Текст книги "Дом на отшибе"

Кэт только покачала головой, эти колкости были обычной манерой Виктории, и те, кто ее уже давно знал, на такое не обижались.

– Выкладывай, зачем позвала.

Виктория на мгновение повела в сторону глазами, убеждаясь, что никого рядом нет, потом слегка подалась вперед и тихо произнесла:

– Кэт, у меня проблемы.

Такое заявление из уст мисс «я всегда знаю, что делаю» показалось Кэт еще более удивительным, чем Виктория, не опоздавшая на встречу. На мгновение прислушавшись к пространству и убедившись, что на них не обращают внимания, видимо, потому что Виктория напустила каких-то отчуждающих чар, Кэт тоже немного подалась к подруге:

– По виду не скажешь…

– Глупости, по виду женщины вообще нельзя судить о ее состоянии.

С этим заявлением Кэт, уже два года помогавшая своими отварами и сборами жителям Дорфштадта, могла бы поспорить.

– Ты не понимаешь… – Виктория пробарабанила длинными заостренными ноготками по столу, потом вдруг сжала руку в кулак и слегка отстранилась, как будто борясь с непроизнесенными пока вслух словами. – Я основательно вляпалась, Кэт… – Она немного дернула губами, сжимая их в длинную ухмылку. – Ты даже себе не можешь представить как…

Кэт внимательно смотрела на подругу, ожидая продолжения, в ее памяти холодком по спине всплыли воспоминания недавних сновидений.

– Я… – Кэт, пожалуй, впервые слышала, чтобы подруга затруднялась выстроить полное предложение, за исключением флирта. Но в тех случаях она делала это намеренно. – Влезла туда, куда не следовало. И теперь мне не выпутаться одной.

– Но почему ты не позвала Элайзу тоже? – Кэт становилось все более не по себе, где-то в глубине она смутно почувствовала, куда поведет подруга.

– Потому, что мне не поможет сейчас чертова богиня плодородия!

«Злость – признак бессилия», – всплыли в этот момент в голове Кэт слова наставницы. А Виктория снова подалась вперед и совсем уже прошептала:

– Мне нужно другое, Кэт… Не кругли глаза. Ты понимаешь, о чем я. – И она еще выразительнее посмотрела на подругу.

– Нет. – Кэт подалась назад. – Нет, Виктория. Ты знаешь. – Она даже сделала легкий отстраняющий жест ладонями, чувствуя, как внутри все сжимается в плотный комок.

– Ты единственная из нас, кто это может! – Чувствовалось, что черноволосая ведьма готова орать, но сдерживает свой голос до шепота. – Мы всегда знали, что ни я, ни Элайза этого не можем, но мы брали от наших умений по максимуму. Только ты одна забилась в это забытое богом захолустье и варишь в кастрюльке зверобой с чертополохом, словно обычная травница! Забросила настоящую магию!

– То, что ты называешь настоящей, – Кэт сдержала себя и понизила голос, – настоящей магией, это как раз то, от чего нас предостерегали. Это то, куда не нужно лезть ни под каким предлогом.

«И, кажется, то, почему ты по уши вляпалась…» – с грустью и оттенком ужаса подумала Кэт.

Обе девушки замолчали.

– Сними на время вуаль, – через некоторое время сказала Кэт, – а то бедный официант уже несколько минут силится вспомнить, кому он нес заказ.

Виктория улыбнулась уголками глаз и подпустила растерянного официанта. Когда он удалился, уже без улыбки заметила:

– Правильно, ешь свои вафли. Зачем подруге помогать?..

Так и не притронувшись к принесенному, Кэт тяжело посмотрела на Викторию.

– Ты должна все рассказать мне. Понимаешь, все. – Она надавила на последнем слове.

Виктория вздохнула, слегка прикусывая нижнюю губу.

