Текст книги "Тень суккуба"

– А почему ты одна? – спросила я у Бет.

Она опытный сотрудник, поэтому смогла ответить, ни на секунду не отвлекаясь от покупателя:

– У Габриэллы перерыв, а Дагу… нехорошо.

Я вспомнила о вчерашнем соревновании и поморщилась, одновременно чувствуя вину и моральное удовлетворение, и поинтересовалась:

– А где он?

– В отделе эротики.

Я недоуменно подняла брови, но промолчала и направилась в указанный отдел. Наш скромный отдел эротической литературы располагался в странном месте, будучи зажат литературой для автомобилистов и книгами о животных, точнее – амфибиях. Между двумя стеллажами эротики я обнаружила Дага, сидевшего на корточках, уткнувшись лицом в колени, и присела рядом.

– Что, дружок, похмелье?

Он приподнял голову, убирая со лба волосы. Его лицо выражало вселенскую скорбь.

– Ты сжульничала. Ты же весишь в два раза меньше меня. Ты вообще должна быть в полном коматозе.

– Мудрость приходит с опытом, – объяснила я.

Знал бы он, сколько столетий мне потребовалось для получения этого опыта. Я подергала его за рукав:

– Пойдем в кафе, попьешь водички.

После слабых попыток возразить он все-таки сделал над собой героическое усилие и встал. Я взяла его под руку и повела на второй этаж магазина, половину которого занимало кафе.

Я захватила в баре бутылку минералки, пообещав бармену расплатиться попозже, и попыталась усадить Дага в кресло. Осматриваясь в поисках подходящего места, я чуть было не упала сама и не уронила своего несчастного друга. За столиком, уткнувшись в ноутбук, сидел Сет. Он любил работать в кафе, и, пока мы встречались, меня это радовало, а теперь… Теперь я чувствовала себя неловко. Рядом с ним сидела Мэдди, в плаще и с сумочкой в руках. Я вспомнила, что сегодня мы с ней работаем в одну смену. Наверное, она только пришла.

Они приветственно помахали нам, Мэдди укоризненно посмотрела на брата и сказала:

– Сам виноват.

Даг сделал несколько глотков воды.

– А пожалеть брата родного?

– А кто побрил мою таксу? У меня хорошая память.

– Так то ж было двадцать лет назад. К тому же эта маленькая зараза сама нарывалась.

Я не смогла сдержать улыбку: Даг и Мэдди все время подшучивают друг над другом, это покруче любого реалити-шоу. Но сегодня все мое внимание было приковано к Сету. Вчера, основательно выпив, я легко притворилась, будто смирилась с тем, что они с Мэдди все-таки пара. Но сейчас я трезва как стекло, и на душе снова скребут кошки. Клянусь, я чувствовала запах его кожи, запах пота, смешанный с ароматом его любимого яблочного мыла. Взъерошенные каштановые волосы отливали медью в лучах солнца, падавших сквозь огромные окна кафе, и я сразу же вспомнила, как мои пальцы скользили по его лицу, по нежной коже щек и щетине на подбородке.

Посмотрев ему в глаза, я с удивлением обнаружила, как пристально он смотрит на меня, не обращая ни малейшего внимания на милые шуточки, которыми обменивались брат и сестра Сато. Вчера вечером мне почти удалось убедить себя в том, что мы просто друзья, но сейчас я снова засомневалась. Он смотрел на меня с нежностью, будто раздумывая над чем-то. Смотрел так, как не должен смотреть. Неожиданно я подумала: а вдруг он вспоминает, как мы занимались любовью? По крайней мере, мне вспомнилось именно это. Когда Джерома призвали, я временно лишилась способностей суккуба, и мы смогли заняться «безопасным» сексом без всяких побочных эффектов.

За исключением одного: тогда он уже встречался с Мэдди. Изменив ей со мной, он согрешил, и это оказалось хуже, чем если бы суккуб лишил его энергии. Теперь душа Сета принадлежала аду, хоть он об этом и не знал. Угрызения совести заставили его поторопиться с предложением руки и сердца, так он пытался загладить вину перед Мэдди.

