Текст книги "Когда львы станут ручными. Как наладить отношения с окружающими, открыться миру и оказаться на счастливой волне"

– Итак, кто-нибудь хочет попробовать?

Участники тренинга посматривали друг на друга. Было видно, что никого не радовала перспектива вживаться в образ другого человека. Но взгляд Романы бросал им вызов. Наконец руку подняла Эмили. Чтобы доказать своему сыну, что ради него она способна измениться, Эмили была готова на все. Постепенно свою готовность поучаствовать выразили и остальные члены группы, и только Брюно и Максимильен сочли за лучшее отмолчаться.

Романа пристально посмотрела на них, надеясь, что они присоединяться. Как бы не так! Мистер Робот сидел с видом новобранца, уклоняющегося от службы в армии, и испепелял ее вызывающим взглядом. Потом Романа встретилась глазами с Максимильеном. Три взмаха ресницами. Он не узнавал себя. Неужели это он, Максимильен Вог, готов поднять руку, как змея поднимает голову, повинуясь заклинателю? Неужели кто-то мог заставить его добровольно включиться в ролевую игру, глупее которой и быть ничего не может? Неужели этой Романе удалось задеть его самолюбие самца? Ему не хотелось, чтобы она думала, будто он отлынивает, потому что боится или еще что-нибудь в этом роде.

Осознание, что он удовлетворяет тщеславие Романы, раздражало его. Максимильен чувствовал, что что-то в этой ситуации ускользает от его понимания, и ему это было неприятно.

Романа разложила на столе предметы, напоминающие шпионское снаряжение: миниатюрные камеры со встроенными микрофонами.

Чего она добивается? Как в плохом детективе!

– Я предлагаю вам при помощи этих видеокамер – они будут предоставлено в ваше полное распоряжение – заснять то, что будет происходить. Благодаря этому мы сможем не только наблюдать за экспериментом, но и впоследствии проанализируем его результаты.

Вид у всех стал беспокойным и одновременно озадаченным.

– А с кем мы должны меняться ролями? – спросила Натали.

– Либо с людьми из вашего окружения, которые, разумеется, согласятся на это пойти, либо с сотрудниками Sup’ de Burnes, готовыми включиться в игру.

Раздались недовольные возгласы, члены группы не скрывали своего волнения. И только Натали не могла сдержать радости.

– Обожаю эксперименты подобного рода! Мне всегда хотелось сыграть какую-нибудь роль…

Мисс «Я-Я» опять в ударе! – чуть было не сказал вслух Максимильен. Все остальные злобно поглядывали на нее, словно хотели напомнить, что она опять забыла поставить крестик в клеточке «смирение».

Потом посыпался град вопросов, в которых явственно слышалось раздражение.

– Да не волнуйтесь вы так! – сказала Романа. – И еще раз попрошу вас: не пытайтесь все контролировать – позвольте себе увлечься экспериментом. Наблюдайте за тем, что вы чувствуете и переживаете.

Занятие закончилось, все стали собирать вещи и, прощаясь с Романой, покидать аудиторию. Только Брюно, накачавший себя темной энергией, даже не соблаговолил взглянуть в ее сторону.

Максимильен, который выходил последним, вдруг услышал тяжелый вздох. О, да нашей Романе, кажется, не по зубам люди с агрессивным поведением. Себя, привыкшего работать с неуступчивыми в делах партнерами, многие из которых имели сложный характер, он считал большим знатоком в этом вопросе. Что ж, надо будет преподать ей урок, подумал он с чувством удовлетворения.

Погруженная в свои мысли, Романа даже не заметила, как он подошел, и вздрогнула от неожиданности.

– А, Максимильен… Все хорошо? Ну как, уже смирились с участием в эксперименте?

– Думаю, что да… Надо будет предупредить Клеманс, это моя помощница…

– А что с макетом? – спросила она.

– Сделаю…

– Хотите, вместе займемся? Пяти минут, думаю, нам хватит.

