Текст книги "Вечность в повседневности. Правила христианской жизни из опыта общины отца Алексея Мечева"

Глава 3
Влияние старцев на русское общество

Уже в Евангелии внешний мир рассматривается как противоположность Царствию Божию, как место противления евангельской вести: Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира. <…> Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира (Ин. 17: 6–14). Мир – это реальность, от которой следует удаляться: Не любите мира, ни того, что в мире… (1 Ин. 2: 15). При этом Христос дает слову мир и другой смысл. Мир – человечество, люди, которых Он пришел искупить: …так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного… (Ин. 3: 16).

В этой главе мы сочли нужным, прежде всего, рассказать о духовном поиске определенной части мирян в России, в частности в Москве, и о том, как старцы XIX века помогали этим людям найти ответы на жизненные вопросы.

Духовный поиск мирян

Стремление не любить мира, ни того, что в мире, издревле было общей чертой монашеской среды, как русской, так и западной, но особенность России состояла в том, что среди белого духовенства и в широких слоях общества отчетливо присутствовали те же самые настроения: в миру нужно жить как в монастыре. В конце XIX века многих постигло религиозное охлаждение, в обществе распространились сциентизм[28]28
  Сциентизм – представление о научном знании как о высшей ценности и фундаменте отношений человека с миром, безграничная вера в науку.


[Закрыть], агностицизм[29]29
  Агностицизм – убеждение в непознаваемости мира.


[Закрыть] и революционный атеизм. Из-за этого завязалась настоящая борьба между монашеским и мирским образом жизни, возникло представление о том, что спасти душу можно, только покинув мир ради пустыни или монастыря.

Отец Сергий Мечев в одной из своих проповедей рассказывал о той обстановке, в которой начиналось служение его отца: «Считалось, что существует два пути жизни: в миру и в монастыре. <…> Предполагалось, что монашеский путь требует от тех, кто принимает его, отречения от мира, отдаляет человека от обычной жизни и помещает его в совершенно другие со всех точек зрения условия: прежде всего, Литургия, молитва, затем духовное руководство, покаяние и послушание. Существует и другой путь, худший и более общепринятый, – путь спасения в миру, в приходских церквах. <…> Между миром и монастырем пролегала пропасть»[30]30
  Там же. С. 8.


[Закрыть].

Вопрос о возможности спасения в миру

Для многих верующих людей тогда остро стоял вопрос: является ли непреодолимым противостояние пустыни и мира? Действительно ли монашество – это единственный образ жизни, достойный христианина, единственный путь, ведущий к спасению? Посмотрим, как можно ответить на этот вопрос.

• В Священном Писании и русской православной традиции

Ответ Писания ясен. Апостол Павел в послании к Ефесянам напоминает о величии и универсальности христианского призвания: каково бы ни было наше положение в жизни, все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы <…> все возвращали в Того, Который есть глава Христос (Eф. 4: 13–15). Апостол Петр также непрестанно напоминает, что наши служения в Церкви различны, но при этом все мы призваны к святости: Ибо написано: „будьте святы, потому что Я свят“ (1 Пет. 1: 16). Позже, в IV веке, св. Иоанн Златоуст настаивал: «Когда Христос призывает следовать узким путем, Он обращается ко всем людям. Монах и мирянин должны подниматься на одни и те же высоты»[31]31
  Цит. по: Evdokimov P. Les âges de la vie spirituelle. P.: Declée de Brouwer, 1980. P. 124. (См.: Евдокимов П. Н. Этапы духовной жизни. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2003.)


[Закрыть].

В России на протяжении многих веков великие учителя веры непрестанно напоминали, что христианская духовность едина для всех: и для монахов, и для мирян. В XV веке святой Нил Сорский учил: «Что касается одиночества, не для каждого оно хорошо. Наша любовь к Богу находит выражение в любви к ближнему»[32]32
  Ibid.


