Текст книги "Сорвиголова: Человек без страха"

Глава 19

Вчера

«Если бы о моем расследовании снимали фильм, – думает Бен Урих, – его пришлось бы долго монтировать. Накладывать какую-нибудь живенькую музыку, чтобы он стал интереснее».

На деле в расследовании нет ничего интересного. Сложно придумать что-то хуже слежки за людьми. Это утомительно, напряженно и в прямом смысле болезненно. За время слежки за Эдди Бойдом у Бена жутко разболелась поясница. Ноющая боль перемежается с острыми уколами – видимо, для разнообразия.

По крайней мере у него складывается весьма четкий психологический портрет Эдди. Приятного в этом портрете мало: образ жизни Эдди складывается из постоянных вечеринок, наркотиков, проституток, сна, отходняка, новых наркотиков, новых проституток, периодических драк в ночных клубах, где он завсегдатай, и еще наркотиков.

И так изо дня в день.

Если судить по ветхому виду здания, куда сегодня притащился Эдди, сейчас очередь наркотиков. Бен готов побиться об заклад, что внутри не просто точка сбыта, а само логово дилера. Он внимательно присматривается через ветровое стекло своего автомобиля. Здание кирпичное, запущенное. Окна побиты, стены расписаны граффити. Да уж, Адская Кухня превратилась в настоящую помойку. Бен ненавидит этот район. Одно время дела тут налаживались, но в последние годы все пошло прахом. Этот район – все равно что разлагающийся труп, который еще не успели сжечь.

Бен поглядывает в зеркало, проверяя, не подкрадывается ли кто сзади. К счастью, его машина – старая развалюха, прекрасно вписывающаяся в местный антураж.

Бах!

Бах!

Раздаются громкие хлопки. Бен замирает, вцепившись пальцами в руль. Звуки донеслись из здания, куда зашел Эдди. Похоже на выстрелы.

Бах!

Точно – выстрелы. Сперва Бен намеревается убраться отсюда подобру-поздорову, но ему приходится подавить это желание. Он работает над сюжетом и не может бросить все при малейшей опасности. Он хватает с пассажирского сиденья фотоаппарат и пересекает улицу. Уже поздно, вокруг ни души. Поблизости нет даже баров или клубов, так что люди здесь не ходят – кругом лишь разбитые фонари да груды мусора.

Входная дверь насквозь отсырела и покрылась мучнистой росой. Бен открывает ее, чувствуя, как легко размякшее дерево подается под его пальцами.

Впереди темный пустой коридор. Лестница справа ведет на второй этаж.

Бен прибавляет шагу. На втором этаже он останавливается. В одной из комнат кто-то кричит. На крики отвечает другой голос.

Бен поднимается на третий этаж. Ближайшая дверь – та, которая ему нужна. Подкравшись, он прислушивается. Изнутри доносится приглушенная ругань. Бен подходит к соседней двери, стучит, и, не услышав ответа, толкает дверь. Та распахивается с громким скрипом. Бен тут же хватается за нее, ждет. Кажется, он никого не спугнул. Тогда он проскальзывает внутрь и осматривается.

Единственный источник света здесь – фонарь за окном. Маловато, но достаточно, чтобы понять, что в квартире пусто. Ругань из соседней квартиры здесь слышна лучше. Бен приближается к тонкой стене между квартирами и прикладывает ухо к сырой штукатурке.

– Клэй, предупреждаю последний раз.

Слова сопровождаются гулким топотом по деревянным половицам. Внезапно свет мигает. Бен осматривается и замечает неподалеку дырку в стене, через которую пробивается лучик света. Подойдя к отверстию, Бен заглядывает внутрь.

В соседней комнате горят ослепительно яркие дуговые лампы. Мебель простенькая: диван, кровать, старый телевизор на тумбе. Эдди Бойд меряет комнату шагами. Он высок; несмотря на лютый холод, из верхней одежды на нем лишь жилетка. Мощные бицепсы свидетельствуют о любви либо к спорту, либо к стероидам. Должно быть, Эдди Бойд прикрывал собой замеченную Беном дырку в стене, а теперь отошел, зажимая в угол коротышку с узким хитрым лицом.

Эдди хватает коротышку, которого называл Клэем, и сует ему под нос пистолет.

– Кто еще там был? – Голос Эдди хриплый, гортанный, будто он стеклом подавился.

