Текст книги "Физрук 6: Назад в СССР"
Автор книги: Рафаэль Дамиров
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Получается, что изобретение вашего отца так и не было найдено жандармами? – спросил Красильников.
– Получается, что – нет, – кивнула та.
– Значит, он его спрятал в Чертовой башне, – не унимался въедливый школяр.
– Вероятно, – пожала плечами директор музея, – но с тех пор минуло столько времени. Может, кто-нибудь уже нашел да не стал разбираться, что это такое, а выбросил на свалку. Впрочем, давно пора провести археологические раскопки в том районе города. Ведь он самый старый… Да средств все не хватает.
– Спасибо, Марина Павловна! – нетерпеливо произнес Вадик. – Извините, что отвлекли. Мы пойдем.
– Рада, что зашли, – откликнулась та. – Приятно, когда молодые люди интересуются нашим славным прошлым. Заходите еще!
– Обязательно! – сказал я, поднимаясь со стула. – Можно я приведу своих учеников на экскурсию в музей.
– Непременно – приводите! – обрадовалась директор. – Они же изучают историю СССР, тем более должны знать о вкладе в нее, сделанном жителями нашего замечательного города.
Кивая, мы с Красильниковым выбрались из кабинета, оделись, помахали молоденькой секретарше и покинули музей.
– Что за Чертова башня? – спросил я, когда мы вышли на снежок.
– В Заречье стоит… Там усадьба была, до революции. Ну когда еще город наш назывался Рудник-на-Проныре… Ее хозяин, говорят, чернокнижник был, вот он и построил эту башню, чтобы в ней колдовством заниматься. Потом усадьба сгорела. Ее будто бы подожгли крепостные этого помещика, а сам он пропал без вести. Деревянные постройки сгорели, а башня, она каменная, потому и уцелела.
– А давай мы к ней съездим, пока светло? – предложил я.
Глава 7
Поехать, посмотреть Чертову башню – это только сказать легко. На деле оказалось, что к этому кирпичному огрызку не то что подъехать, подойти – проблема. Во-первых, все окрестности завалены снегом. Во-вторых, это был явно заброшенный район. Не только сама башня, но и остальные строения выглядели так, словно однажды здесь взорвалась полуторатонная бомба. Странно. А ведь место-то хорошее. Левый высокий берег Проныры, вид на город.
При капитализме здесь, наверняка, понастроят элитной недвижимости. Впрочем, до революции здесь же было поместье. Его хозяин знал, где его строить. А пока надо было постараться, чтобы протоптать туда дорожку. Зимнее солнце вот-вот грозило погаснуть. Уже сейчас от него остался только малиновый мазок на горизонте.
Я посмотрел на Вадика, пожал плечами, дескать, извини, дружок, но сегодня мы явно не раскроем тайну изобретателя Никитина. Парень удрученно кивнул. Мы залезли в машину и покатили обратно.
Я подкинул ученика к дому и вернулся к себе. Мне понятен энтузиазм Красильникова. Гиперболоид не гиперболоид, а найти аппарат, построенный дореволюционным изобретателем – это круто. Тем не менее, поиски придется отложить до весны. К тому времени Орден сформируется, и мы станем одной командой. Вот и будет для нее первым заданием – раскрытие тайны этого «теплофорного снаряда». Это не сказка, хотя и смахивает на фантастику.
Дома я не стал возюкаться с ужином. Спасибо Евгении Ивановне, накормила. Осталось только почитать перед сном и на боковую. Когда затрезвонил черный эбонитовый монстр, я едва не выдернул шнур из телефонной розетки, но одумался, взял трубку.
– Добрый вечер! – проквакал голос Сумарокова. – В четверг подъезжайте к восемнадцати часам по известному вам адресу.
– Добрый. Подъеду, – сказал я и положил трубку.
На этом кончились мои выходные, если таковыми их можно назвать. Понедельник начался с пробежки и утреннего трепа в учительской. Я помнил, что в конце занятий должна будет прийти Илга. Ну что ж, посмотрим, как она собирается тестировать моих пацанов? Если мне что-то не понравится, я пресеку это в зародыше, несмотря на наши с ней договоренности. Еще на этой неделе у меня запланировано посещение семей двух учеников – Макарова и Митрохина.