– К сожалению, у меня совсем нет времени…

Молодая женщина казалась раздосадованной. Но ведь не будет же он ради того, чтобы доставить ей удовольствие, демонстрировать чрезмерное усердие!

– Как хотите. Ну, тогда до скорого. Позже я вам позвоню, чтобы обговорить все детали эксперимента.

– Договорились, до скорого, Романа.

Прежде чем уйти, Максимильен бросил исподлобья весьма красноречивый взгляд, означающий what else?[8]8
  Что-нибудь еще? (англ.)


[Закрыть], и расстроился, поняв, что она не обратила внимания. Видимо, Романа Гарднер отгородилась от мира экраном, пробить который был бы не в состоянии даже Джордж Клуни.

Шофер ждал его на углу улицы.

Максимильен с наслаждением упал на сиденье и попросил Дмитрия отвезти его в офис, где рассчитывал за оставшееся время просмотреть несколько важных документов. Перемены были очевидны. Еще совсем недавно он и представить не мог, что после сеансов с Романой Гарднер будет чувствовать себя таким умиротворенным и просветленным. Всего два занятия, и надо же… Сначала он видел в ней лишь очень привлекательную женщину, за которой, как и за многими другими, он был не прочь приударить. Но сегодня он готов был признать, что в ней есть что-то такое, чему он не находил объяснения. Что это? Умение пробуждать у людей, склонных к бюрнерии, стремление к осознанию собственных недостатков? Пожалуй, да. Хватка, но мягкая. Доброжелательная воля. Удивительно… Ко всему прочему, она еще и очень сильная. Панцири всех членов группы тут же дали трещины. Максимильен был удивлен, когда увидел, что его «коллеги» дошли чуть ли не до нервного срыва и были готовы расплакаться, выполняя упражнение с шариками.

Со мной этот номер не пройдет, ей не удастся довести меня до такого состояния. С самого раннего детства он воспитывался в других условиях. У Вогов мягкость была не в чести. Вообще не имела права на существование.

Перед ним встал образ отца. Отец всегда культивировал силу и твердость. Он принадлежал к тем людям, которые считают железную волю более эффективной, чем поощрительные слова и меры. Не доброта делает мужчину мужчиной, а только воспитание. Умение надавить на ребенка в сочетании с необходимыми наказаниями могли, по его мнению, дать хорошие результаты. Теперешние мои успехи подтверждают правильность этой схемы, с горечью подумал Максимильен. Интересно, сколько доз негативного облучения он получил от своего отца? И до какой степени заражен его мировоззрением?

Из состояния задумчивости его вывело сообщение. Опять от Жюли. Еще одно. Его охватило легкое чувство вины: он опять забыл ответить.

Макс, где ты? Чувствую себя намного старше, чем в свои тридцать шесть… Ты мне нужен. Позвони! Жю.

Максимильен чувствовал ее тоску, но злился на Жюли, потому что она не хотела помочь самой себе и самостоятельно разобраться в ситуации. Неужели она не понимает, какой груз ответственности лежит на его плечах? Он не мог выносить скрытые намеки, читавшиеся между строк. Он чувствовал себя погребенным под всеми этими делами и заботами, которые валились и валились на него. Вот бы нажать, пусть на мгновение, на кнопку «пауза». Вот бы кто-нибудь, пусть временно, занялся решением больших и маленьких проблем… Он тяжело вздохнул.

– Все хорошо, месье? – забеспокоился шофер.

– Да, все очень хорошо, Дмитрий, спасибо.

Не будет же он, на самом деле, открывать душу шоферу.

Он начал писать Жюли. Что же ей ответить?

Жю, я буду очень занят все ближайшие дни. Но обещаю, мы скоро увидимся. Я тебе хорошо знаю, моя красавица, ты найдешь в себе внутренние ресурсы… Выше голову! В следующий раз отведу тебя поужинать в потрясающее место. Клянусь!

Максимильен нажал на кнопку «Отправить», когда зазвенел телефон. Его помощница Клеманс сообщила плохую новость. На английском рынке возникли непредвиденные трудности. Клиент недоволен исполнением последнего заказа. Нужно, чтобы Максимильен как можно скорее связался с ним и уладил конфликт.

