Текст книги "Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев"

Больше с танкером ничего уже нельзя было сделать. Успех всей операции зависел теперь от точности прицела сброшенной Маннингом торпеды. Остальные самолеты кружили вокруг, словно хищные птицы, ожидавшие смерти животного. На утесах вокруг Тобрука немецкие офицеры наблюдали за всем происходящим, надеясь на то, что танкер уцелеет.

Х-Ф лучше всех видел, как идет торпеда Маннинга, видел, что она была сброшена точно. Он также видел, что танкер, потеряв скорость, еще не остановился полностью, а продолжал разворачиваться по ходу торпеды в надежде разминуться с ней.

Ведущий подразделения Ги тоже кружил над танкером. Вдруг его штурман Френсис указал вниз на след торпеды. Судя по маневру танкера, торпеда должна была ударить его под углом в левый борт.

Как завороженные, Гп и Френсис смотрели вниз. Торпеда ударилась о борт танкера и, не разорвавшись, безвредно проследовала вдоль его корпуса. Однако, когда она достигла кормы, ниже ватерлинии танкера раздался оглушительный взрыв, взметнувший вверх столб воды и дыма.

– Фотографируй! Снимай же! – закричал Х-Ф.

Завороженный происходящим внизу, Коулсон позабыл о том, что ему надлежало делать, но нажал на спусковую кнопку камеры как раз вовремя.

Маннинг пролетел над танкером за двадцать секунд до этого и не видел взрыва. Перед его глазами все еще вставал фонтан воды за танкером, куда упал «бислп». Когда же наконец он оглянулся на танкер, тот был покрыт дымом. Маннинг уже догадался о результате своей работы по крикам, восклицаниям, похвалам и похлопываниям со стороны своих стрелков. Все, кто наблюдал за этой атакой, почувствовали триумф. Лишь много времени спустя летчики задумались о судьбе людей, которые находились на борту. Но у них были и свои потери, они тоже рисковали своей собственной жизнью. В этот момент они все еще находились поблизости от Тобрука, далеко от базы, и к ним приближались истребители.

Это были «Макки-202». Они последовательно заходили в пике, открывали огонь с расстояния примерно 800 ярдов, затем поднимались вверх и отходили назад, не попадая в радиус действия кормовых пулеметов «бьюфортов». Когда снизились до 1500 ярдов, они сделали еще один пикирующий заход. Пули вздымали фонтанчики морской воды со всех сторон от «бьюфортов».

В соответствии с приказом самолетам следовало после атаки встать строем в 15 милях к северу от Тобрука, и теперь они спешили к месту встречи, преследуемые «макки». Стрелок Х-Ф подсказывал ему уклонные маневры и удивлялся, с каким спокойствием это воспринималось. «Макки», атаковавший машину Х-Ф, не встретил ответного огня и подошел для атаки ближе. Указания стрелка об уклонном маневре стали настойчивее, но Х-Ф сохранял апломб. Он забыл, что хвостовые пулеметы управлялись электричеством, а его электрическая сеть, как и все остальное, вышла из строя при попадании снаряда в электрическую панель. Но пилот «макки» все еще с уважением относился к двум браунингам, торчавшим из турели. Возможно, стрелок «бьюфорта» медлит с огнем, а пилот «макки» вовсе не собирался лезть на рожон.

После возвращения на базу с характерной для него педантичностью Х-Ф модернизировал свой самолет так, чтобы пулеметами можно было управлять вручную, в случае повреждения электропроводки. Никому из пилотов не дозволено играть в игры с судьбой, но некоторые из них, в том числе и Х-Ф, несомненно, заслужили право жить.

В то время как самолеты направлялись в сторону моря, стрелки насчитали двадцать пять «мессершмитов», шедших на них с северо-запада над поверхностью моря, словно летучие рыбы. Но «бьюфорты» и «бисли» находились еще ниже. Они летели над самой водой и остались незамеченными. Самолеты выстроились строем примерно в 10 милях к северо-востоку от Тобрука и взяли курс на базу. Теперь «бьюфайтеры» пошли вперед, выполнив свою задачу по охране торпедоносцев.

Эту атаку пережили семь из восьми «бьюфортов» и три из пяти «бисли». Но теперь трагический инцидент добавил еще две машины к этим потерям. Х-Ф пытался связаться с ведущим по рации и спросить, сколько горючего у них осталось на обратный полет, так как его собственные приборы отказали из-за попадания в электрическую панель. Оказалось, что рация также вышла из строя.