[Закрыть]. В XVIII веке святитель Тихон Задонский писал церковным властям о том же: «Не спешите умножать число монахов. Черные одежды ничего не спасут. Кто носит белые одежды и имеет дух послушания, смирения, чистоты, тот и есть настоящий монах, хранящий монашество внутри себя»[33]33
  Ibid. P. 127.


[Закрыть].

• В учении старцев

В XIX веке, вопреки окружающему религиозному окостенению, некоторые старцы возвестили новую святость – святость мирян. Вовсе не отрицая благодатность монашеской жизни, старцы возвратили людям учение о том, что любому человеку вне зависимости от его положения в жизни принадлежит достойное место в замысле Божием и что в сердцевине любого призвания находится милосердие.

Святой Серафим Саровский (1759–1833) первым обратился к светскому миру. Его слова и сегодня поражают нас. Во время одной из встреч с Николаем Мотовиловым он говорил о том, что любой человек, каким бы ни был его статус, призван к любви: «Господь ищет сердца, полные любви к Богу и ближнему»[34]34
  Ibid. P. 126.


[Закрыть]. Святой Серафим утверждал, что все получили и разделяют одну веру, а потому у всех равна и сила молитвы: «Господь одинаково хорошо слышит молитвы монаха и простого мирянина, если оба они имеют веру без заблуждения, если они по-настоящему веруют и любят Бога до глубины своей души, потому что, даже если вера их будет лишь с зерно горчичное, оба они будут горами двигать»[35]35
  Ibid.


[Закрыть].

Несколькими годами позже старец Макарий (1788–1860) из Оптиной пустыни также утверждал призвание мирян: «В одиночестве и в обществе, в монастыре и в миру, всегда и в любом месте христиане должны следовать заповедям, и это каждому трудно, каков бы ни был его образ жизни». Далеко не все должны следовать по пути монашеской жизни:

«Я рад, что вы поняли, что жизнь в миру столь же приятна Богу, как и жизнь, проведенная в монастыре»[36]36
  Ibid. P. 124.


[Закрыть].

Эти слова приобретают пророческий характер. Миряне должны были осознать ответственность за свое духовное и светское устроение. В деле спасения им следовало не полагаться на молитвы и духовные труды монахов, а действовать самостоятельно, исполняя на практике заповеди Христовы. Именно в этом глубинный смысл любого земного призвания, поскольку святость происходит прежде всего из любви.

Глава 4
Споры о монашеской миссии в начале ХХ века

Призывы, обращенные к мирянам, не могли не повлиять на общество, пусть это происходило и медленно. Благодаря представителям православной интеллигенции, находившимся в общении со старцами, пробудился интерес к деликатным вопросам о миссии монахов и мирян. Накануне русской революции эти вопросы стали предметом напряженного обсуждения.

Русское общество

Чтобы проиллюстрировать эту дискуссию, мы выберем только две известные фигуры из числа тех, кто активно в ней участвовал. Это монах, богослов А. М. Бухарев[37]37
  Александр Матвеевич (в монашестве Феодор) Бухарев – русский богослов и духовный писатель. В своих книгах и проповедях стремился связать православную веру с современностью.


[Закрыть] (1824–1871) и писатель Ф. М. Достоевский (1821–1881). Мы представим также свидетельство простого белого священника, относящееся к 1882 году. С нашей точки зрения, все эти люди являются вестниками новой духовности.

Бухарев выпустил книгу о Православии и его отношениях с современностью. Он одним из первых задался вопросом, должно ли христианство быть вне мира или в мире, и размышлял о «внутреннем монашестве», совместимом с жизнью мирянина. По его мнению, проблемы, которые волнуют человечество, небезразличны христианству, более того, духовные идеалы Евангелия могут играть большую роль в их разрешении. Однако пресса и общественное мнение осудили эти мысли Бухарева.

