Текст книги "BAD KARMA. История моей адской поездки в Мексику"

Переломные моменты Кармы, Удар третий: Жеребец раскалывается

Мы были в получасе езды от нашей остановки для завтрака. Уже начинало светать, и предрассветное небо выглядело прекрасно. Случайные мысли мелькали у меня в голове: так, сегодня утро пятницы, 1 сентября 1978 года. Лось будет объявлен в розыск через несколько часов. Как ему удастся вернуться в США, не попав под арест? Интересно, планировал ли он вообще свою жизнь так далеко? Присматривает ли Перро за Дэном-Оу, шатающимся вокруг Поместья? От этого парня у меня мурашки шли по коже. И что за большой секрет Жеребец скрывает от нас? О каком «обещании» кричала ему Шерри?

Музыка молчала в течение нескольких минут, и в относительной тишине меня поразило наблюдение: не знаю, были ли мы уставшими, оцепеневшими, скучающими, испытывающими облегчение или обеспокоенными, но в данный момент мы воплощали дух товарищества трех незнакомцев в лифте.

– Чертова Шерри.

Что ж… теперь все наше с Лосем внимание приковано к Жеребцу!

– Я имею в виду, кто вообще сказал ей отказаться от таблеток? – продолжил он. – Что это за дерьмо было прошлой ночью? Она закатила истерику по поводу того, что больше не беременна.

О’кей, я сбит с толку.

– Что ты имеешь в виду, Жеребец? – вопреки здравому смыслу все же спросил я.

– Я имею в виду, что она была беременна, а теперь нет, Оптерс.

– Оу.

– Она забеременела в июне. Ты же видел, как она все время ошивается поблизости, как будто мы женаты или что-то в этом роде, не так ли?

– Ну… да, но я…

– Я не знаю, почему она просто не сделала аборт, когда это только случилось… Я имею в виду, кто, черт возьми, сказал ей, что я хочу завести семью? Кажется, что после шести лет отношений она должна была все понять.

После шести лет? Конечно, она должна была понять. Парень обращается с тобой, как с дерьмом, и по-другому уже никогда не будет.

– Итак, две недели назад она сказала мне, что хочет съехаться и родить ребенка. Она, должно быть, сошла с ума, мать ее.

Именно это я и подумал. Во всяком случае, насчет «съехаться».

– Так вот, я говорю ей, что лучше сделать аборт, пока не стало слишком поздно. Я дал ей денег на это и все такое. То есть я думаю, что должен был взять на себя ответственность и разобраться со всем этим. И что я получаю за то, что поступаю правильно? Она бесится из-за меня.

Вау. Он думает, что это способ проявить себя с хорошей стороны и взять на себя ответственность. Что за парень.

– Я совершил ошибку на прошлой неделе, сообщив ей об этой поездке.

Мы планировали эту поездку в Мексику в течение месяца, и Шерри узнала о ней только на прошлой неделе? Может быть, «ошибка» – это то, что ей не сказали раньше? Да что с вами всеми не так?

– Когда она взбесилась из-за того, что я поеду в Мексику, я поставил ей ультиматум. Типа «да» или «нет». Поставил ее перед выбором. Я сказал ей, что, если она сделает аборт, я никуда не поеду, и мы потратим деньги на новое жилье.

– Почему ты не говорил мне, что думаешь свалить, Жеребец?

Лось… кажется, тебя это задело?

– Я сделал это только для того, чтобы подтолкнуть ее к аборту. Я никогда не собирался сваливать от тебя. Ты мой братан, Лось. Брата ны важнее баб, чувак. Ты же знаешь, как это бывает.

– Так она это сделала? Она сделала аборт?

Как мне скрыть недоверие в голосе?

– Ни хрена, Оптерс. Ты гребаный Капитан Очевидность. Как ты думаешь, из-за чего была вся эта истерика прошлой ночью? – ответил Лось за Жеребца.

Вау… Интересно, что перевесило бы на великих весах моральных ценностей? Ограбление своего работодателя и уничтожение драгоценных домашних фильмов целой семьи? Уклонение от тюремного заключения за непредумышленное убийство? Или когда обманом заставляешь свою девушку сделать аборт?

Выстрел под носом

БАМ!

Что, черт возьми, это было? Выхлоп в карбюраторе?

Идиотская сигнальная лампочка ярко горела в нижней части моего спидометра.

