Текст книги "Когда львы станут ручными. Как наладить отношения с окружающими, открыться миру и оказаться на счастливой волне"

Клеманс не спускала с него глаз, пока он шел к лифту. Почему у нее такой разочарованный и несчастный вид? Чего она ждала от этого глупого эксперимента? Дошедший до точки кипения, Максимильен поспешно направился к выходу, где его ждал шофер. Он сел на удобное сиденье машины, наслаждаясь тем, что вновь оказался в своей обычной роли привилегированного человека, владельца крупного предприятия.

15

В распоряжении Романы оказались все «короткометражки», кроме «фильма» Максимильена Вога. С самого начала проведения эксперимента он не давал о себе знать и оставался «вне зоны действия сети». Романа была раздосадована. Она отправила ему множество сообщений – как голосовых, так и обычных эсэмэсок, но все они остались без ответа. И тогда досада уступила место беспокойству. Но она не должна была забывать и о других члена группы. В любом случае, надо продолжать работу: они не должны страдать из-за одного-единственного вносящего смуту субъекта.

В офисе Sup’ de Burnes был видеозал, где она могла просмотреть отснятый материал. Во время просмотра Романа фиксировала свои впечатления и делала заметки, потому что для нее это было далеко не развлечение, а серьезная работа. Она должна была дать слушателям конструктивный и глубокий анализ. То, что она видела, часто трогало ее до глубины души, а иногда заставляло смеяться. Но главным чувством, которое она вынесла из просмотра, была гордость. Гордость за всех членов группы, которые, несмотря на сложность эксперимента, согласились участвовать в нем.

Не откладывая дело в долгий ящик, Романа решила тут же поделиться своими ощущениями и предложила устроить видеоконференцию, чтобы по горячим следам обменяться мнениями.

Ровно в 19 часов все были на связи. Группу удивило отсутствие Максимильена, и Романе пришлось на ходу импровизировать:

– Непредвиденные обстоятельства помешали…

Недоумевая, куда пропал Максимильен Вог, она, как если бы ничего не произошло, начала разбор просмотренного материала, демонстрируя воодушевление, которого на самом деле не ощущала.

– Итак, каковы ваши впечатления по поводу эксперимента? Как вы пережили смену ролей?

Почти одновременно все члены группы подняли руку в желании высказаться, и Романе пришлось координировать выступления.

– Брюно?

Брюно откашлялся, задумался на несколько секунд, чтобы как можно яснее выразить свою мысль, и гордо выпятил грудь:

– Честно говоря, вопреки моим ожиданиям, это был полезный и обогащающий опыт.

Романе показалось, что она ослышалась, она даже потерла мочку уха, возвращая себя в реальность. А Брюно тем временем продолжал:

– Я провел целый день, от рассвета до заката, рядом с Мией, и единственное, что я могу сказать: снимаю шляпу перед ней. К концу дня я чувствовал себя выжатым как лимон, а она как ни в чем не бывало продолжала выполнять свои многочисленные обязанности. Я не мог поверить своим глазам…

– А что в офисе?

– По правде говоря, я впервые в жизни увидел, что такое опен-спейс[10]10
  Open space (англ.) – открытое пространство в офисе без разделительных стен и перегородок.


[Закрыть], и спросил себя, как люди вообще могут сконцентрироваться на работе в таких условиях. В какой-то момент Мию и меня вместе вызвали к руководству. Ей устроили головомойку из-за ошибки, которую она совершила, и…

– И что вы при этом почувствовали, Брюно?

– Откровенно говоря, я переживал из-за нее. Тем более что это не целиком и полностью ее вина: в офисе проблемы с коммуникацией и передачей информации в команде.

Романа внутренне праздновала победу. Она чувствовала, что у Брюно на многое открылись глаза, и не могла сдержать радости.

– К каким выводам вы пришли по окончании эксперимента?

– Я думаю, что мне придется в корне поменять свое отношение к роли менеджера… и очень многое изменить в себе!

В уме Романа уже плясала канкан.

– Спасибо, Брюно, ваше мнение очень ценно! Кто следующий?

Слово взял Патрик.

