Текст книги "Кенгуру, или Я тебя не понимаю"

Я пробыла дома около месяца, а потом заведующий ведущей кафедры нашего вуза позвонил мне и сделал предложение, от которого я не смогла отказаться. В тот же день улетела в прохладную Москву, оставив колоритный южный город. Не могу сказать, что с лёгким сердцем, оно щемило ужасно; какая-то тоска, природу которой я не могла себе объяснить, не давала мне покоя, а в горле предательски першило.

Я улетала, и чем дальше уносил меня самолёт, тем больше отдалялась и всё сильнее стиралась какая-то недосказанность, возникшая между мною, мамой и Славиком.

Позже, примерно через месяц, Славик всё-таки позвонил мне и сказал, что мама тяжело больна и что ей надо делать сложную операцию. Для этого он повезёт её в Германию. Это было самой неожиданной и страшной новостью для меня.

В Москве я сразу отправилась в университет, к Вилену Юрьевичу, чтобы обсудить его идею. Надо сказать, что это был мой любимый преподаватель, у нас установились дружеские отношения во время учёбы, и мы поддерживали их и после окончания мною вуза. Предложение было просто королевское, это было то, чего мне очень хотелось, но о чём я даже не смела мечтать! Итак, у меня появился реальный шанс получить дополнительное образование по системе МБА в очень престижной бизнес-школе в Лондоне!

Правда, мой преподаватель начал разговор со мной с очень странного вопроса:

– Юленька, надеюсь, Вы не замужем?

– Конечно, нет! – засмеялась я.

– Тогда вы, возможно, единственный претендент, который сможет преодолеть все сложности и всё-таки пробьётся в Лондон.

Проблема состояла в том, что по обмену опытом от нашей стороны нужно было отправить студента, обязательно женского пола, который при этом должен практически в совершенстве владеть английским, сдать профессиональный экзамен, собрать кучу всяких документов и который сможет покинуть родину на два года. Он должен быть готов жить в весьма скудных условиях, потому что Лондон – это очень дорогой город, и при этом заниматься двадцать четыре часа в сутки.

Зато я выигрывала оплату обучения, так как отправляющая сторона брала её на себя, и это был огромный плюс, потому что стоимость МВА в одной из самых знаменитых школ просто неподъёмная, во всяком случае, для меня.

Моя кандидатура прошла одобрение во всех инстанциях, ещё какое-то время заняло оформление документов, и вот я уже студентка.

Меня заранее готовили, что будет сложно получить этот заветный диплом, но действительность превзошла все ожидания. Обучение там организовано по групповой методике. Изучая новые материалы, необходимо обмениваться мнениями со своими коллегами по рабочей группе. По замыслу разработчиков, это развивает навыки ведения дел в большой корпорации, вызывает ощущение чувства локтя и формирует важное умение – выслушать всех, а потом молниеносно, по одному ключевому слову выбрать наиболее оптимальный вариант.

Занятия начинались в девять утра и продолжались до семнадцати часов, но и после занятий никто не уходил, все оставались в аудиториях, чтобы закрепить пройденный материал. Это обязательное условие, там так принято, а что прикажете делать? Со своим уставом сиди дома! И на самом деле так даже лучше запоминается, а уж веселее точно!

Я долго не могла понять, почему это образование такое дорогое, неужели плата только за престиж? Но потом увидела, что организаторы не скупились и приглашали к нам на лекции самых успешных и добившихся наилучших результатов в своём деле специалистов: финансистов, психологов, политиков, управленцев, преподавателей по искусству речи и многих других. Эти штучные учителя стоили очень дорого, лекции их запоминались и звучали в ушах ещё долго. Всё-таки этот их принцип личного примера очень действенный, он бьёт по самолюбию и так сверхамбициозных людей (а другие туда просто не могут попасть, потому что вся система отбора нацелена именно на таких) и вызывает вопрос: а чем я хуже?

Много времени отводится исследованию мотивации поступков, психологической составляющей, знания которой необходимы, чтобы уметь управлять собой и другими людьми. Также большое внимание уделяется разнообразным тренингам и тщательному разбору конкретных ситуаций.

