Текст книги "Физрук 3: Назад в СССР"

– Едем, – последовал ответ. – Садись!

И Екатерина Семеновна кивнула на синюю «трешку», ВАЗ 2103, двигатель которой тихо взрыкивал, выбрасывая в воздух струйку выхлопных газов. Химичка отворила водительскую дверцу, а я поспешил занять пассажирское место. Когда мы оказались в салоне, сообщница протянула мне массивный приборчик, в серебристо-сером корпусе под названием «ПИОНЕР» и с датой выпуска 1962 год. Я сразу почувствовал себя персонажем детективного фильма, уж очень по-киношному выглядело начало наших сегодняшних приключений.

– Что это? – спросил я, имея в виду приборчик.

– Индикатор радиоактивности, – ответила она.

– И он реально работает?

– Увидишь.

Екатерина Семеновна переключила передачу, и «Жигули» тронулись с места. Мы немного побуксовали в снегу у края тротуара и медленно покатили вдоль улицы.

– Включай! – сказала химичка.

Я нажал на белую кнопку на боковине приборчика, послышались редкие щелчки и глазок индикатора чуть-чуть осветился. Я вопросительно уставился на сообщницу.

– Это всего лишь фоновое излучение, – пояснила она.

Мы двинулись дальше. Вдруг щелчки стали чаще, а лампочка индикатора – ярче.

– Есть след! – азартно выкрикнула Екатерина Семеновна.

Управляемый ею автомобильчик по-прежнему двигался медленно. С учетом того, что город был засыпан снегом и редкий воскресный транспорт еле полз, наше черепашье передвижение не могло показаться странным. Радиоактивный след вел нас по довольно причудливому маршруту, словно помеченный изотопами объект предвидел слежку и потому петлял по широким и узким улочкам. Впрочем, он вполне мог останавливаться и даже выходить из машины. «Пионер» был слишком примитивным прибором, чтобы благодаря ему можно было определить – стоял ли меченый автомобиль на одном месте какое-то время или двигался непрерывно?

Как бы то ни было, мы с химичкой петляли около часа, пока, наконец, след не повел нас прямо. Маршрут, по которому мы сейчас двигались, был мне знаком. По нему я ездил на выходных к спортивному комплексу «Литейщик». Сегодня, кстати, мне тоже предстояло вести в нем занятия в секции для девочек. И я даже не удивился, когда щелчки и вспышки лампочки привели нас именно к стадиону этого спортобщества. «Пионер» явно указывал на то, что преследуемый нами автомобиль въехал в ворота административного корпуса. Я по собственному почину выключил индикатор и сказал сообщнице:

– К дому Симочки твой муж не подъезжал, хотя она могла сесть к нему в машину где-нибудь по дороге, если ему зачем-то понадобилось везти ее сюда, в «Литейщик».

– Как ты думаешь, что ему здесь могло понадобиться? – спросила она.

– Вот уже не знаю, – пожал я плечами. – Но сомнительно, что здесь у него любовные шашни.

– Выходит, все зря?

– Вовсе нет, – ответил я. – Жаль, что мы не записали называния улиц, которые он перед нами проезжал.

– А я запомнила, – откликнулась Екатерина Семеновна. – Вернусь домой, составлю карту маршрута… Ты со мною?

Я посмотрел на циферблат своей «Славы». Десять пятнадцать.

– Да нет, у меня в одиннадцать занятия в секции.

– Тогда я поеду. А то вдруг Сильва сейчас покажется и нас увидит.

Это было бы подарком.

– Конечно – поезжай, – сказал я. – Завтра в школе увидимся.

Я отдал ей приборчик и вылез из салона «Жигулей». Я понимал, что моя сообщница разочарована результатом нашей слежки. Она, видимо, надеялась, что благоверный встретится с разлучницей и закатится с ней в ресторан или – еще лучше – в дом отдыха, а след привел нас к спорткомплексу. Конечно, не исключено, что они здесь играют, скажем, в теннис, но для меня это значения не имело. Мне гораздо интереснее знать, для чего Киреев опять наведался в «Литейщик»? По мою ли душу или у него здесь еще какие-то дела? И приезжал ли капитан в прошлый раз, чтобы выдвинуть мне дурацкое обвинение в поборах или меня он повидал, так сказать, попутно? Хорошо бы найти любительницу монпансье и вытряхнуть из нее правду!