Неожиданно он заметил, что два «бисли» опасно маневрировали. Один из них прошел прямо под ним в 30 футах. Либо видимость пилота была чем-то ограничена, либо что-то случилось с самолетом. На какую-то секунду «бисли» выровнялся, но продолжал опасно двигаться перпендикулярно всему строю. Хотя «бьюфорты» и не летели плотным строем, Гарриок находился примерно в 200 футах справа от Х-Ф, и «бисли» шел на опасное сближение с ним, находясь в 30 футах ниже, но на достаточно близком расстоянии. Если Гарриок еще не заметил «бисли», то теперь он уже не мог видеть самолет, находившийся прямо под ним.

Х-Ф видел, что если «бисли» поднимется хоть на несколько футов, выходя из-под «бьюфорта», то обе машины столкнутся. Из всего подразделения только он четко видел «бисли» и его странный курс. Было бы весьма просто связаться с Гарриоком по рации, но из всех самолетов подразделения лишь у него одного не работала рация.

Таким образом, он стал единственным свидетелем ужасного инцидента, предотвратить который был не в силах. «Бисли» пошел вверх прямо из-под «бьюфорта». Сразу же после столкновения один из членов экипажа «бьюфорта» вылетел через плексигласовый нос кабины и упал в море. В течение пятнадцати секунд оба самолета, сцепившись, делали все необходимое для того, чтобы удержаться в воздухе. Затем они резко пошли вниз, и оба самолета рухнули в море.

Таким был печальный конец одной из самых выдающихся и успешных операций этой войны. Для тех, кто вернулся назад, небо над Александрией казалось оскорбительно прекрасным, белая штукатурка зданий блестела в лучах полуденного солнца, ровные ряды домов на побережье грациозно поднимались из голубизны Средиземного моря, но после трагической гибели танкера и потери многих хороших друзей на этот вид больно было смотреть.

6000-тонный торговый корабль получил серьезные повреждения во время вечерней атаки трех «веллингтонов». Когда ночью шесть других «веллингтонов» вылетели на задание, судна уже нигде не было видно. Предположительно, оно затонуло. Дальше на побережье находился танкер, весь в огне с носа до кормы. От яростного пламени его корпус стал красным. Ни одному из трех судов не удалось спастись.

Утром 2 ноября Ги, как ведущий ударного звена «бьюфортов», был награжден крестом «За боевые подвиги в воздухе». Во второй половине дня он покинул Египет вместе с экипажами 42-й эскадрильи, направляясь на Дальний Восток. Пидсли, ведущий подразделения южноафриканских «бисли», один из двух пилотов, бомбардировавших танкер, Юдельман, его штурман, и Литгоу, ведущий другого подразделения «бисли», также были награждены крестами «За боевые подвиги в воздухе». Совершенно необъяснимо, что Маннинг тогда не был награжден, но несколькими месяцами позже, после падения в Индийский океан, где он оказал большую помощь и поддержку своему экипажу, он также был награжден крестом «За боевые подвиги в воздухе». В послужном списке упоминалась его отличная работа при атаке на «Принца Евгения» в мае 1942 года, а также атака на танкер.

Для Роммеля это был сокрушительный удар. Последняя надежда на получение достаточного количества топлива и вооружения перед наступлением Монтгомери рухнула окончательно.

Глава 14
Ударные авиаполки Великобритании

«Прозерпина» осуществляла последнюю поставку топлива, что могло бы помочь Роммелю в битве при Эль-Аламейне. Нельзя утверждать, что это был последний танкер, и в течение многих месяцев наши самолеты продолжали наносить удары и топить вражеские корабли. Через три дня после потопления «Прозерпины» «веллингтоны» потопили шедшую ей в замену «Луизиану», а 2 ноября «бьюфорты», ведомые Ларри Гейном, потопили еще один танкер возле Тобрука. При выполнении этого задания был сбит Кен Грант. В это время Роммель уже отступал перед победоносной 8-й армией, и через некоторое время его войска были полностью изгнаны из Африки.

8 ноября союзники высадились во французской Северной Африке, и средиземноморские пути поставок стран «Осп» начали постепенно сжиматься до тех пор, пока 13 мая 1943 года две союзнические армии не встретились в Тунисе и последние солдаты итало-германских войск были взяты в плен либо изгнаны с африканской земли.