– Я, как и Брюно, как будто с небес свалился на землю, открыв для себя ежедневную жизнь Береники, которая во многом напоминает мне жену… Я даже и представить не мог, насколько трудно одновременно жонглировать столькими вещами: дети, хозяйство, да еще и работа на дому. Все это требует нечеловеческих усилий! Особенно для меня, который может выполнять только одно дело, без всяких этих одновременно…

– А на какие мысли все это натолкнуло вас по отношению к вашей жене?

– Ну, что тут скажешь… Я часто был несправедлив к ней. Я никогда ее особенно не ценил и никогда не выражал ей благодарности. Я не ощущал всю тяжесть бремени, которое она взвалила на свои плечи. Я не понимал, какие могут быть сложности в том, чтобы целый день сидеть и развивать свое крошечное предприятие. Я часто подтрунивал над ней… А если уж быть до конца откровенным, то я вообще не воспринимал ее всерьез.

– Ммм, спасибо, Патрик.

– Что же касается меня, то я провела ужасный день с неким господином, который выпил из меня все соки, говоря исключительно о себе, – вклинилась в беседу Натали. – Я не могла вставить ни слова, и он совсем не слушал меня. Он все сводил к себе, и это было ужасно! А в ресторане я вообще не знала, куда деться от стыда: что он только ни делал, чтобы привлечь внимание: он так громко говорил и хохотал, что окружающие посматривали на нас с явным неодобрением.

– А что лично вам, Натали, дал этот эксперимент?

– Если все это означает, что и мне свойственно такое поведение, то я тут же готова сделать себе харакири!

– Не драматизируйте так, Натали! Мы умышленно довели до гротеска некоторые тенденции поведения, чтобы усилить педагогическое воздействие эксперимента.

– Надеюсь, – вздохнула Натали. – В любом случае это были сильные ощущения. Я ясно почувствовала, насколько отвратительны люди, которые слушают только себя, не обращая никакого внимания на остальных… Думаю, все это заставит меня задуматься…

– Браво, Натали! Спасибо.

Что же касается Эмили, то проведя целый день в качестве рабочей по кухне в ресторане одного известного шеф-повара, она поняла, какая страсть владеет ее сыном, и на собственном опыте убедилась, насколько была неправа. Эмили была восхищена результатами эксперимента и считала, что сделала первый и самый трудный шаг.

Слушая выступления и взаимодействуя с группой, Романа не забывала при этом каждые пять минут поглядывать на смартфон в надежде увидеть сообщение от Максимильена. Но все напрасно, сообщения не было…

Готовясь завершить конференцию, она объяснила конечную цель эксперимента, которая заключалась в том, чтобы каждый из участников задумался над собственным эгоцентризмом. Вопреки ожиданиям, это вызвало бурную реакцию Эмили, которая, почувствовав себя оскорбленной, возмутилась:

– Сожалею, Романа, но в моем случае нельзя говорить об эгоцентризме! В этой истории я ни разу не подумала о себе! Все мои мысли о сыне, о его будущем. Все что я делаю, я делаю с единственной целью: помочь ему! Я всегда хотела ему только добра…

Романа доверительным тоном произнесла:

– Разумеется, Эмили, вы хотите ему только добра! Но иногда помощь, так как вы ее понимаете, не работает. И так иногда бывает, что, желая ребенку добра, мы причиняем ему больше вреда. Вы должны спросить себя, есть ли у вас желание поставить себя на его место? Вы проецируете на сына ваше видение мира и ваши желания, забыв поставить себя на его место. Вспомните про упражнение с планетами: нужно вывести себя из центра вашей вселенной и принять точку зрения, отличную от вашей. Жить и дать возможность жить другим…

– Но вы же не будете отрицать, что роль родителей сводится к тому, чтобы направлять. Молодые, если их послушать, могут вполне обходиться минимумом! Питаться фастфудом и конфетами и прогуливать школу…

– Может быть, какое-то время, Эмили. Разумеется, их нужно направлять и ограничивать рамками, но параллельно нужно учиться доверять им. Делая все вместо них, мы лишаем детей доверия и возможности проявить их личные способности. И в конце концов оказывается, что они даже не знают, на что способны…

Эмили не нашлась, что ответить, и, судя по затянувшейся паузе, Романа поняла, что задела ее за живое… Время неумолимо летело, и так как Романе не хотелось перегружать информацией участников видеоконференции, она решила поставить точку. И именно в этот момент прозвенел сигнал, оповещающий о сообщении, которое она так ждала.

