Текст книги "Нейтронный Алхимик: Конфликт"

– На нашей стороне расстояние, – указала леди Филиппа. – Кулу отстоит от Новой Калифорнии на триста световых лет. Двинуть флот на такое расстояние невероятно трудно. И Капоне непросто снабжать завоеванные им миры гелием-3 – от эденистов он его не получит.

– Простите, премьер-министр, – заметил адмирал, – но вы слишком буквально воспринимаете события. Да, Капоне трудно будет подчинить Кулу физически, но начатая им тенденция – совсем другое дело. Из бездны выходят не менее способные личности и притом обладающие куда большим опытом в области строительства империй. Если только планетарные правительства не будут беспредельно бдительны в поисках одержимых, случившееся на Новой Калифорнии легко может повториться. Если бы нам приходилось беспокоиться только о Капоне, я испытал бы большое облегчение. Что же касается нехватки гелия-3 – дейтерий можно использовать в качестве монотоплива для реакторов. Да, он менее эффективен, и ионизирующее излучение будет быстро выводить из строя дюзы, но даже не думайте, что это их остановит хоть на минуту! У королевского флота есть аварийные планы на случай, если Кулу потеряет все облачные драги гелия-3 в царстве. И мы можем продолжать летать годами, возможно – десятилетиями, на одном дейтерии, если нужда возникнет.

– Так что, нехватка гелия-3 его не остановит? – уточнил король.

– Нет, сир. Наши аналитики предполагают, что по самой природе Организации Капоне ему придется продолжить экспансию, чтобы удержаться на плаву. Другой цели у Организации нет, она существует, чтобы расширяться через завоевания. Как стратегия для поддержания контроля над собственными подданными это срабатывает превосходно, но рано или поздно Капоне столкнется с болезнями роста. И даже если он это осознает и попытается остановиться, его свергнут собственные лейтенанты. Если только они не потеряют статуса вместе с ним.

– Новой Калифорнией он управляет, как мне кажется, достаточно эффективно, – заметил лорд Маунтджой.

– Это пропагандистская иллюзия, – ответил герцог Салион. – Наши агентства безопасности пришли к тем же выводам, что и разведка флота. Капоне хвастает, что создал действующее правительство, но реально это диктатура, поддерживаемая угрозой силы. Она существует потому, что планетарная экономика переведена на военные рельсы, а это всегда искажает реальное положение вещей. Идея валюты, основанной на применении магии, имеет существенный изъян. Энергистическая сила одержимых, в сущности, беспредельна, ее нельзя сложить и передать неимущим, как реально существующий товар. Кроме того, до сих пор никто еще не бросил Капоне вызова – он взлетел слишком стремительно. Но нынешнее положение во внутренней структуре Организации не продержится долго. Как только ситуация устоится немного, люди начнут задумываться, как они живут и что их к этому принуждает. По нашим оценкам, не более чем через две недели в обоих сообществах начнут образовываться подпольные группы сопротивления. Судя по тому, что мы видели и что можем выделить из вражеской пропаганды, одержимым и неодержанным тяжело сосуществовать. Построенное Капоне общество – это искусственная конструкция. И как таковая она крайне уязвима, особенно для внутреннего распада.

Лорд Маунтджой чуть заметно улыбнулся.

– Хотите сказать, что нам достаточно подождать немного? Что одержимые сами друг друга уничтожат?

– Этого я не говорю. Наши психологи утверждают, что одержимые не могут создавать сообщества настолько сложные и многочисленные, как мы. Мы строим промышленные цивилизации в масштабах целых систем, потому что иначе не в силах поддержать наш социоэкономический индекс. Но когда ты можешь поселиться во дворце роскошнее этого, просто пожелав, – зачем создавать государство с многомиллионным населением? Это в конце концов погубит Капоне. Но самой проблемы одержимых это не решит. Для нас – нет.

– Я никогда не считал, что ее можно решить силой, – проговорил Алистер, кивнув адмиралу. – Во всяком случае, в долгосрочном масштабе. Какую угрозу для нас представляет проникновение одержимых? Смогли мы отловить всех попавших на территорию королевства? Саймон?

