Текст книги "Ищейки"

– Что такое метод Блессингтона? – спросила Джессика.

– Это связано с сюжетом рассказа. Лучше я не буду говорить.

– Он длинный? Может, вы нам почитаете? Времени волне достаточно. Мы часто читаем вслух, но обычно только короткие отрывки.

К счастью, Ширли-Энн нравилось читать вслух. В школе она два года подряд получала премию мисс Крэнвелл за чтение библейских текстов. Спустя некоторое время все «Ищейки» уже знали про ужасный метод Блессингтона, который практиковался в Обществе геронтологии.

– Вы прекрасно читаете, но рассказ не в моем вкусе, – заметила Полли, когда Ширли-Энн закончила. – У меня от него мурашки по коже.

Джессика вставила:

– У него все истории такие. В этом и смысл.

– Знаю, милая. Я читала его романы. Но тут совсем другое дело. Боюсь, скоро я сама стану для какого-то старой родственницей.

– Старики здесь ни при чем, – возразила Джессика. – Идею рассказа можно отнести к каждому, кто так или иначе чувствует себя неполноценным: к безработным, психически больным, людям с сексуальными отклонениями, расовым меньшинствам.

Руперт засиял от удовольствия:

– Неужели у меня нашлась союзница? Вы абсолютно правы. Долг писателя – тыкать носом благодушных обывателей во все мерзости, которые творятся в нашем обществе.

– Я этого не говорила.

Руперт широко улыбнулся:

– Зато я сказал это за вас, крошка.

Джессика вспыхнула и возмущенно ткнула в него пальцем.

– Я вам не крошка – и не смейте меня учить, старый пень! Я не нуждаюсь в том, чтобы за меня кто-то говорил. Я сама могу сказать все, что считаю нужным.

Руперт повернулся к Майло:

– Нет, вы только послушайте!

Требовалось срочно разрядить обстановку. Майло посмотрел на Полли.

– Кажется, теперь моя очередь представлять прочитанную книгу? Я захватил «Человека-призрака».

– Хорошая идея, – одобрила Полли.

– А потом мы все вместе споем «Боже, спаси детей», – предложил Руперт.

– С какой стати? – нахмурилась Полли.

– Почему бы нет? Раз уж вы хотите превратить наш кружок в воскресную школу, давайте будем петь церковные гимны.

– Не надо меня учить, – возразила Полли, позаимствовав эту фразу у Джессики.

– Избави бог, мадам, не то меня выгонят за дверь, как мою бедную собаку. Я не хочу провести остаток вечера в «Голове сарацина».

Полли спрятала улыбку:

– Можете начинать, Майло. Мы уже достаточно наслушались Руперта.

Майло сделал глубокий вздох, словно приготовившись к длинной речи. Улыбки на лицах слушателей погасли. Он начал:

– Убийство происходит в запертой комнате. Когда ее открывают, внутри нет никого, кроме жертвы. Роман-загадка в наилучшем виде. Никто не вложил в этот жанр больше блеска и ума, чем Диксон Карр.

Ширли-Энн заметила, что Сид одобрительно кивнул, и вспомнила, что он был одним из трех «Ищеек», читавших «Человека-призрака». Его глаза неотрывно смотрели на Майло, руки мяли на коленях кепку. Никогда раньше она не видела его таким возбужденным.

Майло продолжал:

– Некоторые из вас критикуют классические детективы, обвиняя их в нереалистичности. Помнится, на прошлом заседании кто-то назвал их «надуманными».

– Это была я. Могу сказать то же самое сегодня, – подала голос Джессика.

– Не стоит. Так вот, в «Человеке-призраке» Джон Диксон Карр дерзко утверждает, что «невероятно» еще не значит «невозможно». В детективном жанре нет ничего невозможного. Напротив, как раз в этом и заключается соль криминального сюжета – в том числе в тех книгах, которые нравятся вам. Нас всех неудержимо тянет к невероятному. Кто будет это отрицать? Грязные улицы Руперта и женщины-детективы Джессики никогда не увлекут нас так, как преступление, совершенное в причудливых и странных обстоятельствах. А самый лучший и самый чистый образец преступления, бросающего вызов нашим представлениям о вероятном, – это тайна запертой комнаты.

У Руперта вырвалось:

– Что за чушь!