Глава 7

Я вошел в административное здание. Здесь было по-воскресному тихо. Я мог бы сразу направиться в тренерскую, но мне хотелось понять, что капитан ОБХСС делает в спортобществе? И я решил пройтись по этажу, где размещался кабинет председателя «Литейщика». В крайнем случае, скажу, что ищу Ниночку, секретаршу товарища Дольского и мою помощницу. В полной тишине, которая царила в здании, меня могли выдать шаги, поэтому я старался ступать мягко, крадучись. И почти сразу же расслышал голоса. Раздавались они из приемной. Я подкрался к двери. Прислушался.

– Что он тут у вас за одну зарплату горбатится? – бубнил, судя по голосу, Киреев. – Если не в открытую берет, то как-нибудь втихаря… Ты проследи, собери факты, потом мне доложишь.

– Хорошо, Сильвестр Индустриевич, – бормотала Ниночка.

– Я подошлю одного человечка, – продолжал тот. – Будешь ему… Вернее – ей, передавать собранные данные, а она тебе – мои указания.

Послышались всхлипывания.

– Нечего тут реветь, – бурчал следак. – Как гражданка своей страны ты обязана помогать органам.

Мне хотелось рвануть дверь и войти, чтобы посмотреть как капитан начнет корчиться, делая вид, что ничего особенного не происходит, но мне важнее было сохранить в тайне свое знание. Поэтому я на цыпочках вернулся в начало коридора и снова направился к приемной, нарочито громко бухая каблуками. Через минуту дверь ее отворилась, и Киреев вышел в коридор. Увидев меня, он окаменел лицом, потом взял себя в руки и проследовал навстречу, как ни в чем не бывало. Я тоже не стал с ним расшаркиваться. Сейчас меня больше интересовала секретарша председателя. Из потенциального соглядатая ее следовало превратить в сообщницу. Поэтому я прошел мимо капитана и, не оглядываясь на него, вошел в приемную.

– Привет! – сказал я Ниночке.

– Здравствуй! – буркнула она, спешно припудривая личико.

– Что тут делал этот тип? – поинтересовался я.

– Ты о капитане Кирееве?

– О ком же еще!

– Он к Владилену Панкратычу приходил, но не застал.

Я прикрыл деврь, взял стул и сел напротив нее и, понизив голос, сказал:

– Это ведь неправда, Ниночка, верно?

Она шмыгнула носом и потупила глаза. А я продолжал:

– Я слышал ваш разговор… Он заставлял тебя на меня сту… доносить.

– Я не хочу… – пролепетала девушка. – Но мне страшно…

– А ты не бойся, – сказал я. – Будешь рядом… Я ведь ничего такого не делаю, ты же знаешь. Так что можешь докладывать обо мне с чистой совестью, а заодно будешь держать меня в курсе его распоряжений. Так что считай себя нашим разведчиком в стане врага. Идет?

– Но разве капитан враг?

– Ну, а как ты думаешь, если он заставляет доносить на честного человека?

– Не знаю… Ведь он сотрудник милиции…

– Ты мне лучше скажи вот что… Киреев стал здесь у нас, в «Литейщике», появляться когда я начал вести секции?

– Нет, что ты! – отмахнулась Ниночка. – Он сюда давно приходит. У него какие-то дела с Владиленом Панкратычем.

– Какие у сотрудника ОБХСС могут быть дела, кроме уголовных?

– Сплюньте! – воскликнула секретарша и постучала по столу.

– Ладно, – буркнул я. – Это нас не касается. Нам главное – отбиться от Киреева.

– Почему – отбиться? – удивилась Ниночка.

– А ты хочешь, чтобы он превратил тебя в доносчицу?

– Нет, конечно!

– Следовательно, мы должны сделать все, чтобы он от нас отстал…

Секретарша кивнула, хотя по ее лицу было видно, что такая перспектива ей не доставляет особой радости. Мне же главное было убедиться, что в «Литейщике» капитана интересую не только я. А вообще у меня чертовски мало информации, чтобы делать какие-то выводы. Допускаю, что Сильва замешан в каких-то махинациях, но доказать это я пока не могу. Значит, придется копать и копать. Пока что в моих руках довольно скудная цепочка доказательств, основанная на показаниях трех хулиганов и одного просто придурка. Ну еще «извинение» старшего сержанта Гришина, которому не было свидетелей.

