Текст книги "Странник"

Глава 29

По Первому Кругу вальсируют слухи. Всякий танцор, орудуя кистью, красит их то в цвет клеветы, то в цвет истины, а потом передает дальше. Отзвуки тревожных событий нарастают и ниспадают вместе с морскими волнами и усиливаются, когда поступает вызов от Юрена. Советник хочет обратиться к своим людям и созывает их всех у основания башни.

В полдень люди откликаются. Затихает фоновый шум бесчисленных двигателей, возвращая морю его собственный голос. Командиры покидают свои лодки, пассажиры выбираются из трюмов, и большинство людей нерешительными потоками стекаются к окруженной зданиями центральной площади. Каждый поток выходит со своей улицы, и они движутся бок о бок, не желая смешиваться.

Все свободное пространство и стоящие рядом дома усеиваются обеспокоенными лицами. Кто-то выглядывает из окон или теснится на покрытых газоном крышах. Стражники патрулируют периметр группами по четыре человека для поддержания спокойствия. Экслер стоит наготове, в руках он держит заряженное копье.

На высоком балконе башни появляется человек. От его почти лысой головы отражаются золотые и красные солнечные зайчики. Людям внизу он кажется размытым, маленьким, слишком далеким. Его слова доносят до собравшихся звукоусилители, сглаживая запинки и прибавляя речи солидности.

Юрен начинает.

– Люди Первого Круга, я принес вам дурные вести. Вчера мне на рассмотрение поступило дело. Ужасное дело. Как выяснилось, даже здесь, на нашем плавучем острове, мы не свободны от насилия и преступлений. – Огромный диск мягко содрогается, словно движимый словами. Юрен вынужден схватиться за перила и лишь потом продолжить. – И это разложение, что причинило такую боль нашим самым невинным и беззащитным из нас, охватило не только наш корабль. Нет, оно насквозь пронзает все слои нашего общества вплоть до самого сердца.

Его слова волной захлестывают собравшихся, и люди внемлют им, но их воздействие перебивается другой гигантской волной. Эта сила – на сей раз сила в самом прямом смысле – сотрясает Первый Круг, вынуждая людей наваливаться друг на друга, словно костяшки домино, что бьются за сохранение равновесия. И как только люди приходят в чувства, из глубин поднимается нечто, всплывает бок о бок с плавучим городом. С бортов новоприбывшего корабля стекает вода, раскрывая его очертания. Это реликт времен господства Империи, волнотворец, чей тупой нос, наклоняясь под углом, вырывается из океанской пучины на тридцать метров. Остальная часть корабля остается скрыта под водой. Следом всплывают другие корабли, поменьше первого, и на каждом нанесены искаженные на разный манер символы Крылатого Ока. С одного сцарапали крылья, на другом слой нанесенной поверх краски вынудил глаз навеки закрыться, третий покрыт кровавыми отпечатками ладоней. Всего кораблей семь, они равномерно окружают город-корабль, обрывая для его жителей последнюю нить надежды.

Всеобщее оцепенение прерывает приказ Экслера занять оборонительную позицию.

Корабли застыли в ожидании вблизи края города. На них нет флагов. Сломанные мечи болтаются на свешенных с палуб канатах. От порывов ветра они вызванивают негармоничную, зловещую мелодию. Никто не произносит ни слова. Из орудийных портов выдвигаются массивные пушки – словно в насмешку над наведенными на корабли крохотными винтовками.

В вышине выходят из маскировки два небесных корабля, они кружат по небу, являя собой заключительный аккорд в демонстрации превосходства. На одном из них в поле зрения стоящих внизу людей показывается одинокая фигура. Широкие одежды накинуты на ней поверх облегающего тело доспеха. Лицо закрыто маской из твердого пластика, и разглядеть его невозможно. У фигуры не видно никакого оружия, однако ее учтивая, но настойчивая манера держаться внушает ощущение угрозы. На глазах у толпы фигура покидает безопасную рубку. Уверенным шагом проходит по крылу, ничуть не обеспокоенная треплющими рукава порывами ветра. Наконец становится над краем Первого Круга. Подобно опытному артисту, некто подгадывает идеальный момент и вскидывает руки.

