Текст книги "Вечность в повседневности. Правила христианской жизни из опыта общины отца Алексея Мечева"

Глава 2
Духовные учителя отца Алексея Мечева

Рассказ о духовных учителях отца Алексея сложился на основании историй и наблюдений, извлеченных нами из свидетельств его современников. Их немного, и несомненно одно: тот путь, что привел отца Алексея к старчеству, остается сокрытым. В духовном отношении на него повлияли женщины (его мать Александра Дмитриевна и супруга Анна Петровна), но куда более значительным было воздействие движения духовного возрождения, которое шло в православной России с XVIII века. Дух и душа будущего старца формировались благодаря знаменитым подвижникам. Он был близок с владыкой Арсением Жадановским (1874–1937), отцом Иоанном Кронштадтским (Сергиевым), последними оптинскими старцами, а среди московских священников отец Алексей хорошо знал отца Валентина Амфитеатрова, отца Николая Лебедева из села Степановского, отца Николая Кадашевского и других.

Из известных нам источников ясно следует, что к старчеству его подвели владыка Филарет Московский (Дроздов), оптинские старцы и отец Иоанн Кронштадтский. Все они за последние десять лет были канонизированы.

Владыка Филарет Московский (Дроздов, 1783–1867)

Владыка Филарет был митрополитом Московским сорок шесть лет, с 1821 по 1867 год. Этот смелый епископ защищал духовную независимость Церкви и при этом проявлял верность государству и царю. Удерживаться на этой позиции было непросто. Его не понимали, обвиняли в закрытости, высокомерии и суровости. Он был крупным богословом своего времени. Его работы, основанные на Священном Писании и трудах Отцов Церкви, благоприятствовали обновлению интереса к последним. Тем самым он участвовал в духовном движении «сердечного богословия».

Ему было свойственно глубокое благочестие и любовь к Богу-Любви, в Троице Единому, что выражалось в частом совершении Евхаристии (в ту эпоху стремление к частому причащению было исключением). Он был близок к старцам и поддерживал их, в особенности когда на них нападали некоторые церковные иерархи.

Как уже было сказано, для семьи Мечевых владыка Филарет был не только покровителем, но и близким человеком. Отец Павел Флоренский сообщал, что однажды, когда будущий отец Алексей был еще ребенком, владыка предсказал его призвание[68]68
  Флоренский П. Отец Алексей Мечев // Москва. 1990. № 12. С. 162.


[Закрыть].

Предоставим самому отцу Алексею говорить о владыке Филарете. Его воспоминания помогут нам открыть для себя этого великого человека, непонятого современниками. Митрополит умер, когда Алексею было восемь лет: «Отец Алексей всегда с живейшей благодарностью, иногда со слезами, – отмечает священник Сергий Дурылин, – вспоминал заботу и ласку митрополита к их семье и к нему самому, маленькому мальчику. Митрополит <…> свято исполнял обещание: „Я тебя не оставлю“»[69]69
  Отец Алексей Мечев… С. 16.


[Закрыть].

По свойствам характера любящего и приветливого отца Алексея часто противопоставляли сдержанному митрополиту, но «это несоответствие себя с митрополитом отец Алексей резко отрицал, махал рукой и отвечал: „Не понимаю“»[70]70
  Там же. С. 15.


[Закрыть]. Отца Алексея глубоко задевало непонимание, которым был окружен владыка Филарет. В его глазах владыка был образцовым воплощением доброго пастыря. Отец Алексей видел, что он безоговорочно отдавал себя Богу и людям и при этом понимал, что пастырское служение обязывает человека быть очень требовательным к себе.

Отец Алексей опирался на «сердечное богословие» владыки Филарета, основанное на святоотеческих творениях. Бесспорно, что представления отца Алексея о духовном руководстве сложились во многом под влиянием сочинений владыки Филарета, в особенности проповедей и переписки с духовными детьми. Это были беседы, построенные вокруг рассмотрения жизненных вопросов. Такова, например, переписка владыки Филарета с одной матерью, переживавшей потерю сына. Эти письма относятся к 1826 году. Опираясь на святоотеческую традицию, владыка руководил духовной жизнью женщины, помогал ей вести внутреннюю борьбу, черпая силы в молитве и частом причащении Святых Таин[71]71
  Arseniev N. La Sainte Moscou: Tableau de la vie religieuse et intellectuelle russe au XIX-ème siècle. P.: Cerf, 1948. P. 45.