Ещё одним очень важным и строго соблюдавшимся принципом был набор слушателей из всех стран мира, это делалось в целях глобализации бизнеса, а также в целях получения студентами навыков общения с людьми разных культур и менталитетов. Со мной вместе учились студенты из пятнадцати стран, от Кореи до Латинской Америки, был даже один арабский шейх из Саудовской Аравии.

Вначале я не замечала, но потом стала обращать внимание, что каждый день возле меня на занятиях садится один очень вежливый молодой человек. Было приятно, когда кто-то ждёт, приносит кофе, да просто всегда улыбается и рад твоему появлению. Это был студент из Южной Кореи, звали его Ли Джин-Хо, что в переводе означает «лидер, золотой герой». Вот такой золотой мальчик обратил на меня внимание. Мы были абсолютно разные, я бы сама никогда не разглядела худенького, неброского мальчика-мужчину. Только глаза его выдавали: взгляд был не детский, а очень даже пытливый и всё замечающий.

Вскоре мне пришлось ещё раз убедиться, что внешность обманчива. Моё самолюбие было крайне задето, когда я узнала, что рейтинги Хо гораздо выше многих других слушателей и выше моих! Оказывается, за ним уже выстроилась целая очередь соискателей-работодателей, и многие хорошо известные в мире фирмы хотели бы его заполучить.

Джин-Хо был просто фанатично работоспособен, непостижимым образом моментально схватывал главное, имел феноменальную математическую память. Он мог запомнить сразу более двадцати цифр подряд. Но самое главное было не это! Этот кореец, Ли Джин-Хо, был победителем огромного количества компьютерных соревнований. Он выиграл всё, что можно выиграть в этом мире, и как-то сказал, что может взломать, стереть или растворить в других транзакциях всё, что ему захочется. Даже если немного прихвастнул, я думаю, он был очень близок к истине.

Сейчас я понимаю, что не могла не увлечься этим человеком, потому что больше всего ценю в мужчине ум. Мужчина – это мозговой центр, генератор идей. Мой золотой мальчик Хо оказался очень терпеливым, он никуда не спешил и с каждым днём раскрывал свой интеллект и потенциал всё больше и больше. Преподаватели выделяли его из всех, и, честно сказать, было за что.

Чувство гордости за моего друга переполняло меня и постепенно перерастало в чувство влюблённости. Мы были слишком молоды, слишком далеки от дома и слишком нуждались в поддержке, чтобы выжить поодиночке. Конечно, всё закончилось любовью.

Мой золотой мальчик ухаживал за мной трепетно, но очень настойчиво. Скрыться от него было невозможно: такое впечатление, что он заранее знал, что случится в следующий момент. Однажды он пригласил меня к себе в гости, и я согласилась. Утром мы пришли на занятия вместе.

Партнер Хо был великолепный, как-то странно, но с ним мне даже не понадобился мой сексуальный опыт, настолько искусным любовником он был. В его отношении ко мне было много нежности и трепетности, при этом чувство меры никогда ему не изменяло. Он всегда угадывал моё настроение и был предельно внимателен, даже осторожен, хотя иногда я бывала резкой – сказывалась усталость. Но, как бы то ни было, это была любовь, достаточно глубокая, взрослая.

С девчонками мы поддерживали очень тесную связь, они даже несколько раз приезжали. Мы гуляли по Лондону и были в курсе дел друг друга.

Я осознавала, что Хо – необычайно одарённый человек, его способности к математике проявились ещё в детстве, и молодцы родители, которые заметили их и дали ему обучение не в простой школе. Он действительно был на голову выше многих, и я даже не понимала, зачем ему МБА?

Однажды мы сидели вечером дома и обсуждали перспективы нашего будущего. Учёба уже подходила к концу.

– Понимаешь, я хочу сделать карьеру, а для этого мне нужна следующая ступень и работа в престижном учреждении, – Хо назвал очень могущественную корпорацию, известную во всем мире, куда его пригласили работать, и сказал, что он уже дал согласие.

