Текст книги "Три сердца и три льва (сборник)"

Глава 17

На следующий день Хольгер проснулся с сильной головной болью. Был уже почти полдень. Алианора благоразумно молчала. Оставив лошадей под присмотром Хуги на постоялом дворе, они направились к дому Мартинуса. Хозяин проводил их подозрительным взглядом. Вероятно, у него был богатый опыт общения с постояльцами, имеющими пышное генеалогическое древо, но тощие кошельки.

Волшебник встретил их широкой улыбкой.

– О, я вижу, не раз, не раз ты вчера заглянул на дно кубка, мой юный друг, – засмеялся он и укоризненно покачал головой. – Что ж, весьма кстати у меня имеется эффективнейшее и очень дешевое снадобье, излечивающее малярию, заражение крови, меланхолию, мозоли, ревматические боли, конъюнктивит, проказу и похмелье. Вот этот кубок. До дна, до дна… Чуть-чуть горчит… Ну что?

Мартинусовская панацея в самом деле оказалась волшебной. На таком снадобье Хольгер на Земле мог бы нажить целое состояние.

– Я не мог установить твою личность, сэр Хольгер, – печально сказал волшебник. – Все демоны, к которым я обращался, оставляли мой вопрос без ответа. Это может означать только одно: ты действительно помещен в центр событий. Враг, однако, не мог предусмотреть всего. Я связался с духом воздуха, вызвал на консультацию Ариэля и с их помощью сумел определить место, где схоронен меч Кортана. Это не так далеко отсюда, но путешествие не обещает быть приятным.

Хольгер вскинул голову:

– Где?

Мартинус взглянул на Алианору:

– Ты знаешь о церкви Святого Гриммина на Горе?

Она кивнула.

– Меч там. – Волшебник погладил лысину. – Я от всего сердца, от всего сердца не советую тебе ехать туда, мой юный друг.

– Что это за место? – спросил Хольгер.

– Заброшенная церковь в горах. К северу отсюда. Несколько столетий назад ее возвели миссионеры, дабы обратить в христианскую веру тамошних варваров. Но она простояла недолго. Миссионеров варвары перебили, а церковь превратили в руины. Говорят, их вождь осквернил святой алтарь человеческим жертвоприношением, поэтому церковь утратила святость и стала логовом злых духов. Теперь даже сами варвары боятся приблизиться к ней.

– М-да… – Хольгер поежился. Мартинус не шутил. Зачем он вообще морочит себе голову? Ради возвращения домой? А что, собственно, так влечет его туда? Друзья, разные воспоминания, знакомые местечки… Но, положа руку на сердце, там нет ничего, о чем бы он по-настоящему тосковал. Там царят война и голод, продажность и бездуховность. Кроме того, вполне возможно, что, вернувшись, он очутится на том же самом месте и в то же самое время, из которых был вырван. То есть на пляже под огнем гитлеровцев. И кто знает, не суждено ли ему сложить там голову?

К дьяволу! Тот мир чужд ему. Его место здесь, в этом мире, а тот – только ссылка, место изгнания. Здесь, со всех точек зрения, ему и лучше, и проще…

Правда, здесь тоже опасности и ловушки. И тоже нет никакой гарантии, что он останется жив.

Солнечный луч, пробившись сквозь пыльное стекло, упал на волосы Алианоры и заставил их жарко вспыхнуть. Никогда и нигде не встречал он такой девушки. Может, послать к черту все эти хитросплетения и удалиться с ней куда-нибудь? Неужели он не сумеет обеспечить ей сытую и спокойную жизнь? Чем не судьба – быть царем лесного народа? Или он не сможет выкроить себе удельное владение в этих ничейных землях? Или не устроится, если возникнет тяга к цивилизованной жизни, где-нибудь в центре империи?..

Пожалуй. А дальше? Ведь Хаос поднимается на войну. Фарисеи хотят распространить тьму на земные пределы.

Увы, у него нет выбора. В такие времена у каждого честного человека нет выбора. Ему придется пройти этот путь до конца, найти меч и вручить его владельцу – или сражаться самому, если выяснится, что владелец – он. А уж после того – если это «после» когда-нибудь наступит – решать, как все-таки вернуться домой.