Незаметно подкравшееся чувство вины заставило меня отвести взгляд, и тут я заметила, что Мэдди и Даг перестали спорить и замолчали. Мэдди смотрела куда-то в сторону барной стойки, а вот Даг не сводил с меня покрасневших от усталости глаз. Но, несмотря на несчастный вид человека с бодуна, в его взгляде читалось неподдельное удивление и непонимание.

– Пора заняться делом, – жизнерадостно заявила Мэдди, вставая из-за стола.

Она похлопала брата по плечу, тот вздрогнул и наконец-то отвернулся. Какое облегчение!

– Выдержишь еще пару часов? – спросила она.

– Да, – пробурчал он, допивая минералку.

– Можешь заняться переучетом в подсобке, – разрешила я, тоже засобиравшись. – А то, не дай бог, покупатели решат, что наши сотрудники не умеют пить, и быстренько сбегут от нас к конкурентам, вот это будет номер!

Мэдди заулыбалась и, пока Даг пытался встать, обернулась ко мне и спросила:

– Слушай, Джорджина, ты не возражаешь, если мы с Дагом поменяемся сменами во вторник? У меня есть кое-какие дела перед свадьбой, и их можно сделать только в рабочее время.

Даг взглянул на нее:

– А у меня спросить не надо?

– Конечно, – ответила я, едва не поморщившись при слове «свадьба». – Можешь отработать со мной в вечернюю смену.

– Сходишь со мной? – спросила Мэдди. – Ты же обещала.

– Правда?

– Ну вчера, на вечеринке.

Я усмехнулась. Одному богу известно, сколько всего я успела наобещать и напрочь забыть под воздействием водки и колдовских чар, но мне все же удалось припомнить, как она показывала фотографии свадебных платьев.

– Ну, вообще-то у меня тоже дела…

– Один салон прямо рядом с твоим домом, ну пожалуйста, – взмолилась она.

– Мэдди, – резко оборвал ее Сет, которому весь этот разговор нравился не больше моего, – Джорджина же сказала, что занята…

– Ну не целый же день. Ну пожалуйста-пожалуйста!

Я знала, этот поход по магазинам обернется катастрофой, мое сердце будет обливаться кровью. Но Мэдди – моя подруга, не могу ничего с собой поделать, когда она так на меня смотрит. Меня снова охватило чувство вины. Мы с Сетом предали ее, а она смотрела на меня с такой надеждой и верой, верой в то, что я ее лучшая подруга во всем Сиэтле и никто, кроме меня, не сможет помочь ей подготовиться к свадьбе.

Вот почему точно так же, как на вечеринке, я согласилась. Но на этот раз по трезвости.

Наверное, большую часть идиотских поступков люди совершают из чувства вины.

Глава третья

В тот вечер я работала до самого закрытия и попала домой только около десяти вечера. В гостиной я обнаружила Романа, он сидел на диване и ел хлопья с молоком. Мои кошки боролись за право полежать у него на коленках. Если честно, последнее время они, по-моему, стали любить его больше, чем меня. И ты, Брут…

– А ты что здесь делаешь? – спросила я, усаживаясь в кресло напротив.

Оглядевшись, я заметила, что остаточные явления вечеринки исчезли, но решила никак это не комментировать, а то вдруг он больше никогда не станет делать уборку.

– Я-то думала, ты гоняешься по всему городу за новым суккубом.

Роман широко зевнул и поставил пустую тарелку на журнальный столик. Обе кошки сразу же спрыгнули на пол, спеша к остаткам молока.

– Решил сделать перерыв. И так ходил за ней по пятам весь день.

– Ну и?

Я вообще от природы любопытная, и мне совершенно не нравилось, что кому-то пришло в голову усомниться в авторитете Джерома. Архидемон порой изрядно бесит, но я бы ни за что не променяла его на другого начальника. После призывания шли разговоры о возможной смене руководства, и все кандидаты произвели на меня удручающее впечатление.

– Тоска смертная. За тобой следить куда веселее. Она почти весь день болталась по магазинам. Я и не подозревал, что можно брать в примерочную столько вещей зараз! Потом подцепила какого-то парня в баре, ну а дальше – сама понимаешь.

Я со злорадством представила себе мучения Романа, наблюдающего, как Симона занимается сексом.

– Ну, вы, вуайеристы, любите порнушку.