Я хотела спросить: «А как же я?». Вернее: «А как же мы, что нас ждёт?» Но не смогла, я не могу никому навязывать себя. Так уж сложилось, слишком до неприличия прилично меня воспитали.

Он, конечно, прочитал мои мысли и произнёс:

– Видишь ли, Ю, – он так всегда звал меня, – я не могу пока ничего тебе дать. У меня ничего нет, а ты очень дорогая женщина! И потом боюсь, когда ты узнаешь мою цель, ты не захочешь быть со мной, потому что это может сломать тебе жизнь.

– Я была ошеломлена, ничего более странного в своей жизни не слышала, так мне в любви ещё не признавались. Честно сказать, у меня были подозрения, что Джин-Хо что-то скрывает, уж слишком он был умён для простого клерка и даже для начальника отдела крупнейшей корпорации. А вот в Совет Директоров ему никогда было не попасть, для этого нужны огромные капиталы, а их не было.

– Твои планы настолько серьёзны, что ты не можешь сказать даже мне? – удивилась я.

– Да, это очень опасно, лучше тебе не знать.

Наверное, я перестала владеть собой. Стало очень больно, и я заплакала. Я не ожидала такого финала, почему-то мне казалось, что Хо не отпустит меня так просто. Увидев слёзы, он очень испугался потерять меня, стал обнимать, целовать мои ноги и руки и наконец сдался!

– Я сейчас сделаю величайшую глупость в своей жизни – всё тебе расскажу, а выбор сделаешь ты сама, – всё-таки решился он. – Видишь ли, я не хочу всю жизнь заниматься рутинной работой и тратить свои мозги на увеличение капитала какого-то толстосума. Я хочу забрать из банка много денег, очень много, а потом исчезнуть и безбедно жить в какой-нибудь прекрасной стране.

– Подожди, но как ты себе это представляешь? Тебя же будут искать и всё равно найдут! – возразила я.

– Да, это очень опасно и займёт, наверное, лет десять, но многое я уже придумал. И это основная причина, по которой не могу прямо сейчас сделать тебе предложение, – Хо виновато посмотрел на меня.

– Не переживай, я все понимаю: деньги ты любишь гораздо сильнее меня, – горько усмехнулась я. – Что ж, спасибо за правду, это успокаивает.

Здесь я вспомнила про Милу и про то, как некрасиво используют её мужчины. Хорошо хотя бы то, что Хо жил со мной не из корыстных побуждений, убеждала я себя, что чувства всё же были.

– Не бойся, буду молчать как рыба, – успокоила я Хо.

Он странно посмотрел на меня и возразил:

– Но рыбы разговаривают, они издают звуки в диапазонах, которые недоступны людям!

– Не бери в голову, это просто в России так говорят.

Через неделю мы получили заветные дипломы, отметили это событие, обменялись адресами и паролями и разъехались. В день прощания мой, нет, уже не мой Ли Джин-Хо выглядел сумрачным и подавленным. Он поехал провожать меня в аэропорт и в последнюю минуту сказал, что я лучшее, что было в его жизни, и что он только сейчас понял, как любит меня. Мне было смешно и грустно! Но хорошего было больше, поэтому я ответила, что насчёт лучшего возможно, а вот насчет любви сильно сомневаюсь. Потом он сказал, что должен был лететь в Гонконг, город-мечту всех финансистов, и сразу возглавить там крупнейшее отделение, но отказался и останется в Париже, чтобы быть поближе ко мне и летать на выходных в Москву. Вот это уже похоже на жертву, но как-то не впечатляет.

Мы простились. Я обернулась: он смотрел мне вслед и был каким-то сникшим. «Неужели уже жалеет о Гонконге?» – язвительно подумала я.

В Москве меня ждали девчонки, родные столичные пробки, холод, грязь и слякоть. Ну вот и хорошо, наконец-то я дома.