* * *

Озеро простиралось далеко вперед, постепенно расширяясь и где-то дальше снова уходя в ленту реки, уже более спокойной, но сейчас край озера терялся в расползающемся вдоль берегов тумане. Лес вдалеке был призрачно-сизым, но ближе, по берегам и на небольших островках, гораздо более приветливых зеленых оттенков. Над поверхностью воды постепенно появлялись дневные насекомые, и порой изгибающиеся пятна приближались из глубины к грани между водным и воздушным пространством и, обретая контур рыбы, выхватывали зазевавшихся мошек, сопровождая свое появление легким всплеском. Но гораздо громче шлепали по воде весла оранжевого каяка, отстававшего все больше от ровно идущего красного, хотя в том был фактически один гребец. Временами с оранжевого плавсредства доносились недовольные голоса мальчишек, негромко обменивающихся нелестными замечаниями относительно навыков гребли друг друга.

На самом деле идея посадить братьев в одну лодку для Бена была продиктована не только соображениями безопасности Мэри-Лу. Он вырос в тех краях, где было принято объединять молодежь в группы по увлечениям, в том числе спортивным, и кричать совместно что-то наподобие «мы – команда!», а взрослых дядек в строгих костюмах отправлять лазать в связке по деревьям, за что их фирма перечисляла на счет «тимбилдинговой» компании круглую сумму. В этих местах же практиковался несколько иной подход. Возможно, именно поэтому, завершив здесь обучение в университете, Бен решил остаться в этих краях, где, в отличие от его родины, не поскупились дать ему качественное, притом практически бесплатное образование. Бену очень нравился присутствующий в здешнем обществе баланс между предоставлением свобод младшему поколению и ненавязчивой, но все же опекой, а также признание индивидуальных увлечений и выборов детей наряду со взрослыми. Однако, выросший в иной культуре, он не мог не черпать из собственного опыта подходящие, по его мнению, методы.

Теперь, равномерно загребая веслом, молодой мужчина не без интереса наблюдал за состоянием соседнего каяка, который вразнобой махал веслами, словно букашка, потерявшая контроль над своими многочисленными конечностями.

Тем временем на носу красного каяка отчаянно плюхала по воде веслом малышка Мэри-Лу.

– Старайся погрузить лопасть и плавно провести ей вдоль корпуса лодки, – дружелюбно посоветовал ей Бен, – так быстро махать необязательно. Мы же никуда не торопимся!

– Хорошо. – Девочка надула щеки от сосредоточения и попыталась последовать совету. Инструктор из маминой фирмы, водивший туристов высоко в горы, был авторитетом для малышки, и она серьезно относилась к его указаниям. Чего нельзя было сказать об Уолли, пытавшемся соревноваться в скорости гребли с братом, как будто каяк мог разделиться и устроить гонку между своим носом и кормой.

– Если возьмете один ритм и попробуете начать одновременно с одной стороны, вам будет легче, – эта рекомендация Бена была полностью проигнорирована братьями.

– Ты косишь вправо! – гневно бросил назад Уолли. – Не можешь, что ли, выровнять лодку?!

На это замечание при следующем замахе Роджер занес весло повыше и сбросил с лопасти струйку холодной воды прямо за ворот впередсмотрящему.

– Да ты! – Уолли тут же развернулся, изрядно качнув судно, и попытался ткнуть брата веслом.

– Что-то будет, – тихо заметила Мэри-Лу, оглядываясь на потасовку.

Бен в ответ лишь спокойно пожал плечами. Плавным движением весла он слегка развернул каяк, чтобы лучше видеть происходящую сзади картину. Тем временем на соседнем уже вовсю орудовали веслами, вот только не по прямому назначению.

– Да угомонись ты! – Роджер отбивал натиск брата. – Можно подумать, я очень рад быть с тобой в одной лодке! С каким удовольствием я бы сейчас…

Но закончить фразу он не успел, поскольку его желание пришло в исполнение почти мгновенно. Узкая лодочка качнулась в очередной раз, но уже сильнее, когда два брата скрестили «шпаги», перегнувшись на одну сторону. Раздался всплеск, и на воде показалось днище каяка, из-под которого, судорожно глотая воздух, вынырнули мокрые головы братьев, уже не находившихся в одной лодке.