И прыгает.

Кто-то из людей отворачивается, не желая видеть приземления.

Удар.

У фигуры подгибаются ноги, поглощая энергию столкновения и не ломаясь. Поднимаясь, незнакомец срывает маску, позволяя всем хорошо его рассмотреть. Одна половина его головы лишена волос и иссечена старыми шрамами. Растущие на другой половине светлые, черные и седые волосы развеваются подобно лентам на ветру. За спиной у неизвестного медленно приземляются небесные корабли, будто две бабочки, что зависли в нескольких метрах над водой и наблюдают.

– Я – Первый, – выкрикивает неизвестный. – И я не человек.

Он замолкает, позволяя страху охватить толпу.

– Я явился сюда, чтобы сделать вам предложение. Надеюсь, вы оцените мою прямолинейность. Этого качества, на мой взгляд, недостает многим среди ваших… людей.

– Продолжай, – отвечает Экслер; усилители голоса еще сильнее подчеркивают его отвращение.

– Я не принимал эту… – Первый взмахивает рукой в поисках вдохновения, – форму по собственной воле. Чтобы выжить, я был обречен искать себе носителя, и им стал один из вашего вида. Вернее будет сказать, я нашел себе многих носителей, поскольку нет такого физического тела, что окажется способно вместить меня полностью. Но это мое тело – основное, – он прикасается ладонями к груди. – И когда я заявил на него свои права, оно уже было повреждено. Как вы знаете, мы пришли к вам прямо на поле битвы во времена хаоса. Я носил это тело до сего дня, но близится время, когда мне понадобится… замена.

– Никогда! – кричит Экслер.

Спустя долгое мгновение Первый отвечает ему поклоном.

– Ты из тех людей, которые знают, чего хотят. Отдаю этому должное. Но мое предложение касается всех присутствующих, а я его даже не озвучил. Если ты передумаешь после того, как выслушаешь, я пойму.

– Я хочу его услышать, – говорит кто-то в толпе.

– И услышишь, – отвечает Первый. – В двух словах, мне нужно, чтобы один из вас стал вместилищем для моей сущности. Он должен быть чистым, незапятнанным никем иным из моего рода. Личность этого человека будет поглощена, и он, как вы понимаете, станет… мной.

Первый вновь замолкает.

– В ответ я одарю всех остальных меньшими частями своей сущности. Те, кто ее примут, изменятся иначе. Они будут со мной связаны, но сохранят свою самость. Станут независимы, но ни в коем случае не одиноки. К тому же продолжительность их жизни увеличится, а еще они будут физически превосходить своих сородичей. Смогут, например, повторить мой прыжок с корабля. Они получат мой спектр восприятия и научатся напрямую управлять уже имеющимися чувствами. Больше им не будут грозить ни болезни, ни заурядность.

Я не Узурпатор, я не желаю вас порабощать. И я не Нелюдь и не желаю над вами господствовать. Равно как и не Семеро, что принимают вашу преданность, а после оставляют умирать. Я – Первый, и я верю, что мы можем сосуществовать. Вместе мы достаточно сильны, чтобы жить иначе, не подчиняясь ни моим сородичам с юга, ни вашим господам с севера. У такой жизни есть цена. Повторю ее: один из вас должен отдать себя мне, но исключительно по собственной воле, без принуждения. Личность этого человека перестанет существовать. Взамен я возмещу вам эту жизнь десятикратно.

Повсюду слышится неуверенный шепот. Люди желают знать, что на уме у соседей, не раскрывая собственного мнения.

Экслер вышагивает вперед, направляя копье на Первого.

– Эта тварь – чудовище, и если хоть кто-то к ней приблизится, то будет отвечать передо мной. – Он обращается к своим стражникам: – Построиться. Удерживать оборону. Никто не пройдет мимо ваших позиций без моего разрешения. Ни с одной стороны.

