Текст книги "Опухоль"

Ведунья

Рис. 15 – Знатоки Таро поймут отсылку

Они медленно поднимались по лестнице. Мимо них пролетали щлхи, далеко внизу раздавались рев, крики и щелканье клешней.

– Это была прекрасная речь. Почему никто не понял ее? – спросил Пророк у Тнгра.

– Мы слишком погрязли в теории, Мессия, – ответил он. – Единственные, кто мог бы понять Кракотна – это Незнающие. Они познают мир всем естеством, минуя слова. Когда-то я был одним из них и пытался постичь Абсолютную Истину… Но потом я передумал и сделал карьеру комиссара.

– Почему?

– Я не был готов отречься от себя и от мира. И методы, которыми они пользуются, оказались для меня слишком трудными. Целый булень сидеть и созерцать трещину на стене – это выше моих сил.

– Понимаю. Не жалеешь об этом?

– Трудно сказать… – покачал головой Тнгр. – С одной стороны, я теперь – один из высших жрецов Башни, а с другой – Истины я так и не нашел. Теперь я слишком много знаю, чтобы стать Незнающим. Мне хватает ума, чтобы понять Кракотна, но не хватает духа, чтобы умереть так, как умер он.

Они поднялись на очередной этаж. На нем располагалась большая круглая дверь, украшенная очень сложным растительным орнаментом. Рядом с ней стоял щлх с костяной секирой.

– Ведунья еще не проснулась? – спросил у него Тнгр.

– Просыпается, – ответил страж, – я слышал странные звуки за дверью, когда на Башню напали. Подождите пока здесь.

– Хорошо, – кивнул комиссар и прислонился к стене, прикрыв глаза.

Пророк стоял рядом и прислушивался к далекому шуму внизу. Он становился все сильнее и насыщался новыми звуками – хлюпаньем, хлестанием, скрипом, скрежетом и другими, не поддающимися никакому описанию.

Они стояли так довольно долго. Время тянулось, и никто не представлял, сколько его прошло на самом деле. Шум битвы в основании Башни то стихал, то разгорался. Наконец, дверь беззвучно приоткрылась.

– Она готова, – сказал страж.

– Идем, – сказал Тнгр и прошел внутрь, ведя человека за собой.

Едва они переступили порог, как дверь моментально закрылась. Вокруг них царила кромешная тьма. Глаза комиссара засверкали зеленым.

– Здравствуй, любезный Тнгр. Помоги моему гостю сесть поудобнее и покинь нас, – раздался детский голос из темноты.

– Разумеется, – кивнул комиссар.

Он усадил Пророка на невидимый во тьме стул, а затем подошел к стене напротив двери. В комнату проник яркий свет: Тнгр раскрыл ставни на окне, представлявшем собой большое квадратное отверстие без какого-либо подобия стекла. Свет источали странные растения, росшие на сталактитах, свисавших с потолка полости, в которой находилась Башня. Комиссар залез в проем окна и вылетел из него наружу.

Комната представляла собой маленькую камеру с каменными стенами, напоминающую монашескую келью. В ней было всего лишь два предмета интерьера – стул, на котором сидел Пророк, и кровать, на которой сидела маленькая девочка-альбинос, которой было на вид не больше десяти лет.

Ее маленькое, худенькое тело было полностью завернуто в широкие полосы серой ткани, подобно древнеегипетской мумии. Непокрытой оставалась лишь голова. Кроваво-красные глаза пронизывали Пророка насквозь, подобно лазерным лучам. Кожа Невесты была мертвенно-бледной, длинные волосы – белее снега, и под острым, прямым носиком сжималась в ниточку тонкая полоска губ.

– Здравствуй, Жених, – сказала она, пристально разглядывая человека. – Я – Ведунья, Древнейшая из Невест. Мне ведомо все. Спрашивай у меня, что угодно.

– Как избавиться от страданий? – спросил Пророк.

– А зачем тебе избавляться от страданий?

– Чтобы обрести покой.

