Текст книги "Топить в огне бушующем печали. Том 1"

Бросив на директора Сяо пристальный взгляд, Сюань Цзи больше не стал сыпать неуместными шутками – вместо этого он вскинул руку, и с его ладони сорвалась монета. Проскакав по полу, она врезалась в дверь палаты, где тут же появился огненный знак «Барьер». Установив защиту, Сюань Цзи потянулся к окну у кровати и распахнул его настежь.

– Кури, сюда никто не зайдет. Только скажи, старина Сяо, с тобой все в порядке?

На это Сяо Чжэн молча перекинул Сюань Цзи портсигар. Как оказалось, оба друг друга стоят, и, наплевав на правила, они нагло закурили прямо в больничной палате. Вскоре вся комната наполнилась тоской и горем человеческим.

Наконец Сяо Чжэн прервал затянувшееся молчание:

– А ведь Цзи Цинчэнь, тот усач из туристов, которого мы застрелили, был обычным человеком. Его тоже заразили Зеркальной бабочкой, вот он и фонил аномальной энергией… По этой же причине притянул к себе мифриловую пулю. Хотя бабочка его контролировала, но вчера он был еще жив, мозг у него не умер. Причина смерти – пулевое ранение.

Сюань Цзи открыл было рот, чтобы спросить, что будет с Сяо Чжэном. Да, ошибка грубая, обычный гражданский умер, и все из-за халатности оперативников… Впрочем, сформулировать вопрос он не успел – директор Сяо его опередил:

– С меня сняли два балла. Но да плевать, у меня еще одиннадцать есть. Тем более вряд ли я вернусь к оперативной работе, в штабе шанс покомандовать операцией выпадает нечасто, так что до конца карьеры мне хватит, – тут Сяо Чжэн устало махнул рукой. – Но какая ирония! В своих суждениях я ошибся целиком и полностью и на основе ошибки с тяжелым сердцем отдал приказ пожертвовать Би Чуньшэн, чтобы сыграть на опережение и убить до полуночи Цзи Цинчэня. Вот только оказалось, что мое решение, в целом верное, помогло хоть как-то снизить риски и освободило меня от ответственности. А потом, когда вскрылась история с Зеркальными бабочками, всем стало не до меня, вот я и отделался дисциплинарным взысканием и поставлен на учет с испытательным сроком…

Со стороны можно было подумать, что Сяо Чжэн спорит сам с собой. Устав рассуждать, он сдвинул брови к переносице и глубоко затянулся. Кончик сигареты затрещал. Выдохнув клубы дыма, Сяо Чжэн неожиданно поделился подробностями дела:

– Если обычный человек становится очевидцем аномалии, мы стараемся как можно чище стереть его воспоминания. Как правило, для этого используют специальные приборы и лекарственные препараты, но все они в той или иной степени вредят очевидцу. Работая на Оперативный отдел, Би Чуньшэн нередко спасала гражданских и после всех мероприятий обычно не допускала до зачистки памяти Отдел ликвидации последствий. Она лично вызывалась менять воспоминания пострадавшим, использовала для этого свои «особые» умения. Ее психические способности действовали гораздо мягче препаратов и всяких специальных штук. Конечно, на это уходило больше времени, переубеждение давалось куда тяжелее, чем просто включить аппаратуру и забыть о проблеме навсегда, но Би Чуньшэн никогда не боялась трудностей. Мне кажется, она видела в этом не свою должностную обязанность, а любимое дело, даже предназначение…

Помогать другим было смыслом ее жизни, в который она верила всем сердцем.

Сюань Цзи слушал своего друга, сидя на кровати по-турецки и с сигаретой в зубах. Никаких замечаний или наблюдений не вставлял – просто слушал. Не отвлекаясь от этого дела, он потянулся к живым цветам, стоявшим у изголовья кровати, снял с них оберточную бумагу и с тихим шелестом принялся складывать простенькую пепельницу, которую и поставил между собой и Сяо Чжэном.