БАМ!

Еще раз. Да, это выхлоп в карбюраторе, ладно. Давайте посмотрим… Красная лампочка означает «ремень вентилятора», белая означает «масло».

БАМ!

– Мать твою, Оптерс! В чем, черт возьми, проблема? – Жеребец, казалось, был в такой же панике, как и я.

– Я не знаю, но я должен заглушить двигатель, пока он не взорвался или типа того.

Выжать сцепление, заглушить двигатель, выключить передачу… Еще один последний «БАМ!», громче прежних… А потом только звук наших шин. Двигатель теперь работал тихо, и мы катились по длинному легкому спуску. Я не знал, что сказать; Лось и Жеребец смотрели на меня, явно ожидая какого-то ответа.

– Лампочка масла горит… Я без понятия, что… ДОЛБАНАЯ ЛАМПОЧКА МАСЛА ГОРИТ!

Я надеюсь, что все не так плохо, как кажется.

Мы свернули налево через разделительную линию двухполосной дороги и скатились по какому-то съезду. Лось и Жеребец оставались на месте, как пенсионеры в туристическом автобусе, в то время как я выскочил, чтобы заглянуть под капот. Мне не нужно было открывать его, чтобы понять, что у нас проблемы. Темные пятна тянулись за нами от шоссе, сияя радужным блеском. Маслянистые радужные разводы показывали, как масло медленно стекало к бамперу, где собиралось и ритмично капало на выхлопную трубу; каждая капля недолго шипела, прежде чем испариться. Лось с ворчанием вышел из автобуса и подошел, чтобы лично посмотреть, в чем дело.

– Это плохо?

Господи, Лось, да как ты догадался?

Я знал, что двигатель мог накрыться, но решил пока не выдавать беспокойства:

– Я не знаю, в чем именно проблема. Видимо, мы потеряли сальник или типа того, потому что отовсюду течет масло.

Семья Лося владела шиномонтажной мастерской с тех пор, как он научился ходить. Он, вероятно, проработал в бизнесе своего старика столько же, сколько я у своего. Он никогда особо не рассказывал об этом, но складывалось впечатление, что он ненавидел своего отца за это. Однажды я спросил его о том, на что похожа жизнь в тюрьме. Он ответил, что это выбило из него все дерьмо от работы в шиномонтажной мастерской его отца.

Я был там однажды. Лосю нужно было кое-что купить в мастерской, и я его подвез. За те пять минут, которые мы провели в присутствии его отца, не помню, чтобы мистер Мосс сказал нам хотя бы десять слов. К тому же половина сказанного была скорее рычанием: «Какого хрена тебе надо?» Сказать, что в детстве его заставляли работать в мастерской до седьмого пота, было бы приуменьшением проблемы. Тем не менее в этот момент Лось, казалось, инстинктивно знал, что нужно делать, и взял ситуацию под контроль.

– Если все масло вытекло, нужно долить, пока оно еще горячее, иначе оно схватится. Я знаю, что у тебя в запасе есть пара литров, Оптерс. Быстро дай его сюда.

Пара литров? Черт возьми, у меня под кроватью был припрятан ящик с двенадцатью литровыми канистрами. Я нырнул в боковую дверь, выудил три канистры и отдал их Лосю. Он уже открыл капот и возился с щупом.

– ОЙ! Черт возьми! Эта штука охренеть какая горячая!

Не раздумывая, я стянул футболку через голову и протянул ему.

– Уже лучше, Оптерс. Начинаешь соображать! – он взял мою футболку и использовал ее, чтобы вытащить и проверить щуп. – Масла нет.

Ни хрена себе, Шерлок. Я мог бы избавить тебя от необходимости проверять, ПОТОМУ ЧТО ВСЕ МАСЛО БЫЛО НА ЧЕРТОВОЙ ЗЕМЛЕ!!!

Он открутил крышку наливной горловины и залил литр, отбросил пустую канистру в сторону и залил еще один, прежде чем снова проверить уровень. На щупе опять ничего не было видно.

– Твою мать, Оптерс, как давно горит эта долбаная лампочка?

– Только что загорелась… Кажется… Не знаю точно… Я слушал Жеребца… Откуда, черт возьми, мне знать, как долго она горела, прежде чем я это увидел?

– Ну, хорошо, что у тебя есть эти три запасных канистры, потому что, если это сработает, потребуется все до последней капли.