Майло взглянул на него с вызовом:

– Вы, конечно, хотите возразить, что в реальной жизни убийств в запертой комнате не бывает. Ничего подобного. Еще до того, как на свет появился «Человек-призрак», в Нью-Йорке в китайской прачечной за запертой дверью был найден убитый работник. Бывали и другие случаи. Впрочем, я не хочу уходить в сторону. Возможно, вас не убедят мои слова, но слова Диксона Карра – другое дело.

Он помахал в воздухе «Человеком-призраком», словно проповедник, толкующий библейские изречения, и Ширли-Энн невольно вспомнила замечание Руперта о воскресной школе.

– Глава семнадцать называется «Лекция о запертой комнате». Разумеется, дорогие «Ищейки», я предпочел бы прочесть эту главу совсем в другой обстановке, больше подходящей для романов Диксона Карра: в уютной комнате, после дружеского ужина, с теплым светом настольной лампы, с бокалом хорошего вина или чашкой кофе и с густыми хлопьями снега, мелькающими за окном. Но и крипта в старой церкви тоже подойдет.

Подготовив своих слушателей должным образом, Майло раскрыл книгу и полистал страницы в поисках нужной главы. Найдя требуемое место, он вдруг остановился и нахмурил брови.

– Странно, – пробормотал он. – Не помню, чтобы я использовал его вместо закладки. – Он вынул заложенный между страницами конверт и поднес к глазам.

Наступило молчание. Конверт выглядел очень старым – плотная бумага пожелтела от времени, а адрес, написанный выцветшими чернилами, был едва различим. В правом верхнем углу темнела почтовая марка с головой королевы Виктории на черном фоне и мелкой надписью внизу: «Один пенни». Поперек марки стоял штамп «оплачено». А чуть правее и ниже красовался почтовый штемпель:

БАТ

2 МАЯ

1840

Глава 12

– Это невозможно, – произнес Майло, густо налившись кровью. Он растерянно смотрел на конверт, лежавший поперек книги. – Невозможно!

Сидевшая рядом мисс Чилмарк зажала рот ладонью и отшатнулась от Майло, словно тот был прокаженным. Похоже, ей грозил новый приступ гипервентиляции.

Джессика, сидевшая с другой стороны, внимательно рассмотрела конверт, подняла брови и окинула взглядом всех собравшихся.

– Что это? – спросила Полли. – Что вы нам принесли, Майло?

Руперт привстал с места, чтобы заглянуть за плечо Джессики, и воскликнул:

– Вот это да! Какой поворот!

– Кто-нибудь, скажите мне, – раздраженно потребовала Полли.

– Сдается мне, что это тот самый «Черный пенни», – ответил Руперт. – Майло, дружище, я вас поздравляю. Никогда бы не подумал, что сижу бок о бок с самым разыскиваемым человеком в Бате.

– Но я ее не крал, – выпалил Майло. – Я не вор!

– Не бойтесь, вы среди друзей, – продолжал Руперт, словно не слыша его слов. – По правде говоря, мы все вами втайне восхищаемся. Какая блестящая работа! Нет, не надо ничего говорить. Просто захлопните книгу, и мы сделаем вид, что ничего не случилось.

У Майло тряслись руки. Он резко схватил книгу, и конверт с маркой полетел на пол.

– Осторожней! – воскликнула Джессика. – Она стоит целое состояние.

– Но я ее не брал, – настаивал Майло. – Я не понимаю, что все это значит.

– С нами вы можете быть откровенным, – заверила его Джессика. – Руперт прав. Если вы пообещаете ее вернуть, мы будем на вашей стороне и никому ничего не скажем. Мы умеем хранить секреты. Это честное предложение, правда? – обратилась она к собравшимся.

– Да не брал я марку! – завопил Майло. – Я вообще в первый раз вижу этот конверт. Честное слово.

– Тогда как он попал в вашу книгу? – спросила Ширли-Энн.

– Понятия не имею.

– Никто из нас не мог засунуть его между страниц, – заявила Полли, но потом неуверенно добавила: – Разве нет?

– Она все время лежала у меня на коленях, – покачал головой Майло. – Я никого из вас не обвиняю, но кто-то подкинул мне конверт, и я не знаю как.