Нужно поговорить.

Да уж, Максимильен не утруждал себя излишними любезностями. И это его лаконичное «нужно поговорить» не предвещало ничего хорошего…

Романа вздрогнула и поспешила закончить занятие.

– Итак, я благодарю вас за участие в анализе результатов эксперимента. У нас еще будет возможность поговорить о нем в пятницу в офисе Sup’ de Burnes. Не забывайте отмечать в Бюрнобуке все ваши ощущения. Доброго всем вечера!

– Доброго вечера, Романа, – хором откликнулись ее ученики.

Романа выключила компьютер и тут же взяла в руки телефон, чтобы ответить Максимильену.

Р: Хотите, чтобы мы созвонились?

М: Нет, предпочитаю увидеться.

Р: Когда?

М: Завтра? Кафе на углу от Sup' de Burnes, в 14 часов. Годится?

Вот, оказывается, что называется директивным тоном. Романа согласилась, и хотя побаивалась свидания, не могла отказать себе в этом удовольствии.

Все лучше, чем сидеть в одиночестве по вечерам и портить себе кровь неизвестностью.

Придя домой, она зажгла свечу, села в позе портного на любимую подушку и отдалась во власть медитативной мечтательности. Но ничего не помогало. Несмотря на ее усилия, в мыслях она все время возвращалась к Максимильену, и пространство ее раздумий заволакивалось серыми облаками беспокойства.

16

На следующий день Романа появилась в кафе, расположенном в двух шагах от офиса Sup’ de Burnes, немного раньше назначенного времени. Она нервничала, ощущая поток негативных волн при мысли о свидании, и нехотя вошла в зал. Атмосфера внутри, как и брюзгливая мина официанта, были под стать ее ожиданиям. Прежде чем сесть за дальний столик в углу, она смела со скатерти крошки, оставленные предыдущим клиентом. Месье Брюзгливая Мина принес ей чашку настолько горького кофе без кофеина, что на лице Романы помимо воли появилась гримаса отвращения. Открыв пакетик с сахаром, она высыпала часть кристалликов на блюдце и, захватив несколько из них указательным пальцем, поднесла ко рту, наслаждаясь сладостью. Именно этот момент и выбрал Максимильен, чтобы присоединиться к ней. От неожиданности Романа вздрогнула.

– Здравствуйте, Максимильен, присаживайтесь.

– Спасибо.

Молодая женщина решила прозондировать его намерения, окинув Максимильена взглядом, но, к сожалению, лицо его было непроницаемым. Она сочла лишним ходить вокруг да около и сразу же перешла к делу.

– Как я поняла, эксперимент с переменой мест не задался?

– На самом деле это самое меньшее, что можно сказать. Эксперимент показался мне очень… неприятным. И, честно говоря, я ощутил некоторый скептицизм по отношению к методу в целом.

Так и есть! Он подвергает сомнению ее подход. Сейчас она услышит разглагольствования по поводу незрелости, необоснованности метода. Романа держалась из последних сил, чтобы он не заметил ее разочарования.

– Я услышала вас, Максимильен. Но мне хотелось бы, чтобы вы подробнее описали, как прошел этот день, чтобы я могла понять, что вас до такой степени расстроило?

Бизнесмен бросил в ее сторону настолько суровый и безжалостный взгляд, что Романа вздрогнула.

– Меня вообще ничего не может вывести из себя. Просто я не одобряю эту методику. Я не вижу никакого интереса в том, чтобы перемещаться в абсурдный мир, вывернутый наизнанку, в котором моя помощница отдает мне приказы.

Услышав враждебную критику, Романа побледнела. Несмотря на все ее усилия сдержать эмоции, в носу защипало, и она забеспокоилась, как бы ее поражение не отразилось на лице. Она нервно теребила в руках салфетку, сама не замечая того.

– Но тогда объясните, что вас не устроило в поведении помощницы!

Меньше всего ей хотелось, чтобы в ее голосе слышалось волнение, свидетельствующее о глубоком разочаровании.

– Да я просто-напросто не узнавал Клеманс! Она показала себя совершенно в ином, отвратительном свете, а я этого не выношу. Можно подумать, что ей доставляло особое удовольствие подвергать меня всем этим мелким унижениям… Это было нестерпимо.