Еще мне нужно созвониться с папашей Константинова и сказать ему, чтобы он собрал бригаду из своих друзей-инженеров для ремонта помещения клуба. Если они, конечно, хотят, чтобы я с ними занимался каратэ бесплатно. А заодно и папашу Веретенникова подключу, раз уж тот штукатур. Наконец-то дело с ремонтом клуба сдвинется с мертвой точки. Да и мне в ближайшее время не придется скучать. Взвалил я на себя порядочно. Расскажи мне кто-нибудь в прошлой жизни, что я буду возиться с пацанятами, я бы не поверил.
На большой перемене меня позвали к телефону. Я поднялся в директорскую приемную и взял трубку.
– Здравствуй, Саша! – сказала старший лейтенант Красавина.
– Привет, Лиля! – с радостью откликнулся я. – Как ты?
– Все в порядке… Уже на службе. У меня для тебя хорошая новость.
– Вот как! Слушаю тебя!
– Принято решение снять уголовное преследование с Зимина, в связи с тем, что он был втянут в преступную деятельность взрослыми преступниками.
– Вот это действительно отличная новость! – обрадовался я. – Спасибо!
– На учете он пока, конечно, останется, но потом можно будет похлопотать о снятии.
– Думаю, поводов для продления учета не будет, – сказал я. – Кстати, как там его мать? Работает?
– Да. Нареканий нет.
– И это отличная новость… С меня – обед в ресторане!
– А почему – не ужин? – кокетливо осведомилась Лилия Игнатьевна.
– Тогда – ужин.
– Ловлю на слове!
– Договорились. Тогда ориентировочно на ближайших выходных.
– Хорошо! Звони.
Положив трубку, я поблагодарил Раечку. А когда вышел в учительскую, то обнаружил здесь непривычную суматоху. Оказалось, что модельерши привезли эскизы спортивной формы, для того, чтобы продемонстрировать их школьной общественности. Поздоровавшись с Алей и Владой, которые доставили эскизы, я повел их к трудовику. Заодно захватил папки с эскизами.
Курбатов встретил нас не слишком приветливо, но рассмотрев принесенные листы ватмана, предварительно наклеенные девчонками на картонки, проворчал:
– Ладно, оставляйте, сделаем рамки с подставками.
– Мы вот еще сделали поясняющие надписи, – протараторила Аля. – Их надо будет к рамкам прикрепить.
– Ну вот когда будете свою экспозицию обустраивать, тогда и сами присобачите свои надписи, а то я все равно перепутаю.
– Правильно! – сказала Влада. – И не только присо… прикрепим, но и сами объясним посетителям все, что их заинтересует.
– Хорошая идея, – поддакнул я. – Надо будет устроить выставочный день, чтобы все чин по чину.
На том и разошлись. Девчонки укатили обратно на фабрику. Витек утащил эскизы в мастерскую, а я отправился на урок. Он как раз проходил у восьмого «Г» и на нем я сообщил пацанам, что сегодня пройдет первая встреча с руководителем эксперимента, в котором им предстоит участвовать. И хотя учащиеся восприняли эту новость без особого энтузиазма – понятно, что после уроков всем хотелось по домам – но все же по глазам было видно, что им интересно. Так что никто возмущаться и отнекиваться не стал.
Урок прошел как надо. А на следующей перемене в учительской показался директор и напомнил собравшемуся педсоставу, что надвигается праздник 23 февраля, День Советской Армии и Флота. Каждый класс обязан выдвинуть из своих рядов артистов, для участия в самодеятельности, подготовить стихи, песни, танцы посвященные нашим советским воинам и нарисовать стенгазету. Ответственная – преподаватель пения Азалия Михайловна Курдюкова. Остальные учителя должны помочь ей сформировать, так сказать – ансамбль учащихся.
Все ясно. Надо спросить у своих пацанов, кто из них поет и пляшет? Хотя… Вот Абрикосов в кино у нас снимался, пусть подберет себе напарника, и они вдвоем что-нибудь сбацают. Праздник хороший, патриотический.
По окончанию последнего на сегодня урока, я собрал ребят в спортзале и мы стали ждать Илгу. Дабы не терять времени даром, я поговорил с Алькой, объяснил насчет участия в празднике. Тот кивнул и тут же окликнул… Сидорова. Сын старшины безропотно подошел.