– Как выяснилось, она потом поддерживала связь с теми людьми, кому помогла и поменяла память. Для них Би Чуньшэн даже завела специальную адресную книжку. Но все эти люди… все из списка…

Несколько раз Сяо Чжэн с усилием пытался договорить, однако не смог – голос подвел его и сошел на сип. Сюань Цзи, стряхнув пепел с сигареты в самодельную пепельницу, ровным тоном закончил за него:

– Все из этой книжки превратились в ходячих мертвецов, зараженных бабочками.

От этого уточнения, выданного так спокойно и по-деловому, терзания Сяо Чжэна как отрезало. Он замолк, подавленность как рукой сняло.

– Несложно догадаться, – добавил Сюань Цзи и с равнодушным видом пожал плечами. – Это она подбрасывала им яйца Зеркальных бабочек?

– Подсовывала в лакомства, которые посылала в подарок, а потом звонила адресату и, пользуясь своей «особой» способностью, говорила, что срок годности короткий и съесть нужно как можно скорее. Когда-то именно она корректировала воспоминания этим людям, так что ей доверяли безоговорочно и особенно легко поддавались внушению. Все съедали присланное, пускай даже доставалось то, что они не любят, – так действовал ее голос. Дождавшись, когда люди заразятся и потеряют контроль над собственным телом, Би Чуньшэн обзванивала каждого и рассказывала правду.

Сяо Чжэн не закончил, но Сюань Цзи и так было ясно: тут уже всем иллюзиям наступал конец. Ее жертвы понимали, что их без всякой разумной причины убила та, кому они больше всех доверяли. Так в их душах зарождались обида и гнев, и те подпитывали Темное жертвоприношение.

Сюань Цзи вдруг вспомнил оплывающее, будто воск, лицо погибающей Би Чуньшэн: на нем не было даже тени чувств.

– Так она умела воздействовать и на Зеркальных бабочек? – отогнав воспоминание, поинтересовался Сюань Цзи.

– Да. У людей есть собственные переживания и инстинкты, и если жертва сама по себе держится настороженно или настроена враждебно, это неизбежно скажется на результате воздействия. Но у бабочек нет ни собственного мышления, ни переживаний; они управляют телом хозяина лишь опираясь на паттерны поведения окружающих, так что поддаются внешним воздействиям гораздо быстрее и надежнее, чем люди в целом. Отдел реставрации древних рукописей даже выдвинул гипотезу, что бабочек Цзинхуа Шуйюэ еще в древности вывел кто-то из линии физических и психических сил, чтобы использовать паразитов во зло и легче порабощать людей.

Сюань Цзи вздохнул.

– Тогда неудивительно, что она смогла установить контроль над тем мальчиком и заставила его корябать жертвенные письмена.

Помолчав немного, Сяо Чжэн заговорил уже о другом:

– Когда мы нашли останки ее родных… тела покоились на кроватях и уже начали разлагаться. Правда, повсюду, на стенах и потолке, были кровью написаны заклинания, сковывающие трупный запах, так что соседи ничего не заподозрили. А поскольку ее муж был заражен Зеркальной бабочкой, его тело даже не начало гнить, только свитер был порван. По-видимому, Би Чуньшэн в отчаянии разодрала его.

– Цвета морских водорослей? – невнятно пробормотал Сюань Цзи с сигаретой в зубах.

– Что? – не расслышал Сяо Чжэн.

На это Сюань Цзи лишь устало покачал головой.

– Ее сын и мать лежали в своих комнатах под одеялами, но тело мужа – в спальне супругов. Причем на той же кровати остались следы пребывания Би Чуньшэн, она явно ложилась рядом… Либо Би Чуньшэн сошла с ума после того, как убила родных, либо с того случая восемь лет назад, когда впервые узнала…

Целых восемь лет она провела в тревожном кошмаре, ежечасно подозревая в близких живых мертвецов, зараженных Зеркальными бабочками. А потом и в самом деле обнаружила в голове своего покойного отца коварного паразита…

Кошмар стал явью, и дальше Би Чуньшэн уже не могла отличить домыслы от истинного положения вещей. В ее понимании даже боевые товарищи, с кем она прошла огонь и воду и кому безоговорочно доверяла, стали закулисными злодеями. Получается, все то, чему Би Чуньшэн посвятила свою жизнь, все ее высокие устремления и ценности оказались лишь абсурдным фарсом? Одним сплошным обманом, иллюзией? Что она почувствовала, когда в безумном порыве вскрыла черепа своим близким? Что пережила, узнав, что ее сын и мать не были заражены?

