Текст книги "Рецепт страсти"

Лорен фыркнула:

– С тех пор как появилась на свет Бесси, я больше не брею ноги.

Брук зашлась в приступе хохота и прокряхтела в трубку:

– Через три месяца Бесси исполнится два года!

– Вот видишь, мое сочувствие к тебе имеет некие рамки, – возмутилась Лорен, но при этом невероятно нежно. – Бритье ног – это уже чистая роскошь.

– Сочувствую твоему мужу, – пошутила Брук и сама улыбнулась: – Спасибо, Лорен.

– Не за что, – тихо ответила лучшая подруга.

Она, казалось, сразу догадалась, что имеет в виду Брук. Между ними еще с детского сада царило единодушие, которое не требовало многословных объяснений.

– И все же я считаю, что тебе нужно на время вырваться из будничной рутины. Я не хочу видеть, как ты сгоришь на работе.

– Не говори ерунды, – сразу утихомирила ее Брук. – Как только мама поправится немного и в ресторане наладятся дела, я смогу расслабиться, – приукрасила она ситуацию.

– Ты же знаешь, что я о тебе беспокоюсь.

– Да, мама, – шутя, ответила Брук.

– Прошедший год не был простым для тебя… – Голос Лорен звучал серьезно.

– Ты серьезно считаешь, что я этого не знаю? – спокойно перебила подругу Брук.

Обычно миролюбивая, Лорен вдруг пробубнила в трубку:

– Я бы Уилла, наверное, прикончила!

Брук на самом деле было не до смеха, поэтому она лишь выпалила в трубку:

– Тогда становись в очередь.

– С удовольствием, – согласилась Лорен. – Если только он попадется мне на глаза, то тогда… тогда… – замялась она. – Тогда я не могу ничего гарантировать.

Девушка улыбнулась, представив, как та хладнокровно душит мужчину, бросившего ее год назад. Ей очень повезло, что она дружила с Лорен. Было уже поздно, и подруга со своей прачечной, маленькой Бесси и мужем, у которого постоянно подгорала еда, нашла бы чем заняться, но вот уже полчаса висела на телефоне, выслушивая скулеж Брук по поводу ее постояльца.

Едва Брук подумала о Дрю Найте, оказалось, и Лорен вспомнила о его существовании. Эта телепатия была почти мистической.

– Хотела тебя вот еще о чем спросить: как этот твой гость вообще выглядит?

К счастью, Лорен не сидела напротив. Лучшая подруга еще в третьем классе смогла учуять неладное, когда Брук увлеклась Стюартом Сандерсом.

– Э-э-э… он блондин… выглядит довольно обычно, – соврала она, надеясь, что Бесси прямо сейчас испачкает штанишки и раскричится. Обычно крестница срывала любой телефонный разговор.

Сегодня был первый случай, когда Брук это оценила бы.

– Обычно… так-так, – протянула Лорен. – Обычный – это милый парень, с которым можно сходить в кино, или обычный – это парень, с которым можно сходить в кино, не затевая с ним что-нибудь на остаток вечера?

Брук вздохнула:

– И это говорит женщина, которая вот уже два года не бреет ноги?

– К черту все эти байки, – потребовала Лорен. – Я точно знаю, что ты врешь.

Брук нерешительно покусала нижнюю губу и протяжно застонала:

– Лорен…

– Неужели так хорош?

– Не очень-то ты хочешь мне помочь, – пожаловалась она и неохотно добавила: – Он выглядит очень мило, если не учитывать, что он высокомерный красавец.

– Высокомерный красавец?

Брук нервно махнула рукой и промямлила:

– Ну, ты сама знаешь…

– Что я знаю?

Ирония Лорен действовала ей на нервы, и все же Брук пояснила:

– Блондин, широкая улыбка, высокий, ямочки на щеках…

– У него… ямочки? Ох, держите меня семеро!

Брук поморщилась:

– Да ну, Лорен! Ямочки появляются, когда он улыбается.

Подруга так расхохоталась, что Брук едва поняла, что та говорит:

– Господи боже! Ты уже зашла так далеко, что знаешь, когда у него появляются ямочки? Неужели это тебя так зацепило?