Он тряхнул головой:

– Я еду!

– Мы едем, – поправила Алианора.

– Как угодно, – тихо произнес Мартинус. – Я буду молиться за вас. Да поможет тебе Бог, рыцарь, ибо ради всех нас ты идешь туда. – Он вытер увлажнившиеся глаза, высморкался и сделал попытку улыбнуться. – Ну хорошо. А теперь поговорим о счете. Перед таким небезопасным путешествием ты, конечно, имеешь желание урегулировать все дела такого рода.

За него ответила Алианора.

– У нас сейчас нет денег, – решительно сказала она. – Но я обещаю, что твой счет будет оплачен.

– Вот как? – Мартинус опечалился. – Я предпочел бы, чтобы у вас были деньги. Видите ли, видите ли, мое заведение не предоставляет кредита…

– Твоя реклама говорит о том, что ты умеешь набивать кошельки, – заметил Хольгер.

– Реклама всего лишь реклама. Маленький яркий штришок для целостности композиции.

– Мой дорогой! – Алианора улыбнулась и взяла волшебника за руку. – Как ты можешь досаждать разговором о деньгах человеку, который призван спасти весь мир? Твоя помощь зачтется на небесах, твое имя будет прославлено в песнях.

– Но этим не расплатишься с кредиторами, – попробовал воспротивиться Мартинус.

Алианора погладила его по плечу:

– Разве сокровища на небе не стоят всех сокровищ земных?

– Э-э-э… В Священном Писании есть слова, которые звучат примерно так же, но…

– Ах, дорогой друг! Благодарю тебя! Я знала, что ты все поймешь и согласишься. Благодарю тебя!

– Но… э-э-э… нельзя ли все же…

– Нет-нет, ни слова больше! Мы ни за что не согласимся принять от тебя помощь большую, чем та, которой ты уже одарил нас. До свидания, благородный человек! – Алианора чмокнула старика в щеку и, прежде чем Хольгер успел что-либо сообразить, вытолкала его за дверь.

«О женщины!» – только и подумал датчанин.

Возвратившись на постоялый двор, они увидели вышагивающего возле крыльца Карау. Заметив их, он поспешил навстречу.

– Ваш слуга-карлик проговорился, что вы собираетесь в путь.

– Да, – ответил Хольгер и, заметив косой взгляд хозяина, добавил: – Быть может.

Карау погладил бороду длинными, украшенными перстнями пальцами.

– Не будет ли с моей стороны дерзостью задать вам вопрос: в какую сторону вы направляетесь?

– На север.

– В земли варваров? Несомненно, вас там ждут приключения, о которых будут сложены саги. Если, разумеется, хоть один их свидетель вернется домой.

– Я уже говорил тебе, рыцарь, что дал обет.

– О, прости меня, друг. – Карау поклонился. – Я не смею быть назойливым, но позволь мне дать тебе добрый совет. Когда хочешь сохранить тайну, не следует говорить загадками. Чем больше загадок, тем больше слухов. Кто-то скажет, что ты поклялся убить тролля, хоть местные жители и уверены, что тролли бессмертны, кто-то – что сэр Руперт желает вызвать на поединок короля варваров. Но большинство – такова уж природа людей – будут считать, что ты охотишься за сокровищем, спрятанным в этих краях. Будь уверен, люди с удовольствием перемоют все косточки и тебе, и твоей прекрасной спутнице. Сплетни, как гонцы, понесутся впереди вас. А кто-то, возможно, и пойдет по пятам… Тебе нужна легенда, и чем невероятней она будет, тем легче люди поверят в нее и оставят тебя в покое.

Алианора клюнула на это речистое дружелюбие.

– Но наша цель и впрямь необычна, – простодушно сообщила она. – Мы едем к проклятой церкви Святого Гриммина.

– Я поклялся совершить паломничество в эти места, – пытался выйти из положения Хольгер, – чтобы… чтобы спасти священные реликвии, которые, возможно, еще сохранились. Но я предпочитаю не распространяться на эту тему по той причине, что… это епитимья за проступок, о котором я не хотел бы…

– Вот как? Я еще раз прошу прощения. – Карау пристально взглянул в глаза Хольгера. – Но ты заронил в мою душу сомнение, рыцарь. Я не искал еще в тех краях того, кого хочу найти. Это непростительная оплошность. Поэтому я прошу твоего позволения следовать вместе с тобой. Беседа с другом сокращает путь, а рука друга делает его безопаснее. К тому же признаюсь: слушая тебя, я подумал, что, может быть, заслужу хоть малую Божью милость, если помогу тебе исполнить священный обет.