Так насколько глубоким может быть личный ад? В какие глубины преисподней должен быть ввергнут человек, чтобы услышать голоса блуждающих под землей демонов?

Некоторое время ни Сюань Цзи, ни Сяо Чжэн не могли вымолвить ни слова. Сигареты между их пальцами прогорели до самого фильтра. Наконец Сюань Цзи кое-что вспомнил и решил спросить:

– А что с тем зараженным мальчиком? Жив?

– Да. Криохирургическая операция прошла успешно, скоро совсем восстановится. Извлеченную бабочку мы изолировали, – рассказал Сяо Чжэн. – Но такой скандал уже не замять. Можно сказать, он самый крупный со дня основания Бюро… Возможно, именно этого добивалась Би Чуньшэн. Начальника Хуана, кстати, уже вызвали наверх, он пока не вернулся…

– А этот мальчик и последняя жертва тоже были среди тех, с кем работала Би Чуньшэн? – уточнил Сюань Цзи.

– Как раз нет, – помотал головой Сяо Чжэн. – Эти двое никогда раньше не встречались с Би Чуньшэн и не имеют ни малейшего отношения к Бюро. Друг друга они тоже не знают. Единственное, что их связывает, – оба из района Дунчуань. Только вот Би Чуньшэн ни разу не бывала там, что делает расследование крайне запутанным. Следственная группа сейчас проверяет все связи и контакты пострадавших, ищет источники, откуда могли взяться Зеркальные бабочки, пытается выяснить, как Би Чуньшэн прознала о Темном жертвоприношении… Пока что одни вопросы, никаких ответов.

Затушив сигарету, Сюань Цзи поднял на друга внимательный взгляд.

– Сперва я подумал, что Би Чуньшэн выбрала Отдел ликвидации последствий как раз из-за своей «особой» способности, но ведь это не так… правда, старина Сяо?

От его догадки Сяо Чжэна передернуло.

– Тоже легко догадаться, – распахнул глаза Сюань Цзи, демонстрируя красивую форму двойных век. Словно заскучав от разговора, он принялся собирать рассыпавшийся пепел в самодельную пепельницу. Возился с ней он с толком и не спеша. – Ведь одним из участников схемы с Зеркальными бабочками был мой предшественник, то есть бывший директор Отдела ликвидации последствий. Я не ошибся?

Сяо Чжэн не стал ничего отвечать, впрочем, своим молчанием он только подтвердил догадку друга.

– Ты в курсе, как глубоки воды Отдела ликвидации последствий. Даже слишком глубоки. И проникнуть туда трудновато… Но ты всеми правдами и неправдами запустил туда «сома», и тот растревожил все болото… ты запустил меня туда. А ведь я из тех, кто до смерти не любит всякие напряги. В общем, о возможных поручениях и проблемах хотелось бы знать заранее… К тому же про такую должность говорят: «денег мало, работы много, и подводные камни на каждом шагу». Знай я с самого начала, как придется тут натерпеться, давно бы смылся домой – только б пятки сверкали. И плевать на всякие долги и кредиты. Но ты ведь ни слова не сказал, рассчитывал меня одурачить, а потом как-нибудь держать ответ… Эх, старина Сяо, это не дело! Все вещи на земле преходящи, всё – дым да облака. А я ведь совершенно один, молодой «пекинский бродяга», кому не на кого положиться в жизни. Столько лет прошло, я и нескольких друзей не заимел, а тут ты меня так подставляешь! Разве теперь твоя совесть чиста? Как же ты жесток!

Обвиняющая речь друга оставила Сяо Чжэна без слов. Он видел, что глаза Сюань Цзи ярко улыбаются, взгляд – ясный и молодой, но внимательный наблюдатель увидит, что улыбка эта натянутая, дается тяжко, а под юными глазами собрались мешки, свидетельствующие об усталости. Да и не только по глазам было видно, что Сюань Цзи страшно вымотался. Сяо Чжэн вдруг подумал, что его друг в целом – как эта улыбка глаз: искренний, яркий, но как будто без души. Вроде проповедует, что между четырьмя морями все люди братья, а вроде и показывает, что с любым не будет до конца откровенен.

