Текст книги "Как жить с человеком, у которого пограничное расстройство личности"

Дина (не-ПЛ)

Жизнь с пограничным мужем – это смена рая на ад за минуту. Это словно два разных человека, как я их называю, Радостный Джекилл и Ужасный Хайд. Я вынуждена постоянно пытаться угодить человеку, который может взорваться лишь потому, что я заговорила слишком рано, быстро, в «неправильном» тоне или не с той мимикой.

7. Хроническое чувство пустоты (см. № 3)

8. Необоснованный сильный гнев и сложности в управлении им (например, частые проявления несдержанности, постоянная злоба, драки)

Если у вашего близкого ПРЛ, то эта черта, скорее всего, вам хорошо знакома.

Пограничная ярость обычно ярко выражена, непредсказуема и не управляема логическими доводами. Она похожа на бурный поток, землетрясение, вспышку молнии в солнечный день. И рассеяться может так же быстро, как началась.

Некоторые «пограничники», однако, страдают от противоположной проблемы – неспособности выражать злость. Марша Линехан в своей книге (1993а) пишет, что люди с ПРЛ, которые не выражают гнев, «боятся потерять контроль из-за малейшего выражения злости или переживают, что объект их гнева сразу отомстит».

Джейн Дрессер, специализирующаяся на работе с ПРЛ, в интервью рассказала, что люди с ПРЛ сильнее ощущают все эмоции, не только злость. Она предполагает, что гнев выделен в критериях DSM, так как именно с ним связана большая часть проблем, которые переживают близкие люди ПЛ. Линехан разделяет данную точку зрения: по ее словам, люди с ПРЛ похожи на ожоговых пациентов, у которых повреждено 90 % тела. Отсутствие эмоциональной кожи заставляет их страдать от малейшего прикосновения.

Если на вас словесно или физически нападает человек с ПРЛ, помните – даже опытные специалисты в области психического здоровья иногда воспринимают такую ярость на свой счет и переживают из-за нее. В главе 8 мы подробно поговорим о том, как защищаться в подобных ситуациях.

Джереми (ПЛ)

Когда мне не удается контролировать окружение, я нервничаю и злюсь. Еще хуже, если я в принципе нахожусь в состоянии стресса. Тогда одного триггера достаточно, чтобы за долю секунды перенести меня из спокойного состояния в бушующую ярость.

Думаю, мой характер стал таким из-за насилия, которое я пережил в детстве. В какой-то момент я решил, что больше не должен терпеть такие действия со стороны родителей. Выживание зависело от того, удастся ли мне проявить ярость в ответ.

Поэтому теперь мне сложно думать о чувствах других людей; скорее хочется сделать им больно, потому что раньше больно делали мне. Знаю, это звучит ужасно, но так я чувствую себя, когда срываюсь. Я просто пытаюсь выжить как умею.

Лаура (ПЛ)

Думаю, всех «пограничников» волнует одно – потеря любви. Чувствуя себя загнанной в угол, я пугаюсь, а внешне выражаю это злостью. Гнев проще выносить, чем страх, в гневе я менее уязвима. Я защищаюсь, нападая.

Когда я злюсь, не поможет никакая логика. Единственное, что способно меня успокоить, – слова мужа: «Я понимаю, что ты боишься, а не злишься». После этого туча рассеивается, и я снова могу почувствовать страх.

Настоящий гнев, который испытывают нормальные люди, когда с ними несправедливо обращаются, я не испытываю вообще. Для этого нужна личность. А так как у меня личности нет – или она спрятана так глубоко, что до нее не докопаться, – то и злиться я не могу.

9. Преходящее, связанное со стрессом параноидальное мышление, или тяжелые диссоциативные симптомы

Случалось ли вам приходить домой с работы и не помнить, как доехали? Маршрут настолько знакомый, что мозг позволяет глазам и рефлексам управлять вождением. Такое ощущение отсутствия – пример легкой диссоциации.

Однако люди, которые переживают более тяжелые формы диссоциации, ощущают себя нереальными, странными, нечувствительными, отстраненными. Они могут вообще не помнить, что произошло во время их «отсутствия». Степень диссоциации варьируется от «не помню, как доехал до дома» до крайних проявлений, таких как синдром множественной личности, который теперь называют диссоциативным расстройством идентичности.