– Н-не знаю! – отвечает коротышка. – Было темно, я ничего не видел…

Эдди стреляет поверх головы Клэя. Звук выстрела эхом разносится по комнате. Клэй в ужасе верещит и сползает на пол, прикрывая лицо руками.

Бен вспоминает о фотоаппарате, переключает его в режим видеосъемки и подносит объектив к дырке.

– А кто знает?! Ты должен был следить за территорией! Там мог быть кто угодно! Кто угодно!

– П-прошу прощения! Я и подумать не мог, что вы… что все… так обернется.

– Значит, подумать не мог? – огрызается Эдди. – Ты вообще не думал о последствиях! Кретин! Из-за этого меня арестовали! Мне нужна та флэшка, ясно?!

– Ясно!

– И что ты собираешься делать?

– Поспрашиваю в округе.

– Вот поспрашивай. Молодец. Даю тебе сутки.

Эдди шагает по комнате. Бен пытается следить за ним с помощью камеры, но задевает объективом торчащий из стены кусок деревянной панели. Дерево крошится, куски штукатурки осыпаются на пол.

Бен в ужасе замирает.

Подняв голову, он видит гневный взгляд Эдди Бойда.

– Там кто-то есть!

К двери бросается не замеченный Беном третий человек. Эдди палит из пистолета в стену. Бен бросается на пол, пули свистят над его головой, кроша стену за спиной. На четвереньках, полуползком-полубегом он добирается до двери, распахивает ее и выскакивает в коридор, готовясь оказать врагам любое возможное сопротивление.

Глава 20

Вчера

Поговорив с Микки о Корнелиусе Дрекселе, Мэтт решает прогуляться по Сорок восьмой улице и лично проверить ситуацию. На улице тихо, лишь редкие такси проезжают по маслянистым лужам, в которых отражаются сломанные неоновые вывески. У подъездов ежатся от пронизывающего до костей ветра проститутки, выходя к проезжей части лишь на звук приближающихся автомобилей.

Мэтт хмурится. Здесь, внизу, ему не нравится. Сложно почувствовать район, сложно почувствовать город. Надо забраться выше.

Он сворачивает в укромный переулок и находит пожарную лестницу. Взбирается по ней на крышу, подходит к краю. Соседняя высотка идеально ему подходит. Мэтт прыгает, цепляется за внешний блок кондиционера, подтягивается и, еще раз подпрыгнув, хватается за конек крыши. Забравшись на крышу, он встает в полный рост, чувствуя, как ледяной ветер без всяких преград овевает его лицо.

Мэтт стоит на краю, вместе с ветром прощупывая все вокруг, оценивая формы и размеры зданий на Сорок восьмой улице. Подошвами ног он чувствует легкую дрожь – будто фундаменты неслышно стонут, готовые сдаться под весом старых, приходящих в негодность зданий.

Улица видала лучшие дни, но дело не в этом. Тут живут люди. Она – часть Адской Кухни. Часть его дома. Эти люди – его соседи. Если о них некому позаботиться, значит, это долг Мэтта. Нужно заставить владельца отремонтировать дома. А советника Бойда, если тот и правда подписывал распоряжения о выселении без юридических обоснований, необходимо призвать к ответу. Нельзя позволить ему и дальше безнаказанно нарушать закон. Это не дело.

Бах!

Бах!

Мэтт оборачивается на звук. Выстрелы. Примерно в километре отсюда. Определив точное место, Мэтт ждет и наблюдает.

Бах!

Медлить больше нельзя. Мэтт срывается с места, бросается к краю крыши и перепрыгивает на соседнее здание. Он парит в воздухе, приземляясь на вентиляционную трубу, поскальзывается, спотыкается, падает на колени, едва не свалившись. Скривившись, он поднимается и продолжает бег.

Следующий дом значительно ниже. Мэтт пролетает вниз целый этаж. Не сбавляя хода, он перескакивает через стену и летит еще ниже. Следующее здание почти на десять метров выше. Мэтт останавливается. Запрыгнуть на его крышу невозможно. Вместо этого он прыгает на подоконник. Подтянувшись, он одной рукой открывает окно, забирается внутрь и оказывается лицом к лицу с пожилой женщиной.

– Прошу прощения, мэм. Я просто мимо прохожу.