Хольгер и Алианора обменялись взглядами.

– Но, – неуверенно отвечал Хольгер, – нам будут угрожать не только земные силы. Мы можем столкнуться с магией…

Карау улыбнулся и махнул рукой:

– Твой меч прямой, мой – изогнутый. Не все ли равно, как выглядит враг?

Хольгер колебался. Вне всяких сомнений, такой спутник может оказаться очень полезным. Однако нет ли у Карау каких-либо тайных мыслей? Не посланник ли он Хаоса? Он ведет себя странно: разыскивая одного, почему-то набивается в спутники другому. Возможно, он заинтригован тайной Хольгера и рассчитывает, что тот каким-то образом связан с объектом его поисков. А если нет, то его желание исследовать северные предгорья выглядит правдоподобно…

– Я еще раз прошу удостоить меня чести сопровождать тебя, рыцарь, – продолжал настаивать сарацин. – Особенно тебя, прекрасная дама. Я страстно желаю этого. Если вы окажете мне эту милость, я буду считать вас своими гостями с момента нашей встречи. И пожалуйста, не возражайте. – Он был вправе позволить себе иронию: финансовое положение Хольгера всем, кажется, бросалось в глаза. Рассчитывать на бескорыстие хозяина постоялого двора, конечно, не приходилось.

– Идет! – Хольгер протянул руку Карау. Тот пожал ее. – Значит – союз?

– И порукой ему – моя честь.

– И моя. – Хольгер вдруг ясно понял, что принял правильное решение. Карау будет надежным товарищем. – Без дружбы за спиной стужа, – улыбнулся он.

Карау вздрогнул:

– Что? Где ты слышал эту пословицу?

– Нигде, просто пришло в голову. А в чем дело?

– Я знал человека, который любил ее повторять. И, скажу откровенно, это был тот, которого я ищу. – Он вновь пристально посмотрел в глаза Хольгеру. Потом отвел взгляд и переменил тему: – Думаю, самое время перекусить, а потом начать собираться. Не тронуться ли нам в путь завтра утром?

За трапезой он шутил, балагурил, пел и предавался рискованным воспоминаниям. Затем оба рыцаря проверили свое снаряжение. Доспехи Карау оказались надежными и изысканными: стальной панцирь с широкими наплечниками был испещрен замысловатой гравировкой, к круглому шлему крепилась железная сетка, защищающая шею, ноги закрывали железные наколенники. На щите, в обрамлении красной полосы с золотыми лилиями, цвела серебряная шестиконечная звезда на голубом поле. С седла белой лошади свисали лук и колчан со стрелами.

Карау похвалил каштанового мерина Алианоры, но предложил обзавестись еще и мулом, который повезет Хуги и запасы провизии. Потом он ушел в город, где накупил на рынке всякой всячины.

Они рано легли спать, и Хольгер долго ворочался с боку на бок. Он думал о том, что, несмотря на меры предосторожности, фея Моргана будет, конечно, знать все. И пойдет на все, чтобы им помешать.

Глава 18

Две первые ночи они останавливались на ночлег в деревенских домах. Хольгер, опасаясь невольных оговорок и разоблачения, старался держать язык за зубами, зато сарацин говорил за двоих. Он был так галантен, остроумен, весел и уделял Алианоре так много внимания, что Хольгер становился все более угрюмым и молчаливым. Он не имел на Алианору никаких прав, у него не было даже права на ревность, но отчего-то он все чаще чувствовал ее болезненные уколы.

На третий день они оставили позади последнее человеческое селение и провели ночь в пастушьей хижине, хозяин которой не пожалел для них жутких историй о нравах дикарей, наводящих ужас на местное население. Еще более страшные дела творили, по его словам, тролли, изредка наведывающиеся в пределы человеческого жилья.