– Я взял двенадцать.

– Очень хорошо.

Лось залил третью канистру и повернул крышку на четверть оборота.

– Иди заведи двигатель.

– Ты уверен, Лось? – Я немного скептически относился к тому, что простое вливание свежего масла поможет нам снова двигаться вперед.

– У тебя есть другой план?

В чем-то он прав.

Я снова сел за руль, закрыл глаза и беззвучно произнес одними губами: «Давай, Боже. Пожалуйста», прежде чем повернуть ключ. Двигатель завелся как ни в чем не бывало, а звук стал гладким, как шелк.

– ДА!!! ДА!!! – вскрикнули мы с Жеребцом, смеясь и давая друг другу пять.

– Эй, не так быстро. Посмотри сюда, – сказал Лось, указывая под двигатель.

На грязь тонким, но ровным потоком стекало свежее моторное масло янтарного цвета.

– Хорошо, вот что мы сделаем. – Лось дал нам понять, что он здесь все еще главный. – Где-то протекает сальник. Мы будем ехать, пока не загорится лампочка, после чего зальем еще канистру. Как только мы поймем, как далеко мы проедем, прежде чем понадобится еще литр, мы сможем составить план действий.

– Ты хочешь продолжать двигаться на юг? До Ла-Паса восемьсот миль. Не будет ли безопаснее вернуться в Энсенаду?

Это казалось мне логичным…

– Да ладно, ребята, давайте хотя бы посмотрим, как далеко мы продвинемся, прежде чем понадобится еще канистра. Разве у тебя нет запчастей и прочего дерьма для этой штуки? Мы можем остановиться вечером, вытащить двигатель и починить его. Ты же сам сказал, что сможешь решить проблему за пятнадцать минут.

Думаю, Лось прав. У меня есть все, что нам может понадобиться, и я могу разобраться с двигателем с закрытыми глазами. Твою мать!.. Домкрат. Я позволил ему отговорить меня брать с собой чертов домкрат!

– У нас нет домкрата. Помнишь?

– Ты напрасно тратишь время и масло, Оптерс! Заводи драндулет, мы едем на юг! Мы разберемся с этим после того, как узнаем, насколько хватает литра масла! ПОГНАЛИ!

– Поехали, Оптерс. Не волнуйся. Лось знает, что делает.

Ничего удивительного. Жеребец не хочет возвращаться.

Выехав обратно на дорогу, я осторожно ускорился, внимательно прислушиваясь к любому намеку на неполадки с двигателем. Он звучал идеально.

– Счетчик пробега показывает 116 323 километра. Помогите мне запомнить эту цифру, хорошо, ребят?

Следующие несколько километров я больше пялился на этот идиотский огонек на приборной панели, чем смотрел на дорогу. 116 336. Уже тринадцать километров. Может быть, Лось все-таки был прав.

– Как насчет того, чтобы послушать пару песен, Оптерс?

– Я должен слушать двигатель, Жеребец. Никакой музыки, пока я не узнаю, в чем дело.

Счетчик перевалил за 116 355.

– Ух ты. Мы уже проехали тридцать километров, ребята. Может быть, план сработает.

116 370. Погрузившись в свои мысли и визуализируя, как уровень масла падает все ниже, я резко повернул руль влево, вправо, влево, вправо, а затем снова влево, желая посмотреть, загорится ли сигнальная лампочка, если я буду перегонять масло в двигателе из стороны в сторону. Застигнутый врасплох, Жеребец на мгновение накренился ко мне, прежде чем дернулся в противоположную сторону и сильно ударился головой об окно. Прежде чем он смог перегруппироваться, цикл повторился, и его голова ударилась в окно во второй раз.

Наверное, мне следовало предупредить его.

– АЙ!!! Мать твою, Оптерс! Что ты делаешь?!

– Прости, Жеребец. Я проверяю, как там с маслом.

– Сделаешь так еще раз, и мы проверим ТВОЕ масло!

Лампочка все не загоралась. Я не мог в это поверить, но все, казалось, шло хорошо. Мы проехали еще десять километров, а предупредительного сигнала все еще не было.

– Так, ребята, еще раз проверю масло.

Влево-вправо-влево-вправо-влево. Лампочка мерцала при каждом маневре.

– Приехали, ребята. Пятьдесят пять километров на литре масла. Что думаешь, Лось?