– Пол-эскимосского переворота засчитано! – рассмеялся Бен, подгребая к ним. – Ловите скорее весла!

При неожиданном кувырке оба мальчика растерялись, оказавшись под водой, при этом все еще сидящие в каяке, и, разумеется, первым делом принялись высвобождать ноги, чтобы всплыть, забыв одно из основных правил – не выпускать весла. Но, к их счастью, те плавали рядом.

Пока ребята бултыхались в воде, отлавливая весла и недовольно отплевываясь, Бен достал веревку и, закрепив один конец за ручку на корме своего каяка, другой бросил Роджеру, чтобы тот привязал их лодку.

– Выгребем к ближнему островку. – Бен махнул в сторону небольшого клочка земли с несколькими деревьями, понимая, что в воде ребятам каяк не перевернуть.

Когда они выбрались на сушу, у мальчиков уже зуб на зуб не попадал. Бен раздал им свитера, заранее припасенные в его гермомешке, а Мэри-Лу назначил отпаивать братьев чаем из термоса, пока сам разводил небольшой костерок из сухих веток. Бен умел разжечь костер даже из клочка сухой травы, и того, что могли подарить эти несколько сосенок, ему было вполне достаточно.

Вскоре рядом с приветливыми язычками пламени растянулась гирлянда мальчишеской одежды, а сами братья напоминали двух призраков в широких свитерах Бена, висящих на них, словно монашеская ряса, и с босыми худыми ногами, которыми они переступали, греясь у костра. Зрелище было до того комичное, что Мэри-Лу не выдержала и залилась звонким смехом, на что Уолли показал ей язык. При этом с его мокрых волос капало прямо на нос, отчего он напоминал мокрого птенца, вывалившегося из гнезда в озеро, так что даже Бен не удержался от смешка.

– Обратно тоже вверх дном пойдете? – поинтересовался он, намекая на их слаженную работу.

– Я виноват, что он гребсти не умеет? – насупился Уолли.

– Конечно, – бросил Роджер, – греБсти никто не умеет, потому что нормальные люди гребут!

На это Уолли только закатил глаза и демонстративно отшагнул от брата, присаживаясь рядом с Беном.

– А мы недавно были в домике у настоящей ведьмы! – Уолли решил поделиться последними новостями.

– Да, точно! – подалась вперед сидевшая с другой стороны от инструктора Мэри-Лу.

Роджер стоял напротив них, отделенный костром, и, все так же переминаясь на длинных ногах, молчал. Вся эта история с ведьмой пока еще не улеглась в его голове, и теперь он старательно сдерживал язвительные замечания на сей счет, поскольку ему тоже было любопытно мнение взрослого.

– Настоящую ведьму? – подивился Бен. – Не могу сказать, что мне приходилось видеть ведьм… Гадалок – да. А что она делает, эта ваша ведьма? Она добрая или злая?

– Ну… мы вначале не были уверены. – Уолли натянул свитер на колени, став похожим на вязаный пенек. – Но потом, когда зашли к ней, нам показалось, что добрая…

– У нее много разных трав на стенах развешено, и еще у нее есть морошковое варенье! – Стоило Уолли замешкаться, как Мэри-Лу перехватила инициативу. – А ты знаешь, что такое морошка?

– Видел как-то, – кивнул Бен, – она на севере растет, в болотистой местности.

– Ты прям живьем ее видел? – восхитился Уолли, забыв, что хотел поговорить изначально про ведьму, а не про морошку.

Однако Бен даже с бо́льшим удовольствием подхватил эту тему.

– Да. У нее примерно вот такие листья, – отмерил он пальцем половину своей широкой ладони, – на розетку похожи, а ягоды как у малины, только сидят как у земляники, на ножках прямо из земли, и когда поспевают, то золотистого цвета.

– Откуда ты так много знаешь о растениях? – Уолли вспомнил, что на других совместных вылазках в лес Бен тоже время от времени рассказывал ребятам про разные съедобные растения.

