Текст книги "Джулиан. Возвращение"

Джулиан. Возвращение
Поль Монтер

© Поль Монтер, 2017

ISBN 978-5-4485-9287-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
«Мой Демон – близ меня, – повсюду, ночью, днем,
Неосязаемый, как воздух, недоступный,
Он плавает вокруг, он входит в грудь огнем,
Он жаждой мучает, извечной и преступной…»
 

Шарль Бодлер «Разрушение»

Пролог

«Не раз и не два я пытался описать свою странную жизнь. Но одумавшись, счёл что, такому как я лучше остаться в тени. Туманным бесплотным призраком, что лишь на мгновение принимает силуэт человека. Хотя я вовсе не призрак, но и человеком, пожалуй, меня нельзя считать с полной уверенностью. Теперь, когда мой отец скончался, я всё чаще стал задумываться над тем, что довелось мне испытать, а скорее узнать даже не являясь прямым свидетелем событий. На счастье или на беду я вижу то, что не могут увидеть другие. И при этом вряд ли вызываю зависть. Ибо от рождения я слепец и никогда не видел ни своего лица, ни лиц тех, кто мне дорог…»

Джулиан. Возвращение

– Вот так, моя дорогая Аннетта, в этот скорбный день, я нахожу поддержку и утешение лишь в вашем обществе. – Горько вздохнула баронесса Клермон де Винье, и её дряблые щёки задрожали от сдерживаемых слёз.

– Ах, мадам Ортанс! – Воскликнула блёклая женщина с бесцветными глазами и желтоватой кожей, обтягивающей узкое, невыразительное личико. – Наша семья, как никто другой, может понять ваше горе и разделить его. Право же, Господь видно даровал нам милость, соединив сердца наших детей взаимной любовью. Филипп-Анри и Эмильена словно созданы друг для друга.

– Да, дорогая, вы совершенно правы. – Кивнула баронесса. – Милые детки непременно поженятся, и мы с вами станем доживать дни в умиротворении и покое, любуясь их счастьем. Жаль, что нельзя обвенчать их прямо сейчас.

– Помилуйте, мадам Ортанс, Филиппу-Анри ещё не исполнилось семнадцати, и сказать откровенно, мы считаем его слишком уж юным. В сущности, он действительно ещё совсем дитя.

При этих словах своей хозяйки, две горничные, прислуживающие за столом, ехидно обменялись взглядами, едва сдержав смех. Да уж, молодой хозяин тот ещё пройдоха. Удивительно, как вся родня упорно видит в нём несмышлёныша, что нуждается в их постоянной опеке. Ловко он надувает всю семейку, строя из себя младенчика. Поглядела бы его матушка, как жеманный сеньор Филипп развратничает, пожалуй, даст фору прожжённым волокитам в два раза старше его. И вечно у него на уме такие непристойности, что порядочному человеку впору сгореть со стыда. Ну а по части его невесты, мадемуазель Эмильены, то юная особа или наивна до крайности, или не уступает жениху в бесстыдстве.

Но все эти рассуждения слуги предусмотрительно держали при себе, а господа были слишком ослеплены любовью к последнему отпрыску в семье барона Лессара. И пожилая баронесса Ортанс, и вдовая баронесса Аннетта, продолжали вести неспешную беседу, изредка прикладывая к глазам платочки. И на все лады обсуждая общее горе, которое словно породнила их семьи без малого семь лет назад.

Тем временем, двое молодых всадников, Эмильена и Филипп-Анри, свернув с дороги, направились в каштановую рощу. Начало осени выдалось ясным и солнечным, ласковые лучи отбрасывали золотистые тени на по-прежнему свежую траву, едва присыпанную редкой листвой.

– Ну, тебе ещё не надоела романтическая прогулка, Эми? – Ухмыльнулся юноша, – или ты вообразила, что мне достаточно лишь насладиться взглядом на твоё личико?

Эмильена в упор взглянула на спутника и рассмеялась.

– Как же, уж чего-чего, а романтичным твой взгляд не назовёшь, Филипп. Ты пожираешь меня глазами с самого начала прогулки.

– Ну, так не будем тянуть время, дорогая. – Бросил барон, ловко спрыгивая на землю и помогая спешиться своей спутнице. Быстро оглянувшись по сторонам, он резко притянул девушку к себе пытаясь поцеловать. Эмильена увернулась и, отступив назад, проронила, не скрывая ехидной улыбочки.