– Уже еду.

Он сухо прервал ее и погрузился мыслями в предстоящий неприятный разговор, машинально положив телефон в карман пальто.

13

Романа была рада, что наконец оказалась дома. Вторая половина дня выжала из нее все соки. Нужно сказать, что она полностью, не жалея сил, отдавалась своему делу, претворяя в жизнь программу по искоренению поведенческой бюрнерии. Ее отец, вне всякого сомнения, сказал бы ей, что она все слишком близко принимает к сердцу, и был бы прав.

В качестве компенсации она приготовила себе легкий и вкусный ужин и уютно устроилась на диване, чтобы воспользоваться редким моментом отдыха. В целом основательница Sup’ de Burnes была довольна тем, какого прогресса уже добились ее новые ученики. Она видела позитивные изменения в поведении большинства из них. Исключение составляли только Максимильен и Брюно.

Вонзив зубы в тост, намазанный джемом из горького апельсина, Романа подумала о Максимильене. С какой стороны к нему подступиться? Будет ли он когда-нибудь всерьез воспринимать ее программу? Вызывающая небрежность, с которой он относился к ее заданиям, вымотала ей все нервы. После того как он нанизал шарики на палочку, он создал новую композицию. Романа подошла к нему, чтобы оценить ее, и застыла в недоумении: зачем он разрезал пополам самый большой шар? Обе половины отстояли друг от друга и были соединены палочкой. Странная схема… Она спрашивала себя, что все это может значить, и пребывала в замешательстве, не находя объяснения…

Но нужно признать очевидное: его случай стал для нее делом чести; она считала, что просто обязана выполнить свою миссию и вывести его на путь перемен, не допуская даже мысли, что ее может ждать провал.

Романа отдавала себе отчет в том, что силовое решение тут непродуктивно, и поэтому все делала для того, чтобы ее подопечного посетило озарение. Хм, дождешься… Она грозно сжала кулаки, решив во что бы то ни стало добиться поставленной цели. Некоторые из ее хулителей видели в настойчивости, с какой она привыкла действовать, проявление бюрнерии. Что ж, они правы – бюрнерия ей тоже свойственна. Предстоит пройти долгий путь, прежде чем она окончательно избавиться от малейших ее признаков. Но что касается Максимильена… Она будет чувствовать себя оскорбленной, если не заставит его измениться. Всплеск эго? Разумеется. Хотя это не единственный повод. Есть ли в Максимильене Воге уязвимые места? Это интриговало ее, вызывало желание понять, что же скрывается под броней идеального делового человека, который все держит под своим контролем. Ну нет, она взломает все его внутренние задвижки, или она не Романа Гарднер!

Возбуждающий профессиональный вызов, который она бросила самой себе, мешал ей задуматься о другом аспекте его личности: о магнетической притягательности, которой, несомненно, обладал Максимильен Вог. Неужели ее вечная зачарованность темпераментами на грани бюрнерии опять сыграет с ней злую шутку? Любой ценой она должна соблюдать дистанцию и не терять профессионализма! К тому же за последние месяцы после развода ей удалось обрести душевное равновесие и спокойствие.

Правда заключалась в том, что Романа не имела никакого желания, чтобы кто-то вторгся в ее мир и нарушил эту хрупкую безмятежность. Одному Богу известно, сможет ли человек, подобный Максимильену, посеять смуту в ее душе. Но… Она отдавала себе отчет в том, что Максимильен Вог представлял определенную опасность и смог бы, сам того не сознавая, открыть ящик Пандоры, откуда вырвутся на волю не лучшие из эмоций – тревога и тоска. При одной только мысли об этом Романа ощущала дрожь.

Она поднесла чашку к губам, и тут же на ее лице появилась гримаса: забыла вытащить заварной пакетик. Потом она встала и прошла на кухню, чтобы долить немного кипятка в чашку. И тут же в ее сознание вторгся случай с Брюно. Брюно казался взбешенным, когда выходил из аудитории в Городе науки. Романа не могла позволить, чтобы в группе закрепилась напряженность, и тем более не могла допустить, чтобы участник ее тренинга ощущал глубокую неудовлетворенность. Нет, никаких отговорок: она просто обязана ему позвонить.