– Когда я учился на факультете туризма, у нас был курс по выживанию в дикой природе. – Судя по виду Бена, воспоминания об этом времени для него были приятными. – Там нам рассказывали и про разные съедобные растения и грибы, и как их отыскать и отличить от ядовитых. Очень полезный был курс, не все его, правда, оценили… У нас были и практические занятия с выходами и ночевками в лесу без палаток…

– Вот это супер! – Уолли уже потирал руки.

– Надо тебя познакомить с нашей ведьмой, – вдруг заметила Мэри-Лу, глядя на огоньки пламени, – она знает много трав тоже и готовит из них зелья. Мы видели, как к ней приходила какая-то бабушка за мазью.

На этих словах лицо Бена почему-то немного посерьезнело, и он оглянулся, убеждаясь, что каяки на месте, хотя знал, что хорошо привязал их.

Роджер, до этого наблюдавший безмолвно, заметил реакцию Бена:

– Не хочешь знакомиться с ведьмой?

Бен неопределенно покачал головой.

– Боишься? – аккуратно уточнила Мэри-Лу. – Мы тоже вначале испугались, но она оказалась совсем даже не страшная…

– Можно и так сказать. – Бен рассматривал свои босые крепкие ступни, выставленные вперед к огню. По одной полз муравей. Мужчина не стряхивал его, наблюдая, какую дорогу тот выберет. Потом, почувствовав, что ребята ждут от него более развернутого ответа, нехотя произнес:

– Я не очень доверяю этим вещам… В городе, где я провел детство, было немало женщин, которые утверждали, что могут предсказывать будущее и даже делать заговоры на здоровье и счастливую любовь. На каждой ярмарке можно было встретить такую в черном парике, платке. – Он посмотрел поочередно на детей, ему очень не хотелось их разочаровывать, развеивая веру в волшебство, особенно малышку Мэри-Лу. Но одновременно с этим он боялся, что если поощрять это увлечение, то они могут обжечься, как он в детстве, когда поверил предсказаниям шарлатанки.

Роджер с уважением посмотрел на Бена:

– Я тоже думаю, что она просто травница, – наконец произнес он вслух то, что уже давно крутилось на языке, – но она не пыталась предсказывать нам будущее и денег не просила, если ты сейчас об этом. Травами же можно лечить. Даже наша мама любит время от времени заваривать какие-то странные чаи, говоря, что это полезно для здоровья.

– А мне нравится, когда мама делает ромашку с медом! – сразу заметила Мэри-Лу.

– Конечно, – улыбнулся девочке Бен, – травы могут быть очень полезны, если знать, как их использовать. – Но даже разумное утверждение Роджера Бену доверия к так называемой «ведьме» не прибавило. – Ладно, пора собираться! – объявил он с обычным для него энтузиазмом в голосе.

* * *

Выйдя из кофейни, Кэт побрела по извилистым улочкам вверх по склону. Она была так увлечена мыслями, навеянными разговором с подругой, что, дойдя до калитки, не заметила ожидавшего там молодого мужчину и почти столкнулась с ним.

– Виктор?.. – рассеянно посмотрела Кэт на почтальона.

Сейчас он был без формы, в легком сером пиджаке и брюках, в руках держал компактный букет из желтых розочек и голубых ирисов. От этого сочетания цветов внутри у Кэт что-то непроизвольно сжалось.

– Добрый вечер, Кэт! А я же обещал зайти за вами… – Он быстрым движением вскинул руку, посмотреть на часы. – Вот как раз в семь…

– Я… – Кэт улыбнулась, чтобы скрыть свою растерянность. «Я же совершенно забыла о нем!» – подумала, автоматически отворяя калитку. – По делам в город нужно было выйти. Это мне? – Она кивнула на обжигающий глаза букет.

– Да, да, конечно. – Виктор протянул ей цветы.

Кивком головы Кэт пригласила его войти на участок:

– Я только поставлю их в воду и готова. Подождете здесь?