[Закрыть], которое было, напомним, нехарактерно для того времени. В старческом опыте отца Алексея мы находим тот же тип бесед. Становится понятно, что владыка Филарет и отец Алексей живут одним духом.

После панихиды, отслуженной в 1920 году, отец Алексей поделился детскими воспоминаниями о митрополите и решился высказать то, о чем прежде всегда молчал: «Владыка был полон любви, подлинной христианской любви, умеющей прощать и нести тяготы ближнего»[72]72
  Отец Алексей Мечев… С. 17.


[Закрыть]. Отец Алексей почитал его как великого святого, подвижника, вдохновенного проповедника, который при внешней сдержанности был полон любви и сострадания к ближним.

Оптинские старцы

Отец Сергий Дурылин подчеркивает, что в глазах отца Алексея Оптина пустынь была «высшим, совершеннейшим очагом истинного подвижничества и старчества»[73]73
  Там же. С. 24.


[Закрыть].

В отношениях отца Алексея с оптинскими старцами царит настоящая тайна. Источники свидетельствуют, что батюшка не ездил в монастырь на некоторый срок, чтобы восстановить там свои силы, как это делали в те времена многие священники из белого духовенства. Он не окормлялся ни у одного из старцев обители. Однако в приходе отца Алексея жила традиция оптинского старчества. Пользуясь выражением одного прихожанина, он «был оптинский старец, только живший в Москве»[74]74
  Там же.


[Закрыть].

Необъяснимое единство существует между старцами и отцом Алексеем: глубокое общение, взаимная любовь, полное уважение. «Мы с ними одного духа»[75]75
  Там же. С. 23.


[Закрыть], – часто говорил он о своих отношениях с Оптиной. И вправду это был единый дух «любви благодатной, всепрощающей и всеисцеляющей»[76]76
  Там же.


[Закрыть].

Это подтверждают свидетельства некоторых прихожан. Оптинские старцы глубоко понимали призвание отца Алексея. Святой Дух действовал в них одинаково – как всемогущая сила любви.

Вот несколько фактов, свидетельствующих о духовном единстве отца Алексея с Оптиной пустынью. На столе батюшки была фотография отца Феодосия. Отца Алексея принимали в игуменском скиту. Известно также, что старец Феодосий приезжал в Москву и гостил на Маросейке. Он участвовал в совершении Литургии в церкви Святителя Николая в Кленниках и обратил внимание на длинные вереницы исповедников, на то, как принимал батюшка всякого, кто переступал церковный порог, какое внимание он уделял каждому в особенности, и сказал: «Да на все это дело, которое вы делаете один, у нас бы в Оптине несколько человек понадобилось бы»[77]77
  Там же.


[Закрыть]. В этих словах слышится признание исключительного служения отца Алексея.

Другой старец, отец Нектарий, сделал интересное замечание в разговоре с одним паломником, приехавшим из Москвы встретиться с ним: «Зачем вы ездите к нам? У вас есть отец Алексей»[78]78
  Там же. С. 24.


[Закрыть].

По-видимому, еще более тесно отец Алексей был связан с отцом Анатолием. Они встречались только один раз, будучи уже пожилыми людьми, но между ними существовало глубокое внутреннее общение, которое близкие называли «беспроволочным телеграфом». Когда отец Алексей наконец встретился с отцом Анатолием, оказалось, что они не только совершали одинаковые поступки, но и действовали в одном духе. Те, кто знал их обоих, могли только удивляться сродству их душ.

Отец Алексей постоянно помнил об отце Анатолии и искренне восхищался им: в его глазах отец Анатолий воплощал «всепрощающую и всеисцеляющую силу любви»[79]79
  Там же. С. 23.


[Закрыть]. Батюшка «ни в ком не видел <…> такого совершенного понимания и воплощения старчества как служения любви». «Никогда и ни в чем не усомнился он в глубокой правде и мудрости всех путей, дел и советов о. Анатолия»[80]80
  Там же.


[Закрыть]. В единстве духа они вели своих духовных детей. Когда отец Алексей говорил об отце Анатолии и других старцах, лицо его светилось.