Роман скривился:

– Да так себе была порнушка… Разврат из той серии, что в магазинах обычно ставят в самый дальний угол, для настоящих извращенцев.

– И что, никаких тайных встреч с агентами, никаких доносов на Джерома?

– Не-а.

– С другой стороны, логично: о чем ей рассказывать, если сегодня никаких событий в мире бессмертных не намечается.

Я потянулась и положила ноги на стол. Сегодня Даг оказался недееспособным, и мне пришлось против обыкновения провести большую часть дня, стоя за кассой. Может, мне, конечно, показалось, но Роман засмотрелся на мои ноги.

– Намечается, сегодня вечером, – наконец сообщил он.

– Вечером?

– Ты с луны свалилась, что ли? Сегодня же вечеринка у Питера и Коди.

– О черт, совсем забыла!

Питер любил приглашать нас к себе домой на ужин или просто пообщаться, и его, похоже, совершенно не беспокоило, что еще вчера народ гулял по полной на моем новоселье. Питер – ночное существо, поэтому его званые вечера всегда начинаются поздно.

– Симона приглашена?

– Ага. Сейчас за ней следит Мэй, а я сменю ее у Питера.

– Так ты тоже идешь, хоть и не во плоти? – пошутила я.

– Типа того, – улыбнулся он.

Впервые с тех пор, как Роман вернулся в город, я увидела в его бирюзовых глазах искорки неподдельной радости. Теперь он снова стал похож на того остроумного, галантного мужчину, с которым я когда-то встречалась. К тому же я вдруг поняла – это тот редкий случай, когда мы не спорили, а просто беседовали. Почти как нормальные люди… Он с подозрением посмотрел на меня, неправильно истолковав мое молчание:

– Эй, только не говори, что собралась прогулять мероприятие! Вряд ли ты так уж устала на работе.

Вообще-то я и правда подумала, не прогулять ли «мероприятие». Меня утомили вчерашние события, сегодня я поддалась на уговоры Мэдди, и совершенно напрасно. Неподходящее настроение для сумасшедших выходок моих буйных друзей.

– Ну, ты чего, пойдем! Мне так скучно следить за Симоной. И вопрос не в том, что она делает и чего не делает – просто она никакая. Если ты не пойдешь, некому будет меня развлекать…

– А как же мои друзья, чем не развлечение?

– Они тебе и в подметки не годятся.

В конце концов он меня уговорил. Хотя не удивлюсь, если он потратил на это столько сил лишь для того, чтобы я подвезла его до Питера. Однако по дороге в Кэпитол-Хилл я обнаружила, что настроение у меня стало гораздо лучше. Роман вроде как со мной, а вроде как и нет – странноватое ощущение… Он занялся своими шпионскими делами и исчез, я перестала чувствовать даже его ауру. Как будто с тобой в машине едет призрак.

Я, как всегда, приехала последняя. Дружная троица – Питер, Коди и Хью – сегодня была одета как обычно, в отличие от вчерашнего костюмированного бала. Питер – в идеально сочетающихся по цвету жилетке и слаксах, Коди – в джинсах и футболке, Хью – в деловом костюме в стиле «casual». Войдя в квартиру, я придержала дверь, давая Роману возможность незаметно проскользнуть вслед за мной. Питер сразу же унесся обратно на кухню, не сказав ни слова.

Симона сидела на диване, эффектно положив ногу на ногу и эстетично держа руки на коленях. Стройная, грудь внушающего уважение размера, черная юбка и серебристая шелковая блузка. Длинноволосая блондинка – ну конечно. Большинство суккубов пребывали в иллюзии, будто затащить мужчину в постель может только блондинка, я же считала такие взгляды признаком неопытности. Я уже давно брюнетка – правда, с золотистым мелированием – и никаких затруднений в своей деятельности не испытываю.

Рядом с Симоной расположился Хью. По выражению его лица я сразу поняла – он намерен уложить ее в постель. Симона улыбалась ему так же вежливо, как и мне. Когда я вошла в гостиную, она встала и протянула руку. Ее аура пахла фиалками и наводила на размышления о лунной дорожке на воде и звуках виолончели.

– А вы, должно быть, Джорджина, – сказала она. – Приятно познакомиться.