Потом она вбежала в дом, споткнувшись на пороге, чего обычно с ней не случалось, и, затворив за собой дверь, прислонилась спиной к ее шершавой поверхности, тяжело дыша. Все размышления о словах Виктории и тревоги вдруг выпрыгнули из головы, ладонь, сжимавшая ножку букета, вспотела, а по подмышкам потекли тонкие струйки пота. В этот момент Кэт в очередной раз порадовалась своему выбору свободной одежды.

Наконец, она отлепилась от двери, наполнила баночку водой и опустила туда цветы, а потом омыла лицо. Опершись на раковину, Кэт несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя, как холодные капли стекают по лбу, застревая в бровях, прокатываются по щекам. Быстро схватила льняное полотенце с перекладины над раковиной и, утершись, нацепила приветливую улыбку и снова шагнула за порог.

Молча прогуливаясь через вечерний город, Кэт и ее спутник боролись с обоюдным смущением.

– Как на службе сегодня? – выдавила из себя Кэт.

– На работе, вы имеете в виду? – переспросил почтальон.

Кэт давно не путалась в словах, хотя местный язык был для нее не родным, она говорила хорошо и практически без акцента.

– Да.

– Не много сегодня посылок было… Летом почему-то меньше отправляют. Только открыток больше, но это в центральном отделении, туда чаще заходят туристы.

– Конечно.

И они снова замолчали. Кэт чувствовала все возрастающую неловкость, и больше всего сейчас ей хотелось оказаться в своем уютном домике, заварить крепкого ароматного чая, забраться с ногами в кресло…

Виктор открыл деревянную дверь ресторанчика, и на девушку сразу же обрушились звуки скрипок и флейт. Она шагнула внутрь и, увидев встречающего у дверей официанта, невольно слегка одернула юбку и пригладила ладонью блузку. Это было одно из тех мест в центре города, где тебя к столику провожает один человек, а заказ принимает другой, где столы укрыты длинными скатертями, а рядом нарядные женщины и мужчины распивают шампанское из узких бокалов. При этом зал был весьма компактный, стены по примеру местных домишек выкрашены в насыщенные цвета, проходы между столиками тесные, а музыканты хорошо слышны во всех частях зала. Мысленно Кэт настойчиво пожелала, чтобы их посадили за какой-нибудь наиболее удаленный столик. Официант, словно услышав ее, плавно развернулся и, спустившись по ступенькам из прихожей в зал, провел их к маленькому круглому столику у дальней стены. Виктор почему-то выглядел смущенным, но Кэт с облегчением вздохнула. Когда они садились, ее спутник заметил:

– Надеялся, что нас посадят ближе к музыкантам. Но, видимо, эти столики для туристов.

– Мне нравится этот, – улыбнулась Кэт, совершенно не понимая, как на первом свидании можно желать сидеть там, где совершенно не будет слышно собеседника.

Сделав заказ, оба предприняли новую попытку завести разговор. Но он упорно не складывался. Виктор родился и вырос в Дорфштадте, все его воспоминания были связаны с этими местами. Кэт о своем прошлом говорила уклончиво.

– Вам нравится ходить в горы? – поинтересовалась ведьма, борясь с листом салата в своей тарелке. Идея есть в присутствии ухаживающего за тобой мужчины всегда казалась ей какой-то извращенной. И если с друзьями или даже клиентами это ее не смущало и она частенько могла угостить чаем приходивших к ней за травами, то в подобной ситуации регулярно выделывала какие-то неожиданные штуки: то роняла на себя помидор, то с жутким скрипом проводила приборами по тарелке, промахнувшись мимо того, что хотела разрезать…

– Честно признаться, я не большой охотник до таких прогулок. Знаете, на работе весь день на ногах. Я даже ни разу, к своему стыду, не поднимался на вершину. Конечно, школьниками мы лазали по склонам, но сейчас как-то… А вы?