Брук рассерженно подалась вперед:

– Не будь смешной! Я этого типа просто не переношу!

– Но ты находишь ямочки милыми, – торжествовала Лорен.

– Чепуха, – моментально возразила Брук. – Он напыщенный городской идиот, у которого случайно есть ямочки. Ну и что? Пусть другие женщины теряют от этого голову, но со мной такого наверняка не случится!

– Ну, конечно, не случится, – прыснула в трубку подруга. – Ты же не интересуешься привлекательными мужчинами. Ни одна из моих приятельниц такого не делает! Нам, женщинам, ведь подавай беззубых мужчин с пивными животами, лысинами и эректильной дисфункцией.

– Для замужней дамы ты говоришь весьма вульгарные вещи, – прищурившись, ответила Брук. – И что это за намеки на эректильную дисфункцию?

– Понятия не имею, – смутилась Лорен.

– Я только сказала, что Дрю Найт – блондин и весьма неплохо выглядит. Есть ли у него дисфункция или нет, я тебе ответить не могу.

– Попытка не пытка.

Брук заскрипела зубами:

– Лорен, я сейчас трубку положу.

Подруга мечтательно вздохнула:

– Все грандиозные любовные истории начинались именно так, Брук: у мужчины ломается машина, женщина из жалости пытается ему помочь. Ха-ха!

– Никаких «ха»! Кроме того, никакие грандиозные любовные истории так не начинаются, так начинается порно!

– И кто здесь развращен? – поинтересовалась Лорен.

– Большое спасибо за разговор, – четко произнесла Брук. – Я отправляюсь спать.

– Одна?

– Нет, – вздохнула она. – Возьму с собой бухгалтерию.

– Как-то неэротично звучит…

К счастью, в тот самый миг послышался крик проснувшейся Бесси. Брук покачала головой: ведь ее крестница могла это сделать и несколькими минутами ранее, чтобы избавить крестную маму от этого допроса с пристрастием о Дрю, эректильной дисфункции и порно.

– Мне нужно взглянуть на Бесси, Брук.

– Давай, – быстро ответила она. – Поговорим завтра.

Но прежде чем Брук успела положить трубку, Лорен довольно выпалила в трубку:

– Значит, если порнофильмы начинаются как ваша вчерашняя встреча, то…

– Спокойной ночи, Лорен!

Брук повесила трубку с чувством, что едва избежала лавины, и нервно покачала головой. Теперь оставалась лишь одна надежда, что Лорен никогда не увидит Дрю, иначе подруга непременно отпустит какие-нибудь колкие комментарии и Брук в припадке ужаса бросится со скалы.

Зевая, она подошла к холодильнику, взяла маленькую бутылку воды и банан. Потом выключила свет на нижнем этаже, заперла входную дверь и тяжело зашагала по лестнице на верхний этаж, снимая кожуру с банана и откусывая его на ходу.

Она прошла по коридору, жуя и задавая себе вопрос, не заняться ли бухгалтерией завтра утром. На сегодня она уже и так многое успела и не верила, что еще сможет сконцентрироваться на финансах. Кроме того, от бухгалтерских документов она еще больше расстроится. Скорей всего, будет клонить в сон.

Брук запихнула остаток банана в рот и, уплетая его за обе щеки, распахнула дверь в ванную, чтобы мгновенно остолбенеть.

Дрю Найт стоял перед умывальником в чем мать родила и чистил зубы. Мужчина вопросительно взглянул на нее. Казалось, ему было вообще все равно, что Брук увидела его во всей красе.

Брук же, напротив, никак не могла оправиться от неожиданности. Она, окаменев, уставилась на мужчину, и, когда стала хватать воздух, оказалось, что рот все еще полон.

Девушка попыталась проглотить банан, кашляя и задыхаясь, и понимала, что выглядит как слабоумная. Господи, она стояла здесь, напротив совершенно голого мужчины, у которого была великолепная фигура! И с интересом его разглядывала, пока тот совершенно спокойно чистил зубы.

– С вами все в порядке? – спросил он с полным ртом зубной пасты.

Брук ощутила, что покраснела с головы до пят. Она кивнула, невольно опустила взгляд, разглядывая его фигуру, и хрипло выдавила:

– Я… я не знала… не знала, что вы… вы в ванной!