– Вот незадача, неужели сеньору барону отказывают в любовных утехах служанки?

– Нет, дорогая, мне никто не смеет отказать, но эти деревенские простушки ровно ничего не смыслят в любви. Бедняжки не идут ни в какое сравнение с тобой. – Цинично усмехнулся Филипп-Анри. – Ну, хватит разыгрывать из себя невинную девицу, Эми, тебе это не к лицу.

– Хм, а что я получу взамен, Филипп?

– Вот нахалка! Получишь удовольствие только и всего.

– Нет, так не пойдёт, мой нетерпеливый мальчик.

– А чего же ты хочешь ещё?

– Перстень с чёрным топазом, что ты носишь на мизинце. Он чудесно подойдёт к моим серьгам и кулону.

– Ну и пройдоха ты, дорогая! По рукам, я отдам его тебе, но и ты постарайся меня не разочаровать.

– Не беспокойся, останешься доволен. – Вульгарно усмехнулась Эмильена. – Но будь добр, устраивайся на земле сам, я не желаю, что бы колючки каштановых скорлупок впивались мне в спину, как в прошлый раз.

Филипп Анри кивнул и швырнул свою накидку возле старого каштана. Он преспокойно уселся, опершись спиной о ствол дерева, и в холодных серых глазах юного барона вспыхнул интерес испорченного подростка. Эмильена опустилась на колени и рывком распахнула его блузу.

– Ах, Эми, ты так не почтительна к застёжкам, они стоят целое состояние. – Усмехнулся барон.

– Бьюсь об заклад, дорогой, сейчас тебя это мало трогает. – Хихикнула девушка, склонившись над ним так низко, что её рыжевато-каштановые локоны разметались по его телу. Филипп-Анри смотрел на неё из полу прикрытых глаз, бледное лицо его порозовело, дыхание участилось. Он машинально сжал ладони в кулаки, вырывая травинки, застрявшие меж пальцев.

Вспорхнувшая на дерево куропатка, равнодушно взирала на молодую пару, чьи лица раскраснелись от желания. Это вовсе не напоминало робкое свидание юных влюблённых, а скорее походило на гнусные развлечения господ в тёмных закоулках нищих кварталов, кишащих подозрительными притонами.

– О-о-о, ты всё же отъявленная шлюха, Эми… – Выдохнул Филипп-Анри, резко выгибаясь всем телом.

– Да потому-то тебя ко мне и тянет. – Нагло рассмеялась девушка. – Тебе ли не знать моё весёлое прошлое, сеньор ростовщик?

– Кому же, как не мне. – Усмехнулся в ответ барон. – Но при нашей первой встрече ты была пронырливой сводней с постным поблёкшим лицом и костлявыми плечами, дорогая. Уж можешь поверить, что тогда мне бы в голову не пришло тобой увлечься.

– Вот мило! Ты вообразил, что коренастый мужлан с глазами убийцы вызывал во мне любовное томление? В ту пору ты сам выглядел не лучше. При том, нас связали совсем другие узы гораздо прочнее, чем плотские желания.

– Ты права, Эми, но раз уж посчастливилось получить новые юные тела, отчего не попользоваться этим в своё удовольствие?

Эмильена пожала плечами, и невозмутимо приводя в порядок одежду, проронила.

– Я свою часть уговора выполнила, ты с лихвой получил обещанное, давай перстень.

Филипп-Анри с усмешкой опустил кольцо в протянутую ладонь девушки.

– Скажи Эми, отчего тебе так необходимо получить плату за любовь, ведь твоя семья не беднее моей?

– Не знаю что ответить, красавчик. Но когда я ласкаю кого-то просто так, право же, мне кажется, что меня обокрали.

Барон расхохотался так громко, что жирная перепёлка испуганно вспорхнула, спешно покидая насиженное место.

– Можешь поверить на слово, девочка, я получаю не меньшее удовольствие, когда мои крестьяне начинают молить меня об отсрочке выплат. Чувствую себя, как в прежние славные времена, когда давал деньги в рост.

– Однако мы с тобой страшно поплатились за свою прошлую жизнь, Филипп. – Мигом, нахмурив брови, бросила Эмильена. – И ты знаешь, кого стоит благодарить за воскрешение.

