Текст книги "История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств"

Призыв же Стефана Батория облегчить положение лифляндских крестьян, выдвинутый им в 1586 году и являвшийся не чем иным, как очередным шахматным ходом в его борьбе с местным дворянством, пришелся на очень тяжелое время, вынудившее повсеместно поднять величину крестьянского оброка. Поэтому он не нашел поддержки ни в королевских вотчинах, ни в дворянских поместьях.

Церкви передавались католикам. В Риге среди таких храмов был и собор Святого Иакова. В то же время католицизм в Лифляндии имел успех только у отдельных знатных людей, в том числе и у вендского епископа Оттона Шенкинга. Гораздо большее, правда, трудноопределимое понимание он находил на селе только среди леттов и эстов, а в городах – у мещан не немецкого или полунемецкого происхождения.

В частности, в Риге в католицизм было вновь обращено достаточно много латышских братств. Тем не менее в целом город продолжал твердо стоять на позициях лютеранства и не давал основания говорить о сколь-либо серьезном успехе в деле обращения его жителей в католическую веру, что и была вынуждена признать католическая пропаганда в 1584 году, вынеся вердикт о том, что «немцы продолжают исповедовать ересь». К тому времени горожане Риги установили тесные контакты с жителями Данцига, имевшими большой опыт взаимодействия с поляками и дававшими порой очень ценные советы рижанам по данному вопросу. Гнет, который оба города испытывали со стороны чужеземцев, способствовал хорошему пониманию общности их судеб, и периодически они обменивались информацией о предпринимаемых Польшей политических шагах.

Вместе с тем правовое положение Риги существенно отличалось от того, какое занимал Данциг, и было значительно слабее. Ведь рижским переговорщикам в 1581 году не удалось добиться включения в привилегии положения о свободе вероисповедания. С тех пор у горожан начало накапливаться недовольство по поводу наступления католицизма и недоверие к проводимой магистратом религиозной политике. Сопротивление вспыхнуло после попытки польских властей ввести григорианский календарь, вылившееся в так называемые «календарные волнения», в революцию, в которой религиозные и социальные требования тесно переплетались с честолюбивыми устремлениями повстанческих народных вождей.

Поэтому в этом вопросе следует сделать уточнения. Факты были следующими.

Когда в 1581 году, несмотря на отсутствие в гарантиях по привилегиям ряда важных положений, в том числе по церквям и вопросам вероисповедания, городской совет принял решение присягнуть Польше, то решающую роль в этом сыграло обещание поляков предоставить полк для сдерживания властных устремлений гильдий. Однако, воспользовавшись готовностью совета ввести новый календарь, в январе 1585 года адвокат Мартин Гизе, опираясь на широкие слои немецкого бюргерства, встал во главе противников магистрата и превратился, по сути, в реального хозяина города. Он принудил совет демократизировать основной закон, изгнал из города иезуитов и в 1586 году по обвинению в предательстве дела Мартина Лютера заставил казнить двух членов магистрата – Тастиуса и Веллинга.

После этого Гизе обратился в Стокгольме за помощью к протестантскому герцогу Зедерманландскому[155]155
  Зедерманланд – историческая провинция Швеции, расположенная в регионе Свеаланд.


[Закрыть] Карлу, но безуспешно. К тому времени в декабре 1586 года умер Стефан Баторий, и тогда он стал надеяться на то, что в результате выборов королем в Польше будет избран немец эрцгерцог Максимилиан Австрийский. Но когда и эти надежды не оправдались, то Гизе решил попытаться поставить готовность признать власть Польши в зависимость от подтверждения с ее стороны прежних привилегий города и возвращения протестантам собора Святого Иакова. Однако сил на это у него не хватило.

Когда поляки задействовали свою военную мощь, он проиграл – 2 августа 1589 года по приговору польской комиссии Гизе и два других его соратника были казнены. Уже в том же месяце городской совет по соглашению, подписанному в день памяти святого Северина[156]156
  Святой Северин (410–482) – католический святой, известный как христианский просветитель римской провинции Норик (территория современной Австрии).


[Закрыть], восстановил свои главенствующие полномочия в Риге, но уже вскоре, точнее, в 1604 году вынужден был окончательно предоставить гильдиям равные с собой права в вопросах распоряжения финансами города.

Вся эта борьба проходила на фоне событий большого исторического значения. Когда в 1587 году католик по вероисповеданию и внук Густава Вазы, сын Юхана III – финляндского герцога, ставшего затем шведским королем, – и Екатерины Ягеллонки Сигизмунд был избран королем Польши, а затем после смерти своего отца в 1592 году, вступив в права шведского наследства, стал и королем Швеции, казалось, что на Балтийском море пробил час католицизма. Однако в имевшей прочные связи со многими соседями Лифляндии Контрреформация наткнулась на сильное сопротивление, поскольку здесь лютеранство пустило довольно мощные корни.

