Текст книги "Любовь – не повод для иллюзий"

Любовь – не повод для иллюзий
Автор: Александра Вяземская

Часть I.

Умереть за любовь не сложно.

Сложно найти любовь, за которую стоит умереть

(С) Ф. Бегбедер

Глава 1.

   Если когда нибудь настанет тот день, в котором нас спросят, как мы нашли друг друга, мы ответим по разному. Ты скажешь, что мы просто столкнулись в толпе. Либо – что вместе работали над организацией концерта. Может быть, даже осмелишься рассказать, как я взял тебя силой и украл твоё тело. 

   Но всё это будет неправдой, потому что правду знаю лишь я. Правда, в том, что долго и безуспешно я искал тебя в толпе. Правда в том, что, лишь раз увидев, я сразу и навсегда полюбил твою улыбку, и хитрый прищур, и вихрастую гриву, что так люблю пропускать сквозь пальцы. И правда в том, что… Этого я никогда не скажу. Никогда, никому, в особенности тебе. Между нами половина мира и целая жизнь, между нами часовые пояса, города и страны, между нами твоё светлое будущее, что я не вправе присвоить.

И всё же, я люблю тебя, глупый. Люблю так сильно, что должен отпустить.

Лети…

 Два года назад, Лос-Анджелес.

   Перелет над Атлантикой длился так долго, что по выходу из аэропорта от желания курить сводило скулы. Собственно, больше поэтому, чем действительно от раздражения, он рявкнул на Борьку, чтобы пошевеливался, успеет еще насмотреться. Такси нашлось быстро, дети – двадцатилетняя Анжелика и двенадцатилетний Борис – сели на заднее сиденье, сам Игорь – впереди, и зло посмотрел на надпись на приборной панели “No smoking”.

   –  Долбаные янки, – процедил он сквозь зубы, а водитель внезапно заржал в голос, натурально, и сказал по-русски, но с заметным акцентом:

   –  Чё, брат, уже достали? А, курить? Да кури на здоровье, зёма!

   Лучше бы до отеля перетерпел, честное слово. Слушать всю дорогу трёп этого “зёмы” так себе удовольствие. Благо, работа давно научила отключаться от внешних раздражителей, а говорливому мужику хватало его многозначительного “угу”, “ну да”, “точно”, сказанных в произвольном порядке. Зато затягиваться спокойно никто не мешал, травись сколько хочешь.

   Днём Лос-Анджелес производил куда меньшее впечатление, чем ночью, но и днём нашлось на что посмотреть. Дети на заднем сиденье развлекались кто во что горазд: Лика делала бесчисленные селфи и тут же постила в инстаграм, Борис прилип к стеклу и поминутно кричал “Смотри!”. А сам он думал о том, что еще три дня этой трескотни над ухом – и у него расплавятся мозги. И еще о том, какого рожна всё в его жизни вдруг стало таким пресным. Катится по одному из самых престижных и дорогих городов мира, чтобы заселиться в великолепный отель, где живут звезды мировой величины – и хоть бы что-то тренькнуло в душе…

   Кто бы знал, отчего так случается, что стоит только тебе достичь вершины и оглянуться, становится ясно, что ты стоишь на ней один как перст, и не с кем даже поделиться своим триумфом.

   Впрочем, чего ему было не занимать, так это трезвости оценки, и себя он мог оценить в первую очередь. А стало быть, иллюзий не питал: на хрен ему был не нужен на этой вершине спутник не надёжный и слабый.  Он не стремился найти жену или любовницу – два брака и десятки интрижек напрочь отбили охоту связываться с бабами. Что касается парней, с этим всё обстояло еще более сложно. Игорь давно и прочно осознал и принял для себя тот факт, что ему нравятся и женщины, и мужчины, и впадать в истерику от слова “гей” не собирался. Он был всеяден и довольно равнодушен даже не к терминологии, а к окружающим в принципе. С собой же у него конфликта на этой почве не возникало: хочется – вперед, какая в жопу разница. В его деле любителей подставить очко было в достатке, через одного, а местами и подряд, но на этих смазливых проституток в штанах у него не встал бы и под "Виагрой". Игорь подспудно искал, но сам не знал, чего ищет, точнее – кого. Это не было выражено действием, это не было даже мыслью, лишь чувством. Томительным ожиданием, пустотой внутри, засасывающей, тянущей, ждущей. И от нее не спасали ни сигареты, ни выпивка. Пустота жаждала быть заполненной, и имя ей было – одиночество. А с ним, как известно, хрен ты договоришься по-хорошему.