Стражники занимают позиции, Экслер проталкивается к образованной ими линии. Коза не идет за ним, наблюдая за происходящим с безопасного расстояния.

– Кроме того, – добавляет Первый, – я благосклонен к тем, кто заключает со мной соглашения. Вы удерживаете в плену… нашего друга. Его зовут Роже. Вы немедленно его освободите, или я буду вынужден продемонстрировать свою благосклонность. Поверьте, вы этого не хотите.

Странник стоит позади толпы, изношенный плащ помогает ему слиться с окружением, делает неприметным. Те, кто его разыскивает, пробираются ближе сквозь толчею. Среди них полдюжины детей. С помутневшими глазами они следуют за мальчишкой по имени Мел. Другая группа – худощавые люди, которым уже доводилось выживать, их возглавляют три сестры из Слейка.

Бродяга бросает на них беглый взгляд и мрачнеет. У него на плечах уютно устраиваются новые поводы для беспокойства.

Из-за скопления давящих друг друга людей, из-за кольца стражи он видит, как Экслер сцепился в споре с Первым. И вскоре он прекратится – с тем или иным исходом. Со своей точки обзора бродяга изучает толпу, подмечает формирующиеся группы и оценивает меняющиеся настроения. В сомнениях он делает шаг вперед. На лицах людей запечатлено множество выражений, но ни одного дружелюбного среди них нет.

У него за спиной появляется Вред, Веспер залезла ему на бедро и висит. Зеленоглазый подходит ближе и шепотом обращается к Страннику, едва касаясь губами уха, не желая выдать никому тайну.

– Нам нужно уходить, сейчас же. Дженнер знает способ, мы можем сбежать.

Странник оборачивается, и Вред указывает ему на молодого стражника, слоняющегося в соседнем переулке. Примечательно, что одет он не по форме.

– Идем.

Бродяга показывает на тех, кто собирается в группу неподалеку от них, и вновь бросает взгляд на Вреда.

– Не знаю, мы возьмем всех, кого только сможем, но уходить нужно сейчас, – зеленоглазый дергает его за рукав.

Странник смотрит на Первого, после – на Дженнера и снова на инферналя.

Меч дрожит в ножнах, кончики крыльев молотят бродягу по бедру. Он со всей силы сжимает рукоять, та обхватывает ему кулак. Оружие тянет его за руку, желая напасть на врага, Вред тянет за другую.

Странник закрывает глаза.

Тихие волны плещутся о борт лодки, придавая воодушевления. Самаэль без лишнего шума держит верный курс, используя океанские течения, ветра и природное чутье моряка. Его преданность абсолютна, и только периодически он теряет контроль над мышцами. Вяло повисает челюсть, покачиваясь на ветру, расслабляется сфинктер, высовывается язык.

Командир наблюдает за ним, отмечая эти признаки. Прежде он уже видел подобное. Это их изводит сам мир, становится все яростнее с каждым днем, загоняет их сущность глубже внутрь оболочек. Чем дальше они продвигаются на север, тем им становится хуже. Будет хорошо, если удастся захватить Злость в самом скором времени, пока она насовсем не ускользнула из зоны досягаемости.

Самаэль вызывает командира, как только чувствует его приближение. Еще один враг, более сильный, более многочисленный и лучше известный. Рыцарь присоединяется к слуге на носу корабля и пристально вглядывается в горизонт, желая, чтобы третья сила скорее себя проявила.

И она проявляет.

Его цель окружают семь боевых кораблей, и между ними протянута паутина сущности, тонкая у тех, кто остался на кораблях, и еще тоньше у тех, кто снаружи. Это Тысяча Порезов, Нескованный, Король Кочевников, Первый. И он привел значительные силы, если и вовсе не явился весь.

Командир приказывает дать широкий крюк, вновь отдаляясь от цели, расстояние до которой только удалось наверстать.

Но даже издалека Первый рано или поздно его почувствует. Командир раздумывает, что делать, обеспокоенный тем, что времени на захват цели уже практически не осталось.