Чем более напряженная ситуация, тем выше вероятность, что человек переживет диссоциацию.

Люди с ПРЛ могут переживать разные степени диссоциации, это форма избегания болезненных чувств и ситуаций. Чем более напряженная ситуация, тем выше вероятность, что человек переживет диссоциацию. В крайних случаях люди с ПРЛ могут на короткий период времени потерять контакт с реальностью. Если ваш близкий с ПРЛ вспоминает то, что вы пережили вместе, не так, как вы, вероятно, тому виной именно диссоциация.

Карен (ПЛ)

Иногда я чувствую себя роботом, который совершает автоматические действия. Все кажется нереальным. Мой взгляд затуманивается, происходящее кажется фильмом, который я смотрю. Психотерапевт говорит, что я в такие моменты кажусь потерянной, словно вдруг оказалась в недоступном для других месте. А когда возвращаюсь, мне говорят, что я совершала действия, о которых не помню.

Людям с ПРЛ могут быть свойственны и другие черты, не описанные в DSM, но, по мнению исследователей, часто встречающиеся у пациентов с этим расстройством. Многие из них могут быть связаны с сексуальным или физическим насилием, с которым ПЛ сталкивались ранее.

Всепроникающее чувство стыда

Книга Джона Брэдшоу «Избавление от уз стыда» (Healing the Shame That Binds You, 1998) не посвящена теме пограничного расстройства личности, тем не менее в ней хорошо объясняется явление токсичного стыда, а также возникающих из-за него и типичных для ПРЛ чувств и форм поведения. Брэдшоу пишет:

Токсичный стыд проживается как всепроникающее чувство собственной ущербности и дефективности. Это более не эмоция, сигнализирующая о столкновении с границами допустимого, но состояние, связанное с идентичностью. Из-за токсичного стыда вы чувствуете никчемность, изолированность, пустоту и одиночество в их максимальных проявлениях. В сердце токсичного стыда – столкновение с самим собой. Руководствуясь стыдом, человек будет пытаться скрыть свой внутренний мир от остальных и, что еще важнее, станет скрывать его от себя самого.

Брэдшоу считает именно стыд корнем таких явлений, как:

• ярость;

• критика и порицание;

• забота и помощь;

• созависимость;

• зависимое поведение;

• избыточное желание угодить;

• расстройства пищевого поведения.

В свойственной им манере «все или ничего» люди с ПРЛ оказываются полностью поглощены своим стыдом либо отрицают его существование. Стыд является также глубинной проблемой и для многих не-ПЛ, особенно тех, кто остается в отношениях, где присутствует насилие.

Неопределенные границы

Людям с ПРЛ сложно выстраивать и соблюдать личные границы – собственные и других людей.

Том (ПЛ)

Меня вырастили с идеей о том, что в идеальных близких отношениях границ нет. Границы отдаляют людей – это одиночество, отделенность от других, наличие идентичности. А я не чувствовал себя достаточно хорошим, чтобы обладать идентичностью. Мне нужно было либо полное слияние, либо полная изоляция.

Вопросы, связанные с выстраиванием границ, мы подробнее обсудим в главе 6.

Сложности с контролем

«Пограничники» стремятся контролировать других, потому что контролировать себя не могут. Кроме того, контроль поведения окружающих позволяет им делать собственный мир более предсказуемым и управляемым. Люди с ПРЛ могут бессознательно пытаться управлять другими, помещая их в ситуации, из которых не выбраться победителем; создавая хаос, который не способен разгрести никто, кроме самих ПЛ; обвиняя близких в попытках их контролировать.

И наоборот, некоторые люди с ПРЛ справляются с ощущением отсутствия контроля, отказываясь от принятия решений: они выбирают образ жизни, при котором решения принимают за них (например, военная карьера или секта), подстраиваются под склонных к насилию партнеров, способных контролировать их через страх.

Брэдшоу считает, что стыд тоже приводит к гиперконтролю:

Люди, которые пытаются все контролировать, чувствуют себя уязвимыми. Почему? Потому что уязвимость открывает двери стыду. Контроль позволяет убедиться, что никто никогда не сможет тебя пристыдить. Это касается контроля собственных мыслей, выражений, чувств и действий. А также попыток контролировать мысли, чувства и действия других людей (Bradshaw, 1998).