Дрю прополоскал рот и перебросил через левое плечо маленькое, украшенное вышитыми розочками полотенце.

– Ничего страшного.

Девушка не могла отвести глаз от капель: они падали с его правого уха на крепкое плечо, а потом катились по широкой груди, продолжая путь вниз по плоскому животу.

Хотя внутренний голос приказывал принять невозмутимый вид, девушка завороженно наблюдала, куда катятся капли. Ей вдруг стало безумно жарко в ванной комнате, хотя пара здесь не было. Отчего – загадка.

– Вы ждете, чтобы принять душ? – невинно поинтересовался он. – Или хотите, чтобы мы и дальше молча смотрели друг на друга?

Девушка испуганно подняла голову, подняла обе руки и отпрянула назад, едва не налетев на этажерку, а потом споткнулась.

Проклиная все, она покачала головой и, шатаясь, едва не налетела на дверь, ведь теперь она просто не отрывала глаз от потолка:

– Ничего страшного! Я… я уже ухожу!

– Как по мне, то можете спокойно остаться, – небрежно предложил он, но Брук так ничего и не ответила. Вместо этого она бросилась прочь из ванной комнаты, захлопнула за собой дверь, и, пока шла до своей комнаты, ей слышался гулкий хохот позади.

Глава четвертая

– Мам, мне заварить тебе еще чаю? Или, может, ты хочешь попить воды? – С сомнением Брук заглянула в родительский холодильник и нерешительно прикусила нижнюю губу. Мысленно она промотала весь сегодняшний план действий и проверила, когда у нее выдастся время, чтобы съездить за покупками для родителей. Папа Брук собирался с мамой ехать на сеанс гемодиализа в больницу, и Брук знала, что они вернутся лишь поздно вечером. Только дорога в Портленд и обратно занимала более четырех часов. Было ясно, что за продуктами нужно съездить самой.

Девушка озабоченно проверила овощи, надеясь, что отец внимателен и покупает только экологически чистые продукты. После того как Брук узнала о мамином диагнозе, она настояла на том, чтобы использовались продукты без пестицидов и других вредных веществ. Отец называл ее педантичной, но девушка воспринимала состояние здоровья матери очень серьезно.

Именно по этой причине Брук поехала в город в семь часов утра – чтобы увидеть родителей, пока те не отправились в путь. Ей очень хотелось, чтобы матери не приходилось по нескольку раз в неделю проделывать этот маршрут, но ничего иного не оставалось, ведь Санпорт располагался в глуши.

Она очень переживала из-за того, что ни разу не имела возможности сопроводить маму в больницу – приходилось трудиться в ресторане. Все же она при каждой удобной возможности приезжала в родительский дом, чтобы провести время с матерью. Поставленный год назад диагноз так напугал Брук, что она стала ценить родителей еще больше.

– Золотце, я не хочу пить, – весело ответила мама.

– Мам, ты же знаешь, что ты…

– Я просижу в машине два часа, – мимоходом сказала мама. – Мне будет очень неловко, если папе придется останавливаться каждые двадцать минут, чтобы я могла сходить в кустики на обочине.

Брук хмыкнула и закрыла дверь холодильника. Обернулась к родителям – те спокойно сидели за круглым кухонным столом и, казалось, не разделяли волнений дочери.

– Папа, ну хоть ты скажи что-нибудь!

Ангус Дэй даже не выглянул из-за газеты и вместо этого добродушно пошутил:

– Твоя мама выросла, Брук. Кроме того, мне действительно было бы неудобно, если бы мы останавливались на обочине каждые двадцать минут только потому, что ты заранее вольешь в нее галлон чая.

Брук покорно оперлась на рабочую поверхность, на которой доныне виднелись следы ее первых кулинарных экспериментов, и сунула руки в карманы джинсов.

– Меня очень трогает твоя забота, золотце, но сегодня утром я уже достаточно пила жидкости, – произнесла мать.

– Тогда возьми с собой хотя бы немного чая из крапивы, который я для тебя приготовила.