К тому времени эскадрильи «бьюфортов», переоборудованных в «бьюфайтеры», наносили удары по вражеским кораблям в различных регионах Средиземноморья по мере того, как изменялись пути снабжения армий: вокруг Сицилии и Италии, Сардинии и Корсики, по Адриатике и Эгейскому морю. Этот период знает своих героев и асов, свои блистательные победы и тяжелые потери.

Выдающимся пилотом-торпедистом Средиземноморья в 1943 году был Стэн Мюллер-Роуланд. Молодой, щуплый и малоприметный, он обладал качествами, которые никто не ожидал в нем найти. Как и Гиббс, он был увлечен тактикой. Оперативные полеты составляли всю его жизнь. Никто не мог с ним сравниться, а те, кто знал обоих пилотов, ставили его на один уровень с Гиббсом. Когда по приказу командования он ушел с оперативной службы и в конечном итоге вернулся в Великобританию, на его счету было восемнадцать сброшенных торпед, больше, чем у кого-либо, за исключением Гиббса, чей рекорд он намеренно старался преодолеть. Когда его сбили над Эгейским морем вражеские истребители во время операции против Коса и Лероса, он спасся через Турцию и, оказавшись снова на Среднем Востоке, незамедлительно пошел на курсы воздушного боя, с тем чтобы его антикорабельную карьеру уже никто не смог прервать. Вернувшись в Великобританию, он поступил в один из авиаполков и был сбит заградительным огнем в октябре 1944 года.

Стэн Мюллер-Роуланд был одним из троих братьев. Все они были награждены, и двое погибли во время войны. Третий брат погиб при испытании «Д.Х.-108», экспериментального бесхвостого самолета, в феврале 1950 года.

Борьба с кораблями в Средиземном море превратилась в войну против морских путей. Европа к этому времени занялась своими делами, и потопление одного или дюжины кораблей, какими бы важными они ни были, уже не имело такого значения для наземных сражений. Такая же ситуация сложилась и в Великобритании, но здесь война против морских путей могла, по крайней мере, привести нас в саму Германию.

После перевода эскадрилий «бьюфортов» в заморские территории в ходе операций 1942 года действия против кораблей на Северном море стали задачей эскадрилий «хадсонов», среди которых следует особенно выделить канадскую 407-ю, базировавшуюся с 86-й на одном аэродроме в Норт-Коатс. Оставшись в Норт-Коатс, 407-я продолжала наносить удары по кораблям в регионе между устьем Эльбы и Хук-оф-Холланд, чем занималась до этого 22-я эскадрилья. Их бомбардировки на низкой высоте были наиболее успешными за всю войну до тех пор, пока немцы не изобрели от этого средство – окружать каждое торговое судно четырьмя или пятью кораблями сопровождения. Уже внушительные к этому моменту потери «хадсонов» значительно возросли. За три месяца 407-я эскадрилья потеряла двенадцать экипажей, почти пятьдесят канадцев пропали без вести или считались погибшими, что составляло половину эскадрильи. Другие эскадрильи «хадсонов», включая три голландские эскадрильи, несли такие же тяжелые потери. Ни одна ударная сила не могла долго это сносить. В таких условиях ни один экипаж не мог даже надеяться отслужить хотя бы половину положенного срока.

«Хадсонам» снова пришлось пройти все, что до них уже прошли «бьюфорты» и «бленхеймы». Незначительные силы береговой авиации были на пределе, и главнокомандующий Джуберт был вынужден принять решение, которое в свое время принял командующий бомбардировочной авиацией, когда вторая группа «бленхеймов» была снята с операций против кораблей в 1941 году. В июле он приказал экипажам «хадсонов» прекратить бомбардировки на малых высотах и продолжить их со сравнительно безопасной высоты. Потери резко сократились, но не менее резко сократилось и число потопленных кораблей.

Чтобы заполнить пробел, оставшийся после перевода «бьюфортов» в заморские территории, четыре эскадрильи «хампденов» были переоборудованы в торпедоносцы. Но этот самолет оказался слишком медленным для нанесения ударов по более тщательно охранявшимся конвоям, и его использовали главным образом против вражеских кораблей у побережья Норвегии и для патрулирования, которое ранее проводила вдоль побережья 42-я эскадрилья. Тактика заключалась в том, чтобы в условиях низкой облачности «нанести удар и уйти» – одним или двумя самолетами одновременно. В этой роли они добились значительных успехов.