Помимо трудов Отцов Церкви, отец Алексей любил давать читать своим духовным детям и книги об Оптиной, о ее старцах и настоятелях, иногда он дарил им копии той фотографии монастыря, которая всегда висела над его кроватью. На этой фотографии – оптинские отцы: Моисей и его брат Антоний, Исаак и Макарий, Амвросий, Иосиф, Анатолий, Илларион, Варсонофий. Все они окружены ореолом святости и неиссякаемой духовной силы.

Эти истории позволяют нам лучше понять глубокое единство старческого служения отца Алексея и оптинских старцев. Как подчеркивал отец Павел Флоренский, маросейская община развивалась в духовном русле Оптиной пустыни.

Монах-епископ владыка Филарет (Дроздов), оптинские старцы-монахи определенным образом ввели отца Алексея Мечева в опыт старчества. Эти люди передали ему свою любовь к Евхаристии и свою педагогику – искусство духовных отношений.

В 1905 году в Москве у прихожан церкви Святителя Николая в Кленниках отец Алексей встретился с отцом Иоанном Кронштадтским (Сергиевым), священником из знаменитого прихода, расположенного неподалеку от Санкт-Петербурга. Эта встреча отметила новый этап в духовной жизни отца Алексея.

Отец Иоанн Кронштадтский (Сергиев, 1829–1909)

Отец Иоанн Кронштадтский не был ни монахом, ни юродивым. Он был женат, жил среди простых людей в бедном городке неподалеку от Санкт-Петербурга. Его аскеза была именно такой, какой требует от своих верных Православная церковь: быть бедным среди бедных. Он молился молитвой Церкви, молитвой смиренных, полностью отдавал себя духовным детям, проповедовал и учил без устали, с удивительной верой в исцеляющее действие Святого Духа.

Чуждый рационализму и материализму той эпохи, отец Иоанн любил говорить о тайне Бога, об Иисусе, Спасителе мира, о Его Кресте, о Евхаристии, о Матери Божией, о величии молитвы и о путях, которые ведут к Богу. Он призывал к покаянию, любви, служению ближнему. Его слово шло от сердца к сердцу. Проповедуя в Кронштадте, он стоял у истоков духовного пробуждения русского народа и был одним из немногих, кто призывал к участию в Евхаристии в те времена, когда евхаристическая жизнь сводилась к ежегодному причащению.

Отец Иоанн стал для отца Алексея посланцем Божиим: благодаря ему окончательно определились ориентиры духовного пути батюшки. Отец Иоанн приехал в Москву по приглашению прихожан и друзей отца Алексея, который тогда тяжело переживал свое вдовство. Отец Алексей пришел повидать отца Иоанна в надежде получить духовную помощь и спросил его: «Вы пришли разделить со мной мое горе?» Отец Иоанн тут же ответил: «Не горе твое пришел я разделить, а радость <…> Тебя посещает Господь; оставь свою келью и выйди к людям. Только отныне и начнешь ты жить»[81]81
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 52.


[Закрыть].

Отец Иоанн Кронштадтский предложил отцу Алексею подвиг, в котором самым сильным оружием является молитва. Чтобы утвердить отца Алексея, он рассказал ему такую историю. Будучи еще молодым священником, однажды рано утром на дороге, ведущей к церкви, он встретил плачущую женщину, которая попросила его молиться за нее, потому что у нее решалось важное дело. Он ответил: «Я не умею молиться». Но неизвестная настаивала: «Помолитесь, я верю, что по вашим молитвам Господь услышит меня». Отец Иоанн почти по принуждению стал молиться за эту женщину. Через некоторое время он снова встретил ее, и она с радостью сообщила: «Вы помолились за меня, и Господь меня услышал».

Закончив свой рассказ, отец Иоанн повернулся к отцу Алексею и сказал: «Так и вам следует обратить внимание на молитву, она и ваше повседневное бремя облегчит, и другим даст большое утешение». «И я послушался отца Иоанна», – свидетельствовал батюшка[82]82
  Жизнеописание священномученика о. Сергия… C. 19–20.


[Закрыть].

На тот момент жизни святой Иоанн Кронштадтский стал для отца Алексея таким духовником, какие существовали в традиции отцов пустыни и русского монашества.

«Отец, скажи слово!» – с такой просьбой монах входил в келью отца-пустынника. Эту же просьбу отец Алексей обратил к отцу Иоанну и получил ответ, который представлял собой не простой совет житейской мудрости, а настоящее пророческое слово, как будто сам Бог устами отца Иоанна объяснил отцу Алексею его путь: «Ты жалуешься и думаешь, что больше твоего горя и нет на свете, так оно тебе и тяжело. А ты будь с народом, войди в его горе. Чужое горе возьми на себя и тогда увидишь, что твое горе маленькое, легкое в сравнении с тем горем, тебе легко станет»[83]83
  Отец Алексей Мечев… С. 21.