Мама хихикнула, а отец издал такой звук, словно он только что заметил, что в чашке, из которой он так беззаветно отхлебывал, не кофе, а затхлые помои.

Брук беспомощно взглянула на родителей и опустила плечи.

– Что случилось?

– Ничего.

Салли Дэй откинулась на спинку стула и взглянула на дочь, ласково улыбнувшись.

Брук недоверчиво склонила голову набок и пристально посмотрела на отца, который, в отличие от матери, не особо соблюдал правила политкорректности.

– Папа?

Наконец он мельком глянул на дочь и отложил газету в сторону, чтобы тут же сделать внушительный глоток кофе, а потом презрительно заявил:

– Дорогая, больше не стоит заказывать этот новомодный экомусор. Если хочешь знать, я вылил этот чай в унитаз.

У Брук отвисла челюсть. Она, запинаясь, пыталась подобрать слова и вспоминала, что заплатила за «этот новомодный экомусор» почти пятьдесят долларов.

– Ты сделал что?

– Ты ведь не хочешь отравить маму? – довольно кивнул отец. – Этой штукой я не стал бы поить даже приговоренных к смерти.

– Папа! – простонала дочь, исполненная сострадания к самой себе. – Я же хотела сделать для мамы как лучше! Крапивный чай должен помогать людям во время лечения диализом. Ты же знаешь, что я его специально заказывала в европейском экомагазине.

Казалось, ее аргументы не впечатлили отца. Он покачал головой и недоверчиво спросил:

– А ты сама-то его пробовала?

– Нет, – огорченно ответила она. – Да все равно, какой он на вкус, в конце концов, лишь бы помогал.

Брук с упреком взглянула на мать:

– Мама, почему ты позволила, чтобы он просто взял и вылил чай?

Мать виновато пожала плечами:

– Прости, дорогая. Я ведь знаю, что ты приложила столько усилий, но… ну, в общем… я этот чай действительно не смогла в себя влить…

– Эта бурда на вкус как помойная жижа, – услужливо добавил отец.

Брук состроила удивленное выражение лица и с любопытством спросила отца:

– Откуда тебе известно, какова на вкус помойная жижа?

– Вы мне тут не дерзите, молодая леди, – бросил он, и глаза его блеснули.

– Молодая леди?

Брук скорчила гримасу и налила себе кофе, не акцентируя внимание на том, что она лично просила отца кофе в дом больше не приносить. Конечно, Брук догадывалась, что она перестаралась в своей заботе о матери, желая перевести родителей на травяной чай после десятилетий безудержного потребления кофе. И все же девушке было бы легче на сердце, если бы зерна ее стараний упали на хоть немного плодородную почву.

Она отхлебнула крепкого отцовского кофе и весело зыркнула на него через край чашки:

– Молодой леди уже давно нет, папа.

– Ну, пожилой дамой ты еще долго не будешь, – заявила мать в ответ, понятливо улыбнувшись.

Брук взглянула в веселые мамины глаза. Та не теряла хорошего настроения даже в такие дни, как сегодняшний, когда предстояла неприятная процедура.

– Наверняка это уже не за горами. Буду я жить в доме с бесчисленными кошками, пугая соседских детей.

– Мне кажется, звучит довольно забавно, – возразила мама. – Между прочим, доченька, тебе только чуть за тридцать, и еще очень далеко до того возраста, в котором можно открывать кошачий пансион.

В других семьях наверняка на эту тему мог бы возникнуть спор, дескать, дочь уже перешагнула магический рубеж тридцатилетия, а еще не замужем и не обеспечила родителей внуками. Но Брук знала, что ей не грозят разговоры на такие темы после того, как внезапно прервались ее последние отношения. Мать была слишком чувствительной, чтобы заводить беседу с Брук о ее личной жизни, а отец вообще был не из тех, кто болтает о любовных вещах.

Она ответила со всем чувством юмора, на какое была способна:

– Кроме того, не стоит забывать, что у меня аллергия на кошек.

Мама весело прыснула. Брук от этого тоже улыбнулась, в разговор об одиноких любительницах кошек вмешался и отец.