И вот утром они вступили на землю, населенную каннибалами. Дорога вновь повела их в горы, но куда более высокие и крутые, чем те, которые лежали на востоке. Алианора сообщила, что по другую сторону этих гор нет ничего, кроме холода, тьмы и льда, и только полярное сияние освещает глубокий мрак страны, принадлежащей великанам.

Конечной целью их путешествия было плоскогорье у подножия самой высокой горной гряды. Идти туда нужно было не меньше семи дней, да все по земле, полной смертельных опасностей.

Тропа вела их вверх – через скалы, изуродованные лавинами и изглоданные ветрами, по острым как бритва камням, вдоль ущелий, никогда не видевших солнца. Леса остались внизу, а здесь было нищее царство карликовых деревьев и жесткой сухой травы. По ночам на землю падали заморозки. Солнце было здесь бледным, а звезды – огромными и колючими. То и дело приходилось переправляться через ледяные реки, с ревом летящие со скал. Лошади напрягали все силы, чтобы справиться с бурным течением. Только Хуги удавалось оставаться после переправ сухим – его ноги едва доходили до края тюков, на которых он восседал.

Карау сразу простыл, стал чихать и сморкаться, но упорно продолжал сопровождать их.

– Когда я вернусь домой, – мечтательно говорил он, – я улягусь на солнцепеке под цветущим деревом. Музыканты будут играть для меня, а наложницы – класть в рот виноград. Но конечно, я буду заниматься и физическими упражнениями, чтобы сохранить форму, – два раза в день крутить ручную мельницу и молоть себе кофе. А когда через несколько месяцев мне наскучит такая жизнь, я отправлюсь в новое странствие, далеко-далеко – в кофейню на другой улице.

– Кофе… – вздохнул Хольгер и вспомнил, что табак у него уже закончился.

Время от времени Алианора превращалась в лебедя и улетала вперед, чтобы разведать путь. На четвертый день, когда она в очередной раз поднялась в воздух, Карау взглянул на Хольгера и сказал с необычной для него серьезностью:

– Несмотря на своеобразное ее одеяние, редко встретишь подобную красавицу.

– Я тоже так думаю, – согласился Хольгер.

– Прости мою дерзость, но Господь дал мне глаза, чтобы видеть. Ведь она не принадлежит тебе?

– Нет.

– С твоей стороны это просто глупость.

– То же самое и я говорю ему, – вмешался карлик. – Пречудное это изобретение – рыцарь. Обойдет всю землю, чтобы деву спасти, а после не знает, что с ней творить. Разве что отвезет ее домой да, набравшись смелости, упадет на колени, чтобы выпросить ленточку на рукав. Просто диво, что рыцари до сих пор не вымерли.

В тот день Алианора вернулась к вечеру.

– Я видела церковь, – сообщила она. – Правда, издалека. На пути к ней – два варварских поселения, а вокруг каждого – колья с человеческими черепами. Они там суетятся и возятся – похоже, собираются в поход. – Она помолчала. – Я высмотрела дорогу для нас – вон через тот перевал. Там нет поселений, может быть, потому, что где-то в пещере обитает тролль. Но охотников мы повстречать можем. А они могут привести других.

Карау взял ее за руку.

– Если дело примет плохой оборот, – хмуро сказал он, – ты должна улетать не задумываясь. Мир, возможно, обойдется без нас, но станет таким невеселым, если потеряет ту, которая его озаряет.

Она задумчиво покачала головой и не сразу убрала руку. Хольгер разозлился. Этот тип просто профессионал! Но что он мог противопоставить цветистому красноречию сарацина? Чувствуя себя глубоко несчастным, Хольгер пришпорил коня и ускакал вперед. Вряд ли он сможет долго терпеть эти приемчики, хотя нельзя сказать, что Карау ловит рыбку в чужом пруду. Но должен же он, черт побери, знать место и время! А Алианора? Хороша, нечего сказать! Или она ничего не понимает? Дитя леса, святая простота. Самые избитые банальности и грубейшую лесть она принимает за глубокий ум и высокие чувства. Нет, Карау не должен так играть с невинным созданием. Да еще в таком сложном и опасном походе… Черт бы их обоих побрал!