Не дожидаясь ответа, я выключил зажигание и начал катиться, выискивая удобное место, чтобы съехать с двухполосной дороги. Двигатель затих, звуки гравия, хрустящего под шинами, нарушили тишину, когда мы съехали с обочины и замедлили ход, чтобы остановиться. Лось пробормотал что-то себе под нос и разложил карту на коленях. Я решил, что ему нужно было кое-что подсчитать, поэтому я схватил новую канистру и отправился поить двигатель.

«Бульк, бульк, бульк, бульк…» Звук густой жидкости, вытекающей из бутылки, казался неуместным в неподвижных просторах пустыни Нижней Калифорнии. Ворчание спереди возвестило о выходе Лося из автобуса. Плохо сложенная карта была зажата в его кулаке.

– Что там видно?

– Похоже, все нормально. Просто повсюду куча масла.

– Давай заправимся в Герреро-Негро. После этого первый нормальный город, в который мы попадаем, – это Санта-Розалия, примерно в четырехстах километрах отсюда. Останемся там на ночь, вытащим двигатель и починим. Мы можем вернуться на шоссе к утру и все еще сесть на паром, который отправляется из Кабо в воскресенье.

– Между этим местом и Санта-Розалией только пустыня? Мы едем на честном слове, Лось. Мы не можем не тащиться так до самой гребаной Санта-Розалии?

– Нет… нет. – Лось был непреклонен. – Дорога поворачивает на восток в Герреро-Негро. Ничего, кроме маленьких городков и пустыни, мы не увидим, пока не переедем на сторону залива. Не беспокойся об этом. Там есть места, где можно купить еще масла, если оно нам понадобится. Давай проедем еще пятьдесят пять километров.

Еще пятьдесят пять километров? «Ничего, кроме пустыни?» Где мы возьмем «еще масла», у долбаного Джеда Клампетта[20]20
  Джед Клампетт – персонаж сериала «Деревенщина из Беверли-Хиллз», владевший болотом, на котором были обнаружены огромные залежи нефти.


[Закрыть]? Нельзя показывать, что я в панике. У нас все еще есть восемь канистр. Даже если мы не найдем больше масла, мы проедем четыреста тридцать километров до Санта-Розалии. Так ведь, БОЖЕ?

– Хорошо, Лось.

Следующие двести двадцать километров состояли из нескольких доливов масла, болтаний «влево-вправо-влево-вправо-влево» через каждые несколько километров и пыльных маленьких городов через каждые пятьдесят-шестьдесят. Вместо ста километров в час с включенной стереосистемой мы ехали в тишине со скоростью восемьдесят. Километр сменялся километром. Пустыня, казалось, тянулась бесконечно во всех направлениях. Мы ни разу не видели воды после большого поворота на Герреро-Негро. Мне казалось, что это было уже три дня назад.

– До Санта-Розалии меньше ста шестидесяти километров, Лось. Я думаю, у нас получится, но до того, как мы туда доберемся, стемнеет.

Солнце уже стояло низко в небе позади нас, когда мы направлялись почти прямо на восток через полуостров.

– Как думаешь, может быть, нам стоит остановиться где-нибудь и попытаться починить двигатель?

– Не… Даже если мы остановимся прямо сейчас, все равно стемнеет, прежде чем двигатель остынет, и с ним можно будет что-то сделать. – Лось не собирался так легко отступать от своего плана. – Давай просто доберемся туда.

Чувствуя себя в какой-то степени подчиненным, я проворчал себе под нос: «Ведь достаточно сложно починить двигатель и при дневном свете…», но решил пока не спорить. Не прошло и двух минут, как лампочка предупреждающе мигнула.

– Что-то случилось, ребята. Лампочка уже горит, а масло мы заливали всего двадцать пять километров назад. Держитесь.

Быстрое движение влево-вправо-влево подтвердило это предположение. Нам уже нужна была еще одна канистра.

– Отстой. Видимо, утечка становится все серьезнее. Мы должны остановиться и разобраться с двигателем, Лось, или у нас не будет достаточно масла, чтобы залить его обратно, когда мы закончим.