Капитан Киреев не откладывал дела в долгий ящик. Едва я начал вести сегодняшние занятия, как в спортзале появилась моя старая знакомая любительница сладкого. Я и не сомневался в том, что именно ее он изберет в качестве связной. Краем глаза я видел, как она о чем-то поговорила с Ниночкой. Ну что ж, значит, я скоро узнаю, о чем у них шла речь. А пока, что я решил совершить ход, которого противник от меня точно не ждет. На баб внешность Санька Данилова действует неотразимо, а сладкоежка чем хуже других? Во время перерыва я подошел к ней. Любительница монпансье посмотрела на меня с подозрением.

– Здравствуйте! Рад приветствовать вас! – сказал я без всякой издевки. – Давно вас не было видно.

Она хотела отмолчаться, но, подумав, буркнула:

– Привет!

– Простите, не знаю вашего имени? – продолжал я.

– Эсмеральда, – выдавила она.

– Очаровательное имя!

Сладкоежка посмотрела на меня исподлобья. Было видно, что ей очень хочется послать меня на три буквы, но не исключено, что следак инструктировал ее в конфронтацию со мною не вступать, поэтому она с трудом, словно они были из литой резины, растянула губы в улыбке. Как опытный сердцеед, я знал, что улыбка женщины – это уже приоткрытая дверка к ее… скажем… симпатии, поэтому принялся развивать успех и перешел «в нападение».

– Простите меня, Эсмеральда, – сказал я. – Я в прошлый раз наговорил грубостей… Как я могу загладить свою вину?..

По лицу любительницы монпансье прошла судорога. Она словно пыталась сохранить свою прежнюю маску, но не получалось. Бархатные интонации, которые я подпустил в свой голос, сражающая женщин наповал улыбка, делали свое дело. Эсмеральда таяла, как Снегурочка, под лучами весеннего солнышка.

– Ну я не знаю… – пробормотала она.

– После занятий я могу пригласить вас в ресторан?..

Я видел, что в душе ее происходит борьба. В конце концов, сладкоежка разлепила губы и пролепетала:

– Да…

– Договорились! – сказал я и вернулся к занятиям.

Когда я вышел из спортзала и направился в тренерскую, меня перехватила секретарша.

– Саша! – выпалила она, едва ли не на весь коридор. – Приходила эта… От капитана Киреева…

– Тише, тише… Я видел, – кивнул я. – Что она тебе сказала?

– Что я перехожу в ее подчинение…

– Эвона как!.. И это все?!

– Нет, она потребовала, чтобы я рассказала о том, что ты делал сегодня.

– И что ты рассказала?

– Что ты готовился к занятиям.

– Ну так оно и было.

– Еще она потребовала записывать наши с тобой разговоры и твои – с родителями детей.

– Ну так и записывай… У тебя как в школе было с сочинениями?

– На отлично.

– Тогда тебе и карты в руки. Придумывай эти разговоры, чтобы было побольше подробностей… Ну там… погода, книги, кино… Любую фигню, которая взбредет в голову…

– Хорошо, я попробую… – не слишком весело откликнулась она.

Мне стало стыдно. Нельзя же так бессовестно эксплуатировать девочку, ничего не давая взамен. А что я ей могу дать? В ресторан я ее уже приглашал… О, придумал!

– Нина, а ты в кино не хотела бы сняться? – ошарашил я ее вопросом.

– В кино? – переспросила она. – А ты что, режиссер?

– Не совсем, но имею к этому виду искусства отношение…

– Здесь, у нас?! В Литейске?

– Как раз сейчас у нас создается киностудия, – сказал я. – Правда – любительская, при Доме Пионеров…

– А-а… – протянула она с разочарованием.

– Но тем не менее – хотела бы?

– Ну-у… я попробовала бы…

– Тогда я тебя приглашаю на пробы, – сказал я. – Мы как раз начинаем работу над новым фильмом… С приключениями и о любви…

Это была не то, что бы неправда, а скорее – импровизация. Во-первых, никаких проб мы пока не проводили и не собирались проводить, а во-вторых, будет ли в фильме любовь, я понятия не имел, но это все детали. Главное – закинуть наживку. И Ниночка клюнула.

– А когда приходить и куда? – спросила она.