– Конечно, знаю, дорогая.

– И что дальше? Вообразил, что ему хватит нашей благодарности, или предлагаешь записать его в поминальник и отслужить мессу? – Хмыкнула баронесса.

– А что мы ещё можем сделать? В конце концов, не наша вина, что его проклятая мамаша решилась на убийство. Кто знал, что Сьюзи Потаскушка осталась в живых и убежала к святошам. Мы защищали его, как могли, а если победа досталась своре распятого, стало быть, такова судьба.

– Вот неблагодарная дрянь! – Взвизгнула Эмильена, с размаху отвесив юноше звонкую пощёчину. – Думаешь, он одарил нас жизнью и оставил здесь из христианского милосердия?!

– Не смей поднимать на меня руку, шлюха! – Грубо рявкнул Филипп, тряхнув девушку за плечи так сильно, что, не удержавшись на ногах, она отлетела назад, больно ударившись о ствол каштана.

– Попридержи свою силу, мальчик, меня не так-то легко запугать, а тем более усмирить. – Криво усмехнулась Эмильена, потирая плечо. – Хозяин дал нам вторую жизнь, и мы обязаны сделать то же самое. Неужели надеешься, что удастся прожить в чужом теле, наслаждаясь до преклонной старости, и час расплаты не наступит?

Филипп-Анри молча смотрел на подругу, сжав губы. Мысли вихрем проносились в его голове и как опытный делец, он пытался при любом раскладе соблюсти свою выгоду.

– Хм, послушай, Эми, за эти семь лет мы не единожды пытались вытащить его из преисподней. Но ты не хуже меня знаешь, что все попытки окончились ничем. Разве это наша вина? Видно, дверца закрыта намертво и мы больше не в силах, отворить её. Даже уцелевшая доска оказалась непригодной.

– Не будь тупицей, юный барон Лессар, – Усмехнулась девушка. – Нам всего лишь надо найти помощников, раз одним не под силу. Я никогда не оставлю попыток вызволить хозяина. Поверь на слово, только рядом с ним нам ничего не грозит. Иначе наша славная жизнь оборвётся в любой момент, и кто знает, какое ещё наказание ждёт нас за грехи.

– Ладно, Эми, не будем ссориться, – подмигнул Филипп-Анри, – в наших отношениях кроме выгоды ни мало приятных моментов, чего ради всё усложнять?

Вскоре пара начала медленно прохаживаться вдоль тропинки, ведя лошадей под уздцы и тихо переговариваясь. Издали они вполне походили на приличных господ, что совершают прогулку и никому и в голову бы не пришло, что вытворяли эти молодые люди, не больше четверти часу тому назад. А вернувшись в особняк Лессара, оба выглядели обычными жеманными отпрысками знатных семей, с равнодушным взглядом и капризно изогнутыми губами. Служанки вновь ехидно переглянулись, молодой барон будет половчее проходимцев и обманщиков на ярмарке. Чего стоят его ледяные глаза и белоснежное лицо, обрамлённое пепельными, словно рано поседевшими локонами. Видно всей родне невдомёк, каким наглым и бесстыжим становиться подросток, когда остаётся с прислугой наедине. Ну, да это их дело, так уж заведено, что господам позволено много больше чем простым людям.

Провинциальная жизнь Куа Тронкиля11
  Coin Tranquille (фр.) -Тихий Уголок


[Закрыть] была такой неспешной и размеренной, что лишь события семилетней давности продолжали вызывать хотя бы какой-то интерес. С тех пор как почти в одночасье знатные семьи городка лишились наследников, говорить стало и вовсе не о чём. Умерших оплакали, пропавших поминали как живых. И слабая надежда, что блудные сыновья ещё вернутся, не оставляла семьи. Теперь же в домах знати прибавился ещё один повод для разговоров. Предстоящее венчание юного Лессара и мадемуазель Клермон де Винье. Но если после свадьбы юные супруги решат покинуть городок, в Куа Тронкиле и вовсе не останется молодёжи. И хотя Эмильена и Филипп-Анри были избалованы сверх всякой меры, никто не пытался ставить это в вину несчастным родителям. Бедняжка баронесса Ортанс успела схоронить старшего сына, блестящего молодого человека, подающего большие надежды. И потерять среднюю дочь, что к всеобщему смущению видно сбежала с простолюдином. Не удивительно, что самую младшую дочку лелеяли больше, чем розу в оранжерее. Мать не решилась отдать её в монастырь, на обучение, памятуя, что пропащая дочь сбежала как раз по дороге в обитель.