[Закрыть].

Это утешение и сила пастырского вдохновения преобразили жизнь отца Алексея. Он послушался и взял на свои плечи горе других. С того дня батюшка открылся беде и страданию ближнего. Отец Алексей рассказывал о том, сколь значительным образом закончилась эта встреча. Когда вместе с отцом Иоанном они служили Литургию, он пережил ясный опыт Присутствия Божия: «Меня охватило пламя горячей любви к Богу и ближнему, я тогда не только глубоко проник в тайну Евхаристии, но и понял, что такое душепопечение»[84]84
  Жизнеописание священномученика о. Сергия… C. 21.


[Закрыть]. Призвание отца Алексея прояснилось. Началось его старчество.

Отец Алексей провел некоторое время в Чудовом монастыре, после чего начал свое служение на Хитровом рынке, пользовавшемся в Москве дурной славой, именно там происходит действие пьесы Максима Горького «На дне». Там батюшка устраивал встречи и лекции, и народ охотно шел к нему за советом и поддержкой.

Итак, отца Алексея и его духовных учителей, будь то владыка Филарет (Дроздов), оптинские старцы или отец Иоанн Кронштадтский, связывали не длительные отношения ученичества, но скорее взаимное избрание.

В следующей главе нам хотелось бы рассмотреть характерные черты старца Алексея Мечева.

Глава 3
Старец

Выше уже отмечалось, что отец Алексей Мечев проводил свою жизнь в простоте, которую хочется назвать францисканской[85]85
  Францисканская традиция восходит к опыту св. Франциска Ассизского (1182–1226), создателя монашеского движения, построенного на следовании за Христом в простоте, бедности, служении отверженным и слабым и прославлении Творца за дар жизни и красоты.


[Закрыть]: единение с Богом, полное самоотречение и сосредоточенность на главном – на Присутствии Христа.

Все прихожане в своих воспоминаниях подчеркивают как отличительную черту его личности способность к сострадательной любви. Батюшка был ее живым воплощением.

Как и у святого Серафима Саровского, вся духовная жизнь отца Алексея пронизана светом Евангелия от Иоанна. Его дух и личность несут отпечаток светоносной атмосферы Евангелия Любви. Отец Алексей был «весь любовь»[86]86
  Московский батюшка: Воспоминания об о. Алексее Мечеве. М.: Издание Московского Свято-Данилова монастыря, 1994. С. 87.


[Закрыть]. В нем расцвела любовь, достигшая полноты в самопожертвовании, даре, подвиге. В этом ключ к его святости.

Владыка Арсений Жадановский (1874–1937), близкий друг отца Алексея, представлял его так: «О. Алексей выступает перед нами в тот период жизненного подвига, когда все свое он уже успел снести на поле Божиего послушания и самоотречения. Мы его увидали в момент победы над собой»[87]87
  Отец Алексей Мечев… С. 53.


[Закрыть].

В отце Алексее мы находим все классические черты русского старца: напряженную внутреннюю жизнь, бесконечное сострадание ко всем человеческим горестям, нежность и смирение, духовную одаренность, но это не мешает нам видеть новизну и пророческий характер его личности. Его простая и бедная жизнь женатого священника в сердце шумной суетливой Москвы была свидетельством. Эта жизнь служила образцом для прихожан церкви Святителя Николая в Кленниках. Отличительной чертой его старчества является бесконечное сострадание, которое он испытывал к каждому пришедшему к нему человеку.

Прежде чем продолжить наше знакомство с отцом Алексеем Мечевым, нам кажется необходимым показать ту обстановку, в которой проявилось это новое и типично русское старчество.

Обстоятельства жизни

Обычно русские представляют себе старца живущим в тихом монастыре, в затворе, где царит молчание, в уединенной келье, «освещенной лишь одной лампадой»[88]88
  Пастырь добрый… С. 7.


[Закрыть].

Отцу Алексею, священнику из белого духовенства, было свойственно глубокое желание подражать Христу Воплощенному. Он не был монахом и не проводил свою жизнь в монастыре. Совершая свое приходское служение, он жил там, где Бог его поместил: не «в какой-нибудь глухой деревне, где народ попроще»[89]89
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 27.