– Девяносто девять и девять десятых процента, ваше величество, во всяком случае здесь, на Кулу. К несчастью, я не могу ответить с уверенностью. Законы вероятности подсказывают, что хотя бы несколько ускользнули от нас. Однако наши ИскИны все более ловко отыскивают их через сеть. И конечно, как только они начинают размножаться, становится легко их выследить и уничтожить.

– Едва ли это поднимет дух населения, – заметила леди Филиппа. – Правительство не гарантирует, что вы не будете одержаны, но если это случится, – не волнуйтесь, мы узнаем.

– Для отдельных подданных это, признаю, неудобно, – отозвался принц Говард. – Но нашей способности реагировать на угрозу это не умаляет. Корпорация «Кулу» уже создала прототип личного монитора, обороняющего от одержания.

– Да?

– Да. Это просто браслет, напичканный постоянно соединенными с сетью сенсорами. Это сильно напряжет наши каналы связи, но два ИскИна смогут следить за всем населением планеты в реальном времени. Если вы снимете браслет или будете одержаны, мы немедленно узнаем, где это случилось.

– Защитники гражданских прав будут в восторге, – кисло пробормотала премьер-министр.

– А одержимые – нет, – хладнокровно ответил принц Говард. – Их мнение для нас важнее.

– Именно, – поддержал его король Ал истер. – Я сам надену первый браслет в прямом эфире. Это привлечет общественное внимание. В конце концов это для блага народа.

– Да, ваше величество, – тактично согласилась леди Филиппа.

– Хорошо. Полной безопасности мы не можем обещать населению, но, как верно заметил мой брат, мы все же в силах защитить большинство. Пока что я готов удовлетвориться этим. И к направлению наших усилий – мы должны принять решение относительно Мортонриджа. Адмирал?

– Офицеры моего штаба проводят боевые симуляции по сценарию, предложенному этим юношей, Хилтчем. Его опыт сильно нам помог, но, на мой взгляд, слишком много неизвестных переменных включено в это уравнение.

– Мы одержали победу хотя бы в одной симуляции? – поинтересовался герцог Салион.

– Да. Почти во всех, если только направляли достаточно ресурсов на эту операцию. Этот фактор постоянно оказывался решающим, – Адмирал озабоченно глянул на короля. – Это будет рискованно, ваше величество. И неимоверно дорого. Мы должны будем поддерживать оборону всех систем королевства на нынешнем уровне, одновременно проводя эту операцию. Нам придется выгрести до дна все резервы, не говоря уже о промышленных мощностях.

– Баронства будут просто в восторге, – обронила леди Филиппа.

Алистер II сделал вид, что не услышал.

– Но это возможно? – спросил он.

– Мы полагаем, что да, ваше величество. При полной поддержке эденистов. В идеале я был бы рад получить помощь также от флота Конфедерации и наших союзников. Чем больше ресурсов, тем больше шансов на победу.

– Хорошо. Кельман – это уже ваша область. Как прошла встреча с послом эденистов?

Министр иностранных дел постарался сдержать улыбку; он не был уверен, кто больше удивился этой встрече – он сам или посол.

– Собственно говоря, посол Астор отнесся к нашему предложению с исключительным вниманием. Как все мы знаем, старику досталась нелегкая работа. Однако стоило мне к нему обратиться, как он усадил весь посольский персонал разрабатывать нашу идею. Их атташе по военным и техническим вопросам согласны, что обиталища в системе Юпитера способны в нужных количествах размножать приставов.

– А вести их в бой? – поинтересовался принц Говард.

– Этот вопрос может решить только их Согласие, но посол уверен, что в сложившихся обстоятельствах Юпитер отнесется к нему благосклонно. Он даже предложил лично сопроводить любую посланную нами делегацию и изложить суть предложения вместо нас. Это звучит не слишком впечатляюще, но я считаю подобный аргумент весьма весомым.

– А почему, собственно? – полюбопытствовал король.