В то время вражеские конвои выполняли две функции: осуществляли перевозку из прибалтийских портов в Роттердам и другие голландские порты шведской железной руды и других важных стратегических материалов для германской тяжелой промышленности в Руре и обеспечивали снабжение немецких войск в Норвегии.

Борьбу с коммуникациями противника на железнодорожных и сухопутных путях вела бомбардировочная авиация, атаки против кораблей осуществляла береговая авиация. При этом результативность работы одной зависела от успехов другой. Джуберт понимал, что имеющимися ресурсами он не в силах перекрыть германские морские пути, и поэтому настаивал на создании более современного типа торпедоносца. Эксперименты показали, что торпеду можно успешно выпускать и с «бьюфайтера». Этот самолет намного превосходил по скорости и маневренности как «бьюфорт», так «хампден», которые к этому времени уже считались устаревшими.

Джуберт планировал создать несколько подразделений «бьюфайтеров», по две-три эскадрильи в каждом, причем часть самолетов должна была действовать в качестве торпедоносцев, а остальные сопровождать их для подавления заградительного огня. Каждое подразделение, состоящее из интегрированных сил торпедоносцев и самолетов для подавления заградительного огня, подготовленных и обученных совместным действиям, сможет действовать сообща на гораздо более высоком уровне, чем взаимодействовали «бьюфорты» и «бьюфайтеры» на Мальте.

В конечном итоге предложение Джуберта было принято, и первый новый «ударный авиаполк» начал формироваться в Норт-Коатс уже во время битвы при Эль-Аламейне.

Этот полк создавался специально для борьбы с вражескими конвоями у голландского побережья, которые всегда шли под прикрытием кораблей сопровождения, зенитных кораблей, а также находились в зоне досягаемости истребителей. Принцип действия подразделения сводился к подавлению обороны противника посредством пушечного огня и бомбардировки большим числом самолетов с тем, чтобы дать торпедоносцам максимальный шанс выпустить свои торпеды успешно и с близкого расстояния, не встретив при этом заградительного огня. В основу тактики легла военно-морская концепция о том, что пушка является орудием для повреждения, остановки или подавления обороны кораблей, а торпеда, выпущенная с такого расстояния, когда она не может пройти мимо цели, орудием потопления судов. Предположительно, для нейтрализации заградительного огня каждого корабля сопровождения требовалось в среднем три самолета, а для потопления одного судна – шесть торпед.

Истребители прикрытия должны были сопровождать «бьюфайтеры», насколько позволял радиус их действия, для защиты от вражеских одноместных истребителей, которые имели преимущество в скорости и маневренности даже по сравнению с «бьюфайтерами». Задача сопровождения сводилась к установлению локального превосходства в воздухе над конвоем на короткое время, необходимое для нанесения удара.

Новый полк провел свою первую операцию 20 ноября 1942 года, но она обернулась досадным провалом. Целью был большой и плотно охраняемый конвой, направлявшийся от Фризских островов на юго-запад к Роттердаму и состоявший в общем и целом из пятнадцати кораблей. Выполнение задания было поручено двум эскадрильям «бьюфайтеров»: 236-я должна была подавить заградительный огонь, а 254-я, уже известная как «Турбо», должна была следовать за ней и торпедировать торговые суда. Их сопровождали двенадцать «спитфайров». Истребители не пришли на место встречи из-за плохой погоды, и несколько «бьюфайтеров» тоже потеряли строй. Атака была проведена с большим напором, самое большое судно было поражено. Однако конвой открыл плотный заградительный огонь, к которому присоединились несколько «Фокке-Вульфов-190», в результате чего три «бьюфайтера» были сбиты и еще четыре получили повреждения. Всем стало ясно, что экипажи нового авиаполка, подобно летчикам «бьюфортов», действовавших над этими водами до него, были плохо подготовлены.

Эта атака продемонстрировала, что само по себе наличие современного самолета, средств для подавления обороны противника и личная смелость пилотов еще недостаточны для достижения высоких боевых результатов без надлежащей всесторонней подготовки экипажей. Джуберт сразу же отдал приказ снять новый авиаполк с боевых действий на длительный период интенсивной подготовки, поручив на это время выполнение их задач «хампденам» и «хадсонам».

