Текст книги "На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1"

Несколько лет назад здание префектуры было дворцом архиепископа. При своем обмирщении оно не изменило своей физиономии. Оно отделено от очень живой торговой улицы Виталь-Карлес нешироким садом, который тянется вдоль всего фасада здания, вправо от сада домик консьержа, влево – конюшни и сараи. Несколько красивых деревьев, каштаны и липы, две-три вольно растущие пальмы, узкие лужайки, аукуба и другие вечнозеленые растения. Вот почти все. Дом просторен и приятен. Направо от входа большая комната, в ней будут происходить заседания совета министров. Налево два обширных зала, один будет служить канцелярией для моих гражданских и военных сотрудников, другой – моим рабочим кабинетом. В первом этаже наши частные апартаменты. При виде того, как мы устроились здесь, можно было в самом деле подумать, что мы, министры, администрация и все последовавшие за нами парижане, собираемся оставаться здесь несколько месяцев.

Вчера, перед отъездом, я просил полковника Пенелона телеграфировать мне в Бордо из главной квартиры с помощью следующих трех условных знаков: А – армия Ланрезака высвобождена; В – армия Ланрезака застряла неопасно; С – армия Ланрезака застряла опасно. Пенелон сначала телеграфирует мне В, и я тотчас сообщаю об этом Мильерану. Итак, нашей 5-й армии еще не удалось высвободиться, и я спрашиваю себя, не понесла ли она новые чувствительные потери при своем нелегком отступлении. Но в шесть часов вечера пришла другая телеграмма полковника Пенелона: А. Итак, армия Ланрезака наконец высвободилась. Выполнено одно из условий, поставленных Жоффром для приостановления отступления и перехода в генеральное наступление. Остается второе условие: что Френч будет поддерживать нас, не требуя переброски части союзных войск на низовья Сены. На этот счет мне не известно ничего нового, и я задаю себе вопрос, придется ли откладывать перегруппировку наших сил до того момента, когда мы отойдем до верховьев Сены и до Ионны на укрепленные позиции, заранее приготовленные для наших действующих армий запасниками из территориальных войск.

Я принимаю сенаторов и депутатов всех направлений от департамента Жиронды. Они пришли приветствовать меня и, думается мне, главным образом узнать от меня новости. Я говорю им то, что знаю, и они находят, что это немного.

Вместе со всеми другими высшими чиновниками должен был приехать из Парижа в Бордо мой брат Люсьен, директор департамента высшей школы в министерстве народного просвещения. Проезд по железной дороге продолжался у него двадцать пять часов. Он с женой пришел к нам в префектуру, и мы возобновляем те родственные беседы, которые составляют единственное мое утешение в моей неспокойной и тяжелой жизни.

В конце дня Вивиани, Бриан и Мильеран сообщают мне, что в ратуше состоялось заседание кабинета. Генерал Гальени телеграфировал Мильерану, что в Париже все спокойно и что армия Монури окончательно заняла свои позиции в укрепленном лагере. Мои три собеседника рассказывают мне, что Делькассе известил своих коллег по кабинету о полной победе русских в Галиции. Но сэр Эдуард Грей сказал Полю Камбону, что не считает возможным пойти навстречу желанию Сазонова и требовать от Японии военной помощи в Европе. Вместо этого он настаивает перед японским правительством на отправке эскадры в Средиземное море. Вивиани, давший мне вчера на подпись декрет о роспуске парламента, надумал сегодня, что лучше не опубликовывать этот декрет, несмотря на обещание, данное председателю сената. Напротив, Бриан и Мильеран опасаются, что если сессия парламента не будет закрыта, то, хотя парламент фактически не заседает, некоторые интриганы, подвизающиеся в пустых кулуарах, найдут благоприятную почву для своих происков. В конце концов, решено было, что декрет появится. Далее, я заметил Вивиани, что надо было бы проводить в Бордо, как и в Париже, ежедневные заседания совета министров под моим председательством. С завтрашнего утра мы снова переходим к этому обычаю, который один может обеспечить солидарную и непрерывную работу правительства.

Пятница, 4 сентября 1914 г.

