Текст книги "Буколики. Георгики. Энеида"

Тронута, нас, беглецов, уцелевших от сечи данайской,

Нас, лишенных всего, испытавших в морях и на суше

600 Столько тяжких трудов, принимаешь в дом свой и в город.

Сил нам не хватит теперь воздать тебе благодарность, —

Всем, сколько в мире их есть, не сделать этого тевкрам.

Если всевышние чтят благочестье и есть справедливость

Здесь, на земле, – то мысль, что ты поступила как должно,

605 Будет наградой тебе. Неужели тебя породивший

Век не счастлив? Ужель не достойны родители славы?

Реки доколе бегут к морям, доколе по склонам

Горным тени скользят и сверкают в небе светила, —

Имя дотоле твое пребудет в хвале и почете,

610 Земли какие бы нас ни призвали". Промолвив, Сергеста

Обнял он левой рукой, а правой – Илионея,

Храброго после привлек Гиаса с храбрым Клоантом.

Гостя увидев едва, в изумленье застыла Дидона,

Тронута страшной судьбой, и ему она так отвечала:

615 "Что за жребий, скажи, через столько опасностей гонит,

Сын богини, тебя? К берегам этим диким какая

Сила тебя занесла? Ты – Эней, Анхиз – твой родитель,

В крае Фригийском, вблизи Симоента, рожден ты Венерой.

Помню доныне, как Тевкр[424]424
  Стих 619. Тевкр – сын царя Теламона с острова Саламина, брат Аякса Теламонида; после возвращения из Трои был изгнан отцом, так как не отомстил Улиссу (Одиссею) за смерть брата. Саламин, основанный им на Кипре, назван именем родного острова.


[Закрыть] в Сидон явился однажды:

620 Изгнан из края отцов, стремился он новое царство

С помощью Бела[425]425
  Стих 621. Бел – Так называет отца Дидоны только Вергилий, создав вымышленное имя на основе семитского слова «баал» – «повелитель». По другим источникам имя отца Дидоны было Мутон.


[Закрыть] добыть; а Бел, мой отец, плодородный

Кипр тогда разорил и под властью держал, победитель.

С этого времени мне известны бедствия Трои,

Ведомо имя твое и царей имена пеласгийских.[426]426
  Стих 624. … царей… пеласгийских – то есть греческих.


[Закрыть]

625 Тевкрам хоть был он врагом, но о них с похвалой отозвался

И утверждал, что рожден от корня старинного тевкров.[427]427
  Стих 626. …от корня старинного тевкров. – Матерью Тевкра была Гесиона, дочь троянского царя Лаомедонта, сестра Приама.


[Закрыть]

Что ж, поспешите, мужи, и под кров мой войдите скорее!

Бедствий таких же сама я изведала много: повсюду

Нас Фортуна гнала и лишь здесь осесть разрешила.

630 Горе я знаю – оно помогать меня учит несчастным".

Вымолвив это, она увела Энея в палаты

Царские; в храме богам назначив почетные жертвы,

К берегу двадцать быков отправляет царица троянцам,

Сотню огромных свиней со щетиной жесткой и сотню

635 Жирных ягнят и овец; и с ними веселого бога

Дар посылает она.

Дом изнутри между тем убирают с роскошью царской;

Пир в покоях дворца готовят; ковры расстилают:

Тканы искусно они и украшены пурпуром гордым.

640 Стол отягчен серебром, на золоте кубков чеканных

Выбиты длинной чредой деянья славные предков

Подвиги многих мужей от начала древнего рода.

Тотчас Эней (ведь в сердце отца не знает покоя

К сыну любовь) проворного тут посылает Ахата,

645 Чтобы Аскания он известил и привел его в город:

Полон родитель всегда об Аскании милом заботы.

Также велит он дары принести, что из гибнущей Трои

Им спасти удалось: от шитья золотого тяжелый

Плащ и шафранный покров с узором из листьев аканта, —

650 В дар получила его спартанка Елена от Леды,

Но, из Микен устремляясь в Пергам к беззаконному браку,

Дивный убор увезла. И еще принести приказал он

Жезл, что в прежние дни всегда Илиона носила,

Старшая дочь Приама-царя, и с ним ожерелье

655 Из жемчугов, и венец золотой, сверкавший камнями.

Быстро двинулся в путь Ахат, к кораблям поспешая.

Замысел новый меж тем питает в душе Киферея,

Новый готовит обман: чтоб к Дидоне, плененной дарами,

Вместо Юла пришел Купидон, изменивший обличье,

660 Сердце безумьем зажег и разлил в крови ее пламя,

Ибо Венеру страшит двоедушье тирийцев двуличных,[428]428
  Стих 661. …двоедушье тирийцев… – финикийцы считались в Риме олицетворением коварства, вероломства; существовало ироническое выражение «пунийская верность».


[Закрыть]

Гнев Юноны гнетет всю ночь богиню тревогой.

С речью такою она обратилась к крылатому сыну:

"Сын мой, ты – моя мощь, лишь в тебе моя власть и величье,

665 Сын, ты Юпитера стрел не боишься, сразивших Тифона,

Я прибегаю с мольбой к твоей божественной силе!

Знаешь ты: брат твой Эней, гонимый злобой Юноны,

Долго по глади морской и по всем побережьям блуждает.

Сам ты об этом скорбел со мною скорбью единой.