Вот уж не ожидал! Я хорошо помнил, как Сидоров терроризировал Абрикосова в школьном сортире, а сейчас Алька им командует. Что это? Успех моей педагогической деятельности или просто Абрикосов почувствовал себя уверенней? Хотя одно другому не мешает.
Сенька вопросительно на меня уставился. Я и ему изложил суть директорской просьбы. Рыжий пожал плечами, типа, я тут причем? Чтобы окончательно убедиться в том, что наш классный писатель действительно обрел власть над своим бывшим обидчиком, я посмотрел на Альку.
– Да ты не понял, Сенька! – с досадой воскликнул тот. – Это ж на 23 февраля!.. Ты же матросскую чечетку стучишь!.. Давай номер сделаем! Я буду петь, а ты – чечетку бацать!
– А-а, ну если чечетку… – пробубнил Сидоров.
– Ну вот и отлично! – сказал я. – Завтра подойдете к Азалии Михайловне и запишитесь.
В этом время заскрипела открывающаяся дверь и по полу зацокали каблуки. По залу прокатился восхищенный вздох. Я обернулся. Уж я-то видел Илгу во всяких видах, но сейчас должен был признать, что она умеет произвести впечатление – причем, тщательно выверенное, нацеленное на определенную аудиторию. Сразу видно – психолог. Хорошо понимает, что пацаны в таком возрасте уже вовсю засматриваются на титьки и задницы, и дергают одноклассниц уже не только за косички.
Так что, надевая тесноватую блузку и обтягивающую бедра, не слишком длинную, юбку и туфли с высокими каблуками, гражданка Эглите знала, что делает. Все взоры были прикованы к ней. Даже мне, искушенному в таких делах, пришлось мысленно напомнить самому себе, что Илга Артуровна специально отвлекает внимание своей внешностью, чтобы окружающие не заметили ее более тонких манипуляций.
– Здравствуйте, ребята! – поздоровалась она излишне томным голосом, я поморщился, однако решил пока не вмешиваться, по крайней мере – по пустякам.
Пацанов это проняло. Они без команды построились и гаркнули:
– Здра-вствуй-те!
– Меня зовут Илга Артуровна, – продолжала моя бывшая. – Я психолог. Буду проводить с вами один очень важный, имеющий государственное значение эксперимент. Подчеркиваю – не НА ВАС, а – С ВАМИ! Вы будете его полноценными участниками, а не подопытными… Кстати, вы не обязаны ходить передо мною по-струнке… Можете расслабиться.
– Вольно! – скомандовал я, не без иронии.
– Сегодня мы будем только знакомиться, – сказала она. – Я буду спрашивать у вас, вы будете спрашивать у меня.
Пацаны опять на нее уставились. Не знаю, как насчет подопытных кроликов, но вот как бандерлоги на удава Каа, они на нее точно смотрели. Я решил больше не вмешиваться. Пусть гражданка Эглите, в случае чего, сама выкручивается. Правда, она пришла на все готовенькое. Вот если бы мой класс достался ей в первозданном виде, тогда бы я на нее посмотрел. А так, парни уже порядком пообтесались, немало я на них усилий потратил с сентября месяца…
Может, так у них все и было задумано, и я готовил «экспериментальный класс» к эксперименту? Впрочем, я об этом уже, кажется, уже думал.
– Сначала, раз уж мы находимся в спортзале, – продолжала Илга, – проведем небольшую разминку. В связи с этим прошу, ребята, пройти в раздевалку и переодеться.
И они, как миленькие, кинулись переодеваться. Мы остались с бывшей вдвоем.
– Интересно, как это ты с ними собираешься знакомиться? – спросил я.
– Как обычно, буду разговаривать с каждым индивидуально, – ответила она.
– Их у меня три десятка.
– Двадцать семь, – уточнила гражданка Эглите.
– И сколько с каждым из них ты намерена разговаривать? – спросил я. – Учти, им еще уроки делать, а мы их в школе задерживаем.
– Не долго, и каждого я буду сразу отпускать домой.
– Ладно, но я должен присутствовать!
– Присутствуй, – не стала возражать она.