Обычно гибкий и покладистый (благодаря многолетнему опыту работы «на дядю»), Сюань Цзи успешно сглаживал все углы и шероховатости своего характера, да так, что порой казалось, будто у него нет никаких принципов. Но, разоблачив намерения Сяо Чжэна, Сюань Цзи вдруг выпустил когти, всячески намекая, что не собирается подпускать к себе людей ближе, чем того требует крайность.

– Мне и самому некому довериться… – как-то подавленно признался Сяо Чжэн. – До того никому не верю, что даже сомневаюсь, а не было ли тени бабочки в моей биографии…

«И ты еще спрашиваешь!» – с усмешкой подумал Сюань Цзи.

Как говорится, если у всех все плохо, а везет только одному, значит, дело тут нечисто.

Сяо Чжэна можно было по праву назвать баловнем судьбы. Он родился единственным сыном в обеспеченной и вдобавок любящей семье (что встречается еще реже, чем полный достаток), где не было никаких внутренних распрей и дележки имущества. С малых лет мальчик купался во всеобщем обожании. Как только родные узнали о его «особых» способностях, никто не отвернулся от него, не назвал «ошибкой природы», наоборот – им от души гордились. В восемнадцать лет Сяо Чжэн уже официально числился служащим Бюро. Он одновременно учился на бакалавриате и проходил подготовку при Службе безопасности. Едва он отучился, как его приняли в один из трех отрядов специального назначения «Лэйтин», и дальше Сяо Чжэн продвигался по карьерной лестнице с такой скоростью, что казалось: ему в спину дует попутный ветер, подгоняя взбираться все выше и выше. Теперь же Сяо Чжэн был одним из высоких начальников в официальной правительственной организации «особенных», то есть был допущен в святая святых, в узкий круг власть имущих…

И как раз на этой высоте картина его мира рухнула.

– Ну же, прославленный воитель Сяо, выше нос! Раз живешь в цзянху – будь готов к нападению. Конечно, раньше ты ни с чем подобным не сталкивался, ну так вот, столкнулся. С твоим-то положением переживать насчет дисциплинарного взыскания и испытательного срока? Что называется, «высоко взлетел, да мягко упал», твое наказание – всего-то формальность, – постарался утешить друга Сюань Цзи. – Что до истории с Зеркальными бабочками… Ты лучше вспомни, что до сих пор о них знать не знал, так что теперь не зацикливайся, не морочь себе голову. Иногда лучше показаться невежественным, чем путаться в этих правдах Шрёдингера. Разве мало нам примера Би Чуньшэн? По-моему, ее урок очень даже наглядный.

Считается, что человеческая жизнь, как и мировая история, относится к хаотической системе второго уровня, где причины и следствия переплетаются. Если бы Би Чуньшэн не грызли сомнения решительно во всем, что касается истории с бабочками, наверняка ее «особая» способность не довела бы бедняжку до полного помешательства. И уж конечно она не стала бы осквернять тело собственного отца, вскрывая ему череп. Вместо этого она бы жила жизнью настоящего героя, танцевала бы, как и все тетушки, на площадях парков, заглядывала бы в Бюро на праздники, чтобы почитать лекции новобранцам. Да, ее муж уже тридцать лет как был всего лишь тенью прежнего себя и его телом управляла Зеркальная бабочка, но, по крайней мере, у Би Чуньшэн остались мать и родной сын. Если мир – всего лишь иллюзия, то какая разница, кто перед тобой: человек или бабочка? Как понять, кто из них более настоящий?

Конечно же, Сяо Чжэн пропустил мимо ушей все пресные утешения друга. Дождавшись, когда Сюань Цзи нарассуждается, он сдавленным голосом спросил:

– Никак не могу понять… зачем вообще ввели это людоедское правило? Я о «красной черте пятнадцати»…

С какой стати «особенные» должны таиться от общества? А если таятся, то с какой стати должны защищать гражданских? Ну а если должны защищать, то с какой стати «особенными» можно пожертвовать в экстремальной ситуации? Чем они хуже других? Неужели их жизни стоят так дешево?

