Текст книги "И будет рыдать земля. Как у индейцев отняли Америку"

Часть вторая

Глава 8
Трагедия в Лава-Бедс

Ночью 10 апреля 1873 г. Капитан Джек со своим отрядом из 56 воинов-модок раздумывал, стоит ли идти на убийство. Армия взяла в почти сплошное кольцо модок, набившихся в пещеры Лава-Бедс на севере Калифорнии. С женщинами и детьми их насчитывалось около 150 человек. Туда же стянули 500 солдат, чтобы нагнать страху на племя и водворить его в резервацию. Последним шансом уладить дело миром была назначенная на следующее утро встреча верховного вождя с бригадным генералом Эдвардом Кэнби и небольшой миротворческой комиссией. И теперь воины обсуждали, стоит ли Капитану Джеку вести переговоры, или лучше устроить засаду и убить для острастки всех членов комиссии, чтобы правительство перестало покушаться на земли и привычный уклад жизни модок.

Сидя у разведенного из сухой полыни костра, Джек слушал суровые доводы соплеменников. Эмоции бурлили. Шаман Курчавый Доктор предлагал перебить членов комиссии. Уничтожьте их, вещал он, и тогда солдаты снимут осаду и отойдут от пещер. Шаман ссылался на события последнего времени: за четыре месяца до того, как все началось, он совершал песнопения, которые, судя по всему, до сих пор хранили модок. Пока ни один воин не погиб, а число убитых в схватках белых приближалось к численности отряда модок. Так что бóльшая часть племени готова была принять и нынешние заверения шамана.

Курчавому Доктору вторил вождь Джон из Шончина. Довольно разговоров, считал он. Солдаты прибывают, с каждым днем их больше и больше. После того как отряд вождя Хукера Джима[175]175
  Прозвище этого вождя модок труднопереводимо. В источниках встречается как Hooka Jim – «Трубка Джим», так и Hooker Jim, что может означать также «Лодка Джим» либо даже «Шлюха Джим». – Прим. науч. ред.


[Закрыть] четыре месяца назад в отместку за беспричинное нападение на племя прикончил 14 поселенцев, правительство будет карать модок. Вероятно, дело дойдет до виселиц. Так что ни о каком мире теперь, говорил Джон из Шончина, и речи быть не может.

Наконец слово взял Капитан Джек. Он сказал, что попробует уговорить генерала Кэнби помиловать людей Хукера Джима и разрешить модок жить на своих родных землях. В ответ посыпались проклятия и ругань. «Джек, – закричал один из соплеменников, – ты не спасешь свой народ. Тебе это не под силу!» У армии есть пушки, и она уже достаточно близко, напомнил он. Комиссия легко добьется мира, когда снесет голову Капитану Джеку.

«Ты, как старая скво, пока еще ни с кем не сразился. Ты не годишься быть вождем, – поддержал крикуна Хукер Джим. – Либо ты убьешь Кэнби, либо тебя убьем мы».

Убить Кэнби будет трусостью, возразил Капитан Джек. После этих слов воины схватили его, замотали в шаль, нахлобучили на голову женскую шляпу и повалили на землю, обзывая бледнолицей скво, чье сердце похитили белые.

Уязвленный в самое сердце, Капитан Джек сорвал с себя женские тряпки и подчинился большинству. «Я модок, – сказал он. – Я ваш вождь. Я сделаю как решили. Я знаю, что это трусость, но я это сделаю. Я убью Кэнби, понимая, что поплачусь за это своей жизнью и жизнью своего народа»[176]176
  Meacham, Wigwam and War-Path, 355; 43rd Cong., Modoc War, 154–56; Riddle, Indian History of the Modoc War, 69–70; Dillon, Burnt-Out Fires, 213–14.


[Закрыть].

Небольшое племя Капитана Джека отчаянно отстаивало свою независимость. На протяжении трехсот лет модок населяли длинную полосу площадью 8000 кв. км, протянувшуюся вдоль границы современной Калифорнии и Орегона. Среди индейцев они были известны как безжалостные налетчики, обменивающие людей на коней и продающие сильным племенам пленниц, похищенных у слабых. Но в 1840-х гг., когда модок впервые столкнулись с белыми, племя насчитывало всего 800 человек. Переселенцы презрительно называли их «индейцами-диггерами»[177]177
  «Индейцами-диггерами» (англ. Diggers – «копатели») белые поселенцы называли коренных жителей Калифорнии. Здесь, в отличие от Великих равнин и востока Северной Америки, откуда и пришли колонисты, индейцы практически не знали земледелия, что в глазах фермеров было признаком недоразвитости. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]: модок собирали корневища, основу их рациона составляли корни кувшинки. Белые считали собирательство признаком самого низкого дикарства. Модок отвечали им таким же любезным отношением.

