Текст книги "Все ее страхи"

Питер Свенсон
Все ее страхи

© Peter Swanson, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2018

* * *

Это произведение – чистый вымысел. Имена, герои, места и происшествия – плоды воображения автора, не имеющие никакого отношения к действительности. Все совпадения с реальными событиями, местами, организациями или людьми, живыми либо мертвыми, абсолютно случайны.

Сьюзен, Джиму, Дэвиду и Джереми

Каждый страх – вожделение. Вожделение – страх. Сигареты тлеют под деревьями, Где стаффордширские убийцы ждут своих сообщников И жертв. Каждая жертва – сообщник.

Джеймс Фентон Стаффордширский убийца

Часть 1. Длинноногие зверушки

Глава 1

Самый короткий путь от аэропорта имени генерала Логана в центр Бостона пролегал через полуторакилометровый тоннель Самнера. Темный, сырой, с низкими сводами – казалось, что Самнер построен сотню лет назад. Впрочем, это недалеко от истины. И в пятницу, 24 апреля, теплым весенним вечером, у первокурсника Бостонского университета как раз посреди тоннеля кончилось горючее, из-за чего привычная в час пик двухполосная тянучка на дороге преобразовалась в однополосную. Кейт Придди, которая еще ни разу не была в Бостоне и даже представить не могла, что окажется заблокированной под Бостонской бухтой, сидела на заднем сиденье такси, застрявшего в пробке, и уже начала паниковать.

Это был не первый приступ паники за сегодняшний день. Утром, когда она выходила из своей лондонской квартиры в Белсайз-парке в прохладный серый рассвет, ей внезапно показалось, что квартирный обмен – худшая из авантюр, на которую она когда-либо соглашалась. Но она выполнила свои дыхательные упражнения, повторила мантру и сказала себе, что уже слишком поздно идти на попятную. Ее троюродный брат, с которым она никогда не встречалась, в это время летел ночным рейсом из Бостона в Лондон. Он будет обитать в ее жилище на протяжении полугода, а она поживет в его квартире в Бикон-Хилле.

Но приступ паники в застрявшем в темном тоннеле такси был куда хуже всех предыдущих. Она чувствовала себя в нескончаемом тоннеле с изогнутыми гладкими стенами как внутри огромной змеи. У Кейт свело желудок, во рту пересохло.

Такси ползло вперед. От сиденья шел запах тела и цветочного автомобильного дезодоранта. Кейт хотела открыть окно, но постеснялась, ибо не знала, как отреагирует американский таксист. Снова свело желудок, начались колики. Когда же я в последний раз ходила в туалет, подумала она, и ее паника шагнула на следующую ступеньку. Настолько знакомое ощущение, когда сердцебиение учащается, конечности стынут, мир сжимается перед глазами. Но она знала, что делать. В голове звучал голос врача. Это обычный приступ паники, случайный выброс адреналина. Он не ранит тебя и не убьет, никто даже не заметит. Просто прими. Поброди с ним. Оседлай его.

Но сейчас совсем по-другому, размышляла Кейт. Опасность воспринималась как абсолютно реальная. И вдруг она снова увидела себя в коттедже на Уиндермире: она сидит, съежившись, в закрытом шкафу, ее ночная рубашка мокрая от мочи, а Джордж Дэниэлз – с другой стороны двери. Сейчас у нее точно такие же ощущения – как будто чьи-то холодные руки внутри скручивают живот, как кухонное полотенце. Выстрел из ружья – и вселяющая ужас тишина, длившаяся нескончаемые часы. Когда ее наконец вытащили, конечности были закостеневшими, а голосовые связки болели от визга. Она не понимала, как осталась живой, как этот ужас не убил ее.