Непостоянство объекта

Когда людям одиноко, они в большинстве своем способны утешиться воспоминаниями о любви к ним других людей. Это помогает, когда любящие находятся далеко или больше не с нами. Данная способность связана с восприятием постоянства объекта.

Однако многим людям с ПРЛ сложно пробудить в себе образ любимого, который утешил бы их в состоянии печали или тревоги. Если этого человека физически нет рядом, на эмоциональном уровне он будто перестает существовать. Поэтому ПЛ могут часто звонить партнеру, чтобы убедиться, что он существует и что в их отношениях все, как прежде.

Чтобы было проще понять свой страх покинутости и справиться с ним, ПЛ могут хранить под рукой вашу фотографию или носить с собой памятную вещицу, связанную в их представлении с вами, – так дети носят с собой плюшевых мишек или одеяла в качестве напоминания о родительской любви. Обычно для этого используются письма, фотографии, духи, которые напоминают о партнере. Данная стратегия помогает ПЛ снизить тревогу и страх, а также вести себя менее навязчиво, тем самым облегчая жизнь близким.

Чувствительность в межличностных отношениях

Некоторым людям с ПРЛ свойственна поразительная способность «читать» других, понимая их триггеры и уязвимости. Один специалист в шутку называл «пограничников» экстрасенсами.

ПЛ зачастую точно считывают социальные и невербальные сигналы окружающих. Им свойственна эмпатия, они понимают чувства других людей и уважают их; используют свои навыки, чтобы «видеть окружающих насквозь».

Во взрослом возрасте ПЛ продолжают применять свою способность, выявляя триггеры и уязвимости в других, которые можно использовать в собственных целях. Психотерапевты, которые работают с ПЛ, признают наличие у тех «дара» понимания самочувствия специалиста в день приема (например, они тут же догадываются, что вы устали, тревожитесь, грустите или злитесь) и нередко выносят это на обсуждение во время сессии.

Ситуационная компетентность

Люди с ПРЛ умеют держать ситуацию под контролем. Они часто отлично справляются с рабочими задачами и достигают больших профессиональных успехов. Среди них много умных, креативных и артистичных людей. Это сбивает с толку родственников, которые не понимают, как можно быть таким уверенным в одних обстоятельствах и совершенно беспомощным в других. Так выражается ситуационная компетентность – она проявляется в некоторых сложных ситуациях, а в других, аналогичных или более простых, человек не знает, как себя вести.

Одна пограничная женщина говорит: «Глубоко внутри мы знаем, что дефективны. Поэтому стараемся вести себя нормально, чтобы угодить всем и чтобы близкие нас не бросили». Но такая компетентность – палка о двух концах. Люди с ПРЛ могут казаться нормальными, даже успешными и не получать из-за этого необходимой помощи.

ПЛ свойственна эмпатия, они понимают чувства других людей и уважают их.

Нарциссические требования

Некоторые люди с ПРЛ стараются удерживать внимание на себе. Они оценивают происходящее, руководствуясь исключительно тем, какое влияние события оказывают на них. Кто-то привлекает внимание, жалуясь на болезнь; кто-то неподобающим образом ведет себя на публике. Поглощенность собой – определяющая характеристика нарциссизма; не-ПЛ переносить нарциссическое поведение особенно сложно, а ПЛ могут не задумываться о влиянии их действий на окружающих. Около 25 % людей с ПРЛ также имеют нарциссическое расстройство личности.

Джек (не-ПЛ)

Моя мать воспринимает меня, моего брата и отца как продолжение себя. Все мои отношения оценивались так, словно были связаны с ней, влияли на нее, демонстрировали ее материнские успехи (и провалы) или мешали мне оказывать ей эмоциональную поддержку.

Мама воспринимала всех моих друзей как угрозу. Она делала все возможное для подрыва моих отношений с ними. Приемлемыми считались лишь те, с кем у меня не было возможности по-настоящему сблизиться (например, представители других конфессий по отношению к нашей глубоко религиозной семье).

Манипуляции или отчаяние?