Филипп-Анри за одно лето потерял отца и родного дядюшку. Каково несчастному ребёнку пережить такое? Отец умер от неизвестной хвори и перед кончиной повредился умом, а дядя, совсем ещё молодой весельчак и гурман, задохнулся от собственного жира. Кто же решится попрекнуть баронессу Аннетту в том, что мальчишке дозволено лишнего, и мать обмирает от страха, что с ним произойдёт что-то ужасное. Его, как и Эмильену не решились отдать в обучение к Святым Отцам, учителей поселили в особняке, лишь бы юный барон всегда был на виду. Брак между молодыми наследниками семей дело решённое, лучшей партии им не найти. И хотя юноша чуть моложе своей невесты, это вовсе не помеха для свадьбы. Событие обещает быть весьма пышным, приданое – щедрым и совместная жизнь – безоблачной. Приготовление к свадьбе – приятное занятие. Тем более, когда не надо думать о деньгах. Обе семьи достаточно состоятельны. Вопросы приданого не поселили между ними раздора и скрытого недовольства. И как отрадно обсуждать чудесные вышивки, что украшают постельное и столовое бельё, милые мелочи, что непременно должны быть у каждой новобрачной, это куда приятнее, чем сидеть в тоске и унынии, поминая погибших. А славная парочка, лишь кривилась, глядя на умильное выражение лиц своих родственников. Право же, эти люди, сродни малым детям по уму. Ну, да пусть лепечут о предстоящем празднике, лишь бы оставили их в покое и не надоедали с нудными поучениями о таинстве брака. Уж чего-чего, а для юной невесты и ещё более юного жениха, таинственная часть семейной жизни была лишь поводом глумливо посмеяться, отдыхая после плотских утех.

Конец осени выдался необычайно дождливым, и промозглая сырость, словно вуалью окутала предместье Куа Тронкиля. Нечего было и думать расположиться в роще, где раньше густая зелень была для них альковом. И Филипп-Анри с Эмильеной облюбовали развалины старой мельницы, что когда-то построил самонадеянный глупец, в пику отцу. Решивший быстро разжиться деньгами без совета и нравоучений. Конечно, не прошло и нескольких месяцев, как молодой строптивец дочиста разорился и, заливая горе вином, вскоре скончался, скатившись с крутой лестницы на каменный пол. Желающих занять непригодное место не нашлось и ко времени появления в ней молодой парочки, остались лишь обветшалые стены с дырами вместо окон. Слетевшей с петель дверью и прохудившейся крышей. Внутри разрушенной постройки всё пропахло затхлой сыростью. Гнилые доски жалобно скрипели при малейшем ветерке, лужи на полу не просыхали неделями. Но, видно знатные господа были брезгливы лишь на людях. Их вовсе не смущал ни запах, ни жалкий вид запущенного жилища. Они, как ни в чём не бывало, устраивались прямо на полу, раскидав по нему сено из копны, что так старательно собирали крестьяне, и накрывали это самодельное ложе накидкой из тонкого сукна. Никто не мешал им предаваться неуёмной страсти и развлечениям в своё удовольствие. А после, с циничными ухмылками, обсуждать родню, попивая вино из фляги Филиппа-Анри.

В один из дней, над лесом разразилась нешуточная гроза. Перепуганные родители отправили слуг и крестьян– арендаторов на поиски своих легкомысленных чад. Придя в ужас, что их прибьёт молнией, или понесёт обезумевшая от раскатов грома лошадь. Несчастной прислуге осталось надеяться на милость всех Святых да удачное завершение поисков. Видно злой рок привёл к старой мельнице крестьянина Риваля и заставил бедолагу заглянуть внутрь. Опешив от увиденного, старик громко вскрикнул.

– Силы небесные! Глазам не верю, что бы таким недостойным делом занимались благородные сеньоры, да ещё в столь юном возрасте!

Злобные гримасы мигом исказили разгорячённые похотью лица и, отпрянув друг от друга, Филипп и Эмильена впились в Риваля взглядом полным ненависти.