Теперь, когда ярко горела сигнальная лампочка, я не мог позволить себе ждать чьего-либо благословения и выключил зажигание. Выбрав другой вариант, я направил 1DRBUS через насыпь на твердую землю пустыни. Изредка попадались случайные сорняки, и хотя было уже далеко за семь часов вечера, адская жара все еще не спадала. Не было ни малейшего дуновения ветра, пыль, поднявшаяся, когда мы остановились, висела над головой, поддерживаемая жаром, поднимающимся с земли. Капля масла возвестила о своем падении на глушитель громким шипением. Слабая дымка голубоватого оттенка окрасила изображение в моем боковом зеркале. Глядя на искаженный жаром горизонт, я размышлял, что горячее: двигатель или земля?

Вскрытая коробка

Очевидно, никто из нас не хотел выходить первым. Мы сидели, спокойно готовя еду в автобусе, и чувствуя, что снаружи было еще более невыносимо. Наше смятение, казалось, повисло в тяжелом воздухе. Я выждал еще несколько мгновений, затем вылез, чтобы оценить наше положение. Так, посмотрим… Тени нет. Домкрата нет. Уже час мы не видели ни одной машины. Двигатель раскаляется, мои шлепанцы прилипают к земле у меня под ногами. К черту все это. Вернувшись на переднее сиденье, я снова прикоснулся своими шортами к дымящемуся зеленому винилу водительского сиденья.

– Посмотри на карту, Жеребец. Сколько до ближайшего города, где мы сможем достать масла?

– Что такое? Ты передумал?

– Не-а. Просто там слишком чертовски жарко, чтобы даже думать о том, чтобы немного повозиться с двигателем. Мы могли бы с таким же успехом продолжать ехать. Особенно если удастся найти место для ночевки получше, чем это.

Где угодно должно быть лучше, чем здесь, верно?

– Давай сделаем это сейчас, – вмешался Лось. – Давай. Мы должны сделать это сейчас. Слишком много масла вытекло, пока мы тут торчим. Глупо доливать еще масла, не починив двигатель. У нас нет другого выхода.

– Что-о-о?

Так это я виноват в том, что мы остановились? Ладно, похрен. В любом случае лучше я буду знать, что двигатель починен, чем продолжать беспокоиться о том, как бы не сжечь его.

– Хорошо, Лось. Но пройдет по крайней мере час или два, прежде чем двигатель остынет настолько, чтобы можно было с ним работать.

– Чушь собачья. Мы сделаем это сейчас. У нас есть тряпки и вода, так?

– Ну, да, тряпки… но…

– Давай. Я тебе сейчас покажу. Мой отец научил меня работать с горячим двигателем.

Навык, который, как я надеялся, мне никогда не понадобится. Хорошо, Лось. Ты мне покажешь. Ты сделаешь все это, мать твою, потому что я и близко не подойду к двигателю, подающему дымовые сигналы!

– Бери свои инструменты, и начнем. – С этими словами Лось стянул футболку через голову, благоговейно повесил ее на спинку сиденья и направился обратно к моторному отсеку. Обнаженный по пояс, он выглядел готовым к драке.

– Оптерс, возьми воды и хорошенько намочи пару тряпок.

Хм-м. Первым шагом должно было быть: «Вытри масло».

Я сделал, как мне было велено, и вскоре вернулся с ящиком инструментов в одной руке и кучей мокрых тряпок в другой.

– Держи, Лось.

– Без перчаток?

– Я их не брал.

– Тогда возьми четыре носка и хорошенько намочи их.

– Это для чего, Лось? – спросил я.

У меня было плохое предчувствие по этому поводу.

– Они для наших рук. Я же говорил, что собираюсь показать, как работать с горячим мотором.

Словно срываясь с цепи, любимая придирка моего отца всплыла у меня в голове, и я озвучил ее, не задумываясь:

– Это двигатель, Лось. Моторы работают на электричестве; двигатели работают на горючем. – М-да, это точно не сделает меня более крутым в его глазах. – Более того, это двигатель с воздушным охлаждением, из которого вытекло все масло! У тебя есть хоть какое-то представление о том, насколько он чертовски горяч прямо сейчас?

– Прекрати хныкать, Мистер Волшебник, и неси чертовы носки!

Я посмотрел на Жеребца в поисках поддержки, но он просто пожал плечами и отвел взгляд, признавая бессмысленность своего участия.

– К черту все это! Я сам их достану! – с этими словами Лось направился к боковой двери.

Он явно не собирался затягивать процесс.

– Я понял, понял. Я не хочу, чтобы ты копался в моем хламе.

