Текст книги "Все ее страхи"

Глава 4

Женщина представилась детективом Джеймс, отстегнула значок от пояса и показала Кейт. Девушка пригласила ее войти и, закрывая дверь, заметила еще двух офицеров в форме, стоящих немного дальше по коридору, у одного из них трещала рация.

– Одри Маршалл мертва? – автоматически спросила Кейт.

– Откуда возник такой вопрос? – поинтересовалась в свою очередь детектив, слегка удивившись.

– Я, э-э-э, слышала, что она пропала.

– Когда слышали?

Кейт рассказала о своем вчерашнем приезде и о подруге, колотившей в соседнюю дверь.

– Когда именно? – задала уточняющий вопрос детектив, вытащив блокнотик из внутреннего кармана темно-серого пиджака.

Кейт назвала приблизительное время и, пока представитель полиции записывала показания, изучала ее. У нее было длинное, с высокими скулами лицо, и девушке показалось, что она никогда не пользуется макияжем. Детектив оторвала глаза от блокнота, и Кейт увидела, как у нее ежеминутно расширяются ноздри.

– Я оставила чайник на плите, – пояснила Кейт.

– Извините. Я не…

– Час назад я забыла выключить чайник и сожгла его. Оттуда и запах.

– Вот оно в чем дело! Я действительно почувствовала запах.

– Не хотите ли присесть?

Детектив бегло осмотрела комнату:

– Нет, спасибо. Сейчас я просто собираю показания. И мне хотелось бы получить от вас немного информации в хронологической последовательности.

– Она мертва, да? – не унималась Кейт.

– Нас направили расследовать подозрительную смерть в соседней квартире. Мы еще должным образом не идентифицировали тело.

– Понятно.

– Вы сказали, что только что переехали из Лондона, правильно? Вы ее не знали?

– Нет, я никого здесь не знаю. Так, значит, это убийство?

– Мы расследуем происшествие как подозрительную смерть. Что вы можете рассказать о владельце данной квартиры?

– Он мой троюродный брат. Корбин Делл. На самом деле я с ним не знакома. Мы никогда не встречались – просто организовали обмен квартирами из-за его командировки в Лондон.

Детектив записала еще что-то в свой блокнот и задала следующий вопрос:

– Полагаю, вам неизвестно, в каких отношениях с Одри Маршалл находился Корбин Делл?

– Понятия не имею.

– Номер телефона вашей лондонской квартиры?

– Как ни странно, там нет телефона. Я пользуюсь мобильным. Но у меня есть электронный адрес Корбина. Могу дать, если хотите.

– Было бы здорово, – обрадовалась детектив.

Кейт прошла в кабинет и, включив компьютер, открыла страничку своей электронной почты. В глаза бросилось несколько непрочитанных сообщений, выделенных жирным шрифтом, включая ответ от Корбина. Она открыла письмо:

«Спасибо за совет насчет бара “Говядина и пудинг”. Вряд ли я туда забрел бы, если бы действовал самостоятельно. Он немного напомнил мне о местечке под названием “Таверна св. Стефана” неподалеку от тебя. Зацени. Познакомился с твоей соседкой Мартой. Она, похоже, узнала меня или, услышав резкий американский акцент, просто угадала. Надеюсь, у тебя все хорошо. К.».

Кейт нашла клочок бумаги и записала электронный адрес Корбина. Позже она будет волноваться о Марте.

Она принесла листочек детективу Джеймс, которая в тот момент смотрела на экран своего смартфона:

– Спасибо. Я напишу ему, – поблагодарила она, согнула листик пополам и засунула в карман пиджака.

– Я хотела бы его предупредить. Только что получила от него сообщение и собираюсь ответить…

– Можете проинформировать его, что была полиция и с ним выйдут на связь. Не стоит делать никаких заявлений насчет Одри Маршалл, пока мы не опознаем ее, хорошо?

– Да, конечно.

– Вы нам очень помогли. – Она повернулась к выходу. Кейт обошла ее и открыла дверь. В коридоре уже собралась небольшая толпа, включая пожилого мужчину в костюме, который сразу же бросился к детективу Джеймс:

– Надо же! Вот вы где!