Несмотря на все успехи польской политики, выражавшейся в соответствующих административных преобразованиях и персональных назначениях на руководящие должности, господство Польши в Лифляндии оставалось непрочным. Ведь немецкие сословия, которые в душе были настроены против этого, по-прежнему занимали столь сильные позиции, что не считаться с ними в своих действиях в крае польский король просто не мог. Не решался он и на искоренение в Лифляндии или выдворение из нее трансмаринов[157]157
  Трансмарины – в данном случае имеются в виду различные транспортно-логистические компании и их сотрудники.


[Закрыть], как того требовали различные религиозные фанатики. Ведь Сигизмунд III вовсе не хотел, чтобы и без того пустынный край совсем обезлюдел, и в нем вместо людей стали бы обитать одни только дикие звери. О таких последствиях подобных шагов писал в 1583 году и Стефан Баторий.

То время было поистине удивительным: из убогости богатых на войны лет в конце столетия выросло и на короткий срок расцвело пышным цветом гуманистическое поэтическое искусство, являвшееся творчеством определенного круга людей, которые наполовину были немцами, родившимися в Лифляндии, а наполовину – немецкими иммигрантами. В те годы, точнее, в 1588 году Лифляндия в лице прибывшего в Ригу из Германии Николая Моллина, голландца по происхождению, приобрела первого в крае печатника. Реформа рижской монастырской школы в 1594 году под руководством родившегося в Саксонии Иоганна Ривиуса привела к появлению протестантского противовеса школам, созданным иезуитами, и подняло качество преподавания на уровень современных требований. И если лютеранство, несмотря на все спорные моменты, было все же целенаправленно привнесено в Новое время, то нельзя не отметить также и то обстоятельство, что ему пришлось преодолевать не только давление Рима, но и напряженное отношение Запада к Востоку.

При этом враждебность последнего в последовавшие за описанными событиями ужасные годы ни одна страна не испытала на себе так же сильно, как Лифляндия. Наступало столетие, в котором жившие тогда современники обычно сравнивали московитов с турками. Оба противника оказались совершенно чуждыми западному миру и одинаково ужасными. Поэтому лифляндские гуманисты рассматривали оборонительную борьбу европейцев с турками и московитами как части одного целого, в которой Рига стояла рядом с Веной.

Между Польшей и Швецией

Борьба за порядок наследования между католической Польшей и протестантской Швецией, разгоревшаяся на рубеже веков, не только повлияла на дальнейшую судьбу Лифляндии, но и определила расстановку сил государств в бассейне Балтийского моря, а также перспективы осуществления Контрреформации на Северо-Востоке. Когда католик из династии Ваза король Польский и Шведский Сигизмунд III присоединил 12 марта 1600 года Эстляндию к Польской империи, в ответ на это провинция присягнула регенту и наследному принцу Швеции протестантского вероисповедания герцогу Карлу Зедерманландскому, который высадился в Ревале, прогнал поляков из Эстляндии и начал борьбу за Лифляндию.

Еще зимой 1600/01 года Карл провел переговоры с лифляндской знатью, а 13 июля 1602 года он выдал дворянам Дорпатского епископства привилегии, в которых наряду с другими обещаниями высказал свое согласие на объединение Дорпатского епископства с Вирландом и Харью в одну епархию. Днем раньше датировано разрешение Карла сделать в перспективе то же самое дворянам Венденского и Пернавского округов. В результате почти все лифляндские дворяне, ведомые бывшим предводителем дворянства Иоганном Тизенгаузеном, практически добровольно стали сражаться на стороне Швеции. В обосновании такого их поведения еще весной 1601 года Тизенгаузен сделал заявление, в котором наряду с жалобами на притеснения протестантской религии со стороны польских католиков содержался также отказ немцев от польской защиты. При этом он подчеркнул, что согласие лифляндцев на польскую защиту было неразрывно связано с гарантированными поляками привилегиями, а поскольку обещания привилегий оказались нарушенными, то это освободило лифляндцев от принесенной ими присяги. «Одно без другого существовать не может», – резюмировал Тизенгаузен.

Карлу не удалось привлечь на свою сторону только город Ригу, хотя в 1601 году он не менее шести раз обращался к горожанам с различными обещаниями и даже угрозами. Пытался воздействовать на них и Тизенгаузен, гарантируя им от имени дворянства свою поддержку. Члены городского совета, находившиеся под сильным польским влиянием, не хотели рисковать своим властным положением, опиравшимся на покровительство Польши, и терять преимущества в торговле, которые город получил благодаря принадлежности к Речи Посполитой. Это касалось, прежде всего, основанного на кредитах и довольно рискованного бизнеса по вывозу из белорусских и литовских земель древесины и золы, который, между прочим, в дальнейшем сохранялся даже в годы изменившихся политических отношений. И такая позиция Риги являлась ярким примером того, насколько сильно зависело поведение всех старинных торговых городов от купеческих интересов и как трудно им давалось принятие ответственных политических решений при опоре на традиционное чувство собственного достоинства.