Сюань Цзи не стал прерывать жалобу друга; взгляд его упал на указательный палец правой руки, где прежде было кольцо, а теперь лишь ободок из белого металла. Следом ему на глаза попалась самодельная пепельница, и Сюань Цзи, подобрав ее, стал складывать уголки так, чтобы в итоге получился причудливый цветок, в бутоне которого хранятся окурки. Закончив мастерить поделку, он прикрепил ее к куртке Сяо Чжэна, после чего напомнил:

– Гора Сишань под столицей Юнъань считается природным заповедником.

– Ты это о чем? – не понял Сяо Чжэн.

– На двадцать ли южнее Главного управления Бюро на горе Сишань располагается Центр охраны дикой природы. Чтобы защитить природу, всю территорию Центра обнесли ограждениями. И пока дикие животные ведут себя добропорядочно, живут на огороженной территории, то есть «под защитой», у них всегда вдоволь еды и они «наши братья меньшие». Но стоит им вырваться на волю и побежать куда глаза глядят… Ну тогда прости, братан. Если повезет, поймают в целости, не повезет – пристрелят.

Сюань Цзи слез с кровати, кое-как встал и, пошатываясь, зашагал к двери палаты с неловкостью человека, который не чувствует половину своего тела. По пути он вытащил свой меч из сумки и выдал Сяо Чжэну еще порцию соображений:

– Бюро – считай, Центр охраны дикой природы. «Красная черта пятнадцати» – ограда, которую нельзя пересекать. Эх вы, уважаемый Чжэн, давно ведь уже не ребенок, как сами не догадались? А вот я, кстати, волк, притворяющийся бродячей собакой. Всего-то хотел полакомиться объедками, а не присоединиться к вам.

Сяо Чжэн вскочил с места. На секунду ему показалось, что Сюань Цзи уже навострился бросить работу и куда-то удрать.

– Погоди, ты куда собрался?

– Да тихо ты, тихо, я пока от должности не отказываюсь. Возможно, этот призванный Темным жертвоприношением демон как-то связан с моими предками. Короче говоря, мне нужно съездить домой, навести справки, так что прошу, директор Сяо, неделю отпуска.

Уже снимая барьер и открывая дверь в коридор, Сюань Цзи спохватился и снова обернулся к Сяо Чжэну.

– Ты это… не забудь возместить мне за мобильный. И еще: раз одурачил меня, повышай теперь зарплату.

013

После грозы воздух в ущелье Чиюань пах озоном. Темное жертвоприношение прервалось, и деревья-мутанты, переполошившие всю округу, погибли следом. Просто замерли на месте, словно вся их воля к жизни иссякла. От них остались лишь сухие стволы да ветки. Но сотрудники Бюро пока не спешили расслабляться: ущелье все еще патрулировали оперативные группы. Сюань Цзи хорошо видел их сверху, пока летел над местностью.

За его спиной раскинулись крылья – те самые, что защитили его от молний. Их размах составлял где-то семь-восемь метров – достаточно, чтобы поднять одного человека. Впрочем, несмотря на огромные размеры, тяжелыми они не казались. Каждое перышко – застывший язычок пламени, подрагивающий на ветру. Жар огненных перьев передавался воздуху, и все вокруг Сюань Цзи слегка плыло и подрагивало, как это бывает в знойный день. Паря в мареве, он напоминал изящного призрака или фата-моргану, а может, и багровое облако на закате.

Надо сказать, что самолеты над ущельем Чиюань никогда не летали. Даже Бюро посадило свой спецборт за сотню километров от места назначения, а сам самолет не залетал в воздушное пространство загадочной местности. Так что Сюань Цзи ничем не рисковал и не боялся, что его заметят.

Всю жизнь он твердил: «Делаю лишь то, что захочу, и слишком люблю свободу», – называл себя «неприрученным „особенным“ человеком», а на деле только дурачил других, ведь, как ни крути, а Сюань Цзи человеком не был.