Бабуля замахивается на него засаленной сковородкой, к которой прилипла яичница. Яйца взмывают в воздух; Мэтт уворачивается, выскакивает в коридор, врывается в соседнюю квартиру и, миновав пустую гостиную, заваленную журналами и коробками от дисков с компьютерными играми, бросается к окну. Открыв окно, он высовывается наружу. Через пару окон он видит накрепко привинченную к стене пожарную лестницу. Мэтт вылезает на карниз и прыгает вдоль стены. Пальцы хватаются за металлическую перекладину. Та обледенела, и рука Мэтта соскальзывает. Он съезжает вниз, отчаянно пытаясь вновь уцепиться за лестницу. Руки пронзает боль. Голени бьются о металл. Ухватиться он не может и вместо этого обхватывает лестницу, словно обнимая ее, так, что кожа в месте локтевого сгиба больно трется о металл. Полностью остановиться он не может, но по крайней мере замедляет падение.

Оказавшись примерно в трех метрах от земли, Мэтт падает в грязный сугроб. С трудом поднявшись, он переводит дух и поспешно выбегает из подворотни, направляясь к зданию, откуда донеслись выстрелы. Улица становится все более пустынной. Вокруг темно. Ни единого магазина. Ни одной живой души.

Распахнув входную дверь, Мэтт оказывается в длинном коридоре. Во всю его длину раскатана грязная, дырявая ковровая дорожка. Мэтт прикасается к стене. Кругом граффити – текстура рисунка отличается от обычной текстуры стены.

Мэтт взбегает вверх по лестнице, стараясь не обращать внимание на царящий внутри запах мочи и дерьма – на сто процентов человеческого, как бы ни хотелось Мэтту думать, что тут виноваты животные. Чует он и наркотики. Героин. Горелую фольгу. Аромат марихуаны – стойкий даже спустя сутки после того, как ее выкурили.

Когда он добирается до третьего этажа, выстрелы раздаются снова. Мэтт бросается на звук, к двери, но та распахивается ему навстречу. Из квартиры выбегает лысый бородатый здоровяк и, не успев добежать до соседней двери, останавливается, почувствовав присутствие Мэтта.

Он оборачивается.

– В кого бы ты ни стрелял, – говорит Мэтт, – они идут со мной. Либо мы улыбаемся, киваем друг другу и расходимся, либо ты будешь валяться на полу со сломанной ногой. Выбирай.

Тут Мэтт понимает, что здоровяк не вооружен. Значит, в квартире есть кто-то еще. Надо разобраться с этим парнем как можно скорее.

– Ну что, выбрал?

Здоровяк кидается на него.

Расстояние невелико, и противник преодолевает его за три гулких шага. Но, как и многие, громила недооценивает слепого.

Мэтт хватает его за руку и, пользуясь массой и скоростью здоровяка, впечатывает в стену. Тот отскакивает от штукатурки, как от резины. Мэтт отпускает его и проводит подсечку. Громила падает навзничь, ударяясь головой о деревянный пол. Мэтт бросается на него сверху и бьет в кадык. У здоровяка перехватывает дыхание, и он не может даже закричать. Его глаза лезут из орбит, с жутким хрипом он хватается за горло. Мэтт поднимает его за шкирку, и, ухватившись поудобнее, бьет головой о стену, пробивая в штукатурке дыру.

Отряхнувшись, Мэтт оценивает плоды своего труда. Неплохо. Если не считать последний бросок и подсечку, ему хватило всего двух ударов. Мэтту нравится, когда все проходит четко и аккуратно.

Дверь второй квартиры открывается, и в коридор выскакивает испуганный мужчина с фотоаппаратом в руке. У него темные волосы, вытянутое лицо, на носу очки.

– Есть там еще? – спрашивает Мэтт.

Мужчина оборачивается:

– Ч-что?

– Остались там дружки вот этого парня? – Мэтт показывает на распростертого у ног громилу.

Снизу слышится шум. Мэтт перегибается через перила лестницы и видит, что с улицы в дом вбежали несколько человек – вероятно, на звук выстрелов. Где они раньше прятались? Насчитав троих, Мэтт возвращается к фотографу.

– Как тебя зовут?

– Бен.

– А я Мэтт. Пошли наверх.

Мэтт чувствует, что Бен растерян.

– Т-ты смотришь мимо меня, – говорит Бен. – Ты что, слепой?

– Майки! – кричит кто-то из квартиры. – Ты поймал его?

– Бен, на разговоры нет времени. Хочешь выбраться отсюда живым – слушай меня.

– Но ты же ничего не видишь.

– Никогда не слышал, что у людей, лишенных одного из чувств, другие становятся острее? За мной.