[Закрыть], как ему хотелось, а в центре Москвы, в скромной церкви Святителя Николая в Кленниках. Эта маленькая одноэтажная церковь на редкость незатейливой архитектуры почти не отличалась от соседних домов. Прихожан было очень мало, двое-трое, иногда и вовсе никого: «Восемь лет я служил Литургию каждый день при пустом храме»[90]90
  Там же. С. 36.


[Закрыть].

Семья отца Алексея жила в стесненных условиях, деревянный священнический домик был ветхим и сырым. Впрочем, большинство священников из бедных приходов Москвы находились в таком же положении. Жизнь рядового духовенства была очень тяжелой в материальном отношении.

«Все было в точности так, как и у каждого из нас»[91]91
  Пастырь добрый… С. 8.


[Закрыть], – рассказывал отец Сергий Дурылин. Отец Алексей принимал своих прихожан у себя, там, где жила его семья, которой иногда не на что было купить чаю. Дети кричали, плакали, смеялись, ссорились. В дом с утра до поздней ночи приходили люди. В окна его квартиры проникал шум городской суеты и грохот проезжавших автомобилей.

Как видим, московская жизнь была очень далека от той, что вели монахи, жившие с Богом в ничем не нарушаемой тишине, в окружении полей и лесов, где не было даже моста, ведущего в обитель, и только монастырский паром медленно пересекал реку.

Отец Алексей Мечев жил не в монастырской тишине и уединении. Как и Иисус из Назарета, он разделял повседневную жизнь людей, их радости, страдания, горести и надежды. В сердце этой жизни он и осуществлял свое старчество. Его призвание состояло в том, чтобы жить среди людей, как закваска в тесте.

Отец Алексей не просто пытался подражать жизни Христа в Назарете – он стремился полностью уподобиться Христу в его кенозисе[92]92
  Кенозис (греч. κένωσις – опустошение, обнищание) – богословский термин, означающий самоуничижение Сына Божия до Креста и смерти.


[Закрыть], на чем особенно настаивает русская православная традиция. Его путь строился как медленный процесс принятия человеческим сердцем Воплощенной Божией Любви.

Сострадательное сердце

Истинным богатством отца Алексея, как он сам считал, была «твердая, детская вера»[93]93
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 159.


[Закрыть], но еще больше он ценил то, что Бог дал ему «жалостливое сердце»[94]94
  Там же. С. 164.


[Закрыть]. Это краткое выражение содержит весь смысл его жизни и призвания. Жалостливое сердце – благодать, дар Божий, и этот дар позволял отцу Алексею с особой деликатностью приближаться к людям, испытывающим как физические, так и душевные, как материальные, так и духовные страдания. Обладать жалостливым сердцем – значит, прежде всего, предаться милосердной прощающей любви Христа, пламенной и щедрой Божией любви, находясь рядом с теми, кто страдает.

Отец Алексей ничего не мог сделать для людей, которые к нему приходили, он лишь показывал им своей любовью, что Бог любит их. Находясь в гуще московской жизни, отец Алексей мог разделять страдания людей этого города, вспоминая свое собственное прошлое и опираясь на личный опыт. Один из его духовных детей вспоминал, как выглядел иногда батюшка после бесед с прихожанами: «Сидит, и лица на нем нет, оно полно безграничного сочувствия, в глазах стояли слезы, голос делается каким-то тихим, мягким, бесконечно ласковым и вместе глубоко скорбным»[95]95
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 165.


[Закрыть]. Все, кто встречался с ним, отмечали его безмерную способность к состраданию: «Батюшка был великим перегрузчиком чужих скорбей на свои <…> плечи»[96]96
  Там же. С. 167.


[Закрыть]. Иногда, вспомнив о бедствиях своих духовных детей, он начинал плакать, чувства душили его, он порывисто бил себя в грудь. Первая и единственная его забота состояла в том, чтобы утешить людей в их страданиях. Утешение всегда предшествовало духовному руководству: «Бывало, придешь к нему чем-нибудь расстроенная или с большим сокрушением о грехах, и как войдешь в комнату, так и разрыдаешься. А он посмотрит на тебя ласково-ласково и спросит: „Ну что с тобой, голубушка?“ А ты и слова промолвить не можешь от слез и только еще сильнее разрыдаешься. Тогда Батюшка подойдет к тебе, обнимет, прижмет к груди и начнет целовать твою голову, лоб и щеки, чтобы лаской заглушить горечь переживания»[97]97
  Московский батюшка… С. 87.


