Текст книги "Настанет время"

ГЛАВА 14

12 апреля 197D года. Весна, только что нарождающаяся зелень, еще сырая после ночного дождя, белые облака на небе, отражающиеся в лужах на дорожках, сырая холодная земля, липнущая к пальцам, когда я стоял на коленях, сажая луковицы ирисов.

И тут под колесами машины заскрипел гравий. В ворота въехала машина и остановилась на лужайке возле большого каштана. Машина была мне незнакома, и я выругался про себя, поднимаясь с колен, когда он подбежал, чтобы обнять меня.

– Боже, как я рад видеть тебя!

Я не очень удивился. После того как он несколько месяцев назад был у меня, я все ждал, что он вернется, если он еще жив. Но только сейчас я понял, как мне не хватало его.

– Как твоя жена? – спросил я его.

Лицо его сразу стало печальным.

– Ее больше нет. Я расскажу… позже…

– О Джек… Прости.

– Нечего. Ведь для меня это произошло полтора года назад.

А когда он обернулся к рыжеволосой девушке, приехавшей вместе с ним, улыбка вновь появилась на его лице.

– Док, Леонса, вы уже много слышали друг о друге. А теперь встретились.

Как и он, Леонса совершенно не обратила внимания на то, что мои руки запачканы землей. Встреча для меня была очень неожиданной. Я ведь еще не видел никого, прибывшего из времени. Хэйвиг не в счет. Ведь эта женщина совершенно из другой эпохи!

Охотница, шаманка, прорицательница, любовница многих и убийца многих… и вот она передо мною, одетая в самую обыкновенную одежду: модный костюм, нейлоновые чулки, туфли на высоких каблуках, в руках сумочка, на губах обычная помада, и говорит она на английском языке, совершенно не отличающемся от моего.

– Здравствуйте, доктор Андерсон! Я давно мечтала встретиться с вами.

– Входите в дом, – с трудом выговорил я. – Пойдемте умоемся, а потом я угощу вас чаем.

Леонса очень старалась остаться невозмутимой, но это ей плохо удавалось. Хэйвиг рассказывал, а она то и дело вставала со стула, подходила к окну, смотрела на тихую улицу.

– Успокойся, – сказал он ей наконец. – Мы же все проверили, просканировали этот промежуток времени. Помнишь? Никаких агентов Ээрии мы не обнаружили.

– Не могли же мы проверить каждое мгновение, – возразила она.

– Нет, но… Док, я через неделю буду вам звонить и узнаю, все ли в порядке, так что не удивляйтесь.

– Может, они что-нибудь подготовили, – сказала Леонса.

– Вряд ли. Мы списаны со счета. Я уверен.

– Вероятно, я нервничаю оттого, что я женщина.

Поколебавшись, Хэйвиг сказал:

– Если бы они следили за нами и знали о наших контактах с доком, они нанесли бы мне удар через него. Нет, нет. – Он обратился ко мне: – Я могу навлечь на вас неприятности, док. Простите меня. Именно поэтому я не поддерживаю контакта с матерью.

– Все в порядке, Джек. – Я попытался изобразить улыбку.

– Это немного развлекает меня, особенно сейчас, когда я отошел от практической работы.

– Но все будет о'кей, – сказал Джек. – Я позабочусь об этом.

Леонса вздохнула. Долгое время стояла тишина, только с улицы слышался шелест ветвей на ветру. По небу проносились облака.

– Значит, ты считаешь, что я спокойно доживу до смерти?

Он кивнул.

– Ты знаешь, когда это случится?

Он сидел неподвижно.

– Хорошо, не говори. Но не потому, что я боюсь. Я простой смертный и знаю, что это случится. Однако я не завидую тебе. Когда я умру, ты потеряешь друга.

Мой чайник засвистел.

– Значит, – говорил я несколько часов спустя, – ты не собираешься быть пассивным? Ты хочешь что-то предпринять относительно Ээрии?

– Если смогу, – тихо ответил Хэйвиг.

Леонса, сидевшая рядом с ним, стиснула его руку.