После быстрых первоначальных военных успехов Швеция потерпела целый ряд поражений. В результате перешедшее на сторону Карла лифляндское дворянство либо начало колебаться, теряя свою благонадежность, либо стало истекать кровью на полях сражений, примером чему может послужить битва под Кокенгаузеном в 1601 году[158]158
  Битва под Кокенгаузеном (историческое село Кокнесе в Латвии, расположенное примерно в 100 км к востоку от Риги) произошла в начале войны между Речью Посполитой и Швецией ранней весной 1601 г., когда шведы осадили ливонский город Кокенгаузен, который находился под охраной литовского гарнизона. И хотя шведы взяли город, литовцы сам замок не сдали и выдержали четыре шведские атаки до подхода подкреплений во главе с Христофором Радзивиллом. Подойдя к городу, Радзивилл четко осознал, что у него недостаточно сил для боя со шведами, и он стал ждать подмогу, которую вскоре привел гетман Ян Карл Ходкевич. Теперь польско-литовское войско состояло приблизительно из 3000 воинов и 9 пушек. Однако к шведам тоже пришло подкрепление, и их численность возросла до 5000 человек и 17 пушек. 23 июня 1601 г. шведы решили дать открытый полевой бой, в котором были наголову разбиты.


[Закрыть]. Когда же Карл Зедерманландский, ставший с 1604 года королем Швеции Карлом IX, в середине лета 1605 года захотел осадить Ригу, чтобы придать войне новый поворот, то 17 сентября в битве при Кирхгольме[159]159
  Битва при Кирхгольме (ныне Саласпилс, 18 км от Риги) – одно из крупнейших сражений войны Речи Посполитой со Швецией (1600–1611 гг.) за ливонские земли. Битва закончилась решающей победой польско-литовских сил и запомнилась как один из величайших триумфов польской кавалерии.


[Закрыть] на Западной Двине он потерпел сокрушительное поражение от польских деблокирующих войск и вынужден был бежать. Причем во время этого бегства жизнь ему, пожертвовав собой, спас лифляндский дворянин Генрих фон Вреде.

Попытка Швеции завоевать Лифляндию полностью провалилась, а край буквально захлестнуло нашествие разного рода паразитов. Население страдало от голода и других ужасов, которые принесла с собой война. Дошедшие до нас записи буквально пестрят страшными подробностями. Край, терзаемый постоянно сменявшими друг друга вражескими войсками, оказался в отчаянном, можно даже сказать, беспомощном положении, что хорошо просматривается на судьбе богатого и многочисленного рода росов. Из девятнадцати мужчин, об общественном положении которых нам известно, девять человек были за шведов, шестеро – за поляков, а четверо постоянно переходили от одной стороны к другой.

Когда в 1609 году шведским войскам пришлось окончательно уйти из Лифляндии, то стало казаться, что поляки остались единственными хозяевами в крае. Однако появление Густава Адольфа, сменившего на троне своего отца в 1611 году, полностью изменило положение дел в Балтийском море. В то же время вначале Швеция была еще глубоко погружена в противоборство с Польшей, ставя тем не менее перед собой величайшую цель – установить господство над раздираемой внутренними противоречиями Москвой. После того как царем на Руси стал Михаил Федорович Романов, Густав Адольф решил положить конец продолжавшейся войне с Московией и после длительных переговоров пошел на заключение Столбовского мира[160]160
  Столбовский мир – мирный трактат, подписанный 27 февраля 1617 г. в деревне Столбово близ Тихвина в 53 км от современной Новой Ладоги. По его результатам Швеция вернула России Новгород, Порхов, Старую Руссу, Ладогу, Гдов и Сумерскую волость. Россия уступала Швеции Ивангород, Ям, Копорье, Орешек и Корелу, то есть весь выход к Балтийскому морю, а кроме того, обязывалась заплатить Швеции огромную по тем временам сумму в 20 000 рублей. Границы, установленные Столбовским миром, сохранялись до начала Северной войны 1700–1721 гг.


[Закрыть] (27 февраля 1617 года), по которому Швеции отошли Ингерманландия и Восточная Карелия, в результате чего русские полностью лишились выхода в Балтийское море. Король был очень доволен такими результатами и, выступая в августе 1617 года в шведском парламенте – риксдаге – в Стокгольме, самодовольно заявил, что теперь этот противник без шведского позволения не сможет выслать в Балтийское море ни одной лодки. И эти слова явились программой на целое столетие.

Уже летом того же года Густав Адольф продолжил дело, начатое его отцом, и возобновил борьбу с Польшей за Лифляндию. Однако ему понадобилось целых четыре года, чтобы накопить сил для решающего удара. В сентябре 1621 года после многонедельной осады, беспрерывного обстрела и постоянно повторявшихся штурмов он принудил Ригу к сдаче. При этом необходимо отметить, что город, невзирая на все симпатии к близким по вере осаждавшим, защищался очень храбро.