Так как она ненавидела любые конфронтации, ей пришлось набраться смелости и сжать в кулак всю свою волю. Брюно снял трубку после четвертого гудка.

Айсберг показался бы теплее… Романа предложила Брюно откровенно, без утайки рассказать, что не так. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы расположить его к беседе и привести в более или менее благодушное настроение, поскольку он тут же воспользовался моментом, чтобы излить свой гнев и, не стесняясь в выражениях, опрокинуть на нее ушаты грязи.

Это недопустимо ставить людей моего уровня в такое двусмысленное положение! Какими глазами на меня посмотрят подчиненные? Из-за этой дурацкой затеи все решат, что его, Брюно, уже пора списывать со счетов. Она должна понять, что он не может себе позволить провести целый день в шкуре одной из своих сотрудниц, и у него нет ни малейшего желания осрамиться и просто так, за здорово живешь, подмочить свою репутацию. Ведь женщины, которыми он руководит, и не подумают ему подчиняться, если по собственной глупости он ввяжется в этот эксперимент. Менеджер всегда должен оставаться в роли менеджера, если хочет, чтобы его уважали. И точка!

Романа отвела трубку подальше от уха, чтобы вопли звучали не так громко. Она не могла на него злиться: ведь он не понимал разницы между праведным, обоснованным гневом, выражаемым без агрессивности, и неправедным гневом, который ничего не решает и порождает новый виток насилия.

Чтобы сохранить душевное равновесие и не дать негативному потоку захватить ее, Романа глубоко вздохнула и даже позволила себе отключиться на пару секунд, вызвав в мозгу образ ментального покоя: вот она лежит в гамаке под раскидистым деревом, на которое щедро льются лучи солнца; листва отбрасывает на нее хлорофиллово-зеленые отблески; она нежится в теплом воздухе, зачарованная гипнотической красотой чистого голубого неба… Она сразу почувствовала себя лучше. Из задумчивости ее вывели несмолкающие крики Брюно:

– Вы меня слышите, Романа?

– Да-да, я слушаю вас, Брюно…

Романа хорошо представляла, как в офисе могла проявляться иерархическая бюрнерия Брюно. Накануне тренинга она переговорила с его непосредственным руководителем, финансирующим обучение. В дирекции высоко ценили Брюно. Серьезный и ответственный сотрудник, он никогда не считался со своим свободным временем… Хотя ему не мешало бы быть помягче с подчиненными… Все эти истории, связанные с методом руководства Брюно, чреваты психосоциальными конфликтами, а конфликты дирекции не нужны…

Случай с Брюно ясен как день, думала Романа. Не имея ни жены, ни детей, он всего себя отдает работе, и он ни на секунду не задумывается о том, что не все хотят жить по его шаблону. До сего момента Брюно не предпринимал никаких усилий, чтобы поставить себя на место своих сотрудниц, понять их жизнь и их семейные сложности и неурядицы: дети, которых нужно забирать из школы, регулярные медицинские обследования, постоянные соревнования со временем. Казалось, Романа слышала его недовольный голос: «Опять берете полдня за свой счет?»

Романе больше всего хотелось, чтобы Брюно наконец осознал: существуют структурные различия, свойственные той или иной личности. Каждый из нас обладает прекрасными качествами, присущими только ему, но под влиянием стресса в каждом проявляются некие отклонения в поведении, которые приятными не назовешь. Пунктуальный, организованный, методично и эффективно выполняющий свои функции Брюно мог становиться резким, тираничным, требовательным, властным и раздражительным…