Мэтт бежит по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Четвертый этаж – последний. Выхода на крышу нет. Черт. Придется лезть через окно. Мэтт пытается его открыть, но рама слишком разбухла от влажности и не поддается. Тогда он разбивает стекло локтем, сбивает торчащие осколки и высовывает голову на улицу. До крыши три метра. Он-то допрыгнет, а вот Бен вряд ли.

Он влезает обратно и вновь перегибается через лестничные перила. Погоня уже близко, назад пути нет. Мэтт распахивает дверь ближайшей квартиры. Никого. На полу остатки старого бордюра. Мэтт вбегает в одну из комнат, проверяет окно. Бен следует за ним по пятам. Окно открывается с легкостью. Внизу подворотня, у стены настоящая свалка. Объедки, старая рухлядь, древние, размокшие до состояния бумажных, ящики. Чутье подсказывает Мэтту, что прямо под ними высится особо большая куча мусора. Он морщится, но выбирать не приходится. Лучше оказаться в вонючей куче, чем в руках головорезов.

За спиной раздаются шаги. Обернувшись, Мэтт понимает, что один из преследователей несется прямо на него, на ходу доставая пистолет. Мэтт бросается вперед, ударом по запястью выбивая пистолет. Бандит кричит от боли. Мэтт бьет его в нос, и преследователь падает, перекатывается вправо и поднимается, держа в руках непонятно откуда взявшийся обломок металлической трубы. Он замахивается на Мэтта, но тот легко уворачивается. Труба разносит в щепки трухлявый, источенный термитами подоконник. Мэтт пинает трубу ногой, и бандит выпускает ее. Тогда Мэтт пытается выбить ему коленный сустав.

Но бандит не так прост. Он наносит удар ногой с разворота, метя Мэтту в живот. Мэтт успевает поймать его ногу и выворачивает ее, но противник успевает подскочить и повернуться так, чтобы не сломать лодыжку. Мэтт удивлен. Бандит падает набок и в полете бьет Мэтта ногой в голову. Тот ударяется о стену, из глаз сыплются искры. Боль пронзает голову. Мэтт моргает и мотает головой, приходя в себя как раз вовремя, чтобы понять, что противник ищет свой пистолет.

Тут, откуда ни возьмись, появляется Бен и огревает бандита по спине длинной доской.

Дерево разлетается в труху. Бен удивленно таращится на свои руки, еще секунду назад сжимавшие доску. Бандит успевает схватить трубу и с размаху бьет Бена по голове. Тот падает, и бандит переключает внимание на Мэтта. Но тот уже готов к атаке. Он выбивает трубу. Бандит спотыкается и тянет руки к поясу. Сначала Мэтт думает, что у него есть другой пистолет, но в руках у противника оказывается пара ножей. Ловко покрутив их в руках, бандит атакует Мэтта обоими клинками. Мэтт искусно уклоняется, блокируя удары руками, но чувствует, как лезвия режут кожу. Один раз, два, три, четыре.

Он ухитряется пнуть противника в солнечное сплетение и сбить ему дыхание. Бандит отшатывается, роняя один нож. Мэтт быстро подбирает его, хватает за клинок и делает вид, что метает нож в лицо противника. Бандит попадается на уловку и отскакивает в сторону, но Мэтт, предвосхищая этот маневр, уже несется на него. Они сталкиваются, Мэтт выкручивает бандиту руку, заставляя выпустить и второй нож. Со звоном он падает на пол.

С лестничной площадки доносится оклик, и на пороге появляются двое других бандитов.

Пораздумав секунду, Мэтт бьет противника коленом в живот и отталкивает как можно дальше. Бен, пошатываясь, поднимается после удара. Мэтт хватает его и тащит к окну.

– Вылезай, живее. Падать не слишком высоко.

Бен с трудом держится на ногах, но повинуется. Он взбирается на карниз, садится и спрыгивает. Мэтт следом. Он вылезает из окна, свешивается вниз и, слегка раскачавшись, отпускает руки.

В ушах свистит ветер. Мэтт приземляется на мусорную кучу, успев сгруппироваться. Зубы клацают. Мэтт чувствует во рту привкус крови. Он перекатывается на бок, подальше от стены.

Бен уже на ногах. Журналист тяжело и прерывисто дышит. Мэтт берет его под руку и выводит из подворотни. У выхода они ненадолго останавливаются, чтобы убедиться, что никто не поджидает их в засаде.

