Текст книги "Опухоль"

– И они точно так же подвержены порокам, как и бедняки, – прервал ее Пророк. – Они гонятся за наслаждениями, становятся слабыми и развращенными, и точно так же калечат друг друга, как и везде.

– А что же ты предлагаешь взамен? – подняла брови Невеста. – Жизнь есть страдание, и люди всегда будут калечить друг друга. Разве есть какой-то способ вырваться из этого круга страданий? Мы можем лишь облегчить это страдание, обеспечив себя богатством. Добро на сытый желудок творить гораздо легче, чем на голодный. И самые страшные жестокости совершают именно бедные и голодные люди, поскольку им нечего терять. А сытому и богатому, наоборот, есть, что терять. Он не будет совершать отчаянных глупостей, он не будет лезть на рожон, и у него совершенно нет необходимости хвататься за меч и лезть на баррикады во имя сумасшедших идей. Он, конечно, как и все, будет страдать и причинять страдания другим, но это будут сытые и мягкие страдания, несравнимые с теми страданиями, которые свирепствуют в нищих краях.

– Я всю жизнь искал путь не к облегчению страданий, а к полному освобождению от них, – сказал человек. – Я не хочу смиряться с тем, что нужно просто глушить их удовольствиями.

– Ты гонишься за призраками, возлюбленный Жених. Все эти мудрецы и пророки прошлых веков, толкующие про духовность, про чистоту, про избавление, про Освобождение – всего лишь сумасшедшие, обуреваемые болезненными видениями и голосами. И все мыслители, пытающиеся придумать какое-то общество без страданий – слепцы, ведущие слепцов. Все это – лишь жалкие попытки сбежать от реальности, все это – от нежелания принять суровую правду и трудиться во имя своего собственного обогащения.

Пророк молчал.

– Ну смирись же, любимый, смирись! – она ласково обняла его, прильнув всем телом. – Брось всю эту ерунду, брось свои бесплодные поиски! Всю жизнь в том мире ты страдал, ища ложные ответы на ложные вопросы! Всю жизнь ты метался от одного человека к другому, всю жизнь ты истязал себя! И вот ты очутился здесь, в моих владениях… – она поднесла губы к его уху и перешла на соблазнительный шепот: – Здесь тебя никто не тронет… Здесь ты обретешь долгожданный покой и блаженство… Здесь все цветет и благоухает… Все мои несметные богатства, мой сад, мой дом, мой мир, мое тело – все может стать твоим… Только позволь мне стать твоей, а себе – стать моим.

Пророк не отвечал на объятие взаимностью, держа руки вдоль тела.

– Я не хочу никому принадлежать, – тихо сказал он. – И приобретать кого-то я тоже не желаю. Отпусти меня.

– Не пущу… – она еще сильнее сжала его в объятьях. – Любовь жадна, ведь она есть Бог, а Бог есть Первородная Жадность. Он разделился на нас, на множество неполноценных частичек, и теперь мы вбираем и вбираем в себя, стремясь восполнить свою неполноценность и слиться обратно в Единое. Мужчина приобретает женщину, а женщина приобретает мужчину. Мы жадны до людей, до денег, до удовольствий, до мыслей и чувств, до знаний, до власти, до впечатлений и воспоминаний… Всю жизнь мы приобретаем и приобретаем. Все мы – жадные воры, ласкающие и терзающие друг друга. И сделать с этим ничего нельзя, ибо мы созданы такими изначально. Прими это, милый, смирись и отдайся…

– Как ты смеешь обжиматься с чужим Женихом, мразь?! – внезапно раздался резкий женский голос за спиной у Хозяйки.

Она побледнела, разжала объятья и обернулась.

По тропинке стремительно шагала атлетически сложенная молодая девушка лет восемнадцати. На ее голове сиял древнегреческий шлем с кроваво-красным гребнем. Она, как и все встреченные человеком Невесты, была полностью обнаженной. Соски ее маленькой, почти плоской груди воинственно торчали. Ее кожа блестела бронзой. По кубикам ее рельефного живота стекали капельки пота. Нижняя часть ее тела была как у веодонов: кентавроподобное туловище с четырьмя ногами, покрытое толстыми чешуйками, словно броней. В правой руке она сжимала копье. Лицо ее было скрыто под шлемом. Были видны лишь ее антрацитово-черные глаза, сверкавшие лучами чистой ярости.