– Был момент, когда в комнату влетел Марлоу и напугал мисс Чилмарк, – напомнила Ширли-Энн. – Возможно, в возникшей суматохе…

– Нет, – перебил ее Майло, – я крепко держал книгу. И не вставал с места. Скорее, это случилось раньше, чем я сюда пришел, но не представляю как. Наверно, кто-то залез на мою яхту. Господи, это какой-то кошмар.

Ширли-Энн вспомнила, что Майло жил на яхте на берегу канала.

– К вам кто-нибудь недавно приходил? – спросила она. – Может быть, этот человек оставался один в комнате?

– Никого не было уже несколько недель.

– Вы запираете яхту, когда уходите?

– Конечно. У меня огромный амбарный замок. А ключ всегда со мной. – Он достал из кармана связку. – Вот, видите? Я купил его в «Фокстоне». Там гарантируют, что у них нет двух одинаковых замков, которые можно отпереть одним ключом. И в западной Англии больше никто таких не продает. – Он тяжело вздохнул. – Что мне теперь делать?

– Идите в полицию, – посоветовала Полли.

– И что я им скажу? Они мне не поверят.

Все промолчали, хотя было ясно, что Майло прав. К тому же его экстравагантный образ жизни вряд ли понравится полиции.

Ширли-Энн предложила:

– Может, просто отослать конверт обратно в Почтовый музей?

– Именно это мы с Рупертом и предлагали, – заметила Джессика. – Проблема в том, что его уже видели шесть человек. Майло придется положиться на то, что никто из нас не проболтается. А так ли уж мы твердо уверены, что не обмолвимся никому хоть словом? Вот тогда у него будут крупные проблемы.

Полли вмешалась:

– Я ни за что не соглашусь с тем, что мы должны молчать. Майло обязан отнести конверт в полицию.

– Согласна, – одобрительно кивнула мисс Чилмарк. – Нельзя скрывать правду. А вы как думаете? – обратилась она к Ширли-Энн.

– Пусть решает Майло. Если он не хочет неприятностей, я готова держать язык за зубами.

– А вы? – Мисс Чилмарк повернулась к Сиду.

Тот сидел, сгорбив плечи и глядя в пол. Он ответил, не поднимая глаз:

– Я согласен молчать.

– Вот и отлично, – подытожил Руперт. – Ну что ж, Майло, дружище, как видите, мнения разделились. Четверо готовы держать рот на замке, а двое хотят сдать вас копам.

– Ничего подобного, – запротестовала Полли. – Майло сказал, что он тут ни при чем, и я склонна ему верить. Ему нечего бояться. Чем скорее он расскажет обо всем полиции, тем быстрее они поймают настоящего вора.

– Абсолютно верно, – поддакнула мисс Чилмарк.

Майло кивнул:

– Разумеется, вы правы. Я пойду сейчас же.

– Хотите, кто-нибудь пойдет с вами? – предложила Полли. – Каждый может подтвердить ваш рассказ. Мы целиком и полностью на вашей стороне, Майло.

Майло поблагодарил и ответил, что лучше пойдет один, вложил драгоценный конверт между страниц и плотно закрыл книжку.

– Удивительно, что он лежал как раз на той главе, которую я хотел читать.

– С лекцией о запертой комнате? – спросила Джессика.

– Да.

– А вы отметили ее закладкой?

– Нет. Я и без того знал, что это глава семнадцать.

– Но вы открывали книгу на этом месте?

– Да, несколько раз. Наверно, когда вор открыл книгу, она сама распахнулась на нужной странице. Одного не понимаю – почему я? Зачем он сделал это именно со мной?

Никто не ответил. Если кто-то из присутствующих и знал ответ или имел какие-то соображения на этот счет, он оставил их при себе. Полли предложила закрыть заседание досрочно – было всего без четверти девять, – на что все молча согласились. Майло надел меховую шапку и пальто и первым вышел из комнаты.

Глава 13

Ширли-Энн не терпелось рассказать Берту о том, что произошло на собрании. Вернувшись домой на Рассел-стрит, она немедленно посвятила его во все подробности. Берта трудно было чем-то удивить – он представлял собой современное воплощение того каменного хладнокровия, которое английские лучники проявили в битве при Азенкуре. Весьма похвальное качество, если ты не француз и не идешь навстречу врагу, так сказать, с поднятыми пиками и развернутыми флагами. Он выслушал ее в полном молчании, а когда она закончила, только слегка поднял брови. Единственным его комментарием было:

– Полагаю, теперь к нам явится полиция.