– Что ты говоришь! – воскликнула она. – Я сама была там, в будущем. Недолго, но я видела, что Ээрия стала могущественной. Я видела Калеба Уоллиса, выходящего из самолета. Он был стар, но я его видела. – Она стиснула кулаки. – И никто не убил этого ублюдка!

Я взял свою трубку. Мы уже пообедали и сидели в моем кабинете среди книг и картин. Солнце поднялось довольно высоко, и я объявил, что уже можно выпить немного виски. Но все же атмосфера в кабинете оставалась напряженной.

Я почти физически ощущал горе и гнев, которые хранили в себе эти двое.

– Ты не полностью изучил будущее Ээрии, – сказал я.

– Да. Мы читали книги Уоллиса и слушали его рассказы. Я не думаю, что он лгал. Он эгоист, но в таких вопросах лгать не будет.

– Ты не понял меня. – Я махнул трубкой. – Я спросил, изучал ли ты Ээрию последовательно, год за годом.

– Нет, – ответила Леонса. – Раньше не было причин, а теперь слишком опасно. – Она внимательно взглянула на меня. Все-таки она была очень привлекательна. – Вы что-то имеете в виду, док?

– Может быть. – Я достал спички, зажег трубку. Этот маленький очаг в моей руке всегда действовал на меня успокаивающе. – Джек, я много думал о том, что ты рассказал мне в последний визит. Это естественно. У меня есть время для размышлений. И ты сейчас пришел ко мне в надежде, что я дам тебе совет. Верно?

Он кивнул. Мелкая дрожь била его тело.

– Я, разумеется, не могу сказать, что решил ваши проблемы, – предупредил я. – Я могу только сказать то, что ты сам говорил мне: свобода таится в неизвестном.

– Продолжайте, – выдохнула Леонса. Она сидела, стиснув кулаки.

– Ну что же, – сказал я, глубоко затянувшись – Твое последнее утверждение еще больше укрепило меня в моем мнении. Уоллис верит, что его организация, модифицированная, но базирующаяся на том, что он создал, будет доминировать после эпохи Маури. Из того, что видели вы, это кажется мне сомнительным. Следовательно, когда-то произойдет упадок Ээрии. И… вообще-то о будущем Ээрии вы знаете только со слов Калеба Уоллиса, который крайне тщеславен и родился более сотни лет назад.

– А какое значение имеет дата его рождения? – спросил Хэйвиг.

– Большое. Наш век – жестокий век. Мы получили суровые уроки, каких себе даже представить не может поколение Уоллиса. Кроме того, общий стиль жизни, уровень науки… Он наверняка слышал что-то, например, об операционном анализе, но никогда не пользовался им. Хэйвиг напрягся.

– Твой хронолог – это пример мышления человека двадцатого века. Кстати, что с ним?

– Я оставил его в Стамбуле, когда меня схватили. Думаю, что люди, которые стали жить в этом доме, либо выбросили его, либо разобрали на части из любопытства. Я уже сделал себе новый.

Мне стало не по себе. Я начал понимать Леонсу, охотницу из дикого племени.

– Те люди, которые тебя схватили, даже такой неординарный и изощренный человек, как Красицкий, даже не подумали взять этот прибор для изучения. И это прекрасная иллюстрация к моей точке зрения. Джек, у каждого путешественника во времени есть проблема попадания точно в нужный момент. И только ты подошел к разрешению этой проблемы научно: разработал прибор и нашел компанию, которая изготовила его для тебя.

Я выдохнул клуб голубого дыма.

– Это никогда не пришло бы в голову Уоллису. И никому из его окружения. Для них это недоступно. У них совсем не такой образ мышления.

Снова наступила тишина.

– Ну и что ж, – заговорил Хэйвиг, – я путешественник во времени, рожденный в самый поздний период.

Я кивнул.

– И воспользуйся своим преимуществом. Ты уже сделал это, решив изучить эпоху после Маури. Никто из окружения Уоллиса не осмелился бы на это. Помни, что Уоллис – выходец из того века, когда главным было не тщательное изучение с обоснованными выводами, а предсказание, предположение. Это век Максвелла, Пирса, Рикардо, Клаузевица – мыслителей, гениев. Но семена, которые они посеяли, не взошли в те времена. Я у верен, что Уоллис, как и другие путешественники во времени, дитя своего века, хотя он и смог отбросить кое-какие предрассудки и стать суперменом.