– Ты?! – расширила глаза Хозяйка, попятилась и затравленно оглянулась по сторонам. Из-за всех кустов и деревьев, окружавших это место, медленно выходили веодоны, сжимая в руках мечи с волнистыми костяными клинками и зловеще ухмыляясь.

– Помогите!!! – отчаянно закричала Хозяйка, прижимаясь спиной к стене, увитой виноградом. – Извинюхи! Грабят! Убивают!

– Зря ты проснулась раньше меня, – процедила незваная гостья. – Думала, успеешь? – она перехватила копье двумя руками острием вперед. – Умри!

– Не убивай! – вскричал Слепой Пророк, дернувшись в сторону ее голоса, но кто-то резко схватил его сзади и рывком бросил на землю.

Копье вонзилось в сердце Хозяйки. Ее глаза еще несколько секунд с ужасом смотрели в прорези шлема, прежде чем остекленеть и потерять живой блеск. Ее мягкое, рыхлое тело медленно сползло вдоль стены и осело на землю.

Внезапно тысячи солнечных огоньков на потолке пещеры погасли. Цветы, кусты и деревья вокруг них стремительно начали жухнуть, желтеть и осыпаться листвой прямо на глазах. Виноградные ягоды обратились в прах. Все погрузилось во тьму.

Веодоны беспокойно заозирались по сторонам, перехватив мечи поудобнее. Девушка некоторое время задумчиво смотрела на тело убитой Невесты, после чего обернулась к веодону, удержавшему Пророка:

– Грорр, всех бойцов в дом. Обыскать подвалы. Там у нее богатства хватит на сто полков.

– Слушаюсь, – кивнул Владыка Войны, дал знак остальным веодонам и быстро пошел прочь.

– Тнгр! – позвал Пророк, медленно поднимаясь с земли.

– Тихо-тихо, мой дорогой, не стоит так кричать, – игриво сказала воительница, подходя к нему. – Комиссар сбежал, едва завидев наш отряд. Зачем тебе водиться с такими трусливыми тваарями? Идем со мной!

– Я не хочу, – ответил человек. – Ты злая.

– Еще какая! – громко захохотала она. – Как жаль, что ты слеп, и не видишь моей красоты! Ты бы мне сразу все простил. Я – Богоубийца, царица воинов и твоя единственная Невеста! Любимая и несравненная. Садись на меня! Мы помчимся туда, где нас никто не потревожит.

– Я не хочу, – повторил человек. – Ты злая.

– Так, сейчас не время для брачных игр! – она воткнула копье в землю, схватила человека обеими руками и усадила себе на спину. – Не хочешь – потащим силой! У тебя нет выбора, мой дорогой. Обхвати меня за талию и держись крепче, если не хочешь разбить себе голову об камни!

Пророк повиновался, и она поскакала прочь из мертвого сада.

Богоубийца

Рис. 13 – Очень трудно передать всю мощь Богоубийцы, не умея рисовать, поэтому я смог нарисовать только ее шлем. Другие рисунки не получались

Спустя некоторое время она остановилась у массивной прямоугольной каменной плиты в стене, около которой стояли на страже два ящероподобных существа с секирами в руках. Увидев ее, один из них постучал по плите, чередуя сильные и слабые постукивания в особом порядке. Застрекотал невидимый глазу механизм, и плита сдвинулась вглубь, открыв проход в длинный и широкий коридор.

Богоубийца вошла внутрь. Слепой Пророк безмятежно сидел на ее спине, обхватив двумя руками ее талию. Вокруг царила шумная суета: между боковыми коридорами и помещениями туда-сюда сновало множество разнообразных вооруженных существ, перетаскивавших мешки, тюки и ящики с оружием, доспехами, пищей и разными непонятными вещами.

– Где это мы? – спросил он.

– Мы дома, – ответила Невеста, прокладывая себе путь сквозь живую массу солдат. – Мой дом – моя Крепость. И в этой Крепости сейчас собирается такая армия, которой Опухоль еще не видела!