4 сентября… 4 сентября 1870 г. Франция, как и сегодня, подверглась нашествию немецких армий; она потерпела тогда поражение под Седаном. Париж не находился еще под угрозой, однако известия о поражении было достаточно, чтобы вызвать революцию. Сегодня, несмотря на отъезд правительства и приближение неприятеля, Париж спокоен, и вся нация остается сплоченной вокруг тех, кто несет тяжелую миссию руководить ею. Она вряд ли даже знает о мелкой интриге, затеянной в Бордо некоторыми последовавшими за нами политиками. Речь все еще идет о закрытии парламентской сессии. Несколько часов назад на Вивиани насела группа протестантов. Теперь, когда декрет появился, они хотят, чтобы он был отменен. Мы не будем заседать, говорят они, но по крайней мере мы будем иметь право заседать. Сам Дюбо желает теперь, чтобы мы отказались от меры, которая принята была только по его настоянию. Вивиани, в сущности, готов пойти на отмену декрета, но Рибо, Делькассе и Мильеран очень противятся такой перемене позиции. К тому же они заявляют, что единственным законным способом снова открыть сессию был бы срыв парламента, чего, кажется, никто не требует. После нескончаемых совещаний правительство решает, на этот раз бесповоротно, не возвращаться к этому вопросу.

На заседании совета министров Рибо, Вивиани и Мильеран выдвинули проект закупки в Испании большого количества винтовок. Так как король Альфонс XIII поручил своему другу Киньонесу де Леону сопровождать французское правительство в Бордо и быть к нашим услугам, я прошу этого превосходного дипломата пожаловать ко мне, и мы с Вивиани ставим ему вопрос, считает ли он это предложение серьезным и приемлемым. Он думает, что указанное количество винтовок превышает возможности, но надеется, что король разрешит уступку их в менее широком размере. Он поедет в Мадрид разузнать об этом.

Военный министр – тоже на заседании совета министров – сообщает о телеграмме генерала Жоффра, которая дополняет крайне неопределенные сведения, привезенные сегодня офицером связи комендантом Эрбильоном. По-видимому, немцы не отказались еще от своей попытки обойти наше левое крыло. Их кавалерия появилась в Шато-Тьерри и имела стычку с армией Ланрезака. Наши войска продолжают в полном порядке отходить на избранные позиции. Со своей стороны Гальени телеграфировал, что в Париже сегодня, как и вчера, все благополучно; при этом Гальени прибавляет без каких-либо пояснений, что, по-видимому, представляется благоприятный случай для внезапного действия. Мы стараемся понять действительный смысл этой загадочной фразы и делаем догадку, что Гальени готовит какое-то наступление на фланг неприятеля. Мы не знаем еще, что в тот же день в девять часов утра Гальени, получив от своих летчиков сведения о перемене направления фон Клюка, предписал генералу Монури немедленно отправить кавалерийскую разведку в район между шоссе Шантильи и Марной и двинуться в течение дня на неприятельский фланг, а завтра приступить к генеральному продвижению на восток от укрепленного лагеря¹⁹⁴*. Мы не знаем также, что одновременно Гальени телефонировал Жоффру, что, на его взгляд, расположение армий неприятеля благоприятствует немедленному наступлению.

Однако мало-помалу мы получаем дополнительные сведения. Главнокомандующий помчался в Мелен к маршалу Френчу и просил его не ставить больше свое сотрудничество в зависимость от бесполезной защиты низовьев Сены; получив безоговорочное обещание немедленного сотрудничества, он с той же чрезвычайной быстротой возвратился в свою ставку, где спокойным тоном сказал своим помощникам: «Итак, господа, сражение произойдет на Марне».

В свою очередь, Гальени тоже отправился в Мелен и вечером получил от английского главного штаба телеграфное подтверждение сотрудничества англичан в завтрашних операциях. В начале полудня Гальени отдал приказ Монури двинуться завтра на правый берег Марны и довести свой фронт до линии Mo.