В романе «Братья Карамазовы» Достоевский предсказывал, что спасение придет из монастыря через духовность старцев. Старец Зосима отправляет Алешу в мир, чтобы он жил там как монах. Многие страницы романа ярко свидетельствуют о надеждах и нуждах той эпохи, хотя Зосима как персонаж и подвергался критике, в том числе оптинскими старцами.

Эти проблемы обдумывали не только интеллигенты. В скромных записках священника Г. Остроумова, окормлявшего женский монастырь в Пермской губернии, поставлен ряд вопросов, которые показывают, как важна была для него мысль о возможности жить в миру по-христиански: «Почему существуют монахи, разве невозможно молиться, оставаться безбрачными, вести совершенно христианскую жизнь, живя в миру? Разве нет примеров высокой христианской добродетели в жизни людей обоего пола, всякого возраста, всякого сословия, вовсе не удалившихся от мира, но занятых в миру какой-то деятельностью во всех областях семейной и общественной жизни?»[38]38
  Цит. по: Arminjon V. La Russie monastique. Sisteron: ed. Présence, 1974. P. 166.


[Закрыть]

Накануне русской революции в обществе встал вопрос о роли мирян в истории спасения. Одновременно разгорелся спор о монашестве и его миссии.

Нарастание напряжения в период между двумя русскими революциями

Миряне принимали участие в подготовительных совещаниях перед созывом Поместного собора русской Церкви. Некоторые из них мечтали увидеть монастыри, поставленные на службу миру.

В 1909 году в весьма напряженной обстановке, когда политическая оппозиция решительно утверждала, что монашество – это враг, с которым нужно бороться, в Троице-Сергиевой Лавре при закрытых дверях проходил Всероссийский съезд монашествующих, на котором поднимались важные вопросы. Епископ Никон[39]39
  Никон (в миру Николай Иванович Рождественский, 1851–1919), епископ Вологодский и Тотемский, стал инициатором и председателем Съезда монашествующих. Занимал твердую антиреволюционную позицию.


[Закрыть], богослов и церковный публицист, говорил, что отец Паисий в конце XVIII века принес в Россию светильник, но в начале ХХ века свет его так дрожит и мерцает, что, кажется, он находится под угрозой. В заключительном слове он делился своим беспокойством: «Сейчас мы обязаны продвигаться вперед как авангард воинствующей Церкви Христовой, идти навстречу князю мира сего, вооружившись не словами, но делами, укрепившись нашим личным подвигом, чтобы сразиться с сатанинским плотским миром. <…> Речь идет о том, чтобы наши сердца возгорелись огнем любви к сладчайшему Господу Иисусу. Мы верим, мы знаем, что от этого огня, дарованного по благодати Божией, обязательно возгорятся бесчисленные огоньки православных русских сердец»[40]40
  Arminjon V. Op. cit. P. 181.


[Закрыть].

Эти высказывания позволяют понять, сколь сильны были духовные потрясения, охватившие Церковь и русское общество. В них звучит горькое пророчество. Нравственная ситуация в городе и деревне была драматичной. Революционная атеистическая пропаганда находила отклик во всех слоях населения, что вызывало глубокую тревогу. Тем не менее владыка Никон давал своим слушателям надежду, призывая каждого без промедления встать на службу Любви. Хотя значительная часть духовенства и мирян приспосабливалась к ситуации или мирилась с ней, все чаще и чаще раздавались голоса, призывающие к возрождению и обновлению церковной жизни. Многие чувствовали, что исторический цикл завершается и должен начаться новый.

В этой краткой работе мы ограничились беглым обзором истории духовного движения монашествующих старцев в России. Тем не менее надеемся, что сказанное выше позволяет яснее увидеть, в каких исторических обстоятельствах проходило служение отца Алексея Мечева.

Подведем итог сказанному в этой части повествования. Итак, русское старчество вписывается в очень древнюю православную традицию, которая с неожиданной силой и глубиной обновилась в русской Церкви в конце XVIII века. Воспитательский и апостольский труд старцев, в частности монахов Оптиной пустыни, имел огромное значение для всего русского общества, от интеллектуальной и культурной элиты до крестьян, по большей части неграмотных. Исполненные милосердия Божия, старцы-монахи призывали обращавшихся к ним в великом множестве людей к совершенствованию христианской жизни, которое возможно как в удалении от мира, так и в миру.