– А зачем?

– Как – зачем? Я ведь совершила величайшее святотатство, мой дорогой, – она поднималась по длинной лестнице наверх, – я убила Невесту. И все это – ради тебя, Жених. Теперь мне нет прощения, и мне нужно уничтожить своих врагов прежде, чем они уничтожат меня.

– Но я не просил никого убивать ради себя, – возразил Пророк.

– А я привыкла убивать без всяких просьб и разрешений, – улыбнулась она. – Я терпеть не могу просить и умолять. Я с самого начала знала: как только в этот мир придет Истинный Жених, я просто убью всех своих соперниц. И у тебя не будет никаких мук выбора – у тебя останусь только я.

– А если я все равно не захочу тебя?

– Не говори ерунды! – оборвала она его, заходя в одну из комнат на втором ярусе. – Еще не родился тот мужчина, который не захотел бы меня!

В комнате, на стенах которой были вырезаны карты и схемы мира Опухоли, на большом скамьеподобном кресле сидел веодон, внимательно изучавший какой-то свиток. Увидев входящую Богоубийцу, он быстро встал, поклонился и отрапортовал:

– Все личные дружины здесь. Нам нужен еще один хвил, чтобы разгрузить припасы по складам.

– Разведка? – быстро спросила Невеста.

– Хозяин приказал запечатать все проходы в Брюшную полость. Все кромлики Тысяченорника сейчас заваливают околоямные коридоры.

– Чертов щлх! – выругалась Богоубийца. – Атаку на Башню – отменить. Внезапность потеряли. Они теперь все в курсе.

– Несколько небольших отрядов мергитов начали вскрывать латеральные Сосуды под Корой. Восемь Нарказарм уже затоплены, мы успели из них вытащить только четверть состава. Большая часть мергитов собирается над Корнем.

– Как, так быстро? – удивилась она. – Значит, они следили за Крепостью с самого начала. Времени мало. Отправь вестовых во все незатопленные Нарказармы и лагеря, пусть их владельцы сразу выступают со всеми своими воинами в Брюшную Полость, не дожидаясь нас!

– Приказы для них? – спросил веодон.

– Во-первых, – начала загибать пальцы Богоубийца, – разграбить оружейные склады и мастерские. Приоритет – на доспехи, крючницы и таранные пластины для буртопов.

– Аш-мрх, – сказал веодон и быстро начал делать пометки в свитке чем-то вроде карандаша.

– Во-вторых, убивать каждого встреченного жроома. Да и вообще, убивать каждого встречного! Пусть устроят в Брюхе хаос и резню!

– Аш-мрх.

– В-третьих, найти и убить Даму Червей. Весь ее Дворец тоже вырезать под корень.

– А самцы? – спросил веодон. – Они же служат в наших полках.

– Всех червей-самцов уничтожить еще в лагерях, пока эти тупицы не додумались, к чему все идет. Возвращающихся из разведки – убивать сразу после доклада.

– Аш-мрх. Какие приказы для гарнизона Крепости?

– Четверть гарнизона отправь под Кору на перехват мергитов. Нужно выиграть время, чтобы полковники успели вывести личный состав из Нарказарм. Завязать бой, но не увлекаться! Надо просто мешать им вскрывать Сосуды. Пусть бойцы держат проходы и медленно отступают вглубь.

– Аш-мрх.

– Еще одну четверть оставить здесь, пусть стоят на страже. Оставшуюся половину – к Башне! Штурм не начинать. Занять ключевые коридоры и построить баррикады. Если мергиты будут атаковать всеми силами, то отступить к Жиле. Припасы не брать, выступать налегке. Выполняй!

– Аш-кадахт! – он быстро вышел из комнаты, скручивая свиток на ходу.

Невеста немного постояла в задумчивости, затем энергично встряхнула головой и вышла в коридор. Пророк по-прежнему сидел у нее на спине, словно всадник. Она подошла к широким двустворчатым дверям, рывком распахнула их и вошла в небольшой зал, стены которого были увешаны самым разнообразным оружием человеческого мира времен Античности: копья, мечи, топоры, щиты, луки и многое другое. В одном конце зала на металлических цепях была подвешена большая кровать, напоминавшая по виду качели с матрасом и подушкой. В другом конце зала было расположено множество мишеней на деревянных подпорках.