Ангус Дэй научил дочь не только охотиться на лося. Он в молодости работал на скотобойне и вот теперь, внимательно посмотрев на свои ногти, сухо заявил:

– В «Космополитен» писали, что сорок – это по-современному тридцать, Брук. Так что, дочь, тебе совершенно не стоит беспокоиться и уж точно не стоит начинать выращивать себе кошачью армию.

От удивления Брук влила в себя остаток кофе и проглотила обжигающий напиток. Закашлявшись, она уставилась на отца – с седой шевелюрой, обветрившимся лицом, в темной одежде. Нельзя сказать, что такой человек весьма разбирается в моде и трендах или хотя бы интересуется этим в какой-то мере.

– Что?! – Девушка беспомощно помотала головой. – Откуда ты знаешь, что там пишут в «Космополитен», папа?

– Журналы выкладывают в больнице, в основном там только женские, – объяснил он, бросая взгляд побитого пса. – Чем мне еще себя занять, пока мама проходит процедуру?

– Это кроме шуток? – еще беспомощнее взглянула на отца Брук.

Тот пожал плечами:

– После того как я в сотый раз перелистал потрепанный журнал о рыбалке, мне ничего другого не оставалось, как хватать что попало. А что было делать?

– Твой папа теперь превосходно ориентируется в знаменитостях. – В голосе мамы слышались нотки иронии и гордости.

Отцу Брук словно понадобилось подтвердить фразу жены:

– При всем почтении, но я так до сих пор и не понял, чем эта семья Кардашьян так знаменита.

Брук покачала головой, на какой-то миг у нее появилось чувство, что мир перевернулся с ног на голову. Она все еще разговаривала с отцом – человеком, который наверное, даже на свою свадьбу костюм не надевал. В свитере, связанном женой, он чувствовал себя уютнее всего. Да он до недавнего времени вообще понятия не имел, кто такая Опра Уинфри! Брук не могла представить себе, что ее отец когда-нибудь дойдет до того, что станет читать женские журналы.

Она внимательно окинула взглядом родителей, словно желая убедиться, что дом не захватили пришельцы.

– Мама, а ты уверена, что рядом с нами действительно сидит папа, а не какой-нибудь до сих пор неизвестный нам его брат-близнец?

Мать заправила за ухо прядь льняных волос:

– Я знакома с этим типом с детского сада, дорогая. Если бы у него был брат-близнец, я бы об этом знала.

Брук с тяжелым вздохом опустила плечи и посмотрела матери в глаза, задержала взгляд на чудесных волосах, на которых еще не было и следа седины. Она еще с детства завидовала светлым волосам матери и часто роптала на судьбу за то, что ей достались непослушные отцовские кудри. Мама могла укладывать ровные пряди в красивейшие прически. Сколько бы времени ни тратила Брук на свои натуральные локоны, они все равно выглядели так, словно в них свила гнездо птица. Утром ли, вечером – волосы Брук всегда выглядели растрепанными. И ее работа на кухне, и соленый океанский ветер, который постоянно овевал их, не способствовали решению проблемы.

Упрямые локоны цвета шерсти дворняжки, как любовно называл этот цвет папа, наверное, были кошмаром для любого парикмахера.

– Как прошел вчера день в ресторане? – спросил в тот миг отец и отвлек Брук от мрачных мыслей.

– Очень хорошо, – уклончиво ответила дочка, потому что не хотела говорить при матери, что один взгляд в бухгалтерские бумаги перед сегодняшним приездом огорчил ее еще больше, чем мысль о волосах. – Посетителей было довольно много. Крэб-кейки расходятся, как горячие пирожки, – заявила она и с облегчением заметила довольное лицо матери.

– Хорошо, – пробормотал отец и потом великодушно произнес: – Завтра я буду уже на месте, Брук. Тогда смогу обо всем позаботиться.

Брук заскрипела зубами и промолчала.

В конце концов, она не хотела с ним спорить. И уж точно не хотела волновать маму. Но охотно бы объяснила отцу, что его зазнайство здесь неуместно. Брук не выносила, когда с ней обходились как с малолетним ребенком, который понятия не имеет, как вести дела в ресторане. В настоящее время она не только занималась бухгалтерией, закупками продуктов, финансами и персоналом, но и готовила, обслуживала гостей и все потом убирала, чтобы расходы были как можно меньше. И до сих пор «Крэб Инн» не закрыли санэпидслужбы, ресторан не сгорел и клиенты не разбежались. Но ее отец всегда вел себя так, словно только он был в состоянии держать бизнес на плаву.