Сумерки застали их в долине. Прямо за ней вздымались скалы, на которые предстояло карабкаться завтра. Их четкие черные силуэты, словно зубья гигантской пилы, отчетливо вырисовывались на фоне еще светлого неба. Белый водопад, пенясь, падал с лилового обрыва в красные воды озера. Стая диких уток сорвалась с пологого берега при их приближении.

– Я и хотела, чтобы мы успели до ночи добраться сюда, – сказала Алианора. – Если мы забросим удочки на ночь, то на завтрак будет что-нибудь повкуснее, чем солонина.

Хуги потряс головой и фыркнул:

– Не знаю, не знаю. Эта страна вся провоняла нечистой силой, а в этом месте стоит такой смрад, какого я еще никогда не встречал.

Хольгер потянул носом воздух. Пахло сыростью и травой.

– А по-моему, все в порядке, – сказал он. – Но о том, чтобы до темноты добраться до другого берега, нечего и мечтать.

– Мы можем вернуться, – предложил Карау.

– Ну уж нет! – фыркнул Хольгер. – Впрочем, если кому-то страшно…

Сарацин вспыхнул, едва удержавшись от ответа на оскорбление. Алианора поспешила вмешаться:

– Посмотрите, вон там, кажется, удобное и сухое место.

Мох под копытами лошадей хлюпал, как мокрая губка.

Алианора указывала на огромный мшистый валун с плоской верхушкой, покрытой сверху тонким слоем дерна. В центре ветвился сухой кустарник – вполне подходящее топливо для костра.

– Как будто специально для нас приготовлено, – сказала Алианора.

Через несколько минут, разнуздав лошадей, Хольгер и Карау принялись за выкладывание магического круга, а Хуги, вооружившись топором, затеял войну с кустарником. Полнеба было охвачено пламенем заката. Алианора раздула костер и вскочила на ноги.

– Пусть разгорается. Я пока пойду заброшу удочки.

– Нет, прошу тебя, останься. – Карау сидел на земле, скрестив ноги и подняв на нее глаза. Каким-то чудом его живописный наряд, несмотря на все тяготы путешествия, сохранял свою первозданную чистоту и элегантность.

– Ты не хочешь свежей рыбы на завтрак?

– Разумеется, хочу. Но что такое гастрономическое удовольствие по сравнению с тем наслаждением, которое дарит тебе присутствие красоты?

Девушка вспыхнула.

– Но я… – замялась она, – не очень понимаю тебя…

– Присядь. – Он похлопал по земле ладонью. – В меру своего скромного поэтического таланта я постараюсь тебе все объяснить.

Она вопросительно взглянула на Хольгера. Тот стиснул зубы и отвернулся.

– Я сам заброшу удочки! – буркнул он и, схватив снасти, слетел со скалы и зашагал к камышам.

От желания оглянуться у него заболела шея. К тому времени, когда камыши скрыли их от него, его башмаки и штаны были мокры насквозь.

«Перестань скулить, – уговаривал он себя. – Ты один виноват в том, что Алианора попала в силки этого прохвоста. Разве не ты оттолкнул ее?»

Но беда была в том, что иначе он поступить не мог. Судьба играла им, как котенком.

«Посмотри на себя! – с презрением шептал он. – Ты весь пропах потом и измазался грязью. Сарацин просто денди рядом с тобой. И нет ничего удивительного, что Алианора… К черту! Почему я должен страдать? Наоборот, прекрасно, что нашелся наконец тот, кто поможет тебе избавиться от ее любви. Проклятый камыш!»

Он яростно рубил камыши ножом. Меч он оставил в лагере. В зеркале озера отражались черные скалы и пурпурный закат, бледный месяц и первая звездочка рядом с ним. Камыши волновались и что-то шептали. С гнилой коряги, прибившейся к берегу, плюхнулась в воду семейка лягушек. Хольгер разложил на коряге удочки и стал наживлять на крючки ломтики солонины.

Ему было холодно, замерзшие пальцы плохо слушались. Сгустившиеся сумерки заставляли напрягать зрение.

«А ведь я мог бы сейчас блаженствовать на Авалоне, – вдруг подумал он. – Или, на худой конец, в холме эльфов. Неужели эта дева-лебедь действительно так наивна, чтобы не понимать, к чему может привести привычка разгуливать перед мужчиной почти нагишом? Черт бы побрал всех женщин на свете! Они годятся только для одного. Меривен, по крайней мере, осознавала это».