Берт обладал удивительной способностью пробуждать в ней беспокойство. Ширли-Энн живо представила себе двух грузных офицеров в форме, рассевшихся посреди ее гостиной. Она только что вышла с кухни, где готовила ужин, и на ней огромный уродливый передник, в котором она выглядит, как бесформенный мешок, перетянутый веревками. Бесполезно объяснять, что ее собственный передник в стирке, а этот она позаимствовала у Берта, – глупый приз, выигранный на вечеринке в регби-клубе. Полисмены подозрительно оглядывают полки, битком набитые криминальными историями, и, наконец, находят завалявшийся среди географических атласов и книг по искусству старый альбом для марок, подаренный ей в детстве. «Что, интересуетесь филателией?»

Ширли-Энн так разволновалась, что ей даже расхотелось спать. Она знала, что, пока Берт не закончит свой ужин, новых комментариев ждать не стоит. Он всегда любил плотно поесть перед сном, а потом выпить бокал красного вина: сегодня на столе был пирог с почками и большой стейк от «Маркс-энд-Спенсер», разогретый в микроволновке. В фитнес-центре он весь день сидел на сухофруктах, яблочном соке и мюсли. Этого требовала его диета. Он был прекрасно развит для спортсмена, с сильным мускулистым телом. Ширли-Энн иногда шутила, что из него мог бы выйти второй Шварценеггер. Он регулярно бегал по утрам, и работа помогала ему держаться в хорошей форме, заставляя сжигать много калорий.

Ширли-Энн хотелось получить совет от Берта. У него был исключительно ясный и здравый взгляд на вещи. Она подождала, пока он опустошит тарелку и съест банан.

– Берт.

– М-м-м?

– Ты действительно думаешь, что полиция захочет меня допросить?

– Это очевидно. Ты свидетель. А может, и подозреваемый.

– Да ладно тебе. Я тут ни при чем.

– Но они этого не знают. Если… как там зовут того парня, гея?

– Майло.

– Если Майло не сможет объяснить, откуда у него взялась марка, естественно, возникнут вопросы.

Ширли-Энн стала нервно накручивать на палец прядь волос.

– Наверно, ты прав.

– Не понимаю, зачем ты вообще связалась с этой компанией.

– Из-за тебя.

Он нахмурился:

– Из-за меня?

– Ты с утра до ночи пропадаешь в своем центре. А я все вечера сижу одна дома. Помнишь, ты однажды принес брошюрку «Чем заняться в Бате»? Там я про них и прочитала.

– И что ты теперь намерена делать?

Берт всегда был настроен позитивно и практично. Прекрасные качества в мужчине, хотя иногда довольно утомительные.

– Имеешь в виду – если они станут задавать вопросы?

– «Если» тут неуместно.

– Скажу им правду, а что еще? Я не хочу, чтобы у Майло было больше неприятностей: ему и так несладко.

– По-моему, ты не должна отсиживаться. Почему бы тебе самой не пойти в полицию и не рассказать им обо всем раньше, чем они придут к тебе?

Берт любил действовать прямо и решительно – вот почему ему так подходила его работа в центре. Он называл ее «спортивным менеджментом», хотя Ширли-Энн подозревала, что ему просто больше нравилось показывать упражнения клиентам, чем торчать за офисным столом.

– Это плохая идея, – покачала головой Ширли-Энн. – Я не хочу подставлять Майло. Честно говоря, я даже не уверена, что он сам пошел в полицию. Он сказал, что собирается, но кто знает.

– Подставлять? – повторил Берт. – Ты выражаешься, как уголовница.

– Хватит, Берт. Я сказала, что не пойду, и точка.

Берт немного смягчился. Он даже предложил ей дольку апельсина. На его лице появилось выражение вселенской мудрости, которое он часто практиковал, тренируя новичков и показывая им, как правильно держать теннисную ракетку.

– Признайся хотя бы, что это довольно странная компания. Как там зовут того типа с собакой – Руперт?