Рига сдалась на милость превосходящего по силе полководца только тогда, когда запасы пороха у ее защитников подошли к концу, и дальнейшее сопротивление стало бесполезным. Поэтому рижане могли с достоинством ответить на бесконечные польские упреки в свой адрес, ссылаясь на слова Густава Адольфа, который заявил, что не желал бы для себя от города более глубокой верности, чем та, какую горожане выказывали до тех пор польскому королю.

16 сентября Густав Адольф въехал в Ригу, а 25 сентября принял присягу на верность, которую от имени горожан принес ему обер-пастор Герман Самсон. Этот обер-пастор учился в свое время в Виттенберге вместе с Акселем Оксеншерной[161]161
  Оксеншерна Аксель Густавссон (1583–1654) – граф и шведский государственный деятель, стараниями которого Швеция вышла победительницей из Тридцатилетней войны и достигла зенита своего могущества.


[Закрыть] и уже за много лет до описываемых событий вышел победителем в публичной борьбе с иезуитами. В произнесенных им словах присяги не было даже намека на лесть, какой обычно грешили представители покоренных городов, поскольку она явилась характерным отображением лютеранского представления о сути светской верховной власти.

В 1625 году пал Дорпат, а 7 января 1626 года поляки были наголову разбиты в битве при Вальгофе[162]162
  Вальгоф – селение в 63 км южнее Риги, у которого 7 (17) января 1626 г. шведский король Густав II Адольф с 20-тысячным (в некоторых источниках 10-тысячным) войском встретил польский отряд Льва Сапеги в составе 2000 кавалеристов и 1300 человек пехоты (по другим данным, около 15 000 кавалерии) и наголову разбил его. Поляки потеряли 1600 человек убитыми, всю артиллерию и обоз.


[Закрыть] в Курляндии.

Как и русских, Густав Адольф хотел оградить поляков от побережья Балтийского моря железным кольцом. Не прекращая сражений в Курляндии, шведский король лично возглавил остальные войска и в течение лета и осени 1626 года занял Пруссию. В 1629 году его достижения были в основном закреплены в подписанном в Альтмарке договоре о перемирии[163]163
  Альтмаркское перемирие 1629 г. сроком на шесть лет между Швецией и Речью Посполитой было заключено 26 сентября 1629 г. в Альтмарке (ныне сельская гмина Стары-Тарг в Польше). По его условиям шведы сохранили за собой завоеванные территории в Лифляндии, Ригу, большинство портов на южном побережье Балтийского моря, за исключением Гданьска, Кёнигсберга и Пуцка. По особому договору с Гданьском Швеция получила право сбора большей части пошлин с польской торговли через этот город. Поляки лишались права строить и держать в Гданьске военный флот.


[Закрыть] на шесть лет. За королем осталась и Лифляндия, за исключением восточных районов Дюнабурга, Лудзена[164]164
  Лудзен – ныне город Лудза на востоке Латвии.


[Закрыть] и Розиттена, которые остались во владении Польши в качестве так называемой «польской Лифляндии» (Латгалии).

С того времени для этих областей началась особая история, а с 1772 года они вошли в состав Русского государства, что оставило на теле Латгалии глубокий отпечаток. Возврат же к своей исторической родине и воссоединение с ней стало возможным для этих областей только по Рижскому договору 1920 года[165]165
  Имеется в виду Мирный договор между Россией и Латвией, подписанный 11 августа 1920 г. и по которому правительство Советской России безоговорочно признало независимость, самостоятельность и суверенность Латвийского государства, «добровольно и на вечные времена» отказалось от «всяких суверенных прав, кои принадлежали России в отношении к латвийскому народу и земле». Со своей стороны Латвия обязалась не поддерживать белогвардейское движение в обмен на дипломатическое признание, уступку ей части кораблей и имущества Балтийского флота, имущества России на территории Латвии и торговых судов в латвийских территориальных водах, признание перехода к Латвии территорий в Витебской губернии и дополнительно – части территории Псковской губернии.


[Закрыть], заключенному уже между Советской Россией и Латвией.

Когда Густав Адольф вступил в Тридцатилетнюю войну[166]166
  Тридцатилетняя война 1618–1648 гг. – первая общеевропейская война между двумя большими группировками держав: стремившимся к господству над всем «христианским миром» габсбургским блоком (испанские и австрийские Габсбурги), поддержанным папством, католическими князьями Германии и польско-литовским государством (Речью Посполитой) с одной стороны, и противодействовавшими этому блоку национальными государствами – Францией, Швецией, Голландией, Данией, а также Россией и в известной мере Англией.