670 Ныне Дидона его задержать стремится словами

Льстивыми. Я же боюсь Юнонина гостеприимства:

Чем обернется оно? Ужель она случай упустит?

Вот и задумала я, упредив ее козни, царице

Пламенем сердце зажечь, чтоб никто не мог из всевышних

675 Чувства ее изменить, чтоб, как я, любила Энея.

Выслушай замысел мой, как все это можно устроить:

Царственный мальчик сейчас (о нем всех больше пекусь я),

Вызванный милым отцом, собирается в город сидонский.

Дар он несет, что спасен был из волн и пламени Трои.

680 Мальчика я, усыпив, умчу на высоты Киферы

Или укрою в своем идалийском священном приюте,

Чтобы моих он козней не знал и не мог помешать им.

Ты на одну только ночь свой облик изменишь обманно;

Мальчик сам, ты прими привычный мальчика образ,

685 Чтобы, лишь только тебя на колени посадит Дидона,

Здесь же, на царском пиру, среди возлияний Лиэя[429]429
  Стих 686. Лиэй – греческое название Вакха, связанное с его функцией освободителя от забот и печалей (греч. глагол lnv – освобождаю, развязываю); то же значение имеет латинское прозвище Вакха – Либер.


[Закрыть],

Только обнимет тебя, поцелуй тебе сладкий подарит, —

Тайное пламя вдохнуть в нее, отравив ее тайно".

Матери милой словам повинуется бог, и снимает

690 Крылья, и радостно в путь выступает Юла походкой.

Внука Венера меж тем погружает в сладкую дрему

И на руках уносит его в Идалийские рощи,[430]430
  Стих 692. Идалийские рощи. – Идалий – гора и город на Кипре с храмом Венеры.


[Закрыть]

Где меж высоких дерев, овеваемый запахом сладким,

Спит он в душистой тени прекрасных цветов майорана.

695 Весело шел Купидон к тирийцам вслед за Ахатом,

Царские нес им дары, повинуясь матери слову.

Прибыли оба, когда на завешенном гордою тканью

Ложе своем золотом возлегла посредине царица.

Рядом родитель Эней, троянские юноши рядом,

700 Все за столом возлегли на пурпурных пышных покровах.

Слуги воду для рук и корзины с дарами Цереры

Подали; следом несут полотенца со стриженой шерстью.

В доме рабынь пятьдесят чередою длинной носили

Разные яства гостям, благовонья курили пенатам,

705 Сто рабынь и столько же слуг, им возрастом равных,

Ставили блюда на стол, подавали емкие чаши.

Много тирийцев в тот день веселый чертог посетило.

Всем царица велит на ложа возлечь расписные,

Все дивятся дарам Энея, дивятся на Юла,

710 Речи притворной его и лицу цветущему бога,

Смотрят на плащ, и покров с узором из листьев аканта.

Пристальней всех остальных финикиянка бедная смотрит,

Не наглядится никак, обреченная будущей муке:

Сердце ее распалили дары и мальчик прекрасный.

715 Он же, за шею обняв Энея, краткое время

Побыл с мнимым отцом, чтоб любовь его только насытить,

После к царице пошел. А та глядит неотрывно,

Льнет всей грудью к нему, и ласкает его, и не знает,

Бедная, что у нее на коленях бог всемогущий.

720 Он же, наказ не забыв, начинает память о муже

В ней понемногу стирать, чтобы к новой любви обратились

Праздная дума ее и любить отвыкшее сердце.

Кончили все пировать; убирают столы челядинцы,

Емкий приносят кратер, до краев наполняются кубки.

725 Шум по чертогам течет, и возгласы в воздухе реют;

Ярко лампады горят, с потолков золоченых свисая,

Пламенем мрак одолев, покой озаряют обширный.

Тут велела подать золотую чашу царица,

Множеством ценных камней отягченную, – Бела наследье,

730 Чистым вином налила, – и молчанье вокруг воцарилось.

"Ты даровал чужеземным гостям права, о Юпитер!

Сделай же так, чтобы радость принес и тирийцам и тевкрам

Нынешний день. Пусть память о нем сохранят и потомки!

О Юнона и Вакх, податель веселья, пребудьте

735 С нами! Вы же наш пир благосклонно почтите, тирийцы!"

Молвила так и, на стол пролив почетную влагу,

Первой коснулась она губами чаши священной,

Битию в руки ее отдала и пить пригласила.

Пенную чашу сполна осушил он до дна золотого;

740 Прочие гости – за ним. Золоченую взявши кифару,

Тут Иопад заиграл, Атлантом великим обучен.[431]431
  Стих 741. …Атлантом… обучен. – Титан Атлант, держащий на плечах небесный свод, нередко отождествляется с горой Атласом (см. также примеч. к «Энеиде», IV, 247-248). В позднейших сказаниях ему приписывают изобретение небесного глобуса, указание на падение звезд и перемену погоды; поэтому у Вергилия он учитель Иопада, раскрывающего астрономические тайны.


[Закрыть]

Пел о блужданьях луны, о трудных подвигах солнца,

Люди откуда взялись и животные, дождь и светила,

Влажных созвездье Гиад[432]432
  Стих 744. Гиады – см. примеч. к «Георгинам», I, 138. Трионы – семизвездия Большой и Малой Медведиц.