Перед тем как уйти, детектив предупредила:

– Нам, возможно, придется обыскать ваши апартаменты. Вы дадите согласие?

– Зачем? – не поняла Кейт.

Детектив поджала губы:

– Если найдем связь между смертью девушки и вашим кузеном, мы будем вынуждены провести обыск. Это все, что я могу сказать.

– Думаю, со мной проблем не будет, – пообещала Кейт.

– Большое спасибо. Будем на связи. – Детектив вручила Кейт свою визитку и ушла. Закрыв дверь, девушка уставилась на карточку. «РОБЕРТА ДЖЕЙМС, ДЕТЕКТИВ». Под именем был изображен знак бостонского департамента полиции, номер телефона и электронный адрес.

Кейт прижалась ухом к двери, пытаясь разобрать, что происходит в коридоре. Однако кроме невнятных шумов – треска раций и гула неразличимых голосов – ничего не расслышала. Посмотрела в глазок и увидела, как Роберта Джеймс стучится в третью квартиру, расположенную в коридоре. Дверь распахнулась, детектив показала свой значок, но Кейт не удалось заглянуть в ту квартиру. Пока опрашивали других соседей, с лестницы в коридор зашли двое офицеров в штатском и перекрыли обзор. Оба были плотного телосложения, в темных костюмах, один был чисто выбрит, другой носил седую козлиную бородку.

Кейт накрыла волна паники – не столько из-за убийства, сколько из-за того, что полицейские заблокировали все входы и выходы. Выйти в коридор, заполненный полицейскими и следователями, не представлялось возможным. Кейт направилась обратно в квартиру, методично делая вдохи носом, а выдохи – ртом. Успокоившись, она воссоздала в памяти короткий разговор с детективом. Интересно, это у них обычная практика – после убийства обыскивать соседей? Кейт полагала, что нет. Она подошла к компьютеру и погуглила Одри Маршалл. Обычное имя – выскочило множество сайтов с родословными и несколько профилей «Фейсбука». Она добавила в поисковую строку «Бостон» и нашла заблокированный профиль в социальной сети «ЛинкдИн», но зато с прикрепленным фото. Она щелкнула мышкой – открылась небольшая черно-белая фотография девушки с чрезвычайно огромными глазами и по-мальчишески короткой стрижкой, почти как у Джин Сиберг из фильма «На последнем дыхании». Она работала в издательском доме в Бостоне, а вся ее предыдущая трудовая деятельность проходила в Нью-Йорке. Кейт знала, что это та самая Одри Маршалл. Она пристально вглядывалась в ее мозаичные глаза на мониторе, а те, в свою очередь, буравили Кейт. «Я мертва, – говорили прекрасные глаза, – но так я выглядела при жизни». Одри Маршалл была довольно красивой, и Кейт стало интересно: возможно, Корбин Делл действительно как-то связан с ней. Они, скорее всего, знали друг друга – во всяком случае, в коридоре точно пересекались, и наверняка довольно часто.

Кейт понимала, что нужно сделать. Она очень хорошо осознавала, что хочет сделать. Ей следует самой обследовать квартиру. Пока полиция не пришла с обыском, она может первой осмотреть жилье и, возможно, найти важную улику. Это подскажет ей, что делать дальше. Она начала со спальни – пробежалась по всем ящикам, выискивая тайники и заглядывая под матрац. Она впервые осматривала это место и была поражена отсутствием личных вещей. В углу гардеробной нашла старый обветшалый комод, наполненный фотографиями. Большая часть из них находилась в тех же конвертах, в которых их принесли из фотоателье. Она быстренько перелистнула несколько штук – ясно, что все они принадлежали отцу Корбина. Старые семейные праздники. Празднование Рождества. Целая пленка, похоже, посвящена старенькому спидстеру[5]5
  Спидстер – двухместный спортивный автомобиль с открытым верхом, без боковых стекол.


[Закрыть] марки «Порше». А где фотографии Корбина? Там же, где и ее, – в личном компьютере и телефоне.