У Леонсы был озадаченный вид. Естественно, моя философия была непонятна ей. Хэйвиг тоже не все понимал.

– Что вы предлагаете? – наконец спросил он.

– Ничего конкретного. Только вообще. Сконцентрируйся на стратегии, а не на тактике. Не пытайся в одиночку воевать с целой организацией. Заручись союзниками.

– Откуда мне их взять?

– Везде и во всех временах. Уоллис неплохо поставил дело с набором агентов. Но он действует слишком грубо, и наверняка многие не попадают в его сети. Наверняка в Иерусалиме в день казни было много путешественников. Его агенты смогли найти только тех, кто не очень старался скрыть свою уникальность. Нужно попытаться найти остальных.

– Хмм… Я уже и сам думал об этом. – Хэйвиг потер подбородок. – Может, стоит пройти по улицам, напевая мессу на греческом языке.

– И на латинском тоже. – Я сжал трубку. – И еще одно. Может, тебе не стоит слишком уж засекречивать себя. Ты уже не ребенок.

Я говорил о тебе в Беркли и Холльерг-Колледже, разумеется, не называя тебя. В Беркли хорошие люди и настоящие ученые. Я могу назвать тебе тех, с кем я говорил и кто принял факт твоего существования. Они могут помочь тебе, уважая твое доверие.

– Но зачем? – спросила Леонса.

Хэйвиг вскочил и стал метаться по комнате, объясняя ей:

– Чтобы открыть мир, дорогая. Не может быть, чтобы такие, как мы, рождались только на Западе. Это бессмысленно. Китай, Япония, Индия, Африка, Америка – миллиарды людей! И мы– – Он замолчал, чтобы перевести дух.

– Мы можем отбросить плохих, отобрать лучших, молодых, вывести их на правильный путь, черт побери! О Боже! Что нам эти тупицы из Ээрии? Мы будем делать будущее, а не они!

Конечно, это было непросто. Они провели много лет в подготовке. Это позволило им наладить отношения и между собой. Когда я увидел их в следующий раз, они уже вели себя по отношению друг к Другу, как давно женатая счастливая пара. И тем не менее это было трудное время для обоих.

Это время требовало от них четкого мышления и трезвого реализма. Благодаря мне Хэйвиг встретился с теми учеными, о которых я говорил. Когда он сумел убедить их, они познакомили его со своими коллегами, и у Хэйвига образовался настоящий мозговой центр, который руководил его действиями. Некоторые из этих ученых ради Хэйвига и его миссии даже ушли в отставку, что озадачило непосвященных коллег. Временами я слышал кое-что об их успехах. Они разработали много методов вступления в контакт с путешественниками – если перечислять все эти методы, нужно было бы писать еще одну книгу. Многие из них не увенчались успехом, но некоторые сработали.

Например, тот, кто ищет своих собратьев, должен обращать внимание на необычность, отличие того или иного человека от окружающих Шаманы, ведьмы, колдуны, совершающие чудеса. Крестьянин, который, несмотря на засуху и прочие бедствия, умудряется получать хорошие урожаи. Торговец, чьи корабли регулярно возвращаются домой, несмотря на штормы и ураганы. Воин, прославившийся как неуловимый шпион и разведчик. А когда путешественник выявлен, встает не менее сложная задача привлечь его на свою сторону.

Найти путешественников во времени – это только начало. Их нужно организовать. Как? Почему они должны согласиться покинуть свои дома, привычное окружение, пойти на определенные ограничения, положить свои жизни на что-то призрачное, неясное? И что может остановить их, когда они устанут от одиночества и захотят вернуться по домам?

То, что они встретятся с подобными им, конечно, окажет свое воздействие. На этом сыграл Уоллис, сыграет и Хэйвиг. Но этого, конечно, мало. Кроме того, Уоллис обещал всем власть и величие, он утверждал, что каждый из них – творец будущего Что же мог сказать своим товарищам Хэйвиг, чтобы они прониклись ненавистью к Ээрии, поняли необходимость войны с нею?..

