание, которое поклялся выполнять, когда давал присягу при поступлении во флот. Сколько я понимаю, это равнозначно измене. И если чьи-нибудь агенты схватят меня прежде, чем я доберусь до Алхимика, я сделаю все, чтобы они узнали, откуда ты тридцать лет назад взял деньги, чтобы основать «Т'Опингту». Ты, я думаю, точно помнишь, что говорит закон Конфедерации об антиматерии?

Икела понурился.

– Да.

– Хорошо. Теперь датавизируй партизанам.

– Ладно…

Алкад взирала на него со смесью тревоги и презрения. Ей прежде не приходило в голову, что подвести могут другие. Все они были бойцами гариссанского флота. Тридцать лет назад она втайне подозревала, что, скорее всего, окажется слабым звеном сама.

– С момента стыковки я все время куда-то бегу, – бросила она. – Остаток дня я проведу в твоей квартире. Мне надо вымыться, и это единственное место, куда ты точно никого не наведешь. Слишком много возникнет вопросов.

К Икеле отчасти возвратилась прежняя самоуверенность.

– Я не желаю тебя там видеть. Со мной живет дочь.

– И?

– Я не хочу впутывать ее в это.

– Чем быстрее ты подготовишь корабль, тем скорее я улечу.

Она забросила на спину рюкзак и вышла в приемную.

Ломи с любопытством глянула на нее из-за секретарского стола. Алкад, не обращая внимания, датавизировала процессору шахты приказ поднять лифт к директорскому этажу. Когда двери отворились, в лифте стояла девушка – чуть старше двадцати, на две головы выше Мзу. Выбритый череп украшал пучок кудряшек на самой макушке. Впечатление создавалось такое, точно кто-то попытался с помощью генженерии вывести эльфа – настолько узким был ее торс и непропорционально длинными конечности. Лицо ее можно было бы назвать красивым, не будь оно столь суровым.

– Я – Вои, – представилась она, когда двери затворились.

Алкад невыразительно кивнула, желая, чтобы лифт двигался побыстрее.

Вместо этого кабина застыла совсем, судя по индикатору – между третьим и четвертым этажами.

– А вы – доктор Алкад Мзу.

– А в этой сумке – нейтронный подавитель, и его контрольный процессор активирован.

– Хорошо. Рада слышать, что вы не ходите безоружной.

– Кто вы?

– Я дочь Икелы. Если хотите, можете проверить мой общедоступный файл.

Алкад так и сделала, выйдя через процессор лифта на сервер гражданской администрации Айякучо. Если Вои была «подсадкой» какой-то из разведок, то там очень внимательно относились к деталям. Кроме того, будь она агентом, то едва ли стала бы тратить время на беседы.

– Запустите лифт, будьте добры.

– Поговорим?

– Запустите лифт.

Вои датавизировала команду процессору, и кабина тронулась вновь.

– Мы хотим помочь вам.

– Кто это «мы»? – спросила Алкад.

– Мои друзья. Нас уже немало. Партизаны, к числу которых вы принадлежите, уже много лет ничего не делали. Они состарились, размякли, они боятся поднимать волну.

– Вас я не знаю.

– Отец помог вам?

– Мы… достигли понимания.

– От них вы не дождетесь помощи. Когда дойдет до дела – нет. От нас – да.

– Откуда вы узнали, кто я?

– От отца. Он не должен был говорить мне, но рассказал. Он слабак.

– И что вам известно?

– Что партизаны должны были готовиться к вашему прибытию. И вы должны были привезти с собой что-то, чтобы отомстить Омуте. Логически рассуждая – некое супероружие. Может быть, даже разрушитель планет. Он всегда боялся вас, и не он один. Подготовились они? Держу пари, что нет.

– Как я уже сказала – вас я не знаю.

Вои склонилась к ней с выражением яростной решимости на лице.

– У нас есть деньги. Есть организация. Есть люди, которые не побоятся действовать. Мы не подведем вас. Никогда. Скажите, что вам нужно, и мы это сделаем.

– Откуда вы узнали, что я пришла к вашему отцу?

– От Ломи, конечно. Она не из наших, не из ядра организации, но сочувствует нам. Всегда полезно знать, что задумывает мой отец. Как я уже сказала – у нас есть организация.

