Текст книги "Сила спокойствия"

Стремитесь к мудрости

Невозмутимая мудрость стоит всего прочего.

Демокрит

Некий гражданин Афин в 426 году до нашей эры задал жрице дельфийского храма вопрос: «Был ли кто-нибудь мудрее Сократа?»

Она ответила: «Нет».

Мысль о том, что Сократ может быть не самым мудрым, была удивительной для всех, кроме самого Сократа. В отличие от традиционных мудрецов, многое знавших, и в отличие от людей, которые претендовали на то, что много знают, Сократ был в этом отношении скромен. По сути, большую часть жизни он искренне утверждал, что ему не хватает мудрости.

Именно в этом заключался секрет его гениальности и причина того, что он столетиями считался образцом мудрости. Через шестьсот лет после его смерти Диоген Лаэртский писал: Сократ был так мудр, что «не знал ничего, за исключением факта своего незнания». Более того, он знал, что ничего не знает, и всегда был рад оказаться неправ.

Действительно, суть того, что мы сейчас называем методом Сократа, происходит из реальной и часто надоедливой привычки философа задавать вопросы. Он постоянно интересовался мнением других людей. Почему ты так думаешь? Откуда ты знаешь? Какие у тебя доказательства? А как насчет того-то и того-то? Непредвзятый поиск истины и мудрости сделал Сократа самым ярким и проблемным человеком в Афинах – настолько, что позднее его за это приговорили к смерти и казнили.

Все философские школы проповедуют необходимость мудрости. В иудаизме она называется злод – хохма; в исламе – хикма. И та, и другая культура полагают, что Бог является бесконечным источником мудрости. Греческое название мудрости – σοφία (софия), латинское – sapientia. Отсюда получил свое имя Homo sapiens – человек разумный.

И эпикурейцы, и стоики считали софию основным философским принципом. С их точки зрения, мудрость можно обрести через опыт и изучение. Иисус советовал своим последователям быть мудрыми, как змеи, и невинными, как голуби[36]36
  «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10:16). Прим. пер.


[Закрыть]. Книга Притчей Соломоновых говорит, что самым важным делом для людей является обретение мудрости[37]37
  «Главное – мудрость: приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум» (Притч. 4:7). Прим. пер.


[Закрыть].

Буддисты используют для мудрости слово праджня, подразумевая понимание истинной природы реальности. Конфуций и его последователи постоянно говорят о культивировании мудрости, объясняя, что ее можно достичь так же, как ремесленник добивается мастерства: тратя на это время. Сюнь-цзы, китайский конфуцианский мыслитель, был более конкретен: «Обучение не должно прекращаться. Благородный муж, который много учится и каждый день изучает себя, станет ясен в знаниях и безупречен в поведении».

У каждой школы свой взгляд на мудрость, но у всех появляются одни и те же темы. Необходимость спрашивать. Необходимость учиться и размышлять. Важность интеллектуального смирения. Мощь опыта – чаще всего наших неудач и ошибок – открывает нам глаза на истину и понимание. Таким образом, мудрость – это ощущение общей картины, накопление опыта и способность вознестись над предубеждениями и ловушками, затягивающими более ленивых мыслителей.

То, что вы сидите и читаете эту книгу, – прекрасный шаг на пути к мудрости. Однако не останавливайтесь: эта книга – всего лишь введение в классическое мышление и историю. Толстой выражал недовольство людьми, которые не читают регулярно, говоря, что не может понять, как они могут жить без общения с мудрейшими людьми мира[38]38
  Лев Толстой составил сборник «Круг чтения» из мыслей лучших писателей. Прим. пер.


[Закрыть]. Есть и еще более резкая мысль, теперь уже превратившаяся в клише: люди, которые не читают, не имеют преимущества перед теми, кто не умеет читать[39]39
  Фраза восходит к Марку Твену. Прим. пер.


[Закрыть].