– Об этом я сообщу дополнительно.

– Хорошо. Буду ждать.

– Вот! И не вешай нос. Прорвемся!

Для того, чтобы дополнительно приободрить секретаршу, я чмокнул ее в щечку и поспешил переодеться, надеясь, что Эсмеральда все еще меня ждет. Она ждала. Маялась на крылечке в норковой шубке. Понятия не имею, кто она капитану Кирееву, но одета – недурственно. Кстати, и Екатерина Семеновна, как выяснилось, – тоже. Откуда у скромного сотрудника ОБХСС такие деньги?.. Так может он вовсе не такой уж борец за интересы государства, каким хочет казаться? Впрочем, я тороплю события. Надо хотя бы выяснить, насколько они с Эсмеральдой близки?

– Ну что? – спросил я ее. – Ресторан «Старт» вас устраивает?

– Вполне!

Я предложил ей свою руку, и мы спустились с крыльца. Благо «Старт» совсем рядом с «Литейщиком», так что путь туда легко сошел за небольшую прогулку для аппетита. В ресторане моя спутница заказала себе телячью отбивную, порцию риса, салат оливье и пирожные на десерт. Я обошелся борщом и бифштексом без гарнира. Ну и заказал нам бутылочку «Мукузани». Эсмеральда с каждым съеденным кусочком и глотком выпитого вина становилась все разговорчивее. Правда, поначалу она болтала о разных пустяках, которые меня не интересовали, но потом в ее словах стали проскальзывать моменты, заставившие меня навострить уши.

– Мой муж для меня ничего не жалеет, – похвастала она. – И достать может все, что угодно… Его уважают в городе… Имеет значок «Отличник советской торговли»… Ну кому он, спрашивается, мешал?.. Нет, какая-то сволочь на него настучала в ОБХСС… Проверка за проверкой, проверка за проверкой… Ну и, как результат, инфаркт… Спасибо капитану Кирееву, разобрался… Вник во все детали дела и доказал, что все подозрения против Дмитрия Дмитриевича выеденного яйца не стоят… Они сейчас друзья…

– Неужто – общаются? – удивился я.

– Ну а что тут такого?.. Они же теперь не следователь и подследственный?.. Просто – хорошие друзья…

– Наверное, такой хороший и справедливый человек не только Дмитрию Дмитриевичу помог…

– Конечно! – подхватила моя поддатая – я не забывал подливать ей – собеседница. – Колесников, наш «автомобильный бог», не выкрутился бы из той истории со спекуляций запчастями, если бы не Сильвестр Индустриевич… Он доказал, что сотрудники городской СТО обманывали своего руководителя… А скандал с Плюшкиной помнишь?..

Похоже, она уже воспринимала меня, как своего. И хотя ни о какой Плюшкиной я и слыхом ни слыхивал, но утвердительно кивнул.

– Она бы сейчас на зоне перчатки шила, а не общагой командовала.

Я насторожился. Фамилию Аграфены Юльевны я не знал, не о ней ли речь?

– Так разве фамилия коменданта общежития Плюшкина? – удивился я.

– У Груньки-то? – с пьяной усмешкой переспросила Эсмеральда. – Да, нет!.. Это ее так прозвали за то, что у нее лишний раз было палку колбасы не выпросить… Вот от жадности и пострадала…

– А-а, ну да, точно…

– Так что, как ни крути… Если бы не Киреев, сейчас половина лучших людей города либо в тюрьме сидела, либо – на кладбище лежала…

– В самом деле, – пробормотал я. – Честный, благородный человек… Рыцарь!

– Да! – с пьяным вызовом заявила она. – Настоящий мужик!.. Сейчас таких раз, два и обчелся…

– Ну тогда я спокоен… – с фальшивым чувством облегчения выдохнул я. – Значит и в моем деле разберется… Поймет, что я не виноват…

– Конечно, разберется! – с воодушевлением подхватила она. – Ты только честно расскажи ему, как есть… Если берешь с родителей дополнительные деньги, так и скажи… Он любит честные, прямые ответы… Может даже подскажет, куда направить эти левые заработки, чтобы они приносили обществу пользу… Ой! – вдруг спохватилась она. – Что это я разболталась… Совсем пьяная… Ты меня домой отвезешь, Саша?..