– Ты на машине? – спрашивает Мэтт.

– Да.

– Веди.

Они спешно добираются до старого, на ладан дышащего «Фольксвагена». Бен несколько раз роняет ключи, прежде чем попасть в замок.

Наконец двигатель заводится, и они уезжают в ночь, оставляя старое здание позади.

Морщась от боли, Бен прикладывает к голове стакан с ледяной водой.

– Надо бы тебе показаться врачу, – говорит Мэтт. – Вдруг у тебя сотрясение?

– Меня не в первый раз бьют. Это просто шишка.

Мэтт пожимает плечами.

– Скажи, – говорит он, – как тебя занесло в тот дом?

– Как меня занесло? – удивляется Бен. – Тебя-то как туда занесло?

– Мимо проходил, услышал выстрелы, решил проверить, что происходит.

– Ты что, коп?

– Сознательный гражданин, скажем так. Теперь твоя очередь.

Бен мотает головой.

– Ну уж нет, приятель. Мое доверие так просто не заслужить. Эти твои приемы… простой сознательный гражданин так бы не разобрался с этими бандитами.

Бен видит, что Мэтт серьезно задумался. Наконец, Мэтт кивает.

– Идет. Но пообещай, что не станешь ничего вынюхивать. Дело, над которым я работаю, весьма деликатное, и ты можешь все испортить.

– Что еще за дело? Выходит, ты все-таки коп?

– Нет. Впрочем, в одном ты прав. Я неспроста забрел сегодня в тот район. Я расследовал… – Мэтт прерывается, снова начинает говорить и опять замолкает, наморщив лоб. – Извини. Я и сам до конца не понимаю, во что ввязался. Может, сперва расскажешь, что за история там случилась, а потом я объяснюсь?

Бен мешкает. Ему не терпится узнать больше об этом парне, но порядок, в котором они поведают свои истории, большого значения не имеет. Кроме того, ему и самому необходимо восполнить некоторые пробелы в известных ему фактах, а это важнее, чем во что бы то ни стало выяснить, кто такой Мэтт на самом деле.

Бен начинает свой рассказ. Мэтт внимательно слушает, как он рассказывает о своем расследовании, об убийстве Габриэля Макэвоя, об убийстве наркомана Эдди Бойдом и о том, как отец Эдди его прикрыл. Об убийстве арестовавшего Эдди полицейского и обнаруженном Беном длинном списке жертв, многие из которых могут быть связаны с советником Бойдом, – и в конце концов о том, что все эти ниточки ведут к одному человеку – Кингпину.

– Ты уверен? Советник Бойд связан с мафией?

– Уверен на девяносто девять процентов. Если знаешь, где и как искать, то связь очевидна. Почему ты спрашиваешь? Тоже интересуешься деятельностью Бойда? Поэтому пришел в тот дом?

– Бойд – член Департамента городского планирования, – объясняет Мэтт. – Насколько нам известно, он подписывает распоряжения о выселении жильцов и сносе зданий. Конечно, по сравнению с твоим расследованием наше – сущий пустяк, но… если мы этим не займемся, сотни людей потеряют жилье.

Мэтт откидывается на спинку стула.

– Я проверял здания, предназначенные к сносу, и услышал выстрелы. Полагаю, сын советника Бойда знал, что дом расселен, вот и приспособил одну из квартир под свои делишки. – Мэтт делает паузу, чтобы обдумать то, что сообщил ему Бен. – Говоришь, тебе удалось что-то снять?

Бен кивает, достает фотоаппарат, включает видеозапись и передает камеру Мэтту. Тот слушает разгоряченный диалог между Эдди Бойдом и человеком по имени Клэй.

– Тебе известно, о чем они говорят? – спрашивает он, когда запись заканчивается. – Что это за флэшка?

– Понятия не имею. Думаю, из-за нее он и убил того наркомана на прошлой неделе.

Мэтт задумчиво кивает. Он вспоминает Микки и нотки озлобленности в ее голосе. Вспоминает крик разбившейся насмерть Мэри. Вспоминает, каким беспомощным чувствовал себя все последние годы. Теперь ему предоставляется возможность все исправить. Искупить свою вину.