Мало преимущества даст чтение с высокомерием или чтение для подтверждения заранее сформированных мнений. Гитлер во время короткого тюремного заключения после Первой мировой войны читал классические произведения по истории. Но вместо изучения нового он из тысяч страниц вынес только одно: как он говорил, «я осознал правильность своих взглядов»[40]40
  Гитлер сидел в Ландсбергской тюрьме после Пивного путча, где прочитал Ницше, Маркса, Бисмарка и множество других книг. Фюрер говорил: «Ландсберг был моим университетом за государственный счет». Прим. пер.


[Закрыть]. Это не мудрость. И даже не глупость. Это безумие.

Мы также должны искать наставников и учителей, которые могут направлять нас на нашем пути. Например, стоицизм появился, когда успешный торговец Зенон услышал, как в книжной лавке громко читают Сократа. Но этого было недостаточно. На путь мудрости он встал, когда подошел к чтецу и спросил: «Где мне найти человека, подобного этому?» В буддизме есть идея паббаджи, что означает «уходить», «отправляться в путь», которая подразумевает серьезное начало занятий. Это и сделал Зенон. Ответил на зов и отправился в путь.

Учителем Зенона стал философ Кратет; он не только давал ему книги для чтения, но и, как любой хороший наставник, помогал решать личные проблемы. Именно благодаря Кратету Зенон преодолел свою ужасную зацикленность на мнениях о себе других людей: однажды учитель просто пролил на ученика похлебку и указал, как мало людей обратили на это внимание[41]41
  Кратет был киником, но бесстыдству киников противоречила скромность Зенона. Учитель пытался исцелить его от этого «недостатка», но Зенон (так и не сумевший «исцелиться») ушел от Кратета к Стильпону. Прим. пер.


[Закрыть].

Первым учителем Будды был отшельник Алара Калама, он научил его основам медитации. Когда ученик узнал от Каламы все, что мог, он перешел к Уддаке Рамапутте, который тоже был хорошим наставником. Во время учебы у Рамапутты Будда начал осознавать ограниченность существующих школ и раздумывать о собственной.

Уж если Зенон и Будда нуждались в учителях, то нам помощь точно необходима. И уже способность признать это свидетельствует о немалой мудрости. Найдите людей, которыми вы восхищаетесь, и спросите, как они стали теми, кем стали. Ищите литературу. Разве не так поступил бы Сократ?

Выше всего цените опыт и эксперимент. Ставьте себя в сложную ситуацию. Принимайте вызовы. Изучайте незнакомое. Это расширит ваши взгляды и ваше понимание. Мудрые люди стали такими, поскольку видели все это. Они знают, чего ждать, поскольку многое пережили. Они совершали ошибки и учились на них. И вам тоже следует делать это.

Боритесь с серьезными вопросами. Боритесь с масштабными идеями. Тренируйте свой мозг так же, как мускулы. Становитесь сильнее благодаря отягощению и тренировкам.

Не думайте, что погоня за мудростью – это приятная прогулка в солнечный день. Мудрость не обеспечивает немедленного спокойствия и ясности. Наоборот, она может даже затуманивать – но это тьма перед рассветом.

Помните: Сократ честно смотрел на то, чего не знал. Это трудно. Расставание с иллюзиями болезненно. Унизительно узнавать, что мы вовсе не такие умные, как считали. Также неизбежно, что прилежный ученик придет к обескураживающим или проблемным выводам о мире и о себе. Это вызовет у него беспокойство. А как же иначе?

Но это нормально.

Это лучше, чем сталкиваться с жизнью (и друг с другом), подобно слепым кротам, если пользоваться хрущевской аналогией. Мы хотим жить с сомнениями. Мы хотим смаковать их. Мы хотим идти туда, куда они ведут.

Потому что истина на другой стороне.

Обретайте уверенность и избегайте эго

Не ставьте эго настолько близко к своей позиции, чтобы при падении позиции пало и эго.

Колин Пауэлл, бывший госсекретарь США

За тысячу лет до нашей эры израильтяне и филистимляне воевали в долине Эла. Конца конфликту не было видно, и гигант Голиаф предложил выйти из тупика с помощью поединка: «Сегодня я посрамлю полки израильские; дайте мне человека, и мы сразимся вдвоем»[42]42
  1 Цар. 17:10. Прим. пер.


