Текст книги "Субедей. Великая Татария. Чингизиды"

1.10 Джебе-нойон и Субедей-нойон в погоне за султаном Мухаммедом. Завоевание Ирана

По сведениям Рашид Ад-Дина, Чингиз-хан взял Самарканд в год змеи, начало которого приходится на месяц зул-хидджэ 617 г. х. (27 января – 24 февраля 1221 года), месяцы которого соответствуют месяцам 618 года (1221 – 1222 годы), в летнее время года, – это был третий год его похода. Разведка непрерывно сообщала о положении султана Мухаммеда, его войске, силе и слабости: дозорные войска Чингис-Хана захватывали его эмиров и приверженцев, некоторые из них подчинились добровольно, они говорили, что султан напуган, растерян и колеблется и что он не находит себе места, сын же его, султан Джелал-ад-дин, сказал-де ему:

– Нам нужно собрать войска со всех тех мест, по которым мы их разбросали, встать против врага и победить его!

Но он не слушает сына.

Ещё во время осады Самарканда Чингиз-хан, получив сведения о положении Хорезмшаха и узнал, что султан находится в летней резиденции, он отправил отряд Джебе-нойона из племени йисут с одним туманом войска в качестве дозора, а Субедей-Бахадура из племени урянкат отправил в след за ним со вторым туманом в качестве арьергарда. Позднее ещё с одним туманом отправил Тукучар-Бахадура из эмиров племени кунгират и приказал:

– Отправляйтесь в погоню за Хорезмшахом, и где бы вы его ни настигли, если он выступит против вас с войском и у вас не будет достаточно сил для сопротивления, не медлите и известите меня, но, если он будет слаб, дайте ему сражение! Мы непрерывно получаем известия о его слабости, страхе и ужасе, то наверно он не сможет состязаться с вами. Заклинаю, не возвращайтесь назад, пока вы его не схватите. Если он с несколькими людьми укроется на крутой горе или в тесной пещере, либо скроется от людских глаз словно пери, вы должны ворваться в его области подобно сильному ветру и всем, кто явится к вам с покорностью, окажите поощрение, дайте охранную грамоту и поставьте им правителя, а каждого, кто будет сопротивляться и противодействовать, уничтожьте!

Покончить эти дела необходимо за 3 года, потом вы возвратитесь через Дешт-и Кипчак и присоединитесь к нам в нашем древнем юрте, так как по аналогии с происшедшим мы, по-видимому, за этот срок совершенно покончим с покорением земли Иранской и прибудем домой с победой. В ближайшее время вслед за вами пошлю Тулуй-хана на завоевание городов Хорасана: Мерва, Герата, Нишапура, Серахса и их областей. Чучи, Чагатая и Угедея со славными войсками я отправлю на завоевание Хорезма, который является важнейшим из городов и столицей султана Хорезмшаха. Клянусь силой великого господа, нам удадутся все дела, и мы управимся в такой срок прибудем домой вовремя!».

На завоевание Хорезма назначил сыновей, как это было рассказано выше, и отправил их с многочисленным войском. Сам Чингиз-Хан с Тулуй-ханом из-за усталости решил некоторое время отдохнуть в Самарканде.

В погоне за Хорезмшахом Джебе, Субедей и Тукучар с 30 тысячами воинов переправились вброд через Пенджаб и пошли по следам султана, расспрашивая о нём и разыскивая его следы. Султан перед этим был на берегу реки Термеза (Аму-Дарьи). До него дошла весть о падении Бухары, а следом за этим ему сообщили о падении Самарканда, он произнёс четыре раза «такбир» («Аллах велик!») над своим владением и пустился в путь. Группа родственников его матери, тюркские уранийцы, были его спутниками, они задумали его убить. Один из них сообщил о готовящемся султану. Ночью он покинул шатёр и переменил место сна. Утром увидели войлок шатра, превращённый в решето выстрелами из лука. Страхи султана возросли, и он поспешно ушёл в Нишапур. Куда бы он ни приезжал, наказывал людям укреплять цитадели и крепости. По этой причине страх народа только увеличился. После прибытия в Нишапура, чтобы отвлечься от угроз, начал заливать своё горе вином и предался увеселениям.