Я завидовал веем, взявшимся за решение этой задачи. Представьте: отыскать, а затем выковать твердый сплав из конфуцианского учителя, охотника на кенгуру, польского школьника, месопотамского крестьянина, западно-африканского кузнеца, мексиканского вакеро, эскимосской девушки… Даже на то, чтобы только собрать вместе этот причудливый калейдоскоп, потребовалось немало сил. А потом еще многим из них приходилось говорить, что они – путешественники во времени…

Они проходили тренировки в разных местах и эрах. После чего подвергались тестированию на правдивость, определялись их способности. В отдельных случаях – очень небольшой процент – люди отправлялись обратно по домам. Им платили и прощались с ними. Они к этому времени получили мало информации о враге, с которым предстоит бороться, и не могли вступить в контакт с Ээрией.

Остальные отправлялись на главную базу для дальнейшего обучения.

База находилась именно там, где в будущем расположится Ээрия, но только на много тысяч лет назад, в эпоху раннего плейстоцена. Такая предосторожность создавала множество проблем. Например, чтобы перемещаться в будущее, нужно было создавать промежуточные базы для отдыха, где можно было не только передохнуть и набраться сил, но и переодеться в соответствии с требованиями эпохи.

Но безопасность была дороже всего. Их крепость стояла на высоком холме, у подножия которого мирно катила свои воды река. Она сверкала на солнце, как бронза.

Хэйвиг собрал общество, в котором женщины и мужчины были примерно в равном Количестве. Это было настоящее общество, спаянное едиными целями. У них уже появились свои обычаи, ритуалы, законы… Да, это был настоящий триумф Хэйвига. Сахэм создал армию, а человек, поклявшийся уничтожить его, создал племя.

Хэйвиг и Леонса были у меня в марте, тогда их работа была в самом разгаре. И только в День Всех Святых услышал продолжение истории.

ГЛАВА 15

Тени проносились мимо, когда время неудержимо рвалось вперед. Они имели форму и цвет, массу и размеры только тогда, когда они останавливались поесть, поспать, глотнуть воздуха. Над этими холмами проносились годы, десятилетия, столетия… Менялся ландшафт, наступали ледники, сопровождаемые снежными бурями. Затем они таяли, оставляя после себя громадные озера, из которых пили воду мастодонты. Затем эти озера зарастали травой, превращались в болота… И снова приходили ледники, и снова они таяли, но теперь по окружающим бескрайним прериям бродили стада громадных бизонов, чья тяжелая поступь заставляла содрогаться землю. И вот появились первые люди – меднокожие, вооруженные копьями с кремневыми наконечниками. А затем снова наступила Большая Зима – и снова потепление, и снова люди, но уже вооруженные луками и стрелами. Догом пришли завоеватели, огнем и мечом добывающие себе право жить на этой благословенной земле…

Для последнего отдыха группа Хэйвига остановилась в доме одного фермера, который не был путешественником, но которому можно было доверять.

Свет фонаря отражался от гладкой поверхности кухонного стола. В печи, потрескивая, горели поленья. На печи стоял громадный кофейник. Хотя до ближайших соседей выло полдня езды на лошади в дом стоял среди деревьев, Олаф Торстад всегда принимал гостей после наступления темноты. То, что кто-нибудь увидит свет в окнах, не смущало его: пусть думают, что он страдает бессонницей.

– Вы уже собираетесь? – спросил он.

– Да, – ответил Хэйвиг. – Мы уйдем перед рассветом.

Торстад взглянул на Леонсу:

– О, леди как будто собралась на войну.

– Женщина должна идти за своим мужчиной, – заявила она и с ухмылкой добавила: – Джеку не удастся отделаться от меня.

– Да, другие времена, другие нравы, – вздохнул Торстад.

– Но я рад, что родился в 1850 году. – И торопливо вставил:

– Хотя я очень благодарен вам за то, что вы сделали для меня.

– Ты сделал для нас больше, – ответил Хэйвиг. – Мы поселили тебя здесь именно потому, что нам нужна база поблизости от Ээрии. Ты все время рискуешь, – ведь мы прячем у тебя свои вещи… но сегодня все кончится. – Он изобразил улыбку. – Ты можешь пользоваться всем тем, что осталось после нас, жениться на девушке, с которой помолвлен, и прожить остальную жизнь в мире и покое.