Этот краткий рассказ о монашеском движении старцев в России послужит вступлением ко второй части, где мы постараемся воссоздать портрет отца Алексея Мечева, старца из белого духовенства, верного древнехристианскому призыву жить в миру, подобно закваске в тесте, но бодрствовать, чтобы не поддаться обольщениям духа мира сего.

Избегая упрощений, можно все же сказать, что накануне революции традиционное русское монашество переживало определенный кризис. Однако именно в конце XIX – начале ХХ века появились новые старцы, новые святые, последователи светочей монашества. Их признавали как старцев, хотя они принадлежали к белому духовенству и были женаты. Они перенесли благодать и духовный опыт старчества в новые условия и приспособили этот опыт к нуждам людей революционной эпохи.

Появление этих людей стало неожиданностью. Нужно напомнить, что реформа Петра Великого, подчинившая Церковь имперской власти, стремилась превратить белое духовенство в простых чиновников. Далекие от того, чтобы играть основную роль в церкви, как это было на Западе, приходские священники оказались обесцененными и униженными в социальном и духовном плане. Они были плохо образованны, зачастую обречены на нищету под гнетом семейных обязанностей, иногда они были пьющими и грубыми. Государство использовало их в своих полицейских целях. Тем не менее и в эти темные времена сияли светоносные души. В Москве среди священников белого духовенства было немало тех, кто получил особые дары духовного руководства и исцеления душ: отец Валентин Амфитеатров[41]41
  Прот. Валентин Николаевич Амфитеатров (1836–1908) – известный московский священник, настоятель Архангельского собора Московского Кремля. Проповедник, духовник, сторонник частого причащения мирян.


[Закрыть], отец Александр Стефановский[42]42
  Прот. Александр Николаевич Стефановский (1850–1927) – московский священник, служил в церкви Св. Троицы на Самотеке, затем в церкви Свв. Адриана и Наталии в Мещанской слободе. В 1920-е годы дважды был арестован.


[Закрыть], отец Николай Кадашевский[43]43
  Прот. Николай Смирнов (Кадашевский, 1868–1922) был известен в Москве своей разнообразной пастырской деятельностью. В его приходе были сестричество, богадельня, детский приют, лазареты для раненых, народный хор, организовывались паломничества к русским святыням.


[Закрыть](Смирнов, из церкви Воскресения Христова в Кадашах). Нельзя не вспомнить также прославленного отца Иоанна Кронштадтского (Сергиева, 1829–1908), который жил в одном из пригородов Петербурга.

Часть II
Портрет старца Алексея Мечева (1859–1923)

И Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что надобно делать.

Деян. 9: 6

Не умолкну ради Сиона <…>.

На стенах твоих, Иерусалим,

Я поставил сторожей, которые не

будут умолкать ни днем, ни ночью.

Ис. 62: 1–6

Личностное и духовное становление отца Алексея Мечева прошло в миру, и он стремился ответить на вопрошания общества. Он в полной мере продолжал традиции монашествующих старцев, но при этом в его жизни плодотворно соединились дух пустыни и знание города, молитва и самоотверженное служение людям. Своим образом жизни – в простоте, скромности и открытости – он уподобился Семье из Назарета.

Отец Сергий Дурылин[44]44
  Свящ. Сергей Николаевич Дурылин (1886–1954) – писатель, литературовед и искусствовед.


[Закрыть], друг отца Алексея, в своих воспоминаниях не побоялся сравнить его со святым Василием Блаженным, которого Иван Грозный послал в Москву ради ее обращения. В подтверждение отец Сергий процитировал канон этому святому: «Во граде, яко в пустыни живый»[45]45
  Пастырь добрый… С. 7.