Джебе и Субедей дошли до Балха. Знатные люди города для организации почётной встречи отправили группу лиц с провиантом и угощением. Могуллы назначили у них правителя (шихнэ) и пошли дальше, взяв из Балха проводника. В авангарде вышел вперёд Тайши-Бахадур. Вскоре прибыли в Завэ Хафа и потребовали фураж. Им его не дали и заперли ворота. По причине спешки они не остановились здесь и поскакали дальше.

Жители Завэ забили в барабаны и начали выкрикивать оскорбления. Могуллы не могли стерпеть такое неуважение к себе, они вернулись назад, приставили лестницы к стенам крепости и на третий день поднялись на крепостную стену и штурмом взяли город. В наказание они перебили всех, кого нашли. У них не было времени на привал, поэтому они сожгли и разрушили все что смогли и пошли дальше. Известие об их приближении быстро дошло до Нишапура, султан сообщив, что собрался на охоту и отправился в сторону Исфарайна, но в действительности повернул в Ирак. Неожиданно ему сообщили, что подошло чужое войско, он отменил свое решение идти в Ирак и повернул к крепости Казвин. В тот же день он отправил гаремы, детей и мать в крепость Карун к Тадж-ад-дину Тугану и устроил с эмирами Ирака совещание относительно дальнейших действий против противника. Предложили укрыться на Ширан-кухе. Султан после осмотра горы сказал:

– Это место не годится и не может стать нашим убежищем.

Султан сообщил своё решение, противореча своим же предыдущим словам:

– Мы остановимся здесь и пошлём в окрестности гонцов, чтобы собрались войска.

Это только подчеркнуло его неуверенность.

Тем временем генералы Джебе и Субедей дошли до Нишапура. Они отправили послов к Муджир-ал-мулку Кафи-и Рухи, Фарид-ад-дину и Зиа-ал-мулку Зоузани, которые были везирами и садрами Хорасана, требуя их подчинения и повиновения приказу Чингиз-хана, запросили также фураж и продовольствие. В ответ им выслали трёх человек с угощением и подношениями и выразили согласие на подчинение.

Джебе их предостерёг от сопротивления:

– При любом прибытии могуллского войска, вы тотчас устройте ему торжественную встречу и не рассчитывайте на прочность стен, свою многочисленность и вооружение, если хотите сохранить и уберечь свои дома и домашних.

Могуллы выдали им грамоту уйгурского письма с алой тамгой и копию ярлыка Чингис-Хана, смысл содержания которого был таким: «Эмиры, вельможи и подданные этим ведают, что всю землю от места восхода солнца до места захода господь всемогущий отдал нам. Каждый, кто подчинится нам, сохранит себя, своих жён, детей и близких, а каждый, кто не подчинится и выступит против и окажет сопротивление, погибнет вместе с жёнами, детьми, родичами и близкими ему!».

После вручения грамоты отправились в путь: Джебе на Джувейн (в настоящее время Лаш Ва Джувейн, район в провинции Фарах, Афганистан), а Субедей пошёл на Джам (город северо-восточной части Ирана в провинции Хорасан – РД) и Туе. В соответствии с наказом Чингисхана всюду, где им выходили навстречу с подчинением, они щадили, а тех, кто оказывал сопротивление, они уничтожали. Восточные селения Туса – Нукан – и все провинции – подчинились безоговорочно и получили помилование. Жители города Туса оказали сопротивление. По этой причине они учинили жестокое избиение населения и грабёж всего региона. Оттуда могуллы пошли на степные луга Радгана. Эта территория понравилась Субедею, и он не причинил вреда её жителям. Он назначил там правителя, а сам прибыл в Хабушан и вследствие сопротивления местного населения учинил там серьёзное избиение.

Совсем по-другому события по взятию Нишапура показывает Ан-Насави:

«… Султан бежал в Ирак, оставив без надзора то, что позади него из округов Хорасана, за ним последовали Джебе-нойон (Йеме-нойон в оригинале) и Субутай-бехадур, (Джебе-нойон и Субедей-Багатур) были посланы Чингиз-ханом в погоню за хорезмшахом Мухаммедом и на обратном пути через Кавказ разбили при Калка войска русских и половцев, когда переправились через реку Джейхун в Хорасан проклятые Тогучар и Бурка, и произошло в Несе то, что мы описали, они, татары, разделились по местностям Хорасана, образовали отряды и рассыпались частицами. Когда тысяча всадников из них нападала на какую-нибудь местность Хорасана, они собирали пехотинцев из её селений, двигались с ними к центральному городу, устанавливали при их помощи осадные машины и делали проломы в стенах, пока не завладевали городом. Тогда не оставалось в нем никого, раздувающего огонь или обитающего в доме.