Лишь в следующем апреле авиаполк стал считаться готовым к выполнению боевых задач, и разительные изменения, продемонстрированные в первом же бою, удивили многих. Во время первой атаки двадцать один «бьюфайтер» нанес удар по большому конвою недалеко от Текселя, повредив три корабля сопровождения и уничтожив самое большое торговое судно, являвшееся главной целью. Все «бьюфайтеры» благополучно вернулись на базу через каких-то пятнадцать минут.

Эта история повторялась несколько раз в течение года, и наши успехи заставляли немцев постоянно усиливать эскорты конвоев. Тщательное планирование операции оставалось главной задачей, особенно разработка тактики подавления заградительного огня.

Несмотря на большое количество успешных вылетов, такого рода операции были сопряжены с большой опасностью до самого конца. Полет на бреющей высоте прямиком в зубы отчаянно сопротивляющегося противника, нанесение точных ударов против выбранных целей, когда обороняющиеся знают, что будут обречены, если не поразят своим огнем атакующих, требует несравненно большего мужества, чем обычные воздушные бои, и неминуемо приводит к потере самых храбрых экипажей. Так зачастую уходили лучшие люди.

Формирование ударных авиаполков до уровня, предусмотренного Слессором, новым командующим береговой авиацией, в некоторой степени замедлилось из-за необходимости проведения другого рода операций и военных действий на других театрах войны. Поэтому самые славные дни этих ударных авиаполков наступили лишь в 1944 году. Между тем другие эскадрильи, занимавшиеся уничтожением кораблей, настолько испортили жизнь противнику, что даже порт Роттердама, в течение трех лет служивший терминалом для поступления шведской железной руды, в конечном итоге был закрыт. Немцам пришлось разгружать корабли, которым удавалось прорваться, в Эмдене, портовые сооружения которого не идут ни в какое сравнение с Роттердамом. Это была первая стратегическая победа в войне за морские пути.

В июне 1943 года появилось новое оружие для борьбы с кораблями, не имевшее аналогов по своей разрушительной силе. Это была ракета. Ранее стрельба из крупнокалиберных пушек с самолетов ограничивалась конструктивными возможностями самих самолетов в плане погашения отдачи, но такая проблема вообще не существовала при использовании ракеты, так как отдача компенсировалась высокоскоростными газами, исходящими из ее сопла. Эти газы уходили под крыло самолета, никоим образом не воздействуя на саму машину, если только какая-либо ее часть не оказывалась на их пути. При стрельбе из своих 20-миллиметровых пушек «бьюфайтеры» резко сотрясались, но теперь они могли спокойно придерживаться прежнего курса, выпуская ракету, которая уходила с небольшой скоростью и быстро ее набирала при помощи исходящих газов.

20-миллиметровые пушки «бьюфайтеров» при хорошем прицеле трех самолетов на один корабль сопровождения приводили к тяжелым потерям среди матросов-артиллеристов. Но одна точно направленная ракета могла уничтожить не только артиллеристов и тем самым подавить заградительный огонь, но и полностью уничтожить сам корабль сопровождения. После этого тактика ударов изменилась: обстрел эскорта из пушек, ракетная атака и, наконец, торпедная атака по главной цели.

Произошли за эти годы и другие изменения. Торпеду теперь можно было сбрасывать с большей высоты и при большей скорости, хотя ее разрушительная мощь почти не увеличилась. В основном она осталась тем же оружием, которым пользовались Бьюман и Френсис во время первой атаки «бьюфортов» в начале войны в сентябре 1940 года, в то время как бомба увеличилась в весе и разрушительной силе во много раз. И все же благодаря возможности наносить удары под водой торпеда осталась самым мощным оружием в борьбе против кораблей.

Против кораблей меньшего тоннажа, не заслуживающих использования торпеды, теперь, после обстрела из пушек, использовались ракеты. Таким образом, на свет появилась авиаторпеда.

Вдоль побережья Голландии и Норвегии имеется много отмелей, а поскольку вражеские корабли постоянно держались ближе к берегу, недостаточное количество участков открытой воды с достаточной глубиной в некоторой степени ограничивали использование торпеды. Особенно это относится к норвежскому побережью к северу от Ставангера, где каботажное судоходство на всем протяжении до Лидса всегда было проблематичным. Однако эти природные условия не препятствовали применению ракеты. Она не зависела от глубины моря или от его волнения, которое иногда сбивало торпеду с курса. Сброшенная с большей высоты и нырнувшая в воду ракета давала самолету значительную возможность для маневра.

