Текст книги "Незнакомец"

Глава 6
Кассис и другие соблазны

– Ты, должно быть, считаешь меня чересчур бесцеремонной, – весело сказала Беатрис, когда Клодия наконец вошла в просторную, но уютную гостиную. Доктор Куин держала хрустальный стакан со щедрой порцией шерри, вальяжно расположившись на обитом парчой диване. – Искала тебя, заглянула сюда и случайно заметила графин, – беспечно продолжила она, сделав глоток. – А потом вспомнила, какой великолепный у Джеральда винный погреб… – И красавица доктор сконфуженно улыбнулась. – Прости, я действительно слишком нахальная, знаю. Когда-нибудь это доведет меня до беды.

– Ничего. Я все равно собиралась спросить, не желаешь ли выпить, – отозвалась Клодия и прошла туда, где на серебряном подносе стояли графины.

Она ужасно нервничала, не зная, как объяснить, если придется, почему она переоделась в брюки и майку, а не осталась в прежней одежде, но раскаяние гостьи, кажется, немного их уравняло. Вновь чувствуя себя готовой к продолжению праздника, Клодия плеснула себе шерри и уже собралась присоединиться к Беатрис, как вдруг вспомнила о Поле.

– Пол! – вскричала она и, резко повернувшись, пролила шерри на поднос. – Что с ним? Как он? Где? – Она сделала укрепляющий глоток шерри и направилась к дивану.

– Не волнуйся. С ним все в порядке, – успокоила ее Беатрис и, поставив стакан, взяла дрожащие пальцы Клодии в свои. – Его все еще клонит в сон, но, думаю, ничего серьезного нет.

– Ничего серьезного! – воскликнула Клодия, почувствовав угрызения совести. Наверно, ей все же не следовало поощрять их «упражнения». – Но ведь он сильно ударился головой. И потерял память. Ради всего святого! Это ли не серьезно!

Беатрис бесстрастно взирала на нее, и Клодия ощутила не только пожатие длинных изящных пальцев, но и успокаивающую силу ясных зеленых глаз.

– Согласна. От этого отмахнуться мы не можем, – тихо и невозмутимо отозвалась врач. – Но и слишком переживать не стоит. Я осмотрела Пола со всем вниманием, и, насколько могу судить, никаких признаков того, что это сложный случай, нет.

Беатрис подробно описала некоторые проведенные ей обследования, и хотя сами процедуры на первый взгляд выглядели поверхностными, Клодия вынуждена была признать, что немного успокоилась. Она не имела веских подтверждений, насколько Беатрис хороший специалист, но чутье подсказывало, что перед ней профессионал.

– Убеждена, что память вернется к Полу сама, и довольно скоро, – продолжала Беатрис, – но, разумеется, считаю, что мы не должны оставлять все на волю случая. – Она задумчиво помолчала. – Послушай, я член правления одной маленькой частной лечебницы недалеко отсюда. Могу записать Пола на обследование… Там работает хороший невропатолог, который у меня в долгу. – Она хитро улыбнулась («Интересно, что же это за долг», – подумала Клодия). – Попрошу заглянуть и обследовать Пола по-настоящему. Клиника маленькая, но оборудована по последнему слову техники. Томография мозга даст нам более ясную картину и поможет определить, есть ли повод для беспокойства.

Решение казалось идеальным, но Клодию вновь охватили сомнения.

Во-первых, Пол выразил явное нежелание обследоваться и может наотрез отказаться ехать в больницу. И нежелание само по себе порождало еще одну вероятность, которую, как осознала Клодия, она очень удобно задвигала на периферию сознания и которую была вынуждена вытащить теперь на свет.

Не врет ли Пол? Действительно ли его амнезия и все, что из нее вытекает, настоящие? Или же он просто хитрый и ловкий мошенник, который решил воспользоваться доверчивостью немолодой женщины и ее готовностью к новой любви?

«Но я еще не старая, я женщина в расцвете лет!» – возмутилась про себя Клодия и, высвободив руки, взяла стакан с шерри. Сосредоточенно поднесла к губам, остро ощущая на себе внимательный взгляд.

«Да даже если он мошенник и жиголо, что с того? – спросила себя Клодия, смакуя послевкусие изысканного, с тонким букетом, вина. – Он ведь не сделал мне ничего плохого, и я, черт возьми, могу позволить его себе!»

– Бог мой, много бы я отдала, чтобы прочесть сейчас твои мысли.

Словно очнувшись, Клодия посмотрела в зеленые глаза, в которых светилось любопытство.