– Не будет тебе никакого покоя, пока ты не поверишь в Бога, – твердо отрезала она, сверкнув глазами.

– Но я верю в Бога, – возразил человек.

– Не веришь! – воинственно вздернула головой Ведунья. – Кому ты врешь, Жених? Мне? Я же вижу. Если бы ты по-настоящему верил, ты бы не задавал таких глупых вопросов!

– Почему глупых?

– Потому что любое страдание, которое ты испытываешь – это живое напоминание от Бога о том, что нельзя привязываться ни к чему земному. Страдание напоминает человеку о том, что он все еще скован цепями удовольствий, все еще идет ложным путем, все еще смотрит на Творчество отдельно от Творца!

– Хорошие слова, – кивнул Пророк. – А…

– Разве сытый, здоровый и богатый человек будет задумываться о Боге? – перебила его Ведунья. – Такие люди подобны ленивому скоту, блаженно жующему сено в грязном хлеву. Плевать они хотели на высшее.

– Это да, – снова кивнул человек. – Но…

– Лишь когда Бог выдергивает сено из их слюнявых, вязких ртов, они начинают шевелиться на своих подстилках – снова перебила его Невеста. – Они начинают страдать и беспокойно ходить по теплому сараю, стуча копытами. Они начинают понимать хрупкость и недолговечность всего материального, они впервые начинают по-настоящему думать о смерти. «Мы не хотим страдать!» – мычат они. «Дайте нам сладости! Дайте нам мягкости! Дайте нам блаженного забвения! Уберите с наших глаз все, что нас тревожит!» – напуганно блеют они, бестолково высовывая свои морды через ограду.

– Верно. Но я…

– Что «я»?! – взорвалась она, топнув ножкой. – Что «я» -то?! Молчи, богоубийца!

– Я не богоубийца, – спокойно ответил Пророк. – Не надо меня так называть.

– Опять врешь! – взвизгнула Ведунья. – Опять «я»! «Я! Я! Меня! Меня! Мое! Мое!» – именно так и говорят богоубийцы! Они похожи на демонов, охраняющих свой собственный труп! И ты тоже туда же! Ты почему все еще отделен от Сущего?

– Все по природе одновременно отдельно и едино, – философски проговорил человек.

Вместо ответа Невеста скривила губки, запрокинула голову назад, а затем резко выпрямилась и плюнула Слепому Пророку в лицо. Он не шелохнулся. Пенистая слюна с прожилками крови потекла по его лицу вниз, свисая капельками с носа и подбородка.

– Вот чего стоит вся твоя философия! – сказала Ведунья. – Знаешь, почему ты слеп? Потому что твой ум тебя ослепил! Пока ты не станешь единым с Сущим всем своим сердцем, пока ты не сорвешь свою заумную пелену с глаз, не узреть тебе ничего в этом мире!

– Но я…

– Много есть на свете людей, считающих себя верующими и знающими, – перебила его Невеста. – И все они – такие идиоты! Читают заумные книжки, рассуждают про добро и зло, размышляют про иллюзорность, про смерть, про Бога, да обо всем, что угодно! Даже здесь, в Башне, куда ни плюнь – везде они, умники-заумники! Чернильные жрецы, бумажные пророки! И чем больше они умничают, тем дальше они уходят от Бога! Прекрати быть отдельным! Прекрати сейчас же!

– Хорошо, я прекратил.

– Не прекратил! – закричала она. – Я же вижу! Зачем ты опять врешь? Кого ты пытаешься обмануть?! Ты же обманываешь только самого себя!

– Как же я могу так быстро прекратить? – вздохнул Пророк. – Отдельность копилась и взращивалась мной в течение всей жизни. Мудрецы прошлого тратили многие годы на духовную практику. Как ты себе представляешь вот так вот просто взять и прекратить?

Ведунья рассмеялась звонким, детским, серебристым хохотом:

– Дурак! Ой, дурак! Какие еще многие годы?! У тебя нет ни единой секунды! Скоро они придут сюда и убьют нас всех!