Не зная еще всех деталей заключенного соглашения, военное министерство уже достаточно осведомлено в Бордо, чтобы составить в восемнадцатом часу бюллетень, в котором среди других важных сообщений говорится следующее: «Немцы оставляют без внимания Париж и 6-ю армию и продолжают свое движение на юг к Марне, 1-я армия их достигла Ла-Ферте-су-Жуарр в одиннадцать часов. 2-я немецкая армия, двигаясь с севера на юг, тоже направляется к Марне. Неприятель пришел в Шато-Тьерри. Гвардейский корпус двигается правым крылом вперед. Он получил приказ продолжать идти к Марне после взятия Реймса около полудня. 3-я немецкая армия завладела Реймсом, 12-й и 19-й корпуса немцев следуют за отступающим отрядом генерала Фоша». Отряд генерала Фоша был образован 28 августа и стал потом новой, 9-й армией; ее задачей было воспрепятствовать тому, чтобы в центре извилистой линии войск, которым Жоффр сумел обеспечить методическое отступление, не оказалось слишком слабого пункта.

Чтобы иметь возможность лучше обозревать в целом предстоящее сражение, Жоффр решает перенести завтра свою ставку с Бар-сюр-Об в Шатильон-сюр-Сен. Одновременно он просит полковника Гамлена составить по его указаниям приказ об остановке и сражении, набросок просмотрен и исправлен генералом Вертело, Жоффр перечитывает его и подписывает. «Необходимо воспользоваться рискованным положением 1-й немецкой армии (фон Клюка) и сосредоточить на ней усилия союзных армий на крайнем левом фланге. 1) Все распоряжения будут сделаны 5-го, с тем чтобы приступить к атаке 6-го. 2) Диспозиция на 7 сентября вечером: а) все силы, имеющиеся в распоряжении 6-й армии (Монури), на северо-востоке от Mo, готовы к переправе через Урк между Лиэи-сюр-Урк и Мей-ан-Мюльсиан с общим направлением на Шато-Тьерри. Находящиеся поблизости части 1-го кавалерийского корпуса будут переданы генералу Монури для этой операции; б) английская армия (Френч), расположенная на линии Шанжи – Куломье, фронтом на восток, готова к атаке в направлении Монмирайля; в) 5-я армия (Франше д’Эспере, заменивший Ланрезака), слегка уплотнившись к своему левому флангу, займет позиции на главном фронте Куртакон – Эстерне – Сезанн, готовая атаковать в общем направлении зюйд-норд, причем 2-й кавалерийский корпус обеспечивает связь между английской армией и 5-й армией; г) 9-я армия (Фош) прикрывает правый фланг 5-й армии, занимая южные выходы из болот Сен-Гонд и перебросив часть своих сил на плато на север от Сезанн; 3) все эти армии переходят в наступление утром 6 сентября».

Суббота, 5 сентября 1914 г.

Вивиани сообщает в совете министров, что только что беседовал с нашим военным атташе в Токио подполковником Лероном. Этот офицер полагает, что Япония охотно пошлет нам несколько армейских корпусов. Со своей стороны наш представитель в Токио Реньо телеграфирует, что он мимоходом затронул этот вопрос в разговоре с японским премьером. Последний не удивился этому и улыбнулся. Совет министров поручил Делькассе запросить в Лондоне, остается ли английское правительство при своем неверии или, точнее говоря, при своем нежелании призывать в Европу своего азиатского союзника. Клемансо, который упорно требует в L’Homme libre японской помощи, не оценивает по заслугам эти шаги правительства, в которое он отказался вступить и которое он страстно обвиняет в инертности.

Мильеран сообщает совету министров в деталях известия с фронта, привезенные ему и мне перед заседанием полковником Пенелоном. Установлена тесная связь с англичанами. На помощь полковнику Гюге, прикомандированному от нашего генерального штаба к маршалу Френчу, будет дан полковник Лерон. Это облегчит согласованность действий между обоими командованиями. Генерал Жоффр сам охотно признает необходимость полнее информировать главнокомандующего английской армией, необходимость, на которую ему указывал военный министр. Фактически эта армия отошла назад не так далеко, как у нас опасались; она расположилась на север от Мелена, между Парижем и левым флангом наших действующих армий. Как я уже упоминал, командующий 5-й армией генерал Ланрезак, которого генерал Жоффр против всякого ожидания нашел переутомившимся за эти последние дни, заменен генералом Франше д’Эспере и предоставлен в распоряжение генерала Гальени. Наши армии окапываются с запада на восток на линии, указанной в приказе вчера вечером, то есть значительно севернее той линии, до которой – так еще третьего дня казалось Жоффру – обстоятельства вынуждали нас отступить.