Сюань Цзи точно не знал, кто он такой, поэтому не стал возражать, когда демон-мо, призванный Темным жертвоприношением, назвал его «маленьким демоном-яо» – просто не знал, прав ли тот. Но если подумать… у него не было юности, ему не грозит старость. Сюань Цзи с рождения получил свои черты и, скорее всего, такими они будут всегда.

Справочник «Записки о тысяче демонов» тоже не давал ответов. Достаточно открыть его и посмотреть на любое живое существо, как появится описание, где будет класс, семейство, род и вид, однако стоит Сюань Цзи перевести взгляд на зеркало, как над листами сгустится белый туман, оставляя для чтения всего одну строчку в заголовке: «Хранитель пламени Наньмина».

Но кто такой этот «хранитель пламени»? Человек ли? Демон-яо? Местный ли? Прибыл издалека? Совершенно неясно. Казалось, бесполезная книженция ни о чем не знает. Что ни спросишь – все мимо.

Десять лет назад Сюань Цзи впервые спустился с гор в мир людей. Вид величественного серпантина оказался настолько зрелищным, что Сюань Цзи, глядя на него, застыл как завороженный. Так и стоял он, растерянный и восхищенный, пока не услышал какой-то жуткий грохот, намекающий, что случилось несчастье. Прилетев на звук, Сюань Цзи стал свидетелем автокатастрофы: лопнула шина, водитель не смог справиться с управлением, его машину занесло, а потом и вовсе вынесло с обрыва. Сюань Цзи бросился к покореженному кузову и успел вытащить водителя и пассажира еще до того, как машина взорвалась.

Как он понял позже, по горному шоссе ехали отец и сын. За рулем был отец, и Сюань Цзи, вытаскивая его с водительского кресла, убедился, что тот еще дышит. Его сыну на заднем сиденье повезло меньше: он не пристегнулся и получил травмы, несовместимые с жизнью.

Оказавшись среди дикой гористой местности, недавно спустившийся к людям Сюань Цзи даже не представлял, кого и как надо звать на помощь. К счастью, он вспомнил тайную старинную технику своего рода – «Выслушивание трупа».

К «Выслушиванию трупа» можно прибегнуть в первую минуту или две после смерти человека. Для этого в слуховой проход вводится перо, которое там превращается в огненный шарик и проникает все глубже и глубже, прямо в мозг. С помощью шарика можно частично узнать воспоминания покойного, посмотреть основные события жизни, но количество и содержание этих воспоминаний целиком и полностью зависят от того, о чем думал покойный перед смертью, прежде чем его сознание померкло.

Обычно, погибая в аварии, пострадавший, охваченный страхом, зовет на помощь и живо представляет, какова она из себя, кто его спасет, поэтому Сюань Цзи решил попытать счастья. Вдруг он поймет, что делают люди, чтобы их спасли?

Увы, ему не повезло. Рухнув с обрыва, машина опрокинулась, и юноша ударился головой, отчего сразу погиб, не успев толком запаниковать. Перед смертью все его мысли были лишь о повседневных делах и заботах, буквально о сущих мелочах.

Вслушиваясь в эту тоску по земным делам и не понимая в них даже половины, Сюань Цзи всячески старался продлить жизнь пострадавшему отцу – тот лежал без сознания. Из всех мыслей и образов стало ясно, что юноша только-только поступил в университет, и отец как раз вез его в другой город на учебу, однако они попали в аварию.

Семья, учеба, мечты о будущем, тайная любовь к девушке, которая теперь была недосягаемо далеко, – все свежие впечатления весны человеческой жизни лились прямо в уши Сюань Цзи, но по мере того, как тело погибшего остывало, они быстро таяли, словно дым.

В какой-то момент пострадавший отец ненадолго пришел в себя, приоткрыл глаза и, поскольку потерял много крови, тут же обознался, приняв Сюань Цзи за своего погибшего сына. Вцепившись в руку своего спасителя и пачкая того кровью, мужчина раз за разом бормотал: «Ничего… не бойся… ничего… не бойся…»

И эта кровь, клейкая и липкая как паутина, стала той самой ниточкой, что привязала Сюань Цзи к суетному миру людей.