Вдруг она резко перестала смеяться, и ее лицо стало совершенно серьезным:

– Вот так все люди и живут – в надежде на то, что когда-нибудь, со временем все придет. Они просыпаются утром и думают: «Вчера я был несчастлив. Сегодня день тоже не обещает ничего хорошего. И завтрашний день будет точно таким же. Когда-нибудь, когда я сделаю то-то и то-то, добьюсь вот этого и этого, куплю вот это и это, вот тогда… Тогда, быть может, я стану счастлив. Но не сегодня. Не завтра. Не послезавтра. И не через неделю. И не через месяц. И может, даже не через год.» И знаешь, почему?

– Знаю.

– Не знаешь! – вздернула носиком Ведунья. – Как ты можешь вообще что-то об этом знать, богоубийца? Ты же сам такой же!

– Но…

– Молчи! – перебила она его. – Молчи и слушай! У нас слишком мало времени, а я должна открыть тебе глаза прежде, чем сюда придет эта тварь!

Пророк кивнул. Невеста, немного помолчав, вздохнула и продолжила:

– Людям кажется, будто они – отдельны. Им кажется, будто они – индивидуальны. Они холят и лелеют свои так называемые «личности», рассуждают про «личностный рост», развивают «силу воли», отращивают, как рога, какие-то там «твердые принципы», а потом бодаются, как быки, с такими же тупорогими и тупорылыми «личностями» с твердыми принципами, твердыми мыслями, твердыми убеждениями, твердыми намерениями, твердыми чувствами, твердыми жизнями…

Она выдержала небольшую паузу.

– В итоге человек откармливает огромного призрака под названием «Я». Этот фантом садится человеку на шею и своим огромным весом придавливает его голову к земле, не позволяя даже хотя бы на миг взглянуть на небо. Все, что он видит – это земля, земля, земля… И тогда человек забывает о том, что такое небо. Тогда человек забывает, что такое Бог. Все его мироощущение становится земляным, материальным. Он крепко вцепляется в свое тело. Он крепко вцепляется в свою землю. Он крепко вцепляется в свое так называемое «имущество». Он сам себе отрезает крылья. Он настолько сильно влюбляется в свой мешок мяса и костей, что отрицает даже малейшую возможность свободы от смерти! Такой человек рассматривает смерть исключительно с позиции своего мясного мешка. Он говорит: «Мы смертны – а значит, нужно успеть взять от жизни все! Нужно прожить как можно дольше и получить как можно больше!»

– Все это мне уже давно известно, – сказал Пророк. – Ничего нового ты мне не открыла.

Ведунья резко встала, вытащила руку из-под своего тканевого кокона и отвесила человеку неожиданно мощную оплеуху.

– Идиот! – закричала она. – Заткнись и слушай! Вот из-за того, что ты все знаешь, ты никогда ничего и не узнаешь!

Пророк промолчал. Ведунья снова села на кровать:

– Ты недалеко ушел от таких вот болванов. Ты все еще не скинул своего призрака с плеч. Ты все еще смотришь в землю. Много я таких повидала! Такие люди, как ты, вроде бы с виду кроткие, набожные и смиренные, читают священные тексты, слушают великих мудрецов, взращивают в себе добродетели… Вот только все это по-прежнему земля. Твой Бог слеплен из земли, и твои духовные поиски скорее похожи на ковыряние в грязи, чем на наблюдение за облаками.

– Как же быть? – спросил он.

– Прекрати быть отдельным от Бога, – ответила она. – Вернись в свое первозданное состояние. Ведь все на свете есть Бог. Он сотворил Вселенную, разделившись на множество частичек. Каждая тваарь на свете – всего лишь одна из этих частичек.

– Истинно так, – кивнул Пророк.

– Бог полноценен. Даже пребывая в кажущейся разделенности, он един, целостен и самодостаточен. Ему некуда спешить, он ни к чему не стремится. Ему не нужно ничего извне. Поэтому он пребывает в вечном покое и безмолвии.

Пророк снова кивнул.