– Сейчас попрошу официанта такси вызвать…

– Зачем нам такси?.. – скривилась Эсмеральда. – У меня своя машина есть… Только мне сейчас за руль нельзя… Я в прошлом году со столбом встертилась… Если бы не Митрофаныч, осталась бы без авто… Ты водить умеешь?..

Вопрос, конечно, интересный. Я-то – умею. А вот умел ли Шурик? В смысле, сохранились ли в его теле соответствующие рефлексы. И я честно признался:

– У меня прав нет.

– А-а, – отмахнулась она. – Со мною не страшно, мою машину ГАИ не тормозит… Знают…

Что именно знают в ГАИ, сладкоежка уточнять не стала. Я позвал официанта, расплатился. Повел свою собеседницу в гардероб. Помог ей надеть норковую шубу. Покопавшись в сумочке, она сунула мне ключи.

– У «Литейщика» на стоянке… Белый «Москвич», номер восемь, два, восемь, два, ЛИТ… А я пока здесь, в холле посижу…

– Хорошо, я быстро!

Выскочив на улицу, я кинулся к автостоянке спортобщества. Машин на ней было немного, так что белый «Москвич» с номером 82–82 ЛИТ я отыскал без труда. Открыл, сел на водительское сиденье, завел, дал мотору прогреться, после чего переключил передачу. Оказалось, что руки и ноги помнят все необходимые движения. Правда, я привык к автоматической коробке передач, но это пустяки. Начинал-то я ездить на ручной. Так что все навыки остались при мне.

– Ну где ты был так долго! – капризно спросила Эсмеральда, когда я вновь вошел в вестибюль ресторана. – Я уж думала, ты угнал мою машинку… Хотела в милицию звонить…

– Так прогреть надо было твою машинку, – огрызнулся я.

Мне хотелось уже поскорее от нее избавиться. Все, что надо, я узнал. Погрузив пьяную болтушку в салон, я спросил:

– Куда прикажете?

– Садовая семнадцать.

– Я же не таксист, показывай дорогу…

– Нашел штурмана, – пробурчала она. – Карту в бардачке возьми…

Это было дельное предложение. Я открыл бардачок, вытащил из него изрядно потрепанную карту города со списком улиц. Отыскал эту Садовую, дом 17. Не близкий свет. Практически – за городом. Надеюсь, какой-то общественный транспорт там курсирует. Я покатил по улице Рекордов, которая как раз упиралась в Круговую, а уж по ней до Садовой доехать – плевое дело. Эсмеральда на переднем сиденье уже дрыхла, откинув голову на подголовник и храп ее был не слишком музыкальным.

Ехал я не торопясь. Уже стемнело. Лучи фар вспарывали мглу впереди. Встречные машины переключали свои огненные глаза на ближний свет. Я – тоже. Приятно было порулить тачкой после такого перерыва. Хотелось свою иметь, надоело зависеть от общественного транспорта. Ладно, что об этом сейчас думать. Лучше – о насущном. Интересно девки пляшут… Очень похоже, что Киреев сажает одних деляг и покрывает других. А, значит, он не просто обиженный рогоносец…

Я бы даже сказал – далеко не просто… Интересно, можно ли будет еще что-нибудь вытянуть из этой курицы с оперным именем?.. А ведь она знает гораздо больше, чем говорит, даже под мухой… То есть, чтобы добиться от нее большей откровенности, нужно стать ее доверенным лицом, другом, а может даже – любовником… Не поступиться ли, ради такого случая, принципами? Ладно, там видно будет… Я притормозил у светофора, снова взял карту, чтобы сверить ее с надписью на указателе.

Интересная карта… На ней масса всяких пометок, сделанных то карандашом, то ручкой. Одни почти неразличимые, другие – яркие. Словно кто-то отмечал пройденный маршрут, потом стирал пометки ластиком и набрасывал новый. Может – это имеет какое-то отношение к моему самопальному расследованию?.. Как бы это проверить?.. Не спрашивать же у Эсмеральды. И мне пришла в голову рискованная идея, которая могла сработать. В общем, я попросту сунул карту в свою сумку и продолжил путь.