[Закрыть], то он смог опереться не только на родную ему Швецию, Финляндию и Эстляндию, но и на Лифляндию и Пруссию, ведь расширение балтийской базы являлось решающим условием его имперской политики. 18 мая 1629 года он полностью подтвердил привилегии лифляндского дворянства, и поэтому оно предоставило в его распоряжение много офицеров, а крестьяне из числа леттов и эстов составили ополчение.

При этом Эстляндия и Лифляндия в 1630 году взяли на себя примерно треть от общей суммы шведских военных расходов, а Лифляндия, как житница Швеции, вначале покрыла более половины всех шведских потребностей в зерне. А вот герцогство Курляндское в шведской военной системе представляло собой своеобразную брешь, что явно было связано с влиянием Польши. Тем не менее через заключение соответствующих договоров королю удалось в 1630 году привлечь на свою сторону таможни обоих курляндских портов (Виндау и Либау).

Фундамент шведской мощи, заложенный Густавом Адольфом, оказался настолько прочным, что даже после смерти великого короля Швеция смогла сохранить свои позиции на Балтике, ведь управление прибалтийскими землями было возможным и через море. При этом решающее значение для всего будущего исторического развития Прибалтики имело закрепление ее принадлежности к северопротестантской культуре. И снова, как в Средние века и даже раньше, оказалось, что Балтийское море не только не разъединяет, а, наоборот, объединяет граничащие с ним страны. Штумсдорфский договор[167]167
  Штумсдорфский договор между Швецией и Речью Посполитой был заключен 12 сентября 1635 г. сроком на 26 лет в результате переговоров в деревне Штумсдорф, располагавшейся к югу от Данцига (Гданьска). За отказ польско-литовского короля Владислава IV от притязаний на шведскую корону и от прав на Ливонию Швеция отказалась от всех своих завоеваний и прав на таможенные доходы в приморской Пруссии, находившейся в то время под польской верховной властью, что наносило серьезный ущерб интересам Швеции на Балтике.


[Закрыть], заключенный с Польшей Акселем Оксеншерной в 1635 году, продлил Альтмаркское перемирие 1629 года на двадцать шесть лет, а в 1645 году по условиям Бремсебруского мира[168]168
  Имеется в виду мирный договор, подписанный 13 августа 1645 г. между королевством Швеция и Датско-Норвежским королевством при содействии Франции в деревушке Бремсебру. Данный договор положил конец датско-шведской войне, являвшейся частью Тридцатилетней войны. Дания уступила Швеции острова Готланд и Эзель и также две провинции Емтланд и Херьедален на норвежской границе.


[Закрыть] Швеции среди прочих земель отошел остров Эзель.

Столкновения с Польшей возобновились в 1655 году при шведском короле Карле X Густаве, а когда в 1656 году в войну против Швеции вмешалась Россия, то Лифляндия снова превратилась в театр военных действий. Ведь Россия вовсе не собиралась отказываться от Лифляндии. В июле 1656 года царь Алексей Михайлович вторгся с войском на ее юго-востоке и в тот день, когда Карл X Густав и Великий курфюрст победно завершали трехдневную битву под Варшавой[169]169
  Варшавская битва – трехдневное сражение 18 (28) – 20 (30) июля 1656 г., в котором шведско-бранденбургские войска под предводительством короля Карла X Густава и курфюрста Фридриха Вильгельма I сражались с объединенными армиями Речи Посполитой и союзного ей Крымского ханства. Результатом битвы стало поражение превосходящих сил поляков и крымских татар, занятие и разорение Варшавы шведами. По численности войск, принимавших участие в сражении, оно стало одной из крупнейших битв Северной войны 1655–1660 гг.


[Закрыть], захватил Дюнабург. Вскоре после этого он взял Кокенгузен и двинулся вдоль Западной Двины на Ригу.

Осада Риги началась в конце августа 1656 года, и для нее настали такие же дни, какие затем пришлось пережить Ревалю в 1571 и 1577 годах. Причем в обоих городах основную тяжесть битв вынесли на себе простые горожане. Через шесть недель русские от Риги отошли, но Дорпат и многие другие города были ими взяты.

В результате весь край погрузился в нужду и страдания. В ответ крестьяне во многих местах вынуждены были создать отряды самообороны, которые принялись убивать русских мародеров там, где они их заставали.

После предварительного перемирия 1658 года между Швецией и Москвой 11 июля 1661 года в Кардисе (Эстляндия) был заключен мирный договор[170]170
  Кардисский мирный договор между Россией и Швецией был заключен в местечке Кардис (ныне Кярде, Эстония) 21 июня (1 июля) 1661 г. и завершил Русско-шведскую войну 1656–1661 гг. Россия возвратила Швеции все завоеванные и отошедшие к ней по Валиесарскому перемирию 1658 г. эстляндские и лифляндские города: Кокенгаузен, Дорпат, Мариенбург, Анзль, Нейгаузен и Сыренск со всем, что в этих городах было взято, а кроме того, русские обязались оставить в этих городах запасы из 10 000 бочек ржи и 5000 бочек муки. Таким образом была восстановлена граница, установленная Столбовским миром 1617 г. Кардисский мирный договор облегчил России продолжение войны с Польшей, но задачу получения выхода к Балтийскому морю пришлось отложить.