Из раздевалки показались переодетые пацаны. Илга стала отдавать команды. Движения, которые выполняли мои ученики, скорее, напоминали танцевальные, но меня удивило не это. Ухмылки, замелькавшие было на лицах парней, как быстро стерлись. У меня сложилось впечатление, что, невзирая на кажущуюся легкость проделываемых упражнений, восьмиклассники выкладывались по-полной. Когда эта странная разминка закончилась, моя бывшая объявила:
– Спасибо, ребята! Отдыхайте. Сейчас вы будете по одному подходить в тренерскую, где мы будем беседовать… Начнем, пожалуй, с Зимина.
Серега отделился от общей толпы и пошел к раздевалке. Мы с гражданкой Эглите – следом. Мы вошли в тренерскую. Илга указала пацану на стул, а сама села напротив. Я пристроился в уголке. Бывшая не спешила начинать разговор, она разглядывала смущающегося паренька и делала какие-то отметки в своем блокнотике. Я ловил себя на мысли, что моя идея присутствовать во время ее опытов близка к провалу. Все равно я не хрена не пойму в ее методах, только будут выглядеть идиотом.
– Сейчас, Сережа, я буду задавать тебе вопросы, – заговорила Илга. – Отвечай на них, как сочтешь нужным. Также ты можешь спросить меня о чем хочешь, но только один раз.
Зимин покосился на меня.
– И вы ответите? – недоверчиво спросил он.
– Да!
– Ну ладно, – хмыкнул школяр. – Спрашивайте.
– Ты любишь воздушные шарики?
– Что я – маленький?..
– На обратной стороне Луны живут люди?
– Кажись – нет… Там нету воздуха!
– Холодное бывает твердым?
– Ну-у… бывает, конечно…
– Например?
– Да тот же лед!
В таком духе они беседовали еще минут пять. У меня уже шумело в ушах от этих странных и непонятно с какой целью, задаваемых вопросов и примерно таких же ответов. Наконец, гражданка Эглите сказала:
– Теперь ты можешь спросить меня о чем-нибудь.
– О чем хочу?
– Да!
Пацан опять оглянулся на меня и брякнул:
– Какого цвета на вас трусы?
Я рванулся было, дать ему подзатыльник, но Илга остановила меня взглядом, и спокойно ответила:
– Красного, – и добавила: – Спасибо, Сережа! Можешь идти домой. В спортзал прошу не заходить.
Зимин сорвался с места и выскочил из тренерской. Бывшая обратилась ко мне:
– Саша, будь добр, позови Абрикосова.
– А ты всех моих пацанов знаешь по фамилиям?
– Конечно, – ответила она. – И не только – по фамилиям. Полагаю, что мне о твоих учениках известно больше, чем тебе.
– А ну как же! Куда мне!.. Это же проект государственной важности!
– Пригласи Абрикосова, пожалуйста!
Я вышел из тренерской и остолбенел. Я-то думал, что в отсутствие преподавателя, мои орлы дурака валяют. Как бы не так! Они ходили по кругу, почти как заключенные на прогулке, в некоторых фильмах.
Только руки не держали за спиной, а совершали ими синхронные движения, то вытягивали в сторону, то поднимали вверх, то вдруг, держа на уровне плеч согнутыми в локтях, делали резкие наклоны вбок. Причем, половина школяров наклонялась вправо, а половина – влево. И самое странное – все это они проделывали в полной тишине и без всякого принуждения. Или все-таки – по принуждению? Чьего? Илги или Кирюши! Я рванул обратно в тренерскую, чтобы потребовать немедленно прекратить.
– Саша, просыпайся! – послышался женский голос. – Уже все!
С трудом разлепив веки, я увидел улыбающуюся бывшую.
– Что – все? – спросил я недоуменно.
– Я уже закончила, – объяснила она. – Ребята разошлись.
Оглядевшись, я понял, что по-прежнему сижу в тренерской на стуле. Выходит, убаюканный вопросами-ответами, я задремал? А странные упражнения в спортзале мне просто приснились? Тьфу ты, блин!
– Что за вопрос тебе задал Зимин? – спросил я.
– Он спросил: какой я национальности.
– Хм… А не врешь?
– Можешь завтра у него уточнить.
– Уточню, – пообещал я.
– Ты меня подвезешь?
– Подвезу.