Она обыскала ванную, затем гостиную и перешла в кухню. Именно в кухне она нашла то, что могло иметь значение. В одном из ящиков за лотком для столовых приборов лежали несколько несвязанных ключей – одни без каких-либо меток, к другим были прикреплены белые круглые бирки с надписями. «КЛАДОВКА», «ДОМ Н.Е» и инициалы «ОМ». Неужели Корбин хранит ключи от квартиры Одри Маршалл? Если да, то почему? Это может означать что угодно. Возможно, у них были романтические отношения, достаточно близкие, и они обменялись ключами. А может, она просто дала ему ключ, чтобы он поливал цветы, когда она в отъезде.

Кейт продолжила поиски в остальной части квартиры и везде находила следы жизнедеятельности исключительно Ричарда Делла, но затем обнаружила нечто, принадлежащее Корбину. В кабинете, в шкафу, она наткнулась на картонную коробку с видеокассетами, на которые были налеплены стикеры типа СВАДЬБА КЛАРИССЫ и ПРОКАТ ЧАТЕМА, 95. В коробке также валялся старый кожаный футбольный мяч. Кейт пробежалась пальцами по пыльной кожаной поверхности. Коробка с видеокассетами и мячом стояла на огромном пластиковом ящике, который, похоже, когда-то служил приложением к шкафу. Кейт сдвинула коробку с видеокассетами и вытащила ящик. Внутри была кипа тетрадок из колледжа – что-то, связанное с экономикой. Там же хранились два диплома в рамочках: магистра бизнеса Колледжа Андруса в Нью-Йорке и бакалавра гуманитарных наук Колледжа Мазера в Коннектикуте. Оба выписаны на имя Корбина Гарримана Делла. Она вытащила ящик на середину кабинета, которая была лучше освещена. Случайно ли Корбин спрятал свои вещи под коробку отца? Она внимательно просмотрела содержимое ящика. Между тетрадками оказалась связка документов, несколько фотографий и маленький блокнотик – все было перевязано бечевкой. Она пролистала края документов и фотографий. Вроде бы какие-то ведомости об успеваемости из колледжа или бизнес-школы. Но тут ей на глаза попалось фото – глянцевое изображение темноволосой девушки, судя по всему студентки, которая сидела на пляже, обдуваемая холодным ветром. На ней были джинсы и большой свитер под горло. Взгляд направлен мимо объектива, рот приоткрыт – видимо, что-то говорит. Кейт перевернула фотографию и прочла на обороте надпись: «РЕЙЧЕЛ НА ПЛЯЖЕ АННИСКВАМ». Без даты. У Кейт застучало в висках: «Где сейчас Рейчел? – В голове возникли сцены трагедий и убитых девушек. Она вздрогнула и сжала пальцы. – Просто оттого, что я что-то придумываю, это не становится правдой», – сказала она себе. Еще одна целительная мантра.

Кейт начала запихивать фотографию обратно, но внезапно решила посмотреть еще и блокнот. Она развязала бечевку и вытащила его. Он был в кожаном переплете, с тисненой печатью Колледжа Андруса. Кейт открыла его, пытаясь избавиться от чувства вины: в конце концов, это обычный ежедневник. Исписанный острым мелким почерком, он был начат шесть лет назад. Она прочла несколько записей – в основном расписания занятий, даты выплаты долгов и, конечно же, время встреч вроде «Выпивка с Г.» или «Вечеринка в Эстерхаусе». Она закрыла дневник, вернула его обратно в связку и положила в ящик.

Девушка прошлась по квартире, размышляя, надо ли отписаться Корбину в Лондон, как вдруг услышала стук в дверь. На пороге снова стояла детектив Роберта Джеймс, на этот раз в сопровождении двух офицеров в форме.

– Мы хотели бы осмотреть ваше жилище, если позволите. – Лицо детектива было напряжено, голос сдержанный.

– Полагаю, что позволю, – сказала Кейт и тут же засомневалась. А вдруг она делает ошибку, позволяя полиции обыскивать апартаменты Корбина? Может, следовало попросить ордер?

– Это не займет много времени, – пообещала детектив, пока ее спутники, направляясь в квартиру, надевали светло-голубые латексные перчатки. Кейт заметила, как они повернули налево, в спальню. Она обратила внимание на пистолеты, которые американские полицейские по обыкновению носят на поясе. Кейт стало интересно, что будет, если она прикоснется к оружию. Ее сразу же бросят на пол и наденут наручники? – У меня возникла парочка вопросов, – продолжила детектив Джеймс. – Мы можем где-нибудь поговорить?