[Закрыть].

Отец всегда находил нужные слова, возвращавшие бодрость, надежду, радость жизни: «Батюшка – это целое переживание, что тебя когда-то искренне пожалели, приголубили, полюбили, даже больше того: с батюшкой ты чувствовал Творца, стал ближе к нему»[98]98
  Отец Алексей Мечев… С. 53.


[Закрыть].

Так отец Алексей перед лицом горестей мира проникался Христовым состраданием, следовал Христу в своем отношении к людям, в действиях, в чувствах, согласно слову святого апостола Павла: …в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе (Флп. 2: 5).

• Сочувственный взгляд

Действительно, взгляд отца Алексея был полон того же сострадания, с каким Христос смотрит на каждого грешного человека, с любовью прозревая за нашими злобами сокровенную реальность. Иисус, взглянув на него, полюбил его… (Мк. 10: 21) – сказано в Евангелии, а один из прихожан отца Алексея писал: «Нельзя забыть ни его светившихся приветом небольших, но глядевших проникновенно голубых глаз, ни его чисто русского, родного, благостно улыбавшегося лица, на котором было написано столько доброты и душевной теплоты»[99]99
  Там же. С. 52.


[Закрыть].

Все духовные дети батюшки помнили первую встречу с ним, и многих из них сразу глубоко тронул его особенный взгляд: не изучающий, не осуждающий, но обнимающий сразу всего человека. В этом взоре чувствовались приветливость, проникновенность, доброта и душевное тепло. Прихожане свидетельствовали о том, что взгляд батюшки был полон милующей любви: «Удивительно, у всякого обращавшегося к о. Алексею являлось чувство, будто батюшка его любил больше всех. <…> О. Алексей весь горел любовью. Если он не говорил о любви, то о ней свидетельствовали его взор, всякое движение»[100]100
  Там же. С. 43.


[Закрыть].

Сострадательный взгляд батюшки учил людей, которые с ним встречались, любить самих себя, верить в себя. Его глаза проникали до глубины человеческого существа, ничто не могло от него скрыться. «Меня он заметил как-то сразу и, посмотрев добрым ободряющим взором, благословил. Я сразу ясно почувствовал своим грубым сердцем, что это и есть именно то, чего уже давно смутно ищет моя душа»[101]101
  Московский батюшка… С. 45.


[Закрыть], – говорил один из его посетителей. Все, кто приходил на Маросейку, встретившись с этим взглядом, подобным тому, каким Христос смотрит на людей в Евангелии, испытывали чувство блаженства, внутреннего освобождения, радости, и это переживание было незабываемо: «Его маленькую фигурку, быстрые движения, сияющие радостью глаза можно было, только раз увидев, навсегда запечатлеть»[102]102
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 164.


[Закрыть].

• Школа нежности Христовой

Кто имеет сострадательное сердце, тот всегда с нежностью относится ко всем, кого встречает. Слова батюшки были неизменно нежны, полны юмора, они смиряли гордых, ободряли отчаявшихся и возвращали к вере неверующих.

«Как было хорошо это батюшкино благословение, когда, бывало, подходишь ко Кресту! Кого спросит о том, что ему нужно. Кому скажет что-нибудь полезное для души или просто ободрит, утешит. Одно его слово – и в душе вместо смятения и неясности водворялась тишина и простое, ясное понимание всего»[103]103
  Отец Алексей Мечев… С. 103.


[Закрыть], – вспоминала Александра Ярмолович. Прихожане запомнили приветливость его открытого доброго лица, его голос, «звучавший с какой-то особенно привлекавшей нежностью»[104]104
  Там же. С. 52.


[Закрыть].

Все внимание батюшки было направлено исключительно на того, кто к нему пришел. Именно этот человек был в тот момент для него важен, именно его он особенно любил. Одна прихожанка вспоминала: «Больше всего удивило меня то, что каждого из подходивших он называл по имени»[105]105
  Московский батюшка… С. 33.


[Закрыть]. Всех привлекала чистота его души, которая слышалась в его «не сильном, но чистом голосе»[106]106
  Отец Алексей Мечев… С. 52.