Симона продолжала вежливо улыбаться, и я видела, что это не притворство. В ее улыбке не было ни злорадства, ни излишних попыток понравиться. Я не заметила ни характерной для суккубов враждебности друг к другу, ни затаенной агрессии, прикрытой милыми улыбками. Она казалась приятной во всех отношениях, то есть – никакой.

– Взаимно, – ответила я и обернулась к Коди, пытаясь определить, чем же пахнет из кухни. – А что у нас на ужин?

– Пастушья запеканка.

Я ожидала продолжения шутки, но его не последовало.

– Как-то не в стиле Питера.

Питер великолепно готовит, но у него в меню обычно что-нибудь типа филе «миньон» или деликатесных морепродуктов.

Коди кивнул:

– Он посмотрел документальный фильм про Британские острова и вдохновился тамошней кухней.

– Да я, собственно, и не против, – сказала я, присаживаясь на подлокотник. – Скажи спасибо, что ему не пришло в голову накормить нас кровяным пудингом.

– В Австралии тоже есть вариант пастушьей запеканки, но сверху и снизу кладется слой картофеля, – вдруг сказала Симона. – Называется «картофельная запеканка».

Повисла тишина. Не то чтобы ее комментарий оказался не в тему, но эта фраза прозвучала несколько странно, совсем не как заявление всезнайки из тех, которые всегда выигрывают в «Тривиал персьют», нет – это была просто констатация факта. К тому же не самого интересного.

– Вау, – серьезно сказала я. – Теперь мы точно знаем, как называется это блюдо, и не попадем впросак за ужином. А как часто люди оказываются в идиотском положении только потому, что неправильно произнесли название десерта!

Коди подавился пивом, а Хью лучезарно улыбнулся Симоне и, заглядывая ей в глаза, восхитился:

– Как интересно! Ты любишь готовить?

– Нет, – ответила она.

И все.

В гостиную вошел Питер и принес мне гимлет с водкой. После шоу, которое мы с Дагом устроили вчера, я дала зарок не пить – ну хотя бы несколько дней. Но тут я вдруг передумала. Один коктейль мне в любом случае не повредит.

Питер с улыбкой обвел взглядом собравшихся.

– И это все? Вообще-то я надеялся, что Джером появится.

Раньше босс часто ходил с нами куда-нибудь, но после истории с призыванием стал избегать выходов в свет.

– Думаю, у него дела.

Если честно, не знаю, зачем я это сказала, но у меня появилось ощущение, что, возможно, Симона как-то отреагирует на мои слова. Но я ошиблась.

Питер был в своем репертуаре: красивая скатерть, чудесный сервиз и каберне совиньон. Я сообщила ему, что к пастушьей запеканке больше подошел бы «Гиннес», но он проигнорировал мой комментарий.

– А ты сама откуда? – спросила я у Симоны. – Ты ведь сюда в отпуск приехала?

Она кивнула, аккуратно поднимая вилку с только что отрезанным идеальным кубиком запеканки – два на два, ни больше ни меньше. Куда там Питеру с его неврозом навязчивых состояний…

– Из Чарльстона. Думаю провести здесь неделю, возможно – две, если мой архидемон разрешит. Сиэтл – милый город.

– Я слышал, Чарльстон тоже милый город, – вмешался Хью, еще не потерявший надежду не остаться этой ночью в одиночестве.

– Чарльстон основан в тысяча шестьсот семидесятом году, – ответила Симона.

Снова повисла неловкая пауза.

– А ты тогда там уже жила? – спросила я.

– Нет.

Разговор за столом не клеился, по крайней мере, пока не подали десерт. Коди повернулся ко мне и спросил:

– Ну так что, ты мне поможешь?

Вопрос поставил меня в тупик: я полностью погрузилась в размышления о том, как Симона умудряется клеить парней при таких проблемах с общением и есть ли в ее словарном запасе какие-нибудь прилагательные кроме «милый».

– Помогу? – переспросила я.

– Ну, насчет Габриэллы. Помнишь? На вечеринке?

Точно. Габриэлла, продавщица из «Изумрудного города», которую интересуют только готы и вампиры.

– Подожди, а я что, тебе обещала? – спросила я, обеспокоенная уж слишком участившимися провалами в памяти.