[Закрыть], Арктур и двойные Трионы,

745 Зимнее солнце спешит отчего в Океан окунуться,

Летняя ночь отчего спуститься медлит на землю.

Плеском ладоней его наградили тирийцы и тевкры.

Так, возлежа меж гостей и ночь коротая в беседах,

Долго впивала любовь несчастная Тира царица.

750 Все о Приаме она и о Гекторе все расспросила,

То пытала, в каких Мемнон явился доспехах,

То каков был Ахилл, то о страшных конях Диомеда.

"Но расскажи нам, мой гость, по порядку о кознях данайцев,

Бедах сограждан твоих и о ваших долгих скитаньях, —

755 Молвит Энею она, – ибо вот уж лето седьмое

Носит всюду тебя по волнам морским и по суше".

КНИГА ВТОРАЯ

Смолкли все, со вниманьем к нему лицом обратившись.

Начал родитель Эней, приподнявшись на ложе высоком:

"Боль несказанную вновь испытать велишь мне, царица!

Видел воочию я, как мощь Троянской державы —

5 Царства, достойного слез, – сокрушило коварство данайцев;

Бедственных битв я участником был; кто, о них повествуя,

Будь он даже долоп, мирмидонец[433]433
  Стих 7. …долоп, мирмидонец… – Представители фессалийских племен, приведенные в Трою Ахиллом.


[Закрыть] иль воин Улисса,

Мог бы слезы сдержать? Росистая ночь покидает

Небо, и звезды ко сну зовут, склоняясь к закату,

10 Но если жажда сильна узнать о наших невзгодах,

Краткий услышать рассказ о страданиях Трои последних,

Хоть и страшится душа и бежит той памяти горькой,

Я начну. Разбиты в войне, отвергнуты роком,

Стали данайцев вожди, когда столько уж лет пролетело,

15 Строить коня, подобье горы. Искусством Паллады

Движимы дивным, его обшивают распиленной елью, —

Лживая бродит молва – по обету ради возврата.

Сами же прячут внутри мужей, по жребью избранных,

Наглухо стену забив и в полой утробе громады

20 Тайно замкнувши отряд отборных бойцов снаряженных.

Остров лежит Тенедос близ Трои. Богат, изобилен

Был он и славен, доколь стояло Приамово царство.

Ныне там бухта одна – кораблей приют ненадежный.

Враг, отплывши туда, на пустынном скрылся прибрежье;

25 Мы же верим: ушли, корабли устремили в Микены!

Тотчас долгую скорбь позабыла тевкров держава.

Настежь створы ворот: как сладко выйти за стены,

Видеть брошенный стан дорийцев и берег пустынный.

Здесь – долопов отряд, там – Ахилл кровожадный стояли,

30 Здесь был вражеский флот, а там два войска сражались.

Многих дивит погибельный дар безбрачной Минерве

Мощной громадой своей; и вот Тимет предлагает —

С умыслом злым иль Трои судьба уж так порешила —

В город за стены ввести коня и в крепость поставить.

35 Капис и те, кто судил осмотрительней и прозорливей,

В море низвергнуть скорей подозрительный дар предлагают,

Или костер развести и спалить данайские козни,

Или отверстье пробить и тайник в утробе разведать.

Шаткую чернь расколов, столкнулись оба стремленья…

40 Тут, нетерпеньем горя, несется с холма крепостного

Лаокоонт впереди толпы многолюдной сограждан,

Издали громко кричит: "Несчастные! Все вы безумны!

Верите вы, что отплыли враги? Что быть без обмана

Могут данайцев дары? Вы Улисса не знаете, что ли?

45 Либо ахейцы внутри за досками этими скрылись,

Либо враги возвели громаду эту, чтоб нашим

Стенам грозить,[434]434
  Стихи 46-47. …возвели громаду эту, чтоб нашим стенам грозить… – Лаокоонт принимает коня за своеобразную осадную башню; такие башни римляне строили из дерева, ставили на колеса и во время приступа пододвигали вплотную к городским стенам.


[Закрыть] дома наблюдать и в город проникнуть.

Тевкры, не верьте коню: обман в нем некий таится!

Чем бы он ни был, страшусь и дары приносящих данайцев".

50 Молвил он так и с силой копье тяжелое бросил

В бок огромный коня, в одетое деревом чрево.

Пика впилась, задрожав, и в утробе коня потрясенной

Гулом отдался удар, загудели полости глухо.

Если б не воля богов и не разум наш ослепленный,

55 Он убедил бы взломать тайник аргосский железом, —

Троя не пала б досель и стояла твердыня Приама.

Вдруг мы видим: спешат пастухи дарданские с криком,

Прямо к царю незнакомца ведут, связав ему руки,

Хоть и вышел он к ним и по собственной воле им сдался.

60 Так подстроил он все, чтобы Трою открыть для ахейцев,

В мужество веря свое, был готов он к обоим исходам:

Или в обмане успеть, иль пойти на верную гибель.

Пленного видеть скорей не терпится юношам Трои:

Все подбегают к нему, в насмешках над ним состязаясь…

65 Ныне о кознях услышь данайских – и все преступленья

Ты постигнешь, узнав об одном!

Пленник стоял на виду у толпы, безоружный, смущенный,

Медленно взглядом обвел он фригийцев ряды и воскликнул:

"Горе! Какая земля теперь иль море какое

70 Могут дать мне приют? Что, жалкому, мне остается?