Страх овладевал душами, так что тот, кто был в плену, был спокойнее сердцем, чем тот, кто сидел в своём доме, ожидая событий. В то время я был в моей крепости, известной под именем Харандиз, а она из главных крепостей Хорасана; я не знаю, кто из моих предков первый владел ею, рассказы о ней противоречат друг другу в зависимости от склонности рассказчиков, я же могу рассказывать только достоверное. Считают, что она находится в их руках с тех пор, как возник ислам и занялась заря его в Хорасане, а аллах знает лучше. И вот, когда мир бушевал в смятении, крепость стала местом, куда бежали пленники, и прибежищем для боящихся, так как она находится в центре страны, люди, имевшие слуг и известнейшие из богачей бежали туда босыми и голыми, и я по мере возможности прикрывал их наготу и помогал им в том, что их постигло, потом доставлял их к тем из их семей, кого миновали мечи. Татары делали так, пока не захватили Хорасан полностью.

К ним перебежал человек по имени Хабаш (Хабаш-амид, приближенный Чагатая, сына Чингиз-хана; из Кахиджа, а это одно из поместий Устува Хабушан; он был сарханг, а они ради насмешки и издевательства называли его меликом, сделали его командиром над отступниками и поручили ему установку осадных машин и заведывание пехотинцами. Люди претерпели от него страшнейшие бедствия, невыносимейшие унижения и мучения, ниспосланные небесами. Он стал предпринимать коварные действия и писать раисам поместий, а поместья Хорасана обладали стенами, рвами и соборными мечетями, раисы их обладали могуществом. Он приказывал какому-нибудь из них, чтобы этот явился сам вместе со своими подданными, с мотыгами, лопатами и тем, что он мог собрать из луков и орудий осады. Если он исполнял это, то Хабаш осаждал с ними один из городов, они завладевали им и проливали на жителей жестокость мучений; если же он пренебрегал приказом и отговаривался, то Хабаш отправлялся к нему, осаждал его, выводил его и тех, кто с ним, предавал их мечу и отправлял по пути смерти.

Татары отложили осаду Нишапура, пока не покончили с разрушением остальных округов, которые считались подчинёнными ему, а их было более 20 городов. Потом они все направились к Нишапуру, чтобы дать его жителям вкусить бедствий от них, и к нему собрались те из них, которые в виде отдельных отрядов были в местностях Хорасана. Когда они приблизились к нему, жители его выступили и напали на них, стрела попала в грудь проклятому Тогучару, завладела местом его души и обезопасила людей от его злости, он отправился в пылающий огонь Аллаха, который добирается до самых сердец. Увидев превосходство народа, татары поняли, что Нишапур можно взять, только, если придёт подкрепление. Они оставили его и написали Чингиз-хану, прося у него подкрепления и помощи, а он послал в подкрепление им Кайку-нойона, Кадбука-нойона, Тулуна-черби и несколько других эмиров с 60 000 всадников. Они пришли к Нишапуру и окружили его в конце 618 года (конец 1221 года). Это было после ухода Джелал-ад-дина в Индию. Когда они приблизились к нему, то остановились на Восток от него в селении Нушаджан, изобилующем деревьями и водой, и оставались там, пока не пополнили того, чего им не хватало, из черепах (матрас), подвижных башен (даббаба), катапульт (маджаник) и таранов (джамалун) ….

Потом они устремились к нему, и в тот день они установили 200 осадных машин с полным вооружением и стреляли из них. Через 3 дня они завладели им и присоединили его к остальным городам, так что он стал подобен другим. По нему прошёл поток, и его охватило несчастье, и стали плакать над ним день и ночь. Потом татары приказали пленным сравнять его лопатами, так что там стала ровная земля, без комьев и камней, всадники могут не бояться споткнуться там, играя в шары. Большая часть его населения умерла под землёй, так как они устроили себе подвалы и подземные ходы, думая, что они защитят их.» (Шихаб Ад-Дин Мухаммад Ан-Насави. Жизнеописание Султана Джалал Ад-Дина Манкбурны).