Мама словно почувствовала, что Брук вот-вот выйдет из себя, и умело сменила тему. Она решила заговорить о человеке, о котором Брук вообще не вспоминала бы.

– Дорогая, а как там дела у твоего постояльца? Ему нравится у нас?

Гость вчера вечером занял ванную в чем мать родила, при этом даже не подумал закрыть дверь, и Брук была уверена, что он чувствует себя как рыба в воде. Девушка просто кивнула, чтобы не выбалтывать родителям, что она видела гостя во всей его обнаженной красе:

– Думаю, вполне.

Мать взглянула на изящные наручные часики на своем запястье:

– Он уже встал, когда ты уходила?

– Откуда мне знать? – раздраженно ответила Брук.

Мать оторопело подняла голову:

– Брук, что случилось?

– Ничего, – коротко отрезала дочка.

– Он к тебе, наверное, приставал? – Голубые глаза матери озабоченно засветились.

Краем глаза Брук заметила, как отец моментально поднял голову, и спокойно вздохнула:

– Конечно, нет, мама. Никто ко мне не приставал.

– Может, твой гость как-то неприлично себя вел?

Но если уж говорить о неприличии, то ее гость неприятно напомнил Брук о том, как давно она не стояла перед раздетым мужчиной. И неприличным было то, что Брук почувствовала слабость в животе. Она мгновенно вспомнила об этом.

Помотала головой, повернувшись к родителям.

– Не волнуйся, мам. Я просто не выспалась.

И это тоже была правда. Как может женщина мирно спать после такого зрелища?

– Мне не хочется вас прерывать, но нам скоро нужно выезжать, – послышался отцовский голос. Папа демонстративно взглянул на часы над кухонной дверью. – Движение утром по двести девяносто пятому шоссе сводит меня с ума.

Мама Брук встала:

– Тогда я быстро соберу свои вещи.

– И не забудь еще раз сходить в туалет перед выходом, – крикнул муж ей вслед после того, как она вышла в коридор. – Салли, мы не станем останавливаться каждые полчаса.

Брук нерешительно закусила нижнюю губу, наблюдая, как отец вновь взялся за газету, поставила в мойку опустевшую чашку из-под кофе и присела на только что освободившийся стул. Бегло глянув в коридор, она тихо сказала отцу:

– Папа, сегодня ночью я проверяла бухгалтерские документы.

– И что? – Он быстро взглянул на дочку, на лице его не было и следа беспокойства.

Брук стиснула зубы от такого беззаботного спокойствия.

– Мне не нравятся там цифры. Хотя у нас пока есть прибыль, но прожить мы на это не сможем.

Он добродушно пожал плечами:

– Ну, подожди, пока я снова не приеду в ресторан. Вот увидишь, тогда все снова пойдет своим чередом.

– Папа, – возразила Брук, едва скрывая раздражение с голосе, – наша проблема в том, что расходы выросли и нужно больше посетителей, чтобы покрыть издержки.

Наконец он отложил в сторону газету и взглянул на нее, нахмурившись:

– Ты думаешь, я об этом не знаю?

Брук покачала головой:

– Нет, я так не думаю, но нам не поможет, если ты постоянно мне будешь говорить: «Все наладится, если я снова буду проводить в ресторане больше времени».

– Но…

– Папа! – произнесла она, с трудом сдерживаясь. – Я разбиваюсь в лепешку и делаю работу отлично.

– Так я этого и не отрицал.

Брук сердито вздернула подбородок:

– Почему ты всегда ведешь себя так, словно с твоим появлением ресторан заработает куда лучше? Гости довольны, еда отличная на вкус, и все начищено до блеска. А финансовая ситуация скверная не потому, что в настоящий момент «Крэб Инн» управляю я, – причина в том, что расходы возросли, а прибыль слишком маленькая.

К сожалению, ее отец был тем еще упрямцем, что доказал и в этот раз, когда скрестил руки на груди:

– И что, по-твоему, нам нужно делать? Лечение матери дорого обходится.