– Тип – подходящее для него словцо. Руперт одевается словно актер, изображающий француза. Или лучше сказать – сильно потрепанного француза. Черный берет, джинсы и джерси в полоску. И еще этот жуткий породистый акцент. Я тебе о нем уже рассказывала?

– Вроде да, – ответил Берт.

– Когда его слушаешь, кажется, что он сама деликатность, но стоит ему где-то появиться, как начинается бедлам. Из-за него «Ищеек» выгнали из отеля «Фрэнсис».

– Почему?

– Я не знаю деталей. Вообще, он может ляпнуть такое, что хоть уши зажимай, а голос у него – дай бог всякому. Боюсь, он сам не понимает, как это действует на других.

– Тогда держись от него подальше. А женщины? Они более приличные?

– Есть, например, Полли Уайчирли. Она наш председатель. Маленькая блондинка с приклеенной улыбкой – знаешь, такие бывают на благотворительных базарах у продавцов сладостей. Она основала эту группу и неплохо ею управляет. Думаю, это очень важно для ее самооценки.

– С ней можно иметь дело?

– Пожалуй, да, хотя Джессика – та, что управляет галереей, – считает, что ей нельзя доверять.

– Интересно, почему?

– Не знаю, но они друг друга недолюбливают. Полли была недовольна, когда я на прошлой неделе согласилась посидеть с Джессикой в кафе «Луна и шесть пенсов». А Джессика не особенно обрадовалась, узнав, что я встречалась с Полли в «Ле Паризьен». За этим что-то стоит. Но они мне обе нравятся – каждая по-своему. Джессика – умная и яркая. С ней интересно.

– Но у вас есть и третья женщина?

Ширли-Энн улыбнулась:

– Мисс Чилмарк не любит, когда ее называют «женщиной». Леди, вот она кто. «Чилмарки жили в западных графствах более семисот лет». Она не выносит Руперта. И Полли. Да и всех остальных тоже, кроме Майло. Он хочет быть председателем.

– А ты что думаешь? – спросил Берт. – По-твоему, Майло украл марку?

– Меня бы это очень удивило. Я всегда считала его интеллигентным человеком.

– Но это не какое-то заурядное преступление, – заметил Берт. – Все было обставлено с большим умом. Вспомни тот стишок про Викторию на радио и в газетах.

Она кивнула.

– Да, это был чертовски ловкий блеф. Все на него клюнули, даже полиция.

– Значит, ты согласна, что это дело провернул человек с мозгами?

Она кивнула:

– Не кража, а искусство. Просто блеск. Его стишок всех обманул. Тем глупее было показывать конверт сегодня вечером – если Майло действительно преступник.

– Может, это еще один ход в его комбинации.

Ширли-Энн широко раскрыла глаза. Берт как никто разбирался в закулисных играх и интригах. В спортивном менеджменте всегда много желающих занять твое место.

– И что, по-твоему, он задумал?

Она наклонилась к нему через стол, поставив подбородок на поднятый кверху большой палец. Ее губы были слегка приоткрыты. Она надеялась, что он скажет: «Да плевать на этого Майло», – и нагнется ей навстречу.

Вместо этого Берт спросил:

– Он разбирается в марках?

Ее подбородок перебрался на открытую ладонь, что выглядело уже не так соблазнительно.

– Понятия не имею. Никто не говорил на эту тему. По-моему, если он на чем-то и помешан, то скорее на Шерлоке Холмсе.

Ее бойфренд задумчиво провел пальцем по ободку бокала.

– Думаешь, он воображает себя Холмсом?

Ширли-Энн хмыкнула:

– Почему бы и нет. Он даже носит такую же шляпу с двумя козырьками. Но я не вижу, при чем тут кража почтовой марки. Холмс раскрывал преступления, а не совершал.

Берт пояснил свою мысль:

– Он мог бы блеснуть своими дедуктивными способностями, притворившись, что нашел марку в стиле Холмса.

– Но он этого не сделал, верно? Она оказалась между страниц его книги.

– Просто глупая ошибка, которая доказывает, что он вовсе не Шерлок Холмс, – ответил Берт. – Он мог спрятать конверт в книге, а потом забыть, что собирается читать ее на вечере.

Она задумалась:

– Очень может быть. И что он собирался сделать с маркой?