Ни для кого не секрет, что не-ПЛ часто сталкиваются с манипуляциями или ложью со стороны близких с ПРЛ. Иными словами, не-ПЛ чувствуют, что их контролируют, ими манипулируют и пользуются, применяя для этого разные приемы: угрозы, создание безвыходных ситуаций, игру в молчанку, приступы ярости и другие кажущиеся несправедливыми действия. Мы полагаем, что в большинстве случаев ПЛ манипулируют непреднамеренно. Манипуляции для них – скорее отчаянные попытки справиться с болезненными чувствами или добиться удовлетворения своих потребностей; цели навредить другому они перед собой не ставят.

Взгляд не-ПЛ

В книге «Эмоциональный шантаж. Не позволяйте использовать любовь как оружие против вас!» (Форвард и Фрейзер, 1997) Сьюзан Форвард определяет эмоциональный шантаж как прямые и непрямые угрозы наказания, которое будет обрушено на человека в случае, если угрожающий не получит желаемого. «В основе [эмоционального шантажа] лежит угроза, которая может по-разному формулироваться, но по сути означает следующее: если ты не будешь вести себя так, как нужно мне, то будешь страдать».

Форвард объясняет, что люди, которые используют такой подход в общении (и это далеко не только ПЛ), умело маскируют оказываемое на другого давление, что заставляет собеседника сомневаться в своем восприятии происходящего.

Не-ПЛ в подавляющем большинстве случаев ощущают манипуляции со стороны ПЛ. Если не-ПЛ не делают того, чего от них хочет ПЛ, на них обрушиваются угрозы разрыва отношений, вызова полиции или даже самоубийства.

Взгляд ПЛ

Слова «манипуляции» и «эмоциональный шантаж» подразумевают наличие злого умысла, планирования. И хотя кто-то наверняка действует преднамеренно, манипуляции со стороны «пограничников» обычно являют собой импульсивные действия, вызванные страхом, одиночеством, отчаянием, безнадежностью, но никак не дурными намерениями. Марша Линехан (1993а) пишет:

Люди с ПРЛ действительно пытаются повлиять на других, в том числе угрожая самоубийством или рассказывая о том, как им больно, как они страдают. Но эти действия сами по себе не свидетельствуют о манипулировании. Скорее сказать, что мы подверглись манипуляциям со стороны страдающего человека, можно будет, если мы сами на них как-то отреагируем.

Вот что психиатр Ларри Сивер сказал нам в интервью:

Хотя [люди с ПРЛ] могут казаться манипуляторами, они воспринимают свое поведение иначе – пытаются добиться удовлетворения собственных потребностей единственным знакомым им способом. Кто-то должен прямо сейчас помочь им справиться со злостью, тревогой, страданиями или ощущением надвигающейся пустоты. Они пытаются получить от других реакцию, которая успокоит, облегчит их состояние.

Степени осознавания

Наш опыт показывает, что, как и остальные, люди с ПРЛ в разной степени осознают, насколько манипулятивным их поведение кажется окружающим.

А. Дж. Махари (ПЛ в прошлом)

Мое время и мысли не посвящены обдумыванию того, на какую болевую точку и кому надавить. Мои действия направлены на выживание и сохранение моей идентичности; это не какая-то заранее спланированная игра.

Рейчел Райланд (ПЛ)

Часто я понимаю, зачем совершила тот или иной поступок, лишь постфактум. Однажды я так расстроилась из-за того, что муж игнорировал меня в день Рождества, что начала прямо у него на глазах ломать только что врученные им подарки. Муж остановил меня, когда я была готова в клочья изорвать подарок, который понравился мне больше всего: книгу стихов. Присмотревшись к тому, что только что пыталась уничтожить, я поняла, что не хотела этого делать. Для меня было важнее увидеть, как муж меня останавливает. Если бы я жила одна, такого в принципе не могло произойти. Почему я это делала? Ответ на этот вопрос ужасен, отвратителен. Манипуляция. И мне за это очень стыдно.

Лори (ПЛ)

Возможно, другие чувствуют себя манипуляторами, но лично я кажусь себя беспомощной. Иногда мне так больно от того, что другие со мной делают (в реальности или это кажущееся событие, неважно); или у меня возникает ощущение, что меня бросили, так что я сама отдаляюсь, мрачнею и молчу. Иногда людей бесит подобное, и, устав от этой чуши, они уходят. А я снова остаюсь ни с чем.