– Да, конечно, папа.

Брук, вздохнув, нагнулась вперед и умоляюще взглянула на него:

– Нам нужно заработать больше денег.

– Вот как? – Он прищелкнул языком. – И как же это сделать?

Брук знала, как сильно отец противился любому новшеству. Она сглотнула и напряженно произнесла:

– Нам нужно сделать ремонт в «Крэб Инн» и…

– Сделать ремонт? – сердито перебил он ее. – Разве не ты мне только что говорила, что у нас больше нет денег? Как же нам тогда заплатить за этот ремонт?

– Папа, – с трудом сдерживаясь, возразила дочка. Она не хотела спорить громко, чтобы не напугать маму. – Чтобы получить больше прибыли, нужно сначала инвестировать!

– И в каком же бизнес-журнале ты почерпнула эту мудрость?

Она не обратила внимания на оскорбление, которое сквозило в этих словах, и спокойно ответила:

– Нам нужно больше гостей, а их не будет, если наш ресторан и дальше будет выглядеть несовременным и запущенным.

– Наши постоянные посетители знают, что у нас вкусная еда, Брук.

И этот раздраженный тон Брук пропустила мимо ушей:

– Конечно, об этом знают наши завсегдатаи, а вот туристы, которые могут принести нам очень много денег, наверняка сразу пугаются одного вида «Крэб Инн», если вообще находят к нам дорогу. – Она набрала побольше воздуха в легкие. – И еще один шаг, папа. Нам нужно давать больше рекламы.

Глаза отца выразили возмущение:

– Чтобы превратить наше заведение в место тусовки туристов, которые повсюду разбрасывают мусор? Брук, ты же точно знаешь, что я думаю обо всех этих новомодных кафе, которые растут как грибы по всему побережью и ломятся от приезжих. Мы не превратимся в заведение ресторанных сетей, где подают только пиццу и тако!

Дочка слышала эту фразу уже в тысячный раз. Ей хотелось закатить глаза:

– Кто же говорит, что мы будем присоединяться к этому однообразию, когда просто прихорошим «Крэб Инн», чтобы заполучить больше посетителей? Мы и дальше продолжим готовить то, что и раньше, папа, но не повредит, если мы оформим наше заведение по-современному.

Отец, казалось, не разделял ее восторга:

– До сих пор ресторан «Крэб Инн» был достаточно хорош для наших гостей и таким и останется.

Она протестующе вздохнула:

– Папа…

– Закончим этот разговор, Брук, – мрачно перебил он ее. – «Крэб Инн» останется таким, каков он есть. Это мое последнее слово.

Собственно, Брук не хотела, чтобы ей затыкали рот, и собиралась говорить с отцом об этом, пока тот наконец не уступит. Однако услышала, как мать спускается по деревянной лестнице, и замолчала. Она знала, что мать могла бы поддержать ее в этом начинании, но не хотела нагружать ее заботами о ресторане. Маме нужно было сосредоточиться на выздоровлении, иначе она не будет спать по ночам, опасаясь банкротства.

Поэтому Брук состроила хорошую мину и попрощалась с родителями, когда те сели в машину, чтобы отправиться в клинику Портленда.

Темно-серый додж «караван» уже исчез из виду, а Брук все еще стояла в любовно ухоженном родительском палисаднике, опершись на белый забор, который был ей по пояс. Если бы отец так не противился и Брук не пришлось бы замолчать в присутствии матери, они бы уже давно разработали стратегию, как получать больше прибыли от «Крэб Инн».

Речь ведь не шла о том, чтобы зарабатывать большие суммы, выворачивая карманы у посетителей. Брук слишком любила обслуживать посетителей и хотела по-прежнему предлагать им хороший визит в ресторан с набором великолепных блюд.

Она гордилась заведением семьи, поэтому рада была бы видеть, как еще больше народу обнаружило их ресторан и распробовало удивительно вкусные блюда.

У девушки болела душа, когда посетители рассматривали ресторан снаружи, критично морщили нос и просто уезжали, думая, что заведение не соответствует их запросам.