* * *

Мой резвый «мерс» весело мчался по загородному шоссе, а я, дав мозгам передышку, старался ни о чём серьёзном не думать и лениво смотрел в окно, на летящие навстречу подмосковные рощи. В детстве я очень любил смотреть из окна автобуса или трамвая и всегда старался сесть возле окна, не знаю почему, но мне это доставляло удовольствие. Сколько лет прошло, а привычка осталась. «Даже удивительно», – усмехнулся я. В то время не то что мерседеса, вообще никаких машин у нас не было, уже потом, когда я окончил школу, у отца появилась «девятка» модного по тем временам красного цвета. А вот сейчас мне пришлось купить машину с бронированным корпусом, который выдерживает взрыв мины и автоматную очередь, а под капотом которого спрятана система пожаротушения. Дверцы мгновенно блокируются в случае нападения, и открыть их с внешней стороны нельзя, очень мощный мотор позволяет развивать огромную скорость, а покрышки сконструированы так, что даже при попадании по колёсам машина продолжает движение со скоростью не менее ста пятидесяти километров в час. И это не «понты», это необходимая и вынужденная мера защиты. Человек, управляющий финансами, всегда приманка для мошенников всех мастей. Хотя кожаный салон, пуленепробиваемые стёкла, спутниковое телевидение, бар и офис – вот это уже «понты», но всё включено, не откажешься. Я мысленно ещё раз похвалил себя за то, что выбрал именно эту машину. Всё-таки комфорт и надёжность становятся главными в нашей жизни.

Мы уже подъезжали. Мой хорошо обученный водитель снизил скорость на повороте, затем промелькнул пункт пропуска в наш дачный посёлок, и потянулись дома соседей и друзей. По сердцу разлились спокойствие и тепло. Так всегда бывает, когда узнаёшь знакомые места. И я снова порадовался, что мне удалось выбраться в свой загородный дом. В последнее время это случалось нечасто, а жаль.

Здесь было очень красиво, зелено, а главное, тихо. Просто какое-то завораживающее спокойствие. Мы не жили на даче постоянно, в основном приезжали летом, когда тепло, всё расцветает и с улицы вообще не хочется уходить, но я любил бывать тут и осенью, и зимой.

За порядком на участке и в строениях следила помощница, которая жила здесь круглый год со своим мужем, поэтому чистота и вкусный обед мне всегда были обеспечены.

Я поднялся в дом, где меня уже ждали. Татьяна Сергеевна хлопотала с ужином. Я попросил её сварить борщ, надоела ресторанная еда, захотелось чего-то домашнего, настоящего, острого и горячего, чтобы сразу согревало. Зная мои пристрастия, домработница старалась мне угодить, и это ей удалось.

Отужинав, я прошёл в свой кабинет и, водрузившись в любимое кресло, укутавшись в плед и прихлебывая чай, приступил к увлекательному занятию – изучению своей биографии в Википедии. Я и не подозревал, что это так интересно. Мы как-то собрались с друзьями, разговорились, и выяснилось, что несколько моих коллег были недовольны тем, как их там пропечатали, если можно так выразиться.

Итак, Герман Алексеевич Громов, в настоящее время занимает пост президента финансовой корпорации Интерфинанс, одноименный банк которой входит в двадцатку крупнейших банков страны. Пока всё правильно. Родился… Год, число и месяц совпадают… Понятно, в Москве, отец – полковник ФСБ в отставке, мать – преподаватель английского. Тоже верно, повезло с родителями, благодаря маме с детства владею языком, что очень важно в моей профессии, а папа научил выдержке, аккуратности, умению добиваться цели и познакомил с нужными людьми. Я немного погрузился в детство и вспомнил его сладкий вкус.