[Закрыть]. Общение с ним усмиряло все грубые инстинкты.

• Образец смирения

Сердце отца Алексея было исполнено не только нежности, но и смирения. Смирение – это, прежде всего, знание величия Божия. Чистому душой отцу Алексею была открыта его собственная малость и полная зависимость от милости Божией. Он старался следовать по пути духовного сыновства, исполняя на практике слова Христа: …славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам… (Мф. 11: 25).

Свободный от претензий на особую интеллектуальность, отец Алексей тем не менее был образованным человеком, очень хорошо знал отцов Церкви и Священное Писание. Однако он опасался гордыни, сопряженной со знанием. Он считал, что тайна Бога открывается нищим духом. С помощью одной науки человек не может найти Его. Батюшка с большой осторожностью относился к интеллектуальной культуре, хотя блестящих ученых и писателей, подобных Бердяеву, которого мы цитировали в начале работы, и привлекал исходящий от него свет.

Диакон Владимир С. вспоминал: «Придешь, бывало, к нему и спросишь о каком-нибудь сложном догматическом положении. А он ответит с улыбкой: „Да что ты меня спрашиваешь, я неграмотный. <…> Ты все умом хочешь жить, а ты вот живи, как я, – сердцем“»[107]107
  Там же. С. 30.


[Закрыть].

В этом свидетельстве мы находим типично русский православный подход: разум следует подчинять сердцу.

Другая характерная черта батюшки – обескураживающая простота, с которой он держался и вел себя. На всякого нового собеседника он производил впечатление простого, бесхитростного, искреннего священника. Его проповеди не отличались особым красноречием, но ему была свойственна настоящая мудрость сердца. «Ум же у него был глубокий, светлый, способный все понять», – вспоминал С. Дурылин.

• Принимающее сердце

Иметь сострадательное сердце означает быть открытым к людям, способным принимать других. Мы уже говорили о том, что с самого начала своего служения отец Алексей, следуя завету отца Иоанна Кронштадтского, стремился сделать Маросейку местом, где найдется уголок для каждого.

«Как станет тяжело или скорбь какая будет, ты вспомни, что есть в Москве Маросейка»[108]108
  Московский батюшка… С. 14.


[Закрыть], – наставлял он одну из своих прихожанок. Принимать – значит быть доступным в любых обстоятельствах. Одной женщине, погруженной в отчаяние, сказали, что на Маросейке «можно в любой день исповедаться и причаститься»[109]109
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 39.


[Закрыть].

Воспитанный с детских лет в духе приветливости и открытости, отец Алексей всегда жил для людей и среди людей, особенно в тяжелые годы после революции, когда «маленький храм батюшки о. Алексея все больше и больше принимал под свой молитвенный покров людей, терявших почву под ногами, надломленных тяжелыми обстоятельствами, взаимной неприязнью, отчаявшихся, погрязших во грехах, забывших Бога. Они встречали здесь сердечную приветливость, ощущали направленные к ним сострадание и любовь, получали поддержку, входили в соприкосновение с божественным светом, радостью и миром Христовым. В души их вселялась надежда на милость Божию»[110]110
  Там же. С. 87.


[Закрыть].

Отец Алексей принадлежал к традиции русских праведников, восходящей к святому Серафиму Саровскому и продолженной оптинскими старцами. В Москве, и не только в Москве, его воспринимали как посланника Божия: когда вокруг все рушилось, он давал людям теплый свет сострадательной евангельской любви, которая и в бездне греха не теряет надежды, стремится победить безразличие, ненависть и ожесточение века сего. Вот как описывал отца Алексея владыка Арсений: «Лицо его начало лучиться, а светло-голубые глаза стали видеть двери в обители Христа уже отверстыми для входа. Здесь – радость для всех нас, духовных чад его. <…> Такие именно праведники нужны людям усталым, измученным горестью жизни, боящимся какого-либо неосторожного прикосновения к их ранам»[111]111
  Там же. С. 53.


[Закрыть].

Отец Алексей, конечно, должен был каждодневно проявлять сострадание, но для него это переживание было не только пастырской обязанностью, но и благодатью, даром Божиим. Батюшка молился о получении этого дара, поскольку, у кого есть сострадание Божие, тот и находится в полном единении с Ним.

Итак, сердечные способности отца Алексея достигли полноты, его кенозис стал совершенным. Огонь любви Божией попалил в нем все его недостатки и преобразил его.