Пару минут спустя «операционная медсестра Жеребец» натягивала носки нам с Лосем на руки, как будто мы были парой хирургов с улицы Сезам.

– Оптерс! Намочи носки и давай уже разделаем эту свинью. Домкрата нет… Ладно… Жеребец! Обойди спереди, сними запасное колесо и принеси его сюда.

Мы с Лосем начали с того, что сняли маленькие болты, удерживающие различные жестяные детали, которые закрывали двигатель. Практически всё, к чему мы прикасались, на что натыкались или задевали, шипело или дымилось. Горячий воздух пустыни сушил наши импровизированные прихватки, и возникшая в результате прохлада приятно отвлекала нас от нашей незавидной участи. Несмотря на то что нам не хватало ловкости из-за носков на руках, через десять минут мы сняли двигатель и были готовы опустить его.

Лось продолжал выкрикивать приказы, как командир эскадрильи, готовящий нас к лобовой атаке.

– Иди сюда, Жеребец. Засунь эту шину под двигатель и достань себе несколько мокрых тряпок. Оптерс, вы с Жеребцом беритесь за выхлопную трубу и сильно тяните, пока будете ее раскачивать. Я собираюсь подтолкнуть автобус вперед. Двигатель упадет на шину. Когда это произойдет, вам, ребята, нужно не дать ему перевернуться и кого-нибудь им убить.

– Как насчет того, чтобы я толкнул автобус, Лось? Вы с Оптерсом знаете больше о том, как хватать мотор и все такое.

– Это двигатель, Жеребец. – На этих словах Лось одарил меня дурацкой ухмылкой. – Просто спроси Мистера Волшебника, если что. А теперь вы оба хорошенько смочите свои тряпки. Труба все еще раскалена докрасна, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас отпустил ее и обжег меня.

Первая наша попытка провалилась. Присев на корточки, мы с Жеребцом схватились за выхлопную трубу и начали тянуть изо всех сил. Лось без предупреждения врезался плечом в автобус, вырвал выхлопную трубу из рук Жеребца и рывком поставил меня на четвереньки, после чего острый гравий впился мне в обе коленки.

– Эй, Лось! Как насчет предупредить или типа того?

– Просто будьте внимательнее, мать вашу!

Держу пари, что эту фразу Лось довольно рано выучил от своего отца.

Жеребец усмехнулся и кивнул подбородком в сторону моих свежих царапин.

– Симпатично, Оптерс.

– Ну а что делать, Жеребец.

По крайней мере, носки защитили мои ладони. Перегруппировавшись для второго захода, Лось заставил нас обоих сесть в грязь и упереться пятками. Через слой тонкой ткани пляжных шортов, защищающих наши задницы, горячая земля быстро стала невыносимо жечь кожу, и пар мгновенно поднимался оттуда, где наши руки, защищенные носками, касались выхлопной трубы.

– На счет «три», хорошо?

– К черту это, Лось! Мы здесь сгорим дотла!

– Я думал, вы, сопляки, хотели, чтобы вас предупредили?

– Да чтоб тебя, ТОЛКАЙ уже!

– ТРИ!

Это было чудо, что никто из нас не пострадал. Двигатель оторвался от своих креплений и обрушился на шину, как сорокакилограммовый мешок бетона, соскользнувший с крыши.

Как только мы вытащили его и сняли кожух вентилятора, стало очевидно, откуда текло масло. В старых двигателях «Фольксвагенов» на верхней части блока установлена маленькая черная металлическая штука в форме небоскреба, которая помогает охлаждать масло. Два маленьких резиновых кольца у основания небоскреба предохраняют масло от вытекания. Один из них был разорван пополам и торчал, как два куска зеленой резинки для волос.

– Потрясающе, Лось!

– Что такое?

– Посмотри туда… Этот сальник разодран, а у меня есть совершенно новый комплект.

– Вперед, Оптерс! Тащи его сюда, и давай снова отправим эту свинью в путь!

Чувствуя себя асолютно довольным собой, я отодвинул в сторону запасной топливный насос, дополнительную крышку распределителя, новую катушку зажигания, пачку с четырьмя новыми свечами зажигания. Вот она, во всей своей красе – нетронутая упаковка с картонной обложкой, завернутая в целлофан, с сине-белым логотипом «Фольксвагена» и практически кричащей надписью: «Уплотнение двигателя. Мастер-комплект для двигателя VW 1500cc». Я схватил его и торжествующе зашагал обратно к задней части автобуса. Стараясь не упасть в обморок от ощущения собственной крутизны, я бросил коробку Лосю.