– Как и в яслях.

На миг Алкад Мзу показалось, что девушка ее ударит.

– Ладно, – проговорила Вои с тем спокойствием, какое может дать человеку только нейронный оверрайд. – Это разумно – не доверять незнакомцам последнюю надежду нашей цивилизации. Могу это принять. Рационально.

– Спасибо.

– Но мы можем помочь. Дайте нам шанс. Пожалуйста.

Последнее слово явно было не из тех, что слетают с этих губ часто.

Двери раскрылись. Широкие световые колонны освещали вестибюль, отделанный полированным черным камнем и извилистыми накладками белого металла. Тридцатилетней давности программа рукопашного боя прогоняла через себя данные с имплантированных сетчаток Мзу, определяя, не ведет ли себя кто-то подозрительно.

Алкад покосилась на высокую, аноректически сложенную девушку, размышляя, как быть дальше.

– Ваш отец пригласил меня к себе домой. Там мы сможем все обсудить.

Вои ухмыльнулась по-акульи.

– Для меня это большая честь, доктор.

Внимание Джошуа привлекла сидевшая за барной стойкой женщина в алой блузке. Слишком ярким был этот алый цвет, он словно светился. И покрой блузки был какой-то странный, хотя в чем заключается эта странность, Джошуа не мог бы определить точно, не было в ней… гладкости, что ли. Потом он сообразил, что блузка застегивается на пуговицы, а не на застежку.

– Не оборачивайтесь, – пробормотал он Болью и Дахиби. – По-моему, она одержимая. – Он датавизировал изображение, снятое с сетчатки.

Оба, конечно, обернулись, чтобы посмотреть самим. Болью вообще устроила из этого спектакль – она развернула свое массивное тело вместе со слишком тесным стулом, поблескивая в неярком свете полированными боками.

– Господи! А посерьезнее нельзя?

Женщина одарила всех троих скромно-вопросительным взором.

– Точно? – переспросил Дахиби.

– По-моему, да. Что-то с ней определенно не так.

Дахиби промолчал; он уже видел интуицию Джошуа в действии.

– Можем проверить, – предложила Болью. – Подойти к ней и проверить, не начнут ли глючить процессоры.

– Нет.

Джошуа продолжал оглядывать собравшуюся в баре толпу. Помещение было вырезано в монолитной скале астероида Килифи и выходило в его жилую зону, а посещали бар в основном космонавты и работники промышленных станций. Здесь Джошуа мог быть по возможности незаметен (до сих пор «Лагранжа» Калверта узнали всего пять человек). И Килифи служил хорошим прикрытием – здесь производились именно те детали, какие Джошуа якобы закупал для оборонительных систем Транквиллити. Сара и Эшли вели липовые переговоры с оптовиками, и еще никто не задал вопроса, почему они забрались в систему Нарока, а не поискали поставщика поближе.

Капитан заметил еще пару подозрительных типов, надиравшихся в одиночестве, потом еще троих, сгрудившихся за маленьким столиком и мрачно ухмылявшихся в унисон. «У меня начинается паранойя».

– Сосредоточимся на нашем задании, – проговорил он. – Если администрация Килифи не может установить у себя карантин, это ее проблемы. Мы не можем рисковать. Кроме того, если одержимые слоняются по станции, скорее всего, они уже проникли на нее массово.

Дахиби съежился и поиграл бокалом, стараясь не выдавать тревоги.

– На здешнем причале я видел флотские суда, и большая часть торговцев тоже вооружена. Если астероид падет, все это достанется одержимым.

– Знаю. – Джошуа встретился взглядом с узловиком, отказываясь проявить снисхождение. – Нельзя гнать волну.

– Ага, это я уже слышал: внимания не привлекать, с туземцами не болтать, громко не пердеть… какого черта мы тут делаем, Джошуа? Зачем тебе понадобилось выслеживать Мейера?

– Надо с ним потолковать.

– Нам ты не доверяешь?

– Доверяю. И не бери меня на «слабо». Ты же знаешь, я все вам объясню, как только смогу. А пока лучше вам не знать. Ты-то мне веришь?

Дахиби скривил губы в усталой усмешке.

– На «слабо» берешь?

– Ага.