[Закрыть]. В течение сорока дней ни один солдат не рискнул выйти, даже царь Саул. Голиафа вели эго и гордыня, а израильтяне были парализованы страхом и сомнением.

В войске Израиля воевали три брата. Их пришел навестить четвертый – юный пастух Давид. Он услышал про вызов Голиафа. В отличие от дрожащей армии, он был уверен, что сможет победить великана. Был ли он сумасшедшим? Как он мог подумать, что может побить исполина?

Давид сказал братьям: «Когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, я гнался за ним, и нападал на него, и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы, и поражал его, и умерщвлял его… И с этим филистимлянином… будет то же»[43]43
  1 Цар. 17:34–36. Давид говорит это не братьям, а царю Саулу. Прим. пер.


[Закрыть]. Уверенность Давида возникла из опыта, а не из самомнения. У него ранее были серьезные враги, и он справлялся с ними голыми руками.

Давид знал свои сильные стороны, но он знал и слабости. Примерив шлем и броню, он отказался от доспехов: «Я не могу ходить в этом; я не привык»[44]44
  1 Цар. 17:39. Прим. пер.


[Закрыть]. Он был готов проявить то, что мы могли бы назвать истинным самосознанием (и, конечно, верой).

Как Голиаф отреагировал на своего неожиданного соперника? Как типичный хулиган: «Что ты идешь на меня с палкою? Разве я собака?» «И сказал филистимлянин Давиду: подойди ко мне, и я отдам тело твое птицам небесным и зверям полевым»[45]45
  1 Цар. 17:43–44. Прим. пер.


[Закрыть].

Однако высокомерие гиганта было недолгим.

Давид бросился ему навстречу с пращой и несколькими камнями из ручья. В эти секунды Голиаф наверняка должен был увидеть уверенность в глазах Давида и впервые испугаться. Но он ничего не успел сделать. Давид оглушил его камнем из пращи и убил его собственным мечом.

История этого поединка может быть правдой, а может быть и выдумкой. Но это одна из лучших историй об опасности самомнения, важности смирения и необходимости быть уверенным в себе.

Возможно, никто не умиротворен менее себялюбцев, чей разум – смерч миазмов собственного величия, повергающий в опасность. Они постоянно откусывают больше, чем могут прожевать. Они создают врагов. Они не способны учиться на своих ошибках, поскольку не верят, что совершают их. У них все сложно, и их все касается. Для мужчин и женщин, ведомых эго, жизнь одинока и болезненна.

Дональд Трамп в Белом доме разглагольствует в халате о новостях. Александр Македонский, в очередной раз напившись пьяным, дерется и убивает лучшего друга из-за глупого спора, не думая ни о чем, кроме будущих завоеваний. Говард Хьюз, эксцентричный предприниматель и инженер, в своем особняке трясется над каким-то безумным проектом, от которого он неизбежно откажется.

Они успешны, но вы хотели бы поменяться с ними местами?

Эта ядовитая форма эго имеет, как предполагается, менее злого двойника – так называемый синдром самозванца. Он проявляется в мучительном бесконечном беспокойстве: вы не подходите для своего дела, и это вот-вот вскроется. Шекспир выразил это ощущение в образе вора, носящего краденую одежду, которая слишком велика[46]46
Он чувствует, что властьБолтается на нем, как плащ гигантаНа низкорослом воре.(«Макбет», акт 5, сцена 2. Перевод М. Лозинского). Прим. пер.

[Закрыть]. Писатель Франц Кафка, сын властного и неласкового отца, уподобил синдром самозванца ощущениям жульничающего банковского клерка: он лихорадочно старается вести себя так, чтобы махинации продолжались, но при этом боится, что они раскроются.

Конечно, эта неуверенность существует почти исключительно в нашей голове. Люди не думают о тебе, у них хватает собственных проблем.

Что может быть лучше этих крайностей, самомнения и синдрома самозванца, если не обычная уверенность в себе? Заработанная. Рациональная. Объективная. Спокойная.