Кейт повела детектива в гостиную, и они уселись на двух диванах, стоящих друг напротив друга.

– Красивые апартаменты, – начала издалека детектив Джеймс.

– Знаю. Вы тоже так думаете? Моя квартира в Лондоне совсем не похожа на эту. Просто обычная каморка.

– Итак, во время ваших переговоров насчет квартирного обмена не было речи о соседях? Упоминал ли Корбин когда-нибудь об Одри Маршалл?

– Нет, ничего подобного. Он вообще ни о ком не говорил. Могу я спросить, что вы надеетесь здесь найти?

Детектив сжала челюсти:

– Я не надеюсь что-то найти, но мы должны все осмотреть. У нас нет причин подозревать Корбина в чем бы то ни было, если вас это интересует.

– Нет-нет, я знаю.

– Что вы можете рассказать о перелете вашего кузена в Лондон?

– Все, что мне известно, – это то, что у него был ночной рейс и он добрался до Лондона в пятницу утром. Таким образом, получается, что вылетел он в четверг вечером.

Детектив Джеймс записывала ответы Кейт в блокнот. Один из полицейских прошел через гостиную, направляясь в другую часть квартиры. Кажется, они быстро справились с обыском.

– А вы не встречались с ним в Лондоне перед отъездом?

– Нет. Как я уже говорила, я никогда в жизни с ним не виделась, как бы странно это ни звучало.

– Ладно. – Детектив спрятала блокнот во внутренний карман пиджака, положила ладони на колени и поднялась. – Пойду посмотрю, как продвигаются поиски. Должно быть, почти закончили. Вы не находили здесь запертых дверей? Или, возможно, вам запрещено входить в какие-нибудь комнаты или чуланы?

– Нет, ничего такого.

Детектив Джеймс медленно пошла на западную сторону квартиры и остановилась у окна. Кейт осталась сидеть. Дождь прекратился, тучи рассеялись. Детектив пальцем отодвинула штору, посмотрела на улицу и пошла дальше. Она была высокая, с идеальной осанкой, и Кейт тоже автоматически расправила плечи. Один из полицейских с латексными перчатками в руках вернулся в гостиную. Детектив вопросительно взглянула на него, но он покачал головой:

– Ничего, – сказал он сдавленным голосом, как будто был простужен.

Другой полицейский вышел из кухни. Кейт не слышала звука открывающихся ящиков. Стоит ли упоминать, что она видела ключ с инициалами? Может, они и пытались отыскать что-то подобное?

Пока она собиралась с мыслями, все трое направились к выходу. Детектив поблагодарила Кейт за помощь и попросила позвонить, если что-нибудь произойдет. Кейт встала, и прежде чем сообразила, что ответить, они уже были за дверью. Она снова осталась одна в огромной квартире.

Глава 5

Кейт снова сделала бутерброд с сыром на ужин и открыла бутылку вина. Она ела в кабинете, лениво переключая каналы кабельного телевидения, пока не остановилась на американском реалити-шоу о ловцах крабов на Аляске. Когда передача закончилась, она нашла другой канал, по которому шел триллер «Полуночное кружево» с Дорис Дэй и Рексом Харрисоном. Она начала смотреть. Фильм показался не очень интересным, но сюжета было вполне достаточно, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о том, что случилось дальше по коридору.

Посреди фильма Кейт обнаружила рычаг на кожаном диване, с помощью которого он раскладывался. Она ловко сманеврировала им и теперь могла растянуться и продолжить просмотр ленты. Внезапно она почувствовала такую усталость, как будто конечности превратились в омертвевшие отростки. И почти мгновенно началось другое кино – что-то черно-белое, хотя там тоже снимался Рекс Харрисон. Он был с бородой, одет в водолазку. Фильм был какой-то знакомый, и Кейт подумала, что уже видела его раньше. Она уснула – должна была уснуть, – даже не поняв, как это случилось. Она чувствовала себя дезориентированной и встревоженной. Часы на декодере показывали 5: 45. Губы слиплись, после выпитого вина раскалывалась голова. Ей казалось, что прошедший день содержал в себе много дней, разделенных короткими снами – такими же глубокими, как полноценные ночные сны. Еще только воскресенье, а такое ощущение, будто она в Бостоне уже неделю.