   Остаток дня у него ушел на адаптацию, а Лику и Борьку отпустил шляться по городу, приставив одного из охранников потолковее. Ему самому все эти аллеи звёзд, голливудские холмы и прочие диснейленды для туристов были вот по одно место. Однако, прилететь на встречу с агентом Мадонны он предпочел лично, этого не доверил никому, слишком долго он его окучивал. Ну и детей взял заодно, пусть проветрятся. А то, что встреча будет проходить на закрытой вечеринке голливудской тусовки… Он уже давно смирился с тем, что у его детей не будет нормального детства со сбитыми коленками и тарзанкой. Зато будут селфи с Томом Крузом и Рианной, поездки с отцом на три дня в США среди учебного года, и плюс тысяча к понтам в школе. И то хлеб, пусть развлекаются.

   Адаптация к разнице во времени протекала тяжко. По его внутренним часам была глубокая ночь, немолодой уже организм недвусмысленно намекал, что кое-кто охренел таскаться где попало, пошли уже спать, мать твою! Но завтра предстояло еще тусить на ночной гулянке, и стало быть, сегодня лечь раньше восьми вечера было нельзя. Пришлось нацепить на воспаленные глаза темные очки и спуститься вниз, в лаунж отеля, выпить кофе. Или может сразу в ресторан?

  Пока он размышлял, куда податься, стоя в роскошном холле одного из лучших отелей мира, легендарного "Chateau Marmont", расположенного в самом сердце Голливуда, на бульваре Сансет, в высокие двери вошли двое молодых мужчин и, негромко переговариваясь, направились в бар. Игорь счел это знаком свыше, тем более, что в баре отеля тоже можно было при желании перекусить и выпить чашку кофе.

   Молодые люди сели в уютные мягкие кресла, Игорь расположился напротив через проход за небольшим круглым столиком и, от нечего делать, в ожидании своего кофе стал наблюдать за гостями отеля. Обстановка, даже самая роскошная и знаменитая, интересовала его в меньшей степени. Тем более, что его невежливое поведение маскировали темные очки, парни были увлечены разговором и по сторонам не смотрели, а разговор, что они вели, был на его профессиональную тему. К тому же – это окончательно решило вопрос в пользу наглого подглядывания и подслушивания, велся на русском языке.

   Начало разговора он, само собой, упустил, но похоже было, что один из парней – артист, возможно танцор, а второй – его менеджер. И суть была не столько в том, что его хоть мало интересовало чужое расписание, вовсе нет. Сами парни были довольно любопытны для наблюдения.

   Тот, что чуть помоложе, звался Романом. Это был удивительной красоты и пластичности юноша, со скуластым выразительным лицом, с резкими четкими чертами,  и очень яркими синими глазами. Не банальное лицо, немного дикое при всей своей привлекательности, и на фоне приевшихся уже слащавых физиономий – просто пир для глаз. Длинные смоляные волосы небрежно подобраны черной резинкой, одет очень просто, хоть и в брендовую одежду. И все же, что-то в нем выдавало его не самое простое происхождение. Ну хотя бы то, что и он, и его собеседник, вели себя как завсегдатаи подобных мест, а это очень, очень о многом говорило наблюдательному взгляду. Кого-то "Chateau Marmont" мог бы смутить: заведение пафосное, но уютное, и с такой колоссальной историей, с такой энергетикой, что невольно вгоняло в трепет. Их – нет, они легко вписались в обстановку. Одно только то,  как Роман сидел в кресле, винтом закрутив длинные стройные ноги – он бы и минуты не высидел, попросту не сложился бы так. А этот сидел как ни в чем не бывало, с непринужденной грацией, совершенно не играя на публику, и цедил капуччино мелкими глотками, обнимая чашку тонкими пальцами. А кого тут впечатлять, его что ли? Кроме них в баре был лишь один посетитель, и тот в дальнем углу читал газету.

   Но основное внимание Игоря, как ни странно, привлек второй молодой человек. Он не отличался такой редкой внешностью, как его собеседник, был много земнее и проще, и всё же невольно к нему все время возвращался его взгляд. Первое, что бросалось в глаза – его улыбка. Он улыбался всем лицом, она затрагивала глаза, серо-голубые, светящиеся и очень живые. На щеках и в уголках глаз проступали мимические морщины – значит веселый парень, смеется охотно и часто. Сам звук его голоса, его низкий тембр и мягкий смех, оказались весьма приятны слуху. Лицо внимательное, красивое, подвижное, пышная шапка от природы вьющихся волос, тренированное тело под простой футболкой и летними хлопковыми брюками. А ещё у них обоих была очень чистая речь, без матов и жаргонизмов. Игорь даже мимолетно подумал, не завести ли знакомство, все же есть много общего, глядишь и поработать можно будет вместе, и познакомится ближе… Но увы, у улыбашки зазвонил телефон, он переговорил и заторопил приятеля на выход.