По другим источникам, куда бы ни приходили могуллы, они, не делая привала, насильно забирали провиант и одежду отправлялись дальше.

Перед генералами стояла серьёзная задача, так как в Хорасане было много укреплённых городов, однако они не тратили время на их осаду. Субедей прибыл в Исфарайн, а Джебе в Джувейн и пошёл в Мазандеран, перебил много народа, особенно в столице Амуле и городе Астрабаде. Субедей дошёл до Дамгана, население города ушло и укрылось в горах, но простой люд и чернь остались в городе и оказали сопротивление. Могуллы перебили их. Затем Субедей пришёл в Семнан и здесь расправа над людьми была точно такой же, как и в окрестностях Рея. Султан пригласил на совет с атабека Нусрат-ад-дина Хазарасфа Лурского. Передовой отряд султана прибыл из Рея с сообщением о приближении могуллского войска. Султан после разрушения Басры, когда было уже слишком поздно, понял, что случилось ужасное: дело нужно осуществлять вовремя, дело не во-время – никуда не годное.

Из-за боязни столкновения с татарским войском Хазарасф ушёл в Лур, а прочие мелики и знатные лица разбежались. Султан с сыновьями поспешил к крепости Карун. В пути он столкнулся с могуллским войском. Но они не поняли, что это отряд султана, приняли его за хорезмийский, обстреляли стрелами и нанесли несколько ран вьючной лошади султана. Султан стремительной скачкой спасся и ушёл от них. Он достиг Каруна, остановился на один день, взял у эмиров несколько свежих лошадей с проводником и отправился в Багдад. Следом за ним прибыло и татарское войско. Считая, что султан может находиться в крепости, могуллы устроили серьёзное сражение, но, когда узнали, что султан ушёл, пошли за ним. Султан в свою очередь повернул назад к крепости Сарджехан, а оттуда поспешил в Гилян. Салук эмир Гиляна выехал к нему и торжественно встретил, предлагая остановиться у него, и оказал ему радушный приём. Султан провёл у него семь дней и пошёл в область Испидар. Далее путь его привёл в окрестности Дануи, округ Амоля. Эмиры Мазандерана поспешно встретили его, но где бы он ни останавливался хотя бы на день, могуллское войско его настигало. Он устроил очередное совещание с великими и знатными лицами Мазандерана, которым вполне доверял. Они сочли единственным выходом для султана укрыться на одном из островов Абескуна (в Каспийском море – РД). Султан ушёл на один из островов и там остановился. Весть о его пребывании на этом острове дошла до татар, и он из предосторожности переправился на другой остров. Это совпало с прибытием могуллского отряда, который Джебе-нойон отправил из Рея в погоню за султаном. Не найдя султана, они вернулись назад и занялись осадой крепостей, в которых находились его гарем и казна. Захватив их, они всё отправили в Самарканд к Чингиз-хану. Когда это ужасное известие дошло до султана, и он выяснил, что его гарем обесчещен, сыновья стали жертвами меча, а женщины очутились пленницами во власти чужеземцев, он так расстроился и растерялся, что мир в его глазах померк.

Чингиз-хан отправил войско на захват Бадахшана и его округов, если это было возможно лаской, а где требовалось силой. В итоге в этих странах не осталось врагов и противников и все окрестные владения были полностью покорены и завоёваны, благодаря этому, наступили мир и покой. Зима подошла к концу. В начале года могай, который является годом змеи, начинающийся с месяца зул-хидджэ 617 год. (21 января – 24 февраля 1221 года), месяцы которого соответствовали месяцам 618 года (1221—1222 год), он переправиться через реку Джейхун, через переправу Термеза, и направился в Балх, важнейший город Хорасана. В это самое время Джебе и Субедей, переправившись через Джейхун, выступили в погоню за султаном. Чингиз-хан остановился лагерем возле Балха. Местные начальствующие лица явились к нему и изъявили подчинение и покорность и предоставили яства и подарки. Позднее под предлогом необходимости сосчитать людей, могуллы вывели население Балха в степь и по своему обыкновению разделили между ратниками и всех перебили, затем разрушили гласис и стену города, подожгли дома, кварталы и всё уничтожили.