Она выключила телевизор, вернула диван в нормальное положение и встала. Из носа текло, и рука скользнула в карман платья за носовым платком. Ничего подходящего не нашлось, но пальцы наткнулись на ключ. Она вытащила его из кармана. Это был ключ, который она видела раньше в ящике со столовыми приборами, – тот самый, с надписью «ОМ» на белой бирке. Кейт не помнила, как положила его в карман. Когда она это сделала? Когда первый раз заглянула в ящик или уже позже? Она быстро помотала головой, пытаясь растормошить себя и заставить вспомнить.

Она пошла на кухню. Воздух казался плотным, как резина. Боже, она выжата как лимон. Прошло много лет с тех пор, как она пересекала часовые пояса и испытывала сбой биоритма. Она положила ключ на барную стойку и начала готовить кофе. Пока он варился, Кейт снова взяла ключ и вдруг поняла, что ей необходимо выяснить, подходит ли этот ключ к замку квартиры Одри Маршалл. «Я просто поверну его, а потом сообщу полиции», – уговаривала она себя. Возможно, этот ключ вовсе и не подходит. «ОМ» могло означать все что угодно.

Даже не обувшись, Кейт вышла из квартиры и направилась к двери Одри Маршалл. Дверь была ограждена крест-накрест сигнальной лентой из кинофильмов о преступлениях. Она засунула ключ в замок, провернула его и толкнула дверь. Дверь распахнулась. Зная, что не следует так делать, но понимая, что это ее долг, Кейт нырнула под ленту и вошла в квартиру. Из-за страха и усталости ей казалось, что она ничего не делает, а просто смотрит на себя со стороны. Она закрыла за собой дверь и осталась стоять, привыкая к темноте. Бросила взгляд из короткого коридорчика в гостиную – гораздо меньшую, чем у Корбина, но такую же изысканную. Кейт внимательно исследовала пол, пытаясь вычислить, где нашли тело Одри Маршалл, но ничего не увидела. То ли это место? Она сделала три аккуратных шага вглубь квартиры. В воздухе чувствовался химический запах. Темно, но шторы открыты, и слабое зарево утреннего неба позволило разглядеть очертания мебели, кофейного столика, захламленного книгами и бутылками из-под вина.

«Убийство произошло не здесь, – подумала она. – Где кровь, где перевернутый стул, где запах смерти?» Ей сейчас это снится или снилось раньше?

Даже с такими мыслями Кейт была на удивление спокойна. Один из парадоксов ее беспокойной жизни заключался в том, что в хаосе своих опрометчивых действий она чувствовала себя самой нормальной. Все происходило так, как будто тревога, всегда сопровождающая ее, имела право на существование. Стоя в квартире убитой девушки на следующее утро после обнаружения тела, она размышляла не о ней, а о своем участившемся сердцебиении и остывших конечностях. Она уже собралась было возвращаться домой, но вместо этого зачем-то сделала несколько шагов вперед, и перед ней открылся замечательный вид из большого венецианского окна. Окно выглядывало во двор, и Кейт удалось рассмотреть слабый оранжевый свет над плоской крышей противоположного крыла. Все окна в том крыле были темными, а в окне прямо напротив Кейт не увидела, а скорее почувствовала некое движение. Она инстинктивно отступила назад, в полумрак квартиры.

Она заметила, как на той стороне включился свет и комнату пересекла фигура, потом остановилась и посмотрела в окно. Освещения как раз хватило, чтобы у Кейт не осталось сомнений, что фигура принадлежала Алану Черни – мужчине, с которым она познакомилась во дворе. Те же волосы, угловатые черты, покатые плечи. Кейт перестала дышать, опасаясь, что любое движение может выдать ее. Так они стояли друг напротив друга долгую ужасную минуту. Кейт была не в силах пошевелиться. Он продолжал смотреть. Вот он поднял руку и потер левый глаз. Над крышей скользнули первые лучи солнца, пробивающиеся с востока, и Кейт вдруг сообразила, что Алан вполне мог заметить ее. Она двинулась назад, ступая по своим следам, – так делают люди, когда не хотят оставлять лишние отпечатки на снегу.