– О чем, интересно, ты думаешь? – не отставала гостья. Быстро поднявшись, она пронеслась через гостиную вспышкой белого и сиреневого и вернулась на диван с графином даже раньше, чем Клодия успела сформулировать ответ. – Сначала ты выглядела встревоженной, потом мрачной, теперь воинственной… – Доктор подлила им обеим в стаканы. – Должно быть, это как-то связано с Полом. Расскажи. – Поставив графин, она сделала ободряющий глоток шерри и усмехнулась мягко и понимающе. – Знаю, это избитая фраза… но ты можешь мне довериться, я же врач!

Клодия поневоле улыбнулась дерзости гостьи. Ее путаные мысли и сомнения вдруг предстали в ином свете.

– Ты сказала, что с Полом, возможно, ничего серьезного… – начала она, все еще не зная, в какие слова облечь свои опасения, допущение, что таинственный молодой любовник может ее использовать.

Не хватало только, чтобы Беатрис посчитала ее легковерной дурочкой! По причине, которую Клодия пока еще не готова была озвучить, ей хотелось, чтобы доктор Куин восхищалась ею и находила такой же волнующей, сексуальной и обворожительной, какой она сама находила Беатрис.

– Как ты думаешь, не может ли так быть, что он совершенно здоров? – продолжала она. – Что просто обманывает меня… пользуется мной… – Клодия снова смолкла, оглядела богато обставленную комнату с множеством любимых, дорогих сердцу вещей. – В конце концов, Джеральд оставил мне хорошее состояние. И я одна. А Пол… ну… ты же сама его видела! Он умопомрачительно красив и явно очень умен.

Беатрис ответила не сразу. Она уселась поудобнее, подняла стакан с шерри и уставилась на янтарную жидкость, как будто искала в ней ответ. Клодия почему-то вспомнила, как сама на кухне смотрела в стакан с минеральной водой и, как ни странно, находила в нем то, что искала. Как, словно видение в видении, увидела белый халат, белый чонсам и длинные, стройные ноги в тонких черных колготках. И ей вдруг показалось еще более важным не предстать доверчивой дурочкой в глазах собеседницы.

Беатрис, наконец, ответила, мягко, но чуть цинично:

– А так ли уж ужасно, если он окажется совершенно здоровым?

«Она знает!» – подумала Клодия, и ее обдало неожиданным, каким-то странно приятным жаром. Она точно знает, о чем я только что думала, и соглашается со мной! Туго скрученная спираль желания стала медленно разворачиваться внутри, но определить, желает ли она Пола или женщину рядом, Клодия не могла. И самым пикантным было то, что ее это ничуточки не смущало.

– Может, и нет, – осторожно ответила она, глядя, как Беатрис потягивает шерри. Пульс ее участился – нежное горло докторши двигалось так соблазнительно. – Если он просто обманщик – это одно, а если настоящий преступник – совсем другое. Что ты думаешь? Скажи честно. Он действительно сильно ударился головой или притворяется? Настоящий он или… или нет? – Прозвучало мелодраматично, но сформулировать мысли яснее не получалось.

– Ну, в том, что ушиб настоящий, нет никаких сомнений, – заверила Беатрис и, скрестив длинные, затянутые в замшу ноги, вытянула стопу, словно разглядывая педикюр. Клодия заметила, что ногти на ногах у нее покрашены огненно-красным лаком. – Я, конечно, не психолог и не всегда сразу могу составить правильное мнение о человеке, – добавила Беатрис, скривив губы, – но мне он показался вполне искренним. Во всяком случае, я питаю роковую слабость к плохим мальчикам. Они куда перспективнее хороших. – Она повернулась и подмигнула, потом с видимым удовольствием глотнула еще шерри.

Клодия рассмеялась. Чем больше времени она проводила с Беатрис, тем больше та ей нравилась – во всех смыслах.

– Значит, я дам ему шанс.

– Надеюсь, шанс не единственное, что ты ему дашь, – испытующе посмотрела на Клодию Беатрис.

Клодия хотела было сказать, что не понимает, о чем речь, но сообразила, что это лишнее. Она все прекрасно понимала, а Беатрис так же прекрасно понимала, что она это понимает.

– Нет, не единственное, – ответила она, глядя собеседнице в глаза.

– Ха, так я и думала! – торжествующе вскричала Беатрис. – Я заподозрила это, еще когда мы говорили по телефону, а когда увидела вас вместе… ну, страстное объятие выдало вас с головой. Сразу стало ясно, что ты его поимела.