Проблемы начались в 1846 г., когда братья Линдсей и Джесс Эпплгейты проторили короткий путь в долину Уилламетт через земли модок между озерами Кламат и Гус-Лейк. Два года караваны переселенцев беспрепятственно громыхали по Эпплгейтской тропе и сеяли на своем пути оспу, которая выкашивала общины модок. В результате из племени уцелели только 400 человек. В отместку воины принялись разорять Эпплгейтскую тропу и не давали переселенцам спуска до осени 1852 г., пока вооруженный отряд из калифорнийского городка Вайрики (Юрека), напав на селение модок, не прикончил и не скальпировал 41 мужчину из 46 схваченных. Резня заставила потрясенных модок присмиреть, но из установившегося мира они извлекли своеобразную выгоду. Модок стали наниматься на черную работу в Вайрике или на ранчо. Мальчики становились домашней прислугой. Они коротко стригли волосы, одевались как белые и принимали нелестные порой имена, которыми их награждали калифорнийцы. Многие учили английский. Не желающие работать мужчины сутенерствовали, предлагая своих женщин золотодобытчикам. Особенно преуспел в этом ремесле Кинтпуаш, родившийся в 1837 г. сын покойного вождя модок с Лост-Ривер. Кинтпуаш при среднем для модок росте 170 см был стройным, мускулистым и крепким, с мужественным лицом и квадратной челюстью. Волосы цвета воронова крыла он разделял на пробор и стриг чуть пониже ушей.

Кинтпуаш плохо говорил по-английски, но утверждал, что «знает душу белого человека», которую в общем и целом находил доброй. Его ближайшим другом среди белых был юрист из Вайрики Элайджа Стил – вероятно, он и прозвал Кинтпуаша Капитаном Джеком за сходство с одним из старателей и пристрастие к армейским знакам отличия. Сестра Капитана Джека, обладая такими же выдающимися внешними данными и с успехом ими пользуясь, сколотила небольшое состояние для себя и брата, побывав на содержании у пяти старателей и обобрав каждого до нитки[178]178
  Murray, Modocs and Their War, 8–32; Bancroft, History of Oregon, 2:555–56; Powers, “California Indians”, 542–43.


[Закрыть].

Отношения между старателями и модокскими женщинами не всегда сводились к постельным утехам и выкачиванию денег. На калифорнийских золотых приисках, как и повсюду на американском Западе, где с белыми женщинами было туго, случайные связи порой перерастали в настоящую любовь. Преодолевая языковые и культурные барьеры и расовые предрассудки, эти смешанные союзы помогали сгладить недоверие между индейцами и белыми обитателями фронтира.

Основой одного из таких прочных союзов стал роман Фрэнка и Тоби Риддл. Фрэнк Риддл, родившийся в 1832 г. в Кентукки, в восемнадцать лет пополнил ряды непоседливых молодых оборванцев, отправившихся за калифорнийским золотом. И хотя у товарищей Фрэнк заработал репутацию человека беззлобного и воздержанного, старательская удача ему не улыбнулась. Однако он был хорошим охотником, и никто не сомневался, что он и в самом деле, как утверждал, убил 132 медведя.

Тоби Риддл была двоюродной сестрой Капитана Джека. В племени ее звали Нануктова (Нан-ук-то-уа), «странный ребенок», – за некоторую нелюдимость, странным образом сочетающуюся с живым интересом к культуре белых. В 1862 г. отец привел Нануктову, хорошенькую и отличавшуюся уже приличными для своих двенадцати лет формами, к хижине тридцатилетнего Фрэнка Риддла и спросил на языке жестов, не хочет ли он «купить себе скво». Поскольку девочка была индианкой, такая разница в возрасте никого бы не смутила, но Риддл отказался. Отец с дочерью наведались к Фрэнку повторно. В этот раз Нануктова показала знаками, что хочет стать его «собственностью». И снова Фрэнк отклонил ее предложение. Через десять дней она вернулась одна со своими пожитками и поселилась в его хижине. Риддл сдался. Он отдал отцу Нануктовы двух лошадей, и дело сладилось. Через год у пары родился сын[179]179
  Riddle, Indian History of the Modoc War, 26, 35, 104, 130, 191, 235; Meacham, Wigwam and War-Path, 295, 302, 316–20, 326–27, 348, 425.


[Закрыть].