Больше места мне нет средь данайцев – но вот и дарданцы,

В гневе упорны, моей желают крови и казни!"

Стон его всех нас смягчил и умерил враждебную ярость,

Мы его просим сказать, от какой происходит он крови,

75 Что нам принес. Пусть он скажет: на что надеялся, сдавшись?

76[435]435
  Стих 76. Стих, повторяющий стих 612 из третьей книги, в этом месте является позднейшей вставкой.


[Закрыть]

"Царь! Всю правду тебе я открою, что б ни было дальше,

И отрицать не стану, что я по рожденью аргосец.

Это прежде всего; пусть Фортуна несчастным Синона

80 Сделала – лживым его и бесчестным коварной не сделать!

Верно, из чьих-нибудь уст ты имя слыхал Паламеда,

Сына Бела: ведь он был повсюду молвою прославлен.

Ложно его обвинив по наветам напрасным в измене[436]436
  Стих 83. Ложно его обвинив… в измене – Улисс написал подложное письмо от имени Приама к Паламеду и подбросил деньги в палатку Паламеда, что и послужило поводом к обвинению его в измене.


[Закрыть]

Из-за того, что войну порицал он, пеласги безвинно

85 Предали смерти его – а теперь скорбят по умершем.

Был он родственник нам, и с ним мой отец небогатый

С первого года войны меня в сраженья отправил.

Твердо покуда стоял у власти и в царских советах

Силу имел Паламед, – и у нас хоть немного, но были

90 Слава, почет… Но когда коварного зависть Улисса

Со свету друга сжила (то, о чем говорю я, известно),

Жизнь я с тех пор влачил во мраке, в горе и скорби,

Гнев питая в душе за его безвинную гибель.

Но не смолчал я, грозя отомстить, чуть случай найдется.

95 Если в Аргос родной суждено мне вернуться с победой;

Речью бездумною той я ненависть злобную вызвал.

В этом причина всех бед. С тех пор Улисс то и дело

Начал меня устрашать обвиненьями, сеять средь войска

Темные слухи: искал он оружье, вину свою зная.

100 Не успокоился он, покуда помощь Калханта…[437]437
  Стих 100. …покуда помощь Калханта… – Здесь у Вергилия фраза оборвана; это риторическая фигура умолчания с очевидным подразумеваемым продолжением. Калхант – прорицатель в греческом войске под Троей.


[Закрыть]

Но для чего я вотще вспоминаю о прежних невзгодах?

Что я медлю? Коль все равны пред вами ахейцы, —

Слышали вы обо мне довольно! Казнь начинайте!

Этого жаждет Улисс и щедро заплатят Атриды![438]438
  Стих 104. Атриды – Агамемнон и Менелай, сыновья микенского царя Атрея.


[Закрыть]"

105 Мы же хотим обо всем разузнать, расспросить о причинах,

Не заподозрив злодейств, пеласгийских не зная уловок.

Он продолжал свою речь, трепеща от притворного страха:

"Чаще данайцы меж тем, истомленные долгой войною,

Стали о бегстве мечтать, о том, чтобы Трою покинуть, —

110 О, хоть бы сделали так! Но часто свирепые бури

Им не давали отплыть, и Австр устрашал уходящих.

Больше всего бушевала гроза в широком эфире

После того, как воздвигли коня из бревен кленовых.[439]439
  Стих 113. …коня из бревен кленовых. – В дальнейшем Вергилий говорит, что конь был из дуба (стих 258). Это противоречие – результат незавершенности поэмы.


[Закрыть]

Мы, не зная, как быть, Эврипила тогда посылаем

115 Феба оракул спросить, – но печальный ответ он приносит:

"Кровью ветры смирить, заклав невинную деву,[440]440
  Стих 116. …ветры смирить, заклав невинную деву… – Речь идет об Ифигении, дочери Агамемнона, принесенной в жертву Артемиде. Перед отплытием под Трою посланные богиней противные ветры не давали грекам отчалить из гавани Авлида, и, чтобы умилостивить богиню, девушку заклали на алтаре.


[Закрыть]

Вам, данайцы, пришлось, когда плыли вы к берегу Трои, —

Кровью должны вы снискать возврат и в жертву бессмертным

Душу аргосца принесть". И едва мы ответ услыхали,

120 Трепет холодный прошел по костям и замерло сердце:

Кто судьбой обречен, кого Аполлон избирает?

Тут на глазах смятенной толпы итакиец[441]441
  Стих 122. Итакиец – Улисс (Одиссей), царь острова Итака.


[Закрыть] Калханта

На середину повлек, громкогласно требуя, чтобы

Волю богов он открыл. Хитреца злодеянье и прежде

125 Мне предрекали не раз, грядущее втайне провидя.

Дважды пять дней прорицатель молчал и скрывался, чтоб жертву

Не называть и на смерть никого не обречь предсказаньем, —

После молчанье прервал, понуждаемый криком Улисса,

По уговору меж них меня на закланье назначил.

130 Тут уж никто не роптал: ведь смерть, которой боялся

Каждый, теперь одного, ему на горе, постигла.

Близился день роковой. Готовили все для обряда:

Соль с мукой пополам, вкруг висков мне тугие повязки.[442]442
  Стих 133. …соль с мукой пополам, вкруг висков мне тугие повязки. – Солью с мукой посыпали голову жертвы, жертвенный огонь и ножи; повязки при жертвоприношении накладывались на жертву, на жрецов и изображение божества.