– Каким унижениям?

Романа хотела заставить его занять оборонительную позицию. Максимильен нервничал, в глазах мелькал едва сдерживаемый гнев.

– Представьте, она разговаривала со мной в приказном тоне, как со своей собакой, капризничала, взвалила на меня, как на какого-нибудь стажера, всю эту каторгу по приготовлению кофе и копированию документов. Никогда еще в моей жизни не было ничего подобного!

Романа дала ему возможность излить весь свой гнев и, чтобы сделать хорошую мину при плохой игре, изобразила на лице участие и доброжелательность.

– Хватит на меня так смотреть! – тут же отреагировал Максимильен. – Можно подумать вы медсестра у изголовья пациента! Я не болен, Романа! Я деловой человек, несущий огромную ответственность за людей и производство, и у меня нет ни малейшего желания терять время со всей этой…

– Чепухой? Именно это вы хотели сказать?

Максимильен опомнился, почувствовав, что оскорбил ее, и постарался все объяснить в более спокойном тоне.

– Послушайте, Романа, постарайтесь встать на мое место…

А у него есть чувство юмора, у этого парня!

– Вы отдаете себе отчет в том, что в ходе эксперимента моя помощница начала себя вести недопустимым образом? Теперь она может вообразить, что имеет право воспринимать в штыки мои требования. Я понимаю теоретическую цель данного эксперимента, но будем откровенны: в реальной жизни начальник должен оставаться начальником, а его помощница должна знать свое место. До чего мы дойдем, если она позволит себе взбунтоваться только при моем требовании принести кофе?

Романа внутренне кипела. Да, это именно тот тип отклонений в поведении, свойственных бюрнерии, с которым она не могла смириться. Доводы Максимильена вернули ее на двадцать лет назад, в те времена, когда отец буквально увязал в бюрнерии. То, что тогда происходило, сделало Роману гиперчувствительной к любым формам проявления несправедливости, агрессивности и превышения власти.

Внутренне она пыталась привести свои мысли в порядок и найти оправдание Максимильену, говоря себе, что его реакции на данной стадии прохождения программы – следствие нормального сопротивления, и нужно понять и принять эти реакции, вместо того чтобы отвергать.

Ценой неимоверных усилий ей все же удалось сохранить невозмутимость и ответить как можно спокойнее:

– Максимильен, не нужно сваливать все в одну кучу. Разумеется, ваша роль и статус шефа, который направляет и руководит, останутся при вас. Но вам также нужно принять тот факт, что вы не должны отказывать вашей помощнице в праве ограничивать вас определенными рамками. Если ваше желание выпить кофе совпадает с тем моментом, когда она не особенно загружена, то почему бы ей не принести его? Но если она по горло завалена работой, то почему бы вам самому не решить эту проблему?

– Вижу, вы на ее стороне…

Глубокое дыхание. Не поддаваться желанию, послать его куда подальше…

– Да нет же! Я совсем не то имела в виду. Я хочу заставить вас почувствовать разницу между здравым и разумным менеджментом и менеджментом, основанном на тирании и автократии.

– Не нужно ничего преувеличивать!

Его последние слова вывели Роману из себя, и она, не в силах сдержаться, перешла в открытое наступление.

– А я и не преувеличиваю, – воскликнула она. – Вам же нравится идея совершенства в работе, а значит, вы должны проявлять интерес к системам мотивации, в основе которых лежат доброжелательность и поощрение. А вместо этого вы погрязли в архаических формах руководства и все еще живете в каменном веке!

– Романа, вы должны понять, что я с молоком матери всосал принципы отношений, основанных на силе и непримиримости. В ходе воспитания, которое я получил, мне вдалбливали в голову идею, что проявление сочувствия к персоналу может быть опасным, кроме того, это может восприниматься как признак слабости. Как показывает опыт, сотрудники быстро начинают злоупотреблять твоей доброжелательностью и даже могут позволить себе работать спустя рукава под руководством добренького и снисходительно начальника.

– Речь не идет о попустительстве. Речь идет о том, чтобы всегда оставаться справедливым и уметь настоять на своем, прислушиваясь при этом и к другому мнению, – почти выкрикнула Романа. – А также о том, что нужно поощрять, стимулировать, не забывать о благодарности и определять перспективы. Это менеджмент срединного пути, когда достигается компромисс, не больше и не меньше!