Звук перекликающихся клаксонов вернул ее обратно в такси. Она отбросила мысли об Уиндермире, о Джордже и сделала глубокий-глубокий вдох, хотя казалось, что грудь что-то сдавливает.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Слова больше не работали, и Кейт почувствовала, как сжимается горло, а легкие неистово пытаются втянуть кислород. В такси стоял такой же запах, как тогда в шкафу, – затхлый и гнилой, как будто там что-то сдохло много лет назад. Кейт думала о побеге, и переполняющие ее мысли вгоняли в еще большую панику. Она вспомнила о назначенных ей транквилизаторах – бензодиазепинах. Кейт редко их принимала, но всегда брала с собой, как ребенок, который не хочет расставаться с одеяльцем, хотя и не нуждается в нем. Однако таблетки находились в чемодане, который лежал в чертовом багажнике. Она пыталась что-то сказать таксисту, попросить его открыть багажник, но слова застряли в пересохшем горле. В этот момент – и такое случалось множество раз – она была уверена, что действительно умирает. Приступы паники не могут убить тебя. Конечно, не могут, думала она. Она зажмурилась, как будто на нее несся поезд. Напрасно она это сделала. Мир растворился в шкафу, заполненном мраком. Смерть подступила слишком близко. Нутро начало плавиться.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Такси продвинулось вперед на расстояние корпуса автомобиля и снова остановилось. От этого непродолжительного движения немного полегчало, словно именно ее мантра заставила машину ехать. Она повторяла спасительные слова снова и снова, чередуя их с дыхательными упражнениями.

Водитель махнул рукой, растопырил пальцы и что-то пробормотал в грязное лобовое стекло на непонятном Кейт языке. У нее почему-то сложился стереотип, что американские таксисты – сплошь и рядом низкорослые дядьки в кепках с недокуренными сигарами в зубах. И у них обязательно должны быть громкие голоса. Но этот – в чалме, с густой бородой, – если исключить тот факт, что он сидит с левой стороны, а не с правой, мог вполне сойти за лондонского.

– Далеко ли еще до конца тоннеля? – спросила Кейт через перегородку. Ее голос показался ей надломленным и робким.

– Там впереди что-то есть.

– Здесь всегда так?

– Иногда, – ответил водитель и пожал плечами.

Кейт махнула рукой и, отодвинувшись от перегородки, потерла коленки. Машина рывками продвигалась вперед, преодолевая по несколько метров за один раз, но когда они миновали пробку, которую создал «Шевроле», открылись обе полосы, и такси медленно, но верно стало приближаться к выезду из тоннеля. Кейт сделала глубокий вдох носом и выдох через рот. Она разжала кулаки, похрустела суставами и начала по очереди постукивать большим пальцем по кончикам остальных. Дыхание немного восстановилось.

Они наконец выехали из тоннеля, и едва Кейт успела заметить проблески распушенных облаков, громоздящихся в небе, как такси нырнуло в следующий тоннель, правда, пронеслось сквозь него без всяких заторов. Прежде чем они выскочили на другую скоростную дорогу, вьющуюся вдоль берега реки Чарльз, таксист успел наверстать потерянное время. Было достаточно светло, и Кейт смогла разглядеть слева задние стены кирпичных домов. По гладкой поверхности реки скользила спортивная гребная лодка.

Неожиданно водитель резко взял влево и выехал на узкую дорогу. Площадь, кирпичные дома на другой стороне, цветущие деревья вдоль тротуара.

– Бери-стрит, – сообщил таксист.

– Дом номер сто один.

– Понял.

Таксист разогнался, затем притормозил и внезапно остановился перед кирпичной аркой с вырезанными цифрами «101», заехав одним колесом на тротуар. Кейт удалось рассмотреть дворик с низеньким фонтанчиком, защищенный с трех сторон стенами трехэтажного п-образного жилого дома. Немного болел желудок – отголоски паники, – и она почувствовала вину перед своим троюродным братом Корбином Деллом, прибывшим в тот же день в ее заурядную квартиру в северной части Лондона. Но он знал, на что шел. Перед этим они обменялись несколькими письмами. Ее двухкомнатная квартира была уютной, недалеко от метро, но Корбин, если верить присланным фото, являлся обладателем чего-то роскошного, как в романах Генри Джеймса[1]1
  Генри Джеймс (1843–1916) – американский писатель, за год до смерти принял британское подданство. Его романы считаются вершиной американского психологического реализма. В конце XIX века возрождает жанр мистического рассказа о привидениях.