Так, что ещё нового узнаю о себе? С детства был примерным учеником, побеждал на олимпиадах и очень рано выбрал профессию. Я скривился, как будто лимон проглотил. Полная лажа! Никаким примерным я не был, такой же, как все дети, вон с Ленькой Зайченко дрался во дворе как ненормальный – за лидерство и за девчонок. Ему почему-то всегда нравились те, которых выбирал я. Но выбирал-то я их для себя, а он вечно «влазил»…

И учился хорошо потому, что мама в этой же школе работала, и в олимпиадах побеждал по той же причине. Мама даже хотела за меня переписать сочинение на выпускном экзамене, чтоб точно на медаль. Но я воспротивился, был скандал, медаль не получил, о чём нисколько не жалею!

А профессию выбрал случайно, в тринадцать лет прочитал книгу про финансы и ставки, сразу захотел поиграть на бирже, только в то время их у нас не было. Зато теперь есть, а вот играть что-то расхотелось.

Так, что же дальше? После школы поступил в МГУ, защитил диплом. Было дело, и даже год правильный. Хотя папа был против универа, хотел, чтобы по его линии пошёл, но я не смог, не моё. А батя сильно на меня наезжал, я, по его понятиям, предал семейные идеалы…

Защитил диссертацию в Беркли, США, Калифорния. Ты смотри, и это знают! Год напутали, а тема правильная, старался. Повезло мне с Беркли! Это было странное время – ожидание каких-то нереальных событий. В то время попасть в Беркли – всё равно что попасть на крейсер Аврора в ночь перед штурмом Зимнего в семнадцатом году! Самый либеральный город Америки, наполнен студентами, авантюристами и представителями однополых меньшинств. Такой разнокалиберный калейдоскоп, и всё это имеет право на жизнь и право на выражение своих принципов, а тем более на их защиту! Демократия, больше похожая на анархию, этакая плохо поддающаяся анализу волна вольности.

Вначале меня закружило, опьянило и понесло, но потом, когда сторонники разных воззрений после долгих дебатов на моих глазах набили друг другу морды и всё остальное, я, конечно, поостыл. Спасибо, гражданская война у нас уже была, ничем хорошим не закончилась. К либералам всех мастей я с тех пор стал относиться с большой осторожностью, да и опыт приобрел серьёзный, потому и в политику не полез, хотя сватали, и очень настойчиво.

И с Яблонским знакомили, и программу партии помогал ему готовить, и даже самому во власть тогда захотелось. Но не зря же стажировался в Беркли. Американцы говорят: надо заниматься тем, что у тебя лучше всего получается.

Стоп! А ну-ка минуточку, и тут про «Апельсин»! И мои политические метания прописали, ничего не скроешь. А с другой стороны, ну было же? Пусть пишут, хотя опять всё наврали. Образование у меня экономическое, финансист по специальности, вот финансами и занялся. Всё-таки этот либерально-студенческий городок подпитал меня демократическими ценностями, и под их влиянием диссертацию написал о необходимости для нашей финансовой системы интегрироваться в мировую. Сейчас это неактуально, мы уже переинтегрировались, а вот в годы застоя это были революционные идеи.

О! Тут и пишут, что мои работы вошли в учебники студентов экономических вузов! Надо же, сколько нового про себя узнаёшь!

Так, вроде больше ничего интересного. Женат, жена – дочь известного в СССР политического деятеля. Двое детей. Хоть это правда. Хорошо, что не десять, да ещё от неведомых особ, как приписывают одному известному демократу.

Ощущение от прочитанного осталось неоднозначное. Вроде и не правда, и не ложь, вот всегда у нас так. Я задумался.

Судя по Википедии, получалось, что и жену я выбрал из меркантильных соображений, из-за величия её отца. Но это не так. Я любил Алину и долго её добивался. Кроме меня, за ней ухаживал Лёнька Зайченко, или Заяц, как его звали в школе. Потом были бурные годы молодости, со всплесками эмоций, любовью, страстью, ревностью, ссорами и примирениями. Всё было, а расчёта не было.

А вот сейчас никак – ни мира, ни войны. Остыли мы как-то, перегорели. Алинка не может мне простить того, что ушёл из политики. Денег ей хватает, а вот тщеславие осталось неудовлетворённым: ей бы очень хотелось видеть меня в правительстве или Государственной думе. Но тут я повёл себя очень жёстко и закрыл этот вопрос навсегда. Алина обиделась и замкнулась.