– Нет, не обещала. Но если ты настоящий друг, то поможешь. И вообще – кто у нас эксперт по любовным делам?

– Коди, я эксперт по своим любовным делам.

– И если мне не изменяет память, так себе эксперт, – не преминул поддеть меня Хью.

Я смерила его убийственным взглядом.

– Ну хоть какую-нибудь наводку… Мне надо увидеться с ней… Не знаю, о чем с ней говорить…

Я-то думала, его влюбленность в Габриэллу пройдет вместе с похмельем – нет, серьезно: на алкоголь можно свалить что угодно, однако Коди смотрел на меня с выражением такого щенячьего восторга на лице… Мы знакомы несколько лет, но таким я его еще не видела. Питер тоже никогда не влюблялся на моей памяти, и мы с парнями уже давно решили между собой, что его все эти дела не интересуют. Если бы вампиры могли размножаться, наверное, он предпочел бы сделать это с помощью клеточного деления.

Я напряженно задумалась и наконец вспомнила:

– Она сегодня читала «Грешников Сиэтла» в перерыве, я видела.

– Это еще что такое? – спросил Коди.

– Местный подпольный журнал для любителей индастриала, готики и ужасов, фетишистов, садомазохистов и людей с повышенной тревожностью, – просветил его Питер.

Мы все дружно обернулись и посмотрели на него.

– Мне знакомые рассказывали, – быстро добавил он.

Пожав плечами, я повернулась к Коди.

– Ну вот, уже что-то. Этот журнал продается у нас в магазине.

– Эй, ребята, вы закончили обсуждать любовные дела? – вдруг спросил чей-то голос. – Тоска смертная, пора повеселиться по-настоящему.

Я подпрыгнула от неожиданности, но тут же почувствовала знакомую прозрачную ауру ангела, и через мгновение на единственном пустовавшем стуле материализовался Картер – Питер поставил шесть стульев, надеясь, что Джером все-таки зайдет. Самый неряшливый ангел Сиэтла скрестил руки на груди и язвительно ухмылялся. Его джинсы и фланелевая рубашка выглядели так, будто их пропустили через мясорубку, единственным чистым предметом гардероба была кашемировая шляпа, красовавшаяся на светлых, отпущенных до плеч волосах. Шляпу ему подарила я. В серых глазах Картера сверкнул огонек – он был рад видеть меня.

Далеко не во всех адских компаниях считается нормальным тусоваться с ангелами, но мы привыкли к внезапным появлениям и исчезновениям Картера и даже к его загадочным, доводящим до белого каления ремаркам. Если у Джерома и есть лучший друг, то это Картер. К тому же ангел проявлял подозрительный интерес ко мне и моей личной жизни, который, однако, слегка ослаб после того, как я недавно снова рассталась с Сетом.

Симона, в отличие от нас, была удивлена внезапным появлением Картера. Она широко распахнула голубые глазки и, совершенно изменившись в лице, через стол протянула ангелу руку (кстати, если я не ошибаюсь, вырез декольте стал чуть глубже).

– Мы с вами еще не знакомы, меня зовут Симона.

– Картер, – довольно улыбнувшись, ответил он.

– Симона приехала к нам из Чарльстона. Чарльстон основан в тысяча шестьсот семидесятом году.

Уголки губ Картера едва заметно дрогнули:

– Ага, я слышал об этом.

– Вы непременно должны побывать там, – продолжала Симона. – Я покажу вам город. Он очень милый.

Мы с парнями обменялись изумленными взглядами: не то чтобы она стала другим человеком, но сейчас она казалась процента на два интереснее! Конечно, она смотрела на Картера не так, как Коди пялился вчера на Габриэллу, просто решила попробовать подцепить ангела. Ну-ну, удачи, дорогая, подумала я. Дело нелегкое для любого суккуба: конечно, бывает, что ангелы поддаются искушению – взять хотя бы Джерома, – однажды я и сама такое видела. Но Картер? Если и есть в мире абсолютно устойчивое к любому соблазну существо, то это он. Естественно, не считая курения и употребления крепких спиртных напитков. История с Симоной начинала становиться интересной.

– Обязательно, – пообещал Картер. – Бьюсь об заклад, вы покажете мне нечто скрытое от взглядов обычных туристов.