[Закрыть]. Тем не менее ее удивил вход во двор – прямо как итальянский, совсем не похожий на ту небольшую часть Бостона, которую она успела увидеть.

Она стояла на обочине, а водитель тем временем доставал ее багаж – чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Доллары она купила в своем лондонском банке еще на прошлой неделе, поэтому без проблем заплатила таксисту тонкими бумажными банкнотами. Правда, точно не знала, сколько оставлять чаевых, так что, возможно, дала больше, чем следовало бы. Когда он отъехал, она поставила спортивную сумку на чемодан с колесиками и направилась в арку.

Она прошла через двор, вымощенный плитами и кирпичом, как вдруг распахнулась центральная дверь и из нее вышел темнокожий привратник с седыми, слегка несимметричными усами.

– Эй, привет, – помахал он ей рукой. Он был одет в длинный коричневый плащ поверх костюма и форменную фуражку. Под фуражкой – очки с толстенными линзами в темной оправе.

– Привет, – попыталась улыбнуться Кейт. – Я Кэтрин Придди, должна остановиться в квартире Корбина Делла.

– Ага. Я в курсе. Мистер Делл переезжает на полгода в Лондон, а вы – сюда. Подозреваю, Лондон много потерял, а Бостон приобрел. – Он подмигнул ей, и напряжение, которое все еще сжимало грудь, отступило.

– Не знаю, – призналась Кейт.

– Я редко ошибаюсь, – уверял он. Кейт где-то читала, что бостонцы печально известны отсутствием теплого отношения к приезжим, но душевная щедрость этого швейцара доказывала обратное.

– Гляжу, все свое вы носите с собой, – заметил он, осматривая багаж. Кейт скорее почувствовала, нежели увидела, как мимо нее промелькнула девушка и вошла в здание. Привратник, казалось, не заметил.

– Если вы возьмете чемодан, я потащу сумку, – предложила Кейт. Вдвоем они перебрались через три старые мраморные ступеньки, ведущие в вестибюль. Он оставил чемодан на кафельном полу и живо проскочил на другую сторону стойки регистрации. Учитывая его вес, можно сказать, что он обладал довольно легкой походкой.

– Я обещал миссис Вэлентайн, что позвоню, когда вы прибудете. Она председатель жилищного кооператива и хочет провести для вас экскурсию по квартире.

– О, здорово, – согласилась Кейт, осмотревшись вокруг. Вестибюль был узеньким, но привлекательным. С высокого потолка свисала стеклянная четырехламповая люстра. Стены были окрашены блестящей краской кремового цвета.

– Мисс Придди здесь, в вестибюле, – сообщил он кому-то по телефону и положил трубку. – Она сейчас спустится. Давайте занесем ваш багаж в лифт. Квартира находится в северном крыле на третьем этаже. Оттуда открывается прекрасный вид на реку Чарльз. Вы бывали когда-нибудь в Бостоне?

Пока Кейт рассказывала, что никогда прежде не посещала Штаты, по одной из боковых лестниц спустилась высокая болезненно худая женщина лет семидесяти – ее туфли цокали по кафельным ступеням. На ней было длинное черное платье, вокруг шеи обмотан цветочный шарф. Седые волосы собраны в замысловатый узел. Кейт стало интересно, всегда ли она так одевается или собралась на какую-нибудь встречу. Дамочка представилась как Кэрол и пожала Кейт руку. Ее кисть была похожа на связку палочек, покрытых тонким слоем папиросной бумаги.