Я раздумывал, что мне теперь с этим делать. Полного развала отношений не хотелось… Но что-то новое придумать мне не дали, размышления прервал сотовый. Не очень хотелось отвечать, но звонил тот самый Зайченко, лёгок на помине, сто лет жить будет.

– Привет, – отозвался я, – говори, что стряслось.

– Да вот мимо проезжал, хочу заехать повидаться. Ты дома?

– Дома, жду, – пригласил я друга, но его звонок немного меня озадачил.

Леонид жил в Москве, и за городом ему делать было нечего, тем более проезжать мимо. И, другое, гораздо более серьёзное: как он узнал, что я именно здесь? Ещё утром я сам не был уверен, попаду ли на дачу или останусь ночевать в городской квартире, в течение дня ни с кем это не обсуждал.

Странно, вывод напрашивался только один: неужели он следил за мной? Флер дружбы мешал мне принять эту правду, но другого внятного объяснения я не находил. Лёнька, Лёнька, столько лет вместе!

Сегодня просто вечер воспоминаний. Мы жили в одном дворе, а учились в разных школах. Как ни странно, но наша дружба началась с ссоры, я уже не могу вспомнить из-за чего, но помню, что завязалась драка, прямо на улице, и мальчишки постарше нас растащили, потом мы месяца два не разговаривали.

Но в моем детстве все события происходили во дворе, других мест общения не было, а погонять мяч или поиграть в «войнушку» очень хотелось, волей-неволей пришлось заговорить, правда, иногда чёрная кошка пробегала между нами, и тогда мы дрались.

Оба были резкие, упрямые и отчаянные, один никогда не уступит другому. Потом подросли и очень сблизились, тем более, что вместе стали ходить в секцию бокса. Мы никогда не говорили об этом, но каждый знал: один не сдаст другого. Мы с ним были ядром нашего двора, да можно сказать, и улицы, другие пацаны чувствовали нашу силу и трогать нас побаивались. Потом вокруг нас стали образовываться группы, появились девчонки и первые отношения. Повзрослев, понял, что мы просто были два лидера в одной компании, и ни у кого стать первым не получалось.

Окончив школу, Лёнька пошёл в военное, я в университет, но дружба, а главное, чувство локтя осталось. Сейчас Леонид Иванович Зайченко занимает очень высокий пост в одной престижной спецслужбе. Иногда я думаю: надо же, коллизия жизни: Лёня работает начальником именно того управления, которое занимается экономическими преступлениями, то есть ловит представителей моей профессии, нечистых на руку.

Наши доверительные отношения испортились только один раз, когда мы оба влюбились в одну девушку. Но это было давно, Алина выбрала меня, и Заяц долго не приходил к нам, потому что очень переживал. А потом он женился, появились дети, и всё наладилось, мы стали дружить семьями.

Леонид уже подъехал, и я вышел на крыльцо его встречать. Жёсткое рукопожатие убедительно подтвердило, что Зайченко не теряет форму и физической силой обладает значительной. Мы давно не виделись, и я как-то по-новому посмотрел на друга: крепкий, плотный, коротко стриженный, с цепким взглядом и приплюснутым носом боксёра, он был очень энергичным и сразу производил впечатление сурового, способного решить любую проблему мужика. Казался выходцем из народа, таких лиц, широкоскулых, с коротким широким носом, очень много на улицах любого города, при этом был очень умён, хитёр и занимал нешуточную должность. «Да, – подумал я про себя, – не прост ты, Лёня, ох, не прост».

Мы прошли в мой кабинет и как старые друзья обнялись. Я знал, что именно он пьёт, поэтому коньяк и лёгкие закуски нас уже ждали. Леонид Зайченко, мой старинный друг, в свою очередь, придирчиво оглядел меня и с какой-то небольшой ревностью заявил:

– А, ты всё такой же, красавчик, плейбой, и возраст тебя не берёт, и вес не прибавляешь. Что делаешь? Неужто пластикой увлёкся? Только, честно скажи, ботокс уже колол? На спорт времени хватает? – начал он допрашивать меня.