Он вспоминает Лоскутника, вспоминает, как тот незаметно подобрался к нему в Вердигрисе, и неожиданно на него накатывается волна чужих воспоминаний. В его памяти всплывает техника, позволяющая погасить собственную сущность. Рыцарь вспоминает, как она лично обучила ей своего герцога на юге – командир рычит – не ее герцога, не своего! Он – не Нелюдь! Командир отсекает от воспоминаний все ассоциации с Нелюдью, извлекая на свет лишь необходимые знания. К нему возвращается спокойствие. Он велит Самаэлю выключить мотор.

С безмолвным двигателем лодка плывет медленно, ее несут лишь волны. Самаэль продолжает работу, а командир исчезает из виду, маскируя, смягчая, затемняя свою сущность.

И его словно нет.

На балконе к Юрену присоединяется другой человек, выше ростом и тоньше. Они смотрятся, словно пугало рядом с тыквой.

– Я здесь, – Роже прочищает горло.

Далеко внизу, на палубе, приветственно машет рукой Первый.

Юрен робко шагает вперед и обращается к собравшимся.

– Не один год мы просили о помощи, но не получили ничего. Даже если мы сумеем пересечь море, то нет никаких гарантий, что Семеро окажут нам содействие. Мы сумели пройти так далеко в одиночестве, но если хотим выжить и в будущем, это должно измениться. Наши двигатели перегружены, наши продуктовые пайки урезаны до предела. Перед нами есть лишь один путь, который гарантирует нашу безопасность. – Он переводит взгляд на Первого: – И потому, выступая в качестве советника и от лица всех на этом корабле, я принимаю твое предложение.

– Ты всех нас продал! – лицо Экслера из красного становится фиолетовым.

Юрен умоляюще смотрит на Экслера.

– Советник, вы же и сами этого хотели. Вы с самого начала были против плавания к Сияющему Граду, как и Роже. Первый предлагает нам жизнь. Оставайтесь со мной. Вместе мы справимся со всем.

Лидеры Первого Круга спорят, слова уносятся ввысь над их головами и громогласно разрываются поверх разгоряченного гула толпы. Напряжение нарастает и становится непереносимым, пока Экслер не сплевывает с чувством презрения. Он тычет пальцем в инферналя.

– Забирай своих демонических друзей и проваливай с моего корабля.

Первый подходит к Экслеру, раскрыв ладони и низко, покорно опустив руки.

– Но ваш предводитель только что принял предложение. Какой властью ты отменяешь его решение?

– Я говорю от имени всех здравомыслящих, неоскверненных людей на этом корабле! – Экслер подает секретный сигнал, и стражники готовятся к действию.

– Разве? Мне кажется, что ты говоришь только за себя.

– Похоже, нам предстоит это выяснить, – Экслер поднимает копье на уровень груди Первого. – У тебя есть ровно пять секунд на то, чтобы развернуться и убраться туда, откуда пришел.

Пока Первый отвечает, губы Экслера беззвучно отсчитывают секунды.

– Если ты действительно говоришь от лица этих людей, предоставь решать им. Если большинство с тобой согласится, то я уйду без единого слова и заберу с собой Юрена и Роже. Если же нет, то ты сможешь…

– Пять! – с копья срывается пламя.

Первый приходит в движение, пока Экслер только нажимает на спусковой крючок; он достаточно быстр, чтобы обогнать пламя. Там, где только что стоял Первый, распускается сгусток пламени, и лишь его краешки успевают лизнуть удаляющуюся руку, охватить широкий рукав. Экслер находит мгновение, чтобы удивиться. Инферналь уклоняется от потока огня и ныряет под копье. Ткань ярко горит, оставляя шлейф позади открытой ладони Первого, которая с силой врезается капитану в бок. Его броня пробита, за компанию с ней ломаются и ребра. Копье замолкает, а его владелец валится наземь.

Не обращая внимания на ползущее по плечу пламя, Первый идет вперед, готовясь к очередной атаке.

Одинокая стражница низшего звания заходит к Первому со спины. Обеими руками схватив его за полыхающее запястье, она кричит: «Помогите!»