Глава 21

Вчера

Отношение Клэя к наркоманам можно назвать неоднозначным. Он ненавидит их, потому что они слабые и грязные. Ненавидит ту ауру безнадежности, что пристала к ним, как жир к старой сковородке. Ненавидит запах застарелого пота. Бегающие туда-сюда глазки; взгляд, устремленный куда угодно, но только не на тебя, постоянно высматривающий, где бы что украсть, чтобы потом заложить и на полученные деньги купить новую дозу.

Но он любит их за то, что они легко управляемы. Дай им пару купюр, пару граммов наркотика в чистом пластиковом пакетике – и они сделают все, что ты пожелаешь.

Клэй шагает по обледенелой улице, кутаясь в старое полупальто и шарф. Эти идиоты сполна ответят ему за все, даже за ненавистную погоду.

Он сворачивает на темную улочку, и метрах в пятнадцати видит заправочную станцию и круглосуточный магазин. Под козырьком ютится группка бездомных тунеядцев. Это не просто бродяги – все они крепко сидят на игле. Здесь один из дилеров Кингпина сбывает свой товар.

От одной мысли о Кингпине у Клэя бегут мурашки. Сам он никогда с ним не встречался – как и никто из его знакомых. За исключением Ларкса. Тихоня – так его зовет Клэй.

Тихоня и псих.

Пусть Клэй и не дослужился до личной встречи с боссом, это не значит, что он убережен от бдительного ока Кингпина. Клэй понимает, что вести о его недавнем проколе могут дойти до самого верха. Эдди Бойд – парень горячий и просто так этого не оставит. А учитывая, кто его отец… Клэй мотает головой. Рано или поздно все всплывет, и виноватых в раскачивании лодки найдут – причем вовсе не обязательно, что виноватыми окажутся те, кто действительно несет ответственность за происшедшее. Поэтому Клэю ничего не остается, кроме как взять ситуацию под свой контроль. Выжать из ситуации максимум и найти возможность выкрутиться прежде, чем кто-то набросит дерьма на вентилятор.

Клэй приближается к столпившемуся возле магазина продрогшему стаду. Какой-то придурок держит самодельный фонарь из старой банки с краской. Пламя синевато-зеленое, и Клэй чувствует запах горелой пластмассы. Вот тупицы – даже дерева на растопку найти не могут.

Он сразу замечает Сильвио – высокого тощего парня с черными, зачесанными под панка волосами. Это что, мода такая, или он просто голову давно не мыл? Клэй злится на себя за то, что думает о такой ерунде. Увидев его, Сильвио хватает свою подружку. Все зовут ее Салли Сэйнт, но Клэй понятия не имеет, настоящее ли это имя. Маленькая, худенькая, с острыми скулами. Клэй знает, что в этой парочке она – мозговой центр. Ее глаза лучатся умом – нет, даже не умом, а хитроумием. Она – как дикая лисица, всегда готова дать отпор.

Клэй обходит магазин и идет к автомобильной стоянке. Та почти пустует, из двадцати с лишним мест заняты лишь два. Одинокий фонарь посреди парковки освещает нетронутый снег желтым светом.

Клэй встает под фонарем и ждет, переминаясь с ноги на ногу, пока подойдут остальные двое.

– Здоро́во, Клэй! – энергично приветствует его Сильвио. – Есть для нас работенка?

Клэй щурится.

– А где этот, как там его? Тот парень, которого вы прислали помочь с монтажом?

Сильвио и Салли переглядываются. Не готовы признать даже очевидную вину. Думают, что они умнее Клэя и смогут его уболтать.

– Поехал навестить отца, – говорит Сильвио.

– Правда? А если я скажу, что ваш приятель мертв?

Ответа нет.

– Что? Сказать нечего?

Они опускают глаза.

– А если я скажу, что он мертв, потому что его застрелил Эдди Бойд?

Молчание.

– Вы что, языки проглотили? Ладно, расскажу дальше. Если я скажу, что Эдди Бойд застрелил его потому, что у него на флэшке была некая видеозапись? Обличающая видеозапись, которой этот придурок шантажировал Эдди.

Клэй внимательно вглядывается в их лица.

– Что, ничего в голову не приходит?

– Мы тут ни при чем, – говорит Сильвио.

Салли тычет его локтем под ребра.

– Молчи!

Сильвио протестует.

– Я жить хочу!

Салли лишь разгневанно смотрит на него.

Клэй улыбается.

– Вот и славно. По крайней мере, теперь все ясно. Может, и получится о чем-нибудь договориться.

Сильвио и Салли настороженно смотрят на него. Салли облизывает губы.