Он продолжал смотреть, а Кейт вжалась спиной в дверь, опасаясь, что он ее увидит, и одновременно не в силах отвести взгляд.

Глава 6

Алан пристально вглядывался в окно квартиры Одри Маршалл. На мгновение показалось, он мог бы поклясться, что оттуда кто-то смотрел на него. Он почти не спал последние сутки, и серый полумрак размывал и приглушал его сознание. И хотя ноги дрожали от усталости и его тошнило от голода, он все равно не сводил глаз с окна – как кот, который гипнотизирует мышь, вынырнувшую из щели в полу.

Полицейские автомобили все утро ездили взад-вперед по улице. Прибыла скорая помощь, по зданию то и дело сновали офицеры в форме.

Зачем он все еще наблюдает за апартаментами Одри? Наверное, привычка. Он так долго следил за квартирой, что изучил ее хозяйку до мельчайших подробностей. Знал, как она ходит по квартире, в чем спит, как долго чистит зубы. Он выяснил об Одри все – ну или почти все, – наблюдая за ней через окно.

Это началось год назад, через несколько месяцев после того, как Алан начал жить с Куинн. Была вторая суббота декабря, обычная суббота с Куинн. Они пообедали с друзьями, затем прошлись по магазинам, сходили в спортзал, купили рождественскую елку – такую большую, что еле затащили ее в квартиру, усыпав сосновыми иголками лестницу и и коридор. Они собирались в тот вечер остаться дома – украсить елку (их первую елку), выпить рождественский эгг-ног[6]6
  Эгг-ног – сладкий коктейль на основе сырых куриных яиц и молока, гоголь-моголь по-американски. Является традиционным рождественским напитком.


[Закрыть] и посмотреть фильм. Но ее лучшая подруга Вив написала, что все собираются в новом баре отеля, который только что открылся.

– Пойдем, – сказала Куинн, допивая эгг-ног, от которого не могла оторваться вот уже более получаса.

– Ты серьезно?

– Будет весело. Бармен – тот самый парень, который работал в баре «Улей». Помнишь его напитки с шерри, от которых ты был без ума?

– Астон Мартин.

– Правильно. Астон Мартин. Пойдем выпьем по одной.

Алан прикончил свой эгг-ног и уже готов был согласиться, но вдруг удивил сам себя:

– Пожалуй, останусь сегодня дома.

– Ты с ума сошел? – возмутилась Куинн, стаскивая штаны для йоги Лулулемон, в которых она ходила по дому с тех пор, как они вернулись.

– Я устал, – оправдывался Алан. И это было вранье. Он хотел остаться дома, чтобы побыть в одиночестве. В голове ощущалось приятное помутнение от бренди, который входил в состав эгг-нога, и идея провести субботний вечер с самим собой внезапно показалась чрезвычайно удачной. Он мог продолжить выпивать, найти хороший ужастик – что-нибудь изумительно кровавое, что никогда не нравилось Куинн.

– Если не хочешь, можем не ходить, – предложила Куинн.

– Ты иди. Никаких проблем. Это очередной этап в отношениях. Ты уходишь, а я остаюсь, и никто не против.

– О, ты только предполагаешь, что я не против, – надула губки она, хотя глаза смеялись. В конце концов Куинн переоделась, выпила еще коктейля, накрасилась и ушла.

Алан, конечно же, и раньше оставался один в квартире, но в прекрасный субботний вечер, когда Куинн ушла к друзьям, это было совсем по-другому. Прежде чем искать фильм, он поставил пластинку «Поет Чет Бейкер» на старый проигрыватель, который таскал за собой с квартиры на квартиру, приготовил себе еще коктейля и пошел настраивать светильники – душа требовала более приглушенного освещения. Еще до того как они с Куинн вернулись домой с елкой, в городе пошел снег, и теперь Алан решил проверить, что там с погодой. Он подошел к большому венецианскому окну в гостиной и раздвинул шторы. Снег прекратился, но все вокруг было укрыто тонким чистым белоснежным ковром. Он начал рассматривать следы во дворе, пытаясь определить, какие из них принадлежат Куинн, но там уже успели изрядно натоптать.