– Бывает, хожу… – уклончиво ответила Кэт, которая за эти два года уже не считала, сколько раз поднималась в горы хотя бы до уровня снегов, собирая травы или просто гуляя. В тех местах, где она выросла, гор не было, только холмы. И когда во время путешествий она впервые оказалась среди настоящих гор, то поразилась, как раньше могла жить без них. – В конце концов, я живу практически на горе.

– Да… далековато вам до всего в городе, получается, – сочувственно вздохнул почтальон, – я бы так хотел перевестись в центральное отделение и снять жилье где-нибудь неподалеку от ратуши. Но там совершенно безумная аренда.

Кэт усиленно подавила зевок, маскируя его вытиранием губ салфеткой. Она-то не могла придумать лучшего места для себя, чем тот домик, что достался ей почти даром, казалось, что в конторе, куда она обратилась, уже и не мечтали сбыть его с рук.

К моменту десерта все положенные темы были обсуждены, а неположенные так и не были подняты, поэтому слово «счет» прозвучало для Кэт как звонок с урока. Покинув все еще шумящий посетителями ресторанчик, они окунулись в вечернюю прохладу. Кэт поразил контраст температур, вначале она списала это на духоту помещения, которое они только что покинули, но потом, ежась, осознала, что на улице действительно ощутимо холоднее, чем в предыдущие вечера. Виктор галантно предложил ей свой пиджак, отчего девушке стало еще более неудобно за то, каким скучным показался ей этот вечер.

Почтальон проводил ее до калитки и, попрощавшись, поспешил к себе, поскольку по дороге тоже замерз. Кэт так и не смогла понять, какое у ее спутника сложилось впечатление от сегодняшнего вечера. Однако, к ее облегчению, он не поторопился назначить определенной даты новой встречи.

Прямо перед ней бодрым шагом пересек дорожку новый знакомый, названный ею просто Полосатым. Кот легко вспрыгнул на крыльцо и, топорща шерсть, уставился на девушку осуждающим взором, словно она намеренно припозднилась и морозила его теперь на улице. Полосатый явно считал себя уже полноправным жителем дома, и, когда Кэт отперла дверь, с гордым видом и высоко поднятым хвостом прошествовал внутрь.

* * *

Вечер выдался на удивление прохладным, и Бен порадовался, что ребята успели просушиться и на обратном пути гребли уже слаженней. Проводив детей до дома, он передал их с рук на руки своей начальнице. Фрау Кляйн ценила дружбу, которая завязалась между ее лучшим инструктором и детьми, и потому время от времени приглашала его поужинать у них, но в этот раз Бен отказался, сославшись на скучающего дома Пиджена.

За ужином Мэри-Лу и Уолли наперебой рассказывали об их приключениях, и девочка даже слегка подтрунивала над братьями, припоминая в красках их переворот. Услышав об этом, фрау Кляйн поспешила заварить всем троим имбиря с лимоном и медом для профилактики.

Каяки вместе с машиной Бен оставил в гараже рядом с лодочной станцией, сам же отправился домой пешком, неспешно, наслаждаясь затихающими улочками и игрой вечерних красок на цветных стенах и деревянных балках старинных домов. Вечерний воздух холодным дыханием обнимал его крепкое тело, и Бен не торопился накинуть куртку, неся на плече гермомешок с вещами, словно моряк, возвращающийся домой на побывку. Ему нравилось здесь: ни одно строение не похоже на другое, городок был невелик и устроен так, что здесь было просто обходиться без машины, и это в корне отличалось от мест, где он вырос.

– Привет, дружище! – Бен потрепал за ухом подбежавшего к нему спаниеля. Пес отчаянно вилял хвостом, от радости пытаясь запрыгнуть на отсутствовавшего целый день хозяина. – Как он себя вел, фрау Марта? Не причинял неудобств?

– Вовсе нет, герр Стивенсон. – Строго одетая невысокая женщина возраста ближе к пожилому слегка покачала головой и удалилась в гостиную. К вящей радости пса Бен еще немного погладил его, прежде чем направиться вместе в комнату. Но внимание хозяина было не слишком продолжительным, после длинного дня все мечты Бена были о горячем душе.