Богоубийца поставила копье в угол, подошла к кровати и резко взбрыкнула. Человек вылетел с ее спины вперед, упав прямо в постель.

– Ну что? – спросила она, уперев руки в бока. – Хочешь меня?

– Нет, – твердо сказал Пророк, приподняв голову над подушкой.

– Странный ты, – сказала она, склонив голову набок. – Я чувствую в тебе большую силу духа, но почему-то почти не чувствую насилия. Куда ты его подевал?

– А зачем оно нужно?

– Как зачем? – удивилась она. – Ты не знаешь таких очевидных вещей? Это ведь суть всего мироздания. Жизнь – это непрекращающийся акт насилия над собой и другими. Все мы чего-то хотим от мира, и поэтому мы каждую секунду насилуем его. Каждое действие, каждое слово и каждая мысль живого существа таит в себе насилие. Кто не насилует – тот не живет.

– Я уже давно перешагнул через это, – ответил человек, приподнимаясь с постели и разворачиваясь лицом к Невесте. – Мне уже не хочется ничего добиваться от внешнего мира.

– Бедненький… – нежно протянула она. – И где ты понабрался таких глупостей? Ничего, я сделаю из тебя воина…

Она сняла шлем, открыв свое прекрасное лицо, источавшее знойную средиземноморскую красоту: черные глаза, коротко стриженные темные волосы, тонкие розовые губы, слегка смуглая кожа без единой морщинки – и всего этого Слепой Пророк, конечно же, не видел.

– Будешь учить меня насилию? – улыбнулся он. – Спасибо, не нужно. Меня этому пытались учить всю жизнь.

– Ха! – усмехнулась она. – Те, кто учил тебя, были просто насильниками. Поэтому ты и не понимал их, потому что они и сами себя не понимали. А я буду учить тебя, как воина. Насильник и воин – это совершенно разные существа.

– В чем же отличие? – спросил он, усаживаясь на постели поудобнее и скрестив ноги по-турецки.

– Насильник – это начальная стадия духовного развития любого живого существа, – сказала Богоубийца, ставя шлем на полку в углу. – И на ней же у большинства развитие заканчивается. Насильник не понимает, зачем и почему он творит насилие. Он даже не осознает, что творит насилие. Он подобен животному. Он ест, говорит, ходит, работает, учится – и в каждом его действии, в каждом его слове есть неосознанное насилие. Даже во сне он насилует что-то или кого-то. Он воображает, будто он что-то понимает в жизни, будто в его действиях есть какой-то смысл, будто он борется ради достижения каких-то своих целей, но по факту он просто насильничает над собой и всеми, до кого дотянется. Вся его жизнь – это пустая трата сил на постоянное, бессмысленное и неосознанное насилие.

– Понимаю, – кивнул Пророк.

– Насильник воображает, будто у него есть свобода воли. Но на самом деле все его действия – лишь реакция на внешние обстоятельства. Кто-то сказал ему что-то приятное – и он обрадовался. Кто-то сказал ему что-то грубое – и он оскорбился. Кто-то наговорил ему кучу красивых слов и аргументов – и он поверил. Все вокруг бегают и суетятся – и он бегает и суетится. Все вокруг сидят и не шевелятся – и он сидит вместе с ними. Он – лишь чучело, болтающееся на ветру. Он – котенок, перед которым машут яркой бумажкой на веревочке. Он предсказуем и легкоуправляем.

– Это все понятно, – снова кивнул человек. – А воин?

– А воин – это уже вторая ступень. Воин отличается от насильника тем, что творит насилие вполне осознанно. Он знает, зачем он живет. У него есть Идея – и ради этой Идеи он готов на все. Воин не растрачивает свои силы попусту. Он понимает, что насилие требует очень много сил, и поэтому он расходует их экономно. Он не отвлекается на всякую ерунду, не отвлекается на всяких глупцов, пытающихся сбить его с пути. У воина есть Идея – и она, словно стрелка компаса, не дает ему заблудиться в дремучем лесу жизни. Он делит все занятия на те, которые приближают его к осуществлению Идеи, и те, которые отдаляют. А отдаляет его все, что останавливает, ибо остановка подобна смерти. Жизнь не любит застоя. Воин марширует к своей Идее, насилуя всех, кто встречается у него на пути. Он подвергает насилию своих врагов, вступая с ними в схватку. И он подвергает насилию своих близких, навязывая им свои взгляды и ценности.