Осуждая образ жизни и манеру общения своих подчиненных, Брюно часто не отдавал себе отчета в том, что именно его поведение вызывает в них негативные реакции… Что было еще одним поводом для того, чтобы углубить и без того огромную пропасть между ними: он отказывался признавать факт личностных различий, которые и являются основным богатством любой группы. Находясь во власти отклонений, свойственных бюрнерии и вызванных перфекционизмом и погоней за результатом, он постоянно придирался к мелочам, контролировал работу подчиненных, отказывая им в доверии, и всегда воздерживался от выражения благодарности или вынесения поощрений… Настоящая реляционная опустошенность! Что, разумеется, приводило к общей демотивации всей группы. Как заставить его понять, что манера, в которую облекают слова и мысли, имеет такое же значение, как и сами слова и мысли? И что необходимость учитывать чувствительность женской психики являлась главным фактором в работе.

Отсюда и вытекает важность участия Брюно в эксперименте, чтобы он на собственном опыте понял все это!

– Брюно, я знаю, насколько вы дорожите профессиональным успехом. Вас высоко ценит руководство, и у вас есть все качества, чтобы стать превосходным менеджером…

– Спасибо.

– Но ведь вы согласитесь с тем, что в последние месяцы у вас возникли трения в коллективе?

– Да, это так…

– А нет ли у вас желания, чтобы ваши отношения с сотрудницами строились на иной, более приемлемой основе и стали легкими, гармоничными?

– Да, разумеется…

– Можете ли вы довериться мне?

– Ммм, почему бы и нет, хотя не может быть и речи, чтобы я согласился на ваш «обмен местами»!

– А если я вам предложу погружение в другое, отличное от вашего, предприятие?

– Как это?

– Скажем, вы могли бы отработать один день стажером в команде женщин, которые вас не знают.

– Не знаю… Почему бы и нет… Посмотрим…

– Я даю вам время, чтобы вы могли спокойно обдумать мое предложение, и завтра позвоню вам.

– Договорились, Романа.

– Желаю доброго вечера, Брюно…

– Романа?

– Да?

– Хм… Извините меня, если я только что наговорил вам лишнего, я был так взвинчен.

– Ничего страшного, Брюно. Я к этому привыкла! Но скоро вы заметите, что вы гораздо больше выиграете, если будете говорить то же самое, но другим тоном…

– Думаю, я начинаю вас понимать. Спасибо, Романа, и до завтра.

Она повесила трубку и вздохнула с облегчением при мысли, что беседа так хорошо закончилась.

Удовлетворенная, но опустошенная, решила принять ванну, чтобы изгнать остатки стресса, которые замусорили ее мозг и довели до изнеможения тело. На сегодняшний вечер она отложит в сторону сертификат «истребительницы» бюрнерии и оставит только первую букву «Р» из своего имени, что значит «расслабление».

14

Максимильен Вог появился в офисе намного раньше обычного, и его настроение оставляло желать лучшего: он плохо спал. Эксперимент, предложенный Романой, не давал ему покоя всю ночь, лишая сна. Инверсию ролей со своей помощницей Клеманс он воспринимал как дурную шутку, и интуиция подсказывала, что это не приведет ни к чему хорошему.

Двери лифта открылись на его этаже, он вышел и быстрыми шагами направился в свой кабинет. Небрежно бросил портфель на пол, тяжело опустился в широкое кресло и машинально включил компьютер. В дверь постучали. Это была Клеманс. Тоже ранняя птичка.

– Здравствуйте, господин Вог.

– А, привет, Клеманс.

– Месье Вог, а что вы здесь делаете?

Максимильен посмотрел на нее, ничего не понимая.

– Как это, что я здесь делаю? Неужели это не кажется столь очевидным? Начинаю рабочий день.

– Но, господин Вог, сегодня ваше место не здесь…

– Почему это мое место не здесь? Разве…

Клеманс улыбнулась и указала ему пальцем на соседний кабинет. Туда, где был ее личный кабинет.

Ну, конечно, как я мог забыть! Поменяться местами. Радуйтесь, Клеманс. Вот и на вашей улице праздник!

Максимильен мгновение пребывал в нерешительности, не зная, включаться ли ему в игру. И как бы то ни было, ему никто не помешал бы послать все это куда подальше и немедленно поставить свою помощницу на место. Тем не менее он чувствовал, что связан некими обязательствами с группой, и, кроме того, его мужское эго не давало ему покоя.