– Не сомневайтесь, – ответила она. – Знаете, у нас там есть отель, где однажды ужинал Джордж Вашингтон.

Я закатила глаза. Не думаю, что в Чарльстоне есть хоть один неизвестный Картеру закоулок. Ангел присутствовал при возникновении и падении таких городов, как Вавилон и Троя, и, если не ошибаюсь, лично участвовал в уничтожении Содома и Гоморры.

– По-моему, кто-то собирался повеселиться по-настоящему? – спросила я у Картера.

Наблюдать, как Симона пытается флиртовать с ним, бесспорно, увлекательное занятие, но сейчас я не готова к викторине по истории США.

– В «Я никогда не…» играть не буду, сразу говорю.

– А никто и не предлагает, – ответил Картер.

У него в руках из ниоткуда появилось «Пикшенери».

– Я не буду, – отказался Хью. – Мне пришлось несколько лет тренироваться, чтобы научиться подделывать подпись врача, после этого у меня не осталось способностей к художественному самовыражению.

– Обожаю «Пикшенери», – выдала вдруг Симона.

– А у меня дела, – добавила я, но тут же почувствовала, как кто-то ткнул меня в плечо, обернулась и, никого не обнаружив, поняла, что Роман, видимо, хочет, чтобы я продолжала развлекать его своим присутствием. – Но я еще немного посижу.

– Отлично, тогда дело в шляпе, – обрадовался Картер и повернулся к Питеру. – У тебя есть мольберт?

Еще бы у Питера не оказалось мольберта! Зачем он ему – непонятно, но после того, как он купил робот-пылесос и плеер для воспроизведения профессионального формата «Betamax», я решила не задавать лишних вопросов. Мы поделились на две команды: я, Коди и Хью против остальных.

Я пошла первой и вытянула карточку со словом «Уотергейт».

– Ну вот, так нечестно, – протянула я.

– Не ной, – сказал Картер, улыбаясь мерзкой улыбочкой. – Мы все в руках судьбы.

Время пошло. Я нарисовала нечто похожее на волны, и Коди сказал: «Вода»[5]5
  Непереводимая игра слов: слово «Watergate» состоит из двух компонентов, которые в переводе с английского означают «вода» и «ворота, дверь».


[Закрыть]. Неплохо для начала. Потом я попыталась нарисовать стену и дверь в ней, и, похоже, мне это удалось.

– Стена, – сказал Хью.

– Дверь, – сказал Коди.

Я добавила несколько вертикальных линий на изображении двери, чтобы подчеркнуть, что это не дверь, а ворота. Подумав, я нарисовала плюс между водой и стеной, указывая на то, что рисунки связаны между собой.

– Акведук, – сказал Коди.

– «Bridge over Troubled Water»[6]6
  «Bridge over Troubled Water» – хит 1970 г. дуэта «Simon & Garfunkel», в переводе «Мост над бурной водой».


[Закрыть], – попытался Хью.

– Господи, помоги! – застонала я.

Время кончилось, а мои друзья по несчастью так и не смогли отгадать «Уотергейт», хотя среди предположений были такие гениальные перлы, как плотина Хувер Дам и «Ханс Бринкер». Застонав еще сильнее, я бросилась на диван лицом в подушки. Теперь наступила очередь наших соперников.

– «Уотергейт», – сразу же сказал Картер.

Хью обернулся и с недоверием посмотрел на меня:

– А почему ты просто не нарисовала ворота?

Следующей пошла Симона, и я от всей души желала, чтобы ей достался «Карибский кризис» или «закон Нильса Бора». Время пошло, она нарисовала кружок и отходящие от него лучи.

– Солнце, – быстро крикнул Питер.

– Угадал, – ответила она.

Я с ненавистью посмотрела на Картера.

– Так нечестно. Ты им подыгрываешь.

– Просто ты не умеешь проигрывать, – не остался в долгу он.

Мы поиграли еще часок, но после того, как моей команде достались «онкология», «Дьявол и Дэниэл Вебстер» и «война 1812 года», а им – «сердце», «цветок» и «улыбка», я засобиралась домой. Уже в дверях я услышала, как рядом со мной кто-то грустно вздохнул.