Между нами всегда было такое небольшое соперничество, он ревностно относился к моей внешности и успеху у женщин. Конечно, я всегда придавал значение внешнему виду. Это же визитная карточка для любого человека, но Лёнька явно преувеличивал мои старания, до ботокса и пластики дело ещё не дошло, хотя я знаю несколько политических деятелей, которые не брезговали подобными приёмами, а чего не сделаешь ради рейтинга?

Мы прошли в мой кабинет, расселись, а точнее, развалились в креслах, наполнили бокалы и выпили за встречу. Вначале разговор был ни о чём, обсуждали общие темы, но я понимал, что ему что-то от меня надо, зачем-то же он приехал, неужто соскучился?

– Слушай, Заяц, что ты темнишь? – спросил я после третьей рюмки.

Я специально назвал его детским прозвищем, чтобы позлить и чтобы он сказал немного больше, чем хотел бы. Несмотря на нашу дружбу, профессия накладывает отпечаток, с возрастом Леонид стал очень закрытым и осторожным человеком.

– Да ничего я не скрываю, Громушка, – подхватил он игру, назвав меня школьным позывным. Потом стал серьёзным.

– Ты себе не представляешь, что творится. Сейчас чистка пошла по банкам, уже не в месяц – в неделю по пять банков закрывают! Везде «дыры» в миллиарды, и всё выведено в офшоры.

– Это ты мне про банки рассказываешь? Наслышан, это моя работа. А что ж вы их, этих умельцев, не посадили? Посадки где? Если они всё растащили? – возмутился я.

Леонид посмотрел на меня изучающим взглядом, потом всё-таки решил быть откровенным.

– А кто мне разрешит? Над нами прокуроры, правительство, олигархи. Все эти Доры, Жоры и Лоры, которые кормятся с этих банков.

Так мы называли близких родственников людей, облечённых властью: Доры – дети ответственных работников, Жоры – жены ответственных работников, ну и любовницы их же.

Леонид скривился, его лицо приобрело даже не злое, а какое-то ожесточённое выражение. Он сосредоточился, и по его виду я понял, что не самые приятные мысли занимали моего друга.

Кабинет у меня был не маленький, достаточно просторный, и я настоял, чтобы в нем был камин, люблю, когда в доме пахнет хвоей и смолой, горящими дровами. Сейчас камин мирно потрескивал, создавая уют. Я встал, подошёл к нему, поворошил угли и добавил в огонь ещё несколько небольших поленьев. Ленька всё молчал, мне не хотелось ему мешать, я долил коньяка в рюмки, мы выпили.

– А ты слышал, чем дело Павловского закончилось? – спросил он.

Я кивнул. Это было очень нашумевшее расследование против одного «полуолигарха» – полусумасшедшего, который лично у меня вызывал отвращение своей беспринципностью и мерзким поведением.

– Вот-вот, – продолжал Леонид, – мало того, что всех дольщиков кинул, «бабло» с людей в пару миллиардов собрал, а строить ничего и не собирался, так ещё красивые макеты о сказочной жизни сделал, распиарил, народ поверил, заглотил живца и деньги ему в долевое участие отдал: как же, город будущего! – Лёнька возмущённо выдохнул, наколол вилкой кусочек слабосолёной семги и отправил в рот. – А тот стал пользоваться чужими деньгами, как своими собственными! Я сначала думал, что он с головой не дружит, что его аист, пока мамке нёс, раз пять уронил, но законы он знает чётко, – Леонид остановился, посмотрел на бокалы, я наполнил их снова.

– И то ведь правда, по нашему законодательству получается, что хочешь, то со средствами дольщиков и делай, нет такой организации в стране, которая бы их контролировала. Хочешь – строй, не хочешь – на бирже играй, в офшоры спускай, такое впечатление, что закон специально для Павловского и писали! Вот он и ведёт себя, как отморозок! Прямо в рожу мне хохочет, так и не зря ведь хохотал, выпустили прямо в зале суда! Истёк срок давности! Надоело всё, смертельно! Я уже больше не могу здесь! Так хочется уехать от всего этого кошмара.