– Зацени это.

– Отлично, Оптерс. Посмотрим, что там у тебя.

Лось прижал оба больших пальца к дешевому целлофану и разорвал шов, идущий по задней стенке, вывалив на землю все содержимое коробки. Вряд ли запчасти заслужили такое обращение, но, возможно, я снизил планку, бросив ему коробку.

– Я их не вижу, – сказал Лось, роясь в куче пухлыми пальцами.

– Да. Вот и весь рассказ… Ак-ак-ак-ак… В упаковке нет сальников… ак-ак-ак-ак… В упаковке нет сальников.

Ни разу не смешно, Жеребец.

– Нет, правда, ребята, мать вашу, их тут нет.

– Дай посмотреть.

Ну да, будто ты знаешь, что искать, Жеребец.

– Они должны быть там! Может быть, ты закопал их, когда вот так вывалил все в грязь!

– Да пошел ты, Оптерс. Слушай, я же говорю тебе, коробка была вскрыта. Маленьких сальников здесь нет. Мы в заднице.

В течение следующих десяти минут сначала я, затем Жеребец скребли, рыли и пинали рыхлую почву, по которой были разбросаны новые уплотнители и прокладки. Лось сидел в автобусе, высунув ноги из дверей сарая, что-то бормотал и качал головой. Над нами темнел закат. То, что недавно было поводом для радости, теперь стало серьезной проблемой. У нас был двигатель в разобранном виде, не хватало деталей, чтобы собрать его обратно, скоро темнело… И МЫ БЫЛИ ПОСРЕДИ ГРЕБАНОЙ ПУСТЫНИ!

– Мы должны поставить его обратно, – сказал Лось.

– И что потом?

– А потом мы доберемся до следующего города, Оптерс. Я не собираюсь проводить здесь ночь, дожидаясь, когда меня ограбят.

– ОГРАБЯТ? О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Бандитос поймут, что мы тут застряли. Они поймут, что у нас есть деньги, потому что мы направляемся на юг. И они поймут, что мы ни черта не можем сделать, чтобы помешать им. Если мы в ближайшее время не доберемся до какого-нибудь города, нас тут ощиплют как кур.

– С каких это пор здесь, посреди пустыни, появились бандитос? – Я все еще ждал развязки этой шутки.

– Я серьезно, ребята. То, что они построили эту новую дорогу, не значит, что они не грабят гринго, достаточно глупых, чтобы разбить лагерь в такой глуши.

– Оптерс. Неужели ты не можешь сделать сальник из другой прокладки, или из своих ласт, или еще из чего-нибудь, чтобы запечатать эту свинью достаточно надолго и доставить нас в Санта-Розалию?

Ну, желание не быть ограбленным и убитым – это, безусловно, мотивация для того, чтобы что-то придумать, не так ли?

– Я… я могу попробовать сделать что-нибудь из прокладки клапанной крышки… Нет, это не сработает… Может быть, если я… ну… Я постараюсь сделать что-нибудь, о’кей?

Следующие десять минут я провел, роясь в своих вещах. На мысленном автопилоте я обдумывал, что может содержать подходящий материал, из которого можно создать два новых «резиновых пончика» размером с мизинец, которые заменили бы уплотнители масляного радиатора. Я скептически относился к тому, что это сработает, но терять уже было нечего. Ну, кроме того, что надо было пожертвовать чем-то, что, как я думал, было необходимо в этой поездке.

Ласты, маска для ныряния, трубка… Ни за что. Я не собираюсь оказаться на тропическом пляже без снаряжения, необходимого для осмотра рифов. Поводок для серфа? Нет. Не с тем видом серфинга, о котором говорил Лось, сколько я себя помню. Может быть, есть часть автобуса, которую я могу уничтожить… Подождите, я понял! Кинокамера имеет пару резиновых колпачков для объективов: один для переднего объектива, другой для окуляра. Жаль, что мне придется это сделать, но разве есть другие варианты? Кроме того, рассудил я, камера укомплектована убийственным футляром, который сохранит линзы в безопасности, и я всегда смогу купить новые колпачки, когда мы вернемся в Штаты. Вот оно. Я заставлю их работать. Надеюсь.