Он тяжело встал и, пятясь, пошел в соседнюю комнату, в то время как Клеманс обживалась в его кабинете. Видимо, перемена ролей давалась ей с меньшим трудом, чем Максимильену.

На пороге она его окликнула:

– Максимильен, вы забыли вот это, – и протянула ему снаряжение, оставленное Романой: камеру со встроенным микрофоном, чтобы запечатлеть на века этот проклятый день.

Максимильен в бешенстве схватил «шпионские штучки» и вышел из комнаты. Ну уж нет, этому не бывать! – подумал он и швырнул аппаратуру в ящик стола, как только оказался вне поля зрения Клеманс. До этого он не дойдет, никогда в жизни!

Он сел на маленький, конечно же, не такой комфортный, как его роскошное кресло, стул Клеманс и включил компьютер. Может быть, ему и здесь удастся поработать над некоторыми делами, загруженными на сервер? Эта идея придала ему сил. Но как только он принялся барабанить по клавиатуре, раздался настолько резкий звонок, что он вздрогнул. Есть от чего получить сердечный приступ! Но что все это значит? Из маленький черной коробочки, называвшейся интерфоном, раздался требовательный голос Клеманс:

– Максимильен? Не могли бы вы принести мне кофе? И побыстрее, пожалуйста!

Что? Неужели он позволит, чтобы его так унижали! Он как будто перенесся в четвертое измерение. А может быть, у него галлюцинации? Самое страшное заключалось в том, что он не знал, на какую кнопку нажать, чтобы ответить ей и предложить самой отправиться за этим чертовым кофе…

Опять раздался голос, в этот раз еще более требовательный и грозный:

– Максимильен, оранжевая кнопка для ответа. Жду свой кофе. Спасибо.

Вариант «А»: не вдаваясь в подробности, послать Клеманс к черту. Вариант «Б»: временно забыть про свою гордость и выполнить обязательство ценой того, что завтра все вернется на круги своя. В последний момент было принято решение в пользу варианта «Б». Максимильен нажал на оранжевую кнопку.

– Хорошо, Клемааанс.

Он с такой ненавистью произнес ее имя, как будто объявлял ей войну.

Снова раздался звонок интерфона.

– Мадемуазель Мерсье!

Черт возьми! Ей не занимать наглости. Неужели она сейчас запретит ему называть ее по имени? Да, быстро же она вжилась в роль… А не слишком ли много усердия она вкладывает в это дело?

– Что с кофе? Вы когда-нибудь мне его принесете? Захватите еще круассан. Спасибо.

Ее сухой и повелительный тон как будто хлестал Максимильена по щекам, он чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Максимильен Вог – лакей?! Да он просто кипел от негодования! И где взять этот чертов кофе?

Он вышел из кабинета и направился на ресепшен к секретаршам.

– Хм, здравствуйте, не могли бы вы мне сказать, где я могу найти кофе и круассан?

Они посмотрели на него так, как будто он прилетел с Марса, и ответили со всей любезностью, на какую только были способны. И хотя их тоже предупредили об этом более чем странном эксперименте, они были не в состоянии отказать в помощи своему патрону.

– Да, месье Вог. Что касается кофе, то кофемашина стоит в комнате отдыха, а за круассаном придется зайти в булочную на углу, вы наверняка знаете, где она находится.

Откуда же он мог это знать, он и вспомнить не мог, когда в последний раз заходил в булочную. Этим всегда вместо него занимались другие…

Максимильен решил сначала отправиться за круассаном. Такой порядок выполнения дел ему казался более рациональным: ведь кофе должен быть горячим. Оказавшись на улице, он осмотрелся, пытаясь понять, где находится булочная. На углу улицы, сказали секретарши. Но какой улицы? Поплутав немного, он обратился к прохожему. Боже! Сколько времени он теряет. И, разумеется, перед этой злосчастной булочной стояла очередь, как во времена распределения продуктов по карточкам. Неужели в этой стране никто не работает? И неужели им с раннего утра нечем заняться, кроме как набиванием брюха.