Официантка принесла им еще по бокалу. Пока она проталкивалась через толпу, Джошуа любовался ее ножками. Для него слишком, пожалуй, молода – шестнадцати нет… Потом он заметил у нее на лодыжке красный платочек. «Господи, не знаю, что хуже – ужасы одержания или убогие мечты полуночников».

В первый раз посмотрев запись с Валиска, он испытал настоящий шок. Мэри Скиббоу, одержанная, заманивающая на погибель наивных юнцов. Такая была славная девочка – красавица, умница, характер крепче карботаниевого композита. Если смогли сломать и ее, то сломают кого угодно. Эхо Лалонда еще раскатывалось по Вселенной.

– Капитан… – предупредила Болью.

Джошуа и сам заметил, что к ним приближается Буна. Тот с улыбкой присел за их столик. Казалось, что он вовсе не боится… впрочем, как узнал Джошуа, порасспросив коллег-капитанов, для Буны Мабаки такие операции были не впервой.

– Добрый день, капитан, – вежливо поприветствовал его Буна. – Смогли уже загрузиться?

– Частично, – ответил Джошуа. – Надеюсь, вы смогли добыть и остальное?

– Безусловно. Большую часть информации добыть было очень просто. Но если я и работаю в частном порядке, то со всем прилежанием. И, к сожалению, я обнаружил, что то, о чем вы просили, выходит за рамки нашего первоначального соглашения.

Дахиби презрительно покосился на него – узловик презирал угодливых служащих.

– И дорого выходит? – поинтересовался Джошуа спокойно.

– Двадцать тысяч фьюзеодолларов. – Похоже было, что Буна действительно смущен. – Я очень сожалею, но времена сейчас тяжелые. Работы мало, а семья у меня большая.

– Само собой. – Джошуа протянул ему свой кредитный диск.

Мабаки так удивился неожиданной уступчивости молодого капитана, что не сразу достал собственный диск. Джошуа перевел ему деньги.

– Вы были правы, – продолжил Буна. – «Юдат» был в нашей системе. Он стыковался с астероидом Ньиру. Очевидно, капитан на момент прибытия был ранен, потому что следующие четыре дня он провел в клинике, залечивая повреждения нервной системы. Когда лечение завершилось, они отбыли, судя по плану полета – в Солнечную систему.

– К Солнцу? – переспросил Джошуа. – Вы уверены?

– Абсолютно. Однако – вот тут всплывают двадцать тысяч – их пассажирка, доктор Алкад Мзу, с ними не полетела. Она наняла независимого торговца «Самаку» и отбыла часом позже.

– В направлении…

– Указано, что на Айякучо, это один из астероидов Дорадо. Я даже проверил записи сенсоров диспетчерской. Прыжок был определенно направлен в систему Туньи.

Джошуа проглотил ругательство. Иона оказалась права: доктор Мзу стремилась к последним своим соплеменникам. Значит, она двинется за Алхимиком. Джошуа покосился на девушку в красной блузке. Та, элегантно запрокинув голову, допивала коктейль. Гос-споди, словно нам без того горя мало!..

– Спасибо.

– Не за что. Вам также следует знать – это я сообщаю бесплатно, – что вы не первый задаете подобные вопросы. За теми же файлами в отдел гражданского космоплавания обращались трижды, последний раз – за двадцать минут до меня.

– О, Господи!

– Это плохая новость?

– Интересная, – буркнул Джошуа, поднимаясь на ноги.

– Если я еще чем-то могу быть вам полезен, капитан, – звоните.

– Само собой.

Джошуа уже направлялся к двери. Дахиби и Болью отстали от него на пару шагов.

Они не успели подойти к выходу, когда зрители, вглядывавшиеся в изображение над проекторной колонкой, разом вздохнули от ужаса. По бару прокатились возбужденные шепотки. Совершенно незнакомые люди спрашивали друг друга: «Вы видели? Видели?» – как всегда бывает, когда объявляют сногсшибательную новость.

Джошуа вгляделся в проекцию, позволяя мутному свечению лазерных лучей сложиться в изображение. Перед ним закружилась планета, чья география была ему прекрасно знакома – ни континентов, ни океанов, сплошь узкие, извилистые моря и острова среднего размера. Половину островов закрывали пласты сияюще-алых туч, сосредоточиваясь преимущественно в тропических областях – впрочем, на этой планете слово «тропический» оставалось достаточно условным термином.