– Все еще не вижу особой разницы, – сказал Пророк. – И тот, и другой блуждают в иллюзиях. Иллюзии порождают необходимость чего-то добиваться, и эта необходимость порождает насилие. Просто у твоего воина иллюзии более сложные, более замысловатые, и он держится за них мертвой хваткой, в отличие от насильника, скачущего от одной иллюзии к другой.

– Ой, как будто в этом мире есть что-то, не являющееся иллюзией! – огрызнулась Богоубийца. – Меня всегда забавляли всякие дурачки, ковыряющиеся в огромной смердящей горе жизненного мусора, пытаясь найти Абсолютную Истину! Все они в конечном итоге просто откапывали какую-то особенно глубокую иллюзию и вцеплялись в нее, как в святую правду! Иного исхода и быть не может: все в нашей голове от начала и до конца – свалка выдумок, своих и чужих. И твое неприятие насилия – тоже выдумка, причем скорее всего даже не твоя. И это нормально, таков наш удел: самостоятельно выбирать иллюзию, ради которой стоит жить и умереть.

– Мне много кто говорил что-то подобное в прошлом. И что-то никто из них не был по-настоящему счастлив… – развел руками Пророк. – А несчастным людям я не верю, ибо несчастливый человек может научить лишь тому, как облегчать тяжелую ношу своего несчастья.

– Это все потому, что они выбирали не те иллюзии, не те Идеи, – сказала Невеста, снимая со стены короткое метательное копье. – Большая часть людей выбирает себе настолько жалкие и ничтожные иллюзии, что они даже не готовы умереть за них. Я бы даже сказала так: они и сами по себе настолько жалкие и ничтожные, что просто не в состоянии вместить в себя нечто великое и возвышенное! «Маленькие людишки» – вот как я их называю! Маленькие людишки хлопают своими маленькими глазенками и роют своими маленькими ручонками теплую, влажную землю. Они зарываются в нее как можно глубже, и выкапывают в ней свои маленькие норки, в которых они потом сидят и думают свои маленькие мыслишки. Все в их маленькой жизни маленькое – маленькие кроватки, маленькие чайники, маленькие столики… Маленький человек надевает маленькие штанишки и маленькую рубашечку, целует свою маленькую жену и маленьких детей, и идет на свою маленькую работу. Там он делает маленький труд, получает маленькие денежки, потом идет к своим маленьким друзьям, чтобы сидеть на маленьких стульчиках и разговаривать на маленькие темы. А если у маленького человечка заболит маленький животик, у него появляется маленький страх, он идет к маленькому доктору и получает маленькую таблеточку. И маленькая боль утихает. Маленький человечек успокаивается, идет к себе в маленькую норочку, кушает маленькую еду, обретает свое маленькое спокойствие и даже осмеливается высунуть свою маленькую головку наружу, чтоб подышать свежим воздухом маленькими глоточками…

Невеста слегка отвела руку назад, замерла на мгновение, а затем резко выстрелила кистью вперед. Копье с гулким «птк!» воткнулось точно в центр мишени. Она слегка улыбнулась и продолжила:

– А когда по земле шагает Великан, сотрясая мир своими коваными сапогами, маленькие людишки ныряют вниз и жмутся друг к дружке, дрожа от страха! Все вокруг них трясется, все падает с маленьких полочек – чайнички, чашечки, тарелочки, горшочки… «Катастрофа!» – попискивают маленькие человечки и жмурят маленькие глазенки. «Конец близок!» – визжат они, когда подошвы Великана громыхают прямо над ними. «Мир несправедлив!» – жалобно поскуливают они, когда потолок крошится и трескается, осыпая их маленькие волосики маленьким песочком. И знаешь, что самое смешное в этом?