– А вот тваарь, созданная Творцом, по природе своей не является полноценной. Она – лишь маленькая частичка огромного Целого. Она чувствует свою неполноценность и подсознательно стремится ее восполнить. Из-за своей неполноты и незаконченности она не может пребывать в покое: она мечется и суетится, пытаясь всеми силами заткнуть ту Пустоту, которая находится внутри нее.

Она немного помолчала, а затем продолжила:

– Обычно тваарь не понимает, отчего же ей не сидится на месте. Ей кажется, будто она – отдельная от мира, независимая личность со своими личными интересами и со своими личными взглядами. И эту личность терзает изнутри непонятный зуд, не дающий ей покоя и побуждающий что-то делать, что-то говорить, куда-то идти… Ей кажется, будто ее интересы должны уважать. Ей кажется, будто ее мнение должны принимать. Ей кажется, что она имеет какие-то права, причитающиеся ей просто по факту ее существования. Она даже не задумывается о том, что жизнь дана ей в подарок. Она ничего не платила за нее – а следовательно, никто ей ничего не должен. Единственное право, которое она имеет – это право умереть. Право отвергнуть этот дар. Но неблагодарная тваарь не понимает таких простых вещей. А мир не собирается потакать ее глупости.

Пророк молчал и слушал, не пытаясь что-то вставить.

– И тогда тваарь объявляет миру войну! Она начинает пытаться изменить его. Она начинает продавливать свои интересы. Она навязывает другим тваарям свое мнение. Она отбирает у них имущество. Она стремится к власти, стремится поработить других! Но все эти действия – всего лишь бесплодное заполнение неполноценности. Частичка хочет стать единым Целым – и поэтому она жадно вбирает в себя другие частички. Она становится все больше и больше – но ей никогда не стать Целым, поскольку ее путь неправилен. В конце концов распухшая, раскормленная частичка умрет – и все частички, которые она поглотила, вырвутся на волю. Вырвутся, чтобы поглощать и быть поглощенными. Такой путь – путь жадного поглотителя – никогда не приведет ни к чему, кроме сытой смерти. Это – неверный путь.

– Понимаю. Какой путь ты считаешь верным? – спросил Пророк.

– Верный путь – это отказаться от попыток стать Целым, – подняла палец Ведунья. – Вместо этого нужно стремиться стать частью Целого! – она сделала акцент на предпоследнем слове. – Стать частью Целого – это значит осознать свою частичность и смириться с ней, принять ее. Когда частичка осознает свою частичность, она делает первый и самый важный шаг на этом нелегком пути.

– А что частичке делать дальше?

– Если частичка действительно осознала свою частичность и ничтожность всем сердцем, то ее мироощущение меняется кардинально. Она больше не стремится отбирать и поглощать, она теряет желание чего-то там достигать и добиваться. С этого момента в центре ее внимания находится Бог, а не какая-то там бренная «отдельность».

– Это очень тяжелый путь для неподготовленного человека, – заметил Пророк.

– А разве истинный путь может быть легким? – склонила голову набок Невеста. – Человек должен отдаться Богу без остатка. В нем не должно оставаться ничего личного, ничего отдельного. Пока в нем есть хоть капелька личного, Бог не примет его. Человек должен стать полностью пустым сосудом. Божественное не может находиться в одном сосуде вместе с эгоистичным и корыстным. Даже самая маленькая капелька эгоизма будет прогонять Бога из души.

– Понимаю.

– Вся беда эгоизма в том, что эгоистичный человек всегда один. Он привык полагаться исключительно на свои силы, он убедил себя в том, что его жизнь зависит только от него самого. Никто не придет на помощь, весь мир против одного человека. И поэтому эгоист живет в постоянном напряжении: он вечно пытается что-то контролировать, что-то удерживать в руках. Ему кажется, что если он хоть немного ослабит хватку, то все рухнет: вещи потеряются, люди разбегутся, и жизнь будет испорчена. Он нервничает и боится. И чем сильнее страх, тем крепче он прижимает к груди все, что считает «своим».