Я взял дубленку и шапку, и мы пошли в гардеробную, где гражданка Эглите оставила свои вещички. Попрощавшись со сторожихой, мы вышли во двор. Я выгнал из школьного гаража «Волгу» и повез Илгу к дому, где она обитала. Всю дорогу мы молчали. Откровенно говоря, я устал. С этими психологами-гипнотизерами никогда не поймешь, где реальность, а где – морок. Зря я решил, что смогу контролировать опыты, которые моя бывшая будет проводить с моими учениками.
Если она не захочет, чтобы я проник в ее секреты, она запросто сможет меня сбить с толку. Ведь и сегодня я, наверняка, не просто так уснул. Нет, не стоит торчать у нее над душой, чтобы каждый раз чувствовать себя дураком. Пусть экспериментирует, а я стану заниматься своим делом. Думаю, я неплохо знаю своих пацанов, что бы там ни утверждала Илга, так что если в их поведении появятся какие-то аномалии, сразу все это прекращу! Как? Подниму родителей! Общественность подключу. Придумаю как…
– Интересно, что ты такое знаешь о моих учениках, чего я не знаю? – все-таки нарушил я молчание.
Гражданка Эглите, вопреки моим опасениям, ответила:
– Ну, например, Зимин обладает ноктолопией.
– Чем он обладает?
– Способностью видеть в темноте.
– Как кошка, что ли?
– Несколько хуже, но лучше, чем среднестатистический человек. Тут нет ничего сверхъестественного, такие люди встречаются.
– А еще? У меня все ученики такие со способностями?..
Глава 8
– Так он что – супермен?
– Ну, это сильно сказано, – усмехнулась, явно понимающая о чем речь, моя бывшая. – Тем более, что – не он один такой.
– А кто еще?
– У Ильина фотографическая память. Стоит ему прочитать страницу книги, и он может ее воспроизвести, вплоть до последней запятой.
– Офигеть! Что же он так хреново учится?.. По крайней мере – учился раньше…
– Ты же знаешь, воспроизвести страницу учебника мало, надо еще и понимать прочитанное…
– Ладно… Кто еще?
– Сидоров… У этого идеальная координация между глазомером и рукой. Дай ему пятак, и он забросит его в баскетбольную корзину, взглянув на нее один раз, а потом – закрыв глаза.
– Нихренасе… У кого еще из них выдающиеся способности?..
– У – всех!
– Да брось! У всех двадцати семи?!
– У всех двадцати семи.
– Какого же… я об этом узнаю только сейчас?
– А ты раньше ими интересовался?
– Ладно, – отмахнулся я. – Один ноль в твою пользу… А у других – что?
– Ну большинство обладает врожденными психофизическими аномалиями, понятными только специалистам, – со свойственным ей высокомерием, ответила гражданка Эглите. – Потому их и собрали в один класс, чтобы проще было наблюдать за ними и работать.
– Откуда же их столько в этом городишке? – спросил я. – И почему им всем по двенадцать-тринадцать лет?
– Не только – в этом, как ты выражаешься, городишке, – ответила Илга, – хотя здесь явно прослеживается серьезная концентрация сиддхов…
Руль едва не вырвался у меня из рук.
– Кого-кого?!
– Сиддхов – так в Индии называют людей с аномальными способностями, – пояснила она. – Что касается твоего второго вопроса… Не только у двенадцати-тринадцатилетних встречаются такие способности. Вспомни Кирюшу!.. Однако установлено, что это предельный возраст, когда эти аномалии активно себя проявляют наиболее ярко. Дальше они затухают. Встав взрослыми, сиддхи утрачивают свои необыкновенные возможности навсегда.
– Выходит, цель эксперимента – либо, пока не поздно, использовать эти их психофизические аномалии на благо государства, либо не дать им затухнуть?
– Одно не исключает другого.
– Понятно, почему все это держится в тайне от всех.
– Даже – от самих ребят. Некоторые из них не подозревают о своих возможностях, другие считают чем-то само собой разумеющимся, третьи – стыдятся их.
– Мне все равно – сиддхи они там или нет… Я за них самих беспокоюсь. Мерзко, когда кем-то пользуются без его согласия. Ведь наука для людей, а не люди – для науки.
– Я с тобой совершенно согласна, – откликнулась Илга. – И не позволю, чтобы мои эксперименты им навредили.