Рука дрогнула, и крючок впился в палец. Он вырвал его и разразился бешеной бранью.

За его спиной послышался смех. Он вздрогнул, обернулся и увидел перед собой обнаженную женщину. Он не успел ничего понять, как вокруг его шеи обвились нежные руки, силы оставили его, и он начал куда-то проваливаться. И воды озера сомкнулись над его головой.

Глава 19

Полузадушенный, он сделал попытку вырваться, но тело отказывалось повиноваться, а воля куда-то исчезла. Через некоторое время он почувствовал, что его отпустили.

Он обмяк и сел. Невероятно, но он не испытывал ничего похожего на удушье. Несколько минут он сидел, приходя в себя, неподвижно. Потом оглянулся по сторонам. Вокруг был белый речной песок. Там, где из песка торчали черные камни, колыхались длинные зеленые водоросли. Зеленый, странный, как будто люминесцентный, свет позволял видеть все вокруг достаточно ясно. Из его рта вырвался рой пузырьков и умчался вверх, как рассыпанная ртуть. Слева показалась рыбина, медленно проплыла мимо и исчезла в зеленой мути. Он вскочил, рванулся вверх, но, потеряв равновесие, стал падать. Тело ничего не весило. Падение было медленным, как в кошмарном сне. Каждое движение встречало упругое сопротивление воды.

– Приветствую тебя, сэр Ольгер, – услышал он. Голос был прохладным и нежным. Он обернулся. Перед ним стояла женщина. Длинные зеленые волосы, как водоросли, клубились вокруг ее головы. На круглом лице с приплюснутым носом и чувственными губами светились ярко-желтые глаза. В ее теле была какая-то необыкновенная грация.

«Грация рыбы», – подумал он.

– Кто… ты?..

– Не бойся, – засмеялась она. – Ты же не простолюдин, а благородный рыцарь. Еще раз приветствую тебя. – Она подплыла поближе, и он заметил, что длинные пальцы на ее ногах соединены перепонками, а ногти, как и губы, окрашены в зеленый цвет. Однако это почему-то не вызывало у Хольгера отвращения. – Прости меня за такое бесцеремонное приглашение. – Пузырьки, вылетающие из ее губ, путались в волосах и сверкали, как бриллианты. – Я должна была воспользоваться тем кратким моментом, когда на тебе не было железа и ты проклинал Бога. Поверь, я не хотела тебя испугать.

– Где я, черт побери?! – взорвался он.

– На дне моего озера. Я так одинока здесь. – Она взяла Хольгера за руку, и он вновь почувствовал, что от прикосновения ее прохладных пальцев стал беспомощным, как младенец. – Не бойся, ты не утонешь, мои чары охраняют тебя.

Хольгер в самом деле не испытывал затруднений с дыханием. Он чувствовал себя как обычно, разве что толща воды немного давила на грудь. Он попытался найти хоть какое-то научное объяснение этой загадки. По-видимому, магические силы создали вокруг его тела тончайшую, возможно, молекулярную пленку, проницаемую для кислорода и непроницаемую для воды… Впрочем, какая разница?! Как он выберется отсюда?

– Кто тебя послал? – резко спросил он.

– Никто. – Она усмехнулась и грациозно изогнулась, подняв над головой руки. – Ты не представляешь, какая скука заедает нас, бессмертных и одиноких. Как, по-твоему, быть русалке, когда к берегу ее озера судьба приводит прекрасного молодого воина с глазами как небо и волосами как солнце? Она не может не полюбить его с первого взгляда.

Он насторожился. Глаза как небо? Значит, она воспринимала его внешность такой, какой она была до превращения у Мартинуса? И скажите на милость, откуда ей известно его имя?

– Тебя послала фея Моргана! – воскликнул он.

– Какая разница? – Она пожала плечами. – Пойдем ко мне, мой дом рядом. Устроим пир. А потом… – Она соблазнительно улыбнулась.

– Моргана, конечно, следила за мной. Знала, что мы идем к озеру, а потом с помощью чар устроила сцену ревности…

– О, разве тебе не известно, рыцарь, что ни один смертный не может быть зачарован, если он сам того не желает?