В квартире, расположенной напротив, в другом крыле, горел свет. Алан заглянул внутрь сквозь не до конца зашторенное окно. Через минуту глаза привыкли, и он смог рассмотреть обитательницу квартиры. Алан не припомнил бы ее имени, даже если бы знал. Девушка сидела на диване спиной к подлокотнику, а на коленях лежала открытая книга. От единственного светильника исходил конус теплого желтого света. На кофейном столике перед диваном стоял бокал красного вина, а рядом – открытая бутылка. Это была такая безупречная картина, почти клише, что Алан громко рассмеялся. Он шагнул влево, чтобы девушка оказалась идеально обрамленной в пространстве между приоткрытыми шторами.

Неожиданно она слегка вздрогнула и оторвала глаза от книги. Алан инстинктивно отшатнулся. Он был почти уверен, что его каким-то образом заметили. Девушка встала и, не глядя в окно, исчезла из виду. Затем вновь появилась в поле зрения. Следом за ней в комнату вошел белый кот Сандерс. Он запрыгнул на кофейный столик, а хозяйка снова умостилась на диване и, лениво поглаживая Сандерса, вернулась к чтению. Кот принадлежал женщине, которая жила на другой стороне дома, но ему разрешали бродить повсюду. Алан часто видел его в вестибюле, иногда кот дремал на стойке регистрации.

Алан выключил ближайшую лампу, из-за чего гостиная погрузилась в темноту, и продолжил наблюдать за девушкой. Она выглядела такой спокойной и умиротворенной в своей скромной обители, что Алан почувствовал почти физическую боль в груди и резкое желание быть с ней. Он представил, как лежит в ее комнате с другой стороны дивана и их босые ноги соприкасаются. Он знал, что в этих беззаботных мечтах они совершенно счастливы друг с другом.

Заканчивалась песня «Мой приятель», и Алан вдруг понял, что смотрит в окно уже довольно долго. Он задернул шторы и сел на диван. Завибрировал телефон: пришла эсэмэска от Куинн, сообщившей, что она в баре. Он ответил, попросив передать всем привет. Она отписалась через полсекунды: «Майк хочет сказать, что ты слабак!»

Пластинка закончилась, и Алан продолжал сидеть в тишине. Немного поразмыслив, что же делать дальше – поставить следующую пластинку или поискать фильм, – он не придумал ничего лучше, чем продолжить наблюдение за девушкой. Он встал, вернулся к окошку и снова начал всматриваться вдаль. Она все еще читала, сидя на диване, но уже без Сандерса. Она подтянула ноги так, что книжка лежала на коленях. Алан вспомнил, что у него есть бинокль, небольшой такой, он приобрел его в том же году, в котором они с другом по колледжу в складчину купили сезонный абонемент в верхнем ярусе на игры баскетбольного клуба «Селтикс». Где именно хранился бинокль, он точно вспомнить не мог, но полагал, что прибор все еще в брезентовой плечевой сумке, которую он носил в те времена. Он решил проверить – и угадал. Держа бинокль в руках, он колебался, понимая реальную разницу между простым наблюдением за соседкой через окно и тотальной слежкой с помощью бинокля. «Всего одну минутку», – сказал он себе. Прибор поможет действительно хорошо рассмотреть ее, а может, даже увидеть, что за книгу она читает.

Он вернулся к окну и начал наблюдать. В бинокль она выглядела так, словно находилась в метре от него. Он мог четко рассмотреть ее черты лица, текстуру одежды, то, как она машинально касается пальчиком мочки уха. Книга с крупным черно-белым шрифтом на красной обложке называлась «Волчий зал»[7]7
  Роман «Волчий зал» написала британская писательница Хилари Мэнтел.


[Закрыть]. Девушка облизнула кончик пальца и перевернула страницу.

Алан почувствовал, как дыхание замедлилось и стало более глубоким. Рассматривая ее вблизи, он ощущал себя похотливым животным, осознавая, что поступает неправильно, но был не в силах остановиться. На ней были старые джинсы с протертыми коленями и облегающая водолазка в черную и коричневую полоски. Она зевнула, выгнула спину, и он заметил островок ее розового животика. Алан почувствовал напряжение в штанах, и эта реакция испугала его – он опустил бинокль, закрыл шторы и отошел от окна. Его накрыла волна лихорадочного стыда, как будто он вдруг заболел.