Нануктова стала называть себя Тоби и легко приспособилась к обычаям белых. Риддлы пользовались любовью и доверием у белых и у модок и искренне переживали за тех и за других. Они согласились поработать переводчиками при суперинтенданте по индейским делам Альфреде Мичеме, выдающемся орегонском политике, который всей душой болел за индейцев. Однако обстановка складывалась не самым благоприятным для него образом. Модок продолжали время от времени нападать на караваны вплоть до 1860 г., пока поток переселенцев не иссяк. Затем, с началом Гражданской войны, в эти края хлынули семьи, привлеченные возможностью получить бесплатный участок земли по Закону о гомстедах либо желавшие оказаться подальше от мест боев. Чтобы предотвратить кровопролитные стычки между переселенцами и индейцами, правительство заключило с модок и их соседями кламат договор, по которому оба племени отказывались от своих земель, оставляя себе лишь 300 000 га к северу от долины Лост-Ривер, которые составят резервацию Кламат.

Участок был хороший, он вполне устраивал кламат и модок, говоривших на одном языке и когда-то состоявших в тесном союзе. Но, поскольку резервация находилась на землях кламат, те сочли себя вправе потребовать с модок дань. К апрелю 1870 г. Капитан Джек и его сторонники решили, что с них хватит. Покинув резервацию, они собирались вернуться на Лост-Ривер, но обнаружили там толпы переселенцев. Недовольные таким вторжением на земли, которые они считали своими, воины принялись донимать белых: заходили без приглашения в их дома и уходили, только получив еду, пугали женщин и детей (не нанося при этом физического ущерба), словом, упорно действовали переселенцам на нервы. И хотя серьезных преступлений модок не совершали, встревоженные переселенцы демонизировали их, называя «головорезами, мерзкой бандой жалких дикарей», из-за которых страна оказывается на грани «опустошительной войны с индейцами»[180]180
  Riddle, Indian History of the Modoc War, 32, 36–37, 201–23; Meacham, Wigwam and War-Path, 297, 304–7, 312–23; 42^nd Cong., Modoc Indians, 2; Murray, Modocs and Their War, 44–53.


[Закрыть].

Обстановка в окрестностях Лост-Ривер накалялась. В начале февраля 1872 г. не желавшие терпеть выходки модок переселенцы обратились к генералу Кэнби с призывом выдворить общину Капитана Джека в резервацию Кламат. Кэнби, проштудировав распоряжения штаба в Портленде, решил ждать, когда Министерство внутренних дел решит проблему с постоянным местом жительства племени.

По части столкновений с индейцами опыта у Кэнби было больше, чем у других генералов. До Гражданской войны он сражался с семинолами во Флориде и с навахо в Нью-Мексико, а также вел переговоры о безоговорочной капитуляции с двадцатью четырьмя враждебными вождями навахо. Проведя 34 года в армии, Кэнби располагал впечатляющим послужным списком. Большинство сослуживцев характеризовало его одним словом – «благоразумный». Не тщеславный, готовый идти на уступки и ищущий примирения, Кэнби единственный из генералов регулярной армии не нажил себе врагов (по крайней мере, таких, о которых было бы известно). Он делал то, что ему было велено, и отправлялся туда, куда пошлют.

Так было до 1870 года. Четыре года Гражданской войны, а затем пять лет, отданные Реконструкции враждебного Юга, сильно сказались на характере генерала. Проявив прежде несвойственный ему эгоизм, он попросил назначить его командующим Департаментом Колумбия, чтобы получить хотя бы небольшую передышку. Генерал Шерман сделал ему такое одолжение и, провожая Кэнби с супругой в Орегон, пожелал «всего наилучшего и приятной дороги»[181]181
  Heyman, Prudent Soldier, 38, 349–50; Schofield, Forty-Six Years in the Army, 436.


[Закрыть].

Однако надежды Кэнби на мирную службу стремительно таяли по мере того, как росло возмущение модок. В начале апреля 1872 г. Министерство внутренних дел прислало на смену Мичему орегонского окружного судью Томаса Оденила, нетерпеливого и плохо знавшего индейцев, с предписанием переселить модок назад в резервацию, «если это будет целесообразно».