Хорезм – большой город, расположенный на берегу Джейхуна. Окружность Хорезма в то время – восемь фарсахов. Это самый населённый город из всех городов и областей Ирака. Здесь резиденция великих государей. Все жители – отличные наездники, люди мужественные и горячие. Говорили, что Хорезм будет разрушен водами Джейхуна, так как город расположен в низине, а река течёт сверху. Если появятся неприятели перед городом, они откроют воды Джейхуна, и вода зальёт всю область. Жители города в своём большинстве мутазилиты. Здесь бывают сильные морозы, так что вода в Джейхуне покрывается льдом на всем своём протяжении. Товары, которыми здесь торгуют: бобёр, соболь, «атаби». Так называют ткань, ежедневно для неё заново составляют трафарет рисунка; нигде в мире нет ткани «атаби такой приятности. Оттуда же хорезмские одеяла, которые снизу подбивают шёлком, кольчуги, конские доспехи, мерлушка, лечебный камень, приятные фрукты, сладкие дыни. Говорят, будто семена дынь насаживают на корень верблюжьей колючки. Когда созреет, дыню вырывают с корнем растения. В сезон созревания дынь ежедневно привозят в Хорезм до ста тысяч повозок, гружённых дынями, и все раскупают» (Чудеса мира.). Аноним указывает, что он собрал свою книгу в 1220 г., когда выступили тюрки-татары, поэтому не исключено, что пророчество о грядущем затоплении Хорезма водами Аму-Дарьи является отголоском вполне реального события.

Знаменитый географ и путешественник Йакут ал-Хамави (1179—1229) пишет в своём «Алфавитном перечне стран»: «Джурджания – приписывают это имя столице области Хорезма. Я приехал туда в шаввале 616 года (XII 1219 – I 1220), более чем за год до прибытия татар в Хорезм, и оставил его (в том виде), как он описан. Не знаю, что стало с ним после этого. Я прибыл в него со стороны Мерва, после того как испытал страдания от холода и замерзания р. Джейхун, на корабле, на котором я был; я и мои спутники были уверены в погибели, пока аллах не утешил нас, дав нам выйти на сушу. И на суше был такой холод и снег, что словом нельзя дать действительное описание этого, и не было животных для езды. Это большой город, на берегу Джейхуна Аму-Дарьи, население Хорезма называет его на своём языке Гургандж. Не помню, чтобы я видел город лучше, чем этот, с большими богатствами и с более прекрасным положением. Все это кажется невероятным после разрушения его татарами, потому что от него по дошедшим до меня сведениям не осталось никаких следов, и были убиты все, кто там находился».

Хорезм достиг значения великой державы при последнем правителе, хорезмшахе Мухаммеде (1200—1220). Как писал В. В. Бартольд, империя Мухаммеда простиралась от правого берега Сыр-Дарьи до горных перевалов между Ираном и долиной Тигра; на юге его верховная власть была признана даже на Аравийском полуострове. Столица Хорезма принадлежала тогда к самым блестящим городам Востока. Возвышение Хорезма, в первый и последний раз в истории этой страны, до ранга великой державы зависело от развития широких международных торговых связей.

1.11 Взятие Нишапура

Султан Мухаммед из Балха с небольшой свитой выехал в Нишапур, ужас и страх угадывались в его речах и действиях. В Нишапур он прибыл ночью 12 числа месяца сафара 617 года (18 апреля 1220 года), вошёл в город, где все жители также содрогались от страха и пугали татарской армией и сожалели об уходящих от них дней процветания. Он призвал людей разойтись, говоря:

– Многочисленная толпа собравшихся не может остановить или предотвратить продвижение могуллской армии. Они не пощадят ни одно живое существо, придадут всех мечу истребления, а ваши жёны и дети познают унижение плена. Сопротивляться бессмысленно, если вы сейчас разойдётесь, то большинство из вас могут уцелеть.

Султан понял и осознал, что его совет не находит отклика в их сердцах, несмотря на то, что силой оружия не удастся отстоять город, и им не поможет крепость городских стен, приказал тем не менее, чтобы они непременно починили укрепления и отстроили стены. Люди, согласившись, принялись за работу. На какое-то время сообщения о могуллах прекратились, и султан подумал, что они возможно не будут спешить переправляться через реку. Успокоившись, он отправил Джелал ад-Дина в Балх. Последний проехал один перегон, когда пришли известия, что Джеме и Субутай перешли реку и были уже близко. Джелал ад-Дин повернул назад. Султан, чтобы не пугать людей, под предлогом, что едет на охоту, покинул город, оставив большую часть своей свиты.