[Закрыть]. Так и отцу Алексею, жившему простой жизнью в окружении своей семьи, пришлось совершить в Москве ХХ века таинственнейший подвиг постоянной молитвы, любви и самоотречения.

Диакон Владимир Сысоев в нескольких строчках сформулировал отличие образа жизни подвижников, подобных отцу Алексею, от старцев-монахов, оправдывая и тот, и другой путь спасения: «Одни из них, как батюшка, с юных лет жили с народом, испытали слабости и горести семейной жизни, не бегали от мира, жили, можно сказать, в самой гуще жизненной, опытны были путем реальным, практическим. Другие же, не менее угодные Богу, жили в удалении от мира, в монастырях и скитах[46]46
  Скит – маленькая монашеская община, среднее между монастырской и отшельнической жизнью.


[Закрыть], семейной жизни не знали, людей видели лишь вскользь и мимоходом и большую часть опыта своего заимствовали из личной борьбы и книжных сочинений»[47]47
  Отец Алексей Мечев… С. 40.


[Закрыть].

В следующих главах речь пойдет об отце Алексее Мечеве, старце из белого духовенства. Прежде всего, мы вспомним значительные эпизоды, повлиявшие не только на его личную историю, но и на внутреннюю жизнь. Кроме того, мы увидим, какие у него были учителя, с чьей помощью он достиг духовной зрелости. В своих посланиях св. апостол Павел учит нас, что всякий, кто призван к духовному руководству, должен проверить на себе рекомендации, которые он предполагает давать другим. Поэтому в заключительной главе мы попытаемся показать, в чем именно состоял опыт отца Алексея.

Глава 1
Биография отца Алексея Мечева

Прежде чем говорить о служении отца Алексея Мечева, познакомимся с ним. Сведения о его детстве и молодости позволяют ясно увидеть крепкие и благочестивые основания жизни старца: рождение, отмеченное рукой Божией, типичная русская православная семья, раннее призвание к молитве и решительному следованию за Христом.

Рождение, отмеченное рукой Божией

Семья отца Алексея принадлежала к духовному сословию. Его отец Алексей Иванович был сыном священника из подмосковного села Коломенское. Владыка Филарет (Дроздов), митрополит Московский, поставил Алексея Ивановича регентом Чудовского мирополичьего хора, названного в честь Чудова монастыря в Кремле[48]48
  Иулиания (Соколова). Жизнеописание Московского старца отца Алексия Мечева. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский хронограф, 1999. 288 с.: ил. (Московский приходской сборник. Вып. 3). С. 14.


[Закрыть].

В семье Алексея Ивановича Мечева 17 марта 1859 года, в день празднования памяти святого Алексия, и родился будущий отец Алексей. Старец рассказывал позже о событиях, сопровождавших его рождение: «Когда наступили роды, покойная мать почувствовала себя очень плохо. Роды были трудные и так затянулись, что родильница была близка к смерти. Доктора не отвечали за благополучный исход. В горе и тоске Алексей Иванович, отец <…> батюшки, поехал в Алексеевский монастырь к обедне, которую по случаю какого-то праздника служил сам митрополит Филарет. Алексей Иванович вошел в алтарь и стал молиться, полный печали»[49]49
  Отец Алексей Мечев… С. 15.


[Закрыть]. Отметим, как прекрасно поступил в трудных обстоятельствах Алексей Иванович: следуя слову о том, что «все возможно Богу», он прибег к единственной помощи – глубокой молитве.

«Митрополит, горячо его любивший, заметил его и, подзывая к себе, благословил и спросил: „Что ты сегодня такой печальный? Что у тебя?“ – „Ваше высокопреосвященство, жена умирает в родах“»[50]50
  Там же.


[Закрыть].

Митрополит Филарет, могущественный покровитель Алексея, увидел его смятение и смиренно обратился к Богу. Доверившись Господу, он предложил молиться вместе по слову Господа: …где двое или трое собраны во имя Мое… (Мф. 18: 20). Он сказал Алексею: «Бог милостив. Помолимся вместе. Все будет хорошо»[51]51
  Там же.