– Мне лучше знать, чего я желаю! Все, конечно, сделано по ее сценарию! Ну что ж, отлично! Сгинь, нечистая! – И Хольгер начертал знак креста.

Русалка улыбнулась своей сонной и таинственной улыбкой и покачала головой. Ее волосы заколыхались в воде.

– Слишком поздно, рыцарь. Кто попал сюда, тому отсюда не выбраться. Хочешь знать правду? Пожалуйста. Да, ее высочество госпожа Авалона повелела мне подкараулить тебя и пленить, если представится случай. И держать тебя здесь до тех пор, пока она не пришлет за тобой. А это случится только после окончания войны, которая вот-вот начнется. – Она легла на воду и опять улыбнулась. – Но есть еще одна правда. И она в том, что я, Русель, рада, очень рада, что исполнила наказ. И приложу все силы, чтобы твое пребывание здесь оставило у тебя самые приятные воспоминания.

Хольгер с силой оттолкнулся от дна, мощно загребая воду, устремился к поверхности озера. Русалка без видимых усилий с улыбкой плыла рядом. Никаких попыток удержать его. Но вдруг рядом мелькнула серая молния. У лица щелкнула зубастая пасть. Перед ним повисла уродливая морда громадной щуки. Еще одна, нет, еще десять… сто щук окружили его со всех сторон. Одна из них цапнула его за палец. Острая боль и клубящаяся в воде кровь.

Хольгер остановился. Русель взмахнула рукой, и щуки медленно отплыли и стали кружить поодаль.

Он был побежден и вернулся на дно. Русалка взяла его за руку и поцеловала укушенный палец. Рана исчезла.

– Ты останешься здесь, сэр Ольгер, – ласково сказала она. – Ты оскорбишь меня, если снова попробуешь так невежливо убежать.

– Черт побери! – только и смог он произнести.

Она рассмеялась и взъерошила его волосы.

– Фея Моргана, увы, заберет тебя у меня. Но пока ты мой пленник. И я сделаю твой плен наслаждением.

– Там остались мои друзья, – хмуро сказал он.

– Без тебя они не представляют для нас никакой угрозы. Кстати, – язвительно усмехнулась она, – когда зашло убийственное для меня солнце, я понаблюдала немного за поведением одной особы из твоей компании. Сдается мне, что дева-лебедь позволит кому-то развеять ее печаль после твоего исчезновения. И если не в эту ночь, то наверняка в следующую.

Хольгер сжал кулаки. Сарацинский красавчик! А дева-птица? Куриные мозги! Клюнуть на такие приемчики?..

– Ладно, – ответил он. – Где тут твой дом?

– О, как ты обрадовал меня, прекрасный рыцарь! Пойдем. Какие яства я для тебя приготовила! Но главное – ты не можешь и вообразить, какие наслаждения ждут твое тело здесь, где оно свободно и невесомо.

– Могу себе представить, – буркнул Хольгер.

– Разве ты не хочешь сначала снять эту ужасную одежду?

Он оглядел свой мокрый наряд и потянулся к пряжке пояса. Пальцы наткнулись на стилет Альфрика. Он на мгновение задумался, потом тряхнул головой и сказал:

– Не сейчас. В доме. Может, она мне еще пригодится.

– Вот уж нет. Моргана разоденет тебя в меха и шелка. Но не будем, не будем думать о той минуте, когда ты должен будешь оставить меня! Идем!

Русалка умчалась вперед, как стрела. Неуклюже загребая воду, Хольгер последовал за ней. Она вернулась и со смехом закружила вокруг него. Щуки плыли следом. Их глаза блестели, как монеты.

Хольгер ожидал увидеть коралловый дворец, но дом Русель оказался иным. Круг, выложенный из белых камней, был чем-то вроде фундамента, на котором стояли, нет, из которого росли стены – длинные, колышущиеся коричневые и зеленые водоросли. Рыбы сновали сквозь них. Мелочь брызнула прочь при их появлении, а форель собралась и окружила Русель, искательно тычась мордами в ее ладони. Они прошли сквозь склизкую кисею. В доме было несколько комнат, выгороженных тем же способом. Русель ввела своего гостя в центральный зал. Здесь стоял каменный стол, инкрустированный перламутром и жемчугом и ломящийся от яств в золотой посуде. Вокруг стояли легкие изящные стулья из рыбьих костей.