Наконец подошла его очередь.

– Круассан, пожалуйста.

– Девяносто сантимов, – безразличным голосом ответила продавщица.

Максимильен вынул карту Golden Prestige и небрежно протянул ее продавщице, держа указательным и средним пальцами. Та выкатила на него в изумлении и раздраженно заметила:

– Оплата по карте только свыше десяти евро.

Быть не может. Они что, эти мелкие лавчонки, все еще живут в каменном веке?

Выведенный из себя еще одной заминкой, Максимильен порылся в бумажнике в поисках какого-либо другого платежного средства. Люди, стоявшие в очереди позади него, бросали в его сторону злобные взгляды – он их чувствовал спиной. Он продолжал рыться в бумажнике, и вдруг – спасение! Банкнота в пятьдесят евро. Но и в этот раз продавщица не скрыла своего раздражения:

– Может, поищите мелочь?

Максимильен посмотрел на нее, как Робеспьер на французскую знать, и резко ответил:

– Нет, у меня нет мелочи. Для вас это является проблемой?

Продавщица пожала плечами, как бы говоря, что клиент неисправим, чем окончательно вывела его из себя. Сдачу она выдала банкнотами в двадцать, пять и два раза по десять евро, к этому были добавлены сорок монет по десять сантимов и пять монет по два сантима. Какая низкая месть! А ведь он мог бы сделать из личных денег годовой взнос в фонд помощи детям, страдающим неизлечимыми заболеваниями! Его бумажник, который теперь весил не меньше мертвого осла, оттягивал задний карман роскошных брюк от Версаче. И все это ради несчастного круассана!

Причем он выполнил только часть своей миссии. Теперь нужно найти комнату отдыха, в которую он ни разу и ногой не ступал. Наконец, он ее нашел, спросив дорогу и немало поплутав по коридорам. Убогость этого места поразила его. Интересно, как давно тут делали косметический ремонт? Несколько облезлых стульев и стол, покрытый пятнами, довершали общую картину заброшенности. В открытом контейнере для мусора валялись использованные, а и иногда наполовину полные одноразовые стаканы, остатки еды скапливались здесь, похоже, на протяжении нескольких дней. Что же касается кофемашины, то она напоминала Хиросиму после атомного взрыва. Покрытый брызгами и кофейной гущей капсульный агрегат являл собой жалкое зрелище, и можно было подумать, что его забыли отрегулировать, так как, судя по всему, он не наливал, а выплевывала эспрессо… Грязь и запустение комнаты резко контрастировали с остальными офисными помещениями, соперничающими друг с другом в роскоши и красоте. Почему ему ни разу никто не говорил о комнате отдыха?..

Пора, однако, вернуться к главной цели его появления здесь: кофе для помощницы. Но каков розыгрыш, а!

Максимильен повертел в пальцах капсулу, пытаясь решить очередную головоломку. Наконец он вставил ее в отверстие и со злостью надавил на кнопку. Машина издала тревожный звук, затем захлебнулась в хриплом кашле, надрывающем душу, обрызгала все вокруг несколькими обжигающими каплями, но ни одна из них не попала в стакан.

Испугавшись, Максимильен решил (к своему стыду) обратиться за помощью к секретаршам на ресепшене. И именно этот момент выбрала Клеманс, чтобы появиться на пороге их комнаты. Она была взбешена.

– Ну что, вы скоро? Я жду уже целую вечность. Чем только вы занимались?

Максимильен вдруг услышал, как его собственный голос произнес:

– Я уже почти… Сейчас принесу!

Глаза секретарш округлились в полном недоумении. Завтра ему будет непросто вернуть все на свои места. Одна из них все-таки решила помочь шефу приготовить кофе. Максимильен понял, что вставил капсулу не той стороной, и девушке пришлось повозиться, чтобы исправить его глупость. Он чувствовал себя сконфуженным: вот уж не думал, что так сложно приготовить кофе.