– Уверена, Кейт, что вы и сами могли бы освоиться в квартире Корбина, но, думаю, радушный прием комитета не помешает. – Привратник погрузил багаж в лифт, а Кэрол взяла у него ключ и повела Кейт по винтовой лестнице. – Вы не прочь пройтись пешком? Я так ежедневно тренируюсь.

Кейт призналась, что счастлива прогуляться, и с облегчением выдохнула, обрадовавшись, что не придется ехать в лифте.

На третьем этаже Кэрол повернула налево, Кейт последовала за ней – в темный, с ковровым покрытием коридор, в котором виднелись дверные проемы слева, справа и в конце. В дверь слева стучалась девушка примерно одного с ней возраста, и Кейт показалось, что это та самая, которая промелькнула мимо нее во дворе.

– Чем могу помочь? – громко обратилась к посетительнице Кэрол.

Девушка повернулась. Она была в джинсах и свитере с глубоким вырезом. Волосы темные, коротко стриженные – ее лицо вполне могло показаться милым, если бы не отсутствие подбородка. Изъян был так заметен, что Кейт предположила: возможно, она когда-то попала в жуткую аварию.

– Вы работаете здесь? Могу ли я получить ключ от этой двери? Я беспокоюсь о своей подруге, – сказала она гнусавым, высоким от волнения голосом.

– Почему вы беспокоитесь? – спросила Кэрол. – Что случилось?

– Она мне не отвечает. Мы планировали пообедать, но она не пришла. Я позвонила ей на работу, но она там не появлялась. Я ужасно волнуюсь.

– Вы уже говорили с нашим швейцаром?

– Нет, я пошла прямиком сюда. Это так непохоже на нее, я писала и звонила ей тысячу раз.

– Извините, – сказала Кэрол. – У меня нет ключа. Вам следует поговорить с нашим швейцаром Бобом. Он что-нибудь узнает. Как зовут вашу подругу? – Кэрол продолжила движение, и Кейт последовала за ней.

– Одри Маршалл. Вы ее знаете?

– Я знакома с ней, голубушка, но знаю о ней немного. Поговорите с Бобом. Он поможет вам. Нужно было сразу к нему обратиться, как только приехали.

Кейт шла по краю коридора, едва ли не касаясь плечом обшитой панелями стены. Расстроенная подруга соседки своим визгливым от волнения голосом спровоцировала у Кейт новый приступ паники – тревога внутри нее раздувалась, как воздушный шар. Она подумала о таблетках в косметичке, которая по-прежнему находилась в чемодане, а тот, в свою очередь, ехал в лифте.

– Так странно, – заметила Кэрол, всовывая ключ в замочную скважину двери в конце коридора. – Как она прошла мимо швейцара? Надеюсь, ни с кем ничего страшного не случилось. – Она сказала это так, как будто в мире никогда ничего плохого не происходило. Нелепое, хотя и наполненное благими намерениями утверждение – такими часто грешил ее отец. Между тем Кейт с того самого момента, как увидела встревоженную девушку, неистово стучащую в соседнюю дверь, уже знала: кто-то умер. Так работал ее мозг. И понимание особенностей своего мышления – она постоянно запускала логику по пути с наихудшим финалом – не уменьшало ее уверенности. В тот день Кейт уже знала, что подросток в зале ожидания – с потным лбом и едва пробивающимся юношеским пушком над губой – тащил в рюкзаке самодельное взрывное устройство. Она знала, что турбулентный вихрь над Атлантическим океаном разбушуется с такой силой, что разорвет самолет на части с той же легкостью, с какой ребенок-садист отрывает крылья бабочке. Пока ничего не случилось, но это не значит, что за той дверью, дальше по коридору, не было мертвой или умирающей девушки. Конечно же была.