– По самой природе их культуры. Эденисты крайне редко собирают Согласие – обычно в этом нет нужды. Их этические установки и мотивации настолько однородны, что по большинству вопросов они и так принимают однотипные решения. Согласие требуется, лишь когда эденисты сталкиваются с чем-то радикально новым или же когда чувствуют угрозу и желают определить меру ответной реакции. Тот факт, что сам посол согласился с нашим предложением и готов отстаивать его вместо нас, очень обнадеживает. Он более, чем кто-либо другой, понимает, чего стоило нам обратиться за помощью, с каким трудом мы проглотили свою гордость. И он может передать это чувство сородичам.

– Иными словами, изменить баланс в нашу пользу, – заключил принц Говард.

– Я считаю это весьма вероятным.

Король задумался на миг, озирая обращенные к нему тревожные лица.

– Хорошо. Переходим к следующей стадии. Адмирал, готовьте находящиеся в вашем распоряжении силы к вторжению на Мортонридж.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Кельман – первоочередные задачи ложатся на ваше ведомство. Адмирал утверждает, что ему потребуется помощь космофлота Конфедерации и союзников – обеспечить ее должны дипломаты. Мы должны полностью реализовать свой потенциал. Советую проконсультироваться с королевским разведывательным агентством и поглядеть, как мы можем надавить на тех, чей энтузиазм не покажется нам убедительным.

– И какую долю наших сил мы можем в это вложить? – осторожно поинтересовался герцог Салион.

– Сто процентов, Саймон. Или мы делаем все, как положено, или не беремся вовсе. Я не собираюсь бросать все наши военные силы на столь могущественного врага, не имея подавляющего превосходства. Это было бы неприемлемо с этической точки зрения и неумно – с политической.

– Понимаю, сир.

– Превосходно. Тогда – решено.

– Э-э, а как быть с Ионой? – спросила леди Филиппа. Алистер едва не расхохотался при виде непривычной кротости премьер-министра. В его присутствии о Транквиллити все говорили вполголоса.

– Хорошая мысль. Полагаю, в этом случае разумнее будет усилить кадры Кельмана нашей родней. Отправим к ней принца Нотона.

– Да, ваше величество, – осторожно отозвался лорд Маунтджой.

– Еще вопросы? – спросил король.

– Полагаю, мы обсудили все, ваше величество, – ответила леди Филиппа. – Я бы хотела объявить публично, что готовится план освобождения Мортонриджа. Сейчас народ хочет слышать, что мы готовы перехватить инициативу.

– Но без упоминания эденистов, – поспешно вмешался лорд Маунтджой. – Слишком рано. Эту тему лучше пока обходить стороной.

– Разумеется, – согласилась она.

– Как посчитаете нужным, – решил Алистер. – Желаю всем вам удачи в ваших трудах. И будем надеяться, что Господь смилостивится над нами, потому что в последние дни удача, как видно, отвернула от нас свой лик.

Паркер Хиггенс оказался в апартаментах Ионы всего в третий раз и впервые – без сопровождающих. Широкое окно в двухъярусном холле, за которым открывались глубины кругового моря, его необыкновенно тревожило, и торопливое мельтешение радужных рыбьих стаек не радовало глаз. «Странно, – подумал он, – почему давление толщи вод кажется подсознанию намного более опасным, чем вакуум за окнами звездоскребов?»

Иона приветствовала его улыбкой и мягким рукопожатием. Одета она была в блестяще-лиловое бикини и желтый халат, волосы еще не высохли после купания. И вновь, как в первый миг их знакомства, Паркер Хиггенс почувствовал, что заворожен глубиной этих синих глаз. Единственным утешением ему служило то, что миллионы по всей Конфедерации страдали от того же недуга.

– Паркер, вы нездоровы? – спросила Иона.

– Нет, мэм, что вы!

Иона подозрительно покосилась на окно, и то послушно замглилось.

– Присядем.

Она усадила его за маленький круглый столик. Дерево настолько потемнело от времени, что определить его разновидность было решительно невозможно. Двое неслышных домошимпов подали чай в тончайших фарфоровых чашках.