Наконец заказ Клеманс был выполнен, и он, прежде чем войти, постучал в дверь ее кабинета. И с порога был поражен ее величественным видом королевы-матери. Да у его помощницы дар перевоплощения, ей бы в театре играть.

Клеманс даже не соблаговолила на него посмотреть. Может быть, она воспринимала его как свою собачку?

– Поставьте туда.

– Слушаюсь, мадам.

Нет, он бредит!

Максимильен уже отправился в свой кабинет, когда она окликнула его.

– Вы отсутствовали в течение долгого времени, – произнесла она тоном, в котором звучал упрек, – и вы, вне всякого сомнения, пропустили много звонков. Прослушайте автоответчик и ответьте, причем не затягивайте с ответами. Держите меня в курсе важных дел. Вы свободны.

Максимильену показалось, что он галлюцинирует, наглотавшись дешевых экстази. Very bad trip[9]9
  Очень плохой трип (англ.). Трип – измененное состояние сознания.


[Закрыть].

Получив нагоняй, он не нашелся, что ответить, и вернулся на свой пост.

И действительно, в его отсутствие поступило четырнадцать звонков. Следующие несколько часов он вкалывал не покладая рук, сочетая ответы на телефонные звонки с административной волокитой. Клеманс побеспокоила его четыре раза.

Как же ей одной удается все это проделывать одновременно?

В 13 часов 30 минут, издерганный, выбитый из колеи, он решил, что заслужил право пообедать. Но он не учел рвения Клеманс, решившей во что бы то ни стало довести до конца свою миссию, – она навязала ему три дополнительных срочных дела. Вот так, одним махом, он был лишен обеденного перерыва.

– Я скоро приду. Вернусь к шестнадцати часам, у меня заказан столик в «Пиковой даме»…

Что? В знаменитом ресторане? В то время как он умирает от голода, надрываясь на работе? Ну и игру она затеяла с ним! Ладно, пусть не сомневается, завтра он ей покажет, кто здесь пиковый король…

В 15 часов одна из сотрудниц пожалела его и принесла бутерброд, яблоко и бутылку воды.

Бутерброд был резиновый, безвкусный и, видимо, немало времени провалялся в холодильнике, потому что хлеб утратил всякую пышность. А яблоко показалось мучнистым и пресным, как только он вонзил в него зубы.

Клеманс вернулась в 16 часов 30 минут. В том, что касалось игры, она ничего не делала наполовину! Удушить ее за это или поздравить? В 17 часов она организовала собрание персонала и приказала Максимильену подать всем сотрудникам, умиравшим от хохота, апельсиновый сок.

Оставшись наконец в одиночестве, он смог позволить себе небольшую передышку, но одно неловкое движение, и стакан сока, опрокинувшись, залил документы. Максимильен тут же бросился промокать их бумажными полотенцами, отметив, что никто из сотрудников, выходящих из кабинета (из его кабинета, который теперь занимала Клеманс), и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь ему. Казалось, они устроили себе праздник, но, как известно, после праздника всегда наступают будни.

Потом ему пришлось повторно распечатывать документы, а принтер совершенно некстати объявил забастовку – не подавал ни малейших признаков жизни. Какая неприятность! Вот уже в который раз Максимильен поразился выносливости Клеманс и спросил себя, как ей удается справляться с ежедневными встрясками.

Маскарад продлился до 20 часов – именно в этот момент он решил сдать свой пост.

Невозмутимая Клеманс, как королева, восседала в кресле генерального директора. Чего она ждала! Почестей?

Почувствовав его раздражение, она в эту же секунду приняла свой обычный вид и ласковым голосом произнесла:

– Все нормально, месье Вог. Знаете, я проделала все это, чтобы поддержать игру, вы ведь сами меня об этом просили…

– Разумеется, Клеманс, я не сержусь на вас. Вся эта история уже с самого начала была плохой идеей, даже очень плохой идеей…

– Но как бы то ни было, доброго вечера, месье Вог…

– И он, разумеется, будет лучше, чем сегодняшний день!