– Паршивый жалкий старик, надо же было испортить всё удовольствие! – Грубо рявкнул барон, подскочив к Ривалю.

– Сеньор Лессар! Ваша родня отправила на поиски немало слуг, в боязни, что вы пострадали от грозы. Но, как ни прискорбно, лучше бы вашей славной матушке потерять сына, чем принять его позорное поведение. А уж по части госпожи Клермон де Винье, пожалуй, даже деревенская девушка не позволила бы себе такого до свадьбы.

Внезапно Эмильена рассмеялась, и без всякого смущения, поправив лиф платья, подошла к крестьянину и, подмигнув, протянула:

– Вот незадача, папаша, видно ты так одержим добродетелью от того, что твоя старуха утратила любовный пыл. Но я сумею взбодрить даже замшелого старикашку вроде тебя.

Риваль задохнулся, от возмущения, совсем не заметив, как обменялись быстрыми взглядами баронесса и Филипп. Старик отшатнулся от девушки, что внушала ему ужас своей вульгарной ухмылкой и речью уличной потаскухи. Но бедолага не успел толком сообразить, что произошло, как нестерпимая боль разом лишила его сил. Так и не издав ни единого звука, крестьянин повалился на юного барона. Филипп-Анри резкого выдернул кинжал из обмякшего тела старика и с ловкостью мясника полоснул несчастного по горлу. Глаза Эмильены расширились, тонкие ноздри затрепетали, и на лице промелькнула ухмылка сладострастия.

Филипп-Анри бросил победный взгляд на свои испачканные кровью руки.

– Смотри, Эми, совсем как в детстве. Помнишь, мы швыряли кроликов волку и смотрели, как он разрывает их жалкие тушки? Тогда мои пальцы тоже были в крови, и я приложил их к кружеву твоего платья.

Девушка неспешно подошла вплотную к барону и нежно прижалась к его груди.

– Конечно, помню, Филипп. – Томно выдохнула она. Юноша медленно провёл по её губам окровавленным пальцем и хрипло шепнул.

– Проклятье, вид крови возбуждает меня до крайности, ничего не могу с собой поделать. Этот старый недоумок так некстати прервал нашу любовную игру, но теперь я хочу тебя ещё сильнее.

Эмильена лишь крепче прильнула к своему спутнику и, взяв его руку, медленно облизнула пальцы барона. Но не успела пара, охваченная страстью слиться в долгом поцелуе, как им явно послышался протяжный стон. Поначалу оба с досадой подумали, что это бедолага Риваль отдал последний вздох, но брошенный взгляд на тело, лежащее без всякого движения, убедил их, что крестьянин давно мёртв. А меж тем, глухой и надрывный стон, словно исходящий из стен вновь повторился.

Молодые люди замерли на месте, напряжённо вглядываясь в полумрак жалкой комнатёнки, и затаив дыхание, прислушались. Дождевые капли монотонно стучали по разбитой крыше, но к этому заунывному звуку явно добавилось чьё-то тяжёлое дыхание. И затем вновь послышался протяжный стон.

Эмильена машинально бросила взгляд на мёртвое тело крестьянина и внезапно вскрикнула, отчаянно вцепившись в руку барона.

– Филипп! Ох… Филипп! – Только и смогла произнести девушка. Юный сеньор обеспокоенно уставился на лужу крови, что успела натечь возле головы убитого. Холодные глаза его вспыхнули, и пот заструился по вискам. Словно невидимая рука, обмакнув в кровь палец, медленно выводила на досках пола буквы. Эмильена и её спутник с расширившимися глазами уставились на эти письмена и едва заметно шевелили губами пытаясь прочесть послание. Филипп-Анри, в конце концов, опустился на колени, желая разобрать буквы, ведь сумрак мельницы делал их очертания и вовсе размытыми. И видно тот, кто отправлял послание, был необычайно слаб и немощен. Слова шли вкривь и вкось. Баронесса застыла, прижав руки к груди, и тяжело дышала.

– Ну, что там, Филипп? Не мучай меня! Проклятье! Я не могу прочесть, перед глазами всё плывёт. – Сдавлено пробормотала она.

– Ой, Эми! Ты только посмотри, трижды написано одно и то же.

– Да что именно, скажи, наконец!