– Похоже, на Трафальгаре вы завоевали немало друзей, Паркер. Эскорт из четырех космоястребов, надо же.

Паркер сморщился. Она вообще представляет, насколько убийственна ее ирония?

– Да, мэм. Ученые космофлота должны помочь нам разобраться в данных леймилов. Предложили это в штабе первого адмирала, и я вынужден был согласиться с их доводами. Одержание – это чудовищно. Если леймилы нашли решение, столкнувшись с этой проблемой, мы не должны гнушаться никакими средствами, чтобы раскрыть его.

– Расслабься, Паркер, я не собираюсь тебя критиковать. Ты был прав. Я нахожу весьма приятным, что проект «Леймил» внезапно приобрел такое значение. Дедушка Майкл был все же прав. Думаю, он этому радуется… где бы ни находился.

– Так вы не возражаете, что мы допустим флотских к анализу данных?

– Нимало. Если мы найдем решение, то утрем нос очень многим… хотя я сильно сомневаюсь, что нам это удастся.

– Я тоже, мэм. Мне не верится, чтобы проблема эта имела решение. Мы восстали против строения самой Вселенной, а его может изменить разве что Господь Бог.

– Хм-м, – Иона задумчиво отпила чаю. – И все же киинты, кажется, нашли способ. Смерть и одержание их не тревожат.

В первый раз она увидела на добродушном лице старика-директора настоящий гнев.

– Неужели они до сих пор работают здесь, мэм?

– Да, Паркер, они здесь. А что?

– Не понимаю – почему. Они с самого начала знали, что случилось с леймилами. Само их присутствие – какая-то нелепая шарада. Они никогда и не думали помогать нам.

– Киинты не враждебны человечеству, Паркер. Какие бы у них ни были причины поступить так, как поступили они, думаю, это веские причины. Возможно, они потихоньку подталкивают нас в верном направлении. Кто знает? Их интеллект выше людского, и тела в большинстве отношений совершеннее. Знаете, я только сейчас сообразила – мы не знаем даже, как долго они живут. Возможно, они не умирают. Это тоже решение проблемы.

– В таком случае они вряд ли помогут нам.

Иона холодно воззрилась на него поверх чашки.

– Паркер, вам тяжело с ними работать?

– Нет! – Он стиснул зубы, проглатывая возмущение. – Нет, мэм. Если вы считаете их вклад ценным, я буду счастлив оставить свои личные возражения в стороне.

– Рада слышать. Теперь к делу: непросмотренными остались еще четыре тысячи часов сенсорных записей из леймильского электронного стека. Даже привезенные вами специалисты потратят немало времени, изучая их. Нужно как-то ускорить процесс.

– Оски Кацура может соорудить дополнительные переформатирующие схемы. Это должно нам помочь. Единственной спорной областью мне представляется технология производства оружия. Вы говорили, что желаете сохранить за собой право вето на его вывоз.

– Именно.

– Он прав. Неужели я хочу передать Конфедерации леймильское оружие, пусть даже ради самого благородного дела?

– Этот вопрос уже неактуален,– ответил Транквиллити. – Мы знаем, почему космограды покончили с собой. Наше первоначальное предположение – что гибель их была вызвана внешними причинами – оказалось ложным. Поэтому твое беспокойство относительно якобы существующего где-то сверхоружия не имеет под собой оснований. Такого оружия никогда не было.

– Это лишь предположение! Что, если космограды построили его, чтобы остановить продвижение одержанных леймильских кораблей?

– Учитывая уровень их научно-технического развития на момент гибели, любое оружие, построенное космоградами ради самозащиты, не слишком отличалось бы от нашего собственного. Кроме того, леймилы не пользовались оружием, в то время как отсчет человеческой истории легче всего вести по развитию средств человекоубийства. Вполне возможно, что изделия леймилов отличались бы от человеческих в худшую сторону.

– Ты не можешь этого гарантировать. Их биотехнология значительно обогнала эденистскую.