Лето 1872 г. прошло довольно спокойно. Капитан Джек пообещал приструнить своих людей, а за это попросил власти не посягать на земли в устье Лост-Ривер, где модок обычно зимовали. Однако Томас Оденил не был настроен на переговоры. Он предъявил модок ультиматум: либо переселяйтесь сами, либо вас переселят. Как и следовало ожидать, Капитан Джек этот приказ проигнорировал. Когда погода начала портиться, Оденил решил взять быка за рога. Действовал он быстро и безрассудно. 26 ноября отправил переводчика Айвана Эпплгейта (из семьи первопроходцев, проторивших путь в Орегон) к Капитану Джеку, вызывая его на совет в Линквилле. Джек отказался приехать. Он «устал от всей этой болтовни и с разговорами покончил». Оденил, как оказалось, тоже. Действуя в обход Кэнби и командующего округом полковника Фрэнка Уитона, Оденил передал с Эпплгейтом командиру Форт-Кламата майору Джону Грину приказ – переселить модок[182]182
  Odeneal, Modoc War, 7–8, 23, 26, 32, 44; Schofield, Forty-Six Years in the Army, 435–36.


[Закрыть].

На рассвете 28 ноября Эпплгейт изложил полученные инструкции лейтенанту Фрейзеру Бутеллю, дежурному офицеру Форт-Кламата. Для Бутелля, узнавшего от Эпплгейта о несанкционированных маневрах Оденила и сильно сомневавшегося в том, что недоукомплектованный гарнизон форта сможет справиться с модок, явился полной неожиданностью последовавший за этими инструкциями приказ командующего ротой капитана Джеймса Джексона – в полдень отряд из 35 кавалеристов должен выдвинуться на Лост-Ривер.

Под ледяным дождем пополам со снегом крохотный отряд Джексона скользил на раскисших тропах и продирался сквозь густые заросли полыни. 29 ноября, еще засветло, кавалеристы остановились в полутора километрах от лагеря Капитана Джека. Изнемогая от усталости, солдаты спешились и по примеру Бутелля приторочили свои задубевшие шинели к седлам. «Если идешь в бой, снимай с себя все лишнее», – пояснил Бутелль Джексону.

Ворвавшись в лагерь Капитана Джека на западном берегу Лост-Ривер, кавалеристы спешились и развернулись в строй. С Капитаном Джеком зимовали не все модок, 14 воинов со своими семьями стояли с Хукером Джимом на восточном берегу. Как раз в тот момент, когда прибыла кавалерия, с посиделок за азартными играми в лагере Хукера Джима возвращался Шрамолицый Чарли – самый почитаемый и обычно дружелюбный воин в общине Лост-Ривер. Но сейчас он, вероятно, нетвердо держась на ногах после попойки, поскользнулся и случайно выстрелил из ружья. Модок занервничали. Женщины и дети попрятались, из хижин вышли мужчины в боевой раскраске. Шрамолицый Чарли раздал воинам ружья, а кавалеристам крикнул, чтобы те убирались.

Мокрый снег повалил гуще. «Как вам обстановка, мистер Бутелль?» – спросил Джексон. «Будет бой, – ответил лейтенант. – И чем раньше он завяжется, тем лучше». Джексон велел Бутеллю арестовать Шрамолицего Чарли. Бутелль прицелился в него из пистолета и рявкнул: «Ах ты сукин сын!» – «Моя не пес, – ответил Чарли. – Моя тебя не бояться». Оба выстрелили друг в друга одновременно и промахнулись. Началась пальба. Восемь кавалеристов рухнули, остальные разбежались. Воины модок – за вычетом одного убитого – расселись по каноэ и принялись грести прочь. Среди них был и Капитан Джек, который как раз натягивал одежду у себя в хижине, когда началась пальба.

Общине Хукера Джима пришлось выдержать короткую стычку. Прослышав о планах Джексона, на рассвете в лагерь Хукера Джима проникли с десяток поселенцев и потребовали, чтобы индейцы сдались. Чтобы прогнать незваных гостей, воинам хватило одного залпа, но орегонцы успели выстрелить в ответ картечью, убив младенца и ранив его мать[183]183
  Boutelle, “Major Boutelle’s Account”, 264–65, 268–69; James Jackson, “Modoc War”, 74–77; Klamath Express, Jan. 10, 1895; Riddle, Indian History of the Modoc War, 45, 47; Report of Governor Grover, 7–8; 43^rd Cong., Modoc War, 177.


[Закрыть].

Днем отряд Капитана Джека и женщины с детьми из общины Хукера Джима переплыли на каноэ озеро Туле и достигли пещер Лава-Бедс. Они тянулись на 9 км с востока на запад и на 15 км с севера на юг – 700 пещер, 30 лавовых излияний и бесчисленные вулканические конусы. В трех сотнях метров от берега озера располагалось скопление валунов и пещер, соединенных лабиринтом тропок. Модок называли его своим «каменным домом» и, когда приходилось туго, использовали как убежище. Американские военные назовут это место крепостью Капитана Джека.