– Фрегат конфедеративного флота «Левек» подтвердил, что все населенные острова Норфолка покрыты облаками дисфункции реальности, – говорил комментатор. – Контакт с поверхностью утерян, и следует предположить, что большая часть населения, если не все, была одержана. Норфолк – пасторальная планета, и местному правительству принадлежало лишь несколько челноков. Поэтому не предпринималось никаких попыток эвакуировать хотя бы часть населения на корабли эскадры, прежде чем пала столица, город Норвич. Из штаба конфедеративного флота на Трафальгаре сообщают, что «Левек» останется на орбите, чтобы наблюдать за развитием ситуации, однако активные боевые действия пока не планируются. Таким образом, число захваченных одержимыми планет дошло уже до семи.

– Господи, там же Луиза! – Проецируемое изображение разбилось, когда Джошуа отвернулся. Ему вспомнилась Луиза, бегущая по зеленым всхолмьям в своем нелепом платьице, хохочущая над ним через плечо. И Женевьева, эта вредная девчонка, которая умеет только дуться или смеяться. И Марджори, и Грант (ему придется хуже всех, он будет сопротивляться до последнего), и Кеннет, и даже тот приемщик из «Дрейтонс Импорт». – Боже, нет!

«Я должен был быть там. Я бы ее вытащил».

– Джошуа? – озабоченно произнес Дахиби. – Ты в порядке?

– Угу. Ты слышал про Норфолк?

– Да.

– Она там, Дахиби. Я ее там бросил.

– Кого?

– Луизу.

– Ты ее не бросил, Джошуа. Там ее дом, ее место.

– Ага. – Нейросеть Джошуа уже прокладывала курс от Нарока к Норфолку, а он и не помнил, когда запрашивал его.

– Пойдем, капитан, – проговорил Дахиби. – Мы получили то, за чем прилетели. Пошли.

Джошуа снова обернулся к женщине в алом. Та тоже смотрела в проектор, лазерные лучи чертили на ее эбеновых щеках абстрактные разводы. Губы ее изогнула восторженная улыбка.

Джошуа ненавидел ее, ее неуязвимость, ее надменную самоуверенность. Словно царица демонов явилась глумиться над ним. Дахиби стиснул его пальцы.

– Хорошо. Идем.

– Ну вот мы и дома, – с театральным вздохом сообщила Лорен, обращаясь к Скиббоу. – Хотя задерживаться здесь все равно нельзя. Чтобы нас отыскать, они всю Гайану перероют.

Квартира располагалась на самом высоком уровне жилого комплекса биосферы, где тяготение составляло лишь восемьдесят процентов стандарта. Скорее всего, пентхауз какого-нибудь аристократа, обставленный темной активно-контурной мебелью и весь перегороженный шелковыми ширмами ручной росписи. На каждом столике и полочке непременно валялась старинная безделушка.

Джеральду подобная обстановка после всех событий сегодняшнего дня показалась несколько странной.

– Это ты создаешь?

Когда они жили в аркологе, Лорен вечно изводила его за то, что он не мог выбить им квартиру «пошикарней». Одержимая грустно улыбнулась и покачала головой.

– Нет. У меня на такой кич воображения не хватило бы. Это квартира Поу Мок.

– Женщины, которую ты одерживаешь? Рыжей?

– Ну да. – Лорен с улыбкой шагнула к нему. Джеральд напрягся, хотя ей и не обязательно было замечать это – мысли его были полны смятения и страха.

– Хорошо, Джеральд. Я не стану тебя касаться. Садись. Нам надо поговорить. В этот раз – поговорить. Ты больше не скажешь мне, что ты решил за нас всех ради нашего же блага.

Джеральд скривился. Каждое ее слово, каждый жест пробуждали воспоминания. Неотредактированное прошлое становилось проклятием всей его жизни.

– Как ты здесь оказалась? – спросил он. – Что с тобой стало, Лорен?

– Ты же видел ферму. И что делал с нами этот ублюдок Декстер и его иветы. – Она побледнела. – И с Паулой.