– Уж как-нибудь сам справишься, – вполголоса проворчала я Роману.

Несмотря на обвинения в неспортивном поведении, я все-таки ушла, и вовремя – Картер сказал, что теперь они будут играть в «Дженгу».

В это время суток машин мало, я быстро доехала до западной части Сиэтла и припарковалась перед домом. Сегодня было не по сезону жарко, но здесь, у воды, воздух слегка охлаждался, и получалась идеальная ночная температура. Поддавшись импульсу, я перешла дорогу на пляж, больше напоминавший парк: весь берег, кроме узкой полоски песка, порос травой – в Сиэтле вообще мало настоящих песчаных пляжей.

Я люблю воду и мягкое шуршание волн о песок. Легкий ветерок растрепал волосы, я стояла и наслаждалась видом огней Сиэтла на противоположном берегу – за этот вид мне пришлось выложить круглую сумму. Я переехала из Куин-Энн, чтобы оказаться подальше от Сета, но кроме того, океан всегда напоминал о днях юности, когда я была еще смертной женщиной. Пьюджет-Саунду, конечно, далеко до теплых волн Средиземного моря, на побережье которого я выросла, но все равно этот вид трогал меня до глубины души. К сожалению, даже бессмертные не избавлены от необъяснимой тяги к тому, что причиняет боль.

Вода чарующе мерцала в свете луны и уличных фонарей. Я долго смотрела на светившийся вдали пароход, вышедший из порта на Бейнбридж-Айленд, перевела взгляд на волны, одна за другой накатывавшие на берег у самых ног. Они словно манили за собой, приглашая на танец, поставленный неизвестным хореографом. Может, художника из меня и не выйдет, зато еще с тех времен, когда была смертной, мне подвластно искусство танца. Вода звала к себе, я почти слышала музыку, под которую она танцевала свой танец: опьяняющую, наполненную теплом и любовью, эти звуки обещали успокоить ноющую боль в груди, боль, причиненную расставанием с Сетом…

Я пришла в себя, только когда зашла в воду почти по колено. Каблуки увязли в песке, и вода, не успевшая прогреться за первый жаркий день, обжигала ноги ледяным холодом. Мир, который еще мгновение назад представлялся таким манящим и чудесным, словно обрел резкость, танец, обещавший удовольствие и наслаждение, оборвался.

От страха сердце заколотилось в груди, я быстро попятилась обратно – нелегкая задача пятиться по песчаному дну на высоких каблуках. Наконец я сообразила снять туфли и дойти до берега босиком. Некоторое время я просто смотрела на залив, удивляясь, насколько пугающим он кажется теперь. И как далеко я бы зашла? Не знаю, да, наверное, и знать не хочу…

Я развернулась и быстрым шагом направилась домой, не обращая внимания, что иду босиком по асфальту. Лишь очутившись в гостиной и заперев за собой дверь, я почувствовала себя в относительной безопасности. Ко мне подошла Обри, обнюхала щиколотки и стала слизывать капли соленой воды.

Два часа назад я выпила коктейль. Алкоголь уже сто раз успел выветриться из организма. Никакая это не галлюцинация. И хождение во сне вчера ночью, и попытки выпрыгнуть с балкона – алкоголь тут ни при чем. Я забралась с ногами на диван, обхватив руками коленки. Само пространство вокруг как будто излучало угрозу.

– Роман? Ты тут? – спросила я громко.

Ответа не последовало. Он остался на вечеринке следить за Симоной и, возможно, пробудет там до утра. Мне вдруг так отчаянно захотелось, чтобы он оказался рядом, я аж сама удивилась. В пустой квартире повисла зловещая тишина.

Я сняла промокшее платье и переоделась в уютную пижаму, решив не ложиться спать и дождаться Романа в гостиной. Мне надо ему все рассказать. Надо, чтобы он охранял мой сон.

Однако где-то около четырех утра, я не смогла больше бороться со сном и растянулась на диване вместе с кошками, пульт от телевизора выпал из руки, и я уснула… Когда я проснулась, было уже довольно поздно, солнечные лучи согревали кожу, а Роман так и не появился. Ну и ладно: может, я его и не дождалась, зато проснулась там же, где и заснула. Видимо, теперь я должна считать это большой удачей.