Несколько секунд Торстад смотрел на него. Затем коротко сказал:

– В мире? Но ведь вы вернетесь? Скажите, что случилось? Пожалуйста…

– Если победим, – ответил Хэйвиг и подумал, сколько таких обещаний он дал своим помощникам, разбросанным по разным эпохам. Он вскочил с кресла. – Принеси оружие для моих людей. Нам пора действовать.

У Хэйвига не было огромной армии. Отряд состоял из трех тысяч человек. Туда входили и женщины. Это было слишком много, чтобы держать их на одной промежуточной базе, так как до врага могли бы дойти различные слухи и насторожить его. Поэтому небольшие группы были разбросаны по разным эрам, и теперь все пришло в движение. Все группы стали собираться к исходной точке.

Хэйвиг и полдюжины его друзей стояли в утро Нового, 1077 года непрерывного существования Ээрии. Звезды ярко сверкали в западной части неба, но уже начали блекнуть на востоке. В призрачном свете виднелись кирпичи стен и башен, стекла окон, покрытые инеем булыжники мостовой. Необычайная тишина царила над миром, словно все звуки вымерли на этом морозе, который при дыхании пощипывал гортань и легкие.

Эти ребята хорошо знали, что им нужно делать, и тем не менее Хэйвиг испытующе посмотрел на них, на тех, кого он выбрал для выполнения самого важного дела.

Все они были одеты одинаково: темно-зеленые парки, брюки, заправленные в кожаные сапоги, шлемы, оружие, пояс с патронами. Он знал эти лица лучше, чем свою ладонь. Ведь он провел с ними много лет. Леонса с широкими скулами, выпуклым лбом, чувственными губами, которые он так часто целевая. Чао, Индхлову, Гуттиерез, Белявский, Маатук ибн Пахаль. Они на мгновение скрестили руки и приготовили оружие, так как часовые могли заметить их и поднять тревогу.

Крепость всегда тщательно охранялась, но теперь, когда Ээрия процветала уже столько лет, никто бы не осудил часовых, которые в утро Нового года решили покинуть свои посты и отметить праздник.

– О'кей, – сказал Хэйвиг. – Я люблю тебя, Леонса.

Ее губы скользнули по его губам. Отряд прошел к двери башни, где жил Калеб Уоллис.

Она была заперта. Ругательство сорвалось с прекрасных губ Леонсы. Пистолет Маатука выпустил пулю в замок. Звук выстрела ударил по барабанным перепонкам, заметался между спящими стенами.

Хэйвиг повел отряд в башню. Позади он услышал крик, который только удивил его, но не встревожил. Вперед, на лестницу!

Звуки шагов по каменному полу гулко раздавались в тишине. Они быстро поднимались по темной и пыльной спиралеобразной лестнице. Гуттиерез и Белявский остались внизу охранять главный вход и лифт. Индхлову и Чао начали обыскивать второй и третий этажи, чтобы обнаружить апартаменты секретаря Уоллиса. А Хэйвиг был уже на следующем этаже перед обитой медью дверью в апартаменты Уоллиса.

Она даже не была заперта. Сюда никто не мог войти без разрешения. Если он, конечно не намеревался уничтожить все созданное Сахэмом. Хэйвиг широко распахнул двери.

Он сразу узнал этот мохнатый ковер, тяжелую мебель, фотографии на стенах. Воздух был сыров и спертый. Через морозные узоры на стеклах свет едва проникал сюда. Маатук остался охранять вход. Хэйвиг и Леонса прошли через кабинет в спальню.

Уоллис вскочил с огромной двуспальной кровати, закрытой пологом. Хэйвиг был поражен, увидев, как прошедшие годы изменяли Сахема. Он был совершенно седой, все лицо изборождено сетью красных прожилок. Жалкое впечатление, которое он производил, усугублялось ночной рубашкой. Уоллис бросился к столу, где лежал пистолет.

– Иа-а-а! – крикнула Леонса, прыгая вперед.