– Верю, – буркнул я, притормаживая возле дома, где жили Разуваевы.
Бывшая поцеловала меня в щеку и выбралась наружу. Я покатил домой. Этот город и впрямь какая-то аномалия, думал я, катя по заснеженным улицам. Видать, поэтому я здесь и очутился. Не просто так моя грешная душа примагнитилась к Александру Данилову. Может он тоже был в прошлом одаренный какой-нибудь? Души притягивает… Хех! Я поежился. Ну нафиг, не хватало, что бы мое нынешнее сознание вытеснил какой-нибудь другой попаданец. Мне и тут неплохо, в этой оболочке и без всяких способностей.
Интересно, что сказала бы гражданка Эглите, если бы я рассказал правду о себе? Правда, я уже однажды пытался. С той поры много воды утекло в Проныре. Я узнал Илгу поближе и понял, что лучше все-таки с нею не откровенничать. И вообще – пореже находиться рядом. Мало ли…
Дома пришлось состряпать себе ужин, он же – будущий завтрак. Кулинар из меня еще тот, но главное, чтобы было чем перекусить плотненько.
Книжка скрасила мне время, оставшееся до отбоя. А утром опять все по заведенному. Правда, когда мой класс собрался на урок, я уже в который раз посмотрел на своих пацанов другими глазами. Эра Литейска, блин? А может бывшая приврала? Надо бы проверить.
– Сидоров! – вызвал я рыжего Сеньку. – Подойди ко мне!
Тот вышел из строя. Не слишком чеканя шаг, но и не вразвалочку, подошел ко мне. Я вынул из кармана тренировочных штанов пятак. Протянул его пацаненку. Он недоуменно уставился на меня.
– Можешь его забросить вон в ту корзину? – спросил я.
– Если подойти ближе – попробую, – проворчал сын милицейского старшины.
– Подойди настолько, насколько сочтешь нужным, – разрешил я. – Только дождись моей команды.
Сидоров пожал плечами, сделал шагов тридцать и остановился, оглянувшись на меня.
– Посмотри на корзину, а потом закрой глаза, – велел я, приближаясь к нему.
Пацан подчинился. Весь класс, затаив дыхание, наблюдал за нами.
– Бросай!
Монетка сверкнула в солнечных лучах, косо бьющих сквозь стекла высоких окон спортзала, рыбкой нырнула в сетку баскетбольной корзины и зазвенела по полу. Пацаны обрадовано заорали и засвистели. Я подобрал монетку и снова протянул ее пацаненку.
– А стоя спиной к щиту – сможешь?
Сын старшины пожал плечами, повернулся к щиту с корзиной спиной и небрежно метнул пятачок. Тот снова блеснул среди танцующих в лучах пылинок и беспрепятственно пролетел через корзину. Теперь однокашники «меткого стрелка» завопили так, что стекла зазвенели.
– Молодец, парень, – сказал. – Встань в строй!
Сидоров вернулся в строй, который был уже не слишком стройным и остальные пацаны начали хлопать его по плечам и пожимать пятерню. Пришлось восстановить порядок. Когда они притихли, я велел им начинать разминку. А сам снова подобрал монету и уставился на нее, словно та таила разгадку способности рыжего Сеньки попадать в корзину не глядя. И не только – монетой и не только – в корзину. Выходит, Илга не соврала. Можно, конечно, проверить Ильина, да и Зимина – тоже, но зачем бы она стала врать про других, зная, что это легко проверяемо?
Ну эти трое – ладно. А как быть с остальными двадцатью четырьмя? Гражданка Эглите уверяла, что в их способностях могут разобраться только специалисты. Лукавит, небось?.. Ну мне этого все равно не проверить. Сиддхи, блин. Слово-то какое. Нерусское. И кто!.. Алька – сиддх?.. «Чапай» Доронин? Толик? Брательник мой Володька?..
В голове не укладывается… Что ж, придется с этим жить. Выходит, задуманный мною Орден и впрямь какой-то отряд не простых пацанов. Причем, по большей части неизвестно – каких именно?
На сегодня я запланировал посещение семейства Макаровых, о чем предупредил Антона еще вчера. По окончанию уроков, я уже по традиции посадил его в машину, и мы поехали. Признаться, я поглядывал на сидящего рядом пацаненка не то что бы с опаской, но – с осторожностью. Не потому что боялся, что ученик выбросит из запястий паутину или выдвинет из фаланг острые лезвия, просто как-то неуютно стало.