Он положил бинокль в ящик с нижним бельем, разделся, натянул боксеры и футболку, почистил зубы и лег в постель. Решил немного почитать. Под руку попался «Шпион, выйди вон!» Джона Ле Карре. Алан уже читал его, но еще в средней школе. Глаза быстро скользили по словам, но мысли вертелись вокруг девушки в окне. Ему было интересно, чем она живет, есть ли у нее парень. Может, зря он не ушел вместе с Куинн? Хотя нет, правильно сделал. То, как девушка вела себя в квартире, навело его на мысль, что она живет одна.

Он попытался продолжить чтение, но потом захлопнул книгу, выключил свет и просто лежал, слушая, как из-за температурных перепадов потрескивает паркет. Сегодня он никак не сможет уснуть, подумал он, и уснул.

Куинн скользнула к нему под одеяло. От нее пахло красным вином и сигаретами «Мальборо лайтс».

– Ты курила? – спросил Алан. Недавно они вместе бросили.

– Ш-ш-ш-ш, – прошипела голая Куинн. Она провела рукой у себя между ног и взобралась на него. В темноте она казалась серой, без каких-либо характерных черт, и Алан представил в полудреме, что это соседка – девушка, имени которой он не знал, – скачет на нем верхом.

Ему понадобилось не так много времени, чтобы узнать ее имя. В следующий понедельник, как только Куинн ушла на работу, Алан пошел в другое крыло. Вычислить ее дверь было легко – квартира 3С. Спустившись в вестибюль, Алан попросил у швейцара связку только что прибывшей почты. В ворохе корреспонденции было ходатайство по кредитной карте: Одри Маршалл, квартира 3С.

За зиму он выучил ее график наизусть – знал, когда она просыпается и возвращается домой с работы. У нее редко кто бывал. Один или два раза заглядывала худая простодушная женщина. Они пили шампанское, гостья неустанно болтала, а Одри внимательно слушала, изредка вставляя замечания. Однако обычно она была одна, и именно в эти часы он любил за ней наблюдать.

– Что тебя так заинтересовало? – спросила однажды ночью Куинн, когда он думал, что подружка смотрит телевизор.

– Показалось, что кто-то кричит во дворе. Вероятно, это где-то на улице.

– Да сколько угодно, – неожиданно окрысилась она.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то и имею, что ты постоянно пялишься в окно. А вот когда в последний раз смотрел на меня дольше секунды, припомнить не могу.

– Мы сегодня обедали вместе, помнишь? И все время смотрели друг на друга. Я еще помог тебе достать семечко кунжута, застрявшее между зубами. – Алан засмеялся.

Куинн пожала плечами. Шел март, и Алан был почти уверен, что в жизни Куинн появился кто-то еще – некий Брендон, работающий в ее учреждении и включенный в группу сотрудников, собирающихся после работы на выпивку. Как-то она небрежно упомянула его, сказав что-то вроде: «Ну и, конечно же, Брендон тоже там был». Алан не расстроился. Он даже не ревновал. У него была Одри.

Как весна сменяет зиму, так лето сменяет весну – соседи распахивали окна, Алан и Одри тоже. Тихими летними вечерами, когда легкий ветерок дул в его сторону, он случайно мог услышать музыку, доносящуюся через двор. Во время чтения Одри слушала классику, а читала она много, обычно в одном и том же положении – на диване в гостиной, как и в первый раз, когда он шпионил за ней. Иногда она читала в спальне, особенно в жаркую погоду, поскольку у нее в спальне, как и у Алана, были установлены потолочные вентиляторы. Он никогда не видел ее абсолютно обнаженной, но много раз – в неглиже. Чаще всего, когда она собиралась утром на работу или как только возвращалась домой, всегда около шести вечера. Однажды в жаркую ночь Одри оставила шторы раздвинутыми. Алан подтащил стул к окну в своей неосвещенной спальне и наблюдал в бинокль, как она читает книгу в мягком переплете «Маленький незнакомец». На ней были только черные трусики. Алан представил на миг, как он открывает окно и перелетает через весь двор прямо в ее спальню.