Отношения с Богом

Необычайное впечатление, которое отец Алексей оказывал на людей, объясняется его глубокими личными отношениями с Богом, Который всегда был центром его жизни. По слову псалма, благо мне приближаться к Богу (Пс. 73: 28). Отец Алексей непрестанно повторял своим духовным детям: «Путь человека ко спасению, к Богу должен заключаться <…> в следующем: надо полюбить Господа всем своим существом и отдать Ему всего себя»[112]112
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 179.


[Закрыть].

• Предать себя Богу

Батюшка не просто принимал любовь Божию и руководствовался ею. Счастье его состояло в полном посвящении себя Богу. Одна из его духовных дочерей вспоминала: «Он, бывало, сядет в кровати, прострет руки к Богу и скажет: „Вот как нужно“. Лицо его мгновенно загорится нежной любовью к своему Спасителю. Он забывал окружающее и видел только Бога. Так просто, так горячо скажет несколько слов покаяния или прощения. Слова были разные, но одно он неизменно повторял: „Вот я здесь весь пред Тобою“. И чувствовалось, что старец о. Алексей действительно весь тут пред своим Господом»[113]113
  Отец Алексей Мечев… С. 240.


[Закрыть]. Он полностью предался Богу, Господь стал господином его души. Он жил в Духе Святом. Тайна батюшки заключалась в том, что путем молитвы он входил в Божественную Любовь.

• Молитва

Молитва – источник, питающий сердце отца Алексея. Молитвенное общение с Богом позволяло ему жить в любви и послушании, через молитву он открывался действию благодати Божией, что помогало ему совершать служение духовного отцовства. Одна из его духовных дочерей вспоминала, как батюшка молился за нее: «Мне казалось, что сам Господь стоит на амвоне, а я за спиной о. Алексея всем существом своим прошу Его простить меня»[114]114
  Там же. С. 248.


[Закрыть].

Можно усмотреть некоторые важные черты его жизни, посвященной Богу. Во-первых, отец Алексей предавался в руки Отца, как малое дитя, как ребенок, который верит, что отец может все ему дать. Во-вторых, вера батюшки в необходимость полностью отдавать себя Богу была основана на Евангелии. По свидетельству прихожан, он любил цитировать евангельские слова: «Я знаю, – говорил исцеленный евангельский слепорожденный, – что грешников Бог не слушает, но кто праведник и Бога чтит, того слушает. И Батюшку Бог слушал, и молитва его была сильна»[115]115
  Московский батюшка… С. 16.


[Закрыть]. В-третьих, его вера была несокрушима, способна горами двигать. Она была дерзновенна и вызывала удивление даже у людей церковных.

Действительно, отец Алексей свято и глубоко верил в силу, бесстрашие и всемогущество молитвы. Один прихожанин рассказывал такую историю: некий архиерей пришел исповедоваться к батюшке и был удивлен силой и крепостью его веры. «Батюшка же, как бы не понимая, что он в нем нашел особенного, с извиняющейся улыбкой добавил:

„Просто Бог дал мне детскую веру“»[116]116
  Иулиания (Соколова). Указ. соч. С. 159.


[Закрыть]. Как ребенок, отец Алексей во всех обстоятельствах обращался к Богу. Вот свидетельство: «Крайне скудный в средствах, батюшка о. Алексей все-таки не проходил мимо нужды и горя, <…> всегда он нес бедняку свою лепту, несмотря на нужду своей семьи. <…> В самый канун Рождества его пригласили причастить больную. <…> С трудом отыскал он где-то на чердаке маленькую ободранную комнату, совершенно пустую. Здесь лежала больная женщина, а подле нее сидели и ползали по полу бледные, полуголые дети. Эта крайняя нищета потрясла о. Алексея. <…> При нем были деньги и, уходя, он не задумываясь оставил там свой кошелек. Домой вернулся без копейки. Домашние стали просить денег, чтобы купить что-нибудь к празднику. <…> Батюшка <…> впал в раздумье: правильно ли он поступил, ничего не оставив для себя… там – дети и тут – дети; там – нищета и здесь – бедность. Он стал усердно молиться. Опять просят денег, опять велит обождать. Уже под вечер <…> раздался звонок: принесли денежный пакет и записку с просьбой поминать таких-то и таких-то родственников»[117]117
  Там же. С. 42–43.


[Закрыть].