Жил этот неизвестный «супергерой» в обыкновенной трехэтажке – проще говоря – бараке. Мы поднялись на второй этаж, Тоха открыл дверь собственным ключом. Мы вошли. Пацан зажег свет в прихожей. Я скинул ботинки, снял дубленку и шапку. Хозяин квартиры провел меня в комнату, обставленную как десятки других советских квартир. По крайней мере – из тех, что я уже видел. В квартире было тихо. Видать – никого, кроме нас двоих нет. Надеюсь, что сейчас кто-нибудь из взрослых членов семьи придет. Зря я что ли тащился сюда сегодня?
– Сан Сеич, вы чай будете? – спросил меня Макаров.
– Не откажусь, – кивнул я. – А где твои?
– Никого нет, – последовал ответ.
– Это я вижу… А когда придут?
– Никогда.
– То есть? – опешил я.
– А я – детдомовский.
– Ты что такое говоришь? Я же помню, что не воспитанник детдома.
– Нет. Я правда жил раньше в детском доме… До начала прошлого года… А потом нашлась моя бабушка. Она и забрала меня…
– А-а, – протянул я с облегчением, потому что после вчерашних откровений гражданки Эглите, мне уже начала мерещиться какая-то стивенкинговщина. – Значит, она скоро придет?
– Не-а, она в больничке… Ревматизм обострился.
– Понятно. Что ж ты мне вчера не сказал?
– Вы же хотели посмотреть, как я живу?..
– Вообще-то верно, – вынужден был согласиться я. – Ну и как ты живешь? Деньги-то есть на еду?..
– Есть… пойдемте на кухню.
– Пойдем.
Мы прошли на кухню. Хозяин поставил чайник на газовую плиту. Достал из холодильника сыр и масло. Ловко изготовил бутерброды. Вода закипела. Антон заварил свежий чай. Вскоре мы уже прихлебывали из больших чашек с золотыми цветами очень неплохой чай, макая в него кусочки рафинада и закусывая бутерами. Было видно, что Макаров парень самостоятельный. Не удивительно. Видать, с раннего детства ему не на кого было положиться. Да и когда живешь в детдоме, умей за себя постоять и себя обслужить.
– Бабушке твоей ничего не нужно привезти в больницу? – спросил я.
Тоха искоса на меня поглядел. Ответил:
– Я у нее в субботу был… Что надо – привез.
Ага, парень не промах. И, похоже, умеет держать дистанцию.
– Ты чем-нибудь увлекаешься? – закинул я удочку, пытаясь прощупать не его суперспособность, конечно, а хоть что-нибудь за этой броней, которую он на себя напялил.
– Сейчас чаю попьем и я покажу.
– Звучит зловеще, – хмыкнул я.
– Да нет, – улыбнулся он в ответ. – Просто – так не объяснишь…
– Жду не дождусь, – пробормотал я, чтобы хоть что-то сказать.
Дожевав бутерброды и выхлебав остатки чая, я потопал вслед за Макаровым в его комнату. Я был уверен, что достаточно посмотреть на место, где обитает пацан, чтобы понять, чем он дышит. Картинки, вырезанные из журналов и наклеенные на стенку, книжки, пластинки, удочки, крючки, мормышки и прочие атрибуты преобладающего хобби. Так вот, в комнате Тохи я обломался сразу. Ни на стенах, ни на полках, ни на письменном столе – ничего лишнего. Учебники, тетрадки, пенал и прочие учебные принадлежности. И все.
– У тебя, я смотрю, просто флотский порядок, – заметил я.
– Детдомовский, – без тени иронии уточнил хозяин комнаты.
– А-а, ну да… Ну и где же то, чем ты увлекаешься?
– Сейчас… – пробормотал Макаров.
Отворив дверцу тумбы письменного стола, он вытащил картонную коробку, судя по выцветшей этикетке – из-под утюга. Открыл ее и осторожно, словно взведенную мину, вытащил… детский волчок. Такие еще называются – юла. Только вот эта хреновина не была металлической, расписанной полосками, всех цветов радуги, а сделана из черного, блестящего, похожего на эбонит материала. Все так же медленно и осторожно, пацан поставил черный волчок на пол. Причем, тот не завалился набок, а остался торчать вертикально.