Кейт переключила внимание на Кэрол, которая все еще возилась с ключом. Она успела подумать, что сувальды замка, пожалуй, слишком зажаты для птичьих костяшек Кэрол, и тут же услышала маслянистый щелчок – дверь, к счастью, наконец открылась. Хотя она никогда не была в квартире Корбина, но мысленно уже устремилась туда. Ей ужасно хотелось поскорее попасть внутрь, в уютную безопасность дома. Казалось, прошли годы с тех пор, как она вышла из своей комфортной лондонской квартиры, дважды проверив замок, хотя мини-такси уже стояло на обочине с заведенным двигателем. Кэрол толкнула дверь, и в этот момент в коридоре снова послышались голоса. Кейт повернулась и увидела швейцара Боба, который тащил ее спортивную сумку. Девушка без подбородка тараторила о своем.

– Позвольте мне сначала позаботиться об этой гостье, а затем посмотрим, что там с вашей подругой, – говорил он.

Кэрол провела новую жилицу в ее квартиру, и Кейт сразу же спросила о туалете.

– Конечно, дорогая, один примыкает к спальне, – показала Кэрол, и Кейт поспешила туда, не обращая внимания на роскошную обстановку.

Она закрылась в огромной, выложенной черным и белым кафелем ванной и села на крышку унитаза. Хотя и знала, что таблеток там нет, но все равно открыла свою сумочку. Флакон с транквилизаторами оказался в боковом кармашке. Увидев таблетки, она вспомнила, что утром действительно переложила их из чемодана в сумочку. Как она могла так быстро забыть? Дрожащими руками она вытащила одну таблетку и проглотила ее, не запивая. По всему телу расползлось чувство ужаса – столь же сильное, как недавний приступ паники.

Ей не следовало приезжать в Америку.

Глава 2

Хотя квартира действительно была огромной, Кэрол Вэлентайн не стоило растягивать экскурсию на целых полчаса, но она явно наслаждалась своей ролью. Показала дубовые полы, моренные под орех, кессонные потолки, рабочий камин, а также, как она выразилась, балкон Джульетты, который на самом деле был обычными перилами на уровне бедер, в полуметре от французской двери. Кейт точно знала, что никогда не откроет эту дверь. Квартиру нельзя было назвать особенно высокой, но высоты вполне хватало.

– Вам нравится? – спросила Кэрол, завершив обход, хотя Кейт уже раз тридцать выразила свое восхищение.

– Да. Я в восторге. Очень уютно.

– Она превосходно обставлена, правда? Кто бы мог подумать, что такой молодой человек, как Корбин… – Кэрол не закончила мысль и улыбнулась. Тонкая кожа на ее лице так натянулась, что, казалось, сквозь нее проступили точные контуры женского черепа. – Какая у вас квартира в Лондоне?

– Она вся поместилась бы в этой гостиной, – призналась Кейт. – Мне как-то даже не по себе. Сделка неравноценная.

– Да, но Лондон…

Кейт зевнула, быстро прикрывшись рукой.

– Дорогуша, вы, должно быть, утомились. Я совсем забыла о разнице во времени.

– Да, я устала, – сказала Кейт. – Дома я бы уже давно спала.

– Попробуйте не ложиться дольше обычного, так вы быстрее привыкнете к местному времени. А как только обоснуетесь, обязательно загляните ко мне – нам с вами надо выпить. Я живу на другой стороне, как раз напротив. У меня такая же планировка. Эти крайние квартиры – самые лучшие в доме. Особенно ваша – с видом на город и на реку. – Она понизила голос, как будто другие квартиры могли услышать, что она говорит.

– Жилье превосходное, – в который раз восхитилась Кейт.

– Вы знаете, здание спроектировано по образцу венецианского палаццо[2]2
  Классический тип палаццо в Венеции – трехэтажное (реже двух-или четырехэтажное) здание с величественным фасадом, выходившим на улицу, и уютным двором.


[Закрыть].

– Я так и подумала, что это итальянский стиль. Внутренний дворик подсказал.