Важно понять, чем манипуляции отличаются от проявления отчаяния. Поведение ПЛ скорее касается их самих, а не вас. Например, полезно воспринимать самоповреждающее поведение как способ наказать себя, а не удержать не-ПЛ в отношениях.

Люди с ПРЛ очень по-разному справляются с работой и домашними делами, повседневными проблемами, межличностным взаимодействием и т. п. Эта вариативность сбивает с толку тех, кто пытается дать научное определение пограничному расстройству.

В «Руководстве по пограничному расстройству личности для семей: новые инструменты и техники, помогающие перестать ходить по яичным скорлупкам» (The Essential Family Guide to Borderline Personality Disorder: New Tools and Techniques to Stop Walking on Eggshells, 2008) Рэнди Крегер, с которой мы вместе работали над созданием этой книги, предложила основанный на практических наблюдениях подход к классификации данных отличий. Она выделяет три категории людей с ПРЛ: низкофункциональных «традиционных» ПЛ, высокофункциональных «невидимых» ПЛ и людей, которые объединяют признаки обоих типов. Сложности, с которыми сталкиваются близкие таких людей, существенно различаются.

Низкофункциональным «традиционным» ПЛ свойственны следующие характеристики.

1. В качестве копинга в стрессовых ситуациях они выбирают саморазрушительные формы поведения (например, самоповреждение или суицидальные попытки). То есть их действия направлены вовнутрь, а не наружу (об этом мы поговорим далее).

2. Они проводят много времени в больницах из-за последствий самоповреждения, серьезных расстройств пищевого поведения, злоупотребления веществами и попыток самоубийства. Поэтому медики считают эту форму проявления ПРЛ традиционной.

3. Болезнь порой лишает их дееспособности и возможности работать. Некоторые ПЛ получают инвалидность.

4. У них часто есть и другие заболевания, например расстройства пищевого поведения.

5. Близкие людей с данным типом ПРЛ часто живут от кризиса до кризиса. Самоповреждение и попытки суицида начинают восприниматься как форма манипуляции. Но поскольку такие ПЛ очевидно больны, не-ПЛ обычно получают поддержку и понимание от других членов семьи и друзей.

Более функциональным «невидимым» ПЛ свойственны другие особенности.

1. Большую часть времени они ведут себя совершенно нормально – по крайней мере, так кажется со стороны. У них есть работа и будто нет проблем с решением повседневных задач (отсюда высокая функциональность). Другую свою сторону они показывают лишь тем, кого хорошо знают. Поэтому близкие таких ПЛ часто вспоминают доктора Джекилла и мистера Хайда.

2. С болью они справляются благодаря действиям, направленным на других людей: стыдят, срываются, критикуют, обвиняют, прибегают к физическому или вербальному насилию. В отличие от «традиционных» ПЛ, они не демонстрируют уязвимости (вспомните Мэрилин Монро и принцессу Диану).

3. Хотя такие «пограничники» испытывают точно такие же стыд и страх, как и представители предыдущего типа, они отрицают эти эмоции. «Со мной все в порядке, с тобой что-то не так», – говорят они и искренне в это верят.

4. Такие ПЛ наотрез отказываются обращаться за помощью, делают это только под угрозой разрыва отношений. Именно поэтому они и «невидимы» для медицинского сообщества и не попадают в статистику распространенности ПРЛ, а значит, известные нам показатели распространенности данного расстройства, вероятно, сильно занижены.

5. Если они обращаются за консультацией, то нередко это связано с ультиматумом от близкого человека. Терапия для пар зачастую оказывается непродуктивной, потому что они бросают все силы на доказывание собственной правоты и неправоты партнера.

6. Не-ПЛ, состоящие в отношениях с представителями этого типа ПРЛ, нуждаются в валидации собственных чувств и ощущений. Друзья и члены семьи, которые не общаются с ПЛ близко, не всегда верят рассказам о вспышках ярости и вербальном насилии. Многие не-ПЛ рассказывали, что даже психотерапевты не верили описаниям неконтролируемого поведения их ПЛ-партнеров.