Уоллис исчез из виду. Она тоже, успев ухватиться за него. Через мгновение они появились вновь, катаясь по полу. Он не мог исчезнуть во времени, Леонса не пускала его. На фоне их хриплого дыхания слышались всхлипывания девушки– наложницы под пологом. Хэйвиг бегал вокруг, пытаясь помочь. Но они так крепко сплелись, что он не находил места, куда бы мог ударить.

В прихожей прогремели выстрелы.

Хэйвиг бросился к двери, распластался на полу, выглянул. На полу неподвижно лежал Маатук. Над ним качался Остин Колдуэлл. Он хрипло дышал, истекая кровью. Видимо, ему прострелили легкие. Его пистолет искал следующего врага. Видимо, ветеран войн в Индии сумел убить Чао, а тот успел все же прострелить ему легкие. Однако Колдуэлл убил и Маатука.

– Вы окружены! Сдавайтесь! – крикнул Хэйвиг.

– Иди… к дьяволу… предатель…

Снова рявкнул кольт.

Хэйвиг проскользнул во времени на минуту вперед, вышел из двери и выстрелил. Его пуля пробуравила воздух и разбила стекло на фотографии Шарлемана. Колдуэлл был мертв.

Во дворе послышались взрывы. Хэйвиг поспешил к Леонсе. Она оплела, зажала ногами нижнюю часто тела Уоллиса я пальцами рук давила на сонную артерию. Уоллис бил ее кулаками по рукам, но она давила и давила. Удары Сахэма все слабели, и вот руки его бессильно упали.

– Быстро! – простонала она. – Быстро! Хэйвиг достал из кармана наручники, тонкую цепочку и быстро приковал Уоллиса к ножке кровати.

– Он никуда не денется, если кто-нибудь не освободит его. Ты будешь охранять его.

– И пропущу все самое интересное? – вскинулась она.

– Это приказ! – рявкнул Хэйвиг. Она бросила на него испепеляющий взгляд, но повиновалась. – Этот пленник – сердцевина всего плана. Я пришлю кого-нибудь сменить тебя,

– сказал он и добавил про себя: – После боя.

Он ушел. Наложница тоже исчезла. Хэйвиг подумал, обрадовалась она неожиданному освобождению или огорчилась.

Наследующем этаже был балкон, с которого обозревался весь двор. Отсюда Сахэм произносил свои проповеди. Хэйвиг вышел на балкой и в бледном свете наступающего утра посмотрел вниз. Там царил хаос боя, слышались крики, стоны, выстрелы. Повсюду валялись мертвые, раненые, искалеченные. Шум боя оскорблял мирные небеса.

Не в силах понять общей картины боя, Хэйвиг достал бинокль. С его помощью он мог узнавать отдельных людей. Или трупы… да, Хуан Мендоза… и… о Боже, Джерри Дженнингс, которого он надеялся спасти…

Новый отряд его армии вынырнул из времени и вступил в бой. И внезапно на крепость опустился парашютный десант его люди, выпрыгнувшие из самолета в двадцатом веке и приземлившиеся сейчас, в точно назначенный час, так как каждый из них был снабжен хронологом. Смятение в рядах воинов Ээрии было полнейшим. Они не ожидали нападения. К тому же они еще не отошли от празднования Нового года. А если добавить, что им противостояли воины, специально подготовленные для такой битвы, четко знающие свой маневр, победа Хэйвига была неизбежной.

Сейчас для Хэйвига главным было не дать уйти агентам Уоллиса. Он опустил бинокль, взял в руки микрофон передатчика и стал руководить боем.

– Ускользнуть удалось немногим, – рассказывал он мне потом. – Но и тех мы поймали позже. Ведь из регистрационных книг Уоллиса мы знали о них все, так что нам не составляло труда узнать, куда они могли скрыться. Никто из них не был суперменом. Все они были либо хлюпиками, поставленными Уоллисом выполнять работу клерков, либо воинами, тупоголовыми, суеверными и жестокими. Уоллис никогда не старался дать своим людям разностороннее образование. Он развивал в каждом только то, что хотел взять от него. Ведь если человек образован, он начинает думать, начинает задавать лишние вопросы.