[Закрыть], по которому русским пришлось отказаться от своих лифляндских завоеваний.

Швеция сохранила свои владения в Лифляндии и по положившему конец войне шведов с Польшей Оливскому договору от 3 мая 1660 года[171]171
  По Оливскому мирному договору Польша уступила Швеции большую часть Ливонии с Ригой, сохранив за собой лишь Латгалию. Кроме того, польский король Ян Казимир отказался от претензий, которые он как представитель старшей линии династии Ваза имел на шведский престол. Швеции были возвращены ее владения в Померании, а также подтверждено освобождение Восточной Пруссии от польской вассальной зависимости. Оливский мирный договор явился большим ударом для России, так как поставил ее перед перспективой войны с объединенными силами Швеции и Польши. В результате Россия была вынуждена пойти на заключение со Швецией Кардисского договора 1661 г. на условиях отказа от всех своих завоеваний в Ливонии.


[Закрыть]. Тем не менее Карлу X, так же как и Густаву Адольфу, Курляндию прихватить не удалось. И хотя в 1658 году шведы смогли взять в плен герцога Курляндского Якоба и захватить в том же году всю территорию Курляндии, герцог отказался сменить своего суверена. После этого объединенное войско поляков, бранденбуржцев и курляндцев снова вытеснило шведов из Курляндии. В результате их господство в бассейне Балтийского моря здесь тоже оказалось неполным.

Победоносно завершив войну с Польшей, Швеция позднее в противостоянии с Россией утратила свои имперские позиции. И снова камнем преткновения оказалась Лифляндия.

Шведское господство в Эстляндии и Лифляндии

Господство шведов в Эстляндии (1561–1710) и Лифляндии (1621–1710) наложило на Прибалтику глубокий отпечаток – под шведским давлением система управления, правосудие, церковный устав и народное образование частично претерпели основополагающее переустройство. Преобразованиям подверглись также многие области народного хозяйства.

С государственно-правовой точки зрения отношения обеих областей со шведской короной являлись различными. Эстляндию Швеция не завоевывала, она подчинилась добровольно и поэтому сохранила свое особое положение внутри империи. Прочную основу такого положения составили выданные 2 августа 1561 года Эриком XIV привилегии дворянству Харью, Вирланда и Ервена, а также городу Реваль. Однако поскольку ни дворянство Эстляндии, ни город Реваль в шведском риксдаге представлены не были, то говорить о полном присоединении данной области к Швеции не приходится. С другой стороны, на Эстляндию распространялось принятое в Швеции законодательство, а это уже указывало на то, что она являлась своеобразной «привилегированной колонией». Как бы то ни было, дворяне и горожане сохранили по соответствующему договору свое самоуправление, практиковавшееся у них с древних времен.

А вот положение Лифляндии, завоеванной по праву сильного, являлось совсем другим. Основанное на согласии наследного принца Карла от 1602 года пожелание лифляндского дворянства об объединении с эстляндцами так и не было исполнено. В шведском риксдаге Лифляндия, как и Эстляндия, своих представителей тоже не имела, хотя отдельных членов ее знатных семей в стокгольмском Рыцарском доме[172]172
  Рыцарский дом – название общественного объединения дворянства, созданного в 1626 г. в Швеции и в Финляндии по распоряжению короля Густава II Адольфа.


[Закрыть] и принимали. Подтвержденные же в 1629 году Густавом Адольфом привилегии в дальнейшем не раз пересматривались.

К временам Кристины[173]173
  Кристина (1626–1689) – шведская королева, которая правила страной в 1644–1654 гг.


[Закрыть] систему сословных учреждений дворянства в Лифляндии удалось восстановить, и она, получая периодически дальнейшее развитие, сохранялась в тех формах вплоть до упразднения дворянства как сословия в 1920 году. К сожалению, старый архив лифляндского дворянства в ходе бесконечных войн оказался утерян. Пропал и оригинал «Привилегий Сигизмунда Августа». Однако жизненная энергия и чувство собственного достоинства дворянства, несмотря на все потери, не исчезли, ведь собиранием документов и свидетельств о правовых притязаниях дворян занимался чрезвычайно энергичный человек – Отто фон Менгден (1600–1681), являвшийся одним из самых первых и убежденных сторонников Густава Адольфа в Лифляндии и на протяжении нескольких десятков лет признанным предводителем дворянства и края, воплощавших в себе старые силы политической независимости.

Из собранных им документов следует, что органы самоуправления в Лифляндии продолжали развиваться. Так, в 1634 году шведы разрешили провести выборы предводителя дворянства (ландмаршала) и занятие должности секретаря дворянства. В 1637 году было решено создать национальную кассу, в 1643 году – образована ландратская коллегия в составе шести человек, в 1647 году – утвержден порядок проведения ландтагов, а 17 августа 1649 года ландратскую коллегию расширили до двенадцати членов. Тогда же были полностью подтверждены выданные ранее привилегии.