– Он сделал бы вид, что нашел марку там, где никто не думал ее искать, и получил бы свои пятнадцать минут славы в роли нового Холмса, который переиграл полицию. И вреда от этой выходки не было бы никакого, поскольку марка в целости и сохранности вернулась бы в музей.

– Ловко придумано. Надеюсь, что так оно и есть, – заметила она. – Мне бы не хотелось думать, что Майло вор.

– Я не говорил, что это не так, – возразил Берт другим тоном. – Воры не всегда ходят в надвинутых на нос кепках и носят сумки с надписью «украдено».

– Ха-ха.

– Он мог бы потребовать выкуп. «Пятьдесят тысяч, или я ее сожгу!»

– Ради бога, он же бывший чиновник.

– Может, ему всю жизнь хотелось сделать что-нибудь экстравагантное.

– Глупости!

Берт нахмурил брови:

– Если тебе не интересно мое мнение, зачем спрашивать?

Она его задела. Берт всегда болезненно воспринимал любые намеки на то, что ему не хватает ума, хотя это было очень далеко от истины. Наверно, на работе в центре ему часто приходилось получать обидные шпильки от клиентов, которые считали его просто тупым качком в спортивной форме.

Они убрали со стола и потом еще час смотрели телевизор, но наутро Ширли-Энн не могла вспомнить, что показывали на экране.

Глава 14

Было уже за полночь, но Питер Даймонд все еще сидел у телевизора, пересматривая старый фильм. Стефани ушла после первой рекламы.

– Где уж мне тягаться с Грейс Келли, – сказала она. – Смотри, если хочешь. А я устала.

Ее забавляло, что котенок сидел на подлокотнике его кресла и бросался на пальцы Питера каждый раз, когда тот шевелил рукой. У малыша еще не было имени. Муж высказал странную идею, что котенок каким-то образом сам поставит их в известность, как его назвать. Она с удовольствием предоставила пушистому проказнику завоевывать сердце Питера. В первый вечер, пережив легкий шок при виде кошачьего туалета, ее грозный супруг, ее тиран с Манверс-стрит, почти всю ночь просидел рядом с котенком на тот случай, если тот расхнычется. Большой добряк.

Потом зазвонил телефон.

Она читала в постели, когда он зашел в спальню и протянул ей котенка.

– Мне надо идти, малышка. Звонил Уигфул.

Стефани подняла брови.

– Не знала, что он твой босс. Что ему нужно в такое время?

– Он нашел труп.

– Что, собственной персоной?

– Так он говорит. Убийство – моя специализация.

– Где это случилось?

– На яхте на канале.

– В Бате?

– В Лимпли-Стоук. В гавани рядом с акведуком. Я должен идти.

– На улице очень холодно. Там настоящий мороз.

– Я буду осторожен на дороге, – пообещал он.

– Речь не об этом. Я околею одна в постели.

Он улыбнулся:

– Ты как раз согреешь ее к тому времени, как я вернусь.

– Спасибо, буду ждать с нетерпением. Ты приедешь холодный, как ноги Финнегана в день его похорон.

Днем с Брасснокер-Хилл открывался захватывающий вид на долину Лимпли-Стоук. Ночью спуск с Клавертон-Даун выглядел еще более эффектно: путник словно погружался в огромную черную бездну с горсткой тусклых огней. Даймонд всегда вел здесь машину осторожно – не важно, был мороз или нет. Возле паба «Виадук» он свернул направо, выбрался на шоссе А36 и съехал с него на первом же перекрестке.

Въезд на верфи Дандэс представлял собой неровную площадку недалеко от Брэдфорд-роуд. Ворота были открыты, внутри стояло несколько машин, покрытых инеем. Он пару раз подпрыгнул на ухабах и остановился рядом с патрульным автомобилем. Вокруг никого. В дальнем конце стоянки торчал какой-то знак. Даймонд пошарил в бардачке и достал фонарик. На знаке было написано: «Вашу машину могут ограбить».

Идти можно было только в одну сторону – вверх по склону мимо каких-то неказистых зданий, при ближайшем рассмотрении оказавшихся офисами судостроительной компании. Они стояли вдоль притока старого Сомерсетского угольного канала, который теперь использовался для швартовки. Свет фонаря выхватил из темноты чугунный мостик, а за ним – несколько моторных лодок и других речных судов.