   Кофе закончился, играть в шпионов тоже больше было не с кем: на место ребят уселись какие-то обрюзгшие тётки, так что хочешь или нет, а пришлось встать и вернуться в номер. Прохладный душ, газета и совершенно чумная голова… Плюнув на всё, Игорь задернул плотные шторы в спальне, созвонился с охранником, сопровождавшим детей, дал указания и отрубился глубоким сном.

Глава 2.

   Вечеринка была в самом разгаре. Лика еще с порога усвистала на танцпол, а к Борьке был приставлен охранник с указанием следить в оба глаза. В баре ему бы вряд ли налили, но были еще и официанты с дармовым шампанским для гостей. Сам он за сутки уже так устал от дражайших отпрысков, что готов был закрыть глаза на возможные неприятности, лишь бы избавиться на время от обоих.

   На сцене шла шоу программа, за которой он не особо следил. Как и ожидалось, на втором этаже клуба было и менее многолюдно, и менее шумно, и самое главное – публика более рафинированная. Здесь была VIP зона для гостей, а не для массовки, набранной из тех что почище, но попроще. Внизу мелькали смутно знакомые мордашки фотомоделей обоих полов, начинающих актрис и музыкантов, какие-то диджеи, рэперы, и еще черт знает что, чёрте в чем… Бррр. Игорь был “слишком стар для этого дерьма” и юные наглые старлетки уже не вызывали даже плотского интереса, а просто раздражали.

   Он прошелся по балкону над танцполом, где организованы были места на удобных мягких диванчиках, сохраняя видимость уединения и комфорта для гостей. Взгляд равнодушно скользил поверх голов, пока не наткнулся в толпе на знакомое лицо. Вихрастый парень из отеля тоже был здесь, и он был один. Чем не шанс свести знакомство? Игорь подобрался ближе и думал, как лучше завести разговор, как вдруг вмешалась сама судьба в виде симпатичной молоденькой официантки, бокала виски со льдом  и ловко подставленной подножки.

    Придержав девушку от падения, Игорь с ноткой удовольствия наблюдал за живыми эмоциями на лице парня, с чисто русским “Блядь!” яростно оттиравшим рубашку от ледяного душа. Под мокрым пятном на светлой ткани темнело пятнышко соска, которое Игорю немедленно захотелось вобрать в рот и сжать зубами. Он уже знал, как тот смеется, как хмурится, а вот как он стонет, и кричит ли, испытывая оргазм – это так с ходу не узнать… придется набраться терпения.

   ***

  – Вы позволите? – Глеб, услышав родную речь, вскинул глаза и окинул взглядом собеседника. Под сорок или слегка больше, в дорогом летнем костюме, ухоженный, но явно не местный житель. – Прошу меня извинить за душ, здесь такая давка. Похоже, это я ее толкнул, девочка не при чем.

  К слову сказать, давка была внизу, а наверху как раз было более-менее свободно, так что легенда его насквозь фальшивого извинения была шита белыми нитками. Однако, Глеб ею удовлетворился, жестом пригласил мужчину сесть, и тот с удовольствием воспользовался приглашением.

  – Игорь Кудрявцев, можно просто Игорь, – представился он, протянув визитку. В темноте зала рассмотреть мелкий текст было сложно, Глеб сунул ее в кармашек бумажника, но прежде представился сам и протянул свою визитку в ответ.

   – Глеб Соколов.

  – Приятно встретить соотечественника, – Игорь улыбнулся короткой вежливой улыбкой человека, сдержанного на эмоции. – Вы позволите оплатить виски? Представляю, как это было неприятно, виноват.

   Особо виноватым он не выглядел, но Глеб с удивлением понял, что это ему даже нравится. Другой бы на его месте лебезил, или напротив, обматерил еще сверху четырёхэтажным, но, окажись сам Глеб в такой ситуации, скорее всего, вел бы себя так же, как этот Игорь. Вежливо, корректно, с возмещением ущерба, но без истерики.

   – Неприятно, – согласно кивнул Глеб, – Но терпимо. С вас виски.