[Закрыть].

В молитве Дух Святой просветил владыку Филарета, и он произнес такое пророчество: «Родится мальчик. Назови его Алексеем, в честь святого Алексея, человека Божия. Сегодня ведь как раз память его в Алексеевском монастыре»[52]52
  Там же.


[Закрыть]. Когда Алексей Иванович после Литургии вернулся домой, его встретили с радостью. Родился мальчик.

История рождения показывает, что жизнь отца Алексея отмечена тройным отцовством: любовью Бога-Отца, Который от зачатия возложил на него Свою руку, отцовством Церкви, выраженным в сильной молитве владыки Филарета, и смиренной и трогательной родительской заботой Алексея Ивановича, отца его по плоти.

Русская семья

Своей нравственной силой и духовным богатством отец Алексей Мечев был во многом обязан своей семье. Она принадлежала к тем русским семьям, что сохраняли старые обычаи гостеприимства и милосердия. Мечевы не закрывались в узком кругу семейных интересов, но радостно и тепло принимали всех, кого Бог посылал в их дом, и близких родственников, и знакомых. Поэтому их маленькая квартирка из двух комнат всегда была полна людей. Всех привлекала сердечность хозяев дома. Каждый приходил с уверенностью в том, что найдет успокоение и утешение, каждый чувствовал себя у них уютно и радостно[53]53
  Там же.


[Закрыть].

Семья Мечевых обладала высоко ценимой русскими людьми добродетелью – даром сострадания, которое передается словом жалость. Жалость – это способность принимать любого, кто находится перед тобой, постоянно и широко проявлять милосердие, понимать нужды другого, сопереживать, подавать милостыню нищим не высокомерно и сухо, но с евангельским состраданием[54]54
  Pascal P. Op. cit. P. 42.


[Закрыть]. В детстве Алексей видел искреннее расположение своих родителей к людям, их открытость всем и каждому. Позже он рассказывал своим духовным детям: «У меня мать, несмотря на то, что нас самих было шесть человек в двух комнатах, когда у нее умер муж ее сестры, она, не задумываясь, берет пять человек сирот и относится к ним даже лучше, чем к нам. Эта любовь, этот пример на всю жизнь на меня подействовали. После, когда отец поступил на службу, имел большую квартиру, все-таки у нас всегда было полно народу – и братья, и сваты, и все; и все всегда находили приют, шли и знали, что будут успокоены, всегда принимались с радостью»[55]55
  Пастырь добрый… С. 38.


[Закрыть]. Подчеркнем также, что батюшка рос в скромных условиях. Он говорил: «У меня никогда не было отдельной комнаты. Я всю жизнь жил при людях и на людях»[56]56
  Отец Алексей Мечев… С. 18.


[Закрыть].

Нельзя обойти молчанием роль матери будущего отца Алексея, Александры Дмитриевны. Она была духовным сердцем семьи (именно она впоследствии распознала призвание отца Алексея). Преданная Богу и ближнему, она обладала образцовой духовной силой.

Живой пример родителей научил отца Алексея практике христианских добродетелей: смирению, любви, нежности, терпению, умению предавать себя воле Божией. Взаимоотношения в семье позволили ему усвоить уроки самоотверженности, христианского подвига милосердия, которые заложили фундамент его жизни и духовного учительства.

Раннее призвание к молитве

С раннего детства маленький Леня, как называл его Алексей Иванович, являлся весьма привлекательной личностью. Нежный и добрый, он не любил ссор и всегда стремился сделать счастливыми своих ближних. Он нес радость и утешение страдающим. Уже тогда его привлекала жизнь, обращенная к людям. Его все любили. Когда ему было семь лет, его называли «блаженным Алешенькой»[57]57
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 17.


[Закрыть].