Первый реагирует раньше кого бы то ни было. Вывернув пойманную руку, вцепляется рядовой Ро в локоть, делая захват взаимным. Его свободная рука расплывчатым пятном мерцает у тела Ро, ударяя ее в живот, пока женщина не обвисает, словно вытянутый мешок, полный переломанных костей.

Стражники медлят, им недостает убежденности капитана, чтобы закончить то, что начал он.

Но с капитаном Экслером еще не покончено. Он говорит прямо с пола, усилители голоса улавливают каждый хрип, каждое бульканье его горла.

– Атакуйте. Нападайте все вместе.

Он тянется к копью, но обнаруживает, что кто-то отшвырнул его ногой.

В непочтительной близости от него возникают сапоги. Экслер откидывает голову, чтобы рассмотреть, что творится позади, и ему открывается перевернутая сцена предательства. Жители Первого Круга обступили капитана, и на стражников со спины тоже надвигается толпа.

Его люди, наконец-то готовые сражаться, вскидывают винтовки, не представляя, что целятся не в ту сторону.

Будто огромная волна, толпа сметает линию стражников, погребая их под собой, растаптывая ногами.

Прежде, чем людская лавина успевает добраться до Экслера, под его тело проскальзывают чьи-то сильные руки – и поднимают высоко вверх.

Первый держит Экслера высоко над головой в качестве корчащегося трофея.

– Люди Первого Круга, я принимаю ваше предложение. Но есть одна… загвоздка, что сейчас стоит между нами. Я желаю мира, но серафимы сеют сплошь хаос, шум и ненависть. Вы предоставили убежище одному из них – тому, кто обладает длиннейшим и острейшим из языков. Покажите его.

В воздухе проецируется неподвижное изображение ничем не примечательного мужчины в изношенном от путешествий длинном плаще и с обветренным лицом.

– Он был здесь! – раздается голос издали. Толпа быстро расступается, являя взору лишь безлюдный переулок и зад спешно покидающей место действия козы.

Невзирая ни на что, Экслер находит в себе силы на последнюю улыбку.

Они бегут, звуки шагов эхом разносятся по пустым улицам. И хотя Веспер несут на руках, она машет ногами за компанию с остальными.

К тому моменту, как они добираются до корабля, Деке уже запустил двигатели и направил нос в сторону моря. Без единого слова люди забираются на лодку и тесно рассаживаются по крыльям. С каждым новым пассажиром корабль все сильнее проседает. Когда последний из беглецов оказывается на борту, Деке отчаливает.

Когда их нагоняет коза, между Первым Кругом и путем к спасению уже зияют морские волны. Коза щурит глаза. Она не снижает скорости, а взгляд ее наведен точно на цель. Копыта ударяют по пластали, а затем по воздуху, когда она злорадным метеоритом проносится над водой.

– Ко… – восторженно показывает Веспер.

Ее тень надвигается на Странника, который оборачивается слишком медленно, чтобы избежать своей судьбы.

– …за!

Странник выполняет роль страховочного мата, и лодка покачивается, поднимая волну, что забрызгивает всем лица.

Пока все приходит в норму, Вред подползает ближе к рубке.

– Какой у нас план?

Деке разворачивает лодку и прокладывает путь между застывшими в ожидании боевыми кораблями и границами Первого Круга, точно ящерица, незаметно прошмыгнувшая под носом у львов. Перед глазами предстают два небесных корабля.

– Вот такой.

Их приближение замечают с ближайшего небесного корабля, его пилот выходит из рубки с оружием в руках.

Дженнер дважды стреляет из своей винтовки, безмолвной и несущей безмолвие.

Новых препятствий не возникает, и лодка швартуется. Люди быстро перебираются с одного транспорта на другой.

Деке что-то шепчет в руку, и его лодка разворачивается, нацеливаясь на другой небесный корабль. Он нежно похлопывает ее по панели управления и перебирается на соседний борт вместе с Дженнером. С умением берется за дело, и небесный корабль начинает дрожать, готовясь к полету.