– Наверное, то, что Великан и не догадывается об их существовании? – предположил Пророк.

– Именно! – воскликнула Богоубийца. – Великан идет по своим великим делам, преследуя свои великие Идеи! Он творит великие дела и сражается с такими же, как он, Великанами, даже не подозревая, что где-то там, в сырой земле, живут маленькие людишки и ненавидят его всеми своими маленькими душонками! Для них он – Абсолютное Зло. Они не понимают его поступков и не понимают, зачем он вообще куда-то там идет и лишний раз сотрясает землю. «Почему он не может просто спокойно жить и никому не мешать?» – непонимающе спрашивают маленькие людишки и хлопают маленькими глазенками. «Почему он причиняет нам так много зла?» – думают маленькие людишки своими маленькими мозжечками. «Он просто злой по своей натуре!» – осеняет одного маленького человечка. «Он – жестокий садист и сумасшедший тиран!» – возбужденно лопочет он своим маленьким друзьям в маленькой комнатке. И они важно кивают своими маленькими головенками, поддакивая: «Добро – это когда тепло и уютно. Зло – это когда холодно, страшно, и чайники сверху падают».

Человек молчал.

– Поэтому маленький человек никогда не станет по-настоящему счастливым. Он слишком мелок и труслив для счастья. Он слишком дорожит своей норкой, тарелочками и чайничками, – продолжала Невеста. – Счастье завоевывается в тяжелейшей Войне, возлюбленный Жених! А Война – это стремление осуществить свою Идею. Когда воин претворяет свою Идею в жизнь, он совершает Завоевание – и тогда он становится счастлив! Тогда он становится королем!

– Много я видел таких воинов, – возразил Пророк. – Они метались от Идеи к Идее, совершали одно Завоевание за другим, и все равно оставались несчастными и неудовлетворенными.

– Это потому, что они не в ту сторону воевали, – усмехнулась Богоубийца. – Думаешь, быть воином так просто? Думаешь, я учу тебя брать с помойки первую же попавшуюся Идею, завоевывать ее – и все, дело в шляпе? Нееет, так поступает насильник, а не воин. У воина – долгий путь. Он странствует, он ищет себя самого, он ищет То Самое, ради чего он готов убивать и быть убитым. Он совершает Завоевание, радуется, а затем понимает: «Нет, это не то, чего я на самом деле хочу». И он идет дальше, пробуя то одно, то другое. Это единственно верный способ познания жизни – когда ты своими руками щупаешь и трогаешь разные вещи, не доверяя словам других. Пройдет много лет, произойдет много Завоеваний, прежде чем воин завоюет свое собственное королевство! И тогда его поиск будет окончен, тогда он обретет свое счастье!

– Слишком много людей должно пострадать, чтобы твой воин стал счастливым, – покачал головой Пророк. – Уж лучше счастье маленького человека: его насилие, по крайней мере, ограничено его норкой.

– Да не может такой человечишка быть счастливым, не может! – разозлилась Невеста. – Как ты не понимаешь?! Его счастье длится до тех пор, пока тарелочки целы!

– Твой воин тоже счастлив, пока тарелочки целы, – возразил человек. – Просто его тарелочки побольше и покрасивее.

– Не смей сравнивать воина с этим тупорылым скотом! – гневно вскричала она. – Маленький человек – это слабый, мерзкий человек, и насилие у него тоже слабое, мерзкое! У слабого насильника слишком мало сил, чтобы насиловать, и поэтому он пытается добиться своих мелких целей такими методами, которые экономят ему энергию. Он лжет, манипулирует, льстит, обижается – вот удел маленького человека, ведь сражаться он не умеет и не может! Поэтому не смей защищать слабых! Презирай их! Бей их! Не слушай их мольбы, упреки и истерики! Бей ногами, бей со всей силы, добивай без жалости!

Пророк молчал. А Богоубийца, снова взявшись за копье, возбужденно начала ходить туда-сюда вокруг кровати, машинально покручивая грозное оружие в руках:

– Именно поэтому я убила Бога! Бог – это самый слабый и самый жестокий из всех насильников! Он – отец всего насилия на земле!