[Закрыть]

Вырвался я, признаюсь, оковы порвал и от смерти

135 Ночью в густых тростниках у болотного озера скрылся,

Ждал, чтоб ушли, подняв паруса, – если только поднимут!

Больше надежды мне нет ни древнюю родину снова,

Ни двоих сыновей, ни отца желанного видеть.

Может быть, требуя с них за бегство наше расплаты,

140 Смертью несчастных мою вину покарают ахейцы…

Именем вышних богов, которым ведома правда,

Именем верности – коль остается еще среди смертных

Неоскверненной она, – молю: над нашими сжалься

Бедами! Сжалься над тем, кто столько вынес безвинно!"

145 Жизнь мы даруем ему, хитреца слезам сострадая.

Первым Приам приказал от тесных пут ему руки

Освободить и к нему обратился с приветливой речью:

"Кто бы ты ни был, теперь забудь покинутых греков.

Нашим ты будешь. Но мне ответь на вопрос мой правдиво:

150 Этот чудовищный конь для чего возведен? Кем построен?

Что стремились создать, – орудье войны иль святыню?"

Так он сказал. А Синон, в пеласгийских уловках искусный,

Начал, к небу воздев от оков свободные руки:

"Вечных огней божества[443]443
  Стих 154. Вечных огней божества… – Вергилий заставляет Синона клясться ложной клятвой, так как небесные светила, которых он призывает в свидетели, не могли видеть его вымышленного столкновения с греками. Точно так же не существовало и атрибутов жертвоприношения, перечисленных дальше.


[Закрыть] нерушимые, вами клянусь я,

155 Вами, меч и алтарь нечестивый, которых избег я,

Вами, повязки богов, что носил я, идя на закланье!

Нет мне греха разорвать священные узы данайцев,

Нет греха ненавидеть мужей и сказать без утайки

Все, что скрывают они. Я не связан законом отчизны!

160 Ты лишь обетам своим храни, сохраненная Троя,

Верность, коль щедро тебе отплачу и правду открою!

Веры в победный исход и надежд залогом для греков

Помощь Паллады была всегда. Когда ж нечестивый

Сын Тидея и с ним Улисс – злодейств измыслитель —

165 В храм священный вошли, роковой оттуда Палладий[444]444
  Стих 165. …роковой… Палладий… – Статуя Паллады со щитом и копьем считалась хранительницей Трои; похищение ее Диомедом и Улиссом – нечестие, вызвавшее гнев богини.


[Закрыть]

Силой исторгли, убив сторожей высокой твердыни,

Образ священный схватив, дерзновенно смели коснуться

Кровью залитой рукой девичьих повязок богини, —

Тотчас на убыль пошла, покидая данайцев, надежда,

170 Силы сломились у них, и богиня им стала враждебна.

Гнев свой Тритония[445]445
  Стих 171. Тритония – эпитет Минервы по месту ее рождения (Тритонида – озеро в Ливии, или ручей в Беотии, именовавшийся Тритон).


[Закрыть] им явила в знаменьях ясных:

В лагерь едва был образ внесен – в очах засверкало

Яркое пламя, и пот проступил на теле соленый;

И, как была, со щитом и копьем колеблемым, дева —

175 Страшно об этом сказать – на месте подпрыгнула трижды.

Тут возвещает Калхант, что должны немедля данайцы

Морем бежать, что Пергам не разрушат аргосские копья,

Если в Аргосе вновь не испросят примет,[446]446
  Стих 178. …в Аргосе вновь не испросят примет… – Повторные гадания при неудачах – характерно римская деталь культа.


[Закрыть] возвративши

Благоволенье богов, что везли на судах они прежде.

180 Ныне стремятся они по ветру в родные Микены,

С тем чтобы милость богов вернуть и внезапно явиться,

Море измерив опять. Так Калхант толкует приметы.

Образ же этот они по его наущенью воздвигли,

Чтобы тягостный грех искупить оскорбленья святыни.

185 Сделать огромным коня, и дубом одеть, и до неба

Эту громаду поднять повелел Калхант, чтоб не мог он

Через ворота пройти и, в городе став за стенами,

Ваш народ охранять исконной силой священной.

Ибо, коль ваша рука оскорбит приношенье Минерве,

190 Страшная гибель тогда (пусть прежде пошлют ее боги

Вашим врагам) фригийцам грозит и Приамову царству,

Если же в город его вы своими руками введете, —

Азия грозной войной пойдет на Пелоповы стены,[447]447
  Стих 193. Пелоповы стены. – Имеются в виду пелопоннесские города Аргос и Микены. О Пелопе см. примеч. к «Георгикам», III, 7.


[Закрыть]

Вам предреченный удел достанется нашим потомкам".

195 Лживыми клятвами нас убедил Синон вероломный:

Верим его лицемерным слезам, в западню попадают

Те, кого ни Тидид, ни Ахилл, ни многие сотни

Вражьих судов, ни десять лет войны не сломили.

Новое знаменье тут – страшней и ужаснее прежних —

200 Нашим явилось очам и сердца слепые смутило:

Лаокоонт, что Нептуна жрецом был по жребию избран,

Пред алтарем приносил быка торжественно в жертву.