– Архитектор из Бостона, но он вдохновился в Италии. Это, конечно, было много лет назад. Мой муж с удовольствием расскажет подробно, когда вы заглянете к нам на бокальчик чего-нибудь горячительного.

Кэрол ушла. Кейт закрыла за ней дверь и еще с минуту стояла ошарашенная всем происходящим, вспоминая, что случилось в ванной. Начала снова рыться в сумочке в поисках таблеток, забыв, что уже приняла одну. Она успела немного прийти в себя и успокоиться. Возможно, пилюля начала действовать, распространяя успокаивающие лучи по всему организму.

Она снова обошла квартиру, на этот раз самостоятельно, обращая внимание на детали: встроенные книжные полки, изображения на стенах. Каждая комната была великолепно меблирована, но как-то безлико, как будто все предметы подбирались наемным декоратором. В спальне напротив королевского размера кровати с мягким изголовьем стоял низкий комод, загроможденный примерно пятнадцатью фото в рамках. Семейные снимки, в основном черно-белые, большей частью праздничные. Лодки и пляжи. Кейт с интересом рассматривала их. Она узнала отца Корбина, двоюродного брата ее матери, которого она видела только на фотографиях. Он присутствовал на большинстве снимков с Корбином и с другим своим сыном – ее кузеном Филипом. Кейт задумалась, почему у Корбина нет фотографий с его мамой, но потом сообразила, что квартира принадлежала разведенному отцу Корбина, которого уже нет в живых, и, должно быть, фотокарточки принадлежали Деллу-старшему, а не его сыну.

Кейт гадала, что еще в этой квартире осталось в духе отца. Она полагала, что большая часть обстановки была в его стиле. Из того, что она узнала от своей мамы, Ричард Делл переехал в Бостон со своей американской женой примерно в 1970-х. Его работа была как-то связана с финансами («Движение огромных денежных средств», – говорила Люси Придди своей дочери), и в 1980-х он нажил целое состояние. Ричард жил со своей женой Амандой в особняке в городе Нью-Эссекс на северном побережье. Когда их дети достигли подросткового возраста, они развелись. Аманде остался дом на берегу моря, а Ричард купил квартиру на Бери-стрит в Бостоне. Недвижимость перешла к Корбину после смерти Ричарда – тот утонул во время отдыха на Бермудах.

Кейт выведала всю эту информацию двумя месяцами ранее во время воскресного обеда со своими родителями.

– Со мной связался твой троюродный брат Корбин, – сказала Люси. Они сидели в зимнем саду. С обедом уже управились, но продолжали пить вино. Патрик, отец Кейт, ушел гулять с бордер-терьером[3]3
  Бордер-терьер – порода охотничьих собак, которую давно разводят в Великобритании. Это старая естественная порода, не претерпевшая искусственного искажения.


[Закрыть] Элис.

– О! – воскликнула Кейт.

– Думаю, вы никогда не встречались. Ты знакома с ним?

– Он сын твоего двоюродного брата Ричарда, правильно? Того, который погиб несколько лет назад?

– Он утонул, да. Ты действительно познакомилась с Ричардом на свадьбе Шарлотты. Не знаю, помнишь ли ты. Корбина я впервые увидела на похоронах его отца. – Родители Кейт поехали в Массачусетс на автомобиле, совместив печальный повод с путешествием вдоль побережья штата Мэн, куда они давно хотели.

– Он был очень милым. И таким красивым. Почти как актер из сериала «Призраки», которого ты любишь. Руперт, кажется.

– Руперт Пенри-Джонс. Зачем ты мне это рассказываешь? Такое ощущение, будто ты сейчас сообщишь, что вы договорились о моем замужестве с троюродным братом. Нас что, занесло в прошлое?

Люси засмеялась. Спонтанная версия, а не высосанные из пальца разговоры, принятые в социуме.