Привлеченные громкими голосами, несколько посетителей кафе, охочих до семейных разборок, повернули в их сторону головы, полагая, что им повезло быть свидетелями выяснения отношений между супругами. Романа испепелила их взглядом. Но потом одернула себя. Черт возьми, она чрезмерно разгорячилась и потеряла над собой контроль. Почему ей так хотелось любой ценой переубедить его? Ведь она же хорошо знала, что на этой стадии программы образумить Максимильена, заставить его принять другую точку зрения, невозможно. Он пока что неспособен внять голосу рассудка, слишком рано… Она готова была расплакаться.

– Вижу, вы хорошо проштудировали вопрос, – произнес Максимильен.

А теперь он дошел до цинизма!

– Даже лучше, чем вы думаете, – ни секунды не задумываясь, ответила она.

Пролетел тихий ангел или скорее злой демон, так как обстановка накалилась до предела. Максимильен вздохнул и посмотрел Романе прямо в глаза. Она вздрогнула.

– Романа, все это, конечно, очень интересно, но… Как бы там ни было, я принял решение…

– Какое решение, Максимильен?

Молодая женщина вдруг почувствовала, какими влажными стали ее ладони: она боялась услышать то, что он собирался сказать.

– Выйти из программы.

Что? Слова Максимильена произвели эффект разорвавшейся бомбы, сердце забилось сильнее. Этого не может быть! – вопреки ожиданиям, подумала она.

– Вы уверены в правильности своего решения?

– Абсолютно. Вы, наверное, почувствовали облегчение, разве нет?

– С какой стати?

– Я отнюдь не подарок для вашей группы…

– Это вам только кажется. Я привыкла преодолевать сопротивление сродни вашему, и мне жаль, что вы собираетесь прервать тренинг именно на этом этапе. Вы не отдаете себе в этом отчета, но самое трудное уже позади, положительные сдвиги не замедлят сказаться, и вы сами вскоре почувствуете ощутимые результаты…

Она пыталась сдержать дрожь в голосе. Нет, ради Бога, только не это, он не должен видеть, как я расстроилась! Кто угодно, но только не он! Как же трудно сохранить достоинство.

Максимильен не произнес ни слова. Поставив локоть на стол, он оперся головой на ладонь. Его сосредоточенный вид и непривычно пристальный взгляд, которым он смотрел на нее, слегка прищурив глаза, как бы боясь упустить главное, пробирали ее до костей. Почувствовав дрожь, Романа встала и сделала вид, что собирается надеть пальто, чтобы прервать этот беспокоящий ее визуальный контакт.

– Думаю, мы все сказали друг другу? Ведь так?

Он открыл рот, чтобы произнести несколько слов, но тут же одумался. Романе оставалось только проглотить обиду. Максимильен подозвал официанта, чтобы оплатить счет.

– Я сама заплачу за себя.

– За кофе? Вы шутите?!

– Да, за кофе.

– Скажите, а не замечали ли вы за собой некоторой склонности к бюрнерии?

Романа метнула в его сторону полный ненависти взгляд. Он хотел было помочь ей одеться, но она с раздражением отклонила его помощь.

Оказавшись на улице, они не знали, что сказать друг другу.

– Ну, тогда до свидания…

Несмотря на только что состоявшуюся перепалку, Максимильен, казалось, хотел сохранить приличия и протянул ей руку. Романа на мгновение задумалась, прежде чем пожать ее. Если не ответить на его жест, она тем самым открыто признает свое фиаско. С делано равнодушным видом она протянула ему руку.

– Да, Максимильен, до свидания.

Казалось, между ними пробежал электрический разряд. Максимильен несколько дольше обычного задержал ее руку в своей. Романа почувствовала всплеск эмоций. Увы, не самых лучших – разочарование и злость на себя, ведь она так и не смогла переубедить его. Она провалила свою миссию…

Молодая женщина медленно пошла к офису Sup’ de Burnes, а Максимильен в противоположном направлении. «Если я сейчас обернусь и он сделает то же самое, то, наверное, есть надежда, что он поменяет свое решение…» – загадала она.

Когда она обернулась, Максимильен быстрым и решительным шагом шел по улице и, видимо, ни о чем не жалел.