Окруженный семьей и друзьями, он жил глубокой внутренней жизнью. Об этом свидетельствует такая история. Его нередко приглашали в гости к деду по матери. Маленький Леня играл и развлекался с детьми, но среди игр и веселого оживления он оставлял ребят и удалялся в укромный уголок одной из комнат. Там он затихал, прятался. Он покидал шумное веселье ради молитвы[58]58
  Там же.


[Закрыть].

Шли годы, и Господь вел его: из различных эпизодов, о которых мы расскажем далее, будет видно, как он духовно рос, освобождаясь от всего, что не было Христовым.

У нас нет никаких сведений о его внутреннем развитии. Путь, что привел отца Алексея к духовному совершенству, остается сокрытым. О его духовном образовании также известно немного. Духовные дети отца Алексея Мечева считали его настоящим аскетом, который сформировался и стал благодатным старцем благодаря своему смирению и послушанию Божией воле.

В частности, нам неизвестно, учился ли отец в Московской духовной академии. Насыщенный «духовностью сердца», воспитанный Филаретом, он, вероятно, должен был заинтересоваться оживлением патристических исследований. В его высказываниях угадываются глубокие знания Писания, творений святых отцов пустыни и русских духовных учителей.

Очевидно, что отец Алексей является учеником святых Нила Сорского, Паисия Величковского, Серафима Саровского и других русских святых. Он принадлежит к той же линии апостолов, подражающих Христу, что и святители Димитрий Ростовский (1651–1709) и Тихон Задонский.

Следование за Христом

Мы расскажем о тех ситуациях, когда отцу Алексею приходилось делать выбор и проявлять послушание Богу. Именно в этих жизненных испытаниях сформировались качества, позволившие ему позже исполнить свое призвание старца.

• В жизненном выборе

После окончания учебы в Московской семинарии он, как и многие его друзья, хотел стать врачом. Поначалу он стремился именно таким образом осуществить данное ему от Бога желание посвятить жизнь служению людям. Но его мать Александра Дмитриевна была внимательна к нему и смогла увидеть его подлинное призвание. Она воспротивилась намерениям сына: «Ты такой маленький, где тебе быть врачом? Лучше тебе быть священником». С грустью и горечью он оставил свою мечту и, плача, простился со своими одноклассниками. Из послушания и доверия он подчинился своей прозорливой матери, ведь она была религиозной и нравственной совестью семьи. Лишь позже он понял, что его истинное призвание действительно состояло в священстве, и тогда он испытал глубокую благодарность матери за то, что она настояла на своем[59]59
  Там же. С. 20.


[Закрыть].

• В многолетнем ученичестве на приходе

По окончании семинарии двадцатилетний Алексей Мечев был назначен псаломщиком в Знаменскую церковь. Позже он рассказывал, что пережил там болезненный опыт. Настоятель, грубый и очень требовательный человек, обращался с псаломщиком как с последним негодяем, оскорблял его, бил и заставлял исполнять работу, не входящую в его обязанности: топить печь, звонить в колокола к началу службы, убирать в церкви.

Но отец Алексей уже тогда учился из всякого зла извлекать добро. Он все переносил c терпением и послушанием, никогда не жаловался. Выйдя из этого опыта более зрелым, он благодарил Господа за то, что Он дал ему возможность пройти такую школу смирения. Ко всеобщему удивлению, после смерти этого священника он говорил своим духовным детям: «Таких людей надо любить как благодетелей»[60]60
  Там же. С. 15.


[Закрыть], потому что они показывают нам наши недостатки.

• В супружеской жизни

Супружеская жизнь отца Алексея была счастливой, но ее омрачила печаль раннего вдовства. Около 1884 года он женился на Анне Петровне (фамилия неизвестна). Вскоре после женитьбы его рукоположили в диаконы в Никитском монастыре. Четыре года у Мечевых не было детей, но в 1888 и 1890 годах родились дочери, Александра и Анна. Третий ребенок Мечевых, Алексей, умер из-за несчастного случая в возрасте десяти месяцев. В 1892 году родился второй сын, Сергей. Из-за нездоровья Анны Петровны (она страдала сердечной болезнью) он закричал не сразу после рождения[61]61
  Там же. С. 26.