  – Замётано, – Игорь чуть заметно усмехнулся, наблюдая за его поведением, жестами, мимикой, пытаясь считать настроение в обертонах голоса. Увлекательное, надо сказать, занятие, даже лучше, чем открытое ухаживание и флирт, – Не против компании? Я семейство гулять отправил, а сам вот в ночное подался. А в одиночку пить как-то…

  – Если только пить в пределах разумного, – насторожился Глеб.

  – Боже упаси, – Игорь улыбнулся шире, угадав в интонациях нового знакомого опасение, что нарвался на очередного хрестоматийного «русского в Америке», который на радостях от встречи с земляком пьёт как лошадь, до полного бесчувствия. – Разумеется, по паре бокалов, не больше.

   Компаньоном он оказался приятным. Пил действительно весьма умеренно, не больше и не меньше, чем Глеб. Изливать душу не торопился, и с расспросами не лез. Обычный вежливый разговор двух малознакомых людей, похожий на осторожное прощупывание. Игорь рассказал пару свежих анекдотов, между делом упомянул, что приехал по делам, а так сам из Москвы.

  – Всю Европу объездил, а в Америку вот занесло в первый раз, – он чуть пожал плечами. – А ты здешний?

  На «ты» они перешли как-то легко, когда оба почувствовали, что так будет проще.

  – Я тоже по делам, – сказал Глеб, отставляя опустевший бокал в сторону. – Послезавтра снова в самолет и go дальше. Достала жизнь кочевая, но что не сделаешь ради работы.

  Игорь кивнул, соглашаясь.

  – Это верно… У меня всё то же самое. Я так понимаю, ты из шоу-бизнеса? – он заметил вскинутую бровь Глеба и повел рукой в сторону толпы на танцполе и у барной стойки. – Это закрытая вечеринка.

  Глеб коротко рассмеялся, соглашаясь кивком.

   – Разумеется… Да, из него, родимого. Вон моя работа, на сцену как раз выходит.

   Игорь не ожидал, признаться, что номер Романа его заинтересует. Мало он что ли видел за столько лет всякого рода артистов и музыкантов? Как талантливых певцов, так и талантливых сосунов, заработавших билет на сцену ртом, а не голосом. Но почему-то хотелось, чтобы Роман оказался именно талантливым, а не усердным жополизом. Поскольку иначе, увы и ах, и с Глеба бы слетел флёр очарования, уже окутавший образ молодого мужчины. Игорь не терпел халтуры и дурновкусия, это бы наотрез отвратило его от парня раз и навсегда. И Роман не подкачал...

   Он участвовал в шоу-программе вечера со своим номером «Lacrimosa», в котором классическая музыка Моцарта переходила постепенно в современную версию от «Evanescence», и так же менялся рисунок танца, от фигур балета к современным па, ломаным, гибким, резким, от танца – к элементам акробатики, гармонично вписанным в танец. Костюм, световые спецэффекты, видеоряд на экране позади танцора – все работало на образ и настроение номера. Но центром всего действия был сам исполнитель. Одетый в черно-серебристый костюм, стилизованный под готику, красивый, тонкий, гибкий, подвижный как шарик ртути, молодой мужчина на сцене приковал к себе всеобщее внимание. Каждое его движение было отточено до мелочей и совершенно синхронно с музыкой, то плавной, то резкой и гремящей, гармонично сочетаясь с нежным женским голосом, выдыхавшим слова песни. Во время танца Роман незаметно прикрепил к поясу страховочный трос и после последней серии трюков взмыл вверх, широко раскинув руки, и исчез со сцены.

   Глеб широко улыбнулся, слушая свист и одобрительные выкрики в толпе. Он зааплодировал вместе со всеми и повернулся к собеседнику.

   – Вот… как-то так.

  – То, что нам нужно! – решительно заявил тот, уже совершенно иначе глядя на Глеба, как хищник, подобравшийся перед прыжком. Сердце Игоря тяжело бухало в груди, ноздри слегка трепетали, глаза горели азартом. Номер был хорош, весьма, а то, что к исполнителю вкупе прилагался еще бонус для него самого, превращало заключение контракта с этим артистом в пикантное приключение, – Такого у нас еще не было. Где можно посмотреть другие номера?

   Глеб почувствовал эту перемену и тоже собрался для совсем другой беседы.

   – На моей визитке указан сайт. У Романа порядка сорока номеров и несколько готовых программ.