– Да всего лишь: «помогите мне». И всё, да-да больше ничего, взгляни сама, если не веришь. Как ты думаешь, Эми, это послание для нас? Вернее я… я… хочу сказать, что его автор… возможно…

– Джулиан! – Истерично крикнула Эмильена, рухнув на колени. Ничего не осталось от самодовольной жеманной девицы, сейчас баронесса Клермон де Винье походила на помешанную. Глаза её сверкали, губы кривились, по лицу градом катился пот.

– Мой мальчик… мой любимый мальчик… Джулиан…

Глядя на подругу, Филипп-Анри испытал необъяснимый ужас и с побелевшим до синевы лицом, так же как и Эмильена протянул вперёд руки, словно слепец что пытается на ощупь определить, нет ли преграды.

– Хозяин… это вы… сеньор герцог… вы… вы, здесь? – Бубнил он охрипшим от волнения голосом. Но, ответа не последовало и лишь невидимая рука вновь начала выводить кровавые письмена:

«Помогите мне. Помогите… Иначе наша встреча состоится в аду…»

– Да! Мальчик мой! Мой сыночек, мой повелитель, любовь моя! Я сделаю всё, всё, даже если мне придётся утопить в крови всю провинцию или принести в жертву самого епископа! Только что бы помочь тебе, мой дорогой! – Эмильена ползала по полу, не в силах подняться на ноги, выкрикивая отрывистые фразы визгливым безумным голосом и захлёбываясь слезами. Филипп-Анри хриплым шёпотом вторил ей, твердя одно и то же даже не пытаясь остановить подругу.

– Мы всё сделаем, хозяин… всё, что пожелаете… всё, что прикажете…

Но надписи внезапно закончились, стон и тяжёлое дыхание исчезли, и в комнатушке вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождевых капель.

Эмильена с минуту застыла на месте, беспомощно озираясь по сторонам. И внезапно издав дикий вопль, она начала срывать полусгнившие доски пола, царапая пальцы и не обращая внимания на боль в израненных руках. С недюжинной силой, что случается у сумасшедших во время припадка, девушка крушила дерево, вырывая проржавевшие гвозди голыми руками.

– Эми! Чёрт побери! Прекрати, Эми! Что ты делаешь? – Крикнул, очнувшись, Филипп-Анри.

– Он там… я знаю… он там… внизу… в преисподней… мой мальчик… я помогу тебе… я не оставлю тебя… – Бессвязно бормотала баронесса.

– Проклятье, Эми! Да перестань выть, словно о покойнике! Очнись! Хозяина там нет, иначе бы мы сейчас пили вино за его счастливое возвращение в более шикарном месте.

– Я должна помочь ему, понимаешь, Филипп! Мы обязаны вытащить его!

– Да не будь дурой, Эми, если бы это было так просто, стал бы он посылать вести. Ты что забыла, что мы безуспешно пытаемся вызволить его лет семь! Всё, успокойся, или получишь оплеуху, что мигом приведёт тебя в чувство. Во всей сегодняшней истории, меня радует, что за долгие годы хозяин хотя бы дал о себе знать. Просто повезло, что я прикончил этого разиню Риваля, его кровь сослужила отличную службу. Знать бы раньше…

– Послушай, Филипп… – глухо произнесла Эмильена, тяжело поднимаясь с пола и откинув намокшую от пота прядь волос со лба. – Если будет нужно, я готова на всё, ради Джулиана. И не остановлюсь ни перед чем, даже если потребуется вытащить из могилы паршивого шевалье Эрика!

– Ну и мысли у тебя, дорогая! – Хмыкнул барон. – Вообразила, что смазливый юнец Лоран одним своим видом заставит хозяина выскочить из преисподней? Должен тебя огорчить, этого несчастного уже не удастся использовать, как наживку для ловли рыб. Его проклятый братец своими нудными молитвами успел позаботиться о пропащей душе.

– Не важно, Филипп, ради хозяина, я решусь…

Но договорить она не успела, внезапно пол вокруг мёртвого крестьянина вспыхнул сам собой, и огонь мигом побежал по уцелевшим стенам.