Поимела? Что ж, грубо, но верно, хотя трудно сказать, кто из них кого поимел. На взгляд Клодии, оба одинаково.

– Ну, ты же видела, – тихо отозвалась Клодия, – он красив как картинка. Кто бы на моем месте устоял?

Пришел ее черед подлить шерри в стаканы. Беатрис и не подумала отказаться. По всей видимости, докторша пришла из своего коттеджа, до которого было недалеко, пешком.

– После смерти Джеральда мужчины долго меня не интересовали. Я даже не была уверена, что вообще когда-нибудь снова заинтересуют… Но сейчас я готова и знаю, что Джеральд первый не захотел бы, чтобы я до конца жизни оставалась высохшей старой вдовой.

– Ну, высохшей ты никогда не будешь! – весело заявила Беатрис, стукнувшись стаканом о стакан Клодии, и при этом придвинулась поближе. – Возможно, именно поэтому Джеральд так тебя обожал. Он был необыкновенным мужчиной. Из тех, кто способен оценить необыкновенную женщину.

– Спасибо, – пробормотала вновь смущенная Клодия, почувствовав, что в воздухе ощутимо запахло «историей».

Джеральд не делал тайны из бурной личной жизни, которую вел до брака, и было совершенно ясно, что Беатрис когда-то играла в этой жизни определенную роль. Но, к собственному удивлению, Клодия не почувствовала ревности. Ее почти воодушевило, что между ней и Беатрис может быть такая интимная связующая нить. В конце концов, представлять Беатрис с Полом ей тоже было очень легко.

– Это твой первый молодой любовник?

Вопрос был одновременно прозаичным и с подвохом, Клодия, увидев, как изогнулись тонкие брови гостьи, снова рассмеялась.

– Прости, я такая ужасно любопытная стерва, – тут же извинилась Беатрис и хрипло усмехнулась.

Вот он, момент откровения «между нами, девочками», момент женской солидарности! Но все равно Клодии не удалось подавить прилив вожделения, когда от раскованного смеха грудь Беатрис под тонкой кофточкой задрожала мелкой дрожью.

«Вы еще и красивая стерва, доктор Куин», – подумала Клодия, украдкой поглядывая на зрелое, роскошное тело. Просто поразительно, как быстро такие чувства начинают казаться понятными и привычными.

– Ничего страшного, – сказала она, проведя пальчиком по краю стакана. – Я не возражаю. Я ведь сама все это начала.

Беатрис не ответила, но искрящиеся зеленые глаза вынуждали к откровенности.

– Да, Пол первый молодой человек, с которым я была близка, – продолжала Клодия, – но у меня вообще было не так уж много мужчин. Я, можно сказать, была поздним цветком.

– Я тоже, можешь себе представить? – с улыбкой вставила Беатрис. – Хотя с тех пор уже наверстала упущенное.

Кто бы сомневался, подумала Клодия, сожалея, что не может быть такой же раскованной и расспросить собеседницу о подробностях.

– Есть некое совершенно особенное удовольствие в том, чтобы заниматься любовью с тем, кто тебя моложе, верно? – раздумчиво заметила Беатрис чуть помолчав. – Я до сих пор помню свой первый раз, – мечтательно проговорила она, и у Клодии создалось отчетливое впечатление, что ее мысли опять прочитали.

– Ты имеешь в виду, что, когда ты старше, легче доминировать? – спросила она, молча признавая, что она-то больше подчинялась. Несмотря на предполагаемую слабость – или, может, даже благодаря ей, – Пол без труда взял верх в обоих случаях.

– В целом, я бы сказала, да, – задумчиво ответила Беатрис, – но у меня так не вышло. Скорее даже наоборот… Впрочем, именно этого мне и хотелось, поэтому, полагаю, в конечном итоге заправляла все-таки я.

Заинтригованная, Клодия, не задумываясь, попросила:

– Расскажи.

– Ее звали Кассис, – начала Беатрис, и ее лицо осветилось.

– Ее?

Беатрис ощутила знакомый сексуальный трепет, который неизменно испытывала, когда кого-нибудь шокировала. К теме лесбиянства она подводила исподволь, и безошибочное чутье в таких делах подсказывало, что Клодия уже почти дошла до нужной кондиции. Но когда, наконец, заговариваешь об этом вслух, реакция всегда одинаковая.