До конца 1944 года много отважных ракетных атак было совершено в исключительно тесных условиях норвежских фьордов, где возвышавшиеся со всех сторон горы не оставляли места для самолета-торпедоносца, чтобы спикировать на цель, выровнять машину и взмыть вверх. Но в открытом море торпеда оставалась непревзойденной, и совместные действия всех самолетов ударного авиаполка были направлены на то, чтобы «Турбо» смогла сделать правильный заход и сброс на близком расстоянии от цели. Составляющие успеха были точно такими же, что и на Мальте при Гиббсе: тщательная предварительная разведка, подробный инструктаж, вдохновенный ведущий, подавление обороны противника и близкая дистанция сброса.

Уважение противника к ударным авиаполкам возрастало, и поэтому даже участие всего подразделения плюс плотное сопровождение истребителей были недостаточными, чтобы утихомирить оборону некоторых конвоев. В таких условиях потери могли быстро перешагнуть запредельную черту, но если и было что-то лучшее, чем один ударный авиаполк, то это два ударных авиаполка. И 15 июня 1944 года, девять суток спустя после начала операций, два полка, объединенные в одну ударную группу, нанесли свой первый удар.

Несколькими днями ранее из голландского подполья пришло сообщение, что большой конвой готовится отбыть из Роттердама в сторону Балтики. Он состоял из двух новых кораблей, строительство которых только что завершилось, и был готов отправиться в свое первое путешествие в сопровождении не менее восемнадцати небольших кораблей. Это были 8000-тонное торговое судно «Амерскерке» и 4000-тонное морское вспомогательное судно. Разрушения и хаос, царившие на немецких наземных и железнодорожных коммуникациях в тот момент, заставили противника в большей степени полагаться на свои морские пути. Поэтому уничтожение этих двух кораблей почти сразу же по выходе из гавани имело бы огромное значение для слома вражеского сопротивления и приближения окончания войны.

Заблаговременная информация, полученная от голландского Сопротивления, дала нам шанс спланировать широкомасштабную операцию, самую крупную в то время. В Лангхаме при Норфолке было сформировано новое подразделение для борьбы с вражескими кораблями, которые могут помешать прохождению наших конвоев. Было решено направить на задание две эскадрильи этого полка вместе с двумя эскадрильями полка в Норт-Коатс в сопровождении десяти «мустангов» истребительной авиации.

Из четырех эскадрилий трем предстояло пикировать на конвой и огнем пушек и ракет подавить его сопротивление, а четвертой подойти на малой высоте и торпедировать два новых корабля.

Две эскадрильи лангхамского полка – 455-я (австралийская) и 489-я (новозеландская) – большинство своих операций проводили недалеко от норвежского берега, слишком далеко от базы, чтобы действовать под прикрытием одноместных истребителей. Они действовали так же, как работал Гиббс со своим подразделением на Мальте, – вся группа шла на низкой высоте, а когда обнаруживалась цель, самолеты для подавления заградительного огня уходили вперед, поднимались на высоту 2000 футов и оттуда пикировали на конвой. Однако полк с Норт-Коатс действовал главным образом у голландского берега, обычно используя прикрытие одноместных истребителей и не опасаясь нападения вражеских самолетов. Поэтому они всегда подходили к цели на высоте, необходимой для проведения атаки. Самолеты для подавления заградительного огня и ракетоносцы шли на высоте 2000 футов, а торпедоносцы внизу. В связи с этим объединение двух авиаполков угрожало возникновением конфликтной ситуации при столкновении двух тактик. К счастью, заблаговременная информация, полученная от голландцев, предоставила нам достаточно времени для нивелирования различий в тактике эскадрилий и принятия единого решения.

Две эскадрильи из Норт-Коатс – 236-я (ракетная и противозенитная) и 254-я («Турбо») – вылетели из Лангхама 14 июня, и сразу же начались разногласия.

Ведущим должен был быть Тони Гедд, бывший командир звена у Гиббса в 22-й эскадрилье, а теперь подполковник авиаполка из Норт-Коатс. Командование операцией было передано летчикам из Норт-Коатс, ввиду их большего опыта оперативной работы у голландского побережья. Гедд был высоким и стройным, типичным представителем ВВС, с мирным темпераментом и большой самоуверенностью. Форма прекрасно сидела на нем. Ранее он служил инструктором в Госпорте, практически сбросил более тысячи торпед и отслужил свой срок в 22-й эскадрилье. Он не был излишне впечатлительным, умел улавливать главное и отбрасывать незначительное. Не особенно вдаваясь в сложности жизни, он обладал непоколебимой практичностью человека, который привык всего добиваться своими усилиями.