– Так ты и в самом деле убила Бога? – удивился Пророк. – Почему же ты считаешь его насильником?

– А ты подумай своей тупой головой! – рявкнула она. – Он вложил в нас потребность в общении и размножении – и мы всю жизнь мечется от одного идиота к другому в поисках самого подходящего идиота! Он вложил в нас жадность – и мы всю жизнь страдаем, жадно приобретая и мучительно теряя имущество! Он вложил в нас способность мыслить – и мы терзаем себя, изобретая одно учение за другим в жалких попытках объяснить, что же вокруг происходит и почему! Он намеренно создал нас неполноценными, чтобы мы всю жизнь суетились в поисках восполнения своей неполноты! Разве это не жестоко? Разве это не ужасное насилие? В чем смысл существования, если оно каждое мгновение приносит нам боль? И самое ужасное – мы привыкли к этой боли! Мы настолько привыкли к своему ежесекундному страданию, что даже не осознаем его! Мы глушим его всевозможными наркотиками… Мы не знаем, как прекратить свое страдание. А Вселенский Насильник молчит и улыбается, глядя на нас миллионом незримых глаз! Разве он не заслуживает смерти за подобные издевательства над своими творениями? Разве мы вообще просили о том, чтобы нас сотворили, чтобы нас вырвали из блаженства небытия?

– Раз ты так глубоко проникла в суть насилия, почему же ты не отказалась от него? – спросил человек.

– Да разве можно отказаться от насилия, если в нем – вся наша природа?! – закричала на него Богоубийца. – Мы – насильники, живущие в насильническом мире, созданном Богом-насильником! Мы – в ловушке наших собственных тел! Мы – рабы, пленники своего изначального несовершенства! Нам не дано увидеть что-то за пределами нашей природы, поскольку то, что начинается за ее пределами – это уже не мы!

– Но если так рассуждать, то получается, что ты просто принимаешь правила чужой, навязанной тебе игры, – ответил Слепой Пророк. – Ты играешь по чужим правилам на чужом поле. Отказаться от насилия – значит прекратить участвовать в этой игре.

– Ой, – раздраженно отмахнулась Невеста, – опять ты за свое… Нет иного пути! Нет! Невозможно выйти из этой игры, не выиграв ее! Все встреченные мной «святые мудрецы», лепетавшие про «подставь щеку» и «сострадание», были либо сумасшедшими, либо слабовольными насекомыми, лениво смирившимися с тем, что они не смогут ничего завоевать! Они просто прикрывались красивыми словами, чтобы скрыть свою убогость и слабость!

– Какой путь ты тогда предлагаешь взамен? – спросил человек, улыбнувшись. – Путь воина, сражающегося с призраками?

– Ха! – хохотнула Богоубийца. – Это – лишь начало. Сражение с призраками – это отличная тренировка для воина! Победив тысячу призраков и совершив тысячу завоеваний, воин обретает либо великое счастье, либо великое разочарование. И последнее – самое важное… – она подняла палец. – Разочарованный воин перестает гоняться за иллюзиями и Идеями. Он выбрасывает завоеванные королевские короны на помойку. Он везде побывал и всех победил. Ему, могучему титану, уже неинтересно давить тараканов. В мире остается лишь один достойный противник. Теперь воин готов стать Богоубийцей!

– Как это вообще возможно – убить Бога? – спросил Пророк. – Если бы ты действительно убила Его, все сущее исчезло бы вместе с тобой.

– Зришь в корень, Жених, – прищурилась она, – зришь в корень… Я действительно не убила его окончательно. Я убила его лишь в своем сердце. Теперь я живу лишь для того, чтобы показать остальным мыслящим живым существам путь к той свободе, которую я обрела!

– И что же это за свобода такая – с убитым Богом в сердце?

– Это – свобода от надежды, возлюбленный Жених. Разочарованный воин больше не надеется обрести счастье – его уже не обмануть. Он попробовал на вкус и богатство, и власть – и не нашел в них того, чего искал. Он понимает, что истинное счастье доступно лишь совершенному существу. И он отчетливо видит всю глубину несовершенства, неполноценности всего, что существует во Вселенной. Воин осознает, что его всю жизнь водили за нос, что он был обречен на нескончаемые страдания и пустую суету с самого своего рождения. В смятении он падает на колени и кричит в ночное небо: «Господи! Почему же ты так жесток к роду людскому? За что ты нас так терзаешь?»