– Она впечатляет масштабами своего применения. Однако технически она отличается от нашей незначительно. Ты не слишком рискнешь ухудшить ситуацию, если разрешишь неограниченный доступ к их записям.

– Но риск есть.

– Конечно. Ты это знаешь, Иона.

– Знаю.

-Думаю, нам следует пока отменить этот запрет, – ответила она Паркеру Хиггенсу.

– Хорошо, мэм.

– Можем мы еще чем-то помочь флоту Конфедерации? Наше уникальное положение не может ничего им не дать.

– Их старший исследователь высказал два предложения. Джошуа Калверт, кажется, упоминал, что нашел электронный стек в какой-то крепости. Если бы он мог снабдить нас координатами этой конструкции, мы могли бы поискать там другие записи. Если неповрежденным остался один стек, могли быть и другие или хотя бы их части. Данные в этих кристаллах бесценны.

– Охо-хонюшки,– заметил Транквиллити.

– Ты хоть не издевайся! Особенно после того, как Джошуа согласился найти Алхимика. Мы оба решили, что он с того времени сильно повзрослел.

– К сожалению, его прошлое нам еще аукается.

Иона с трудом сдержала гримасу.

– Капитана Калверта пока нет в обиталище. Но, Паркер, я бы не советовала тешиться избыточными надеждами. Гробокопатели – известные хвастуны. Я буду очень удивлена, если его так называемая крепость сохранилась настолько хорошо, как он утверждал.

– Координаты могут быть у Нивса с Сипикой, -заметил Транквиллити. – И они могут сотрудничать с нами. А если нет – мы на военном положении и смело можем применить допросные наноимпланты.

– Молодец. Пошли пристава их проведать. И намекни, что все, чего они не скажут по доброй воле, мы из них так или иначе выжмем.

-Я посмотрю, что можно будет сделать, – попыталась она развеять тоску на лице старого ученого. – А что за второе предложение?

– Тщательно просканировать пространство на орбите Унимерона. Если одержимые леймилы убрали планету в другое измерение, могли остаться следы.

– Но не физические же? Мне кажется, этот вопрос мы уже обсуждали.

– Нет, мэм, не физические. Но мы подумали, что мог возникнуть остаточный переток энергии, наподобие того, каким выдают свое присутствие одержимые. И вот его мы могли бы обнаружить.

– Понятно. Что же, ищите. Я заранее одобряю любые расходы на сенсорные зонды – в разумных, конечно, пределах. Теперь, когда я перестала заказывать оружие для сети СО, астроинженерные фирмы будут рады любой работе. Возможно, нам удастся даже сбить цену.

Паркер допил чай, размышляя, стоит ли задавать вопрос, который ему хотелось задать больше всего. Мера ответственности директора проекта определялась весьма четко, но… он был всего лишь человеком.

– А мы достаточно защищены, мэм? Я слышал об Арнштадте.

Иона улыбнулась, поднимая с пола карабкавшегося на ножку стола Августина.

– Да, Паркер. Наша оборона более чем адекватна. – Не замечая, с каким изумлением старик разглядывает крохотного ксенока, она погладила Августина по голове. – Поверьте мне – Организация Капоне никогда не захватит Транквиллити.

3

Бар «КФ-Т» был довольно жалким заведением, но, проведя пятьдесят часов в двухпалубной капсуле жизнеобеспечения межорбитального грузовика в компании капитанского семейства, Моника Фолькс не собиралась запираться в унылом номере гостиницы. «Выпивка и приятная компания – вот что мне нужно», – решила она. Так что теперь она посасывала импортное пиво, сидя за барной стойкой, пока вокруг нее бурлила убогая ночная жизнь Айякучо. Вызванный карантином экономический спад проявлял себя во всех аспектах жизни на Дорадосах. По местному времени было пол-одиннадцатого вечера, а на танцплощадке подергивались всего пять парочек – в заведении даже оставались свободные столики. Но молодые парни, к облегчению Моники, еще не пали духом; ее уже трижды успели пригласить на рюмочку.