– Ах да, извини… не подумала. – Она непринужденно пожала плечами, наслаждаясь потрясением в округлившихся глазах Клодии. – Кассис была девушкой, разумеется. Вечно я забываю, что не все… – Она деликатно не закончила объяснение, затем придала лицу выражение озабоченности. – Я тебя не расстроила, нет? Знаю, некоторые находят идею однополой любви отталкивающей.

– Ничего, – быстро отозвалась Клодия и сделала глоток шерри. Беатрис заметила, что лицо и шею хозяйки дома заливает приятный румянец. – У меня нет предрассудков. Прошу тебя, продолжай. Кассис – необычное имя. Оно настоящее?

«Есть!» – мысленно возликовала Беатрис. Пока еще не пришло время делать открытое предложение этой восхитительной и такой многообещающей женщине, но, по крайней мере, путь не будет тернистым.

– Вот уж не думаю, – отозвалась она, вспоминая другую многообещающую женщину, хотя и совершенно иного склада, чем мягкосердечная Клодия. – Она тогда была девчонкой-панком лет девятнадцати-двадцати и красила волосы в какой-то совершенно дикий ярко-фиолетовый цвет. Работала в баре, и ее фирменным напитком был крепкий коктейль с черносмородиновым ликером.

Беатрис тут же вспомнила фруктовый вкус напитка, а вслед за ним – головокружительный вкус самой Кассис и острую пряность ее жадной молодой щелки.

– Как вы познакомились?

Действительно, как они познакомились? Вначале Беатрис, чтоб лучше выглядеть в глазах Клодии, хотела слегка приукрасить рассказ, по потом все же решила быть честной. Ну, почти.

– Я увидела ее как-то вечером, когда заглянула в бар выпить. День выдался длинный, утомительный, обход на дому весьма высокопоставленных и противных пациентов, и мне просто необходимо было успокоиться и расслабиться.

Пациенты были в основном старухи, активные вдовы и язвительные ипохондрики, крайне неприятная публика, держаться с которой приходилось строго профессионально и тактично. Когда все они остались позади, она возжелала компанию женщин совсем иного рода и отправилась в свой любимый лесбийский бар. Настроение быстро поднималось, либидо тоже.

– В тот раз она со мной и не разговаривала толком, – продолжила Беатрис, бросив на Клодию почти застенчивый взгляд. – Но я была сражена, как только ее увидела. Чувствовала себя так по-дурацки. Мне в то время было тридцать пять; успешная, преуспевающая, уверенная в себе. И тут на тебе – буквально пускаю слюнки на какую-то нечесаную нимфетку, которая к тому же даже не взглянула на меня второй раз. Наверное, я показалась ей жалкой.

Так продолжалось не одну неделю. Беатрис вспомнила, как возвращалась раз за разом в бар, пытаясь изображать безразличие, но в конце концов ловила себя на том, что пожирает глазами – как голодная собака особенно сочный кусок мяса – легко порхавшую за барной стойкой Кассис. Наградой время от времени была прохладная улыбка и словцо-другое, когда Беатрис получала свой стакан с коктейлем, но это только еще больше распаляло ее.

– Однажды ситуация изменилась, – продолжила Беатрис, с удовольствием припоминая забавный эпизод. – Какие-то парни… молокососы, хамоватые паршивцы… заявились в бар здорово навеселе, а когда до них дошло, что это за место, стали выкрикивать оскорбления. Я уже собиралась потихоньку проскользнуть к телефону и позвонить в полицию, но тут Кассис перемахнула через стойку и налетела на них. – Перед глазами снова встала памятная сцена с участием необузданной Кассис. – Она была великолепна! Вышвырнула их вон, всех до одного. Нагнала на них страху, как русская толкательница ядра раза в четыре крупнее… Но в драке повредила руку, сильно растянула запястье. На правой, рабочей руке… Кто-то спросил, есть ли врач, и я поняла, что мои молитвы услышаны.

Она оказалась наедине с Кассис в крошечной квартирке над баром, и в этой тесноте смогла еще раз оценить стройное тело девушки, ее твердую округлую грудь и восхитительный приз, спрятанный между затянутыми в черное бедрами.

– Я чувствовала ее запах.

Беатрис пустилась в подробности, хоть и не собиралась этого делать. Клодия смотрела на нее округлившимися глазами. Но осторожничать было уже поздно. Сила воспоминаний гнала вперед.

– Она не пользовалась духами и, думаю, намеренно. Она хотела, чтоб женщины могли чуять ее запах. Желать ее. – Беатрис сделала глоток из вновь наполненного стакана. – И я уж точно желала.