У Улисса Гранта, будущего генерала и восемнадцатого президента США, был эгоистичный отец, вечно встревавший в какой-нибудь проект или скандал. Улисс Грант знал, что он не желает быть таким же. И он развил в себе хладнокровную уверенность, гораздо более близкую к спокойному и сильному характеру матери. В этом был источник его величия.

Перед Гражданской войной Грант прошел через длинную цепь неудач и финансовых сложностей. Он дошел до того, что продавал дрова в Сент-Луисе, – полное падение для выпускника старейшей военной академии США. Нашедший его армейский приятель пришел в ужас: «Грант, что ты делаешь?» Ответ был прост: «Решаю проблему бедности».

Это были слова уверенного в себе человека, живущего в мире с трудностями. Грант сам не выбрал бы себе такую ситуацию, но, попав в нее, не позволил, чтобы она влияла на его самоощущение. Кроме того, он был слишком занят, пытаясь исправить то, что можно. Зачем ненавидеть себя за работу ради пропитания? Что в этом позорного?

Наблюдатели часто отмечали: когда весь генералитет считал, что поражение неизбежно, Грант никогда не соглашался с большинством. Он знал, что нужно держаться выбранного курса. Он также знал, что потеря надежды или хладнокровия вряд ли поможет.

Точно так же его спокойствия не поколебали власть и успехи последующих лет. Он руководил сильной армией, а потом восемь лет – государством. (Журналист Чарльз Дана заметил, что Грант был «скромным героем, которого не могли ни удручить дурные предзнаменования, ни чрезмерно вознести триумфы».)

По окончании президентства Грант наведался в старый домик, где жил с женой в свои трудные дни. Один из помощников указал, что его жизнь была невероятной историей путешествия «из грязи в князи» – почти сюжетом для эпической поэмы: от лачуги до поста президента. Грант пожал плечами: «Я никогда не думал об этом в таком ключе».

И это тоже было проявлением уверенности в себе. Она не нуждается ни в приветствиях, ни в славе, которой можно упиваться, поскольку является честным пониманием наших сильных и слабых сторон, открывающим путь во внутренний мир и ясный разум.

Уверенные в себе люди знают, что на самом деле имеет значение. Они понимают, когда можно проигнорировать чужие мнения. Они не хвалятся и не лгут, чтобы вырваться вперед (чтобы уже потом подумать, что с этим делать). Уверенность в себе – это свобода установить собственные рамки и избавить себя от необходимости что-то себе доказывать. Уверенный в себе человек не боится разногласий и не считает признаком ущербности смену точки зрения – переход от мнения, оказавшегося неправильным, к верному. С другой стороны, самомнение отягощено сомнениями, одержимо гордыней, выставлено напоказ собственным хвастовством и позерством. Оно не станет изучать себя и не позволит сделать это кому-нибудь другому, поскольку знает, что там может обнаружиться.

Уверенные в себе люди открыты, вдумчивы и способны видеть себя без шор. Их уверенность создает пространство для спокойствия, устраняя ненужные конфликты, сомнения и обиды. А вы? В какой точке описанного диапазона находитесь вы?

В жизни будут неудачи. Даже мастер и гений ощущают неудовлетворенность, пытаясь освоить новые навыки или исследовать незнакомую область. Уверенность в себе определяет, станет ли новое дело источником страданий или окажется интересным вызовом. Если вы несчастны каждый раз, когда дела идут не по-вашему, если вы не можете наслаждаться успехами, поскольку портите все сомнениями и неуверенностью, – жизнь станет адом.

Естественно, не бывает полной и всеобъемлющей уверенности в себе. Мы будем колебаться. У нас будут сомнения. Мы окажемся в новых ситуациях полной неопределенности. Но мы хотим заглянуть в суть этого хаоса и найти там зерно спокойной уверенности. Как это сделал Кеннеди во время Карибского кризиса.