– Бежим, Эми! Пока не превратились в жалкие головешки! – Крикнул Филипп-Анри, схватив девушку за руку и успев выскочить из охваченной пламенем постройки, до того как огонь сумел охватить её целиком. У барона Лессара хватило ловкости отвязать лошадей, что тоскливо жались под развалившимся навесом, терпеливо ожидая хозяев. И вскоре всадники поспешили прочь, ни разу не оглянувшись на полыхающую постройку.

Переполох в особняке Клермон де Винье вызвал у молодой пары отчаянное раздражение. Что за манера кудахтать над каждым происшествием слово куриный выводок? Хотя, оба они предусмотрительно состроили страдальческие гримасы, наговорив лживых объяснений, наспех сочинённых по пути домой. Филипп-Анри бережно внёс Эмильену в дом на руках. Она закатывала глаза и тихо стонала. Бледное лицо барона, обрамлённое намокшими прядями волос, тот час показалось окружающим испуганным и совсем беззащитным. Ах, милый мальчик, он видно вытерпел нимало страшных минут, спасая невесту. Какой ужас! Лошадь бедняжки Эми действительно помчалась, как ошалевшая, при первом же раскате грома. И Филиппу-Анри стоило отчаянной храбрости, броситься наперерез обезумевшему животному. Но, слава милосердию Господнему, он успел вовремя. Экая жалость, что оба молодых человека вымокли до нитки и, кажется, успели пораниться о ветки, что исхлестали смельчаков. Кружевные манжеты юного барона в крови! Несколько капель попало и на лиф платья девушки. Бедняжке надо немедля лечь в постель и выпить липового отвару. Старая, чопорная няня Клементина поспешила приготовить питьё, но юная мадемуазель, оказавшись в своей спальне, немедля пожелала остаться со своим женихом с глазу на глаз. И неожиданно вовсе не ослабевшим голосом грубо выгнала вон всю прислугу. Клементина поджала губы и проследовала к хозяйке.

– Конечно это не моё дело, мадам. – Сложив руки под белоснежным фартуком и нахмурясь, проронила она. – Но сеньору Лессару лучше бы отправиться домой. Его родня волнуется не меньше нашего. Да и при том, не прилично оставаться с молодым человеком наедине, да ещё в спальне!

– Ты ума лишилась, милая? – Возмущённо воскликнула старая баронесса. – Филипп-жених моей дочери! Я ни на секунду не сомневаюсь в его чистых помыслах, так же как и в себе самой. И к тому же они, в сущности, совсем ещё дети, которым не ведомо влечение и греховные мысли. Бедняжка Эмильена натерпелась страху и не мудрено, что ей лучше возле своего спасителя. Оставь, Клементина, займись делом и не докучай мне глупостями.

Служанке пришлось удалиться и, поджав губы, она лишь успела буркнуть себе под нос, что излишнее баловство один раз уже сыграло злую шутку в семье хозяев. В конце концов, мадемуазель ещё не вышла за сеньора замуж, что бы вести себя, так как ей взбредёт в голову.

Меж тем, девушка проворно соскочила с кровати и быстро повернула ключ в замке, заперев дверь спальни.

– Ну, Филипп, что нам теперь делать? – Отрывисто бросила она, схватив юношу за обшлага камзола.

– Ты о чём, дорогая? Об этом старом дураке, что некстати сунул нос на мельницу?

– Вот ещё нужда! Да мне ровным счётом плевать, что кости его успели обуглиться. Сгори он живьём я и то не обернулась бы поглазеть на такое. Я о послании…

– Хм, можешь не волноваться, девочка, ещё по пути домой у меня возникла одна заманчивая идея. Если повезёт, хозяин в скором времени предстанет перед нами живой и полный сил. – Самодовольно подмигнул Филипп-Анри.

– Если бы ты знал, как я жду этого! – Воскликнула Эмильена. – Когда сможем начать?

– Да хотя бы завтра. Давай встретимся в полдень в перелеске, не доезжая до мельницы, вернее до того, что от неё осталось.

– По рукам, Филипп. Тогда до завтра, тебе пора, иначе твоя полоумная родня прискачет сюда. Я еле терплю своих, а уж ваша семейка и святого выведет из себя.