Если Джек, отсиживающийся в своей крепости, не хотел больше неприятностей с белыми, то Хукер Джим, наоборот, пылал гневом и яростью. Во время своего двухдневного перехода до Лава-Бедс он вместе с Курчавым Доктором и двенадцатью другими воинами разорял поселки белых на берегу озера Туле. Раз поселенцы напали на них первыми и без всякого повода, значит, модок имеют полное право убивать всех, кто попадется на пути. Поскольку Оденил не удосужился предупредить поселенцев о планируемой операции по аресту модок, от рук индейцев пали 14 ничего не подозревавших мужчин. Женщин и детей отряд Хукера Джима не трогал. «Мы модок, мы не убиваем женщин и детей», – сказал Хукер Джим овдовевшей из-за него переселенке.

Община Хот-Крик под предводительством Шаловливого Джима хотела воздержаться от участия в беспорядках, и Джим отправился посоветоваться с владельцем ранчо Джоном Фэрчайлдом – человеком уравновешенным и дружившим с модок. Фэрчайлд убедил его отправиться вместе с 45 сторонниками в резервацию Кламат и согласился быть сопровождающим. Однако переселенцы прослышали об их приближении, и несколько подвыпивших горластых молодчиков, сколотив вооруженный отряд, отправились «вешать модок». Фэрчайлду удалось уговорить быстро протрезвевших на декабрьском морозце линчевателей отказаться от своих намерений и повернуть назад. Однако замаячивший перед модок призрак виселицы поверг их в панику, и они сбежали на Лава-Бедс к Капитану Джеку. Джек обрадовался их появлению, но, когда в пещеры явились воины Хукера Джима, похваляясь своими кровавыми подвигами, его охватил ужас. Он понимал, что теперь им с Шаловливым Джимом не удастся сдаться по-хорошему, но, поскольку сторонников, которые помогли бы ему выставить Хукера Джима из своей крепости, у него было слишком мало, он удалился со своей семьей в самую большую пещеру. Теперь в крепости засели три общины модок, в тревоге ожидая подхода солдат[184]184
  Fitzgerald, “Modoc War”, 516; Murray, Modocs and Their War, 8–10, 97–99; 43^rd Cong., Modoc War, 181.


[Закрыть].

Ждать модок пришлось долго. Разногласия и перестановки в командовании, как и снежные бураны, затрудняли боевые операции. О стычке на Лост-Ривер Кэнби узнал 2 декабря, когда губернатор Орегона попросил его прислать войска, чтобы защитить поселки. Решительно настроившись предотвратить вторую катастрофу, Кэнби принялся стягивать войска со всего департамента. Полковник Уитон, 21 декабря сменивший майора Грина в должности командующего операцией, тоже осторожничал. Две недели он, ожидая подвоза гаубиц из Форт-Ванкувера, держал отряд на продуваемом метелями плато. Солдаты спали на снегу и питались сухарями с беконом. Пойти в наступление Уитон смог только 15 января. Под его началом было 214 солдат регулярной армии (три кавалерийских взвода и две пехотные роты), 60 орегонцев из милиции штата под командованием бригадного генерала Джона Росса, 24 калифорнийца под предводительством поневоле взявшего на себя роль командира Джона Фэрчайлда, 30 не слишком надежных разведчиков-кламат и 15 разведчиков-снейк[185]185
  Снейк (от англ. snake – «змея») – обобщенное название для нескольких шошоноязычных племен (северных пайютов, баннок и др.). – Прим. науч. ред.


[Закрыть] – всего 343 человека. Сражаться им предстояло, по ошибочным расчетам Уитона, против 150 воинов-модок[186]186
  Thompson, Modoc War, 28–29, 34; Boyle, “Personal Observations”, Bancroft Collection, University of California; Trimble, “Reminiscences”, 280–81.


[Закрыть].

План Уитона был прост. На рассвете 17 января два кавалерийских взвода под командованием капитана Рубена Бернарда начнут атаку со стороны озера в трех километрах к востоку от крепости Капитана Джека. Одновременно Грин с основными силами, включающими орегонских добровольцев, будет наступать с увала в 3 км к западу от крепости, который войдет в историю Индейских войн как увал Гиллема. По обеим сторонам от крепости расстилались плоские равнины, густо поросшие травами и полынью, под которыми скрывались нагромождения вулканического камня, поэтому все кавалеристы должны были сражаться пешими. Уитон собирался слить правый фланг Грина с левым флангом Бернарда и отрезать модок путь к отступлению на юг от крепости Капитана Джека. С запада солдат должна будет прикрывать артиллерия. Серьезное сопротивление индейцев Уитон считал маловероятным, но клялся, что, если модок попытаются, «как похвалялись, взгреть тысячу солдат, мало им не покажется». Солдаты еще меньше стеснялись в выражениях. Один грозился «наесться бифштексов из модок» после битвы, другой рассчитывал заполучить индианку в «судомойки».