Тревожило ее только одно: как же много юношей (и девушек) повязали на лодыжки красные платки. Так что она не могла быть уверена, что ее собираются соблазнять, а не перевербовывать. Движение полуночников набирало силу с пугающей быстротой. По оценкам местного отделения королевского разведывательного агентства в Мапире, оно уже охватило двадцать процентов подростков на Дорадосах. Моника сказала бы, пятьдесят, и удивлялась только, почему так мало, учитывая, насколько тосклива жизнь на астероидах.

Ее резидентная программа расширенного сенсорного анализа следила за движением рослого мужчины, напомнив о его присутствии, когда до него осталась всего пара метров и цель его пути стала очевидна.

– Поставить тебе еще бутылочку?

Заготовленный ответ так и не слетел с языка, когда Моника увидала знакомую седеющую челку, спадающую на лоб мужчины.

– А как же, – капризно ухмыльнулась она. Мужчина пристроился на табурете рядом и жестом приказал барменше, чтобы та принесла еще пива.

– Это куда приятнее, чем обстоятельства нашей последней встречи.

– Верно. Как дела, Самуэль?

– Работы много, платят мало. Судьба правительственных чиновников во всей Конфедерации.

– Ты забыл добавить «и благодарности никакой».

– Не забыл, – весело парировал он. – Вот тебе преимущество эденизма – все вносят свой вклад в общее дело, каким бы он ни был.

– О, боже. – Моника взяла пиво. – Эденист-проповедник на мою голову.

– Так чем ты здесь занимаешься?

– Выбиваю контракт на производство вооружений. В моем паспорте прямо указано, что я работаю на «Октагон Экспорт».

– Могло быть хуже. – Самуэль отпил пива и с некоторым недоумением воззрился на этикетку. – Я, предполагается, участвую в работе делегации эденистов из местных обиталищ, обсуждающей совместные меры по усилению безопасности. Специалист по внутренним системам.

Моника со смехом сделала вид, будто чокается с немолодым эденистом.

– Ну, удачи. – Улыбка ее растаяла. – Ты их видел?

– Да. Боюсь, одержимые уже просочились за баррикады.

– Черт! Я про полуночников говорила.

– А-а. Моника, будь осторожна. Наше… обследование показало, что на Дорадо есть несколько одержимых. Они здесь, и они рассеиваются. Не советую возвращаться на Мапире – по нашим оценкам, он падет в течение трех дней.

– Вы сообщили правящему совету?

– Нет. Сочли, что это вызовет излишнюю панику и беспорядки. Совет введет какие-нибудь драконовские меры, исполнение которых обеспечить будет не в силах, отчего ситуация только усугубится. На Дорадосах отсутствует обычная структура гражданской администрации. При всех их размерах и экономическом развитии они остаются фабричными поселками, и соответствующих населению полицейских сил здесь нет. Нам нужно время для поисков. Боюсь, Мзу важнее, чем даже спасение здешних обитателей.

– О-о. Спасибо, что предупредил меня.

– Не за что. Ваши кроты уже откопали Дафну Кигано?

Моника сморщилась. «Нельзя мне обсуждать такие вещи, особенно с ним. Стандартная доктрина агентства. Вот только Вселенная перестала подчиняться стандарту. И у королевского разведывательного агентства здесь не было достаточных ресурсов».

– Нет. Но мы знаем, что это она.

– О, да. Так решили и мы.

– Чартерный рейс с одним пассажиром на борту. Не слишком тонко. Наши агенты получили доступ к записям стыковки «Самаку» из архива департамента иммиграции. Стопроцентное визуальное опознание. Один бог знает, правда, что она делала в системе Нарока.

– Будем надеяться, что всего лишь меняла корабль. «Самаку» уже объявлен во всеобщий розыск, и приказ передан всем космоястребам и судам космофлота Конфедерации.

– Отлично. Самуэль, не знаю, какой тебе дан приказ…

– Первоначально: найти Мзу, не позволить ей передать Алхимика гариссанским партизанам, заполучить Алхимика. Это мягкий вариант. Если не пройдет, мне приказано убить ее и уничтожить нейросеть. Если Алхимика не получим мы, он не должен достаться никому.