   Они оживленно обсуждали номер, когда плеча Глеба легко коснулась узкая ладонь, и возле уха прозвучал мягкий голос:

   – Я не помешаю?

   Роман стоял за его спиной, чуть улыбаясь уголками губ. Он уже смыл яркий грим и переоделся в простые черные джинсы и тонкий хлопковый джемпер, но в волосах, густыми прядями рассыпавшихся по плечам и спине, еще мелькали серебряные прядки.

  – Конечно же нет, что за вопрос, – Глеб чуть подвинулся, давая ему сесть, и Ромка опустился между ним и Игорем на диван. – Прошу знакомиться.

  – Игорь Кудрявцев, – сказал собеседник Глеба, протягивая руку и пожимая неожиданно сильные, хоть и тонкие как у музыканта, пальцы юноши. – Вы потрясающе танцуете.

  – Роман Ибрагимов, – тот пожал руку в ответ и немного сконфуженно улыбнулся в ответ на похвалу. – Благодарю, это очень приятно слышать.

  – Я как раз говорил Глебу, что хочу пригласить вас с концертами в Россию, как вы на это посмотрите?

   Роман вскинул брови в удивлении.

  – В самом деле? Вы антрепренёр?

  – Владелец творческого объединения N*, – просто ответил Игорь и сделал вид, что не заметил, как поперхнулся Глеб, но внутри как пацан обрадовался произведенному эффекту. Уж тот-то был наслышан о деятельности одной из крупнейших в России медийных корпораций. Продюсирование, концертная деятельность, организация лучших шоу, выпуск собственного лицензионного контента, самые популярные и знаменитые персоны – вот, что попадало в сферу влияния этого магната. – Я считаю большой удачей то, что мы вот так встретились сегодня, я давно ищу нечто свежее и интересное, а вы – просто огромная удача для любого продюсера.

   Ибрагимов спокойно выслушал комплименты, лишь склонил голову в коротком благодарном кивке. Он на пару секунд задумался, наморщив лоб, повернулся к Глебу.

   – Что у нас со временем?

   Глеб понял его с полуслова.

  – Думаю, нам лучше продолжить переговоры в другом месте. Сегодня или завтра, как вам будет удобнее?

  – Завтра, если вы не против, – ответил Игорь, вставая. Он исчерпал запас своих сил на сегодня, глаза уже попросту слипались. Роман и Глеб также встали, собираясь уходить. – После обеда, вас устроит? Отлично. Я вам позвоню.

   Молодые люди ушли вперед, а Игорь чуть задержался, с удовольствием и не спеша оценив вид сзади. Да… Охота началась, и азарт, медленно закипающий в крови, взбодрил все его рецепторы. Уже не сопляк, но еще очень молодой, сочный как спелый персик, раскованный и живой, Глеб всё больше ему нравился. И задница у него была что надо, уж ее-то он изласкал взглядом всю, лениво думая о том, что еще только предстоит. Он не спешил. Он уже научился ценить и смаковать ожидание праздника не меньше, чем сам праздник. И его праздником на месяцы вперед стал Глеб, пусть сам он об этом еще и не подозревал.

Глава 3.

  Глеб проснулся глубокой ночью, с трудом разлепив ресницы. В наглухо закрытые створки пластиковых окон дорогого отеля не долетало ни единого звука с улицы, кондиционер бормотал так тихо, что к его шуршанию еще нужно было прислушиваться. Но что-то же разбудило его посреди ночи? Звук повторился. Глухой, похожий на приглушенный стон. Приподняв голову, Глеб прислушался, а затем, чертыхнувшись, вскочил с постели и ринулся в соседнюю спальню, на ходу подтягивая «боксёры».

   В спальне Романа горел ночник, постель была разобрана и смята, на полу лежал раскрытый ноутбук, по экрану которого уже вились цветные петли скринсейвера. Самого Романа в комнате не было, но из-под двери ванной в общем коридоре выбивалась полоска света. Глеб отчетливо услышал глухой удар, снова и снова. Бряцнуло стекло о стекло, словно что-то свалилось в раковину. Он толкнул дверь, и затарабанил, когда та не поддалась.

   – Эй! Ромка, ты живой там? Что случилось?!

   Все звуки смолкли, за дверью на несколько секунд повисла тишина, после которой послышалось негромкое:

   – Все нормально. Ложись, пожалуйста, хорошо? Я скоро приду.

   – У тебя три минуты, – предупредил Глеб тоном, который Роман хорошо знал. Не в его правилах было грозить и уговаривать. Он ставил в известность. И если через три минуты не дождется – отелю придется подыскать в этот люкс новую дверь, а если понадобится – то и новую стену.