Тем временем модок в крепости обуревали сомнения. Капитан Джек ратовал за то, чтобы сдаться. Курчавый Доктор хотел воевать и клялся, что его магия убережет модок. Вопрос вынесли на голосование. Решение сдаться поддержали только 14 воинов, остальные согласились дать шанс магии Курчавого Доктора. Капитан Джек покорился воле большинства.

Знахарь принялся за работу. По периметру крепости он натянул веревку из волокон камыша, которую, по его словам, не сможет перешагнуть ни один солдат. Вечером он установил в крепости магический шест с собачьей шкурой и собрал всех в пляске вокруг огня совета. Приплясывая, модок бросали в огонь жертвенные корни и куски мяса. Курчавый Доктор, вдохнув дым, рухнул на землю и забился в припадке. Это был хороший знак[187]187
  Meacham, Wigwam and War-Path, 386–87, and Wi-ne-ma, 129–30; Thompson, Modoc War, 31.


[Закрыть].

Раннее утро 17 января 1873 г. в Лава-Бедс выдалось сырым и туманным. В половине седьмого гаубицы Уитона дали три сигнальных выстрела, и кавалеристы майора Грина растянулись в стрелковую цепь. Но не успели они перейти в наступление, как в тумане засверкали вспышки выстрелов, и один из орегонцев упал. Обдирая сапоги об острую как бритва застывшую лаву, спотыкаясь и чертыхаясь, спешенные кавалеристы шаг за шагом продвигались вперед. Не было видно ни зги. Пули рикошетили от камней и иногда кого-то задевали. Стоило солдатам приблизиться к очередному торчащему лавовому выступу, как обороняющие его модок отступали, скрываясь в зарослях высокой полыни. Призрачный враг, да еще поддразнивающий их на английском, приводил солдат в ярость. Когда пуля попала капитану в локоть, модок высмеяли невольно вырвавшийся у него возглас: «Я ранен!» Женский голос из тумана ответил: «Ты пришел сражаться с индейцами, а сам хнычешь? Ты не мужчина, ты скво!»[188]188
  Perry, “First and Second Battles”, 295, 297; New York Herald, Feb. 16, 1873; Boyle, “Personal Observations.”


[Закрыть]

За четыре часа Грин преодолел три километра, Бернард и того меньше. Потеряв лейтенанта и четверых солдат, Бернард со своим отрядом укрылся в обледеневших скалах к востоку от крепости. Разведчики-кламат между тем проследовали дальше – не для того, чтобы сражаться с модок, а чтобы передать им патроны. Упустив возможность соединить фланги к югу от крепости, Грин провел основную часть своего отряда вокруг северной ее оконечности и примкнул к Бернарду с правого фланга. Битва была окончена. Погибли 8 кавалеристов, 18 были ранены. Добровольцы потеряли четверых убитыми и восемь ранеными. Ночью солдаты Грина и Бернарда, хромая, прошагали 20 км до ранчо к востоку от крепости. На следующий день Уитон отступил к броду на Лост-Ривер.

Победа упрочила авторитет непримиримого Джона из Шончина и фанатичного Курчавого Доктора среди модок. Битва прошла именно так, как предсказывал знахарь: модок не потеряли ни одного человека и ни один солдат не переступил магическую преграду из камышовой веревки, натянутой Курчавым Доктором. Число сторонников Капитана Джека сократилось до десяти воинов[189]189
  43^rd Cong., Modoc War, 169–70; Murray, Modocs and Their War, 123; Boyle, “Personal Observations”; Report of Governor Grover, 38–39.


[Закрыть].

Не подозревая об ослаблении позиций Капитана Джека, правительство пыталось вести с ним переговоры. Мичем убедил министра внутренних дел, что миротворческая комиссия выманит Капитана Джека из крепости гораздо быстрее и проще, чем его смогут выбить оттуда войска. Поскольку мятеж модок грозил подорвать мирную политику, президент Грант одобрил этот план и назначил Мичема руководителем комиссии. Генералу Кэнби было приказано отложить наступательные операции и действовать заодно с Мичемом. В Лава-Бедс настроенный на примирение генерал обнаружил, что при новом командире полковнике Элване Гиллеме боевой дух войск пал ниже некуда. Если Уитон получил генеральскую звезду во время Гражданской войны за доблесть, неоднократно проявленную под вражеским огнем, то фанфарон и невежда Гиллем почти не участвовал в боях и своей звездой был обязан протекции бывшего президента Эндрю Джонсона.