– Ага. У меня почти то же самое. Лично мне второй вариант представляется наилучшим.

– Возможно. Мне, должен признаться, даже после семидесяти пяти лет на посту тяжело пойти на хладнокровное убийство. Жизнь есть жизнь.

– Ради общего блага, друг мой.

Самуэль печально улыбнулся.

– Я знаю и аргумент, и ставки в этой игре. Однако нам следует иметь в виду еще один фактор. Мы ни при каких условиях не можем позволить Алхимику попасть в руки одержимых.

– Боже. Знаю.

– А это значит – не стоит торопиться со вторым вариантом, не так ли?

Взглянуть на него было все равно, что получить строгий выговор от любящего мудрого деда. Что за издевательство – вот таким тоном указывать на очевидное?

– Как тут поспоришь? – буркнула она.

– Ну, раз ты понимаешь все факторы влияния…

– Ага. Считай, что дал мне по рукам. А вы для нее что приготовили?

– Согласие рекомендовало немедленно после захвата поместить ее в ноль-тау. По крайней мере до того, как ситуация с одержимыми разрешится. А возможно, и дольше.

– Насколько? – Монике не хотелось спрашивать… или знать.

– Согласие сочло, что разумнее было бы хранить ее там, покуда нам не потребуется Алхимик. Галактика в конце концов велика. В ней могут найтись и другие ксеноки, кроме киинтов и тиратка. Враждебные.

– Я ошиблась. Ты не проповедник, ты параноик.

– Надеюсь, я всего лишь прагматик. Как и все эденисты.

– Ладно, прагматичный ты наш, – что дальше? И имей в виду, что я верная подданная его величества.

– Сосредоточиться на ее поисках и увезти ее с Дорадосов. Потом будем спорить, кому она принадлежит.

– Девять десятых юриспруденции, – пробормотала Моника. – Предлагаешь объединить силы?

– Если пожелаешь. У нас здесь, как мне кажется, больше возможностей, и нам проще будет успешно провести захват. Но ни ты, ни мы не можем упускать шанса найти ее. Думаю, ваш герцог Салион одобрит любые действия, которые гарантируют нейтрализацию Мзу. Ты можешь сопровождать ее при эвакуации, и мы готовы пойти на совместную охрану, чтобы убедить королевство, что Алхимик не попал к нам в руки. Это разумно?

– Вполне. Договорились.

Они чокнулись бутылками.

– Сегодня у местных партизан собрание, – заметила Моника. – К сожалению, я не знаю, где именно. Наш агент должен выйти на связь, как только оно закончится.

– Спасибо, Моника. Мы тоже не знаем, где будет проводиться собрание, но Мзу, несомненно, будет там.

– Сможете вы выследить кого-нибудь из партизан?

– Это будет непросто. Но мы постараемся.

В течение трех суток в снятом на время офисе, служившем штабом эденистской разведки на Айякучо, разворачивалась прелюбопытнейшая программа по разведению животных. Агенты, составлявшие «делегацию по оборонным вопросам», привезли с собой семьдесят тысяч генинженированных паучьих яиц. Каждый паучок был способен к сродственной связи и был достаточно мал, чтобы свободно протискиваться через мелкую решетку и путешествовать по металлическому лабиринту лифтовых шахт, ремонтных колодцев, канализационных труб, воздуховодов и кабельных оплеток, соединявших внутренние помещения астероида в функциональное целое.

На протяжении семидесяти часов микроскопических шпионов уговаривали протискиваться вдоль черных труб и через трещины в скале в щели между плохо подогнанными композитными панелями. Тысячи так и не добрались до цели, став жертвами мелких хищников, работающих ловушек для насекомых, защитных барьеров (в основном в конторской зоне), протеков странных жидкостей, клейких луж и, наконец, просто потерявшись.