[Закрыть]. Из всех детей отец Алексей особенно нежно любил Сергея, в котором с самого раннего детства видел своего преемника. В том же году отец Алексей был рукоположен в священники и назначен настоятелем церкви Святителя Николая в Кленниках[62]62
  Церковь имеет двойное посвящение: святителю Николаю и Казанской иконе Божией Матери. В то время, когда церковь была построена (1625), ее окружали клены, отсюда и название – «Никола в Кленниках». (Там же. С. 20.)


[Закрыть]. Вскоре родилась третья дочь, Ольга. В детстве и юности Ольга и Сергей, будущий священник, были очень дружны.

Отец Алексей должен был содержать четверых детей и больную жену, а также жившего с ними престарелого отца Алексея Ивановича. Семья Мечевых была очень бедной: говорят, что дети часто не ели досыта.

Как и мать отца Алексея Александра Дмитриевна, его жена Анна Петровна оказала определяющее влияние на его призвание. Она была его опорой. Отец Алексей говорил, что без нее он ничего не смог бы делать и был бы неспособен встать на путь совершенства, который ведет ко Христу[63]63
  Жизнеописание священномученика о. Сергия… С. 17.


[Закрыть]. Он нежно любил свою жену, которая обладала сильным характером[64]64
  Там же.


[Закрыть], всегда старался окружить ее вниманием, ценил ее простые и дружеские высказывания и прислушивался к ним так, как если бы это были советы старца. В свою очередь, Анна Петровна тоже очень любила мужа и бесконечно заботилась о нем. Ее понимание и сочувствие были такими глубокими, что отец Алексей всегда обращался к ней перед тем, как принять какое-то решение. Он говорил, что был очень счастлив, когда жена, заметив что-то, делилась с ним своим впечатлением. Немедленно всем сердцем принимая ее совет, он менял поведение в зависимости от того, что она ему говорила[65]65
  Там же. С. 18.


[Закрыть]. Но болезнь истощила ее. Отец Алексей в одном из писем, обращенных к жене, писал, что готов, если потребуется, душу свою отдать за нее и детей, только бы все они были в добром здравии, счастливы и веселы[66]66
  Там же. С. 17.


[Закрыть]. Но в глазах Божиих подвиг – это нечто большее. Отец Алексей не выносил и мысли о том, что жена может умереть. Трижды он приносил к ее кровати икону Феодоровской Божией Матери и служил молебен, умоляя Пресвятую Богородицу исцелить Анну Петровну. Однако состояние ее здоровья ухудшалось. После третьего молебна она сказала мужу: «Доколе будешь ты меня держать? Оставь меня, не терзай больше»[67]67
  Там же. С. 18–19.


[Закрыть].

Снова послушавшись ее, он прекратил молить Бога о ее выздоровлении. 29 августа 1901 года она умерла. Отец Алексей был неутешен, это испытание превосходило его человеческие силы. Но разве не хотел он в глубине сердца отдать всего себя миру? Смерть жены позволила ему полностью принести себя в жертву. Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода, – говорит нам Евангелие от Иоанна (12: 24).

С тех пор отец Алексей смог всецело посвятить себя осуществлению старчества в миру. Жизнь его в то время протекала в полной противоположности волнениям окружающего города: это была очень простая, отмеченная испытаниями жизнь в скромном приходе, который не мог обеспечить безбедного существования его любимой семье.

Как видно из биографии отца Алексея, две черты в течение всей жизни определяли его поведение: сильная молитва и самоотречение, постепенно углублявшееся по мере того, как он исполнял свое призвание следовать за Христом.

Следующие главы будут посвящены рассказу о духовных учителях, которые встретились на пути отца Алексея и оказали на него влияние.