В свою очередь, Гальени телефонирует из Парижа, что он, безусловно, завтра атакует неприятеля на всем фронте 6-й армии. Прибытие войск 4-го корпуса в укрепленный лагерь замедлилось вследствие заторов на железных дорогах; оно закончится только 7-го. Но битва уже сегодня началась. Немецкий патруль открыл огонь по нашему 276-му пехотному полку, который вышел без прикрытия из деревни Вилльруа. Наши атакованные войска ударили по неприятелю, причем потеряли несколько кадровых офицеров и офицеров запаса, в том числе, увы, Шарля Пети. Тем не менее 55-я и 56-я дивизии и марокканская бригада взяли Монже, Плесси-о-Буа и Шарни.

Между тем как 6-й армией уже ведутся бои, предвестники предстоящего сражения, совет министров в хлопотах по совершенно неожиданному поводу. Я передал военному министру, что в среду Поль Думер ходатайствовал передо мной о возложении на него миссии при генерале Гальени. Мильеран нашел невозможным дать лично ход этому делу. Но Думер обратился непосредственно к губернатору Парижа, с которым он очень близок, и генерал Гальени информировал вчера Мильерана, что, если не последует запрещения со стороны правительства, он намерен доверить Думеру некоторые функции в гражданском управлении военного губернатора. Министр ответил, что генералу Гальени принадлежит вся власть, равно как и вся ответственность в пределах укрепленного лагеря, и поэтому он волен принять это решение, если считает его целесообразным, правительство же не должно вмешиваться в это. Но некоторые министры выступили против теории, которая как бы ограничивает права правительства. Кроме того, они подчеркивали неудобство возложить важные административные функции на политического деятеля наряду с префектом полиции и префектом Сенского департамента, функции которых окажутся, таким образом, произвольно урезанными. Мильеран признал правильность доводов своих коллег и телефонировал в Париж. Но Гези, капитан запаса при штабе генерала Гальени, ответил, что перед губернатором встанет вопрос о подаче в отставку, если ему не предоставят свободы прибегнуть к сотрудничеству Думера. Вивиани, который уже отправил Гальени телеграмму с просьбой отказаться от своего замысла, послал вдогонку вторую телеграмму: «Если вы считаете безусловно необходимым пригласить в свое ведомство лицо, о котором вы упоминаете, правительство может только возложить на вас ответственность за это решение. Но оно требует, чтобы это лицо не имело никакой власти над префектами, которые должны остаться подчиненными непосредственно вам». Некоторые члены правительства находят эту предосторожность недостаточной. Они высказываются в том смысле, что лучшим способом уладить этот инцидент было бы делегировать временно или даже окончательно двух министров в Париж. Но эта идея не нашла поддержки. В конце концов, если вся немецкая армия в полном составе последовала за необдуманным движением фон Клюка и «пренебрегла» Парижем, то это, возможно, произошло потому, что все министры выехали из Парижа. И во всяком случае, раз правительство наложило на себя тяжелый долг оставить столицу, ему ничего не остается теперь, как положиться на генерала Гальени. Правительство становится на эту точку зрения с оговоркой, предложенной Вивиани.

В 13 часов 50 минут Делькассе получил от Поля Камбона текст общей декларации, подписанной сегодня союзниками в английском министерстве иностранных дел¹⁹⁵*: «Британское, французское и русское правительства взаимно обязуются не заключать в течение этой войны сепаратного мира. Упомянутые три правительства договорились, что, когда придет время мирных переговоров, ни одна союзная держава не должна выставлять мирные условия без предварительного соглашения с каждым из других союзников». Эта декларация опубликована сегодня в Лондоне. Несомненно, мы связываем себя, но мы связываем также других. Мы все связаны обязательствами, если только не произойдет случая вероломства и измены, если наши мирные условия не приняты сейчас, мы оставляем за собой право обсуждать условия других, а так как мы знаем, что наши условия будут умеренными и разумными, и не помышляем об аннексиях, а лишь о простых реституциях, это соглашение представляет для нас в общем больше выгод, чем неудобств.