Пророк молчал.

– Но Вселенский Насильник, как всегда, лишь молчит и улыбается, глядя на воина каждой травинкой, каждым камушком, каждым дуновением ветерка, – продолжала свою речь Невеста. – Слабый человек непременно сломался бы под тяжестью этого осознания. Он бы совершил свою последнюю гнусную трусость в своей жалкой жизни – он бы совершил самоубийство. Но это – всего лишь бегство, всего лишь устало брошенное «Ты победил» бессердечному божеству! Воин не таков. Воина охватывает злоба. Благородная, яростная злоба дикого зверя, попавшего в западню! Воин дерется до конца! И вместо самоубийства он совершает невозможное: он совершает Богоубийство! Он убивает его в своем сердце!

– И что же потом? – спросил человек.

– А потом, – вдохновенно произнесла она, – он объявляет ему Войну! Он кричит в небеса: «Я уничтожу мир, который ты создал! Я обращу людей против тебя! Я знаю, что я заведомо проиграл, но я не сдамся без боя!»

– И как же он собирается воевать?

– О, очень просто! Он начинает ходить по земле и нести свое слово. Богоубийца понял все. Для него исчезли понятия добра и зла, любви и ненависти, пользы и вреда. Вся жизнь для него – пустая игра, а все люди в ней – тряпичные куклы, с которыми можно делать что угодно! Он не дорожит ни своей жизнью, ни чужой. Богоубийца ходит по земле и кричит: «Бога нет! Я убил его! Вы свободны! Делайте что хотите! Все дозволено! Примите себя такими, какие вы есть! Освободитесь! Нет добра и нет зла! Нет греха и нет добродетели! Очнитесь! Живем один раз! Наслаждайтесь, пока не поздно!»

– Ну и чего он хочет добиться? – вздохнул Пророк. – Таких Богоубийц, как он – пруд пруди.

– Не-е-ет, – сладко протянула она, – ты меня не понял. Много кто говорит такие слова, но все они – слабые людишки, неосознанно потакающие своим страстям. Они – рабы своих привычек, они не понимают сами себя, они не чувствуют себя, они не в состоянии себя контролировать! А Богоубийца – Темный Мессия, увидевший все. Закалившись в тысяче битв, он осознанно вступил на путь Богоубийства. Он имеет власть над собой, и может остановиться в любой момент, если захочет. Слова и поступки Богоубийцы имеют четкую цель – уничтожить мир, уничтожить жизнь, прекратить эту дурацкую игру навеки! Богоубийца по-своему милосерден: он жаждет прекратить страдания мыслящих существ. Он сеет семена раздора, семена лжи и клеветы, семена слабоволия и сладострастия – но делает это не из слабости. Он желает, чтобы люди погубили друг друга и самих себя, будучи околдованными его речами – и в этом заключается его наивысший акт Богоубийства – убийство Бога в чужих сердцах!

– Чего же ты хочешь от меня, Богоубийца? – спросил Пророк. – У тебя есть воины, у тебя есть полководцы. Скоро ты уничтожишь этот мир. Зачем я тебе нужен? Я не считаю себя ни Женихом, ни Пророком – меня так просто назвали щлхи. Но даже если я и в самом деле Жених, зачем тебе рождать нового Бога? Ведь он создаст новый мир и новые страдания, и круг начнется заново.

– А кто сказал, что новый Бог обязательно что-то создаст? – нежно сказала она, подойдя к нему совсем близко. – Разве Бог обязательно должен быть Творцом? Почему бы ему не быть Разрушителем? То, что когда-то было сотворено, должно когда-то умереть. Мы с тобой породим на свет Палача! Он будет нести смерть всему живому и неживому! Он уничтожит все сущее, и уничтожит себя сам! И круг страданий прервется, и не будет больше ни радости, ни страданий – один лишь блаженный покой Вечности… Разве ты бы этого не хотел?