– Хочу отметить, рыцарь, – улыбнулась русалка, – что благодаря помощи королевы мне удалось раздобыть для тебя даже такую редкость, как вино. – Она протянула ему круглый сосуд с узким горлышком, напоминающий реторту. – Нам придется пить прямо отсюда, иначе вода испортит драгоценную жидкость. Выпьем за наше знакомство.

Они чокнулись. Вино оказалось старым, густым и крепким.

Русалка села к нему на колени.

– О рыцарь, – промурлыкала она. – Чем мы займемся прежде? Едой или друг другом?

«От этого мне не отвертеться, – подумал Хольгер. – Придется провести с ней ночь. И попробовать усыпить ее бдительность, прежде чем снова попытаться удрать».

– Не так уж я голоден, – ответил он.

Она поцеловала его в губы и стала расстегивать его кафтан. Он снял пояс. Русель отпрянула – она увидела торчащий из ножен стилет.

– Не может быть! – воскликнула она. – Я почувствовала бы близость железа… Но это не…

Она осторожно вытянула стилет и внимательно осмотрела.

– «Пламенное лезвие». Необычное название. Это из Фейери?

– Я взял его у герцога Альфрика, когда победил его в бою, – похвастал Хольгер.

– Ничего удивительного, благородный рыцарь. – Русалка потерлась щекой о его плечо. – Да, никому из смертных это не под силу, но ты – это ты. – Ее пальчик пробежал по лезвию. – Все, что у меня есть, сделано из золота. Хотя я не раз пыталась втолковать жрецам варваров, что хотела бы иметь бронзовый нож. Однако они так глупы, что никак не могут понять, зачем демону озера может быть нужен иногда острый нож. Считают, что золото больше мне подобает. У меня есть несколько кремневых ножей, оставшихся со стародавних времен, но они уже совсем затупились.

– Тогда прими от меня этот стилет в подарок, – небрежно сказал Хольгер, стараясь скрыть от Русель охватившее его волнение. Кажется, он нашел путь к спасению…

– О благодарю! Я сумею одарить тебя, добрый рыцарь, – промурлыкала она. Ее рука скользнула под кафтан. Хольгер притворно нахмурился, пробуя пальцем лезвие.

– Не годится, он совсем тупой, – сказал он. – Надо бы его наточить. Но ведь ты не отпустишь меня ради этого на берег?

Она отрицательно покачала головой. Хольгер улыбнулся и небрежно отбросил нож:

– Как хочешь.

Его руки легли на ее точеные бедра.

И его игра обманула ее! Она задумалась и сказала:

– Знаешь, среди кучи мусора, который натащили мне в дар, кажется, есть точило. Хочешь попробовать?

Потребовалась вся выдержка, чтобы равнодушно ответить:

– Завтра.

Она отодвинулась.

– Нет, сейчас! – капризно сказала она. Эту болезненную капризность и нетерпеливость он наблюдал у жителей Фейери.

Она потянула его за руку:

– Пойдем, я покажу тебе мои сокровища.

С тем же снисходительным равнодушием он ей поддался.

– Варвары несут и несут мне дары, – со смехом рассказывала она. – Каждую весну приходят к озеру и бросают в воду всякую всячину, которая, по их мнению, должна мне понравиться. И кое-что мне действительно нравится. – Она раздвинула колышущуюся стену. – Это моя сокровищница. Сюда я переношу все их дары, вплоть до самых нелепых, над которыми можно только посмеяться на досуге.

Хольгеру бросились в глаза многочисленные человеческие кости. Русель выложила из них жуткую мозаику – на это, должно быть, ушло немало времени. В глазницах черепов сверкали драгоценные камни. Тут же высилась пирамида золотых и бронзовых кубков, посуды и украшений. В стороне беспорядочной кучей громоздилась разнообразная утварь, которую варвары сочли ценным для демона подношением (или таким образом они избавлялись от хлама?): размокшие церковные книги, хрустальный шар, челюсть дракона, сломанная статуэтка и великое множество мусора, потерявшего в результате долгого пребывания под водой всякую форму.