Добиться мира будет непросто, сообщили комиссии посещавшие солдат в лагере модокские женщины: Капитан Джек и хотел бы договориться, но он один, а тех, кто предпочитает сражаться, а не болтаться в петле за убийство, куда больше. Даже старому другу Капитана Джека Элайдже Стилу, гордившемуся своей беспристрастностью и принадлежностью к числу тех немногих вайрикских мужчин, кто никогда не спал с проститутствующими индианками, не удалось сдвинуть дело с мертвой точки. Едва не поплатившись жизнью за свой визит в крепость, Стил предупредил Кэнби, что разговаривать модок не намерены. Кэнби тем не менее пытался начать переговоры, действуя сообща с Мичемом и двумя другими членами комиссии – агентом по делам кламат Лероем Дайером и преподобным Элиэйзером Томасом.

Тем временем прибыли еще шесть рот регулярной армии, и теперь у Кэнби насчитывалось чуть больше полутысячи бойцов, разделенных поровну между Гиллемом и майором Мейсоном, принявшим командование отрядом Бернарда. Кэнби надеялся склонить модок к заключению мира, устрашив их одним видом этой грозной силы. 1 апреля он передислоцировал свой штаб и подразделение Гиллема на восточную часть увала Гиллема, в 5 км к западу от крепости. Шестью днями позже майор Мейсон подошел с востока к крепости на расстояние 3 км. Нарушив прежние мирные договоренности, кавалеристы захватили 34 лошади из табуна модок[190]190
  New York Herald, March 6, 8, 17, 20, 26, and April 7, 1873; Meacham, Wigwam and War-Path, 430–32; Oregonian, March 13 and 20, 1873; Riddle, Indian History of the Modoc War, 64, 231–34, 274–75.


[Закрыть].

Вот тогда-то, разглядывая крепость с вершины увала Гиллема, Кэнби впервые повстречался с Капитаном Джеком, который тоже проводил рекогносцировку. На стихийно собранном по этому случаю совете Кэнби, назвавший Джека «самым пресным из всех индейцев», в основном слушал вождя, сказав лишь, что подвел войска, чтобы облегчить переговоры. Капитан Джек, от которого ни на шаг не отходил зловещий Курчавый Доктор, потребовал вернуть модок их лошадей и увести солдат. Как позже писал Кэнби жене, Капитан Джек своим «угрюмым и замкнутым» видом показывал, что на него сильно давят.

Не смутившись этой неудачей, 2 апреля Кэнби и другие члены комиссии провели четырехчасовую беседу с Капитаном Джеком, а 7 апреля Кэнби отправил Тоби Риддла в крепость передать вождю, что всех сдавшихся армия возьмет под защиту. Каждый раз воины Хукера Джима и Шаловливого Джима не только отказывались покидать крепость, но и угрожали убить любого модок, который попробует сдаться.

И хотя Мичем и Дайер не видели толка в очередном совещании, Кэнби решил попытать счастья в последний раз. Он принял приглашение Капитана Джека встретиться с ним и пятью безоружными модок 11 апреля в палатке на нейтральной полосе между войсками и крепостью. Тем временем Капитан Джек сумел немного охладить пыл своих более кровожадных соплеменников. Он убьет Кэнби, сказал он им, но только если генерал наотрез откажется поселить модок на их прежних землях. «Я спрошу его несколько раз, – изложил свой план Капитан Джек. – Если он согласится на мои условия, я не стану его убивать». Теперь жизнь генерала Кэнби, участников миротворческой комиссии и в конечном счете всех модок зависела от способности Капитана Джека убеждать[191]191
  Heyman, Prudent Soldier, 370–74; Trenton Evening Times, Nov. 2, 1887; Meacham, Wigwam and War-Path, 440–43, 464–65; New York Herald, March 2 and April 9, 1873; Riddle, Indian History of the Modoc War, 70–71.


[Закрыть].