Но на каждого павшего пятеро доходили до места назначения. К концу периода развертывания эденисты могли контролировать визуально шестьдесят семь процентов помещений Айякучо (поэтому Самуэль и нашел Монику Фолькс с такой легкостью). Трое космоястребов, притулившихся на причальном утесе Айякучо, а также десять вооруженных кораблей, державшихся на краю пылевого диска Тунджи, и агенты на их борту по очереди подключались к каждому пауку, осматривая таким образом все подконтрольное пространство за четыре часа. Как метод поиска одного-единственного человека он был чудовищно неэффективен. Самуэль понимал, что только по случайности Мзу попадется на глаза во время осмотра. Увеличить шансы должны были агенты на местах своей рутинной работой – просматривая общедоступные записи, запугивая агентов, подкупая чиновников, а по временам занимаясь банальным шантажом.

Гариссанские партизаны в течение тридцати лет действовали упорно и бездарно. Они оплатили несколько кампаний антиомутанской пропаганды, чтобы поддержать ненависть в новом поколении беженцев. Оплачивали рейды наемников и бывших гариссанских военных, саботировавших оставшиеся за пределами системы омутанские предприятия. Было даже несколько попыток напасть на астероидные поселения в самой системе Омуты (обе пресекла разведка флота Конфедерации еще до того, как корабли покинули порт). Но в последнее десятилетие вожаки организации ограничивались исключительно грозными речами. Членов подполья становилось все меньше, денег у него – тоже, а энтузиазм спал уже давно.

При столь безобразной организации было неудивительно, что все разведывательные службы, взявшие на себя труд заинтересоваться партизанами, давно собрали подробные досье не только на всех членов подполья, но и на каждого, кто когда-либо из скуки забрел на их агитационные собрания. Лидеров их давно взяли под контроль, причислили к категории малоопасных психов и снизили уровень наблюдения до минимального.

Теперь с этим было покончено.

Верхушку партизанского движения на Айякучо составляли пятеро. Следуя общей тенденции, никто из них не озаботился последовать тем принципам безопасности, которые так скрупулезно соблюдались в прежние времена. Такое разгильдяйство, а также энциклопедическое знание их распорядка дня позволило эденистам разместить пауков там, где те могли наиболее подробно отслеживать передвижение вожаков в часы перед собранием.

Самуэль и космоястребы наблюдали за серией стоп-кадров, показывающих, как лидеры партизанского движения продвигаются по астероиду. Теперь все они были немолодыми, уважаемыми профессионалами, и каждого окружала свита телохранителей, высматривающих малейшие признаки опасности и, в свою очередь, легко заметных всякому, кто решит за ними проследить.

– Похоже, это или третий, или четвертый уровень двенадцатого сектора, – сообщил Монике Самуэль.

Та вызвала через процессор схему помещений астероида.

– Сплошь конторы, корпоративная секция. Разумно – там безопаснее, а все они богаты. Ничего подозрительного в их встрече усмотреть нельзя.

– К сожалению. Они серьезно осложняют нам жизнь. В эту зону там проникнуть непросто.

Самуэль наблюдал за Икелой, бредущим по коридору в сопровождении пятерых телохранителей. Перевернутое изображение приближалось к перекрестку. А сверившись с памятью космоястребов, агент понял, что дальше пауков нет. Он приказал тому, чье зрение одалживал, поспешить по потолку вслед Икеле.

– Впереди ультрафиолет,– предупредил космоястреб. – Паук приближается к стерильной зоне пятого уровня.

– Знаю, но мне надо узнать, куда он свернет.

Точка зрения меняла все – для Самуэля коридор был не особенно широким, пауку он казался огромным. Конфликтующие интерпретации сталкивались в его зрительных центрах, заставляя изо всех сил сосредоточиваться на увиденном. Под торопливо шевелящимися ногами скользил тускло-белый потолок. Далеко в вышине маячило каштановое небо ковровой дорожки. По чувствительным к давлению клеткам на паучьих ногах били звуки людских шагов. Впереди колыхались гороподобные сталактиты, затянутые в дорогой черный шелк. Они приближались к повороту, разглядеть их становилось все труднее. Один только намек…