Пророк кивнул.

– Эгоист не хочет принять того простого факта, что мир изменчив. Он хочет выстроить вокруг себя свой собственный маленький мирок, в котором все будет стабильно и благополучно. Все в его мироощущении крутится вокруг себя любимого. Он яростно отрицает и отвергает все внешние обстоятельства, которые могут затронуть его так называемую «собственность». Ему невдомек, что изменчивость – это неотъемлемое свойство всей Вселенной. Люди уходят к другим людям, а вещи постоянно меняют владельцев – это такой же непреложный закон, как смена дня и ночи. На самом деле владельцы не владеют своим имуществом, а просто временно пользуются им до тех пор, пока Бог не решит, что пора вещам и людям сменить свои места. Но эгоист не принимает волю Бога и крепко вцепляется в «свое», крича: «Нет! Не отдам! Мое! Лучше пусть эти люди и вещи умрут, чем достанутся кому-то еще!» И в конечном итоге Бог все равно делает так, как пожелает. А измученный собственник лишь зря тратит силы и время, сопротивляясь естественному течению жизни.

– Как, по-твоему, должен в идеале вести себя человек? – спросил Пророк.

– Прямо противоположно, – ответила Ведунья. – Противоположностью эгоисту-богоубийце является раб Божий. Не слуга, не воин – именно раб!

– Разве обязательно становиться рабом, чтобы служить Богу?

– Обязательно! – отрезала она. – Что есть рабство? Рабство – это полное отвержение себя. Это – уничтожение собственной личности, это – передача всего себя в руки своего господина! Не путай рабство у Бога с рабством у богоубийцы! Богоубийца жесток к своим рабам, потому что он вечно что-то от них хочет получить. Поэтому рабы не любят своего господина и сопротивляются ему. Рабство у Бога – это совсем-совсем другое…

– Какое же?

– Бог – это господин, воля которого свершается независимо от твоего желания. Он делает все, что пожелает, руками всех существ на земле – и верующих, и неверующих. Все попытки сопротивляться его воле бессмысленны: он – сама Неизбежность. Если ты принимаешь его волю, он ведет тебя за руку. Не принимаешь – тащит острыми крючьями по земле, раздирая твою плоть. Какими бы ни были твои хотелки и твое отношение к происходящему, воля Бога так или иначе осуществится.

– Понимаю.

– Так что единственное, на что человек на самом деле может повлиять – это его восприятие происходящего. Богоубийца кричит: «Ненавижу! Не принимаю! Не смирюсь! Не допущу! Не позволю!». Раб Божий шепчет в молитве: «На все воля Твоя. Я принимаю. Я смиряюсь. Я отпускаю.»

– Понимаю.

– Раб Божий живет не ради успеха, не ради денег, не ради власти. Он давно понял: все это – круговерть страданий, сжимание и разжимание пальцев, погоня за призраками. Раб посвящает свою жизнь поиску истинного счастья. А истинное счастье возможно лишь в Боге. Богоубийца кричит: «Я буду бороться! Я достигну! Я добьюсь!». Раб Божий тихо говорит: «Все в руках Божьих. Я просто делаю то, что должен. Бог даст – возьму. Не даст – потерплю. Отберет – отдам без сожалений.»

– Понимаю.

– Эгоист-богоубийца не способен разжать пальцы. Он весь сосредоточен на себе, на своей личности, на своей отдельности. Его загребущие ладони все берут и берут. Даже когда он молится Богу, он говорит: «Дай! Дай мне сил, Боже! Дай мне денег! Дай мне здоровья! Дай мне счастья! Дай-дай-дай!» И когда он не получает желаемого, он сердится и кричит: «Бога нет! Разве было бы несчастье на этой земле, если бы он существовал? Почему же тогда он не отвечает на наши молитвы? Почему мир так жесток и несправедлив? Почему по земле ходят злые люди? Нет, Бога однозначно нет!»

– Понимаю.