Даймонд направился по дорожке вдоль воды и вскоре обнаружил, что причалов гораздо больше, чем ему казалось раньше, и они расположены по обоим берегам канала. Здесь было пять или шесть десятков речных яхт. Он скользнул по бортам лучом света – на носах замелькали названия судов, выведенные яркими буквами: «Генриетта», «Бритва Оккама», «Шарлин». Похоже, их поставили на зимнюю стоянку: двери были заперты, занавески опущены, все, что можно, убрано с палуб. Ограбить могут не только машину, но и яхту.

Впереди послышались голоса. Ударивший из темноты луч света ослепил его. У воды стояла группа людей: Джон Уигфул, два полисмена и бородатый мужчина в шляпе с двумя козырьками. Рядом покачивалась красная яхта с надписью «Миссис Хадсон». На палубе виднелись горшки с какими-то хвойными растениями, а над крышей торчала телевизионная антенна – красноречивое свидетельство того, что здесь кто-то жил. Горел свет, но разглядеть что-то внутри было невозможно: на окнах висели спущенные жалюзи.

– Это мистер Моцион, – представил Уигфул, кивнув на бородатого мужчину. – Он владелец судна.

– Отличная яхта. – Даймонд повернулся к Моциону. – А внутри, говорите, тело?

Уигфул вставил:

– Мы нашли его вместе.

– Вы нашли?

Даймонд мог бы добавить, что Уигфулу полагалось сбиваться с ног в поисках марки, а не гулять по пристаням, но он ограничился тем, что подчеркнул слово «вы».

– Питер, давай все сначала, ладно? Нам все равно надо дождаться оперативников, так что пока я объясню, что произошло. Сегодня вечером мистер Моцион пришел в участок на Манверс-стрит и сообщил, что пропавшая марка находится у него.

– Значит, вы их нашли. – Даймонд внимательней взглянул на мистера Моциона, но рассмотреть в темноте человека, не включив фонарик и не посветив ему в лицо, было довольно трудно. – И марку, и тело?

Уигфул продолжал:

– Марка лежала в книге. Он не знает, как она туда попала. Книгу он взял с собой, чтобы прочесть отрывок на одном собрании. Есть такой клуб, «Ищейки», члены которого собираются по понедельникам…

– Минутку. Какой клуб?

– «Ищейки».

– Мы являемся группой по интересам – нам нравится детективная литература, – вмешался Моцион.

В его тоне слышалось легкое раздражение: очевидно, ему уже не раз приходилось давать эти объяснения.

Уигфул кивнул:

– Они приносят на собрания книги и читают. Когда мистер Моцион раскрыл принесенный им роман, внутри его оказался кавер – это термин из области филателии, я имею в виду конверт с «Черным пенни». Он лежал между страниц как раз в том месте, которое мистер Моцион собирался прочитать. Я правильно изложил факты, мистер Моцион?

– Да, – устало ответил Моцион.

– Он открыл книгу и обнаружил конверт в присутствии шести других свидетелей. Поняв, что это такое, он немедленно отправился в полицию. Это было сегодня вечером, без пяти девять. Мне позвонили, я приехал и допрашивал его начиная с половины десятого.

– То есть почти три часа, – заметил Моцион.

– Сэр, у нас пропал не какой-нибудь волнистый попугайчик, – в голосе Уигфула тоже звучало раздражение. – Это самая дорогая марка в мире. – Он повернулся к Даймонду: – Мистер Моцион уверен, что ни на секунду не выпускал из руку свою книгу с тех пор, как вышел из дома.

– Неужели? – спросил Даймонд.

Моцион кивнул:

– Я вижу на вас плащ, сэр. На встрече вы тоже сидели в плаще?

– Конечно нет, – ответил Моцион.

– То есть, вы его сняли, но все-таки продолжали держать в руках книгу? Это возможно, но довольно затруднительно.

– Хотите меня подловить? В какой-то момент я положил книгу на стул, но она все равно была при мне.

– Просто хочу убедиться, что мы не должны принимать все, что вы говорите, за абсолютную истину. Продолжай, Джон.

Уигфул буркнул:

– Мы уже много раз обсуждали эту тему.

– Отлично, значит, и про плащ ты тоже спрашивал.