Он и раньше бывал в сложных ситуациях. В 1943 году в Тихом океане затонул торпедный катер, которым командовал лейтенант Кеннеди. В тот момент показалось, что все потеряно[47]47
  Торпедный катер PT-109, которым командовал младший лейтенант Кеннеди, 2 августа 1943 года столкнулся у Соломоновых островов с японским эсминцем «Амагири». Уцелевшие моряки соорудили плоты для раненых и оружия и вплавь добрались до ближайшего острова Касоло (ныне Кеннеди). Прим. пер.


[Закрыть]. Тогда будущий президент узнал, что паника не решает ничего, а спешка редко спасает. Он также узнал, что может рассчитывать на себя, если сохранит спокойствие. Что бы ни случилось, говорил он себе в начале Карибского кризиса, никто не станет писать книгу «Октябрьские пушки» о том, как он справился. Он был уверен, что может контролировать ситуацию, и поэтому обрел уверенность.

Это ключ. И самовлюбленные, и неуверенные в себе люди делают свои недостатки центром собственной личности – либо скрывая их, либо лелея, либо выставляя наружу. Спокойствие для них невозможно, ибо оно коренится только в силе.

Вот на чем мы должны сосредоточиться.

Не кормите неуверенность. Не кормите манию величия.

И то и другое – помехи спокойствию.

Будьте уверенными. Вы заслуживаете этого.

Выбрасывайте мысли из головы

Работа ради выгоды неизмеримо ниже йоги мудрости. Ищи прибежища в мудрости – несчастны люди, работающие ради наслаждения плодами своего труда.

Бхагавадгита

Великий мастер стрельбы из лука Ава Кензо не сосредоточивался на обучении технике. Он почти не тратил времени на то, чтобы объяснять ученикам, как надо целиться и спускать тетиву, предлагая им просто стрелять, пока выстрел «не будет слетать, как спелый плод».

Он предпочитал обучать важному ментальному умению – отрешенности. «На твоем пути, – сказал Кензо своему ученику Ойгену Херригелю[48]48
  Ойген Херригель (1884–1955) – немецкий философ, живший в Японии с 1924 по 1929 год. Изучал кюдо под руководством мастера Ава Кензо. После возвращения в Германию описывал дзен в своих работах. Прим. пер.


[Закрыть], – слишком много сознательного желания». Именно это желание контролировать процесс и мешало Херригелю в учебе, мешало по-настоящему овладеть искусством, к которому он стремился.

Кензо хотел, чтобы ученики выбросили из головы мысль о попадании в мишень. Он хотел, чтобы они отключились от самой идеи достижения результата. «Попадание в цель, – говорил он, – это всего лишь внешнее доказательство и подтверждение вашей бесцельности в высшем проявлении, вашей безличности, вашего забвения себя или как вам еще нравится называть это состояние».

Это состояние – спокойствие.

Но отрешенность и бесцельность вовсе не выглядят продуктивным подходом, не так ли? Именно с этим досадным затруднением и желал познакомить своих учеников Кензо. Большинство из них (как и мы) хотели, чтобы им говорили, что нужно делать, и показывали – как. При этом предполагается, что о нас заботятся. Но сознательное желание должно быть силой. Забота работала, пока мы были детьми и желали преуспеть в школе. Как можно улучшить результат без этого? Как это способно помочь попасть в яблочко? Давайте отойдем назад.

Вы когда-нибудь замечали, что чем больше мы чего-то хотим и чем настойчивее при этом действуем, тем труднее добиться результата? Такие виды спорта, как гольф и стрельба из лука, – отличные примеры. Если вы желаете ударить по мячу по-настоящему сильно, удар не получится. Будете ориентироваться на мяч – дернете клюшку и отправите его в лес. Энергия, которую вы тратите на прицеливание и направление стрелы, особенно поначалу, не тратится на улучшение вашей формы. Если вы чересчур зациклены на технических аспектах стрельбы, то не можете в необходимой степени расслабиться. Как говорят сегодня стрелки, «медленно – это плавно, плавно – это быстро».