Пока Бен мылся, Пиджен нетерпеливо скакал по комнате, устав целый день ждать хозяина и теперь не желая расставаться с ним ни на мгновение. И наконец, когда хозяин улегся на софу с легким ужином на тарелке в одной руке и книгой в другой, Пиджен запрыгнул рядом и долго вертелся, пока не устроился прямо под рукой, требуя внимания и выражая явную ревность к предмету интеллектуального развития.

Книгу пришлось отложить и занять руку длинноухой головой пса, поглаживая и почесывая его без устали.

– Соскучился, да? Ну прости, сегодня нельзя было. Но завтра пойдем вместе. – Бен откинулся назад, окончательно занимая лежачее положение.

На следующий день у него было запланировано соло-восхождение с обследованием старых троп и разведыванием новых, поскольку на неделе намечались несколько групп с полноценными выходами и треккингом к вершине. Бен вспомнил недавнюю странную просьбу герра Патиссона. Старичок знал Бена практически с появления того в Дорфштадте. Только что прибывший в городок по объявлению, недавно выпустившийся из университета инструктор тогда потерянно бродил по окрестностям, изучая то, с чем ему предстояло работать.

– Гора не всех принимает, – раздалось неожиданно сверху, словно глас Божий, когда Бен добрел почти до самой окраины города и оценивал предстоящий подъем, любуясь заснеженной вершиной вдали.

Юноша растерянно завертел головой и тут заметил домик, возвышающийся на соседнем участке. Маленькая голубятня стояла на одной высокой опоре. На лесенке, прислоненной к воздушной будке, восседал крепенький старичок и насмешливо смотрел на зеваку.

– Вы думаете, – тем временем продолжил он со своего насеста, – приехали, забрались, флажок поставили и дальше побежали? Сколько тут таких бегает… А потом их снимают, эх, каменных и синих… – Он начал неспешный спуск, и вскоре его перестало быть видно за покосившимся заборчиком и зарослями сада.

Пока Бен размышлял, как ему следует на это реагировать, калитка отворилась, и перед ним возник старичок, оказавшийся ниже Бена на полторы головы.

– А ты не похож на туриста, но и явно не из наших краев. – Он оглядел юношу с головы до ног и неожиданно пригласил выпить чая.

Герр Патиссон был первым, кто рассказал Бену о горе́, о том, чего от нее можно ожидать, а также о том, чего, казалось бы, нельзя, но что случается. В первые же дни в незнакомом городе Бен случайно обрел друга, притом старожила, знавшего тайны и историю этих мест. И несмотря на периодическое ворчание о новшествах, туристах, глупых соседях и сотрудниках всех компаний по обслуживанию, от электриков до нового помощника почтальона, старичок располагал к себе.

И вот теперь он вдруг появляется и сообщает, что на верхних озерах каким-то невероятным образом завелись тропические водоросли, и Бен должен собрать для него образцы воды. Герр Патиссон утверждал, что на днях оперенье его голубей приобрело розовый оттенок, и он не мог это объяснить ничем, кроме как питанием. «Фламинго, – пояснил он Бену, – не сами по себе розовые, а потому что едят особые водоросли из водоема, а если они живут в водоеме, где таких нет, они будут белые!» Бен призадумался над словами Патиссона и, почесав подбородок, спросил:

– Но ведь голуби не водоплавающие птицы, как они будут есть водоросли из озера? Да и откуда в верхние озера могли попасть тропические водоросли?

– А то ты не знаешь, как это бывает! – крякнул старик. – Эти туристы постоянно на ботинках заносят ифузивные виды! Я в газете читал!

– Инвазивные[10]10
  Инвазивный вид – не характерный для этого местообитания вид, занесенный случайно или специально и ведущий себя агрессивно по отношению к нативной, естественной, флоре или фауне.


[Закрыть], вы хотели сказать?