Незадолго до полудня, мадемуазель Клермон де Винье заявила, что непременно желает помолиться в ближайшей часовне и заказать мессу, в благодарность за вчерашнее спасение. Уговоры взять провожатых не возымели действия, впрочем, как всегда. И вновь промокнув слезу умиления по поводу набожности своей дочери, баронесса Ортанс лишь кивнула в ответ к большому неудовольствию сердитой няньки Клементины. Подъехав к условленному месту, Эмильена с удивлением увидела, что возле Филиппа-Анри переминается с ноги на ногу увалень Гожан. Детина был чем-то вроде деревенского дурачка и соглашался на любую работу, что не требовала большого ума и сноровки. Обмануть его под силу было даже сопливым ребятишкам, и бедняга никогда не мог отличить: подшучивают ли над ним, или говорят всерьёз. Барон Лессар вместе со спутницей неспешно двинулись вперёд, а Гожан поплёлся за господами, пиная носком старых сабо камешки, забавы ради.

– Что ты задумал, Филипп? – Озабочено, шепнула девушка, искоса поглядывая на громоздкую фигуру деревенского парня.

– Да самое простое дело, Эми, потерпи немного, сама увидишь, помоги мне только не спугнуть этого недоумка и дело пойдёт

Окинув взглядом пепелище, что осталось от мельницы, Гожан громко присвистнул.

– Ну, парень, знаешь, что тут было раньше? – С добродушной улыбкой спросил барон Лессар.

– Да-а-а, хозяин, тут вроде стояла мельница… – задумчиво протянул детина. – Но вчера случилась сильная гроза, я даже побоялся нос на улицу высунуть. Такого страшного грохота я ещё не слыхал. В деревне говорят, что папаша Риваль забрался сюда в надежде переждать непогоду, да ему не повезло, молния попала прямиком в постройку. Бедняга не успел выбраться и сгорел заживо. Ох, … должно быть это страшная гибель, не иначе он чем-то прогневил Господа.

Эмильена и её спутник быстро обменялись взглядами.

– Видишь, Эми, всё как нельзя лучше, никто не заподозрил убийства. – Шепнул Филипп – Анри. – Ну, хватит о грустном! – Весело воскликнул он, подмигивая парню, – мы с мадемуазель заключили пари и ты должен нам помочь. Выполнишь просьбу и получишь три экю22
  Название средневековых золотых и серебряных монет Франции


[Закрыть].

– Заключили чего? – Глупо пробормотал Гожан, приоткрыв рот и уставившись на сеньоров.

– Вот дурак! – В сердцах проронила Эмильена. – Мы поспорили, понимаешь?

– А-а-а-а, стало быть, побились об заклад. – Кивнул крестьянин.

Филипп-Анри брезгливо хмыкнул и закатил глаза.

– Не старайся понять мой бедный друг, выполняй, что нужно, получай плату и проваливай. Вот, видишь, у меня есть доска. – С этими словами, барон вытащил из—под полы камзола изрядно почерневшую и обгорелую по краям доску, на которую Гожан уставился с явным удивлением. Чего ради знатным господам таскать такой хлам?

– На ней вырезаны углубления для рук, – продолжал Филипп-Анри. – Если твои ладони придутся точно по отпечаткам, выиграю я, если нет, победит мадемуазель.

– А как же плата, сеньор барон? Если мои руки окажутся больше или меньше? – Пробормотал Гожан.

– Мой славный дурачок, свои три экю ты получишь в любом случае. – Сладко произнёс Филипп-Анри.

– Годиться, хозяин! – Обрадованно воскликнул парень.

Барон Лессар, совсем не заботясь, что пачкает в саже нарядные башмаки, встал посреди сгоревших развалин и бережно опустил доску на землю.

– Ну, давай, друг мой, опусти свои ладони, посмотрим, кто выиграл пари.

Эмильена вздрогнула и, подхватив пышные юбки, поспешила ближе. Она кусала губы, не в силах скрыть волнения, дыхание её стало прерывистым.

Гожан неловко присел на корточки и приложил руки к отпечаткам на доске. Несколько секунд Филипп и его подруга затаив дыхание замерли. Но ничего не произошло.

– Прижми руки крепче! – Крикнула баронесса. Но как парень ни старался, едва не вдавив доску в землю и пыхтя от усердия, результата не было. На напряжённых лицах знатных господ появилось выражение горького разочарования. И в довершение, из-за пазухи рубахи Гожана вынырнул оловянный крестик и, покачиваясь, повис прямо над доской. С резким звуком старое дерево треснуло прямо посередине.