– Богоубийце невдомек, что страдание – это самый главный способ воспитания и развития духа. Он не видит ничего, кроме земли. Он думает, что жизнь дана нам ради того, чтобы загребать руками землю, а потом подохнуть, объевшись ею всласть. И любой удар по своему грязному рылу он воспринимает как жуткую несправедливость и нестерпимую жестокость. Он кричит: «Я не хочу страдать! Я не терплю боли! Дайте мне счастья! Успокойте меня! Дайте мне забыться! Дайте мне зарыться! Снимите эту ношу с моих плеч!»

– Понимаю.

– Раб Божий не убегает от страдания, не пытается его обезболить. Он ясно видит: Бог посылает ему испытание за испытанием, чтобы сделать его лучше, чтобы разорвать, наконец, его связь с землей! Он стойко переносит все мучения. Он падает на колени перед небесами и говорит: «Я твой раб, Господи! Я весь твой! Я готов ко всему, что бы ты мне ни послал!». Он готов умереть в любой момент.

Пророк молча кивнул.

– И однажды… – Ведунья подняла палец и расширила свои огромные глаза, подобные двум бездонным кровавым озерам. – Однажды его связь с землей окончательно разрывается. Человек больше не цепляется ни за что. Приходит сказочный ураган и уносит его, как куклу, в сияющий поток Божественного! В этом потоке нет ничего, совершенно ничего! Не за что зацепиться, не за что бороться! Нет тела, нет земли, нет людей! Человек полностью растворяется в Боге. Он испытывает блаженство. Он упал в пропасть, раскинув руки в стороны! Он больше не пытается. Он больше не напрягается. Он больше не стремится что-то удержать, что-то подчинить, на что-то повлиять. Он вручил себя целиком Богу. Его личность – та самая, которой вечно было что-то нужно взять от жизни – умерла без остатка.

Человек молчал. Невеста внимательно смотрела на него, покусывая губы.

– Чего же ты ждешь, Жених? – нетерпеливо спросила она. – Почему не отвечаешь на зов Сущего? Почему не отдаешься ему? Разве ты не понимаешь, что все в твоей жизни происходило по воле Бога? Разве ты не понял, что это он привел тебя сюда? Разве ты не понял, что все шло именно к этому моменту? Очнись и исполни свою роль!

– Какую роль? – спросил Пророк. – У меня нет никакой роли.

– Не придуривайся! – закричала Ведунья, встав с кровати. – Ты должен слиться со мной! Ты должен принять мою Истину! Почему, почему ты медлишь?! Чего ты ждешь?! Чего ты боишься?!

– Я боюсь, что ты слишком сильно привязана к Богу, – ответил человек. – Быть привязанным к чему-либо – даже к Богу – опасно.

– Ты просто трус! – топнула она ногой по полу. – Никакая это не привязанность! Это преданность! Высшая преданность, которая требует величайшей храбрости, храбрости бросить все и отдаться! Бог кормил и поил тебя, Бог защищал тебя, Бог привел тебя сюда – и где, где он, тот самый последний шаг?! Исполни свое предназначение, жалкая ты тваарь!

– Нет, – твердо ответил он. – Пусть меня убьют, но я не стану слепо принимать чужое учение на веру. У меня свой путь, а у тебя – свой. Отпусти меня.

– Ах ты… – голос Ведуньи резко изменился и стал рычаще-рокочущим.

– Ты… – ее тело начало расти ввысь и вширь, а ее кожа стремительно покрылась многочисленными складками, морщинами и пигментными пятнами.

– Ты… – ткани разорвались и клочьями упали на пол.

– Ты… – ее ноги посерели и стали подобны щлховским, а из спины выросли два больших кожистых крыла.

– Ты… – над Пророком нависла высокая, худая, голая старуха, бледная, как смерть. Ее кроваво-красные глаза горели дикой ненавистью.

– Ты мерзкий, боязливый червь, предавший своего Создателя! – прорычала она. – Умри, гнилое семя!

Ведунья схватила Пророка, подняла его со стула, как пушинку, а затем выкинула его в окно.