– Ладно, Лось. Я придумал. Я собираюсь сделать сальник из этого. – Я раскрыл ладонь, демонстрируя свою находку.

– Отлично, Оптерс. Начинай, чтобы мы могли вытащить эту свинью обратно на дорогу, пока нас здесь не ограбили.

У меня не было достаточно свободных клеток мозга, чтобы одновременно париться о том, что Лось постоянно называет мой автобус «свиньей», переживать об опасности быть ограбленным и думать, как сделать два новых сальника для масляного радиатора из колпачков от объектива кинокамеры. Первые два дела я приберег на потом и принялся резать колпачки.

Потребовалось несколько минут, чтобы отметить форму разорванного сальника на резиновых колпачках, и затем я приступил к вырезанию. Я решил, что у меня есть только один шанс; к тому же мне не обещали очков за скорость, важен был только результат.

Лось начал терять терпение, когда небо из фиолетового стало черным.

– Ну же, Оптерс! Просто сделай их уже!

– Эй, ты хочешь, чтобы они подошли… или они нужны тебе прямо сейчас?

Черт. Прозвучало как слова «главного». Круто!

Сделав несколько попыток приладить сальники, подрезав здесь и потерев там, я был удовлетворен тем, что две самодельные детали вышли настолько хороши, насколько это было возможно. С учетом того, что мне пришлось смастерить их с помощью бритвы и куска резины.

– Ладно, ребята. Давайте соберем все обратно.

Здесь я почувствовал, что должен на мгновение остановиться поблагодарить Бога за материалы, инструменты и навыки, необходимые для этого, но рассудил, что сейчас на это действительно нет времени. Я сказал себе, что займусь этим позже, как только (и если) мы снова отправимся в путь. Двигатель снова заработал как часы. Не прошло и пятнадцати минут, как мы были готовы снова установить его в автобус. Проклятье! У нас все еще не было домкрата.

– Эй, Лось. Как вернуть двигатель на крепления?

Ну… это же он сказал, что может вытащить его и поставить обратно; я лишь говорил, что смогу разобрать и собрать его.

– Ты слишком много беспокоишься. Я все разрулю. – С этими словами он расстелил пляжное полотенце и лег на него, распластавшись на спине, его голова находилась за открытым люком двигателя.

Это должно сработать.

– Жеребец, берите с Оптерсом двигатель с двух сторон, несите его сюда и кладите мне на грудь, только поверните нужной стороной.

– Хорошо, Лось, как скажешь, но он все равно будет слишком низко, чтобы дотянуться до креплений, и мы не сможем поднять его на чем-нибудь, потому что тогда он будет слишком высоко, чтобы пройти через люк.

Ого, не думал, что Жеребец обращает внимание на что-то, кроме Жеребца.

– Вот что надо сделать. Вы, ребята, положите двигатель мне на грудь, а затем покатите автобус назад, пока двигатель не проедет сквозь люк. О, и положите несколько камней под колеса, чтобы автобус не укатился. Затем я подниму двигатель так, чтобы он мог скользить по крепежным болтам. Когда я это сделаю, Жеребец, ты сядешь на задницу и загонишь двигатель обратно на болты.

Это делало меня третьим лишним.

– А я что буду делать, Лось?

– Ты залезешь со мной под автобус и навинтишь гайки на крепежные болты, как только двигатель встанет на место.

– Я не уверен, Лось.

– У тебя есть план получше или нам следует подождать, пока бандитос нам помогут?

В этом есть своя правда.

Лось еще раз повторил инструкции (думаю, он не хотел навсегда остаться в пустыне с двигателем на груди), а затем мы занялись делом. Мы с Жеребцом напряглись, чтобы поднять двигатель, и оттащили его на пару метров туда, где Лось лежал на спине. Ни за что на свете ни один из нас не смог бы поднять эту штуку самостоятельно, и мне было трудно представить, как Лось поднимает ее в воздух (и держит), в то время как мы с Жеребцом занимаем свои позиции, двигаем ее на место, а затем устанавливаем болты, на которые нужно было накрутить гайки,… – и все это в темноте. Тем не менее мы сделали, как нам было сказано, и как можно осторожнее положили двигатель на грудь Лося. С глушителем, впившимся ему в живот, и маховиком, прижатым к подбородку, он пискнул: «Давайте быстрее! Давай, давай!»