Брук и сама не хотела подавать пиццу и тако или делать супер-пуперзаведение, в котором три ложки супа с двумя колечками лука стоили бы сотню долларов. Она уперлась бы руками и ногами, только бы не предлагать своим гостям что-то вроде высокой молекулярной кухни. И все же придерживалась мнения, что со временем нужно облагородить внешний вид здания. Она бы с удовольствием строила планы на ремонт. Будь на то отцовская воля, у них и через десять лет были бы такие же бумажные салфетки с пошлым изображением ракушки, какими они пользовались и сегодня.

Брук расстроенно взглянула на часы и поняла, что должна поторопиться, если хочет успеть все сделать как запланировала. Поэтому села в старый фургон и отправилась в супермаркет, чтобы пополнить запас еды в родительском холодильнике. У них будет что поесть, когда они вечером вернутся из клиники.

Спустя несколько минут девушка задумчиво катила между рядов тележку и сдерживала зевоту. Последняя ночь действительно оказалась слишком короткой.

Добравшись до холодильных стендов, она сложила в корзину обычный набор: молоко, сыр, масло и любимый молодой сыр мамы, а потом взглянула на верхнюю полку и обнаружила земляничное молоко, которое любила пить еще ребенком. Хотя Брук знала, что в этом продукте кроме искусственных добавок и кучи сахара не было ни одной ягоды, она почти никогда не могла пройти мимо яркой упаковки. Она встала на цыпочки и протянула руку, пытаясь добраться до пластиковой бутылки, что при ее росте было не так-то просто. Сосредоточившись, девушка закусила нижнюю губу, прищурилась и долго пыталась нащупать кончиками пальцев бутылку, как вдруг над ее головой вытянулась чья-то рука и схватила молоко.

Брук испуганно обернулась и чуть не рухнула прямо на полки.

– Неужели вы пьете эту штуку? – поинтересовался Дрю Найт, внимательно читая состав, который был напечатан на этикетке.

У Брук бешено забилось сердце, она чувствовала, что лицо приобрело такой же оттенок, как и земляника на упаковке. Она уставилась на мужчину, которого несколько часов назад видела абсолютно голым. Сейчас он стоял совсем рядом с ней. За Брук находились полки, и она не могла отклониться, поэтому вынуждена была стоять на месте и ждать, когда Дрю освободит ей проход.

– Да, я так делаю, – бросила Брук и попыталась выхватить из его рук бутылку, но тот быстро одернул руку.

Дрю продолжал смотреть в глаза девушки и держать бутылку вне зоны досягаемости:

– Вы хоть раз читали, что тут написано?

– Дайте сюда, – велела она ему и сделала вид, будто смутилась.

– Здоровье стоит на другой полке, – весело пошутил он и даже не попытался отдать бутылку.

– Я люблю рисковать жизнью, – колко возразила Брук и, сощурившись, пристально посмотрела на постояльца.

Светловолосый мужчина в невероятно хорошем настроении открыл маленькую бутылку, поднес к губам и сделал большой глоток.

– Эй, – возмутилась Брук и передразнила его: – Вы хоть раз читали, что тут написано?

Дрю опустил бутылку, ничуть не раскаявшись, а на его верхней губе появились розовые молочные усы.

– Люблю рисковать жизнью, – повторил он ее слова.

Брук вдруг почувствовала, как в животе заурчало. Она необычайно тепло взглянула на мужчину с восхитительными молочными усами и ямочками на щеках. Хотя Дрю был в футболке и джинсах, девушка могла думать лишь о том, как вчера вечером он стоял перед ней в ванной, – эта картина просто выжглась у нее на сетчатке глаза. Чувствуя ком в горле, Брук смотрела на молочные усы и одновременно на губы, которые показались ей невероятно мягкими. И вероятно, мечтательно вздохнула бы, если бы в тот миг над ними не раздался сигнал, вызывавший кассира ко второй кассе.

Она смотрела на мужчину, как влюбленная, и, чтобы совсем не опозориться, быстро проворчала что-то себе под нос и помахала перед лицом рукой.

– А вы не желаете глоточек?

– Теперь, спасибо, не стоит, – раздраженно отрезала она.

– Вы уж меня простите, но я еще не завтракал.