Гедда совершенно не затронуло давление, оказанное на него летчиками из лангхамского полка с целью навязать свой тактический подход. Упрямство было здесь ни при чем. Он был прочно уверен в своей правоте и не собирался уступать ни дюйма. В конечном итоге летчики из Лангхама, поверив в то, что под командованием Гедда операция будет успешной, согласились с ним.

В ночь с 14 на 15 июня поступили разведданные.

Перед конвоем строем шли шесть Р-катеров [7]7
  Р-катера небольшие многоцелевые катера, использовавшиеся главным образом для местного патрулирования и иногда для траления мин.


[Закрыть], за ними четыре минных тральщика, потом морское вспомогательное судно, а за ним торговый корабль. Еще четыре минных тральщика следовали по левому борту больших кораблей (со стороны моря) и два по правому борту. Замыкали конвой еще один минный тральщик и Р-катер. Конвой следовал почти строго на восток в нескольких милях от Фризских островов напротив Эмдена со скоростью 10 узлов. Глубокая посадка главных кораблей вынудила конвой идти по глубокой воде, поэтому торпеду можно было использовать в качестве главного оружия.

Гедд решил послать оснащенные пушками самолеты против всех кораблей сопровождения, одну эскадрилью с левого фланга для атаки головных судов, а эскадрилью с правого фланга для установки плотного огневого занавеса со стороны моря и с тыла главной цели. Он сам, находясь в центре строя с тремя другими аналогично вооруженными самолетами, будет нести восемь ракет на высоте 2000 футов. Ракетный удар будет нанесен по большим судам в центре конвоя – по шестнадцать ракет на каждое судно.

Подразделение для подавления заградительного огня растянется по всей длине конвоя в одну линию с левого борта, синхронизируя свои атаки. На момент пикирования с высоты 2000 футов, когда весь огонь ракет и пушек обрушится на левый фланг противника по всей длине конвоя, торпедоносцы выйдут на позицию сброса. Шестерым из них следует торпедировать «Амерскерке», а четверым – морское вспомогательное судно.

Самолетам, предназначенным для подавления заградительного огня, не было указано конкретной цели, поскольку точная диспозиция кораблей конвоя может измениться. Но два представлявших собой главную цель корабля, несомненно, будут находиться в самом центре конвоя, и поэтому эскадрильи по обе стороны ракетных самолетов, естественно, атакуют соответственно головной и последний корабли. Опыт научил каждого пилота выбирать свою цель на подходе. При пикировании с 2000 до 300 футов при скорости 300 миль в час у пилота не остается времени, чтобы изменить свою цель.

Гедд провел инструктаж с максимальной точностью. Он предупредил экипажи, что почти каждый корабль несет заградительный аэростат. Он не стал говорить о других опасностях, сопряженных с атакой на такой большой конвой. Все они были хорошо известны.

Многие из этих опасностей увеличивались в масштабах в связи с использованием таких крупных ударных сил. На конвой пойдут более пятидесяти самолетов на большой скорости, и даже малейшая ошибка в расчетах времени или незначительное нарушение полетной дисциплины могут привести к катастрофе. Естественно, им предстояло подавить заградительный огонь, но эти последние несколько секунд пикирования со скоростью 30 миль в час, выход из пике и последующий подъем были совсем другим делом. При такой плотной концентрации самолетов в одно время и в одном месте столкновение оставалось постоянной угрозой. Многие экипажи погибли таким образом. На такой скорости «бьюфайтер» вел себя исключительно стабильно, однако рычаги его управления давали несколько замедленную реакцию, и выход из такого крутого пике иногда мог оказаться запоздалым. Кроме того, следовало опасаться мачт кораблей и троса, удерживающего аэростаты. Подразделение следовало в плотном строю, ведя огонь максимально прицельно, но не всегда точно. Вполне возможно было получить пулю от шедшего следом товарища. Во время последней операции сам Гедд получил от выпущенной сзади ракеты повреждение левого крыла и управления элероном, а также повреждение внешнего топливного бака. Однако залитое горючим крыло каким-то чудесным образом не загорелось и не обломилось.