  Зашумела вода, послышался плеск и яростное шмыганье носом. Глеб терпеливо ждал, сложив руки на груди и опираясь плечом о притолоку. Через пару минут дверь открылась и на пороге появился его друг, но в таком виде, что у Глеба неровно стукнуло сердце. Давно, лет десять уже, как он не видел Ромку таким несчастным, заплаканным и совершенно убитым.

   – Глеб… – прошептал он, передернув плечами, пряча дрожащие руки в карманы гостиничного халата. – Глебушка…

  Губы жалко дрогнули и Ромка бросился ему на шею, содрогаясь в рыданиях и воя в голос. Глеб терялся в догадках, что могло довести его до такого состояния, мысли метались, но прежде всего нужно было побеспокоиться о его заикающемся от слез друге, что едва мог стоять на подгибающихся ногах.

   – Эй… Ну, ну, успокойся… Пойдем-ка со мной. Пойдем… И всё расскажешь…

Обняв его за плечи, Глеб увел Ромку в свою спальню, подальше от света, режущего глаза и мешающего говорить, пинком прикрыв дверь. Уложил, укутал в одеяло, чувствуя, что по телу танцора волнами пробегает крупная дрожь, бегом сгонял в гостиную, где в ручной клади лежала аптечка, вернулся с успокоительным и напоил своего подопечного, с уговорами, как малое дитя.

   Когда истерика немного схлынула, и Роман, прижимавшийся к нему и вздрагивавший снова и снова, притих немного, Глеб решился прошептать, не прекращая мягко поглаживать его плечи и спину:

   – Можешь говорить?

   Тишина повисла на несколько минут. Он терпеливо ждал, помня, как опасно было прежде давить на Романа, когда у него начинался нервный срыв. А их было довольно много после того, как у него, шестнадцатилетнего мальчишки, на руках умерла мама. При всей своей внешней невозмутимости, иногда Роман казался ему таким болезненно хрупким, что за него становилось до одури страшно.

  – Андрей жив, – прошептал, наконец, Ромка, едва слышно, не открывая глаз. – Он… коммерческий директор в «N*». Представляешь? Столько лет прошло…

  Он снова мелко задрожал, плечу Глеба стало мокро и горячо. Тот скрипнул зубами, на щеках заходили желваки, но рука, поглаживающая спину Ромки, не дрогнула. На колу мочало, начинай сначала… Принесла же нелёгкая!

***

   – Никуда я не пойду, пошел он к черту!

  Глеб кипятился в самого утра, игнорируя тяжелый воспаленный взгляд Романа. Тот забылся сном только на рассвете, проспал всего часа три, и о его участии в переговорах и речи быть не могло. С такими фингалами под глазами и опухшими веками его скорее в наркодиспансер возьмут, чем в турне. Другое дело, что и сам Глеб был категорически против этого контракта.

   – Ты что, оголодал?! У тебя и так всё под завязку расписано. Отпуск втиснуть некуда уже третий год! Болтаешься от мотеля к мотелю как…

  – Глеб… Достаточно.

   У Романа в голосе тоже хватало железа, когда нужно было. И Глеб замолчал, скрипнув зубами, подошел к постели, в которой Ромка лежал поверх одеяла, с влажным полотенцем на лбу, и сверлил его суровым взглядом. Присев рядом, Глеб взял его за руку и чуть сжал кисть, не отводя взгляда.

   – Объясни, что ты задумал, – сказал он звенящим от напряжения голосом. – Я же вижу. Если уж везти тебя в пасть к дракону, то я хотя бы должен знать, ради чего.

  – То есть тот факт, что мы с ним столько лет не виделись, уже ничего не значит?! – танцор так взвился, что перед глазами мошки замелькали. Скривившись, он лег снова, поправил компресс на лбу. Голова с новой силой запульсировала болью. Глеб терпеливо ждал и молчал, не отнимая руку. Роман нервничал, сопел, молчал, но, в конце концов, сдался и прошептал негромко, глядя в сторону:

   – Ты же сам понимаешь…

   Вздохнув, Глеб кивнул, мрачно кивая.

   – Увы мне. Понимаю, конечно. Я сделаю, как ты хочешь, Ромашка. Но боюсь, это будет ошибкой. Отдыхай, – сжав его руку, Глеб поднялся и пошел одеваться, уже из спальни заявив:

   – Но ты им дорого обойдешься. Это я тебе гарантирую!