– Да, милая. Мы договорились. Но не о свадьбе. Я еще не впала в полный маразм. Корбин Делл на шесть месяцев переезжает в Лондон – командировка или что-то типа того. И он написал мне, поскольку знает, что ты живешь в Лондоне.

– Он же не собирается остановиться у меня?

– Нет-нет. Конечно же нет. Но он просил узнать, не заинтересует ли тебя обмен домами. Он сообщил, что ему будет приятно, если ты поживешь в его квартире в Бостоне, а он мог бы остановиться у тебя. Таким образом, он сэкономит немного денег, а у тебя появится возможность провести полгода в Америке.

Кейт глотнула белого вина. Оно было очень сладкое.

– И что мне делать в Бостоне?

– Я подумала: может, ты пошла бы на курсы, о которых говорила. У них должны быть курсы графического дизайна. Ну и, конечно, продолжала бы рисовать.

– А как же моя работа? – Кейт как раз перешла на полный рабочий день в художественном магазине в Хэмпстеде.

– Ну это ведь не та карьера, о которой ты мечтала, правда?

В данном вопросе Кейт была согласна с мамой, но тем не менее на нее накатило раздражение, хотя она ничего и не сказала. Какой-то частью своего сознания она понимала, что глупо отказываться. Шесть месяцев в другой стране. Она никогда не была в Америке, а Бостон, должно быть, приятный город. Она слышала, что он очень удобный, в отличие от Нью-Йорка, Чикаго или Лондона. Жилье у нее будет. Возможно, даже в красивом месте. И чем больше разумных доводов приходило ей в голову, тем больше она тревожилась, понимая, что, вероятно, придется отклонить предложение. Тем более что она еще не оправилась после всего, что произошло.

– У меня такое ощущение, что я только что освоилась в Лондоне и все идет гладко. Не знаю, стоит ли раскачивать лодку.

– Безусловно, Кейт. Он спросил, вот я и решила поинтересоваться у тебя. Я все понимаю.

Кейт показалось, что мама не верит, будто она действительно согласится переехать на полгода в Бостон. Эта мысль не выходила из головы остаток дня. Отец вернулся с прогулки с Элис, и все трое решили заскочить в бар «Белый лебедь» в центре Брейнтри. Вечером Кейт села в поезд, который шел в Лондон. Она была немного навеселе, ее мозг рисовал картинки всего самого хорошего, что могло произойти в Бостоне, затем – самого плохого. Она продолжала размышлять о маминых интонациях. Она разговаривала с ней так, как будто точно знала, что Кейт собирается сказать «нет». Именно этот факт больше, чем что-либо другое, повлиял на Кейт. Возвратившись в свою лондонскую квартиру, она позвонила родителям и сообщила, что передумала.

– О! – воскликнула мама.

– Думаю, глупо не поехать. Ведь именно сейчас меня ничего здесь не держит. Кроме тебя и папы, конечно.

– Мы бы приезжали в гости.

– Скажи Корбину, что я не против переехать. А еще лучше – вышли мне его электронный адрес. Я сама скажу.

В тот же вечер, чтобы не дать себе возможности передумать, она написала Корбину. Она волновалась. Они условились об обмене с конца апреля до начала октября. Кейт предупредила на работе, что уезжает, потом нашла школу графического дизайна, где можно пройти курсы «ИнДизайн» и «Иллюстратор». И вот она здесь, ее первое занятие состоится в понедельник днем. Кейт пошла по коридору в гостиную, где привратник Боб оставил ее сумки. Она решила, что следует их распаковать, но ее накрыло волной усталости. А тут еще и голод дал о себе знать. Она пошла на кухню, оборудованную столешницами с известняковым покрытием и техникой из нержавейки. Кухня выглядела так, словно ею никогда не пользовались. Она открыла холодильник. На средней полке в гордом одиночестве стояла бутылка шампанского, к которой была прилеплена желтая записка. «Добро пожаловать, Кейт! Наслаждайся!» – написал троюродный брат неразборчивым почерком. Кейт испытала чувство вины – она ничего не оставила Корбину в своей квартире, хотя записка ее была гораздо длиннее, с приветствием и описанием района.