Спокойствие – фактически способ обеспечить наилучший результат. Расслабленность даст вам больше контроля, чем жесткое сцепление, – хоть в отношении метода, хоть в отношении конкретного результата.

Естественно, мастер Кензо понимал: к началу XX века умение, которому он обучал, уже не являлось вопросом жизни и смерти. Никому не нужно было уметь стрелять из лука ради выживания или пропитания. Но важными оставались другие навыки, необходимые для достижения мастерства: сосредоточенность, дыхание, настойчивость, ясность. И важнее всего – способность позволить событиям идти своим чередом.

В жизни, в боевых искусствах, в спорте нам нужно расслабиться, стать гибким, попасть туда, где ничто не преграждает путь – включая собственную одержимость результатами. Актер не превращается в персонажа путем раздумий; он должен освободиться, отрешиться от техники и погрузиться в роль. Предприниматели не ходят по улицам, специально выискивая благоприятные возможности, – они открывают себя миру и замечают мельчайшие детали вокруг. То же касается комиков и даже родителей, стремящихся хорошо воспитать ребенка.

«Каждый пытается стрелять естественным образом, – писал Кензо, – но почти у всех есть какая-то стратегия, какой-то мелкий искусственный технический трюк, на который они опираются. Чисто технические уловки в конечном счете не ведут никуда».

Овладение нашей ментальной сферой, каким бы парадоксальным это ни казалось, требует отойти от жесткости слова «мастерство». Мы обеспечим себе необходимое спокойствие, если сосредоточимся на отдельных шагах, постигнем процесс и откажемся от погони. Мы будем думать лучше, если не станем думать слишком усердно.

Большинство учеников в широком смысле – в стрельбе из лука, йоге или химии – подходят к предмету с серьезными намерениями. Они сконцентрированы на результате. Они хотят получить самый высокий балл или оценку. Они прихватывают с собой весь предыдущий «опыт». Они хотят пропустить ненужные шаги и быстрее перейти к привлекательным новым знаниям. В результате их трудно учить, а сами они быстро расхолаживаются, когда оказывается, что путь труднее и длиннее ожидаемого. И они перестают присутствовать. Они не открыты опыту и потому не могут учиться.

В школе Кензо ученик сначала полностью сдавался, полностью отрешался от идеи прицеливания, проводил месяцы в метании стрел в сноп сена, находящийся всего в нескольких метрах, и только потом учитель произносил: «А теперь новое упражнение – стрельба по мишени». И даже после того, как ученик начинал попадать в мишень, Кензо не особо осыпал его похвалами.

Напротив, после попадания в яблочко Кензо побуждал «заниматься, как если бы ничего не произошло». Но то же самое он говорил и после плохого выстрела! Когда ученики просили больше указаний, он отвечал: «Не спрашивайте, а делайте!»

Он хотел, чтобы ученики растворились в процессе, чтобы они отказались от своих представлений о том, как выглядит стрельба из лука. Он требовал, чтобы они присутствовали, были пусты и открыты – и чтобы могли учиться.

В индуизме, буддизме, сикхизме и джайнизме могущественным символом является цветок лотоса. Он поднимается из ила в пруду или в реке, но при этом свободно и безмятежно плавает по поверхности воды. В каком-то смысле лотос также воплощает принцип высвобождения. Красиво и чисто, но достижимо и смиренно. Одновременно и прикреплено, и отделено.

Подобного баланса мы и хотим добиться. Если мы будем стремиться к какому-нибудь призу – признанию, богатству, власти, – то мы упустим цель. Если мы слишком сосредоточимся на цели, как предупреждал Кензо своих учеников, мы отвлечемся от процесса и искусства, необходимых для попадания. Что нам следует делать? Практиковаться. Что нам следует делать? Избавляться от сознательного желания.

Чем ближе мы к мастерству, тем меньше нам интересны конкретные результаты. Чем мы более созидательны и способны к сотрудничеству, тем менее терпимы к самомнению или ненадежности. Чем мы более умиротворены, тем более производительны.

Только через спокойствие решаются досаждающие проблемы. Только через снижение стремления поразить цель достигаются самые трудные цели.