Я удивлённо посмотрел на Зайца – раньше никогда от него таких разговоров не слышал.

– Подожди, а ты куда собрался? И как ты это собираешься сделать? – спросил я, подвигая к нему закуски.

Леня выбрал тарталетку с красной икрой, одним махом закинул в рот и проглотил.

– Не знаю ещё, знаю одно: ты должен мне помочь, – Леонид посмотрел на меня с пристрастием.

– Я? Как ты себе это представляешь? – такой поворот не очень меня устраивал.

Я знал, что есть у Лёхи авантюризм, но не настолько же. Я снова пристально взглянул на него. Теперь стало понятно, почему он приехал на дачу: ему надо поговорить со мной очень серьезно и конфиденциально, чтоб исключить прослушивание. Действительно, это было лучшее место для такого разговора. Выглядел он усталым.

– Лень, может, тебе надо просто отдохнуть? Работа напряжённая, нагрузки очень серьёзные, – предложил я.

– Отдохнуть надо, но потом, сначала одно дело надо обмозговать и провернуть. Ты знаешь, я долго думал и понял, что сделать это мы сможем только вдвоём, мне нужен надёжный банк, а тебе нужно мощное прикрытие, – он выжидающе посмотрел, глаза его сузились и как бы прощупывали меня.

Я припомнил, что у Леньки почему-то застопорилось очередное назначение, но он причин не называл. Я навёл справки, и выяснилось, что Леонид вёл одно очень запутанное дело с участием высокопоставленных сановников, у него даже были неопровержимые улики.

Он наехал на одного крутого фигуранта, да не рассчитал силы, тот оказался позабористей, имел своих людей в правительстве, вот Лёньку и щёлкнули по носу. Обидно, конечно, вроде за правду мужик пострадал. Но эта игра с очень высокими ставками, поэтому просчитывать здесь надо сто раз и очень тщательно. Леонид это прекрасно понимал, мужик он был толковый, а вот всё равно обидно.

В кабинете было тепло и уютно, кресла были мягкие, приглушённый свет торшера и потрескивание дров в камине действовали умиротворяющее, коньяк начал размягчать наши головы и мысли, и мы немного раскисли.

– Гера, нам надо валить отсюда, я уже давно понял. Допустим, сейчас у тебя всё прекрасно, ты Президент «Интерфинанс», а вдруг твой банк кому-нибудь понравится, кто посильнее тебя? Можешь поверить мне, найдут сто вариантов честного отъёма собственности у населения. И всё! Хорошо, если голову унесёшь и ноги, а ведь и пострадать можно.

Я удивлённо посмотрел на Зайца: надо же, он сказал то, о чём я только что подумал. Сидел он, развалившись в кресле, и огромное кресло было ему маловато.

«Да… заматерел», – подумал я, и не только про фигуру. Честно сказать, мне совершенно не понравились слова Леонида. Но то, что они сделали с огромным и мощным банком «УГРА», просто не укладывается в сознании и вообще не должно происходить в правовом государстве. У банка лишь на основании совершенно непонятных, надуманных претензий в течение нескольких часов отозвали лицензию и ввели внешнее управление, отстранив прежнее руководство. Поэтому я задумался.

– Помнишь, я просил тебя об одном одолжении? – спросил Леонид приглушённым голосом, и в глазах его загорелся огонёк заговорщика.

Помнил ли я? Конечно, не забыл, месяца два-три назад Леонид уже приезжал ко мне и просил помочь ему перевести в офшоры значительные суммы, я пытался объяснить ему, что это просьба плохо пахнет и на грани нарушения законодательства, но он ничего не хотел слышать, заявив, что все вопросы с законом берёт на себя. Я уже раздумывал, как отказать ему, чтобы не обидеть, но он затих и больше к этому вопросу не возвращался, и вот опять.