– Агрессивные, вот что я хотел сказать, юнге манн[11]11
  Молодой человек (нем.).


[Закрыть]. – А потом протянул две баночки. – Ну что, принесешь?

Бен согласился и теперь смотрел на стеклянные сосуды, поблескивающие на столе в свете торшера.

– Ладно. Возьму их с собой завтра. – Он почесал за ухом пса. – Возьмем, Пиджен?

* * *

Со склона горы, словно талая вода, ручейками сочащаяся из-под ледника, стекали сумерки. Белая остроконечная шапка клыком втыкалась в сиреневое небо. Последний розовый пух облаков таял за горным массивом. Воздух наполнился прохладой более пронзительной, чем было присуще летнему вечеру, вынудив некоторые крыши города внизу запыхтеть струйками дыма. В домике ведьмы камина не было, только небольшая металлическая печка на ножках с длинной трубой через чердак на крышу. Топила ее Кэт в холодные месяцы и в это же время использовала для приготовления пищи, таким образом экономя газ. Но сейчас она предпочла просто накинуть пушистую козью шаль на плечи и натянуть толстые шерстяные носки.

Подтянув колени к самому носу, сидя на веранде в старом плетеном кресле, Кэт наблюдала смену оттенков неба через лабиринт яблоневых крон. Рядом с ней на полу остывала нетронутая кружка чая.

Мысли уже утекли от недавнего свидания, не принесшего ничего, как и прочие, кроме ощущения неловкости и собственной безнадежности в общении с представителями противоположного пола. И снова нахлынула поднятая ранее волна. Кэт чувствовала, что Виктория что-то не договаривала, желая втянуть ее в эту сомнительную историю, более того – вслепую. Или же она сама всего не знала? В частности, о снах.

Девушка несколько раз моргнула и скосила глаза на кота, примостившегося на пушистом ковре и недовольно поглядывающего на печку, видимо, полагая, что уже давно следовало затопить. Возможно, сама Виктория не слишком осознавала, что именно с ней происходит. По ее словам выходило, что она решила углубиться в смежный раздел магии. Ее главным искусством всегда была сила женской притягательности. Ведьма умела помочь почувствовать это внутреннее великолепие даже самой пожилой своей просительнице. Кэт сама видела, как плечи какой-нибудь старушки вдруг чудесным образом расправлялись, а в глазах появлялся особый огонек. Вроде бы во внешности принципиально ничего не менялось, но ощущение от человека становилось иное. Сама Кэт не слишком жаловала этот вид магического искусства, да и не сильно в нем преуспела. Проблема могла заключаться в ином. Эти силы напрямую были связаны с базовыми центрами человека, и здесь можно было затронуть саму жизненную силу. Однако Кэт с трудом представляла, чтобы это могло привести к пересечению Границы. Скорее, последствия должны были быть иного рода… И либо она чего-то не понимала в самых основных законах, либо Виктория солгала ей и на самом деле не углубилась в то, чем занималась, а полезла в иную область. Ту, о которой их предостерегали наставницы. И теперь хотела впутать и ее туда?! Кэт резко вскинула голову, так что кот тоже дернул ухом и, раскрыв почти сомкнутые негой глаза, воззрился на ведьму.

В какой-то момент Кэт подумала, не посоветоваться ли с Элайзой, и уже была готова подняться, чтобы написать письмо подруге, но ее остановило данное Виктории обещание сохранить их разговор в тайне, и девушка со вздохом опустилась назад. Еще некоторое время она сидела в кресле, раздумывая, пока краски дня окончательно не померкли за многочисленными стеклами веранды, теперь превратившимися в черные зеркала. Тогда Кэт поднялась и зажгла свет, принимаясь за приготовление мази, которую уже несколько дней как должна была завершить.

Усиленно растирая пестиком в ступке травы, выдавливая из них самую суть, Кэт вспоминала слова, сказанные сегодня Викторией, что лишь она из них троих может шагнуть за Грань. Но ведь она не могла… Она бы не стала… Могла она?