Вред наблюдает за ними из угла, укрыв лицо за двумя локтями и плечом.

– А вам это не впервой.

– Нет, – отвечает Деке. – Никогда прежде не угонял небесные корабли!

Дженнер смеется. Вред – нет.

Пока они с трудом поднимаются в небо, старая лодка Деке мчит в сторону оставшегося небесного корабля, ее двигатели накаляются, и вскоре на их свечение становится больно смотреть. Старая, разучившаяся летать птица сталкивается со своей юной родственницей. Раздается громкий и отчетливый взрыв. Веспер затыкает уши.

Внизу пробуждаются семь боевых кораблей, их пушки оживают с гулом – явный намек на то, что неплохо бы их подремонтировать.

Небесный корабль слишком нагружен, чтобы уворачиваться, и потому единственной надеждой на спасение остаются щиты. Многие из выпущенных по ним зарядов проходят мимо, многие – нет. С каждым попаданием свет их защитного поля тускнеет, черпая запасы бесценной энергии. К тому моменту, как корабль отлетает на безопасное расстояние, мерцающие панели издают тревожные звуковые сигналы.

Испытывающий нехватку энергии и перегруженный небесный корабль продолжает движение, пока полет не сменяется планированием, а планирование не обращается в падение.

Глава 30

Издали кажется, будто бы небесный корабль грациозно отскакивает от поверхности воды, словно камушек, брошенный неким игривым богом. Изнутри же ощущения от каждого удара о воду только усиливаются. Головы и колени бьются о стены и друг о друга. Набиваются синяки, тесное пространство наполняют крики боли. Толчки становятся более слабыми и частыми, пока наконец корабль не переходит на неспешное скольжение по воде.

Пассажиры осознают, что все живы, а полученные травмы хоть и многочисленны, но незначительны. Никто не радуется побегу, разве что Деке оценивает состояние корабля и их шансы добраться до берега.

– Что же, – описывает он ситуацию. – Летать эта красавица больше не будет, но уверен, она все еще совладает с тихими водами. Второй раз уже такое происходит. Если впредь не буду осторожен, то так и дурную репутацию заработать недалеко!

Он развертывает два аварийных плота – две самонадувающихся пластиковых сферы, которые затем привязывает к кораблю. Они не снабжены двигателями, но прекрасно держатся на воде, и вскоре в них набиваются люди. Немногие последовали за бродягой на последнем отрезке изнурительного пути до Сияющего Града. Деке и его племянник Дженнер – выходцы из Шестикружья, Мел и остальные сбежавшие с предприятия Григси дети увязались за ним, чтобы не возвращаться домой и попутешествовать, и наконец группа спасенных из Слейка, что выжили после болезни, добрались до стены и бежали на Первый Круг после ее падения.

Веспер сидит напротив Деке, оба тараторят без умолку. Время от времени они дожидаются, пока другой закончит фразу. И часто смеются. Коза стоит на одном крыле, она с легкостью переносит качку. Странник сидит на другом.

Вред, склоняясь, проходит в рубку.

– Деке, могу я задать тебе вопрос?

– Разумеется, если только ты правда хочешь услышать ответ.

– Как думаешь, сможем мы проделать этот путь на таком корабле?

– Ну, идти напролом, не считаясь с морем, как какой-нибудь огромный крейсер, мы не сможем, так что придется управляться с течениями и ветрами при каждой подвернувшейся возможности, – он похлопывает по приборной доске. – В памяти этой старушки есть все карты и основные маршруты, ну и еще несколько я на горьком опыте обнаружил сам.

Вред начинает расслабляться.

– А ты не беспокоишься о том, что Первый пустится в погоню?

– Точно в этом убедиться мы все равно не сможем, так что нет особого смысла беспокоиться. Так-то если мы натолкнемся на враждебный корабль, то нам конец. Или, скажем, погода сильно испортится, или один из наших двигателей откажет, или…

– Думаю, я все уловил. Спасибо, Деке, – прерывает его Вред.

– Тебе бы с Веспер пример брать.