Кассис тоже прекрасно видела это желание. Девчонка упивалась им, и если сначала была благодарна за помощь, то очень скоро стала капризной и деспотичной. «Принеси мне выпить, Беатрис… Расстегни мне ботинки, Беатрис… Отведи меня в ванную… Сними с меня колготки и трусы, мне надо пописать…»

Вспоминая приказы Кассис, Беатрис не могла поверить, что была такой услужливой. Подавляя собственную волю и исполняя мелкие и интимные прихоти капризной юной богини, она возбуждалась все сильнее. Все внутри дрожало мелкой дрожью, когда она, прислуживая девчонке в ванной, чуть не кончила сама. Мягко, но повелительно Кассис приказала довести ее до оргазма. «Ну давай, Беатрис… Ты же умная. Так хорошо знаешь человеческое тело. Покажи мне, какой ты блестящий врач. Пускай эта твоя белая ручка вознесет меня на вершину блаженства!»

– О боже!

Вырвавшееся у Клодии восклицание вернуло Беатрис в настоящее – и к состоянию сильнейшего возбуждения. Она испытала минутный соблазн склониться вперед, прильнуть к губам красавицы вдовушки и забыть прошлое. Ее охватил безумный порыв вычеркнуть воспоминания о Кассис и вплотную заняться Клодией. Что-то подсказывало, что отпора она не получит, совсем наоборот.

Но здравый смысл все же возобладал. Идеальный шанс представится очень скоро, она была уверена, но пока надо подождать.

– Я была ее рабыней. Ничего не могла с собой поделать, – вернулась Беатрис к рассказу. – Я в точности выполнила ее приказ. И она была такой… сочной, как спелый персик. Самой сочной из всех женщин, которых я когда-либо касалась.

Беатрис представляла, какие вопросы завертелись на языке у Клодии, хоть та и промолчала. А скольких женщин ты касалась? Она решила не уточнять и продолжила описывать события в тесной ванной Кассис.

– Она села на унитаз, и мне пришлось встать на колени на линолеум. Места почти не было, а на мне была узкая юбка. Холодно, неудобно и грязно… Но я была так одурманена и до предела возбуждена, что просто дышать не могла.

Не самое лучшее место для «поклонения святыне» женственности, но ей удалось вывернуть руку под каким-то немыслимым углом и преодолеть преграды в виде скомканных колготок и трусиков. «Еще! Сильнее! Вот так! Еще!» – командовала деспотичная девица и дергала тазом, усложняя задачу. Беатрис про себя улыбнулась, вспоминая свою первоначальную неуклюжесть – и презрительное фырканье Кассис – и то, как потом быстро установила нужный ритм. Не зря же когда-то собиралась стать хирургом, у нее ловкие руки и стремительная реакция.

– Она быстро кончила, – спокойно сказала Беатрис, скрывая разыгравшуюся внутри бурю. Яркие воспоминания и теплая, пахучая близость восторженной женщины раздували огонь неукротимого желания. Груди покалывало, узкая полоска стрингов вдавливалась в чувствительную щель. Достаточно было немного поерзать, чтобы привести себя к кульминации.

«Держи себя в руках, Беа, – строго приказала она себе. – Еще слишком рано». Как бы ни хотелось ей кончить, облегчить растущее напряжение, она понимала, что скрыть это не удастся. Некоторые знакомые ей женщины могли испытать сильнейший оргазм в публичном месте, не выдав себя ни малейшим жестом. Но Беатрис знала – ей это не дано. Она прирожденная эксгибиционистка, не может без стонов и метаний.

Поэтому она заставила себя сидеть тихо и продолжать рассказ, гадая, насколько Клодия близка к тому, чтобы кончить.

– Одного оргазма для этой маленькой ведьмочки было мало, – вновь заговорила Беатрис, сознавая, что голос ее слегка дрогнул на самом важном слове.

Но тогда голос Кассис не только дрожал. Она кричала так громко, как хотелось бы самой Беатрис; она визжала, сыпала приказаниями, чертыхалась и бранилась, пока ее тонкое и гибкое тело сотрясалось от восторга. «Покажи мне свои волосы, стерва», – велела дерзкая девчонка, и Беатрис затрепетала, вспоминая изысканное удовольствие от собственного послушания. Несколькими быстрыми движениями она распустила скрученные в узел волосы, при этом чувствуя на пальцах влагу Кассис.