Дела Нишапура он поручил Фахр аль-Мульку, Низам ад-Дину, Абуль-Мали Хатыб Джами и Зия аль-Мульк Ариза Зузани вместе с Муджир аль-Мульком Кафи Умаром Рукхни.

Из Хорезма выехал Шараф ад-Дин, эмир Собрания (Меджлиса – РД) и в то же время доверенный министр султана, назначенный меликом Нишапура, чтобы принять бразды правления. Он был в двух перегонах от Нишапура, когда внезапно скончался. Его смерть держали в тайне, чтобы его слуги не разграбили казну и лишили его семью личного имущества. Муджир аль-Мульк выехал навстречу ему для приветствия и сопроводил его слуг в город. Последние не захотели остаться и отбыли вслед за султаном Мухаммедом.

Уже на следующий день 11 раби I 617 года (24 мая 1220 года), авангард Джеме и Субутая под командованием Тайши подошёл к городским воротам. Они выдвинули вперёд четырнадцать всадников, которые угнали несколько стад верблюдов, а также получили сведения о свите Шараф ад-Дина. Несколько всадников были отправлены в погоню и настигли свиту в нескольких парасангах от города. Отряд насчитывал около тысячи всадников, могуллы уничтожили всех до одного. Они выпытывали сведения о султане у каждого, кто попадался им на пути, заставляя произносить клятву. После этого они предложили населению города сдаться и покориться, но Муджир аль-Мульк ответил так:

– Мне поручили управление этим городом султан, я старый человек и священнослужитель. Победите его, царство перейдёт в ваши руки, и я стану вашим слугой.

Они снабдили могуллов продовольствием, и те ушли. Каждый день в город прибывали новые отряды, получали продовольствие и продолжали свой путь. В первый день раби II (6 июня) в город вошёл сам Джеме-нойон. Он вызвал к себе Шейх-Уль-Ислама, Кади и везира, которые прислали трёх человек из числа горожан среднего достатка, чтобы договориться о поставке продуктов питания и оказании других услуг. Джеме вручил им письмо, написанное по-уйгурски и тамгу, и приказал им предоставлять продовольствие каждому, кто придёт, чтобы не допустить разрушения их стен. Затем он покинул город и по мере передвижения везде, где люди не оказывали сопротивление, могуллы оставляли на хранение свое имущество и назначали главу.

В течение какого-то времени могуллские войска появлялись реже и возникли ложные рассказы о том, что султан одержал победу в Ираке.

Несколько раз глава города, которого могуллы назначили в Тусе, отправлял послания в Шадиях, в которых призывал людей смириться и не верить досужим словам, но получал из Нишапура непочтительные ответы.

В это время наёмники из Туса, предводительствуемые вожаком по имени Сирадж ад-Дином, человеком без здравого смысла, убили шихне и отправили его голову в Нишапур, не понимая, что тем самым они погубили головы великого множества людей. Это зло должно быть наказано. В соответствии с поговоркой «от зла собака скулит», сейид Абу-Тараб, который был назначен руководителем над ремесленниками Туса, отправился в Устуву, не сообщая об этом горожанам и наёмникам Туса. Он рассказал Куш-Темуру (который был оставлен с тремя сотнями всадников присматривать за животными) об убийстве шихне и последовавших беспорядках. Куш-Темур отправил человека довести сведения о случившемся Джеме и Субедею и сам отправился из Устувы в Тус со своими тремястами конными воинами. Он застал Сирадж ад-Дина, который с тремя тысячами людей занял дворец в Тусе врасплох, убил большую их часть и до прихода основного войска приступил к разрушению крепости.

Зять Чингисхана Тогачар-куреген прибыл с великими эмирами и десятью тысячами человек авангарда, Толуй-хан в середине месяца рамадана (ноября) и подъехал к воротам Нишапура. Жители города оказали сопротивление с отчаянной храбростью, так как видели своё численное превосходство, а число могуллов было небольшим, они предпринимали частые вылазки и вступали в бой. На третий день они отчаянно сражались в башне Кара-Куш и пускали стрелы из луков и самострелов со стен и земляных валов. Одна стрела насмерть поразила Тогачара, жители города убили его, не зная, с кем они имели дело. Могуллская армия отступила, а два сбежавших пленника пришли в город с новостью о смерти Тогучара. Люди подумали, что они совершили великое дело, не осознавая к каким последствиям это приведёт. Таким образом участь Нишапура была предрешена.