Следуя путаным указаниям отца, Сюань Цзи с большим трудом разыскал мобильные телефоны и, порядком повозившись, благодаря чистой удаче разобрался, как можно вызвать экстренные службы. Сообщив о происшествии, Сюань Цзи быстро похоронил погибшего, и когда за ними приехали, провернул небольшой трюк с отводом глаз. Иначе говоря, заменил юношу собой. Менять внешность не потребовалось – Сюань Цзи просто внушил людям, что так выглядел всегда, а одежду и отголоски характера оригинала тщательно скопировал. Он так искусно заморочил всем головы, что вопросов к нему не возникло.

Кстати сказать, фамилия «Сюань» ему не принадлежала – он позаимствовал ее у погибшего юноши. И она так понравилась Сюань Цзи, что он решил носить ее и впредь.

А вот «Цзи» было его настоящим именем, которое кто-то дал, и Сюань Цзи носил его с рождения, поэтому с ним получилось гораздо сложнее. В старину люди верили, что имя и судьба неразрывно связаны друг с другом. Современные специалисты, в частности, некоторые психологи, считают, что имя оказывает некоторое влияние на подсознание носителя. К тому же сам Сюань Цзи чувствовал, что его должны звать именно так, поэтому при первой же возможности, разобравшись с современной бюрократией и сложностями касаемо прописки, он направился в полицейский участок, чтобы поменять имя юноши на свое. Поскольку его предшественнику уже исполнилось восемнадцать, дело оказалось хлопотным, но хлопоты Сюань Цзи не пугали – слишком уж хотелось носить свое имя.

Дальше трудностей у Сюань Цзи почти не было, ведь погибший юноша только-только окончил школу, а это событие – переломный момент в жизни любого подростка, к тому же предшественник уезжал учиться в другой город. Спустя полгода его характер и привычки могли кардинально поменяться, и этому никто бы не удивился – ни друзья, ни родные.

Таким образом Сюань Цзи отлично вписался в общество и обрел «человеческую» биографию. Даже у следователей Бюро не было к нему никаких вопросов.

* * *

Некоторое время Сюань Цзи летел на приличной высоте над ущельем Чиюань. Затем он снизился и углубился прямиком в ту чащу, куда не решалось заходить Бюро. Спускаясь уже к земле, он задел крылом дерево – с него посыпались пестрые листья и взвились, подхваченные ветром. Не успели они толком осесть на почву, как с земли полыхнуло черным пламенем – листья мигом превратились в пепел.

Повсюду царила необыкновенная тишина. Если бы случайный наблюдатель мог поглядеть на местность через справочник «Записки о тысяче демонов», он бы наверняка заметил, что всюду (и на небе, и на земле) прячутся древние магические построения. Некоторые даже таились в кустах и складывались из паутины. И все эти хитрые приспособления были направлены на то, чтобы убить чужаков.

Пролетев сквозь крону огромного дерева, что заслоняла небо и солнце, Сюань Цзи благополучно приземлился, отозвал крылья и наконец-то надел рубашку. Застегивая на ходу перламутровые пуговицы, он повернул влево и направился в самую глубокую чащу. Каждый его шаг был неслучаен, приходился на зазоры между построениями, однако для Сюань Цзи в этом не было ничего сложного: дорогу он знал хорошо.

Какое-то время, следуя за прерывистой лентой ручейка, он выбирался из невидимого и крайне затейливого лабиринта, пока не вышел к подножию гор – к самому сердцу ущелья Чиюань.

Сюань Цзи произнес про себя загадочное заклинание, и тут же с его ладони взлетел огонек, чтобы, подскочив кверху, нырнуть в толщу земли – та содрогнулась. Из глубин ущелья донесся звук, похожий на глубокий вздох, – с таким мог разрушиться какой-нибудь невидимый барьер, – и за миг безмолвный лес наполнился гомоном птиц и жужжанием насекомых. Со стволов змеями свисали лианы. Наткнувшись на плечи Сюань Цзи, они принимались об него тереться, словно заискивая. На каждом шагу древние деревья будто бы расступались, освобождая путь, и вскоре перед Сюань Цзи появилась главная дорога, залитая лучами солнца. Пройдя под густой сенью деревьев, он вышел на нее и огляделся.