Вдруг по глади морской, изгибая кольцами тело,

Две огромных змеи (и рассказывать страшно об этом)

205 К нам с Тенедоса плывут и стремятся к берегу вместе:

Тела верхняя часть поднялась над зыбями, кровавый

Гребень торчит из воды, а хвост огромный влачится,

Влагу взрывая и весь извиваясь волнистым движеньем.

Стонет соленый простор; вот на берег выползли змеи,

210 Кровью полны и огнем глаза горящие гадов,

Лижет дрожащий язык свистящие страшные пасти.

Мы, без кровинки в лице, разбежались. Змеи же прямо

К Лаокоонту ползут и двоих сыновей его, прежде

В страшных объятьях сдавив, оплетают тонкие члены,

215 Бедную плоть терзают, язвят, разрывают зубами;

К ним отец на помощь спешит, копьем потрясая, —

Гады хватают его и огромными кольцами вяжут,

Дважды вкруг тела ему и дважды вкруг горла обвившись

И над его головой возвышаясь чешуйчатой шеей.

220 Тщится он разорвать узлы живые руками,

Яд и черная кровь повязки жреца заливает,

Вопль, повергающий в дрожь, до звезд подъемлет несчастный, —

Так же ревет и неверный топор из загривка стремится

Вытрясти раненый бык, убегая от места закланья.

225 Оба дракона меж тем ускользают к высокому храму,

Быстро ползут напрямик к твердыне Тритонии грозной,

Чтобы под круглым щитом у ног богини укрыться.

Новый ужас объял потрясенные души троянцев:

Все говорят, что не зря заплатил за свое злодеянье

230 Лаокоонт, который посмел копьем нечестивым

Тело коня поразить, заповедный дуб оскверняя.

Люди кричат, что в город ввести нужно образ священный,

Нужно богиню молить.

Брешь пробиваем в стене, широкий проход открываем.

235 Все за дело взялись: катки подводят громаде

Под ноги, шею вокруг обвивают пеньковым канатом,

Тянут. Конь роковой тяжело подвигается к стенам,

Вражьим оружьем чреват. Вокруг невинные девы,

Мальчики гимны поют и ликуют, коснувшись веревки.

240 Все приближается конь, вступает в город с угрозой…

О Илион, обитель богов, дарданцев отчизна!

Стены, что славу в бою обрели! За порог задевая,

Трижды вставал он, и трижды внутри звенело оружье;

Мы же стоим на своем, в ослепленье разум утратив,

245 Ставим, на горе себе, громаду в твердыне священной.

Нам предрекая судьбу, уста отверзла Кассандра[448]448
  Стих 246. Кассандра – дочь Приама; дар прорицания дан Кассандре Аполлоном; но, наказывая ее за ослушание, он же внушил троянцам неверие в ее предсказания.


[Закрыть], —

Тевкры не верили ей, по веленью бога, и раньше.

Храмы богов в этот день, что для нас, несчастных, последним

Был, – словно в праздник, листвой зеленой мы украшаем.

250 Солнце меж тем совершило свой путь, и ночь опустилась,

Мраком окутав густым небосвод, и землю, и море,

Козни данайцев сокрыв. Разбрелись по городу тевкры,

Смолкли все, и сон объял усталые члены.

Тою порой аргивян суда, построясь фалангой,

255 От Тенедоса в тиши, под защитой луны молчаливой,

К берегу вновь знакомому шли. И лишь только взметнулось

Пламя на царской корме, – Синон, хранимый враждебной

Волей богов, сосновый затвор тайком открывает

Скрытым в утробе бойцам. И конь выпускает наружу

260 Запертых греков: на свет из дубовой выходят пещеры

Радостно храбрый Фессандр, и Сфенел[449]449
  Стих 261. Фессандр – У Гомера он не упоминается. Сфенел – вождь аргивян, друг Диомеда.


[Закрыть] с Улиссом свирепым;

Вниз, по канату скользнув, спустились Фоант с Акамантом,[450]450
  Стих 262. Фоант – один из ахейских вождей. Акамант – греческий герой, сподвижник Диомеда.


[Закрыть]

Неоптолем Пелид, Махаон-врачеватель,[451]451
  Стих 263. Неоптолем Пелид – сын Ахилла, внук Пелея. Махаон – врач в стане греков.


[Закрыть] и следом

Царь Менелай, и за ними Эпей, строитель засады.[452]452
  Стих 264. …Эпей, строитель засады – мастер, воздвигший деревянного коня; то же определение Эпея (Эпеоса) имеется у Гомера («Одиссея», VIII, 493).


[Закрыть]

265 Тотчас на город напав, в вине и во сне погребенный,

Стражей убив, встречают они в отворенных воротах

Новых соратников, слив соумышленных оба отряда.

Час наступил, когда на людей усталых нисходит

Крадучись первый сон, богов подарок отрадный.

270 В этот час мне явился во сне опечаленный Гектор:

Слезы обильно он лил и, как в день, когда влек его тело

За колесницей Ахилл, был черен от крови и пыли;

Мертвые вспухли стопы от ремней, сквозь раны продетых, —

Горе! Как жалок на вид и как на того не похож был

275 Гектора он, что из битвы пришел в доспехах Ахилла[453]453
  Стих 275. …из битвы пришел в доспехах Ахилла… – Когда Ахилл в обиде на Агамемнона отказался участвовать в битве, в его доспехах сражался Патрокл; убив его, Гектор и завладел доспехами Ахилла (см. «Илиада», XVI-XVII).