В моем кабинете находился Вивиани, когда Марсель Самба привел ко мне одного из своих молодых коллег-социалистов – Альбера Тома. Глаза его сверкают умом за стеклами очков, он играет своими длинными русыми волосами, как веером из перьев. Министр общественных работ предлагает послать в Париж этого искусного дипломата, чтобы обеспечить Полю Думеру благожелательный нейтралитет его политических единоверцев. Вивиани одобряет идею Самба и дает Альберу Тома рекомендательное письмо к генералу Гальени.

Около пяти часов вечера меня посетил Антонин Дюбо. Он теперь настроен довольно миролюбиво, и его вставные зубы уже не нервничают, имеют нормальный вид. Председатель сената, который, впрочем, самый порядочный человек в мире, примирился без горечи с декретом о закрытии сессии.

Через несколько минут Вивиани и Делькассе принесли мне телеграмму, которую Мильеран только что получил от генерала Жоффра и просил передать мне. Главнокомандующий находит стратегическую ситуацию превосходной. Он по-прежнему рассчитывает снова перейти завтра в наступление. Но он не скрывает, что проигрыш большого сражения, которое он намерен дать неприятелю, будет сопряжен с чрезвычайно тяжелыми последствиями для страны. Жоффр желал бы, чтобы английская армия, в свою очередь, тоже вступила в сражение самым основательным образом. Видимо, он все еще питает некоторые сомнения на этот счет. Он требует, чтобы мы настаивали на этом дипломатическим путем. Делькассе посетит сэра Френсиса Берти, последовавшего за нами в Бордо. Он телеграфирует также Полю Камбону.

Главнокомандующий не говорит нам ничего ни о своих столь точных директивах, данных им сегодня утром 4-й и 3-й армиям, ни о своем прекрасном обращении ко всем своим войскам: «5-я армия (де Лангль де Кари). Завтра, 6 сентября, наши армии на левом фланге атакуют фронт и фланг 1-й (фон Клюк) и 2-й (фон Бюлов) немецких армий. 4-я армия остановит свое движение на юг и повернется лицом к неприятелю, связывая это движение с движением 3-й армии, которая, выступив на севере от Ревиньи, переходит в наступление и устремляется на запад. 3-я армия (Саррайль), прикрывая себя с северо-востока, выступит на запад, чтобы атаковать левый фланг неприятеля, двигающийся на запад от Аргонн. Она свяжет свои операции с операциями 4-й армии, которой отдан приказ повернуть лицом к неприятелю. В момент, когда мы вступаем в сражение, от которого зависит спасение страны, необходимо напомнить всем, что теперь не время более смотреть назад, мы должны употребить все свои усилия, чтобы атаковать неприятеля и отбросить его. Те части, которые не смогут более идти вперед, должны любой ценой удерживать завоеванную территорию и скорее лечь костьми, нежели отступить. В настоящих обстоятельствах не может быть терпима никакая слабость».

Таким образом, согласно отданным приказам, все наши армии на протяжении всего фронта произведут грандиозный маневр. Перейдя в наступление, они сделают попытку на каждом из обоих флангов окружить неприятеля. На левом фланге 5-я армия атакует фронтом на север, тогда как 6-я армия и английская армия двинутся фронтом на восток и ударят во фланг немецких войск, одна – в направлении Шато-Тьерри, другая – в направлении Монмирайля. 9-я армия, под командованием Фоша, имеет задачей прикрывать на правом фланге маневр 5-й армии. Правое крыло ее будет за болотами Сен-Гонд, левое – на север от Сезанн. На правом фланге наших армий 4-я армия сделает попытку удерживать перед собой неприятеля, тогда как 3-я армия, повернув лицом на запад, атакует его левый фланг. Таким образом, если операция удастся, неприятель будет схвачен с обоих концов в гигантские тиски, тогда как на всей промежуточной линии ему придется оказывать сопротивление нашему генеральному наступлению. Мы играем ва-банк в самом крупном сражении, которое когда-либо знало человечество.