– О чем договориться?

– На этой флэшке… запись того печального инцидента недельной давности?

Сильвио кивает.

– Хорошо. Послушайте, я не питаю к Эдди особенной симпатии. Он псих, а психов я не люблю. Мой папаша всегда говорил: «если придется выбирать, с кем драться – с двухметровым убийцей или психом, выбирай двухметрового убийцу, ибо психа тебе не одолеть».

Салли и Сильвио непонимающе переглядываются. Клэй вздыхает.

– Короче, у меня есть план. Я знаю людей, которые были бы рады заполучить эту запись. Врубаетесь? Они хотят подкопаться под папашу Эдди. Я могу послать весточки заинтересованным сторонам и устроить торги. Кто предложит больше – того и флэшка.

– А прибыль поделим? – недоверчиво спрашивает Салли.

– Шестьдесят процентов мне, сорок вам, – отвечает Клэй.

– Ну уж нет, – возражает Салли. – Делим поровну на троих.

– Разбежалась. Я договариваюсь с людьми. Без меня у вас останется никчемная флэшка и смертный приговор.

Салли оттаскивает Сильвио в сторону. Они о чем-то шушукаются. Клэй со вздохом устремляет взгляд в небо. Похоже, снега еще насыплет. Он лениво оглядывает крыши…

…и замирает. Морщит лоб. Ему показалось, что по крыше кто-то двигался. Клэй приглядывается, но если кто-то там и был, то теперь его и след простыл.

– Пятьдесят на пятьдесят.

Клэй вздыхает. В общем-то, нет разницы, на что договариваться. Все равно он собирается их убить.

– Ладно. По рукам.

Улыбаясь до ушей, Сильвио протягивает руку. Клэй не обращает на это никакого внимания и спрашивает Салли:

– Где флэшка?

– На аукцион принесем.

Клэй обдумывает, стоит ли требовать ее у них, но решает, что Салли все равно ее не отдаст. Он по глазам видит, что девушка ему не доверяет. Равно как и ему, ей хочется держать ситуацию под контролем. Ладно. У Клэя еще будет время, чтобы с ними разобраться. Главное, чтобы флэшка оказалась на аукционе – а уж кто ее туда принесет, роли не играет.

– Я свяжусь с вами, как только договорюсь о месте и времени проведения торгов. Постараюсь назначить их на завтра. Главное, чтобы Эдди не успел о вас пронюхать. Если пронюхает – то сделает с вами то же, что и с вашим приятелем. – Клэй ухмыляется, заметив их озабоченный вид. – Наслаждайтесь сегодняшним вечером, ребятки.

Клэй возвращается домой. Не в убогую квартиру на Сорок восьмой улице – там он только работает, снимает фильмы по заказу Эдди. У него неплохая квартирка на Манхэттене, в которую можно зайти, не сделав предварительно прививку от столбняка.

Он ставит пластинку Дэвида Боуи. Знакомые любимые песни, которые были с ним всю жизнь и которые он знает наизусть. Для планирования будущего лучшего саундтрека не придумаешь. Если дело выгорит, он серьезно поднимется. Не придется больше за сущие гроши возиться с торчками и проститутками. Нет уж, он станет значимой фигурой. С ним будут считаться. У него появятся связи. Он составил список потенциальных контактов, как только придумал план. В нем все, кто может извлечь хоть какую-то пользу из действий Эдди Бойда. Не только люди из преступного мира, отнюдь. Клэй метит выше. Ему интересны люди, которые смогут использовать полученную информацию против отца Эдди, советника Бойда. Политики, крупные бизнесмены. Клэю доводилось вести с ними дела. Наступали моменты, когда им нужны были наркотики или проститутки, и Клэй их этим обеспечивал.

Клэй возбуждается от одной лишь мысли о том, сколько на этом заработает. Он не только получит власть и высокий статус, но и деньги. Миллионы долларов. Возможно, десятки миллионов. А когда сделка будет заключена, он избавится от Салли и ее тупого дружка.

Час спустя Клэй заканчивает все приготовления. Аукцион назначен на завтра, на шесть часов вечера, и пройдет на маленьком островке Норт-Бразер-Айленд у побережья Бронкса. Раньше там была больница, потом – центр для наркоманов. Теперь остров заброшен. Идеальное место – никаких камер наблюдения, никаких полицейских. Прекрасно видно, кто прибывает на остров и кто с него отбывает.

Тихое, укромное местечко.