[Закрыть]

Или фригийский огонь на суда данайские бросил![454]454
  Стих 276. …огонь на суда данайские бросил! – Во время отступления ахейцев Гектору удалось дойти до побережья, где стояли греческие корабли, и поджечь их (см. «Илиада», XV, 592 и след.).


[Закрыть]

Грязь в бороде у него, и от крови волосы слиплись,

В ранах вся грудь, – ибо множество ран получил он у отчих

Стен. И привиделось мне, что заплакал я сам и с такою

280 Речью печальной к нему обратился, героя окликнув:

"Светоч Дардании! Ты, о надежда вернейшая тевкров!

Что ты так медлил прийти? От каких берегов ты явился?

Гектор желанный, зачем, когда столько твоих схоронили

Близких и столько трудов претерпели и люди и город,

285 Видим тебя истомленные мы? И что омрачает

Светлый лик твой, скажи! Почему эти раны я вижу?"

Время не стал он терять, чтоб на праздные эти вопросы

Дать мне ответ, но, тяжко вздохнув, промолвил со стоном:

"Сын богини, беги, из огня спасайся скорее!

290 Стенами враг овладел, с вершины рушится Троя!

Отдал довольно ты и Приаму и родине! Если б

Мог быть Пергам десницей спасен, – то десницей моею!

Троя вручает тебе пенатов своих и святыни:

В спутники судеб твоих ты возьми их, стены найди им,

295 Ибо, объехав моря, ты воздвигнешь город великий".

Вымолвив так, своею рукой выносит он Весту,

Вечный огонь и повязки ее из священных убежищ.

Вопли скорби меж тем раздаются по городу всюду.

Хоть и стоял в стороне, густыми деревьями скрытый,

300 Дом Анхиза-отца, но все ясней и яснее

Шум долетает к нему и ужасный скрежет оружья.

Вмиг воспрянув от сна, я взошел на верхушку высокой

Кровли и там стоял и внимал им, слух напрягая;

Так, если буйным огнем, раздуваемым яростной бурей,

305 Вдруг займутся поля иль поток стремительный горный

Пашни – работу быков – и посевы тучные губит,

Валит леса и влечет за собой, – пастух изумленный,

Став на вершине скалы, отдаленному шуму внимает.

Тут только стала ясна мне истина; козни данайцев

310 Все открылись теперь. Побежденный силой Вулкана,

Дом Деифоба упал; горит жилище соседа

Укалегона, и блеск отражают Сигейские воды.[455]455
  Стих 312. Сигейские воды – воды Сигейской бухты близ Трои.


[Закрыть]

Клики труб и воинов крик раздаются повсюду.

Я вне себя хватаюсь за меч, хоть пользы в нем мало.

315 Жаждем соратников мы найти, сплотившись отрядом,

Крепость занять. И ярость и гнев опрокинули разум:

Кажется нам, что достойней всего – с оружьем погибнуть.

Тут появляется Панф, ускользнувший от копий ахейских,

Панф Офриад, что жрецом был в храме Феба высоком:

320 Маленький внук на руках, и святыни богов побежденных

В бегстве с собой он влечет, к моему поспешая порогу.

«Где страшнее беда, о Панф? Где найти нам твердыню?»

Только промолвил я так, со стоном он мне ответил:

"День последний пришел, неминуемый срок наступает

325 Царству дарданскому! Был Илион, троянцы и слава

Громкая тевкров была, – но все жестокий Юпитер

Отдал врагам; у греков в руках пылающий город!

В крепости конь одного за другим выпускает аргивян,

И победитель Синон, ликуя, полнит пожаром

330 Трою. Данайцы – одни к отворенным воротам подходят, —

Столько же некогда к нам из Микен великих явилось;

Выставив копья, заняв теснины улиц, другие

Строем стоят с обнаженным мечом, сверкая клинками, —

Каждый готов убивать. У ворот лишь первые стражи,

335 В бой вслепую вступив, противятся натиску тщетно".

Речи Панфа такой повинуясь и воле бессмертных,

Мчусь я в бой и в огонь, куда призывает богиня

Мрачная мщенья, и шум, и до неба подъятые вопли.

Встретив меня при свете луны, Рифей и отважный

340 В битвах Эпит, Гипанид и Димант ко мне примыкают,

Чтобы со мной заодно сражаться; с ними подходит

Сын Мигдона Кореб: на этих днях лишь явился

Юноша к нам, полюбив безрассудной любовью Кассандру.

Прибыл на помощь как зять к Приаму он и к фригийцам

345 И наставленьям внимать невесты своей исступленной

Не пожелал.

Видя, что все собрались затем, чтоб сражаться без страха,

К ним обратился я так[456]456
  Стих 348. …к ним обратился я так… – Обращение полководца с речью к воинам перед битвой – исконный римский обычай.


[Закрыть]: "О юноши, тщетно пылают

Храбростью ваши сердца! Вы готовы идти, не колеблясь,

350 С тем, кто решился на все, – но исход вам известен заране!

Все отсюда ушли, алтари и храмы покинув,

Боги,[457]457
  Стихи 351-352. Все отсюда ушли… боги… – По верованиям древних, боги-покровители покидали город, который должен был попасть в руки врага.