– Эспер!

– Вот-вот, эта малышка – сама непринужденность. Пока все в порядке, лучшее, что ты можешь сделать, это расслабиться и наслаждаться моментом, пока все не станет дерьмово, а дерьмово нам точно станет.

Воцаряется тишина, открытое море вдохновляет на размышления. Солнца в медленном танце скрываются за грядой облаков, ускоряя наступление темноты.

– Послушайте меня, все, – радостно заявляет Деке. – Хорошие новости. Мы приближаемся к Бегущему хребту! Сможем многие мили идти вдоль берега и наверстаем немало времени. А мой навикомплект без проблем проведет нас через скалы. Отправимся в путь, как взойдут солнца. А пока можем отдохнуть на Хвостовой скале.

Хвостовая скала оказывается ни длинной, ни тонкой, по форме напоминает выщербленную лопату, а название свое получила исключительно из-за расположения. Она первая в подводной горной гряде, что тянется за горизонт.

Группа разбивает лагерь. Коза отправляется исследовать территорию, и местные полчища морских птиц ее ничуть не впечатляют, как и оставленные ими зловонные художества.

Люди же не ищут развлечений, они сбиваются в кучку в лагере и даже такой возможности уже счастливы. Большинство моментально засыпает. Выстроенные кругом обогреватели обеспечивают тепло и мягкий, успокаивающий свет. Разговоры переходят на философские и личные темы, а там и затихают, чтобы навсегда стереться из памяти.

Несколько часов спустя люди просыпаются от громкого стука копыт о камень. Птицы кричат и взмывают в небо, бросая гнезда вместе с птенцами. Отчаянные вопли пронзают слух и тем, кто спит крепче всех. Коза проносится мимо лагеря и запрыгивает на корабль к Деке. Не останавливаясь и на миг, она ныряет в рубку и скрывается из виду.

Светильники загораются на полную мощь. Люди смотрят друг на друга – и после на чистые небеса в поисках ответов.

Меч у Странника на боку обеспокоенно пробуждается.

– Смотрите! – говорит Мел, направляя луч фонаря вверх. Высоко на скале, где обычно властвуют птицы, виднеется внушительный, широкий силуэт. Некоторые фрагменты брони пришлеца блестят на свету, другие темны. Силуэт движется, обнажает искривляющийся стонущий меч, бросает вызов.

Одинокий звук все тянется, тревожа слух гораздо дольше, чем должен.

– Я больше никого не слышу, – говорит Вред.

– Давайте выступим против него вместе, – Дженнер снимает с плеча винтовку.

– Я обычно в драку не лезу, но если я вам нужен, то я с вами, – добавляет Деке.

Две из трех сестер из Слейка разделяют боевой настрой. Все остальные выглядят потерянными, испуганными. По примеру козы они пятятся к кораблю.

Странник всматривается в лица оставшимся, его собственный взгляд кажется отрешенным. С закрытыми глазами он оставляет на лбу у Веспер поцелуй в знак нежеланного прощания. Девочка вцепляется в бродягу и плачет, когда ее пальцы срываются с его одежды. Ожидающие руки Вреда не слишком-то утешают малышку.

– Так какой у нас план? – нервно и нетерпеливо спрашивает Дженнер.

Странник кладет руки молодому человеку на плечи, вынуждая сесть обратно на землю.

– Я не понимаю… Мы же с тобой, все мы. И мы готовы сражаться.

Бродяга кивает ему и начинает пятиться к скале.

– Ты не должен идти один!

Бросив напоследок печальную улыбку, бродяга взбирается на скалу. В отчаянии стражник поворачивается к Вреду.

– Ничего не понимаю. Почему он мне улыбнулся?

– Потому что обычно ему это говорю я. И потому что это неправда. Даже если бы ему и хотелось, он никогда не один.