Вскоре я свернул на Садовую и минуты через три тормознул возле дома с номером 17. Это был явно частный дом, за глухими высоким забором, над которым виднелась только крыша и печная труба. В заборе была калитка и широкие ворота. Их надо бы отворить, чтобы загнать машину во двор. Да вот если они заперты на замок, где взять ключи?.. Придется будить хозяйку. Я потрепал свою пассажирку по плечу. Она что-то сонно пробормотала, но не проснулась. Придется вылезать. Я взялся за ручку дверцы, как вдруг луч ручного электрического фонаря ворвался сквозь лобовое стекло, заставив меня зажмуриться.

Глава 8

В боковое стекло постучали. Я покрутил ручку, приопуская стекло. В щелочке показались только губы и усы. Фонарик продолжал светить мне в лицо.

– Мужик, слышь, выйди-ка! – прогундосил незнакомец.

– Чего надо?

– Дело есть!

– Выруби фонарь и отойди от машины.

– Лады…

Рожа исчезла. Луч погас. Проморгавшись, я всмотрелся в силуэт человека, стоявшего на проезжей части. Потом я оглянулся. Позади машины вроде никого не было. Я вышел из авто. Огляделся. Мало ли. Береженого бог бережет. Незнакомец, постучавший в стекло, стоял спокойно, засунув руки в карманы. Если у него в одном из них не окажется пистолета, бояться мне нечего. Да я не очень-то и боялся. Двигатель «Москвича» не заглушил. В крайнем случае, если он не один, метнусь обратно и дам по газам.

– Ну? – буркнул я, останавливаясь от странного собеседника шагах в десяти.

– Ты, я вижу, с этой, Эсмиркой, – проговорил тот.

– А тебе-то какое дело?

– Да никакого… – отмахнулся тот. – Просто я тебя раньше с ней не видел…

– А ты, что – из полиции нравов?

– Не, я не из органов, – не понял мужик современного юмора. – Так… представитель общественности…

– Ну и какое дело общественности до того, с кем я?

– Никакого, – откликнулся незнакомец. – Если ты не из них… – он мотнул головой в сторону дома номер 17 по Садовой, – то как честный человек, я должен тебя предупредить…

– О чем?

– О том, что Эсмеральду знающие люди называют не иначе, как «королевой постельных клопов»…

– Каких еще клопов? – опешил я.

– Я тебя предупредил, – сказал мужик, – остальное – не мое дело…

Он повернулся ко мне спиной и, не вынимая рук из карманов, пошел прочь. Несколько мгновений я раздумывал – не догнать ли его. Потом оглянулся на пыхтящую движком «трешку», а когда снова посмотрел на незнакомца, того и след простыл. «Королева постельных клопов…» – что он хотел этим сказать? Что Эсмирка – проститутка?.. Тогда при чем здесь «если ты не из них…»? Каких таких «них»?.. Какого хрена я сразу не вытряс из этого «общественника» все, что он об этом знает? Впрочем, разумнее будет прислушаться к предупреждению, чтобы оно ни означало.

Я вернулся к машине, отворил дверцу с пассажирской стороны, растолкал «королеву». Эсмеральда с трудом разлепила глаза. С минуту смотрела на меня с удивлением, потом расплылась в пьяной улыбке, забормотала:

– А-а, это ты… Мы что, уже приехали?.. Пойдем ко мне, а?.. Дмитрия Дмитрича дома нету… А хоть бы и был…

– Как ворота открыть? – спросил я. – Машину надо во двор поставить…

– На связке ключ от калитки… А ворота изнутри открываются…

Выдернув ключи из замка зажигания, я направился к калитке, отпер ее и вошел во двор. Ого, а домик-то у Дмитрия Дмитрича и его «королевы» зачетный! Даже в темноте видно, что его хозяин «отличник советской торговли». Я открыл ворота изнутри, вернулся к машине, завел ее во двор, снова закрыл ворота. Из салона выбралась Эсмеральда. Я отдал ей ключи. Призывно вихляя задницей, она поднялась на крыльцо. Отперла дверь, ведущую на веранду, обернулась, посмотрела в мою сторону.

– Ты заходи! – сказал я. – Я скоро.

«Королева постельных клопов» переступила порог, оставив дверь открытой. Я забрал из машины свою сумку и шмыгнул за калитку. Ну ее на хрен… Прошел вдоль улицы к остановке, возле нее остановился автобус. Куда именно он шел – не важно. Дальше разберемся. Главное, чтобы подальше от сообщницы капитана Киреева. Королева она там или нет, я с ней все равно не собираюсь шашни разводить. Конечно, ссориться с Эсмеральдой тоже не резон, я не все из нее пока вытащил, ну тут как получится.