– Я убедился, что никто в клубе не мог подложить конверт в книгу, – ответил Уигфул, уклонившись от вопроса о плаще. – Очевидно, кавер оказался в книге еще до того, как он отправился на встречу, а это значит, что кто-то проник на его яхту, нашел роман и спрятал конверт между страниц. Мистер Моцион утверждает, что яхта всегда заперта. Он закрывает ее на замок с уникальным ключом.

– Уникальным? Большинство замков продаются с двумя ключами, – возразил Даймонд. Самоуверенность Уигфула всегда пробуждала в нем педанта.

– Вначале их действительно было два, – подтвердил Моцион. – Но год назад один упал в канал. У меня остался только второй.

– Кто-нибудь мог купить замок с таким же ключом?

– Нет. По крайней мере, в Англии. Это немецкая модель. Сложный замок, и очень дорогой. Я купил его в магазине на Джордж-стрит. Взгляните сами.

Даймонд посветил фонариком на стальной замок, снятый с двери и перекинутый через железную скобу над входом. При закрытой двери скоба цеплялась за металлическую планку, приваренную к раздвижному люку в крыше. Конструкция была прочной и надежной. Он не стал ничего трогать до приезда опергруппы. Замок действительно выглядел солидно.

– Вы всегда его запираете?

– Да, кроме тех случаев, когда я нахожусь на борту. Тогда я могу закрыться изнутри.

– И вы это делаете?

– Что?

– Запираетесь изнутри?

– Разумеется. Дома я хочу чувствовать себя в полной безопасности. Как и вы, полагаю, – речь Моциона текла свободно и непринужденно. Он держался с уверенным видом человека, привыкшего говорить много и легко.

Уигфул снова вступил в разговор:

– Само собой, допросив мистера Моциона, я решил отправиться с ним сюда, чтобы проверить его показания. Замок висел на своем месте и был закрыт. Но войдя внутрь, мы увидели тело, лежавшее на полу каюты.

– Появившееся словно ниоткуда?

– Что?

– Прямо как по волшебству?

Уигфул поджал губы:

– Я не вижу в этом ничего смешного.

– И ты понятия не имеешь, как оно могло туда попасть?

– А ты имеешь? Мистер Моцион клянется, что, когда он уходил, в лодке никого не было.

– Как насчет двери в носовой части каюты?

– Там глухо, – буркнул Уигфул.

– Заперта изнутри, – объяснил Моцион.

– А окна? – Даймонд посветил на яхту сбоку и увидел пять маленьких отверстий-окошек. Забраться через них внутрь было невозможно. – Понятно. Есть какие-то другие входы? Люки?

– Есть люк машинного отсека, но он не ведет в каюту.

– Нам нужны ваши объяснения, сэр.

– Мои? – переспросил Моцион. – Я понятия не имею, что тут произошло.

– Забавно, – пробормотал Уигфул. – Марка лежала в той главе книги, которая называлась «Лекция о запертой комнате».

– И что тут забавного? – спросил Даймонд.

– По крайней мере, это странное совпадение. У нас тут как раз запертая комната. Непонятно, как тело попало в каюту, если она была закрыта.

– Сейчас меня больше интересует само тело. Полиция уже знает, кто убит?

– Он лежал лицом вниз.

– Значит, это мужчина?

– Я его бегло осмотрел, чтобы убедиться, что он мертв. Рядом с головой была кровь. Пульса нет. Не знаю, может, можно как-то заглянуть сквозь эти жалюзи…

Уигфул прильнул к ближайшему окну, но планки жалюзи были плотно сдвинуты.

– У вас есть предположения, кто это может быть, сэр? – спросил Даймонд у Моциона.

– Ни малейших. Мне даже не позволили зайти внутрь. Я только открыл дверь, включил свет, увидел на полу тело, воскликнул «О боже!» или что-то в этом роде, а потом этот джентльмен вошел в каюту. Это все, что я могу сказать.

Разговор прервал шум приближавшихся машин. На дороге появились две пары пляшущих фар, быстро двигавшихся в сторону берега. Это были «Лэндроверы» оперативников. Выскочив из автомобилей, они почти мгновенно облачились в белые комбинезоны и перекрыли въезд ограничительной лентой, несмотря на то, что место было абсолютно безлюдно.