Через пару минут этой влаги на волосах стало еще больше. Здоровой рукой девчонка схватила густые рыжие пряди и стала возить ими, больно дергая, между ног, туда-сюда.

– Но почему ты позволяла ей так с собой обращаться? Ты же ведь могла ее остановить?

Тихий голос Клодии прозвучал как-то по-новому, почти незнакомо, и до Беатрис дошло, что ее собеседница заговорила впервые с тех пор, как она стала рассказывать.

– Но я не хотела ее останавливать, – ответила Беатрис и, повернувшись, заглянула в озадаченные карие глаза Клодии. – А боль была частью наслаждения. И немалой частью. – Ясно, что в какие бы игры Клодия Марвуд ни играла со своим супругом, до эротического садомазохизма они не доходили. – Следует признаться, мой скальп не всегда наказанию подвергался, но это было интересной вариацией.

– А, понимаю, – отозвалась Клодия, вертя в руках стакан. В уголках ее губ застыла нервная, отчасти взволнованная, отчасти потрясенная улыбка.

«Понимаешь ли, Клодия? – хотелось спросить Беатрис. – Можешь ли представить, каково это, когда тот, кого ты желаешь до потери пульса, тебя наказывает? Порет – либо легко и несерьезно, либо с абсолютной суровостью, – за какой-нибудь воображаемый проступок? Оголила бы ты для меня свою хорошенькую попку и позволила бы отшлепать тебя рукой? Или чем-нибудь еще? Линейкой? Щеткой для волос? Кожаным ремнем?»

Но, быть может, вдовушка – из тех, кто сам предпочитает наказывать? Беатрис тут же представила Клодию, охаживающую своего таинственного Пола тонким длинным кнутом по мускулистым ягодицам.

Картина была мимолетной, но чуть не стала для Беатрис последней каплей. Она закусила губу и сделала глубокий вдох, дабы устоять против нарастающего удовольствия.

Она испытала облегчение, ну и, может, чуточку разочарования, когда резкий, но мелодичный сигнал от левого запястья предотвратил опасность. Будильник, установленный на определенное время, требовал внимания…

Клодия вздрогнула и чуть не расплескала свой шерри. Она так увлеклась необычным рассказом Беатрис о деспотичной и разбитной Кассис и так хотела послушать еще, что вмешательство реальности стало для нее резкой и почти болезненной встряской.

– Вот черт! Извини! Мне надо идти, – вскричала Беатрис.

Допив остатки шерри, доктор вскочила на ноги и поискала глазами свой потертый черный чемоданчик. Заметив его, она на секунду заколебалась, а потом быстро и пылко обняла Клодию.

– Послушай, мне правда очень жаль, но я скоро должна идти на вызов. И… ну… – Беатрис оглядела свой весьма привлекательный, но богемный наряд. – Не могу же я пойти в таком виде!

Она бодрым пружинистым шагом направилась в холл, покидая гостиную Клодии и их волшебный женский мир.

Почему-то ужасно расстроенная, Клодия потащилась следом за Беатрис.

У входной двери гостья обернулась.

– А насчет Пола не беспокойся. Если у него настоящая амнезия, то он молод и вполне здоров и с большой долей вероятности скоро полностью поправится. – Она смолкла, заговорщически улыбнулась и погладила Клодию по лицу приятно прохладными и все же жаркими кончиками пальцев. – А если с ним все в порядке… ну, что ж, стало быть, он еще более крепок и здоров, и настоятельно рекомендую тебе этим воспользоваться! А насчет обследования я позвоню. Может быть, завтра. Если уговорю пару человек, то в ближайшие несколько дней для него будет окно. – Она провела ладонью по шее Клодии, по плечу, скользнула вниз по голой руке и сжала ладонь. – Чао, Клодия, приятно было повидаться с тобой. Надеюсь, скоро мы узнаем друг друга получше.

И доктор Беатрис Куин отчалила на всех парусах, покачивая своей рыжей косой в такт решительной походке. Закрыв за собой калитку, она оглянулась, еще раз улыбнулась и стремительно зашагала по дорожке.

«Бог ты мой! Сколько неотразимых соблазнов за каких-то два дня! Что со мной происходит?» – думала Клодия, уставившись на то место, где Беатрис скрылась за углом Грин-Джайлз-лейн. Перемены начались накануне, когда она отправилась на судьбоносную прогулку к реке, продолжались и становились все более радикальными. И нравится ей это или нет, она подает совершенно новый набор сигналов.

С колотящимся сердцем Клодия повернулась и пошла к оранжерее. И к Полу.