Если не считать шампанского и приправ, то холодильник был практически пуст. Она открыла морозилку и обнаружила там груду замороженных обедов от продуктовой сети «Трейдер Джоуз». На обратной стороне упаковки она нашла способ приготовления замороженной говядины по-бургундски и решила, что справится. Инструкция в целом знакомая, только вместо граммов – унции, а энергетическая ценность измеряется в калориях. Она разобралась с микроволновкой и начала разогревать ужин, затем выпила стакан воды из-под крана, не успев подумать, пригодна ли она для питья. На вкус нормальная, но несколько отличается от той, к которой она привыкла. Более минерализованная, что ли. Налив себе шампанского, она пошла с бокалом к входной двери и прижалась к глазку, гадая о том, что же случилось с пропавшей девушкой, которая живет дальше по коридору. Разрешил ли Боб ее подруге войти в квартиру? Вероятно, нет, решила она и попыталась предположить, что подруга будет делать дальше. От полиции, наверное, никакой пользы. Кейт достаточно наблюдала за американскими полицейскими детективами, чтобы понять: нельзя подать заявление о пропаже человека, если он отсутствует менее суток. Коридор был пуст. Может, Кейт приняла ситуацию слишком близко к сердцу и ничего страшного на самом деле нет? Возможно, девушке просто наскучила назойливая приятельница с покатым подбородком.

Кейт съела ужин, на удивление вкусный, устроившись на кухне – на одном из барных стульев у г-образной гранитной стойки островного типа. Налила себе еще бокал шампанского, сделала один глоток и снова почувствовала слабость. Голова отяжелела, в желудке было как-то нехорошо. Она собиралась распаковать багаж, достать ноутбук, отправить сообщения родным, надеялась посмотреть какие-нибудь американские телепередачи, но вместо этого закатила чемодан в спальню, зарылась в него и вытащила оттуда свои туалетные принадлежности, а также трусы-боксеры и футболку, в которых любила спать. Потом почистила зубы, умылась и забралась в чистую свежую постель. Несмотря на усталость, она некоторое время лежала без сна, слушая едва различимые звуки: отдаленный гул уличного движения, приглушенное щелканье системы отопления и что-то еще – какое-то тихое шипение, по звуку она не могла определить, что это. Кровать, подумала она, перед тем как уснуть, была самой удобной из тех, на которых она когда-либо лежала. И девушка отдалась ее власти.

Неожиданно Кейт проснулась. Вдоль диагонали высоких потолков отражались синие проблесковые сигналы. «Где же сирены?» – подумала Кейт. А затем: «Где я?» После нескольких секунд замешательства вспомнила. Во рту пересохло, ее чрезвычайно мучила жажда. Она слышала что-то похожее на звуки далекого поезда. Она перевернулась на другую сторону, выискивая светящийся циферблат часов, чтобы узнать, который час, но, если не считать проблесковых маячков полиции, мелькающих сквозь занавешенные окна, в комнате царила темнота.

Кейт села на кровати, затем снова легла. Она чувствовала себя такой уставшей, что была не в силах встать и пойти в ванную, чтобы выпить воды. Как же звали ее соседку? Пропавшую девушку? Одри Маршалл, вспомнила Кейт. Она отлично запоминала имена. В этом ей не было равных, считал Джордж. Он окрестил ее Девушкой-Никогда-Не-Забывающей-Имена. Кейт закрыла глаза, услышала, как кто-то нашептывает ей во сне, и, вздрогнув, снова проснулась. Голоса исчезли, а комната по-прежнему была погружена в темноту. Может, ей и полицейские огни приснились? «Об этом я узнаю завтра», – подумала она и позволила себе провалиться в черную бездну сна.