Ландраты, избираемые на ландтаге, являлись советниками генерал-губернатора и рассматривались в то время в большей или меньшей степени в качестве государственных служащих. Доверенные лица и уполномоченные дворянства представляли собой окружных депутатов, которые вместе с ландратами составляли собрание знати (адельсконвент). Этот институт самоуправления своими корнями тоже уходил в годы шведского господства.

В отличие от эстляндской ландратской коллегии лифляндская коллегия не являлась одновременно высшим судебным органом. Им выступал верховный суд, начавший работать с 1630 года в Дорпате, а затем переехавший в Ригу. В его состав с 1648 года входили три ландрата.

Секретарем дворянства с 1657 по 1677 год являлся прибывший по распоряжению шведов из Тюрингии правовед Каспар фон Коймерн, которому в 1662 году было пожаловано дворянство. В 1690 году в Риге он составил справочник по собранию привилегий, изданный под названием «Ливонские подмостки».

Шведское управление в Эстляндии осуществлялось через штатгальтера или губернатора, чья должность соответствовала капитану у датчан и ревальскому комтуру орденских времен. Кроме губернатора, обычно назначавшегося из числа шведов, государственные чиновники в основном были немцами. Причем те немногие шведы, которые оставались в крае, быстро онемечивались, а вот эстов до занятия даже незначительных должностей не допускали.

В 1673 году Эстляндии как старейшей провинции Швеции торжественно присвоили статус губернаторства, а еще раньше, точнее, в 1629 году из Лифляндии и Ингерманландии было образовано генерал-губернаторство. В том же 1629 году назначенный Густавом Адольфом генерал-губернатор Иоганн Шютте (1577–1645) провел преобразования в лифляндском судопроизводстве, стремясь привести его в соответствие со шведским. Такую же задачу поставили и перед Дорпатским верховным судом. Однако попытка придать ему статус апелляционной инстанции также в отношении Эстляндии и Риги натолкнулась на сильное сопротивление со стороны Ревальского и Рижского городских советов, а также эстляндского земельного суда. В результате от этой затеи пришлось отказаться.

Густав Адольф провел и основательную реорганизацию церковного дела. С 1565 года в Эстляндии уже действовал протестантский епископ, а в 1570-х годах введенный в Курляндии Готхардом Кетлером церковный устав был распространен и на Эстляндию. В Лифляндии же для централизации церковного дела в 1622 году Густав Адольф назначил рижского обер-пастора Германа Самсона (позже посвященного в дворянство) суперинтендентом[174]174
  Суперинтендент – управляющая должность в ряде лютеранских церквей, примерно соответствующая епископу. Кроме того, в Германии так называют руководителя органа церковного правительства в уезде или округе.


[Закрыть], а после объезда эстляндских церквей великим шведским епископом Йоханнесом Рудбеком в 1627 году в Эстляндии и Лифляндии была образована консистория[175]175
  Консистория – церковный административный и судебный орган при епархиальном архиерее.


[Закрыть]. Консисторские правила, установленные в 1633–1634 годах, введенные позднее, точнее, в 1650 году должности высших предстоятелей церкви, пасторские привилегии от 1675 года и церковный устав, утвержденный в 1686 году, придали церкви в отношении общины характер «пасторской церкви», который был понемногу смягчен введением института крестьянских церковных предстоятелей. Отношения же церкви и государства нашли отражение в конституции, направленной на укрепление ее связей с сословным самоуправлением. При этом помещичья знать становилась активным сообществом и одновременно носителем власти.

Основы сословного и социального положения балтийского пасторства, остававшиеся неизменными до ликвидации класса помещиков в 1918–1919 годах, были заложены тоже во времена господства шведов. Они заключались прежде всего в том, что священнослужители имели свои большие земельные угодья. При этом в лице церковных попечителей, являвшихся своего рода крестьянской церковной полицией нравов, крестьяне из числа леттов и эстов имели орган, куда можно было обратиться с жалобой и за ограниченным содействием в решении своих проблем. В остальном лютеранская церковь времен шведского господства располагала настолько детально разработанным принудительным законодательством и уголовным правом, что ее можно рассматривать не только как религиозное учреждение, но и как важнейший государственный орган в деле воспитания личности.

В крае неограниченно царствовало лютеранское вероисповедание. Католики, кальвинисты и связанные с ними люди другой конфессиональной принадлежности гражданских прав были лишены. Правда, в Риге для лиц, исповедовавших кальвинизм, делались исключения, а с 1665 года там даже появились зачатки кальвинистской общины, которая все же своей церкви не имела (кальвинистская церковь была возведена в Риге уже во времена русского господства). При этом по принятому в 1670 году городскому праву на убежище бежавшие из Русского царства русские староверы не только нашли в Риге приют, но и, образовав там свою общину, добились высокого благосостояния.