Главное, что моя догадка, касательно истинной сущности Сильвестра Индустриевича получила подтверждение. Капитан ОБХСС явно связан с «лучшими людьми города», попросту крышует их нелегальную деятельность, разумеется, небескорыстно, но для получения доказательств этого мне нужны дополнительные сведения. Кто может мне помочь в их получении?.. Эсмирка подсказала мне одно имя, Груня, по прозвищу Плюшкина. Значит, поговорим с нею, но этого мало. Нужен еще кто-то!

И тут мне вспомнился один человечек, который с одной стороны достаточно болтлив, а с другой – вхож в местную элиту и кое-что должен знать. Пора бы мне повидать местного литературного классика Миню Третьяковского. Вот только где его сыскать?.. Не тащиться же мне в этот их элитный поселок Крапивин Дол?.. По крайней мере, сначала нужно с Миней связаться и договориться о встрече. Ну это дело можно отложить. Сначала – Груня… Я посмотрел на часы. Ага, не так уж и поздно для дружеского визита в общежитие к старой знакомой.

Автобус проходил по улице Красногвардейской, так что я выскочил из него недалеко от общаги. Вахтер оказался незнакомый, парень лет тридцати, я спросил Аграфену Юльевну. Он сказал, что сейчас позовет и вскоре вернулся вместе с Груней. Увидев меня, та округлила глаза и тут же поманила за собой. Вахтер попытался что-то вякать насчет «посторонним ночью нельзя», но комендантша так на него рыкнула, что тот мигом засох. Через минуту я опять очутился в кабинете коменданта, где уже однажды утешал его хозяйку. Сегодня у меня была иная цель.

– Коньячку или винца? – проворковала Груня.

– Чаю, – сказал я.

– Что так? – удивилась комендантша. – Неужто – ругаться пришел?

– Нет, что ты! – улыбнулся я. – Поговорить хочу. На трезвую голову.

– Понимаю, – кивнула она. – Сейчас чайник поставлю… А о чем поговорить-то?..

– Ты не могла бы рассказать мне, как из заведующей кафе стала вахтершей в общаге?

– Да я вроде тебе рассказывала, – пробормотала Аграфена Юльевна, наполняя чайник водой из крана и втыкая шнур с вилкой в розетку.

– Ну вот ты говорила, что была ревизия, обнаружилась недостача, чуть было уголовное дело не завели… А откуда взялась недостача?

– А тебе это зачем знать? – насторожилась Груня. – Ты же не в органах работаешь и не в газете… Замуж звать вроде тоже не собираешься… К чему тебе мое прошлое, Саш?

Да, она права. Не подумал я над тем, как мне объяснить свой интерес к ее прошлому. Соврать что-нибудь? А может – не врать?

– А за что тебя Плюшкиной прозвали?

Комендантша едва не выронила чашку, которую держала в руке.

– Откуда ты знаешь это прозвище?

– Эсмеральда сказала.

– Эсмирка? – переспросила Аграфена Юльевна. – Ты знаком с этой прошмандовкой?

– Да, немного…

– Это как – немного? – с усмешкой уточнила она. – Как со мною?..

Груня расставила на столе чашки, блюдца, розетки с вареньем и корзинку с пряниками. Разлила чай по чашкам.

– Нет, – ответил я. – Шапочно… – и добавил прямо. – Ее капитан Киреев приставил, за мною шпионить…

Комендантша уставилась на меня с сочувствием.

– Вот значит как… – проговорила она. – А ведь это он меня сюда устроил… Пришел ко мне, когда меня уже сняли с заведующей, и я сидела дома и ждала, что вот-вот за мною придут… Я же не в общаге тогда куковала, квартира у меня была, муж, дети… Муженек срочно развелся со мною, чтобы на него не пала тень, уехал в Казань и детишек с собой прихватил… Ну и вот сижу дома, плачу… Звонок… Открываю, мужичонка плюгавый стоит, корочки показывает, капитан Киреев, говорит, ОБХСС. Ну, думаю, вот и все… А он давай меня расспрашивать не о моей недостаче, а обо всех наших, кто в торговле и общепите… Причем, о том, у кого какие привычки, слабости, хобби, любовники и любовницы… Это все, говорит, в ваших интересах, гражданка Малышева… Такая у меня фамилия… Ну я ему все и рассказала, о ком что знала… А он мне – оснований для возбуждения уголовного дела в вашем отношении не имеется, но вероятно, придется возместить недостачу в гражданско-процессуальном порядке… Ну я продала кое-какие вещички, возместила недостачу, потом начала искать работу. Никуда меня не брали, сам понимаешь, под следствием почти побывала, а городок у нас слухами полнится. Не могла приткнуться, пока капитан не устроил сюда вахтершей…