– Я… видел.

– Я пыталась, Джеральд. Я сопротивлялась, честно. Но все случилось так быстро… Они были просто звери. Декстер убил одного из своих только за то, что мальчишка не мог угнаться за остальными. У меня сил не хватило удержаться.

– А меня не было с вами.

– Они и тебя убили бы.

– По крайней мере…

– Нет, Джеральд. Ты умер бы зря. Я рада, что ты сбежал. Так ты сможешь помочь Мэри.

– Как?

– Одержимых можно победить. По крайней мере по отдельности. Если брать их всех вместе – не уверена. Но с этим пусть другие разбираются – правительства планет, Конфедерация. А нам с тобой надо спасти дочь, позволить ей прожить собственную жизнь. За нас этого никто не сделает.

– Как? – вскричал он.

– Как освободили тебя. Ноль-тау. Мы должны поместить ее в ноль-тау. Одержимые не могут этого перенести.

– Почему?

– Потому что мы все время находимся в сознании. Ноль-тау останавливает обычные волновые функции, но наши души остаются связаны с бездной, и мы ощущаем течение времени. Но только его! Это предел сенсорной депривации, намного хуже, чем в бездне – там погибшие души могут хотя бы питаться чужими воспоминаниями и отчасти воспринимать реальный мир.

– Так вот почему… – пробормотал Джеральд. – Я знал, что Кингсфорд Гарриган боится…

– Одни держатся дольше, другие – меньше, это зависит от силы воли. Но в конце концов все покидают одержанные тела.

– Значит, есть надежда.

– Для Мэри – да. Мы можем спасти ее.

– Чтобы она смогла умереть.

– Все умирают, Джеральд.

– И страдают в бездне.

– Не уверена. Если бы не ты и Мэри, я не осталась бы с прочими душами.

– Не понимаю!

Лорен беспомощно улыбнулась.

– Я волновалась за вас, Джеральд. Хотела быть уверена, что у вас все в порядке. Поэтому и осталась.

– Да, но… куда еще ты могла попасть?

– Не уверена, что это осмысленный вопрос. Бездна – странное место, в ней нет пространства в нашем понимании.

– Но тогда как ты могла попасть в другое место?

– Не место… – Она всплеснула руками, пытаясь подобрать слова. – Я просто была бы не в той части бездны, что остальные.

– Но ты говоришь, что там нет пространства!

– Нет.

– Так как…

– Я не буду делать вид, что понимаю, Джеральд. Но погибшие души можно оставить позади. Бездна – это не обязательно место вечных мучений.

Джеральд смотрел на ковер цвета семги. Ему было стыдно, что он не может взглянуть на собственную жену.

– И ты вернулась ко мне…

– Нет, Джеральд. – Голос ее посуровел. – Мы можем быть мужем и женой, но моя любовь не настолько слепа. Я вернулась в основном из-за Мэри. Если бы остался только ты, у меня могло не хватить смелости. Ради нее я терпела, когда чужие души пожирали мою память. Ты знаешь, что из бездны можно выглянуть? Едва-едва. Я приглядывала за Мэри, и это помогало мне переносить ужас. Я ведь не видела ее с тех пор, как она ушла. Я хотела знать, что с ней все в порядке. Когда ее одержали, я едва не бросила всю затею. Но я осталась, поджидая случая, когда кого-то будут одерживать невдалеке от тебя. И вот я здесь.

– Да. Вот ты и здесь. Но кто такая Поу Мок? Я думал, княжество победило одержимых, что все они заключены на Мортонридже.

– Если верить новостям, так и есть. Но трое прибывших с тобой на «Экване» добрались до Поу Мок прежде, чем покинуть астероид. Это был хороший выбор – она, помимо всего прочего, снабжала нелегальными программными стимуляторами здешних работников. Потому она и могла позволить себе такую квартирку. А еще это значило, что ни в какие переписи населения Гайаны она не включалась, так что ее никто не стал бы проверять. Смысл был в том, что даже если троих с «Эквана» схватят, одержатель Поу Мок сумеет начать все сначала. Теоретически это был бы идеальный агент-провокатор. К несчастью для них троих, из бездны выбралась я. Меня не волнуют их стремления. Для меня важна только Мэри.