[Закрыть] чьей волей всегда держава наша стояла.

Что же! Погибнем в бою, но горящему граду поможем!

Для побежденных спасенье одно – о спасенье не думать!"

355 Яростью я их зажег. И вот, точно хищные волки

В черном тумане, когда ненасытной голод утробы

Стаю вслепую ведет, а щенки с пересохшею глоткой

Ждут по логовам их, – мы средь вражеских копий навстречу

Гибели верной бредем по срединным улицам Трои,

360 Сумрачной тенью своей нас черная ночь осеняет.

Кто о кровавой резне той ночи страшной расскажет?

Хватит ли смертному слез, чтобы наши страданья оплакать?

Древний рушится град, царивший долгие годы.

Всюду – вдоль улиц, в домах, у дверей заповедных святилищ —

365 Груды тел неподвижных лежат, во прахе простертых.

Пеню кровавую тут не одни лишь платят троянцы:

Даже в сердца побежденных порой возвращается храбрость,

И победитель тогда данаец падает наземь.

Всюду ужас, и скорбь, и смерть многоликая всюду.

370 Первый данаец, что нам повстречался, толпой окруженный,

Был Андрогей. За соратников нас в неведенье принял

Он и с речью такой приветливо к нам обратился:

"Эй, торопитесь, друзья! Как можно медлить так долго

В праздности? Грабят без вас и разносят Пергам подожженный!

375 Вы же только теперь с кораблей высоких идете!"

Молвил – и понял он вдруг, не услышав ясных ответов

Ни от кого, что в гуще врагов оказался нежданно.

Тотчас же с криком назад Андрогей изумленный отпрянул, —

Так же, случайно ступив, в колючем терновнике путник

380 Вдруг потревожит змею – и с трепетом прочь он стремится,

Видя, что гад поднялся и свирепо раздул свою шею.

Так отступил Андрогей, когда нас узнал, устрашенный.

Сомкнутым строем на них мы со всех сторон нападаем,

385 Видим: сопутствует нам Фортуна в первом сраженье.

Духом воспрянул Кореб, мимолетным ободрен успехом,

Молвит: "Друзья, если нам указала Фортуна к спасенью

Путь, где она благосклонна была, – последовать должно

Этим путем. Обменяем щиты и к нашим доспехам

390 Знаки данайские мы приладим. Хитрость и храбрость

В битве с врагами равны! Сам недруг даст нам оружье".

Молвив так, надевает он шлем Андрогея косматый,

Пышно украшенный щит и меч аргосский хватает.

Делают то же Рифей и Димант, и радостно следом

395 Юноши все оружье берут, добытое с бою.

Без изволенья богов мы рыщем ночью слепою,

Тут нападаем и там, с толпой смешавшись данайцев;

Многих отправили мы в обитель мрачную Орка.

Враг разбегается: те на берег спешат безопасный —

400 Спрятаться возле судов, а те, в постыдном смятенье,

Лезут опять на коня, – чтоб в знакомом чреве укрыться.

Но против воли богов ни на что нельзя полагаться!

Видим: из храма влекут, из священных убежищ Минервы,

Деву, Приамову дочь, Кассандру; волосы пали

405 На плечи ей; пылающий взор возвела она к небу, —

Только взор, ибо руки поднять не давали оковы.

Зрелище это Кореб снести не мог и, взъярившись,

В самую гущу врагов устремился на верную гибель.

Следом за ним и мы напали сомкнутым строем.

410 Тут посыпались вдруг с высокой святилища кровли

Копья троянцев на нас: началась плачевная битва, —

Из-за доспехов чужих, из-за греческих шлемов гривастых.

Враг сбежался на крик: за добычу отбитую в гневе,

Мчатся со всех сторон данайцы – оба Атрида,

415 Пылкий Аякс и за ним долопов грозное войско.

Так иногда срывается вихрь, и встречные ветры

Борются: Нот, и Зефир, и Эвр, что радостно гонит

Коней Зари; и стонут леса, и свирепо трезубцем

Пеной покрытый Нерей до глубин возмущает пучины.

420 Даже и те, кого удалось во тьме непроглядной

Хитростью нам разогнать и рассеять по городу, – снова

Все появляются здесь: щиты и подложные копья

Тотчас они узнают, услыхав наш выговор странный.

Враг подавил нас числом. Сражен рукой Пенелея,

425 Падает первым Кореб к алтарю копьеносной богини.

Пал и Рифей, что всегда справедливейшим слыл среди тевкров,

Следуя правде во всем (но иначе боги судили).

Пал Гипанид и Димант, убиты троянцами оба.

Панф! И тебя не спасли, когда был ты повержен врагами,

430 Ни благочестье твое, ни повязки жреца Аполлона!

Трои прах и огонь, в котором друзья погибали,

Вы мне свидетели: в час крушенья я не стремился

Копий данайских бежать и уйти от участи грозной.

Гибель я заслужил – но рок мне иное назначил.

435 Вырвался с Пелием я и с Ифитом (Ифит отягчен был

Возрастом, Пелий был слаб от ран, нанесенных Улиссом).

Крики и шум непрестанно влекли нас к дому Приама.

Битва такая здесь шла многолюдная, словно нигде уж

Не было больше войны, и бойцов не удерживал город.

440 Лютый свирепствует Марс. Данайцы рвутся в чертоги,