В ходе постоянной заботы шведов о повышении образовательного уровня населения в 1632 году был основан первый провинциальный университет – расположившись военным лагерем под Нюрнбергом[176]176
  Имеется в виду битва при Нюрнберге – сражение шведского периода Тридцатилетней войны, состоявшееся у рыночного городка Фюрт 3 сентября 1632 г. между католическими силами императора Фердинанда II и протестантскими силами шведского короля Густава Адольфа.


[Закрыть], Густав Адольф дал распоряжение об основании латинско-шведского университета в Дорпате. И если в первые годы его существования студентами в нем являлись в основном шведы и финны, то профессорско-преподавательский состав был представлен прежде всего немцами (из 24 преподавателей шведами были только 7 человек). При этом почти все немецкие профессоры происходили либо из Тюрингии – родины Реформации, либо из шведской Померании.

Судьба университета была полна разных превратностей. В 1656 году, когда русские захватили Дорпат, его закрыли и открыли вновь только в 1690 году, а в 1699 году перевели в Пернау, где он в 1710 году совсем захирел в период военного лихолетья Северной войны[177]177
  Северная война 1700–1721 гг. – война России со Швецией за возвращение захваченных шведами в XVI – начале XVII в. русских земель и выход к Балтийскому морю.


[Закрыть]. И можно сказать, что на истории этого учебного заведения как в зеркале отразились особенности развития Прибалтики, наглядно продемонстрировав, как война в ее бесконечном многообразии воздействует на построение и разрушение форм нашей жизни.

После воссоздания университета в 1690 году большинство студентов в нем составляли немцы, родившиеся в крае, тогда как почти все профессоры были шведами (24 из 28), которые в рамках проводимой шведами общей политики способствовали усилению влияния Швеции в крае.

Непосредственным образцом для функционирования лифляндского университета являлось учебное заведение в Упсале, а для медицинского факультета (и для востоковедов тоже) примером служил Утрехт. И все же наиболее существенное влияние на духовную жизнь университета оказывали германские научные дисциплины, преподававшиеся в университетах Галле, Кёнигсберга, Ростока и Виттенберга, а также занятия по естественному праву, проводившиеся такими юристами-новаторами, как Гроций, Пуфендорф и Томазий. При этом нельзя забывать и о том, что сама Швеция в XVII веке тоже находилась под сильным личностным и духовным немецким влиянием. Среди ее подданных было немало немцев, побудивших университеты в Дорпате и Грейфсвальде преклоняться перед одним и тем же правителем. В то же время, несмотря на все контрмеры, предпринимавшиеся ортодоксальными лютеранскими шведскими кругами, в Лифляндию началось проникновение галльского пиетизма[178]178
  Пиетизм – лютеранское движение в XVII–XVIII вв., имевшее целью усиление влияния религии на основе строгого благочестия и религиозного подвижничества в повседневной жизни.


[Закрыть]. Тогда же один из немногих университетских преподавателей из числа лифляндских немцев, родившийся в Курляндии Якоб Уальд, ставший позднее шведским имперским историком, стал практиковать на своих лекциях сочетание преподаваемых им предметов с современной германской поэзией.

Кроме того, не совсем были потеряны духовные и культурные связи и с метрополией, ведь для современников того времени Лифляндия вовсе не исчезла где-то за горизонтом. В частности, в изданном в 1609 году в Германии атласе, составленном в свое время Герардом Меркатором, Лифляндия по-прежнему значилась немецкой провинцией, а в своем выступлении в Виттенбергском университете в 1629 году сын ревальского горожанина Николаус Шпехт тепло отозвался о Лифляндии, назвав ее областью Германии. Будучи проездом с такой же дипломатической миссией, что и Олеарий[179]179
  Олеарий Адам (1599–1671) – латинизированная фамилия немецкого путешественника, географа, ориенталиста, историка, математика и физика Ольшлегеля.


[Закрыть], написавший свои знаменитые путевые заметки, великий поэт-лирик того времени Пауль Флеминг прибыл в 1634 году в Реваль, где решил жениться и жить в дальнейшем в качестве городского врача. Однако ему пришлось совершить путешествие в Персию, по возвращении из которого он умер. Смерть перечеркнула планы Флеминга, но потомкам остались некоторые его почерпнутые из любви к Эльзабе Нихузен и сочиненные в Ревале сонеты. Другой участник той же дипломатической миссии, свояк Олеария Филипп Крузиус[180]180
  Крузиус фон Крузенштерн Филипп (1597–1676) – немецкий и шведский дипломат, основатель российского дворянского рода Крузенштернов.


[Закрыть], поступил на службу к шведам и дослужился до штатгальтера Реваля, став основателем балтийско-немецкого рода Крузенштернов.