Страстная Пятница 11 апреля 1873 г. встретила собравшихся ясным небом и холодом. Каждый из членов комиссии готовился к предстоящим переговорам по-своему. Преподобный Элиэйзер Томас отвел своих «ручных» модок – Фальшивого Чарли и Чарли Бостонца – в маркитантскую лавку и одел с ног до головы. Ночевать они остались в армейском лагере. Хотя у обоих имелись при себе ружья, особых опасений ни тот ни другой не внушали (тем более что Чарли Бостонец был всего полтора метра ростом), и Томас охотно поверил им на слово, что все пройдет хорошо. Мичем же, наоборот, настраивался на худшее. Против совета выступал и Дайер, но, как и Мичем, соглашался присутствовать из чувства долга. Прежде чем отправиться в путь, он заскочил в свою палатку и сунул в карман однозарядный «дерринджер».

Генерал Кэнби при полном параде и с коробкой сигар под мышкой успел заглянуть к Гиллему в палатку и услышать его разговор с Фрэнком Риддлом, предупредившим, что он снимает с себя ответственность за возможные осложнения. Кузен Тоби предупредил ее, что у модок берет верх воинственная фракция, которая заставляет Капитана Джека прикончить членов комиссии на следующей встрече. Тоби никогда его не обманывала, заверил Фрэнк, и сейчас оснований сомневаться в ее словах у него нет. Когда Кэнби вышел из палатки, Тоби ухватила генерала за руку и в последний раз принялась умолять его не ходить на переговоры, но тут вмешался Томас: «Сестра Тоби, модок нас не тронут. Господь этого не допустит».

Видя, что ни Кэнби, ни Томас не внемлют ее предупреждениям, Тоби вцепилась в поводья коня Мичема и рухнула на землю в слезах. Мягко отстранив ее, Мичем двинулся следом за Кэнби и Чарли Бостонцем, который пешим возглавил процессию. Тоби ехала за ними верхом на лошади, ее муж Фрэнк шел рядом. Замыкали шествие Фальшивый Чарли, Дайер и Томас. У палатки совета прибывших встретили шесть модок, а не пять, как было обещано. У всех имелись револьверы. Фальшивый Чарли и Чарли Бостонец, поотстав, взяли ружья наизготовку. Капитан Джек в армейской фетровой шляпе и засаленной серой шинели сидел, понурившись и явно нервничая, у костра. Кэнби уселся напротив него, невозмутимо предложил модок сигары и заговорил о своих дружеских чувствах к индейцам. Мичем не мог понять, подозревает ли Кэнби неладное. Пока остальные слушали Кэнби, Хукер Джим вразвалочку подошел к коню Мичема и, сняв перекинутую через поводья шинель, объявил: «Теперь я Старик Мичем. Фальшивый Чарли, как я, похож на Старика Мичема?» Мичем попытался обратить скрытую угрозу в шутку. «Тогда уж, Хукер Джим, и шляпу мою надень». – «И надену, всему свой черед, – ответил Хукер Джим. – Не торопись, Старик».

Дайер и Фрэнк Риддл побледнели, у Мичема мурашки пробежали по коже. Теперь настала очередь Капитана Джека высказываться. Наклонившись к Кэнби, он стал просить его увести солдат и оставить модок в покое. Все разговоры об уходе из крепости модок будут вести только после того, как уйдут войска. Мичем с надеждой посмотрел на Кэнби. «Все, кажется, чувствовали, что, если он согласится отвести войска, дело обойдется и опасность минует». Но Кэнби не мог солгать даже ради спасения собственной жизни. Войска останутся, заявил он, а модок должны безоговорочно сдаться. Капитан Джек отступил на несколько шагов якобы для того, чтобы справить нужду, а Джон из Шончина обрушился на комиссию с негодующей речью. Минуту спустя из-за невысокой гряды лавовых камней в десятке метров от костра выпрыгнули двое молодых модок и кинулись к собравшимся с охапками ружей в руках. Кэнби с Мичемом вскочили на ноги. «Капитан Джек, как это понимать?» – спросил Мичем. Капитан Джек развернулся, выхватывая револьвер, и крикнул: «Готовы!» Было это в двенадцать минут пополудни.

Капитан Джек выстрелил Кэнби в лицо, но послышался лишь безобидный хлопок. Осечка. Стоя перед оцепеневшим Кэнби, Капитан Джек снова нажал на спусковой крючок и прострелил генералу левый глаз. Ко всеобщему изумлению, смертельно раненный генерал сумел вскочить на ноги и пробежать шагов сорок – пятьдесят, пока его не догнали Капитан Джек с воином по имени Муж Эллен. Тот приставил к голове Кэнби ружье и выстрелил, а Капитан Джек пырнул генерала ножом в горло, чтобы уж добить наверняка. Они стащили с генерала мундир и брюки и скрылись в крепости.