– Это что? – спросил я. – Юла?
– Это – сторож, – не слишком понятно объяснил пацаненок.
– И кого же он сторожит? – спросил я, присаживаясь на корточки.
Дальше я повел себя крайне неосмотрительно, забыв с кем имею дело. Стоило мне протянуть к волчку руку, как тот вдруг сам по себе повернулся вокруг оси, затем еще раз, и еще… И вот уже, постепенно ускоряясь, начал стремительно вращаться, балансируя на опорном стерженьке. Как зачарованный, я уставился на блик от лампочки, что вздрагивал на лаковой поверхности этого непонятного «сторожа». Рука моя, все еще протянутая к «игрушке», начала ощутимо подергиваться, словно охваченная дрожью.
Я попытался отвести руку, но не смог. На лице моем выступил пот. Вслед за рукой принялась дергаться голова, а затем и все тело, словно невидимая сила гнула и корежила меня. Откинувшись всем корпусом назад, я схватился свободной, но тоже трясущейся рукой за дверной косяк и буквально выдернул себя из невидимой, но цепкой ловушки. При этом мне с трудом удалось устоять на ногах. Коварный волчок повращался еще немного и замер. Выпрямившись, я с изумлением уставился на ученика, спокойно за мною наблюдающего.
– Извините, Сан Сеич! – сказал он. – Я не успел вас предупредить.
– Что это за хрень? – спросил я, с трудом переводя дух.
– Я же говорю – сторож, – откликнулся Тоха. – Повадился к нам кто-то в квартиру. Стали вещи пропадать. Бабушка участковому пожаловалась. А толку никакого… А один раз чуть ли не полпенсии сперли… Ну я разозлился, стал думать, как ворюгу словить… Ну и приснился мне такой вот волчок… Я его и сделал…
– Из чего – сделал?
– Не знаю… Пластмасса какая-то… На свалке нашел и в школе на токарном станке выточил… По первости сам вот как вы попался, а потом допетрил – нельзя к верхнему острию руку тянуть, можно только за бока брать… Вот и поставил я его в прихожке, когда мы с бабушкой на рынок пошли… А когда вернулись, у двери Васька-алкаш валяется, в полной отключке, пена на губах… Вызвали участкового, тот – скорую. Ну вот больше Васька к нам не лазит…
– Нихренасе… – выдохнул я. – Так ведь можно и инфаркт схватить.
– Не, я бы не дал…
Меня эта детская непосредственность едва не вывела из себя. Хорошо вовремя вспомнил, что все-таки – педагог, а не шантрапа.
– В следующий раз предупреждай, – проворчал я.
– Само собой… Извините.
– И этот «сторож» единственное, что ты сделал?
– Не-а… Много разного… – отмахнулся Макаров и принялся перечислять. – Рыбный свисток, лягушку-обманку, крестолет, побрякушник…
– Стоп!.. – велел я. – Ну ты разогнался. Что все это означает?
– Ну-у свистком мы с пацанами рыбу на рыбалке приманиваем… Лягушка-обманка – это типа игрушки, тока она с панталыку сбивает всяких там… – он не договорил, только скулы вдруг проступили на лице. – Крестолет – полетит, если его кинуть и вернется в любое место, где стоишь. Ну побрякушник – это такая хреновина, которая начинает брякать, когда чужой появляется.
– Да, очень внятное объяснение.
Тоха пожал плечами, дескать, какое есть.
– Ну ладно… Показать сможешь?
– Да раздал я все. Кроме свистка, но это надо речку идти, лунку бурить… Не в рыбном же кильку в томате приманивать…
– Ладно. Верю на слово. Тем более после этого… волчка… Спасибо, Антон!.. Накормил, напоил, развлек. Мне пора.
– Погодите, Сан Сеич, я вам что-то подарю…
Тоха выдернул ящик письменного стола, начал в нем ковыряться. Потом протянул мне покрытое темным лаком деревянное кольцо. Я взял его, повертел, разглядывая. Оно было не совсем ровное. Скорее напоминало хитро скрученную, закольцованную ленту.
– Это тоже ты сделал? – спросил я.
– Ну а кто же? Конечно, я.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?