Помощник Тогачара Борке-нойон разделил армию на две части. Одну часть возглавил сам и направился к Сабзавару, который он занял после трёхдневного боя, приказав перебить всех жителей. При похоронах насчитали семьдесят тысяч трупов. Вторая половина армии выступила к Тусу на помощь Куш-Темуру и захватила часть крепости, которую не могло взять войско Куш-Темура. Отчаянное сопротивление населения Нукана и Кара с бесчисленными чудесами доблести им не помогло, в конце концов могуллы взяли Кар и убили всех его жителей. Города Нукан и Сабзавар были захвачены 28 числа (месяца рамадана 26 ноября 1220 года), а жители истреблены.

Жители Нишапура открыто подняли бунт и, при подходе могуллских подразделений, высылали отряды для их захвата.

Цены в Нишапуре стали очень высокими, а жителям было запрещено покидать город, поэтому большинство терпели лишения и страдали от голода.

К весне 618 (1221—1222) года и Толуй-хан покончил с Мервом и выдвинулся в Нишапур, о его приближении в городе не знали. Он собрал такое огромное войско, что в районе Туса они захватили все селения одним ударом и жестоко расправились с жителями. Вместе большой армией к Шадияху заблаговременно были направлены камнемётные орудия и другие вооружения. Несмотря на то, что Нишапур находится в каменистой местности, они загрузили большое количество камней для камнемётных орудий за несколько перегонов до города и везли их с собой в большом количестве, но в итоге даже десятая их часть не была использована.

Жители Нишапура стали понимать, что дело приобретает серьёзный оборот, и что на этот раз пришли не те войска, с какими они сталкивались до этого. На городских стенах у них было установлено три тысячи исправных арбалетов, три сотни камнемётных машин и баллист, запасено необходимое количество снарядов и нефти. От страха их души ушли в пятки, а колени задрожали. Они стали искать возможность спасения и послали к Толуй-хану главного кади Рукн ад-Дина Али ибн Ибрахим аль-Мугиши. По прибытии к хану он стал просить пощады для жителей Нишапура и согласился платить дань. Это не помогло и не произвело никакого впечатления, а ему самому не позволили вернуться.

Ранним утром в среду 12 числа месяца сафара (7 апреля 1221 года) начался штурм города, и жители яростно сражались в плоть до полуденной молитвы пятницы. К тому времени ров заполнили в нескольких местах всем, что было доступно, а в стенах появились бреши. Самым ожесточённым был бой у ворот Погонщиков верблюдов и в башне Кара-Куш, там, где находилось больше воинов. Могуллы установили свое знамя на стене Хусрау-Кушк и, поднимаясь наверх по установленным лестница, сражались с горожанами на крепостному валу. Одновременно штурмовали ворота Погонщиков верблюдов, также взбирались на укрепления. Битва продолжалась весь день до наступления ночи, а они продолжали лезть на стены и сбрасывать с них людей.

К приходу ночи субботы все стены и укрепления были заполнены могуллами. Толуй-хан в тот день был в трёх парасангах от Чангарака. После захвата стен могуллы спустились со стен и начали грабить и убивать. Горожане продолжали сопротивляться, рассеявшись по домам и дворцам. Могуллы искали Муджир аль-Мулька и нашли его в подземном ходе. Он начал грубить захватчикам, и они предали его позорной смерти. Татары выгнали всех оставшихся в живых, мужчин и женщин, из города на равнину. В качестве мести за смерть Тогачара было приказано разрушить город до самого основания, чтобы это место можно было перепахать, и во исполнение мести в живых не оставили даже кошек и собак.

Дочь Чингисхана, бывшая главной женой Тогачара, въехала в город со своей свитой, и они добили всех уцелевших за исключением четырёхсот человек, которые были мастерами в разных видах деятельности и увезены в Туркестан.

После расправы Толуй оставил эмира с четырьмястами таджиков, чтобы они отправили вслед за мёртвыми всех живых, которых найдут, а сам собрался проследовать в Герат.

Дома и жилища сравняли с землёй, огромные дворцы были разграблены и разрушены до основания, особняки навсегда лишились своих богатств, замки были превращены в золу, а многие земли превратились в пустые долины.