Оттуда открывался прекрасный вид на ущелье Чиюань, чья ширина превышала добрую сотню чжанов. С двух сторон его обрамляли неприступные горные вершины с заостренными пиками. По склонам пышно зеленели деревья и травы, журчали горные ручьи, а посередине лежал огромный старинный город.

Именно здесь начиналось то самое ущелье Чиюань, Алая Бездна, о котором говорилось: «Живым хода нет. Преступивший запрет совершит тяжкий грех, да сотрутся его кости в порошок и развеется прах».

Именно здесь Сюань Цзи появился на свет.

Старинный город в ущелье напоминал Помпеи, погребенные под вулканическим пеплом, или Атлантиду на дне океана: улочки здесь казались совершенно заброшенными; куда ни кинь взгляд – ни души.

В центре города стояло гигантское черное дерево высотой больше ста метров, целиком вырезанное из камня, и каждая веточка, каждый листок были проработаны с таким искусством, что думалось: еще чуть-чуть – и они заколышутся, зашелестят на легком ветру. Южнее дерева, на самой высокой точке ущелья, поднимались своды главного храма, обращенного фасадом на юг. От него отходили два крыла – храмы предков, на которых были вырезаны пламенеющие тотемы – точь-в-точь такие же, как между бровями Сюань Цзи.

Вместе с храмами все ущелье заполняли усадьбы (большие и малые), и кое-где даже сохранились крытые мостики с резными перилами. Порой угадывались древние фрески на стенах и надписи на каменных столбах. Каждая деталь – застывший образчик своего времени.

Едва Сюань Цзи вошел в город, как тот «ожил». С горных круч, из каменистых расщелин и густых зарослей – словом, отовсюду по земле поползла темная дымка. Сгущаясь, она принимала различные образы: некоторые призраки имели человеческий облик, другие же выглядели как голые скелеты; также встречались полулюди-полузвери неведомых рас и даже странные существа, кого, как ни посмотри, никак не назвать и ни к кому не отнести. Один такой клубок странных конечностей, сшитых как придется в один организм, весело закружился вокруг Сюань Цзи.

И тут раздался резкий пронзительный звук – как будто протрубил кто-то. Из густой темной дымки выскочила призрачная конница и, несясь во весь опор прямо по воздуху, поскакала к Сюань Цзи. Достигнув цели, она резко зависла перед ним. Кони встали на дыбы, а их призрачные всадники один за другим спешились. Выстроившись в шеренгу, они преклонили перед Сюань Цзи колени.

На это сам Сюань Цзи лишь махнул рукой.

– Да не нужно каждый раз устраивать торжественную встречу. Времена изменились, а с вами я чувствую себя ходячим пережитком феодализма.

Услышав его наказ, предводитель всадников поднялся с колена, шагнул вперед и приподнял забрало черного шлема. Лицо под ним перепугало бы любого до трясучки – это был лик мертвеца. У предводителя остался только один глаз, плоть на щеках давно сгнила и превратилась в липкую массу, за которой невозможно было различить черт. Слева из плоти торчала пятнистая кость нижней челюсти. И это жуткое лицо приветливо улыбалось Сюань Цзи. Мертвец заговорил с ним глуховатым хриплым голосом, затихая через каждое слово:

– Старейшина… вернулся… домой, все ли… спокойно?

– Да уж, давненько меня не было… – откликнулся Сюань Цзи. – Ты хорошо потрудился, Дао И, приглядывая за домом. Кстати, тут какой-то безумец неподалеку разрыл могилу и призвал демона с помощью жертвоприношения. Вас не потревожило?

– Нисколько, – ответил всадник, которого Сюань Цзи назвал Дао И. – Я как раз… собирался… присниться вам.

– Да?

– Фу Ци и… Цзянь Шиэр просят… чтобы их души-хунь… отпустили… – говоря это, призрак изменился в лице. В его выражении таились и сожаление, и тоска, и необъяснимая надежда. Едва он закончил, как два всадника вышли вперед, сняли доспехи и преклонили колени перед Сюань Цзи.