Скалы наверху скользкие от морской пены и птичьего помета. Командир наблюдает за тем, как карабкается к нему хранитель Злости. Рыцарь испытывает порыв ударить немедленно, отправить врага на смерть на каменистом пляже, но другой, менее логичный порыв заставляет подождать. Мотив приходит на ум позже: Злость необходимо уничтожить, ее сущность дóлжно погубить, заставить замолкнуть. И если она упадет в море, это будет означать смерть для повелителя.

И для самого рыцаря.

Но удерживает его руку нечто иное. Он осознает это, все дальше проникая в глубины собственной природы. У возникшей мысли нет ни контекста, ни удовлетворительного объяснения – один лишь факт того, что это будет неправильно. В последнее время командиру стало не хватать прежней определенности.

Заключенный в его руках оскверненный меч непрестанно вопит, металл вырывается из очертаний клинка, растягивается, угрожая расколоться, а следом ниспадает обратно, вновь собираясь в лезвие.

Когда носитель забирается на самый верх, он останавливается, его грудь тяжело вздымается. Командир позволяет смертному перевести дыхание и подходит ближе. Они встречаются уже не в первый раз, но прежде либо один сбегал от другого, либо вмешивались третьи силы. Теперь же, когда Злость пробуждается и воздух разрывается от вспышек света, двое видят лишь друг друга.

Командир подмечает лицо хранителя, открытый рот, ошарашенный взгляд. Он привык внушать страх и ужас, но это чувство совсем иное: шок узнавания. Носитель Злости его знает, прежде встречал его оболочку. Командир задается вопросом, представится ли ему возможность вырвать это знание из разума врага, прежде чем покончить с ним.

Они поднимают клинки. Ни один из них не рыцарь в полном смысле слова, но оба выполняют приветствие серафимов по, казалось бы, забытой привычке.

Злость ударяет первой и быстро атакует, потрескивая от ярости. Командир отражает каждую физическую атаку, но чувствует, как искры осыпают ему грудь и поражают сокрытую в ней сущность.

Нахождение в такой близи от Злости истощает силы, и командир осознает, что этому бою нельзя позволить затянуться. Он вынуждает носителя сражаться в своем темпе, неутомимо осыпает его тяжелыми ударами, оттесняя врага назад, пока тот не оступается на неровных камнях.

Пользуясь моментом, командир делает ложный выпад и наносит рубящий удар по запястьям. Противник проводит сложный контрудар и переходит в атаку, изменяя течение боя. Он начинает проводить комбинацию, едва уловимую для стороннего глаза и блестящую.

И знакомую.

Командир бессознательно отражает первый шквал ударов, его оболочка без мысленных указаний выполняет все необходимое. Посреди второй части комбинации он предсказывает, куда Злость ударит в следующий раз. И вновь ловит себя на том, что знает эти удары без практики. Знает, что сам создал эту технику. По его телу пробегает волна ликования, когда он неожиданно отходит, выбивая врага из равновесия, и прицельно атакует, чтобы отсечь хранителю ногу.

Каким-то образом противник успевает низко выставить меч, чтобы отразить удар, но стойка оказывается ненадежной, и командир сильнее налегает на оружие, которое все глубже впивается в бедро, пока широкий замах Злости не откидывает его прочь. С клинка криком срывается ярость, заставляя доспехи командира дрожать, сотрясая самую основу, что удерживает его в целости. Командир выдерживает страдания и здраво оценивает удар врага как жест отчаяния.

Меч выводит иную ноту, и носитель прикладывает его плоской стороной клинка к пораненной ноге. Испепеляющий жар заставляет шипеть кожу вокруг раны, останавливает кровотечение, приносит очищение и боль. Агония застилает янтарные глаза слезами, вынуждая зажмуриться. Враг ошеломлен, к тому же ненадолго ослеплен и беззащитен.

Командир решает воспользоваться моментом.

Со стоном его меч обрушивается вниз.

И сталкивается с другим клинком, выставленным наперерез.

Потому что противник не слеп. Третий глаз, на рукояти меча, остается открытым, и он пылает яростью. Парирующий удар стихиен, нечеловечески силен, и от столкновения со Злостью меч командира рассыпается ливнем из осколков, обретает долгожданное освобождение.