Следовательно, те, кто успел бежать от нас, не были высокоморальными людьми, и единственное, о чем они думали, это о спасении собственной шкуры. Я не думаю, что такие люди без денег, без образования смогут жить спокойно в любой эпохе цивилизованного мира. Нет, единственное, где они могли отсидеться, – так это среди диких племен. Там они смогут стать знахарями, прорицателями.

Во всяком случае, они кончат жизнь полезными членами общества.

– Так было покончено с Ээрией, – бархатистым голосом сытой тигрицы сказала Леонса.

– Да, в военном смысле, – быстро вступил ее муж. – Но работы предстояло много. Нам нужно было превратить всех пеонов Ээрии в свободных граждан. Фаза Два характеризуется тем, что мы уничтожили рабство. И наши агенты тоже стали самими собою, а не воинами. Они могли свободно посещать прошлое, но только для исследований и поиска новых членов нашего братства. И если для операций требовались деньги, мы добывали их посредством справедливого обмена ценностями.

Леонса ласково погладила его по щеке.

– Джек родился в сентиментальную эру, – промурлыкала она.

Я нахмурился, желая понять все до конца,

– Подождите, – сказал я, – но перед вами стояла еще одна важная проблема – проблема пленников. Что вы сделали с ними!

Воспоминание об этом заставило Хэйвига нахмурить лоб.

– Да, трудно было найти правильное решение, – сказал он.

– Мы не могли освободить их. Не могли и расстрелять. А также не могла вечно держать их в заточении в секретной тюрьме.

Леонса поморщилась:

– Уж, лучше тогда быть расстрелянными.

– Так вот, – продолжил Хэйвиг. – Вы помните, я рассказывал о психопрепаратах, изобретенных в эру Маури? Мой друг Карело Кеадзиму боялся их. Человек, находящийся под действием такого наркотика, подвержен стойкому внушению. Он верит всему, что ему скажут. Абсолютно. Это становится частью его существа, его убеждением. Собственный мозг изобретет для него фальшивые обоснования для этого. Вы понимаете, что все это значит? Полнейшее промывание мозгов! Настолько полное, что жертва даже не будет подозревать, что когда-то у нее в голове было что-то другое.

Я присвистнул.

– Боже, неужели ты привлек на свою сторону всех этих мясников?

Хэйвига передернуло:

– Нет. Я никогда бы не смог работать с бандой зомби. Ведь мне пришлось бы стереть из их памяти всю прошлую их жизнь и… нет, это непрактично. Кеадзиму устроил несколько моих парней в шкоды обучения психотехнологии, но все равно работа была слишком большая.

Он перевел дыхание, как бы собираясь с силами.

– Нет, мы просто уничтожили в наших пленниках веру в путешествия во времени. Им было сказано, что у них было помешательство, дьявольское наваждение – словом, то, что соответствовало времени. Теперь все кончено, они здоровы, но никогда не должны позволять себе даже думать об этом я должны вернуться к нормальной жизни.

Я улыбнулся.

– Ну что ж, надо призвать, что идея неплоха. Мне самому нередко приходится лгать пациентам.

– Но у нас было два исключения, док, – сказала Леонса.

– Иди за мной, – сказал психотерапевт. Голос его был мягким. Одурманенный наркотиком, Калеб Уоллис ухватился за его руку. Они ушли, а Хэйвиг остался в томительном ожидании. Время текло очень медленно, но наконец психотехник сказал ему, что можно войти.

Пожалуй, самым удивительным для Хэйвига было то, что Уоллис прекрасно выглядел. Он величественно сидел за столом в своем кабинете, где были уже уничтожены следы сражения и пятна крови.

– Привет! – воскликнул он. – Добрый день, мой мальчик, добрый день! Садись. Нет, сначала налей нам. Ты знаешь, что я люблю.

Хэйвиг повиновался. Маленькие глазки внимательно следили за ним.

– Значит, ты вернулся с трудного задания? Тебя долго не было. Ты постарел. Я уверен, что ты прекрасно справился. Я еще не читал твоего отчета, но вот-вот соберусь. А пока давай выпьем. – Он поднял стакан. – За наше здоровье.

Хэйвиг заставил себя сделать глоток и опустился в кресло.