– А насчет тех коробок, которые Киреев тогда изъял в моей комнате, ты ему сообщила? – спросил я.

Аграфена Юльевна потупилась. Пробормотала:

– Прости меня, Саня… Я ж не знала, думала, раз ты съехал, то с тебя взятки гладки.

– Ладно! – отмахнулся я. – Забудь! Конечно, гладки, я ж не вчера родился.

– Он бы все равно узнал, – добавила гражданка Малышева. – У него осведомителей много… Продавцы в магазинах, официанты в кафе, даже – таксисты… Представляешь?

– Хех… Весь город за усы держит? Чой-то вдруг? Обычный капитан настолько всесилен?

– Ну каждый же на своей должностишке хочет что-нибудь урвать сверх зарплаты, следовательно – грешен, – философски заметила комендантша. – Вот он и держит нас, грешников, в узде… Работа у него такая, нравится ему служба пуще жизни.

– Теперь хоть в магазин не ходи, – усмехнулся я. – Ты не знаешь, случаем, почему Эсмеральду называют «королевой постельных клопов»?

Груня чуть было чаем не поперхнулась.

– А кто тебе это сказал? – спросила она.

– Хрен его знает, – ответил я. – В том смысле, что тот, кто ее так назвал, не представился. Вынырнул, как черт из табакерки. Я с чертями обычно не беседую.

– И правильно делаешь, – проговорила Аграфена Юльевна. – Ты тоже об этом не очень-то распространяйся…

– Почему? Кто она такая?

– Это ее так Миня назвал, писатель наш местный, – откликнулась комендантша. – Приукрасил действительность… А по-простому если, то Эсмирка – сводня… Поставляет девочек нужным людям…

– Кому – нужным?.. – спросил я. – Ее мужу?..

– Митричу-то? – удивилась она. – Не смеши… Он у нее трус, сидит и трясется, что к нему опять придут с обыском… Если бы не Эсмирка, он бы сам явился с повинной…

– Все понятно, – кивнул я. – Надеюсь, ты о нашем разговоре тоже никому не расскажешь? Тем более – Кирееву.

– Что ты! – всплеснула ладошками Груня. – Я и про коробки-то ему сказала, потому что их Фиксатый помогал разгружать… Он бы, паскуда, все равно донес, если бы я и промолчала… Да и к тому же тебя-то в общаге все равно не было…

– Ладно, я понял. – отмахнулся я. – Пойду я домой. Спасибо за чай. Хорошая ты баба, Груня.

– Заходи, не забывай, – грустно откликнулась она.

Мы попрощались. Голова моя пухла от добытых фактов и хотелось побыть одному, чтобы все осмыслить. Поэтому домой я шел не торопясь. Итак, у меня не осталось сомнений в том, что Рогоносец – пусть теперь это будет его оперативный псевдоним – крышует нечистых на руку работников местной торговли и общепита. У него есть целая команда стукачей, которые ему помогают держать под контролем дельцов. Есть верные помощники. По крайней мере, одна – точно: Эсмеральда, которая подкладывает, не слишком щепетильных девок нужным ему людям, а также оказывает иные услуги.

Почему Рогоносец тогда начал преследовать Кешу?.. Ну мало ли!.. Может, тот не поделился доходами или что еще?.. Мне это было бы совсем не интересно, если бы капитан не взялся за меня. Причем, хитро как взялся! Изображая месть за поруганное мужское самолюбие… Хитро и вместе с тем – бездарно… К чему эта история со С-славиком, Симочкой, тремя хулиганами и дуболомом Мишаней? Ну ведь глупость же!.. Хотя, может и не глупость, а своего рода импровизация… Дескать, отчаялся мужик. Набить морду обидчику погоны не позволяют, вот он и решился на этот нелепый спектакль…