– Может, я ошибся, отвезя ее на Лалонд? – отстранение пробормотал Джеральд. – Мне казалось, я поступаю как лучше для нее, для всех нас.

– Так и было. Земля умирает. Аркологи стары, они разрушаются. Для таких, как мы, там не осталось будущего; если бы мы остались, Паула и Мэри жили бы как мы, как наши родители, как наши предки в десяти коленах. Ты разбил порочный круг, Джеральд. У нас был шанс гордиться нашими внуками.

– Какими внуками? – Он с трудом сдерживал слезы. – Паула мертва. Мэри так ненавидела родной дом, что при первой же возможности сбежала.

– И это оказалось хорошо, Джеральд, не так ли? Она всегда была упрямой, и она еще девчонка. Дети не умеют заглядывать вперед, они хотят всего и сразу. Последние два месяца были для нее не настолько веселыми, как годы на Земле, и ей впервые в жизни пришлось работать. Неудивительно, что она сбежала из дома. Ее напугал преждевременный вкус взрослой жизни. Мы не были ей плохими родителями. Знаешь, я ощутила ее перед тем, как ее одержали. Она нашла себе работу в Даррингеме, и неплохую. Она жила лучше, чем могла бы жить на Земле, хотя, зная Мэри, полагаю, что она этого не оценила.

Когда Джеральд осмелился поднять глаза, он увидал, что выражение лица Лорен отражает его собственное.

– Я тебе не говорил раньше, но… когда она сбежала, я так за нее боялся.

– Знаю. Отцам всегда кажется, что их дети не в силах о себе позаботиться.

– И ты волновалась.

– Да… О, да. Но только судьба могла бы обрушить на нее беду, с которой Мэри не сумела бы справиться. Что она и сделала. Если бы не это проклятие, с Мэри все было бы в порядке.

– Ладно, – дрожащим голосом произнес Джеральд, – что же нам делать теперь? Я хотел просто отправиться на Валиск и помочь ей.

– И я думала об этом, Джеральд. Плана у меня нет, только общие наброски. Но я кое-что подготовила. Первым делом надо протащить тебя на борт «Квадина» – это один из немногих кораблей, которые вылетают с Гайаны. Королевство сейчас активно распродает союзникам оружие. Через семь часов «Квадин» отправляется на Пинджарру с грузом пятигигаваттных мазерных пушек для их сети СО.

– Пинджарра?

– В системе Тувумбы, заселена австралийцами. Королевство старается вовлечь их в свою сферу влияния. Их астероидные поселения плохо защищены, и им предложили обновить сети обороны по сниженным ценам.

Джеральд побарабанил пальцами друг о друга.

– Но как мне попасть на борт? Мы до космопорта-то не доберемся, не говоря о корабле. Может, просто обратиться к правительству Омбея с просьбой отвезти нас на Валиск? Они знают, что я говорю правду, что хочу только помочь Мэри. И это ценные сведения – насчет ноль-тау. Они будут нам благодарны.

– Черт побери… – Лорен взирала на его полную надежды жалкую улыбку скорее с изумлением, нежели с презрением. А ведь в семье именно он всегда был самым предприимчивым. – Джеральд, что они с тобой делали?

– Вспоминать. – Он опустил голову, стискивая ладонями виски в бесплодных попытках унять пульсирующую боль. – Они заставляли меня вспоминать. Не хочу! Я не хочу помнить! Я хочу все забыть, все!

Она села рядом и обняла мужа за плечи, как обнимала в детстве дочерей.

– Когда мы освободим Мэри, с этим будет кончено. И ты сможешь думать о другом, о новом.

– Да! – Джеральд решительно кивнул. В голосе его звучала неторопливая решимость новообращенного. – Ты права. Это и доктор Доббс мне говорил. Я должен ставить осмысленные цели в новых жизненных обстоятельствах и со-сре-до-то-чи-вать-ся на их достижении. Я должен освободиться от груза прошлых неудач.

– Неплохая философия. – Она озадаченно подняла брови. – Первым делом надо заплатить за перелет на «Квадине». Капитан уже снабжал Поу Мок полулегальными клипами, так что его удастся уговорить не мытьем, так катаньем. Только с ним надо потверже. Справишься, Джеральд?