– Ты, несомненно, слышал, что я немного приболел, – продолжал Уоллис. – Что-то вроде мозговой лихорадки. Сейчас уже все позади, и я решил, что мы должны сосредоточить все усилия на том, чтобы увеличивать наше могущество в нормальном времени. Что ты думаешь об этом?

– Мне это кажется мудрым решением, – прошептал Хэйвиг.

– Мое решение вызвано тем, что мы потеряли много людей, пока тебя не было. Сплошное невезение. Ты слышал? Остин Колдуэлл. И Вацлав Красицкий… Эй, ты побледнел. Тебе плохо?

– Да, сир. Просто устал… Я провел столько лет в прошлом…

Это Леонса нашла Красицкого, прикованного цепью, вытащила свой пистолет, сказала: «Ксения» и пристрелила его. Хэйвиг даже не испытал никакого сожаления по этому поводу.

– Я скоро приду в себя, сир.

– Прекрасно, прекрасно. Нам нужны такие люди, как ты. – Уоллис потер лоб и снова заговорил пронзительным голосом, в котором явственно слышалось недоумение: – Здесь так много людей. А все старые ушла. Куда? Я не знаю. Я смотрю с балкона и вижу только, незнакомых. Я знаю, что должен увидеть кого-то, кого зовут Хуан, Ганс… других… Но я не вижу их. Может, они мне приснились, когда я болел?

Он поежился, словно зимний ветер проник в этот кабинет, наполненный тропическим теплом.

– Теперь я очень часто чувствую себя одиноким, совсем одиноким в пространстве и времени…

Хэйвиг изобразил участие.

– Все, в чем вы нуждаетесь сейчас, сир, это в хорошем отдыхе. Вам нужно хорошенько отдохнуть. Могу предложить интересные места.

– Да, я думаю, ты прав. Я возьму отпуск… – Уоллис сделал глоток из стакана и взял сигару.

– После возвращения, сир, вам не следует так много работать. Главное сделано, все налажено и течет до намеченному руслу.

– Знаю, знаю…

– Теперь нам уже ненужно ваше постоянное руководства. У нас много компетентных людей, знающих, что и как делать. Теперь нам в основном нужен ваш гений предвидения, ваш стратегический дар, который позволяет определить фундаментальные направления.

Уоллис явно был доволен, хотя и пытался скрыть это. Он раскурил сигару.

– Я говорил об этом с офицерами, – продолжал Хэйвиг. – Они сказали, что уже обсуждали это с вами. Сир, позвольте мне добавить кое-что к их просьбе. Мы считаем, что для вас нужно составить расписание для посещения будущего в разные моменты времени, где вы сможете посмотреть своими глазами, как идут дела, и дать соответствующие указания. Однако расписание будет составлено так, чтобы истратить как можно меньше вашей жизни. Она нужна для осуществления больших проектов.

– Да. Я и сам уже думал об этом, – закивал Уоллис. – Сначала, как ты сказал, хороший отдых, чтобы привести в порядок свои мысли и избавиться от головокружения. Затем… затем путешествие в будущее, выдача указаний, оценка перспектив… да, да, да…

– Великолепно! – воскликнул я. – Такая месть.

– Это была не месть, – сказал Хэйвиг, поджав губы.

– И как же он выглядел, вернувшись из путешествия?

– Меня тогда не было. Люди, которые сопровождали его, рассказывали мне, что представление удалось как нельзя лучше. Уоллис посетил настоящие потемкинские деревни – жизнь в них была организована, сделана именно такой, какой он ее хотел видеть. А затем его перенесли в прошлое, в уютное местечко, которым был бы доволен сам Потемкин, известный сибарит, и там устроили ему настоящую оргию, чтобы облегчить конец…

Кулак Хэйвига стукнул по подлокотнику кресла.

– Так он и окончил свою жизнь. Он вскрикнул ночью, и затем его комната опустела. Видимо, он куда-то швырнул себя во времени, так как его искали в прошлом, и в будущем, но нигде не нашли.

Хэйвиг допил стакан. Я видал, что он нуждается в подкрепляющем, и предложил, еще.

Леонса погладила его по руке.

– Не казни себя, дорогой, – тихо сказала она. – Он не стоит этого.

– Скорее, я не стою, – хрипло ответил он. – Лучше не обсуждать этот вопрос.